Глава 17.
На следующий день пророк Иоанн покинул окрестности Тивериадского базара и направился к берегам Иордана. Он хорошо знал этот путь по дикой каменистой пустыне, потому что проделывал его не раз. Выжженная палящим солнцем потрескавшаяся бурая земля, вдалеке – голые серые скалы, вокруг – ни деревьев и ни травы. Иоанн шел быстро и не заходил даже в те редкие огороженные постоялые дворы на границе Тиверии, которые были с множеством стойл для скота, но с обязательной для таких пристанищ одноэтажной каменной пристройкой. В ней можно было спрятаться от палящего солнца и передохнуть.
Ему попадались редкие пастухи, перегоняющие свои небольшие стада коз или овец, и дикие кочевники, идущие следом за своими верблюдами. Вытоптанная тысячами человеческих и звериных ног, пыльная и песчаная дорога широкой извилистой лентой шла с горы на гору. Когда Иоанн взбирался на очередную вершину и всматривался вдаль слезящимися и покрасневшими глазами, он прежде всего стремился увидеть берега Иордана и аистов, останавливающихся в долине реки при весеннем перелете с юга на север. Он любил смотреть, как белые птицы свободно взлетают над водой и парят, расправляя в небе широкие крылья.
При взгляде на аистов душа человека воспаряла следом за ними и осеняла небесными крылами все народы, живущие на земле. Ибо, в его сердце жила и разрывалась на части горячая любовь ко всем людям и всем народам, как, будто они были его дети.… Но богатые чурались и отталкивали его (у них была своя истина, заключенная в накоплении богатств и драгоценностей), а боязливые и бедные сторонились. Они не верили ему, считая чудаком и простым кочевником.
Все дальше и дальше уходил усталый путник в труднодоступные и раскаленные места каменистой пустыни. Он бежал туда от суетливого мира. Чтобы припасть иссушенными и обветренными губами к аскетической красоте пустыни, измученный жаждой и поиском смысла. Но он давно нашел там истину, благословенное уединение и созерцание. Он нашел там Бога и хотел, чтобы его нашли другие люди.
Иссушенная раскаленным солнцем, каменистая и суровая пустыня уже давно стала его домом и родной обителью. Она была ему матерью и неторопливым мудрым собеседником. Живущие в ней дикие звери, птицы и насекомые были ему верные друзья и надежные помощники. Хорошо изучив их повадки, он много узнал об окружающем мире. С помощью внимательных наблюдений, он мог безошибочно узнать о скором приближении песчаной бури и найти скудные источники воды в самом жарком и недоступном месте пустыни. Как часто сидел он на каком-нибудь камне, вытянув свои усталые и натруженные ноги. Опираясь на посох, он ласково гладил доверчиво прижимавшегося к его ноге белого барашка, своего нежного маленького друга. В холодные бессонные ночи барашек согревал пророка своим дрожащим боком, даруя живительное тепло.
Бегущий по песку в поисках добычи скорпион, казался ему верным товарищем. Умное насекомое осторожно огибало его босые ноги, когда он сидел на камне и наблюдал за игрой юрких ящериц или наблюдал, как застывшие на задних лапках суслики или тушканчики, в случае малейшей опасности стремительно скрывались в своих норках среди камней и песка. По утрам Иоанн мог увидеть стадо осторожных газелей или антилоп, бредущих в поисках вожделенного водоема. Много раз он видел стоящих на горных склонах нубийских козлов – великолепных и гордых животных, которые не боялись его.
Он посвящал свои дни и ночи в пустыне, строгим постам и молитвам. Почему он выбрал себе этот суровый и аскетический путь? Потому что знал – в этом его предназначение. Каждому человеку Господь при рождении предназначает жить так или этак… Кому-то предстоит прожить свою жизнь бесхитростно и незатейливо: подарить любовь семье, вырастить детей, порадоваться внукам и смиренно уйти в небытие, приняв, как должное свою смерть, ибо так суждено всем. А кому-то – предназначается добиться высокого положения и править людьми, как Давиду и Соломону.
Его – Иоанна на аскетическую жизнь и служение людям также призвал Господь.
Когда он глядел с какого – нибудь высокого холма в безбрежные дали Иорданской пустыни, его душа воспаряла над миром и людской суетой, и больше не металась в поисках истины. Ибо, его истина и вечность были рядом – в пустынном безмолвии, в далеких шершавых горах обетованной и благословенной земли и в синем небе. Здесь Иоанн разговаривал с Богом о жизни, о людях, о будущем, и прошлом, о смерти, о правде и лжи. Богу он доверял все сокровенное, чем была жива его чистая и мужественная душа.
Зачем же сейчас он снова бежит в пустыню на берега Иордана?
Он бежит туда, ведомый страхом и отчаянием.… Ибо знал, час его смерти приближается. И живая душа покачнулась в сомнениях, правильно ли был выбран путь? Ведь, жизнь – невыразимо и отчаянно прекрасна даже тогда, когда она сурова и разрывает сердце от горя и боли, или когда она проходит в вечной борьбе с искушениями и непреодолимыми трудностями. Ибо так предначертано.. ему надо идти, не останавливаясь, сбивая ноги о камни…
Несколько дней назад он увидел ту девушку, несущую его смерть. Он узнал её,… она часто являлась во сне. Она приходила и растворялась в серой пелене. И в руках она держала круглое серебряное блюдо, на котором лежала его страдальческая голова…
Когда он наяву увидел её, то поразился, что смерть может принять столь прекрасное обличье… Девушка была иудейка. Она была красивая и подобная весеннему ясному утру. Но красота её не могла ослепить его. Ибо это была пустая оболочка, ничто. Красота девы была с червоточиной и подвержена смертельному тлену, ибо она уже запятнала свою бессмертную душу мерзостью греха, предавшись прелюбодеянию и лжи. Когда он прогнал её, в её огромных глазах появились слезы. Она не поняла, почему он накричал на неё и обвинил. Но ему не было жаль её слез. Она еще не знала, что несет ему смерть. А он-то это знал…
Он отчаянно хочет жить, как и всякий другой человек.…Он хочет людям добра, и приносит им в руках свое любящее сердце. Он говорит им о скором приходе Бога. Но они не верят и смеются. А иные люди отворачиваются и кидают в него камни…
Но он все равно идет к ним и говорит о покаянии, крещении и Боге. Потому что Бог говорит с ним. Бог говорит с ними, людьми через него – пророка Иоанна:
– Знаешь ли ты, зачем пришел сюда?
– Знаю. Я принес им свет, идущий из моего сердца и от Тебя.
– Ты принял на себя их боль и отпустил им грехи.
– Так чего же ты боишься?
– Они не верят мне. Насмехаются, презирают и кидают камни...
– Ступай! Возвратись к ним и отдай им все. Ибо придет день, когда над ними воссияет истина, они увидят её свет, поймут и поверят!
На закате солнца он остановился и сделал привал. Выпив несколько глотков воды, лег на холодную землю, подложил под голову курдюк и укрылся верблюжьей шкурой. Ночь окутала землю бархатным темным покрывалом, на небе появилась безмятежная луна. Выставив клином в черное небо косматую бороду, сквозь которую просвечивали звезды, он смотрит вверх слезящимися глазами. Тысячи мерцающих звезд сияют и подмигивают ему из бесконечной дали.
Ему холодно. Леденеют руки и ноги, а лоб полыхает, как в огне. На небе начинается звездопад.
–Я поймаю тебя! – Иоанн поднимает руку и подставляет ладонь. Звезда сорвалась. Ему кажется, что она упала к нему на ладонь. Он прислушался и услышал Голос. И звучал он, будто грозный рог трубил:
–Кто ты? И почему лежишь среди камней?
–Я – путник, живущий в пустыне. Я – странник, идущий вдаль. Земля – мне постель, а небо – мое одеяло. Имя мое – Иоанн.
–Встань, Иоанн. И слушай. Сила в тебе!
Отшельник поднялся. Разжал ладонь. На ней было пусто. Взглянул наверх. Как будто небесные врата раскрылись и воссияли над ним. И была усыпана звездами широкая лунная дорога, что вела в бесконечность. Он хотел пойти по ней. Но голос остановил:
–Почему ты сторонишься и бежишь людей? Разве ты не привык жить на земле, а ходить по небу?
– – Не могу я привыкнуть! Мне противны их лязги мечей. Их тяжелая гордая поступь. Каблуки их подбиты металлом. Они поднимают вверх свои трубы. И победу трубят. Но им мало победы. Ради власти над миром, они сеют пламя войны и раздора впереди и позади себя! Им народы покорны. Потому, что слабы и смерти боятся. Как убежать?
–В сердце найдешь ты ответ. Как имя им?
–Имя им – легион.
–Вернись к людям, странник. Вернись из пустыни. Без них нет тебя, а тебя – среди них. Исполни все то, что предсказано Богом и предначертано волей Его.
–Я не могу. Тяжёл этот крест.
–Тебе надо нести.
–Близка моя смерть?
– Ты смерти не бойся. В ней нет пустоты. Она это ночь. Окутает плечи твои покрывалом, и сладко заснешь ты среди темноты.
–Зачем смерть приходит?
–Чтобы снова родиться. И нет сожаления. В ней есть облегчение. От жизни страданий и тяжких оков.
–Но жизнь так прекрасна. Что даже в пустыне на голой земле, я вижу и слышу полет звездопада. Скажи же, прошу, зачем это мне?
–Затем – что Предтеча. Затем – что с тобою пришел к нам на землю предутренний свет. А если ты вспомнишь, что это начало. То ты все поймешь. А горестей нет!
–А что же потом? Скажи, о Великий! Где силы мне взять, чтоб вынести все?
– В тебе она есть. И в Том, кто идет за тобою…. Еще есть любовь. А в ней бесконечность. Отдай её людям. Ведь, каждый из них – частица любви.
На рассвете он встал и продолжил путь. Когда пришел к Иордану, солнце уже поднялось в зенит. На берегу в воздухе и в мутной, светло-серой воде чувствовалась свежесть. Деревья и кустарники, в изобилии растущие вокруг этого природного оазиса, свешивали ветки в воду, создавая естественную тень. Раздевшись, Иоанн взял в руки верблюжью шкуру и камень и вошел в бегущую воду. И сразу почувствовал, как ноги утонули и теряют почву на мягком зыбком грунте. Течение реки было сильным и влекло за собой. Он окунулся в воду. Разгоряченное усталое тело сковала острая ледяная судорога. Один неосторожный шаг - можно утонуть.
Иоанн приблизился к берег, стал стирать. Закончив, разложил на сухом глинистом берегу чистую шкуру для просушки и лег в построенный им дано шалаш. Просто лежал и смотрел сквозь выход в раскаленное небо. Тихий шелест листвы, негромкое бормотание прилетевших на водопой птиц и легкие всплески играющей рыбы – все навевало в душу божественный покой и умиротворение. Постепенно сон смежил его веки.