Он был зол, потому что в нем разыгралась бешеная тоска по ней. Хотелось видеть, ощущать ее сейчас же, не было больше сил ждать, когда она появится, подойдет, наклонится к нему, чтобы улыбающимися губами чуть прикоснуться к его щеке. Дыхнёт ароматом ее духов и тела, такого родного, кусочек которого был виден в разрезе пальто.
Сидя за столиком итальянской остерии «У Джузеппе» совсем у окна, из которого был виден узкий переулок в центре Москвы, он вспоминал, какая она была хорошенькая. Её светло-серые глаза, бархатные полукружья бровей, всегда улыбающийся нежный и бледный рот. Уже темнело. Сквозь небо протягивались перистые, фиолетово-розовые с серым облака. Ветер покрывал рябью поверхность луж. Уже было зябко, скоро зима.
Он заказал тыквенный суп с уткой и ризотто с белыми грибами. Итальянец шеф-повар вышел в зал и беседовал с посетителями – иностранцами, которые полюбили это заведение, не смотря на тесноту и вечный цейтнот с местами.
Вчера он порвал с еще одной своей привязанностью. Склонность к параллелизму? И да, и нет. Они были разные, совершенно разные. Если эта выносила мозг, и одно имя ее вызывало дрожь и остановку сердца, то другая была просто какой-то тихой привязанностью, постепенно становившейся незаменимой. Наверно, даже зависимостью. Эти разговоры вечные, без них уже непонятно было, как жить. Он уходил в них от внутреннего дискомфорта. Он разорвал это и освободился. И даже больно не было.
Этой он написал вчера в интернете:
-Вы просили больше себя никогда не беспокоить. Не звонить и не писать Вам. И не объяснили, почему. Отвергать дружбу человека, который ничем не заслужил этого, без того, чтобы даже выслушать? Посылаю Вам небо надо мной, затянутое сейчас белым пухом облаков с синими прогалинами и крошечную птичку на дереве перед моим окном. Я буду ждать Вас как обычно у Джузеппе. Правда, Вы просили не подходить к Вам.
Она пришла с подругой. Девушки сели за дальний столик. Подруга присела на стул перед ним.
-Передайте ей, что я уезжаю, уже собрал чемодан. Ботинки и горнолыжный костюм. Я поеду в горы, чтобы забыть ее. Она просила меня больше не подходить к ней, а я хочу вправить ей мозги. Она не дает мне малейшей возможности оправдаться, и не объясняет почему.
В глазах девушки пробудился интерес, вызванный описанием горнолыжного костюма и ботинок, уже уложенных в чемодан.
-Скажи ему, что я не собираюсь терпеть его двуличность и делить его ни с кем, даже с самим Иисусом Христом. И его слияние душой и телом с другой, с которой он беседует и денно и нощно. Она заменяет ему меня?
Он взял планшет, открыл его и протянул девушке.
- А, вот в чем дело? Пусть сама почитает, что та, к которой она ревнует, пишет мне про любовь к другому.
- « Мы любим друг друга. До исступления, ругаемся до визга, ревнуем до драки.»
Она подошла к нему и посмотрела счастливыми, смеющимися глазами. Прикоснулась холодными пальцами к его руке.
-Ты можешь разбирать чемодан.
Её приход, её тихий голос и близость для него были чудом. Как хорошо, что она есть!