ДОКОПАЛ ДО УРАЛА
Лет двадцать назад, когда я был моложе и сильнее, решил обзавестись землицей. Участки под дачный поселок выделили на месте заросшего ивняком болотца, служившего когда-то песчаным карьером для кирпичного завода. Всю осень теплыми вечерами после работы мы очищали неудобицы от поросли. Срубив и спалив все, что росло, оставили две березы. Одну пожалели из-за сорочьего гнезда, да и на другую рука с топором не поднялась. Когда поделили землю, оказалось, что ее хватило на всех и без болотца, на осушение которого мы потратили столько сил!
Поскольку нарезка участков происходила в первый день моего летнего отпуска, а время для перекопки луговины и посадки в этом году ушло, решил я дни своего отдыха всецело посвятить возведению дачного домика. Погода того лета благоприятствовала тому: было сухо и тепло, порою даже жарко. Лучших условий для плотницких и каменных работ и не надо! К исходу лета на моем участке скромно стоял беленький домик, украшенный снаружи по верху и по низу стен орнаментом из красного кирпича с крестиками и ромбиками посередине и в оконных простенках. По периметру постройки высился каркас мансарды.
Однажды, работая на пологих скатах крыши, выпрямился я, чтобы дать отдых затекшей пояснице. День был яркий и солнечный, царило безветрие. Глянул вокруг и замер, пораженный красотой необыкновенной. Да, одно дело смотреть с земли, другое – с высоты, хотя бы и птичьего полета! В той стороне, куда я лицом поставил свой дом, соблюдая "красную линию", в заливных лугах на фоне зеленых холмов древнего города скромно белела церквушка Покрова на Нерли. Правее ее сиял белоснежной известкой и небесного цвета куполами неземной красоты Боголюбовский монастырь…
Я чуть не задохнулся от восторга : так было широко и привольно, такая проснулась неутомимая сила и удаль в душе, что, имел бы я крылья, разбежаться бы, оттолкнувшись от конька, и парить бесконечно над этой нерукотворной красотой…
На следующий год на болотце, вокруг которого мы поставили свои домики, появились новые дачники. Поскольку они не участвовали в вырубке кустарника, им и отдали осушенное нами болотце с условием, что завезут на него плодородную землю. Так, напротив моего домика, стоящего на Т-образном перекрестке, началось строительство.
Однажды, приехав после долгой отлучки, с удивлением увидел, что неподалеку уже стоял почти готовый каркасный дом, значительно превышающий по размерам мое строение и по этой причине загородивший прелестный вид из моего окна. Это намного позднее вокруг дома вырастут хозяйственные постройки, высокие деревья, густые заросли, но уже в те дни возводящееся строение безжалостно затушевало в моих окнах панораму зеленого луга с затеплившейся на нем одинокой свечой. Словно солнце погасло в моих окнах…
Вскоре я увидел соседа, лишившего меня возможности не выходя из дома любоваться белокаменным чудом, и я простил ему это.
Спокойный и внимательный мужчина зрелого возраста, смуглолицый, с восточным разрезом глаз, видимо военный, о чем свидетельствовала защитного цвета рубашка с лямками на плечах и темными пятнами не выгоревшей под погонами материи – он как-то особенно душевно поздоровался, улыбнувшись, когда проходил впервые мимо, и этим сразу расположил к себе. Позднее будет не один повод убедиться в душевной щедрости этого человека.
Как часто случается, все больше встречаясь, мы улыбались, жали руки, но не зная, как звать друг друга и поэтому не величались именами. Мой товарищ по службе, чей домик был напротив меня через дорогу и граничил боком с новым соседом, с нескрываемой гордостью делился новостью:
– Сосед-то мой – полковник, начальник финансового отдела, член Военного Совета армии.
И произносил он это так, как говорит в таком случае учитель, исполненный гордости за талантливого ученика, или наоборот, забывая, что речь ведет не о ближайшем родственнике, а о соседе по дачному участку.
Все это я не случайно рассказываю подробно, начав издалека, потому что все эти детали приведут в совокупности к забавному конфузу, который случится со мной в один из дней дачного сезона…
Года два-три спустя, когда нам вдвое увеличили участки – до восьми соток, работать временами приходилось много: до ломоты в пояснице, звона в ушах, черных "мушек" в глазах.
В один из таких дней, смахивая со лба, чтобы не выедали глаза, капельки пота, копал я холодную и не просохшую, как следует, землю, готовя к выходным участок под посадку картошки. В тот момент, когда, тяжело отдышиваясь, приостановился я на немного перевести дух, и прошествовал мимо меня на родник старожил нашего сада – Михалыч.
То, что он шел по воду, я догадался по канистрочке, но меня удивило, как он шел! Где его моложавая выправка, бодрая походка? Где его задиристые шутки, перемежающиеся с жизнерадостными приветствиями! Выдохся что ли – не похоже? Живет здесь каждый день круглый год. Ломаться нужды нет, в отличие от нас – и так все успеет.
– Михайлыч! – кричу ему, – идешь и не смотришь по сторонам и поэтому людей не замечаешь, а еще – сосед! Негоже! (Мы с ним и в городе живем почти что на одной площадке, и в саду участки рядом).
Он вздрогнул от неожиданности, поднял глаза, увидел меня и слабо махнул рукой.
– На рыбалку, что ли, пошел? – продолжаю разыгрывать его. – Червей накопал? Иди, бери у меня!
– Какая рыбалка, Сергеич, – еле ноги переставляю… Видишь, как на лыжах еду! Напахался я…
– А чего "напахался-то"? У тебя, поди, все уж посажено – днюешь и ночуешь тут?
–Где – посажено? Не был я с неделю, запустил дела. Теперь наверстываю, а мне годов-то – не то, что тебе…
–Эх – эх – эх! Сказанул! Годов-то ему – на десяток лет побольше моего… Ты у нас еще – о-го-го!
– Был – "о-го-го"!, да укатали Сивку-Бурку крутые горки… Я сегодня за день-то, почитай, до Урала докопал!
– ?
– До Урала, говорю, докопал – глухой что ли?
– До какого Урала? – недоумеваю я. – Ты бы еще до Дальнего Востока попробовал! – смеюсь я ему.
– ?
– Что молчишь? Или дар речи потерял?
Но он только махнул рукой и поплелся дальше. Через полчаса опять остановился напротив моего участка, поставив на тропинку около ног посудину с родниковой водой:
–Иди, попей холодненькой-то!
– У меня своя есть, да боюсь, распаренному-то, ангины не прихватить бы…
– Ну, чего – пойдем, покажу, а то не веришь…
– Чего покажешь? – не понимаю я.
–Да сколько я сегодня дел переделал! Заодно передохнешь малость – тоже, наверно, умаялся…
– Ладно, пойдем, пять минут меня не устроит.
Его участок через два дома от меня, за поворотом, спиною к тому соседу, который "забрал" у меня величественный храм в лугах.
Смотрю, а у него на участке сплошная пахота – от нижней ступеньки крыльца и до самой границы с соседом, чем служит проходящая между участками водопроводная труба.
Его распирает гордость. Он степенно ставит воду на верхние приступки моста и, хитровато поглядывая на меня, прищурив один глаз, показывает на труды:
– А теперь веришь? Видишь трубу – между мной и Уралом? Где не вскопано – покажи!...
– Каким "Уралом"? – не понимаю и немного злюсь я.
– Таким! Уралом Ибрагимычем – соседом моим!
Вот так на пятом году садоводства я и узнал, как зовут по имени-отчеству соседа моего – Ибрагимова –человека уважительного, во всех случаях добропорядочного, чтобы в следующий раз при встрече для большей сердечности протянуть ему руку: "Доброго здоровьица, Урал Ибрагимович!"
Помнится, примерно так у Гоголя: "…и каких только имен не придумает народ и наградит кого таким именем, и закрепится оно за ним, и пойдет гулять по Руси-матушке…"