Чистая быль.
Как-то, в конце прошлого века я с Яном Левинзоном летал в Москву на юбилей КВНа. Визы с Россией еще не отменили, и все было строго, что имело для меня последствия.
Откавээнились мы не плохо, Ян прочитал монолог, который мы вместе сочинили, потом мы крепко отмечали, а потом он улетел, а я еще на день остался! Назавтра я в хорошем настроении приезжаю в Домодедово, становлюсь на паспортный контроль и обдумываю, что лучше брать в Дьютифри: «Хеннеси» или «Корвозьер»?
И в тот момент, когда я уже был близок к решению, пограничник с нахлобученной на лоб фуражкой взял мой паспорт, и фуражка у него медленно полезла вверх и вскоре заняла строго перпендикулярное положение! И тут оказалось, что он далеко не семи пядей во лбу, что имело для меня в дальнейшем последствия.
Я еще, будучи в хорошем расположении духа, заинтересовался, что в моем паспорте так возбудило пограничника. И тут я узнал, что виза у меня просрочена на день и закончилась вчера. То есть, покинуть Россию мне нужно было с Левинзоном, хотя я заказывал визу на день больше! Возвратив фуражку на законное место, пограничник оживился, потому что поймал в моем лице крупную птицу – нарушителя границы!
- Ты вообще соображаешь, чего стряслось?!- перешел он со мной на «ты», как и подобает с нарушителем святая святых!
Я же, вместо того, чтобы сунуть ему в зубы пятьдесят долларов и снять вопрос, в ответ попытался объяснить, что на «ты» мы еще не переходили, но если он настаивает, то я, при удачном разрешении ситуации готов и могу даже выпить с ним на брудершафт.
По-видимому, я напрасно выбрал такой витиеватый стиль общения со слабой заявкой на остроумие. Но ничего не мог с собой поделать, я ведь был на юбилее КВНа!
Тогда пограничник покрутил головой в разные стороны и крикнул на весь аэропорт: «Маша! Давай сюда!». На крик откуда-то сразу же вынырнула пограничница Маша. Она была сильно вооружена, и ее оружием, конечно, был бюст. Таким бюстом можно было любого сразу обезоружить! Она сразу же пошла на меня, высоко держа свое оружие и пытаясь меня вытеснить за пределы пограничной зоны. При этом, она все время басила: «Муз-зчина, зайдите за красную черту!». Я пытался объяснить Маше, что, если у меня нет визы, то меня надо немедленно выдворить из России восвояси, предварительно оштрафовав. Но у Маши на сей счет было другое мнение, и, не имея возможности оказать достойное сопротивление ее бюсту, я был выдворен обратно в Россию! Таким образом, уже через полчаса «Боинг» улетел без меня и лег на курс «Москва – Тель-Авив». И чем дальше он улетал, тем сильнее я начинал дичать.
Чтобы, не дай Бог не укусить начальника границы и не надругаться над Машей, я решил покинуть территорию Домодедова, и поехать к другу детства, который лет десять назад хорошо осел в Москве. Мы с ним пили водку, закусывали улитками и маринованными помидорами и вспоминали замечательное отрочество и буйную юность. И, когда у «Абсолюта» начало проступать донышко, ситуация мне уже не казалась такой тупиковой. К этому часу забрезжил рассвет, и я поехал в родное израильское посольство, чтоб найти у них поддержку. Но они меня как родного не приняли, открыв секрет, что я попал в трудную ситуацию, а я-то ведь думал, что мне жутко повезло. А потом, чтобы уже окончательно меня успокоить, сообщили, что мне придется продлять российскую визу, а это, по их информации, занимает неделю, не меньше. То есть, выходило, что я наконец-то смогу осуществить свою давнишнюю мечту: раза три сходить в Мавзолей, купить в фирменном магазине Тульский пряник и плюнуть вниз с Останкинской телебашни.
… И все же благодаря чуду мне удалось улететь на третий день нежданных московских каникул. Это чудо мне обошлось в двести долларов. Местные бомжи, которые уже на третий день начали меня принимать за своего, вывели меня на консула, который, как раз в этот день, дежурил в Домодедово. Я позвонил ему по местному телефону. Он оказался очень симпатичным человеком и сразу сказал, что проблем нет, продлить визу стоит всего сто двадцать долларов, и он сейчас спустится с печатью. Я не поверил своим ушам. В эту секунду я считал его Богом, поэтому не сомневался, что спуститься он должен прямо с небес. Я приготовил зеленые, их у меня было ровно двести. Увидев, что я держу в руке две бумажки по сто, он на секунду задумался, а потом сказал, что чуть не забыл мне сказать, что сто двадцать долларов стоило бы продление, если бы он продлял вчера! А сегодня ведь на день больше, и это уже стоит ровно на восемьдесят больше, то есть, как раз двести! И тут я к своему удовольствию убедился, что консулы России не только крепки гуманитарными науками, но и арифметика им тоже по зубам!
Стоит ли говорить, что, проходя вскоре паспортный контроль, я попал к пограничнице Маше. И поскольку ситуация была плановая, и я уже не являлся нарушителем границы, ее бюст мирно поднялся на вдохе и опустился на выдохе в такт печати, которой мне открыли дверь на родину!
Остается сказать, что никогда еще я не возвращался на родину с таким желанием и трепетом!
Аркадий Крумер