24.
Два дня прошло с того момента, как Лив доказала, что наставник из сына Земли получился всё же не совсем никудышный. В новостях известий о стихийном бедствии, унесшем жизни множества человек, не было. А, значит, девушка смогла остановиться вовремя. Или её остановили вовремя... Что стало с черноволосой, беглецам не было известно. Также в небытие канул и Итен, успевший сигануть следом за той, кого искал. Допрыгнул ли он до противоположной стороны? Упал ли в пропасть? Кто знает. Троица сутки провела в дороге, затем двое мужчин решили остановиться в мотеле. Уна всё это время не подавала признаков жизни. Сидела, как истукан, не издавая ни звука, и смотрела в одну точку. Шла, куда вели, пила, когда давали. Не ела и не спала.
Всю дорогу мужчины с беспокойством посматривали на неё, но надеялись, что в мотеле она сможет прийти в себя. Надежды не оправдались. Оставлять её одну они не решились, а трёхместных комнат в захудалых домиках не оказалось. После недолгих споров решили, что номер с ней разделит Линч. Ему она доверяла больше, чем недавно обретённому брату. Да и мужчина знал её гораздо лучше Адана. Накануне вечером, когда только заселились, Линч помог ей лечь на кровать и накрыл одеялом. Сам он устал настолько, что как только голова коснулась подушки, тут же уснул.
Монотонный стук в дверь пробился сквозь сон. Линч с трудом разлепил тяжёлые веки, нашарил на тумбочке сотовый и посмотрел на светящийся дисплей. Девять утра. Видимо, предыдущие два дня сильно его измотали, раз не проснулся в привычные шесть. Комнаты в этом мотеле не отличались разнообразием. В каждой были только двуспальные кровати. Поэтому, обернувшись, он ожидал увидеть спящую девушку, но место рядом оказалось пустым. Мужчина резко вскочил, окончательно проснувшись и окидывая взглядом небольшое помещение. Пусто. Свет в ванной не горит, дверь открыта. Стук повторился. Линч бросился открывать. На пороге стоял Адан, держа подставку с тремя стаканчиками кофе.
– Привет, – поздоровался он. – Как...
– Где она? – перебил Линч, впуская парня.
– Что значит – где? – удивился Адан. – Вчера мы решили, что она будет ночевать с тобой.
– Её нет! – Линч, торопясь, пытался натянуть джинсы, от чего одежда не желала поддаваться.
– Она не спала, – Адан поставил кофе на стол и вернулся ко входной двери. – Мне не удалось с ней поговорить, – он выглянул на улицу, осматривая двор и стоянку. – На улице её нет.
Линчу, наконец, удалось справиться с джинсами и футболкой. Он бросился в ванную, собираясь плеснуть в лицо холодной воды и окончательно проснуться, прежде, чем отправляться на поиски. Включил свет, да так и застыл на пороге, вцепившись в ручку распахнутой двери.
– Ну и где нам её теперь искать? – взволнованно спросил Адан, вернувшись в комнату. – Зря я оставил её с... Линч, что случилось? – заметив застывшего мужчину, спросил он.
– Не надо искать, – отозвался тот. – Она здесь.
Адан заглянул в ванную. Сестра стояла, упираясь руками в раковину, и стеклянным взглядом смотрела в зеркало.
– Свет же не горел, – парень бросил озадаченный взгляд на золотоглазого. – Она что, всю ночь тут простояла?
– Откуда мне знать, – раздражённо фыркнул Линч. – Перед тем, как лечь спать, я уложил её.
Он подошёл к девушке, положил руку ей на плечо и взглянул в зеркало. Оттуда на него смотрело собственное отражение в компании мраморной статуи. Глубоко вздохнув, он покачал головой. Приезд в мотель ничего не изменил.
– Уна, пойдём, – сказал он, взяв её за руку и потянув к двери. – Адан кофе принёс.
Она проследовала за ним механически, на автопилоте. И столбом застыла возле стула, где остановился проводник. Он развернул её спиной к сиденью и надавил на плечи. Девушка неловко плюхнулась на деревянную седушку. Линч взял один из стаканов с кофе и вложил ей в руку, поднося к губам. Она сделала глоток, затем ещё один.
– Ну и сколько такое состояние может продолжаться? – Адан взволнованно смотрел на сестру. – Сколько человек может протянуть без сна и не свихнуться?
Линч взял стакан с кофе и, отхлебнув, сел на кровать. Он не хотел лезть в её мысли, ведь девушка всегда злилась, когда использовал телепатию. А раздражать её мужчина почему-то очень не хотел. Боялся? Да вроде нет. При угрозе природной стихии отключить хрупкую жрицу не составит труда. Что же тогда? Он всё же боялся, но не её таланта. Страх, не найти у неё в голове ничего из того, что делало Уну самой собой, пересиливал логику, которая буквально кричала о необходимости помочь. О, нет, он не жалел её. Чувство жалости из своей души он изжил давно и надёжно, сообразив, что если жалеть себя, ничего хорошего не выйдет. Можно сразу кидаться с обрыва. Со временем он понял, что побочным явлением этого поступка, стала и потеря жалости к окружающим. Тогда почему, едва подумав, что ничего не осталось от неё прежней, сердце, пропустив пару ударов, начинало биться, как сумасшедшее?
– Может, всё-таки поговоришь с ней? – перебил размышления Адан. – Она не спит, и я не смогу ничем ей помочь. Это только в твоих силах.
– Ты же понимаешь, что я могу ничего там не найти? – пристально глядя на брата жрицы, спросил Линч.
– Даже думать об этом не хочу, – Адан скривился, словно откусил лимон. – Она всё ещё там, понял? И никто меня в этом не разубедит.
Упрямый взгляд серых глаз напомнил мужчине, как Уна смотрела на него. Помимо воли губы растянула улыбка.
– Ладно, – сдался он. – Иди, погуляй. Мне нужна тишина.
– Я могу сидеть тихо, – запротестовал Адан, но Линч перебил.
– Я сказал, иди, погуляй. Мне не нужны наблюдатели.
– Возьму её мобильник, – Адан неохотно поднялся. – Позвони, как закончишь.
Бывший пленник вышел из комнаты, без стука прикрыв дверь. Линч не без причины выставил заботливого братца. Когда Уна придёт в себя, ему, возможно, придётся её ударить, чтобы не допустить очередной катастрофы. Когда придёт... Его передёрнуло. Если придёт.
Он встал, забрал у девушки полупустой стакан и потянул за руку, заставляя подняться. Она оказалась так близко, что он чувствовал тепло её тела. Как тогда, ночью. Казалось, сто лет назад. Когда нёс её обнажённую домой. В тот момент он впервые оказался настолько близко, что чувствовал биение её сердца. Золотое сияние смуглой кожи в жёлтом свете, падающем из окна, завораживало. И мягкие губы, влажно поблескивающие в неверных бликах. Ему так хотелось прикоснуться к ним, почувствовать вкус, уловить ветерок дыхания. Тепло, зародившееся в животе, медленно распространилось по телу, собравшись в распирающий шар в районе груди. Мужчина тогда позволил себе задержаться на крыльце, чтобы продлить на пару секунд приятное ощущение. И вот наваждение повторилось. Линч поднял руку и взял её за подбородок, заставляя поднять лицо. Сердце забилось бодрым ритмом, оживляя сочными красками тёмный силуэт девушки. Всегда холодные янтарные глаза полыхнули жарким пламенем. Яркие губы манили, притягивали взгляд, вызывали желание коснуться. Он автоматически, не осознавая, что делает, начал склоняться к её лицу. Лишь на мгновение взгляд скользнул по бесстрастному лицу жрицы, отвлёкся от притягательных губ, зацепился за стеклянные глаза. Секунды оказалось достаточно, чтобы Линч отрезвел. Дурманящее ощущение схлынуло, оставив горечь похмелья. Он никогда не считал себя ни женоненавистником, ни поборником морали. В его жизни было много женщин. Возможно, даже слишком. Но никогда не возникало желания продлить знакомство более, чем на одну-две ночи. Ещё ни разу его не интересовали их чувства. Сейчас всё иначе. Да, он хотел её. Но не только тело. Ему нужна была она вся целиком. С такими манящими губами и вечно язвительными фразочками, слетавшими с них. С бездонными зелёными глазами, излучающими весеннее тепло, и, в то же время, с вызовом глядящими на него. Ему не нужен пустой сосуд. И не важно, что придя в себя, она будет его отталкивать, а он снова начнёт язвить. В отсутствие её личности, вся притягательность исчезала, как ничего не значащая деталь.
Он убрал руку и отступил на шаг. Посадил Уну на кровать, сам поставил напротив стул и присел. Будь, что будет! Отчаянно, словно прыгая в ледяную воду, он зажмурился на мгновение. Когда веки распахнулись, взгляд золотоглазого приобрёл привычную прохладу и сосредоточенность. Установив контакт, сын Земли привычно искал образы, за которые мог бы зацепиться, чтобы понять, о чём человек думает. Но в сознании жрицы пребывала пустота. Морозящая пальцы, заставляющая ёжиться бескрайняя бездна.
– Уна, – позвал он вслух, – посмотри на меня.
Реакции не последовало. Взгляд девушки остался устремлённым в пустоту. В сознании не забрезжило ни малейшего намёка на образ.
«Уна, посмотри на меня», – он повторил просьбу уже мысленно.
Она не пошевелилась. Казалось, даже моргать разучилась, уставившись бессмысленным взглядом в пространство.
«Уна, твой брат беспокоится. Ты же не хочешь снова оставить его в одиночестве? – продолжал попытки достучаться до отключившегося сознания Линч. – Он только что нашёл тебя. Неужели ты вот так запросто бросишь его?»
Тишина. Ни малейшего намёка на осознание услышанного. Линч взял её за руку, повернул ладонью вверх и накрыл второй рукой. Такой, казалось, простой физический контакт вызвал мурашки. В груди мужчины что-то сжалось, и тут же отпустило, растекаясь благодатным теплом.
«Уна, отзовись, – мысленно просил он снова и снова. – Посмотри на меня».
Упоминать о возможной гибели подруги, он посчитал излишним. Если эта потеря загнала её в такое состояние, не стоит его усугублять. Гораздо лучше и, он надеялся, эффективнее должно быть упоминание о том важном, что ещё сохранилось в её жизни. Много ли у неё осталось? Мужчина знал только о брате. На это и старался давить, пытаясь привести её в чувство, всё ещё держа ладонь между своими. Он потерял счёт времени, забыл о том, где находится, полностью погрузившись в глухую пустоту её сознания.
***
Она будто парила в бесконечном ничто, потеряв ощущение времени и пространства. Как оказалась здесь? Кем до этого была? Любое ощущение, мелькнувшее, как двадцать пятый кадр, казалось незначительным, не стоящим внимания. Кажется, что-то происходило перед тем, как оказалась в этой странной невесомости. Но что именно, припомнить не старалась. Её вполне устраивало находиться здесь, купаться в нейтральных волнах тишины и пустоты. Это пространство, как надёжная стена, отгораживало её от реальности. От чего-то ужасного, жестокого. Ни к чему вспоминать. Здесь хорошо. Спокойно. Она хочет остаться здесь навсегда, не чувствуя собственного тела. Не чувствуя ничего.
Негромкое гудение наполнило пространство. Знакомый звук. Что он означает? Слева от неё появилось тёмное облако, которое двигалось и перетекало, жило и дышало. Оно хотело дотянуться до неё. Тёмная сущность. Откуда она знает это определение? Волнение серой волной колыхнуло пространство. Облако двигалось в её направлении. Бескрайнее ничто из спокойного уголка превратилось в запертую клетку. Паника, как гигантский спрут, вынырнула из глубин безразличия, поглощая прострацию. Она не должна позволить тьме коснуться её! Поглотить, съёжившийся в ужасе, эмбрион сознания.
Сквозь плотный слой пустоты, она услышала тихий отголосок чьих-то слов. Не разобрала фраз, но присутствие рядом кого-то живого, заставило потянуться навстречу. Прочь от бездушной тьмы. Подальше от безжалостного осьминога. Голос зазвучал сильнее, а гудение тьмы, словно немного отстало. У неё получается! Незнакомые интонации приятного тембра поглотили её внимание, притягивая и маня к себе. Она уже слышала этот голос. Когда-то давно. Столетия назад. В другой жизни. Внезапно, что-то заставило её остановиться. Невидимая преграда возникла между ней и говорящим. Она рванулась сильнее, но, казалось, её приморозило к месту. А позади снова усилилось гудение. Тьма приближалась, собираясь сожрать обездвиженную жертву. Крик ужаса рвался изнутри, но не найдя выхода, лишь крупной наждачкой обдирал нежную оболочку души. Она посмотрела вниз, пытаясь понять, что же мешает двигаться дальше. Толстая корка прозрачного льда покрывала ноги до самых бёдер. Нестерпимый холод пробрался до самого сердца, и то начало затихать, поддаваясь натиску. Гудение зазвучало совсем рядом, а тихий знакомый голос с незнакомыми нотками, доносился всё тише. Безумие заставляло рассудок рваться из прочных оков льда, стремиться избежать прикосновения чуждой сущности. Но все попытки заканчивались неудачей, разбиваясь об обманчивое успокоение мёрзлой пустоты. Тёмное облако приблизилось, коснулось дышащим боком. Вся её сущность съёжилась, замерла в предчувствии гибели. Ещё секунда, и она навеки останется рабой бездушного хозяина...
Мутный свет, сопровождаемый мягким, но настойчивым теплом возник рядом. Он ласково коснулся её души, как поцеловал. И смертный холод отступил, забирая с собой тьму. Знакомое, мутное, но тёплое свечение ауры выдернуло её из жестоких лап тёмной сущности, разогнало по сознанию жаркое ощущение, растопившее лёд, сковывающий ноги. И, взяв за руку, потянуло навстречу говорящему.
В какой-то момент Линчу показалось, что в ней что-то изменилось. Дрогнули ли ресницы? Дёрнулись ли губы? Осознать, что именно уловил, он не успел. Прервав на полуслове предыдущую фразу, мужчина снова позвал:
– Уна, ты здесь? Вернись, девочка моя.
Ласковый голос звучал всё сильнее. Кажется, он называл её имя, которого никак не удавалось припомнить. Зато перед глазами встали глаза. Тёплый оттенок охры и в контраст ему холодный сосредоточенный взгляд. Она всегда удивлялась тому, как такой тёплый оттенок может отдавать прохладой, а иногда и морозом.
«Да, Уна, всё правильно. Это я», – звук стал более настойчивым, уверенным и звучал совсем близко. Будто говоривший склонился прямо к её уху, разгоняя по коже стайку мурашек.
Линч увидел, как опустились ресницы, прикрывая глаза девушки, и на несколько мгновений веки напряглись, обозначив мелкие морщинки. Он испытал мощный прилив радости, когда уловил первый намёк на осознанный образ. Мужчина настолько долго пытался найти хоть что-то, говорящее о том, что она ещё жива, что по началу даже не понял , что произошло. Он говорил об Адане, который сейчас наверняка сходил с ума от беспокойства. О том, что парень, долго искавший близких, не заслуживает одиночества. Что она – единственный близкий человек и просто обязана вернуться к нему. Но то, что первым возникло у неё в сознании, огорошило его. Линч не ожидал, что вернуться в реальность ей поможет его образ. Яркие вспышки, символизирующие её отношение к увиденному, заставили его растерянно замолчать.
Она всё ещё не разбирала смысла прозвучавших слов, но, рассматривая образ глаз, возникший перед разумом, почувствовала стремление увидеть остальное. Память медленно, неуверенно, как начинающий художник, дорисовала желаемое. Девушка всматривалась в знакомые черты с азартом критика, ищущего, к чему бы прицепиться. Но имя не желало всплывать. Зато ощущение... Едва очертания глаз начали дополняться деталями, в груди затеплился маленький костерок, который разгорался сильнее с каждой чёрточкой воображаемого рисунка. Он согревал и без остатка изгнал холод, пугавший совсем недавно. Всё её существо содрогнулось, когда мелкие искорки электричества пробежали по коже. Это была совсем другая дрожь. Не та смертная судорога, охватившая при приближении тьмы. Это ощущение оставило после себя негу, расслабленность и томную усталость. Захотелось прикоснуться к тому, кто фантомом застыл напротив. Почувствовать под ладонью жёсткую щетину, провести пальцами по контору нахмуренных бровей. Может, тогда они разойдутся, подарив ей улыбающийся взгляд?
«Я улыбнусь, если ты вернёшься, – шантажировал голос. – Уна, посмотри на меня».
Девушка не поняла, чего он хочет. Она ведь и так смотрела сейчас на него, впитывая всем существом каждую деталь волнующего образа.
«Посмотри на меня», – продолжал настаивать он.
Уна всё ещё не размышляла здраво и осознанно. Линч не улавливал полноценных мыслей. Лишь какие-то размытые, мелькающие со скоростью крыльев стрекозы, образы, ассоциации. Он слегка потряс, всё ещё зажатую между его собственными, ладонь, надеясь, что так поможет её разуму установить связь с телом. Узкие покатые плечи дрогнули, веки тут же распахнулись. Чувствуя, как воздушный шар, образовавшийся в районе груди, старается оторвать его от стула и отправить в полёт, Линч впервые за долгие годы, проведённые среди людей, испытал счастье. Всеобъемлющую и безграничную радость от того, что кто-то, ставший близким и желанным, снова рядом.
Уна открыла глаза, тут же встретившись взглядом с тем, чей образ помог вынырнуть из бездонной пучины отрешённости, на дне которой затаился гигантский спрут. Аура Линча, как надёжная рука друга, протянутая на помощь, выдернула её из безграничного ничто. Но первый порыв благодарности захлебнулся физическими ощущениями. Нет, льда, поселившегося в груди после контакта с тьмой, она не чувствовала, зато каждая клеточка тела гудела усталостью, наливалась тяжестью. Ослабевшие мышцы, казалось, сейчас были не способны удержать даже ложку. Руки мелко подрагивали, тошнота заставляла желудок сжиматься. Чёткое очертание лица мужчины расплылось, глаза защипало от навернувшихся слёз. Уна почувствовала, как горячая капля скатилась по щеке, замерла на подбородке и сорвалась вниз.
– Ты как? – спросил Линч, настороженно следя за девушкой.
Ему всё ещё казалось, отпусти на мгновение, и она снова провалится в отрешённость в поисках спасения от гнетущего горя.
– Жить буду, – просипела Уна. – Смертельно устала. Не знаешь, что с ней?
Она спросила и внутренне сжалась, приготовившись к удару. Но и пребывать в незнании возможным не представлялось. Едва пришла в себя, этот вопрос крутился в голове, требуя выхода.
– Нет, извини, – в голосе Линча звучало искреннее сочувствие, но на то, чтобы удивляться, у девушки сил не было. – Мы сбежали.
После ответа на неё нашло отупение. Каждую мысль приходилось с усилием проталкивать через плотный слой ваты. Она устало прикрыла глаза, а мужчина с беспокойством наблюдал, как из-под прикрытых век катятся слёзы. Сейчас девушка мало напоминала ему ту, которой была, когда только встретились. Усталость взяла верх, и теперь она выглядела разбитой и бессильной. Она даже не отняла у него ладони. Словно не чувствовала прикосновения. Линч поднялся со стула, отпустив её руку, и развернулся, собираясь принести стакан воды, чтобы помочь ей успокоиться.
Уна почувствовала, как тепло, растопившее внутренний лёд, словно отдалилось, забирая с собой ощущение поддержки и близкого человека рядом. В груди тут же ожил мёрзлый осьминог, затаившийся и ждущий своего часа. Он, торжествуя, протянул щупальца, спеленав оттаявшее было сердце. Помимо разума, рука девушки скользнула ящерицей и, несмотря на усталость, крепко вцепилась в запястье отступившего мужчины. Осьминог с недовольным шипением разжал смертельное объятие, обжигаясь от забившегося быстрее сердца. Девушка удивлённо распахнула мокрые от слёз глаза и столкнулась с таким же удивлённым взглядом Линча. Она сама не поняла, что сейчас произошло. Видимо, инстинкт возобладал над разумом. После контакта с тьмой, блаженное ощущение тепла появлялось только, когда он был рядом. Только его мягкий и ненавязчивый свет был способен прогнать ледяного спрута из груди.
– Нет, – прошептала она, умоляюще, – не уходи.
– Я хотел воды... – он осёкся, увидев мольбу в её глазах. – Это подождёт.
Линч вернулся и сел на кровать с ней рядом. Девушка тяжело привалилась к нему, казалось, потратив все силы на то, чтобы удержать. Аккуратно он слегка отстранился и высвободил руку из тонких пальцев. На короткое мгновение, когда оборвалось прикосновение, он ощутил, как содрогнулось её тело. Когда же обнял за плечи, прижимая к себе, Уна выдохнула и расслабилась. Усталость серой пеленой накрывала рассудок. Налитые свинцовой тяжестью веки, закрывались сами собой. Холод в груди пропал. Там горел небольшой, но сильный костерок, согревающий её, приносящий негу и тепло. Последнее, что почувствовала жрица, проваливаясь в сон, как Линч опрокинулся на кровать, утянув её за собой.