Так иногда получается, что между мыслью и делом проходит настолько малое время. Даже не задумываясь, мы громим на куски то, что возможно стало бы нашим будущим, проходим мимо тех поворотов, которые могли бы привести к успехам. мы будто бы следуем некоему голосу, какого-то неведомого могущественного большого. Как часто Вы ощущаете его дыхание?
Веселое треньканье, переходящее в свист.
Кевин встал с постели и тряхнул головой. Необходимость вставать так рано, из-за работы его удручала. Еще больше его удручал тот факт, что сегодня был вторник - почти самое начало недели. Промычав и еще раз встряхнув кудрявой головой, Кевин наконец выключил орущий монгольским гимном будильник.
капли душа медленно текли, теплой горячей массой расплываясь по телу, убаюкивая и лаская...
Кевин вскрикнул от боли и проснулся, выскочив из душа, этажом выше смыли унитаз.
- Сколько ж я простоял, - спросил он себя и вышел из ванной не вытираясь.
На будильнике было половина седьмого утра, а значит прошло целых сорок минут. Это было очень плохо, однако он чувствовал себя бодро, притом настолько, что пренебрег кофе(отчасти безусловно, потому что опаздывал).
Брюки, пиджак, ботинки, пальто, движение расческой, ключ зажигания.
Стоя в пробке он сожалел, что пронесся мимо маккафе, в котором был шанс перехватить бургеров и колы, все равно, он стоял уже с полчаса.
Он приехал одним из первых. Офис с бело-зелеными стенами пустовал, только где-то наверху, зычный голос Джонни вещал одну из своих историй, про удачную вечеринку на этих выходных. В которые по-правде не верил, ни Кевин, ни кто-либо еще. Джонни был рохлей с рыжими остатками волос и обрюзгшим телом. "В старших классах таким приходится несладко" - вспомнил он клише.
Работа ждала его, офисное место было аккуратно прибрано, пыль стерта. В левом углу стола лежала карамелька. Поначалу, Кевин таким образом пытался поблагодарить уборщицу, но та по всей видимости не принимала подобных "случайных" даров, как эльфы из Гарри Поттера, поэтому конфетку съедал он сам. Было в этом, что-то эгоцентрически-комическое - он как-будто благодарил себя каждое утро за то, что просидит с десяток часов, а вечером подкупал себя, чтобы было за чем вернутся. Доктор Павлов был бы мной доволен, усмехнулся Кевин.
- Чего зубоскалишь? - послышался визгливый голосок Эрни, - За работу!
После чего маленький тиран с чувством выполненного долга артритно-покачиваясь двинул в сторону кабинетов.
- Как Вам будет угодно, - ритуально повторил Кевин, одними губами.
Шел уже третий час дня, и когда все уже вернулись с ланча, Кевин, вдруг, обнаружил себя проснувшимся на своем столе. Судя по выразительному сопению за спиной, - пробуждение ожидалось так себе.
- Господин, Таггерти, не могу сказать, что удивлен, всякие границы переходит Ваше нежелание спать по ночам!
"Жирдяй, разошелся" - подумал Кевин.
- ...и если бы не Ваше весьма исключительное трудолюбие, мы бы не терпели Вас и секунды.
Потом Джонни наклонился к самому уху и прошептал:
- За тебя то я спокоен, но подумай, могут ли другие себе позволить также упорно работать и при этом засыпать в середине рабочего дня?
- Сэр! Есть сэр! - гаркнул Кевин заливая краской лицо толстяка, он помнил, с какой дрожью в голосе, однажды Джонни говорил о своем пребывании в армии, и теперь не упускал случая, поиздеваться.
Тольстяка сдуло из офиса под сдерживаемое хихиканье.
Конец рабочего дня, солнце красило ветки, деревьев в цвета Дантовского ада, воздух при этом был весьма свежим для начала осени.
Кевин поднял воротник и пробежал к машине, вовремя отшатнувшись от машины босса скорым ходом выезжавшего со стоянки.
Притормозив около маккафе Кевин посмотрел в приветливое лишенное всякой косметики лицо девушки, открыл рот чтобы сделать заказ и понял, что ничего не хочет. Он комично развел руками и перевел рычаг коробки передач. Девушка как-то потухла лицом, глядя вслед странному клиенту, а потом повернулась к следующему, цепляя улыбку.
Он грохнул ключами о деревянную поверхность тумбы, порядкой исцарапанной последними, после чего начал стаскивать ботинки. Ноги устали и немного попахивали. он уже давно подумывал нчать носить на работу сменку, как в средней школе, но утром забывал про это.
"Мерзкая жижа" - так Кевин звал овсянку в детстве. С каким упоением он жевал ее теперь, насыщенно-серая, чуть припраленная солью и маслом она была деликатесом, для человека средних лет.
Следом за ужином следовал душ, но Кевин решил им пренебречь, так как сытое тело тяготило к земле, точнее к постели.
Засыпая, он думал, о том, что пора бы сменить, эту жуткую нудную работу, не дающую ему высыпаться.
Веселое треньканье, переходящее в свист...