Хотелось бы жить в Питере. Со всякими там львами.
По улице Боярского ходить. Вернее, там, где он живёт.
Особенно мне нравятся каналы – Неву два раза посещал.
И эти детские воспоминания
архитектурою такою украсили мою судьбу.
Я воздухом дышу Балтийским - речным сибирским.
Мы - тоже на болоте.
Вот Пётр-царь заимку-то отгрохал!
Не каждый браконьер у нас
способен на такое. Да-а-а-а…
Мне нравятся старинные дома. Они – ещё не высохший кирпич.
Который долго не твердеет, как вечно молодой.
Он чистый, что лизнуть охота.
А окна! Как интересно в окна заглянуть!
Особенно к каким-нибудь старушкам.
Люблю, где вязаные шторки и фикусы растут,
и потолки – три метра.
Где пахнет жареной картошкой с луком и селёдкой,
и длинношерстный кот гудит.
Я б поменял свою «деревню» на дворик захудалый там.
Аналогичная цена – мы тоже дорогие.
Дам объявленье Богу. Да-а-а-а…
Потом. Не нужно беспокоить Их по мелочам.
Мне хочется увидеть из окна
дворы вот эти – замкнутым колодцем.
Со ржавой водосточною трубой
и мусорным зелёным баком.
Такая мелочь слишком, не под силу.
В мечтах могу Исакий приподнять.
Увидеть лично под колонной рубль,
который просто невозможно взять,
от красоты сияющей -
с массивного копыта от коня подкову серебром не оторвать.
Для этой цели их там тоже много,
копыт летящих не пересчитать –
застывших звуков мостовой.
Отштамповались города такие!
Такой бы «юмор» нам – удачу застолбить.
На «юморе» Петра про первую тюрьму,
как самый первый дом,
на «юморе хором»,
чтоб все и вся,
и даже тюрьмы в храмы,
в одни дворцы перерастить.
В покои всех распределить.
Bonjour вам, господа и дамы!