Василию было нехорошо. Причем, слово это, "нехорошо" - довольно слабо отображало всю степень нехорошести. «Ты помнишь, как все начиналось...», - вертелись в голове строчки из какой-то песни. Обнявшись, строчки бегали по кругу, подпрыгивая и приплясывая в такт, отчего мир в глазах Василия подергивался рябью.
Как все начиналось. Только это он и помнил. Ежегодная встреча выпускников ПТУ. Слет сантехников, газовщиков и прочих романтиков бытовых услуг. Василий в этом обществе держался истинным денди, блюл дистанцию, все-таки крановщик, а это вам не хрен собачий. Работает в высших сферах, витает в облаках, можно сказать. Словом, птица высокого полета, пусть и в каске. Так что Василий вчера много чего и где наблюл. И за столом в пельменной, и в сортире, и по дороге с бала еще маленько. С тихими судорогами, в голове всплывали вчерашние картины пролетарского содружества, воплей о несокрушимости рабочего класса, философской дискуссии на тему: "Сантехник, как высшая ступень эволюции". Еще, кажется, в конце раута были выкрики: «Долой самодержавие» и призывы, вот прямо сейчас, не мешкая ни секунды, идти брать Зимний. Затем, тело Василия, которое начинало жить вполне себе самостоятельно, в компании озорных штукатурщиц отправилось продолжать банкет в квартиру его друга, Санька, имевшего несчастье заканчивать одно с ним ПТУ, но ничуть об этом не сожалевшего. Там Василий, придя в совершенно радостное изумление, продолжал вертеть вола: шутил, показывал фокусы, раскрывал секреты мироздания и совершал прочие подвиги.
Утром Васе не хотелось жить. Он долго, с неким удивлением, смотрел на лохматую голову той, с которой вчера в счастливом угаре «не ведал, что творил», но, видимо, творил хорошо, так как голова покоилась на его плече с той легкой улыбкой, которую некие счастливицы сохраняют даже во сне. Надолго присосавшись к минералке, Вася хотел реанимировать и Санька, но тот сообщил, что всю работу на оси вертел и собирается продолжать автономное плавание.
Покряхтывая и громыхая бутылками, пытаясь приодеться без испуга для окружающих и уважительно обходя юрких тараканов, Вася покинул сей вертеп и ступил на бренную землю. В эту минуту он как никогда остро всех ненавидел, а особенно ненавидел водку и прочие спиртные изобретения. «Вот так и спаивают Россию матушку», - горестно размышлял он, освежаю вагон метро дивными ароматами осеннего леса и мечтая о баночке холодной «Балтики 9». Это ведь даже и не Балтика вовсе, а нектар, амброзия. Эхехехех.
Доковыляв до места работы, Вася немного посвежел, переоделся и, проходя мимо прораба, сделал значительно усталое лицо интеллигента, всю ночь искавшего русскую идею. Дышать при этом опасном маневре он старался внутрь себя. Выдохнул и полез наверх, в кабину крана, отсвечивая на солнце каской, похожий, в своей оранжевой спецовке, на здоровенную божью коровку. Но у коровок не бывает похмелья. А Васе было не до божьего. Вася хотел конца рабочего дня, пива, дивана и чтоб поскорее пришло завтра. А потом он увидел это.
На дальнем конце стрелы сидел, болтая ногами, мужичок. Он блаженно жмурился солнцу, покуривал сигаретку и производил впечатление вполне довольного жизнью человека. Одет дядька был с легкой претензией на изысканность: засаленный треух, элегантная фуфаечка и прохаря, модельной серии «Подымем целину». Больше Василий из-за обморочного тумана в глазах, разглядеть не смог.
– О, Васька, - мужик радостно помахал ему, как старому другу и поднялся. – А я все жду, жду. Хотя обзор здесь чудесный. Пол города видно.
- Ты.., вы…, что вы там…, как ты там оказался, лежи, прижмись к стреле, трижды твою за ногу сука-ж мать твоя кукурузная, онон ты дроченый. Не двигайся, не шевелись, замри, не дыши, вниз не смотри, - сипел Васька полузадушенным шепотом, надеясь, что снизу этого придурка не видно. – Как же тебя, суку такую с фантазией, охрана то пропустила, - чуть не плакал он. - Пи..ц теперь и премии и работе. Что ж за день то такой продуктивный, что ж ты, гадюка, именно на мой кран полез, мало тебе этих кранов?
Мужик споро направился к Ваське, перешагивая сразу через 2 пролета. Иногда он даже перепрыгивал, совершенно не беспокоясь, что его запросто может сдуть шальным порывом ветра. "А смотри как я умею", - сказал он и изобразил довольно грациозную ласточку. Васе, и так уже совершенно мокрому, показалось, что он напрудил в штаны. Говорить он уже не мог. Следя за сумасшедшим, лишь совершал руками слабые движения, как будто что-то хватал, душил и разбирал на части. Жесты эти, видимо, означали что он, Василий, сделает с этим неопознанным объектом, как только спустится на землю и маленько окрепнет. А пока надо понять, как незаметно эвакуировать акробата, если, конечно, он сам сейчас не свалится к хреням. Мужик тем временем подобрался к кабине вплотную и пристроился по ту сторону, глядя на Васька с теплой, отеческой улыбкой: "Ну как ты, Вася? Как дела, как жизнь и вообще, что в перспективах?"
- Упырь, ты дядя, - проскулил Вася. – Смерти моей хочешь? Да я чуть богу душу не отдал, пока ты там скакал, эквилибрист, бляха-муха. Ты откуда взялся тут, да ты кто такой вообще?!
- Допустим, богу душу ты не отдашь, бог ее сам к себе призовет, когда надо будет, и, богу ты, видимо, там пока не очень нужен, а, Васенька? Или считаешь себя сильно ценным приобретением, от которого бог сильно выиграет? А кто я? Вот это, Вася, вопрос интересный. Сам то как думаешь?
- Думаю, что ты идиот, которому сильно не повезет, когда мы спустимся, - маленько придя в себя, Вася стал заводиться, - думаю, что тебе будет ой как нехорошо и даже немножко больно. И откуда ты меня вообще знаешь. Я твою гнусную рожу в первый раз вижу. Это уж точно, такую харю раз увидев, не забудешь. Кто ты?
- Тебе бы, Вася, книжки писать - уж больно запас словарный у тебя богатый. И вообще общее знание людской психологии опять же, забота о ближнем, сострадание, - сказал дядька, устраиваясь поудобнее. По счастью, снизу его теперь точно не было видно, да и стрела крана возле кабины была широкой, поэтому опасность сваливания свелась к минимуму. Хотя дядька на высоте чувствовал себя как дома. Естественно он себя ощущал, одним словом. – Так кто же я?! И откуда я тебя знаю?
"Ох, а может это сумасшедший, хочет меня прибить и задушить, хотя чего прибивать, можно же просто скинуть. Отправит меня в свободное падение и нету больше Васи". - Мысли с похмелья услужливо приняли параноидальное направление. Вася панически пытался вспомнить чего он вчера все-таки понаделал. Так, никого не бил, ни с кем не ссорился, со всеми дружил. А может по дороге кому то что-то брякнул? Сердце, успокоившееся было, вновь заколбасилось в грудной клетке. Страх обуял Ваську. Он, так и не успевший сделать в жизни ничего путного, попал в черные руки мафии. И это их киллер. "Хотя…- Вася с любопытством глянул на дядю, который все это время сидел тихо, с интересом наблюдая за его мозговой активностью. – Не тянет он на киллера. Видок у него сельскохозяйственный какой-то. На тракториста он тянет. А с другой стороны - кто их, киллеров, разберет. У них же, вроде, у каждого свой почерк. Может это киллер-авангардист. Плюс маскировка. Не полезет же он на кран с автоматом и в костюме. А зачем на кран? А чтоб скинуть. И никто не подкопается. И нету Васееееньки".
Вася, пригорюнившись, смотрел на мужика, который по-прежнему маячил по ту сторону стекла. И даже вроде интерес к нему потерял. Глазел на солнце и улыбался чему-то.
- Нет, Василий, ничего и никому вчера ты плохого не сделал, - спустя несколько минут сказал дядька, - если не считать того, что печень и почки гробил усердно, и вел себя, как обычный пьяный мудак. В остальном - обычная праздничная программа. И друзья твои довольны и даже одна особа чрезвычайно. Удивляется, правда, сейчас, выясняя куда ты делся. Ты же ей, паршивец, телефона даже не оставил. Не поступают так джентльмены с дамами. А ты у нас все-таки парень галантный, а?
- Кто ты, дядя? – проскрипел Васек абсолютно севшим голосом. В организме и так после вчерашнего нехватка влаги наблюдалась, а сейчас и подавно возникло ощущение, что он песка со стеклом нажрался. – Ты откуда все про меня знаешь? Кто ты, черт, ангел, ох, бля, неужто допился? Белочка. БЕЛОЧКА!!!!! Ааааааааа. Санитары. Вяжите меня. Допился Вася. Лечите меня, граждане. Конец карьере.
- Однако фантазия у вас все же работает, товарищ Вася, - развеселился мужичок. - Спешим вас успокоить, горячки белой у вас нет. Но если и дальше будете так керосинить, то обязательно приобретете. Да и не черт я. Черти, они малоразговорчивые. Видел кочегаров в старых фильмах? Вот, очень похоже, кстати. Такие же: неторопливые и немногословные. Работа у них такая. Чертовски тяжелая и к болтовне не располагающая. Черти, они все больше философы. Всякого навидались.
- Ой, не трынди, - тут уже Ваську стал разбирать смех, - ты еще скажи, что ты ангел. Ага. У вас там дефицит ангелов что ли? И мне прислали игрока запаса? Дааа, мужик. "Но откуда тогда он все знает?! Точно допился", - вновь погрустнел Васек.
- Знаешь, Василий, каков ты, таков и ангел. А ты хотел, чтоб я явился тебе в сверкающих доспехах, размахивая мечом, потрясая крыльями и заорал: "Аз есьм Серафим. Пади на колени, червь". Ты бы тогда точно одними лишь мокрыми штанами не отделался. Ты мне вот что скажи, ты еще долго пить то будешь? А то у нас наверху там волнуются. Ты же молодой, здоровый мужик, Васятка, тебе жизнь жить, да другим помогать, а ты вон - существуешь, как клоп, да небо коптишь без толку. Когда за ум возьмешься? А то гляди и впрямь черти придут. Они тебе доказывать уже ничего не будут. Ну хотя ладно, смотри. – Мужик сделал хитрое лицо и из за его спины показались, разворачиваясь, крылья.
- Сгинь, сгинь, да когда ж меня отпустит. Все, тебя нет, - Вася закрыл глаза и продолжал, - вот сейчас досчитаю до 5 и тебя не станет. Я проработаю весь день и думать о тебе забуду. И больше никогда не буду мешать портвейн с шампанским.
– Как знаешь, а за ум все же возьмись. Пока не поздно.
Больше никто с ним не разговаривал. И сидел Вася некоторое время, в тишине и гармонии с самим собой, пока снизу не позвонили, беспокоясь оттого, что похмелье - похмельем, всех колбасит, а работать все-таки надо.
Открыв глаза, Вася с обнаружил, что сидит он, совершенно один, продуваемый всеми ветрами. В мокрых штанах.
- Привидится, черти что, - с удовольствием сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь и бойко застрекотал рычагами. – А пить я все же брошу. Наверное. Брошу. Все. Же.
В соседнем доме открылось окно, пустив солнечного зайчика прямо в щетинистую физиономию Василия и он радостно чихнул, напевая: "Ты помнишь, как все начиналось…", - не замечая, как крутится в пыльном воздухе маленькое белое перышко.