25.12. Рождество. Мария подарила мне 70 евро. Половина месячной зарплаты в России… И брошь. От предложенных часов я отказалась – не ношу, да и уже имеются.
Каждое утро я просыпаюсь под колокольный звон и щебетанье птиц. И любуюсь Всеахейской горой (думаю, именно так переводится на русский Панахейкон) – здесь жили древние ахейцы. Панахейкон каждое утро разный – то покрыт снегом, то в клубах тумана, как на японских гравюрах, то с золотящимся нимбом, то фиолетово-пламенный, то жемчужно-голубой.
03.01. - Тебя любит бог, тебя любит Роберто, - сказала Мария, вручая очередной подарок на Новый год. – А ты не хочешь ни бога, ни Роберто.
Не хочу. Хочу в свой сад. Всё, чего я хотела, сбылось совершенно. Теперь, как только в мозгу формируется понятие «хочу», я стараюсь переключиться на другое:
- Нет, - говорю. – Не хочу.
«Бойся желаний, они могут исполниться» - сказал кто-то мудрый. К тому же я атеистка или, скорее, язычница – мне это ближе. Но когда я узнала, что балкон в доме Роберто во флорентийском стиле, и есть настоящий камин (О, Мария! камин! огонь! полено! Буратино! Папа Карло! – старалась я объяснить Марии свой восторг), и на балконе – бюст Данте Алигьери, – я задумалась. Что мне делать – люблю все красивое… Полярной звездой назвал меня Роберто. Лучше я буду Заполярной – к фамилии ближе и к городу, где я родилась. И такой же далекой и недоступной… И светиться ровным и холодным светом…
17.01. «Позови меня в даль светлую» - мысленно обращалась я к каждому, кто встречался в жизни. Но звали почему-то все больше на сеновал. Причём без кузнеца. Никогда не нужно ничего ни от кого ждать. Надо привыкнуть к тому, что люди не держат слова, говорят слова, которые ничего не значат, и обычно забывают о сказанном, как это ни грустно. О. говорит, что я понимаю все слова буквально. А как еще их надо понимать?
Прогнозы Тамары не оправдываются – мне совсем не хочется остаться, никакие денежные перспективы меня не соблазняют. У меня есть планы, и я хочу жить и свободно распоряжаться временем. Но письма Роберто, которые я просила её переслать, не пришли. И эта ложь, что у меня есть в Греции бой-френд… Зачем это? Роберто сказал, что она завидует мне.
А я совсем не завидую всем этим женщинам, снимающим здесь квартиры, бегающим в поисках более доходного места, живущим в чужих домах, растящим чужих детей. Содержащим на Родине детей, внуков, мужей с любовницами. Они ухожены, хорошо выглядят – имидж должен быть на высоте! Это их выбор – конечно, не совсем добровольный. Тамара сказала, что они здесь портятся. Потому-то ее и тянуло ко мне, свежей. А я не захотела принимать эти правила. Мне стало противно и скучно.
Часто перед сном я вспоминаю всех, кого встретила. Пусть у них всё будет хорошо. Пусть они получат всё, чего хотят от жизни. Все. Даже те, кто был несправедлив ко мне. И если они вели себя недостойно, то это от непонимания и слабости.
А я упрямо живу изо дня в день, стараясь максимально наполнить его содержанием. Дней впереди ещё много. Главное, перейти половину: полдень, среду, февраль. А с горки спуск будет легким и быстрым.
Во время прогулок открываю много любопытных вещей: устройство домов, планировку зданий. Исследую оставленное ветхое жилье, приготовленное под снос. Всё очень интересно! Кругом идёт постоянное обновление, рытьё котлованов, заливка фундамента. Новый дом буквально втискивают на место старого, зажатого новостройками. Но внутри непременно садик…
04.02. Письма получены! Как я рада, что Роберто оказался не прав! Я его уже отчитала. Люди лучше, поэтому ни о ком не надо думать плохо. Я отказалась съездить к нему в Италию. Не хочу беспокоить Марию и менять свой налаженный ритм. Да и опасно это. Бедный Роберто просил о встрече хоть на два часа – он приедет сам. Нет, не хочу никаких эмоций, встреч, расставаний, волнений. У меня период релаксации после всех пережитых экстримов. Перейти трехнедельный рубеж февраля – вот моя цель, а там весна, лето и… Россия! Боюсь думать об этом. Роберто даёт советы, как провезти деньги на себе. Уж как-нибудь сама соображу!
А 23 января я ходила по улицам Патры, как Маргарита, с желтыми цветами в руке, постоянно поднося их к носу. Набрела на дерево мимозы. Настоящая, пушистая, не мертвенно-сухая веточка, какие продают в России. Мохнатые шарики веселого цыплячьего цвета. И целое высоченное дерево!
05.02. Какое счастье! Мария снова ушла на работу после продолжительных каникул, а затем больничных дней, когда она сидела в своей комнате, а потом промораживала её и ходила только в маске:
- Это очень опасно для тебя.
При этом, однако, утром все двери, какие есть, открываются, и устраивается настоящий циклон. Влажность, влажность – они сходят с ума от нее. Но каково мне в халатике из комнаты кирии с включенным кондиционером бегать с тазами и чашками среди этих сквозняков и воздушных потоков! Сколько я ни говорила Марии, что проветриваю комнаты после уборки, для нее этого мало. Ей все время мерещатся запахи:
- Опасно! Опасно!
Я уже не возражаю. Помню слова Аси:
- На всё, что тебе говорят, отвечай – нэ, нэ - да, да!
И завещание великого Пумы работать «медленнее, медленнее, Марьяна»…
Без Марии я все быстро сделала и могу заняться собственными делами.
А опасно, по мнению Марии, многое.
- Ни с кем не говори, даже если замуж будут предлагать – это переодетые полицейские.
Один такой в черных очках и кожаном пиджаке долго предлагал мне показать «олд таун» (старый город – англ.) - заметил, что я иду, все время вертя головой и рассматривая здания.
- Данке, - говорю, – дежа вю, нет, не спик инглиш, же парль франсэ (спасибо, уже видела, по-английски не говорю, говорю по-французски). Нет, не болгарка, вот мой шип в порту. Темпо, темпо, - стучу по запястью, – дромологио - расписание хочу посмотреть. Охи, охи, чао, дорогой товарищ.
Сосредоточенно рассматриваю расписание, скосив глаза в сторону «товарища», удаляющегося к кораблям. И – бегом мимо столиков кафе в путаницу улиц! Меня так запугали полицейскими, а также албанцами, с которыми тоже опасно знакомиться, что я шарахаюсь от каждого мужчины, пытающегося заговорить со мной.
- Охи, охи – нет-нет. – И торопливо перехожу улицу. Они меня принимают за больную, наверное.
Скоро карнавал. О, это очень опасно, по мнению Марии. Пиво, наркотики, сумасшедшие выходки сумасшедших людей. Мальчики и девочки не понимают, что делают, и после этого карнавала много работы у врачей. Правительство обвиняет учителей, что молодежь распущенная. Всё, как везде. В общем, не опасно только в гробу, я так думаю.
22.02. Начехвостила Роберто по телефону по полной программе – вздумал устроить мне сюрприз на день Святого Валентина и прислал цветы, не подумав, что мне запрещено говорить с посторонними – я не знаю языка, - открывать двери – категорически. Я нелегал, ничто, меня нет. В кемпинге рассказывали, какой был скандал, когда к болгарке Вики приехал ее возлюбленный. Как она рыдала – Варфоломей не хотел отпускать. Это трудно понять, но, с другой стороны, таковы правила. Работа не терпит чувств, тебя взяли именно для работы. Я всё это объяснила в письме к Роберто – бесполезно. Он «в облаках», как говорит Мария. Ей пришлось объясняться по телефону с фирмой и принимать цветы.
Замечательный греческий язык причуду называет «идиотропией». Да, чудачество Роберто в данной ситуации можно назвать только так.
- Лучше бы денег дал, - недовольно заметила Мария. – Другие мужчины разумнее.
Ей, конечно, виднее. Мария прагматик, не понимает, что есть эмоции. Мне иногда её жалко. Она всего опасается. Я пошутила, что вот, мол, ещё вздумает под балконом серенады распевать.
- Да? – перестраховщица Мария внимательно посмотрела на меня.
- Нет, нет, это моя фантазия, - я поскорее замяла разговор. С Марией лучше не вдаваться в подробности.
Думаю, бедный Роберто и Тамару «достал», выясняя, где я, так что поэтому она, наверное, и сказала ему, что я «в настоящее время живу у греческого бой-френда». При этом что-то добавила по-русски или украински – «я не понял», написал Роберто. Я представляю довольно отчетливо, что добавила Тамара. Это можно добавить только по-русски или украински.
А на карнавальное шествие я все-таки сходила, повязав на шею яркую ленточку, причем стояла рядом с полицейскими. Мимикрировала, так сказать…
25.02. На площади уже цветет миндаль. Прогулялась до крепости, а за ней дорога и замечательный вид на море с двух сторон смотровой площадки. Тут же на лужайке среди деревьев стоит палатка. Здорово! В Греции можно жить в палатке! И гостиницы не надо.
А в России ничего нового. Пьют.
- Почему, Мария?
- Может, потому что у вас холодно?
- Ну, да, и победили в войне, потому что холодно, и пьём по этой же причине.
- Может, коммунисмос виноват?
- Да нет уже давно никакого коммунисмоса. Тоже, наверное, вымерз…
Почему холодно только мужчинам? Всё мерзнут и мерзнут… А женщины едут на заработки в Грецию, Италию, Испанию. Что-то я не встречала здесь мужчин из России, приехавших на заработки, – только с жёнами. Предпочитают в России мерзнуть…
07.03. Мне трудно объяснить Марии, что я могу увлечься во время прогулки, заглядеться на что-то интересное, вид или здание, и забыть о времени. А потом – бегом, и только в лифте перевести дух.
- Ты сегодня заблудилась?
- Нет, – я неопределенно машу рукой и быстро прохожу готовить лекарство кирии.
С кирией ничего не случится, а я могу «опоздать на целую жизнь», как говорит один паровозик из Ромашкино.
01.04. Время, действительно, пошло быстрее и незаметнее. Сказала Марии, чтобы не брала больше халву и шоколад – или что-то другое или ничего. Иначе мне не в чем будет ходить летом. Единственные джинсы тесны. Мария уже не знает, чем меня кормить. Никак не могу втолковать, что я хочу попробовать то, чего нет в России, а не наедаться досыта. Конфликт по поводу 400 г. сыра, который я имела неосторожность похвалить, а теперь должна толкать в себя, а я уже не хочу, исчерпан.
- Другие женщины ели всё, что я покупала.
- Другие женщины меня не интересуют. Я не как другие женщины, они не говорят по-французски, не пишут стихи.
Уже в дверях, когда я стою в лифте, Мария начинает оправдываться:
- У меня агония - тревога, хирургос - доктор сказал, что, если я не перестану есть то, что запрещено, могут быть серьезные последствия.
- Эндакси - хорошо, Мария. - Я уже ей сказала, что не надо так нервничать по пустякам – сыр я съем, но надо меня спрашивать, что я хочу.
На Пасху подарила мне 140 евро. Наконец-то, дошло, что мне нужны только деньги – я сама куплю, что надо.
Режим дня четкий и насыщенный. После баньо - помывки для кирии утром, гимнастики и завтрака быстрая уборка. Затем книги по истории Греции и словарь. Я уже понимаю подписи к картинкам. Но словарь еще не весь изучен. После обеда газеты на французском или прогулка, если Мария дома. Прогулка к морю или вдоль витрин – высматриваю то, что мне нужно, составляю маршрут на субботний поход по магазинам.
Вечером сериалы – для греческого языка - или передачи о природе, культурной жизни Греции. Французский канал, итальянский – для этих языков. Голова идёт кругом, но времени остается мало, надо втиснуть в него как можно больше.
Мария – специалист по византийскому периоду, но кое-что помогает мне уточнить из древней истории Греции.
- Алкивиад имел семью? – спрашиваю, увидев на картинке Алкивиада в оружении женщин и флейтистов. Знаменитые философы сидят за столом и с недоумением смотрят на него.
- Думаю, нет, он вел такой образ жизни... – Мария делает неопределенный жест рукой.
- Цапацулики, - я вспоминаю слово из словаря, «цапацулики дулья» - «халтура, беспорядочная работа».
- Где ты это нашла? – Мария смеется. – Это вульгарное слово, но, да, так оно и есть.
16.04. Мария после каникул опять пошла на работу. Вот вам и разница в положении педагогов двух стран. За все каникулы Мария ни разу не ходила в школу – ни в рождественские, ни в пасхальные. Все три летних месяца она свободна. Явка первого сентября. То есть практически четыре месяца в году она свободна от школы. А в России и в каникулы педагог не знает покоя.
- Что же вы делаете?
- Как что? Педсоветы, совещания, моем, красим, клеим обои!
Мария страшно удивилась:
- А когда же свои домашние дела?
- А это никого не волнует.
Администрация озабочена, как бы учителя не расслабились от безделья. Еще бесплатно агитацией занимаемся во время выборов... В общем, демократия. И попробуй задай вопрос – почему? – ни-ни. Да, Мария много работает дома. У неё компьютер, научная работа. Но она ничем другим и не занимается. Для этого есть другие люди.
Я уже совсем обвыклась. Мария норовит мне помочь, я отказываюсь. Лучшая помощь – не мешать. С ее помощью рабочее время мое увеличивается.
Хожу по магазинам. Меня приветливо встречают – уже знают. Я расхваливаю товар, улыбаюсь, но ничего не беру – жду скидок. Изобилие полное. Как это все распродается – неизвестно. Наплыва покупателей не наблюдается. Продавцы любопытствуют – «апо пу?» - откуда я. Я хитро улыбаюсь.
- Это, - говорю, - мистико - тайна. Же парль франсэ.
Пусть гадают – откуда я?
В захаропластиях - кондитерских прошу одно пирожное. Мне дают его даром – чтобы заманить. Но каждый раз я захожу в новую захаропластию.
В воздухе носятся ароматы – цветут апельсиновые деревца. Каждое утро я начинаю, вдыхая воздух с Панахейкона. Иногда ветер из Италии, со стороны моря. Иногда – с востока. Никаких сиест – отосплюсь потом. Как бы ни устала – иду на прогулку. И обязательно что-то открываю. Вчера заглянула за забор – снесли старое здание, - а там в глубине котлована среди остатков фундамента – роскошный мозаичный пол, прекрасно сохранившийся. Конечно, слезла вниз и сделала фото – спасибо Роберто за кинито!