Расплата

Павел Шилов
Павел Шилов

Расплата
Рассказ
Этой весной ему стало очень трудно дышать. Боль с левой стороны грудной клетки была нестерпимой. Людвиг ещё надеялся, что с приходом тепла, он очухается, и здоровье его придёт в норму. Думал съездить на юга подлечиться первый раз за свои сорок пять лет. Деньги есть, скопил. Он уже всё рассчитал сколько встанет поездка, если скромно жить. Выходило не так уж и дорого. Правда, как достать путёвку в завкоме, ведь нужно заполнить медицинскую карту, а он ну ни разу не обращался к медикам. Выходило так, что поездка опять сорвётся. Костылев поднялся с койки и хотел открыть тяжёлую штору, оставшуюся от четвёртой жены Кати, которая ушла от него совсем недавно, ну, где-то три месяца назад с маленьким сыном на руках. Она не высказала ему  ни обид, ни попрёков. Просто собралась и ушла. Людвиг не жалел её, как не жалел и остальных трёх. У него был дом из пяти комнат. Он держал квартирантов в четырёх, а пятая самая маленькая для себя. Конечно, это не он устроил такой порядок, ещё покойная мать говорила:
- Ну, как их не пустить горемык. Молодые. Где же им жить?
И Людвиг усвоил, что дом никогда не должен быть пуст. Желающих много. Стройка большая, с жильём плохо. Он встал, но что-то больно толкнуло его в спину, а потом как тисками сжало сердце, так что не крикнуть, не позвать на помощь. Он схватился за бок и упал на койку. Боль не проходила. Она, кажется, захватила его всего. Людвиг хватал ртом воздух, но его не хватало. Он с ужасом подумал, что это уже конец, и никто к нему не придёт на помощь, не скажет ласкового слова, не утрёт со лба пот, который обильно стекает на подушку. «Ещё одно мгновение, - пронеслась безжалостная мысль, - и я мёртв».
- А как же деньги? – шепнул ему кто-то с боку.
 И Костылев потерял сознание. Когда боль отошла, и он пришёл в себя, он с ужасом вспомнил про деньги. И ему стало так жаль себя, что слёзы потекли из глаз.
«Без денег то ты везде худенек, - услышал он голос матери, - копи Людвиг, копи».
Это было давно, но голос её так и остался в памяти и не давал ему покоя. А потом, когда все ребята посёлка рвались в армию, Людвиг уехал на Север, так как мать достала справку, что он болен. Правда, конечно, не бесплатно, но что не сделает родная мать для сына.
На Севере Костылев пробыл не много, не мало - десять лет. Где только не работал лишь бы урвать побольше денег. И на рыбной ловле и в шахте. Его манили деньги, деньги, деньги. Как то невзначай он познакомился с дочкой аж самого директора рыбоконсервного завода. Была она молодая, стройная и беленькая, глаза синие, синие цвета морской волны. И, глядя на неё, каждый думал: морскую волну она впитала в себя.
Он её полюбил и не на шутку. Хотелось покинуть Север и вернуться на материк, где он родился и вырос. Не стыдно такую девушку показать матери и близким, да и деньжат подкопил порядочно. Можно сразу купить машину «Волгу» и, конечно, гараж. Костылев размечтался, сидя в комнате с молодой женой Леной. И он, не откладывая это дело в долгий ящик, написал матери, что едет не один, а с женой. Зинаида Петровна встретила их, хотя и вежливо, но Людвиг понял, мать осуждает этот брак. И что-то сразу оборвалось у него внутри. А Лена ничего не замечала. Она радовалась солнцу, птицам, деревьям, раздражая при этом мужа и его мать. Он долго терпел, не срывался, пока жена не родила ему сына. Ребёнок был копия Людвиг Костылев. И Лена, конечно, была довольна, что не подкачала. Она кормила сына строго по часам. Костя рос крепким. Он требовал пищи всё больше и больше. Часто кричал, раздражая Людвига. Лена брала его на руки и уходила на улицу, там ребёнок, хотя и недокормленный сразу засыпал.
- Ты что сношка, себя жалеешь что ли? У тебя молока мало? – услышала она голос свекрови.
У Лены появились слёзы. Ей стало обидно от таких слов. Она сама часто ложилась спать с пустым желудком, а ребёнка надо было кормить. Женщина не раз напоминала об этом мужу, но всё безрезультатно, сдвигов никаких. Так дальше, больше и Лена не выдержала, вернулась к отцу, забрав сына с собой. Сначала Людвигу было как-то неуютно, а потом привык. Вскоре женился по новой, потом ещё и ещё. И вот сейчас живёт один. Квартиранты его покинули из-за высокой платы. Давно уже заросла могила матери. Крест на ней подгнил и покосился. Людвиг ни как не мог привести своё хозяйство в норму, не хватало времени. Сейчас он вспомнил и ужаснулся. Подошёл к телефону, дрожащими руками схватил трубку и стал звонить к себе на работу. Но что-то опять резко кольнуло в левом боку. Костылев свалился около тумбочки с телефоном. Он ещё слышал, как кто-то взял трубку на том конце провода и назвал себя. Людвиг хотел попросить, чтобы сделали оградку на могиле его матери, но произнести эти слова уже не смог. На него налетели какие-то огромные чёрные птицы с железными клювами и стали безжалостно клевать в глаза, в рот, в уши. Он ещё пытался защищаться. И тут увидел, что вместо птиц летают деньги: тысячи, сотни, рубли. И на душе как то вдруг стало легче. Он ещё вздохнул:
«Эх, зря я не снял всё это богатство с книжек, сейчас всё это бы лежало около меня, и было мне легче».
И тут он увидел свою своенравную мать, которая посылает его в лес за дровами с верёвкой. Солнце ещё где-то за горизонтом. Кругом предутренняя темнота. Спать бы, да спать пацану, а мать кричит:
- Людвиг, всё проспишь, вставай. Пока  копошишься, рассветёт.
А спать хочется, спасу нет. Он медленно поднимается и идёт, хотя конечно страшно. И проклинает свою мать на чём свет стоит, что дров уже заготовлено лет на десять, и зачем жадничать. А потом, придя с дровами, бежит на рынок продавать молоко.
Последняя жена Катя, узнав о смерти бывшего мужа, сообщила всем остальным. Она, конечно, не надеялась, что все они приедут, но дала знать. И вот, распахнув дверь, вошла Лена и Оксана с сыном, а затем и Марина с дочкой. Всю заботу похорон взял на себя цех. Молча стояли несколько минут когда-то близкие люди, не выдавив из глаз ни одной слезинки. Жалобно заиграла медь оркестра. И тело Людвига погрузили на машину. Соседская собака завыла из-под машины, но на неё никто не обратил внимание. Похоронная процессия медленно шла до кладбища. А там что-то заторопились. Начальник цеха хотел произнести речь, но в последнее время отдумал. Гроб с телом отличного слесаря опустили в могилу и спешно стали засыпать землёй. Потом все быстро разошлись. У могилки остались его четыре жены и их дети.
Катя, смахнув слезинку, сказала:
- Давайте посадим на его могиле плакучую иву. Пусть она даже там напоминает ему о наших слезах. Это ему будет расплата, ведь он элементы нам не платил, плохо кормил нас и наших детей, а об одежде и говорить не приходится. Скупердяй несчастный. Всё жадничал, а если начинаешь на него нажимать, пускал в ход свои кулаки - мерзавец, а у самого денег невпроворот. Ива постоянно будет плакать, и напоминать ему о нашей горькой судьбе. Сейчас, я думаю, мы все кроме Лены вышли замуж и живём не плохо, но то, что было, из жизни не выкинешь. Его дети растут и напоминают нам о нём. Может быть, у него остались кой какие деньги, сбережения, ведь наши дети его прямые наследники. Я думаю нам нужно всё проверить и по совести, и без злости поделить это между его отпрысками. Девушки, вздрогнем, ведь мы сейчас все – родня. Отец то у наших детей один. Так что будем знакомы.
Катя перешла дорогу, вышла с кладбища, и на краю пруда вырвала маленькую иву, разгребла свежий могильный холмик, посадила её. Постояв немного, и, помянув его недобрым словом, женщины ушли. Ива прижилась, широко распустила свои ветки, прикрыла могилу, а когда воет ветер, она гнется и плачет, как женщина о неразделённой любви, отдав ему своё тепло, но в замен, не получив ничего, кроме боли и раздражения.