В белый свет, как в копеечку... Часть 1

Марина Василькова -Мосур
Танька.
Танька была языката, как змея. Стреляла словом, шо  кобра ядом. И от её ядовитых слов кровь в жилах стыла, як ото холодец. 
Митька по телеку  про такие страсти видал.  Угораздило ж его тогда в Таньку втюриться...
 На практике в производственной бригаде после девятого класса послали их полоть подсолнухи.  Танька до работы не падкая, одно останавливается, та языком чешет. А он, Митька, молотит тяпкой, как пулемёт.   Уйдет далечЕнько, а потом вернётся и Танькин рядок заполет метров на пятнадцать- двадцать. Танька радуется, а виду не подаёт. Перед девчатами выделывается. А то, бывало, растяжно так крикнет: 
-Мииить! А Ритке?
Митька притворно надует губы, поворчит, но и Ритке прополет. Радуются подружки, еще бы, такая помощь…
Танька  красивая: тёмненькая, смуглая, как вишня - шпанка.
Таких красивых в ихнем классе больше нет. А на другие классы Митька и не смотрел. С Танькой сравниться могла, разве что артистка из кино по фамилии  Самойлова. У них и фамилии похожие и имена. Танька была Самойленко. Ну, та актриса уже старовата, конечно…
 Остальные девчата так себе. Вот, например, та же Ритка. Она и веселая, и незлобливая, и симпатичная на лицо,  но не перченная  какая-то... А Светка, та- не то рыжая, не то белая, да и конопатая,  к тому ж.  И ресницы рыжие. Хлоп-хлоп. И, чуть что-реветь начинает. Фууу, плаксивых Митька терпеть не мог.  Валька – толстая, Лидка- мужик мужиком… В  каждой мог заметить  он изъян, только в Таньке изъянов не было, одни прелести. 
 А Танька  голову терять не собиралась. Она, конечно, не слепая, видела, что с хлопцем делается, ей даже нравилось Митькино обожание.

*  *  *  *  *

Митька.
Митька- первый парень на деревне, конечно, среди  сверстников. Он и спортсмен, и хорошист, и работяга, каких свет не видывал. Материн помощник и опора. Так что,  в жизни подвести не должен.
У Митьки мать одна, а детей- аж четверо. Батька у них трактористом был, ночью по дамбе  ехал, темно, ранняя весна на дворе, дамбу подмыло, трактор и рухнул с высоты.  Батька  сильно  побился.  За полтора месяца он  перенес несколько операций, но так и не выкарабкался.  В десять лет остался Митька за старшего. Сашке было шесть, Женьке- четыре,  а Нинке и вовсе- два года. Мать-тётя  Люба страшно постарела от горя. Он, Митькин батя,  был непьющий, добрый такой дядька… вот ведь как бывает.

*  *  *  *

Самойленки
А у неё, Татьяны, родители оба иногда  не прочь «за воротник заложить». Особенно, мамка. Она сама всю жизнь в буфете торговала, а батя -  всё больше по шабашкам. Привозил хорошие деньги,  и всё до копейки отдавал  матери. У неё, Галины,  всегда  имелся и свой,  личный «загашничек».
  Любила она  веселье.
 В  саду накрывала цветастой клеёнкой дощатый стол, приходили кумовья. Сидели долго, пели песни и спорили за жизнь.
  Танька была в семье одна, «как сыр в масле каталась»,  говорили соседи. На вопрос, почему у неё нет ни сестры, ни брата, мамка  когда-то давно ответила непонятными словами: съездила разок - другой, а потом уж,  больше - не получалось.
Иногда Таньке было скучно и жаль, что нет сестры, потом привыкла к этой мысли, и даже радовалась, что ей ни в чём отказа нет.
  А вместо сестры ей Ритка.

*  *  *  *
Ритка.
Риткина семья приехала в станицу лет семь назад. У Ритки мать, как и у Митьки,  тоже одна.
«Може, сбёг, може - сгорел от пьянки»- говорили в станице. А скорей всего, и не было его, мужа-то. Почтальонка Петровна рассказала, что бабка и  Верка  одинаковые  по фамилии - Заманские.
Она ж бабке пенсию приносила. Значит, не брешит.
Риткина мать работала  библиотекаршей в сельском клубе, станичники её любили, чё ж не любить- добрейшая женщина. Чудаковатая.
«Бесхребетная»-  шутили на работе. У Ритки есть еще младшая сестра- Алька. Бабы посмеивались над Риткиной матерью: поназывала девок пындыковыми именами. Она и сама была с непростым именем- Вероника. По-нашему, станичному- Верка. А как звали бабку -  никто не знал.  Только по отчеству - Даниловна. У нас по- другому-то и не зовут, даже своих.. А эти вообще, чудные какие-то.  Одно слово – приезжие.
А девчата у Верки - ничего, хорошие. Воды принести из криницы, за хлебом кому из стариков, или еще чего, это у них-раз плюнуть. Не гордые, простые девчата. Не то, что Танька Самойленкова. Ой, ну и гонор же у девки. Про таких в станицах поют: 
«Говорят, я девка бойка,
В девках не остануся.
Ну и горе тому будет,
Кому я достануся».

*  *  *  *
продолжение следует...