Глава 3
Письмо с того света
На следующий день, как обычно, Наташа с Верой спешили на работу. Отъезжая от дома, Наталья сказала Вере:
– А не пора ли тебе самой ездить на работу, а то ты все со мной да со мной.
Вера посмотрела на нее недоуменно и ответила:
– А что мне делать: дома сидеть, что ли?
– Нет, ты не поняла меня, – тебе пора садиться за руль.
– О, только не это! Нет, уж как ты ездишь, так и езди, я привыкла. А чтоб самой, да еще при таком движении… Я же все бордюры пересчитаю! Нет, боже упаси меня от этого.
– Я тебя не узнаю, ты сама меня растормошила в бизнесе и вот так легко сдаешься. Ну, нет, дорогая, ты будешь ездить! – твердо сказала Наташа.
Вера засмеялась, а за ней и Наталья.
– Вот завтра и начнем учиться, – хлопнув ее по коленке, сказала Наташа. – Здесь за городом есть учебный центр по вождению. Я сама с тобой займусь уроками вождения и обучением теоретической части. Экзаменационные правила по вождению у меня есть. Вот только остается одна сложность – получить права.
Вера засмеялась:
– Знаешь, Наталья, у меня права есть: у нас их, как правило, получают лет в шестнадцать, сразу после окончания колледжа. Нам много чего предоставляется, но мы не всем этим пользуемся. Конечно, и требования очень большие, так что ты и сама не сядешь за руль, пока не будешь хорошо знать правила дорожного движения.
– И вот поэтому у тебя появились страхи, да?
– Да нет, просто… – с волнением ответила Вера.
С подковыркой Наташа продолжила:
– Вот-вот, ваша хваленая свобода – закон на законе! Да вы самые несчастные рабы своих страхов. У нас не так – у нас нет законов: их пишут для глухонемых и слепых.
– А как они их читают? – спросила Вера.
– Какая ты наивная американка! Знаешь, когда человеку надо будет украсть – он украдет. И зрячий, когда с него спросят, прикинется слепым: мол, не видел, не слышал, а просто мимо проходил.
– Я не понимаю вас, русских, – как вы живете? Везде грязно! Воду невозможно пить из крана, купаться в речке тоже нельзя, – возмутилась Вера.
– Ну, во-первых, сейчас холодно купаться, на дворе осень, во-вторых, из крана не все пьют, воду питьевую можно купить, только не все это могут себе позволить. Да и не все так плохо, как кажется. Мы же такие – всех переживем! – улыбнулась Наталья.
Посмотрев на Веру, произнесла:
– Хватит болтать, давай действовать. Мы уже приехали.
Отстегнув ремень, она вышла из «Феррари», поставив ее на сигнализацию.
Зайдя в магазин, молодые женщины неожиданно для себя увидели в центре салона корзину с нежно-розовыми голландскими розами. Их было ровно 33, к букету была приложена открытка, а рядом стоял большой портрет Веры. Она была изображена словно в бликах играющих на свету красок, на фоне чудесной подмосковной осени. Как точно художник заметил очертание ее губ – в них отображалась вся ее безудержная жажда любви. Как глубоко проник он в потаенные места ее души!
– Артур! – с удивленным и радостным лицом произнесла Вера.
Ей не надо было даже смотреть на эту записку, но она медленно ее взяла и стала читать про себя:
«Мой нежный ангельский цветок,
Мой воздух и росы глоток.
Твой аромат влечет меня.
Я возгораюсь. Я ищу тебя.
Я б все отдал за миг с тобой –
Любовь моя, ты мой покой».
Вера заплакала – она забыла, что у нее сегодня день рождения.
– Боже мой, откуда он узнал? Ну, да – компьютер!
Наталья смотря на Веру, просто сияла от радости:
– Ты представляешь, какой мальчик! Он не может забыть тебя. Правильно – настоящие мужчины не сдаются. Дурочка ты, Верка. Еще бы пару раз сходила к его мамочке и – в загс.
Вера хмуро посмотрела на Наташу и, помолчав немного, произнесла:
– Давай работать, а то я смотрю, тебе в голову дурные мысли лезут.
Вера отнесла розы и портрет в кабинет. Она еще долго вглядывалась в свое изображение, как вдруг увидела в рисунке осенних цветов его, Артура! Вера от неожиданности даже попятилась назад, решив, что это ей показалось. Но, подойдя ближе, она стала пристально рассматривать портрет. Да, это был он, Артур.
– Я поняла тебя, Артур: ты всегда со мной рядом и я в твоем сердце навеки, – мысленно произнесла Вера.
Позвонив Артуру на мобильный, она тихо сказала:
– Спасибо!
Они долго молчали, и только легкое дыхание было слышно в трубке. Артур еще раз поздравил ее с днем рождения и сказал:
– Прости, я зашел на сайт вашей фирмы, где была размещена твоя фотография и анкетные данные. Никогда бы не подумал, Виржиния, что у тебя такое красивое имя. Можно тебя пригласить вечером в самый лучший клуб Москвы?
– Я сегодня буду занята, так как в день рождения всегда много хлопот. Лучше я потом позвоню тебе, хорошо?
Получив согласие, она попрощалась. «Дура, дура. Зачем ты врешь?» – с укоризной спрашивал внутренний голос. «А что, – тут же оправдывалась она, – я должна была согласиться, чтобы потом он еще больше мучился? Да у него еще вся жизнь впереди, и таких, как я, наверняка будет немало».
– Все, хватит нюни распускать, нельзя сейчас расслабляться, – сказала она вслух и вышла из кабинета.
Наталья посмотрела на Веру, подошла к ней и, обнимая, сказала:
– Ну, что ты такая понурая? Ведь жизнь прекрасна! Посмотри, какие окружают тебя люди! И день выдался таким солнечным сегодня – это же здорово! Представь только, если бы ты вдруг оказалась на каком-нибудь необитаемом острове – тогда уж точно не до радости было бы, а тем более такого внимания к себе.
– Это, конечно, интересно, но вот ты мне скажи, почему без моего ведома ты внесла мои данные в инет? Как хочешь, но сделай все, чтобы они исчезли, и в самом срочном порядке. Поняла?
– Хорошо! – озадаченно посмотрела Наталья на Веру. – А, собственно говоря, что случилось?
Наташа пошла в кабинет и села за стол, чтобы выйти в Интернет.
– Опять боишься, что в Пентагоне будет шумиха вокруг отца?
– Почти угадала! – ответила Вера.
День выдался до краев наполненным разными делами, так что к концу дня болели не только ноги и руки, но и голова просто раскалывалась от навалившейся работы.
В конце рабочего дня Наташа спросила:
– Как ты думаешь: нам с Виталиком ехать вместе оформлять выписку или все-таки по одному – сначала он, потом я?
Вера про себя решила: «Лучше пусть Виталик поедет – так я смогу достать из фортепиано то, что мне оставила Олеся. Ведь она такая, моя Девора! Просто так не ушла».
– Ну, что ты скажешь? – переспросила Наталья.
– Конечно, пусть едет Виталик – хоть на какое-то время оторвется от компьютера, а то он в нем уже почти растворился.
– Ладно, в четверг его отправлю в деревню Черемушки к своей мамочке. Это, значит, через два дня. Как раз успею собрать ему все необходимые вещи. А на следующей неделе поеду я, только мне-то ехать чуть-чуть дальше. Вот родня обрадуется, что я выписываюсь. У меня там такая семейка – не обрадуешься: в одной комнате по три человека, и все претендуют на жилплощадь. Еще три брата и две сестры – вот такое у меня родительское богатство.
–Да, но тебе все равно с одной стороны повезло – так много родственников. А вот у меня был единственный брат, Браун. Теперь он лежит на Арлингтонском кладбище – погиб за Отечество. А куда тебе ехать на следующей неделе? – спросила Вера, пытаясь уйти от грустной темы.
– В Старый Оскол!
– Куда? Какое-то непонятное название Старый, да еще Оскол, – сказала удивленно Вера.
– Но у вас же есть Лос-Анджелес.
– Ну да, есть, – ответила Вера. – Так это понятно – город ангелов.
– А у нас вот так: старый – значит старый, новый – значит новый. Ну, например, Великий Новгород. Ты же была в России, пять лет училась в универе, неужели о нашей родине ничего не узнала за время обучения.
– Ты знаешь, молодость – это такое время, ты на себя не всегда успеваешь посмотреть, тем более на такую огромную страну, – ответила Вера.
– Я кроме Москвы и Питера не видела ничего. Время пролетело так быстро, что я даже не заметила. Да и некогда было: загруженность в учебе, частые перелеты в Америку. В конце последнего курса я встретила своего будущего мужа, теперь уже бывшего, – с грустью произнесла она. – Мы познакомились с ним, когда я прилетела из Москвы в Вашингтон. Однажды в учебном центре на запасном аэродроме проводились учения по освобождению заложников из захваченного террористами самолета. Вот так меня он и покорил.
– Дорогая Верочка, хватит ворошить прошлое. Теперь ты в России, так что привыкай уже к нашей стране и покоряй ее. Ведь скоро ты получишь двойное гражданство. Да и вообще, Россию не любить невозможно!
– Ну, что, сядем за стол? – уже дома предложила Наташа. – Ведь у тебя особенный день, он бывает раз в году. Возраст, когда человеку исполняется 33 года, называют возрастом Христа. Считается, что человек переходит на другой рубеж жизни: можно обрести весь мир или потерять его. Но я думаю, что ты уже его приобрела, поэтому желаю тебе самого главного – большой огромной любви! И вот – прими от нас подарок.
Из-под стола Виталик достал большую коробку. Взяв ее, Вера растроганно всех поблагодарила. Выпив по бокалу терпкого вина, они немного развеселились и еще долгое время беседовали. За разговором о жизни не заметили, как время перевалило за полночь.
Когда в доме все стихло и все уснули, уже находясь в своей комнате, Вера вспоминала свое детство, как когда-то мама холодным октябрьским утром ставила возле ее кровати коробку с подарком. А она, проснувшись и встав с теплой постели, садилась на пол и тихо развязывала бант на этой коробке. И самым запомнившимся подарком было красивое платье. «Интересно, – задумалась Вера, – а что мне подарили Виталик с Наташей?». Она тихонько встала с расправленного дивана, включила свет. Взяв коробку в руки, она положила ее на колени и стала тихонько развязывать голубой бант – совсем как в далеком детстве. И тут она увидела, что лежит в коробке! Ахнув от восхищения, Вера достала платье. Это было платье ее детской мечты, такое синее, как ее глаза. Играя бликами, оно переливалось всеми оттенками синего цвета. Вера надела платье, туфли, взяла в руки сумочку, которые лежали в коробке. Красуясь перед зеркалом, она разглядывала себя со всех сторон. «Виржиния, ты безупречна!» – произнесла она шепотом, кружась в танце. Вера ликовала от счастья. Сняв с себя все, она аккуратно сложила платье и сумку в коробку. Вера положила все в антресоль, выключила свет и, счастливая от такого дорогого подарка, легла спать.
На следующее утро Виталик одел в школу Ксюшку и пошел провожать ее в первый класс. Девчонки собрались на работу и, позавтракав, уехали.
– Я хочу тебе сказать, что мой Виталя какой-то ну прям ни рыба ни мясо: скажешь ему иди – идет, скажешь сиди – сидит. Я же хотела его отправить в четверг, а теперь вот хочу, чтобы быстрей уехал. Ну, хоть с места сдвинулся бы, что ли, от этого компьютера! Вот и собрала его вещи сегодня, не дожидаясь четверга. Пусть нервишки свои полечит.
– Ну, что, давай садись за руль, будем учиться снова ездить, – сказала, улыбаясь, Наташа.
Остановившись у ворот городка, где проходили стажировку новички, обучающиеся на курсах вождения, Наталья заметила:
– Вот видишь, мы тут не одни, хотя время еще раннее – и восьми нет. Утро, конечно, прохладное, зато нет грязи от постоянных дождей. Так, пристегни ремень, сними ручник. Посмотри, скорость на нейтралке у тебя, – командовала Наталья с уверенностью, – а то сейчас газанешь. Так, ногу на сцепление. О, да ты ас! Просто молодец!
После очередного виража Наташа поняла, что Вера – девушка смышленая и в езде на машине, а не только в бизнесе.
«Странно, как ей это удается?» – задумалась она, смотря на Веру. Вера, улыбнувшись, остановила машину и, снимая с плеча ремень, поставила ее на ручник.
– Никогда не думала, что здесь, в России, я буду себя так легко чувствовать.
– Конечно, – отреагировала Наталья, – это тебе не Америка. У нас все просто. Ладно, дорогая, покупаем тебе машину. Будешь ездить на крутой тачке. Да, кстати, ты не ищи здесь американскую, – у нас с запчастями для нее туго да и сервис отсутствует. Лучше давай тебе купим «Шкоду Октавия». Я тебе сама выберу лучшую из лучших. Она просто супер: не стучит, не громыхает, амортизация – высший класс, не как наши отечественные, да и можно найти недорогую, ведь у нас здесь крутые детки богатеньких дядек меняют их пачками – сегодня одна, завтра другая. Они живут по настроению.
– А мы что, живем, пока, как говорят у вас, не стукнет? – спросила Вера.
Они посмотрели друг на друга и закатились веселым смехом.
– Ага, – продолжала Наташа, – когда тебе стукнет за пятьдесят, ты не то чтобы «Шкоду», велосипед не купишь. Представляешь, какая пенсия сейчас у стариков? И кто может дать гарантии, что пенсионные фонды защищены от дефолта. Что будет с нами? По-моему, на одной обуви мы далеко не уедем.
– Да ладно, – озорно сказала Вера. – Поедем ко мне в Америку, завербуемся в Пентагон – там дежурный пенсионер получает как мы с тобой в нашем обувном магазине.
Наташа приложила палец к губам и произнесла, улыбаясь такой находчивости:
– Тише! Ты так не шути, а то наши дяди из ФСБ займутся нами. Ну, вот мы и приехали! Смотри, Леночка наша как хорошо работает. Видно, как горят ее глаза, уже нет того прежнего безразличия к работе!
– Наташа, ты давай поезжай домой. Мы с Леной тут сами справимся, а ты как раз отправишь мужа в деревню Черемушки. А я завтра отдохну, хорошо? – торопя Наташу, сказала Вера.
– Да, ну тогда ладно, я поеду домой.
Взяв сумочку и ключи от машины, она уехала домой.
Неподалеку, как обычно, стоял черный джип.
– Горелый, позвони боссу, скажи, что одна из девчонок, блондинка, уехала одна, – сказал Барбос.
– А где вторая, брюнетка? – спросил уже по телефону Седой.
– Она осталась в магазине. Нам поехать за красной «Феррари»? – спросил Горелый.
– Нет, сидите на месте и ждите – к вечеру я подъеду сам, перед закрытием магазина.
Он отключился от связи с Горелым.
Наташа позвонила на мобильный Вере:
– Я забыла тебя спросить, как ты доедешь домой?
Вера улыбнулась:
– Наташа, на такси, конечно – я уже начинаю привыкать к России. Ну, пока – нам некогда, покупателей много.
Вечером, в шесть часов, когда покупателей уже почти не было, а короткий осенний день близился к концу, на улице было пасмурно и хмуро, в салон зашел седовласый мужчина в кожаном плаще; его глаза были ясными и синими. «Странно, – подумала Вера, – где-то я его уже видела». Мило улыбаясь, он прошелся по салону магазина.
– Вы знаете, – сказал он, – вот уже наступила осень, а я все хожу в этих туфлях, которые выбрали мне Вы.
Вера вспомнила, кто это: тот же властный голос, проникновенный взгляд. Она посмотрела на его ноги – туфли были такими чистыми, как будто он ходит по ковровой дорожке, а не по земле.
– Вы хотите спросить, почему такие туфли чистые? – перехватив ее удивленный взгляд и понимая его, спросил Седой. – Я же на машине. Кстати, зашел, чтобы Вы мне выбрали обувь на зиму, чтобы мех был тонкий и кожа мягкой.
Подойдя к ней, он пристально посмотрел ей в глаза. Этот взгляд, как молния, прошелся по ней. Едва овладевая собой, она сказала:
– Присядьте, пожалуйста, на этот пуфик, – указывая рукой, с волнением сказала Вера ему и стала смотреть на полках обувь.
– Вы даже не снимете с меня ботинок, – улыбнулся он.
– А я знаю Ваш размер, – все так же волнуясь, ответила она.
Вера выбрала удачную, на ее взгляд, модель зимней обуви.
– Наверное, опять из Франции? – спросил он.
– Нет, на этот раз из Чехословакии.
– Хм, это что-то новенькое. Что, у них мех тоньше?
– И мех тоньше и кожа более устойчива к воздействию холода. Эта фирма зарекомендовала себя на всех ведущих рынках Европы, – сказала ему, улыбаясь, Вера.
– И что это за фирма?
– «Саламандер». Слышали о такой?
– Простите, нет. Я живу в таком ритме, где нет места высоким технологиям и новым разработкам.
– Интересно, – она подала ему ботинок с мехом нерпы.
– А кем Вы работаете, если не секрет? – спросила Вера.
– Да так, убираю мусор, – уклончиво ответил он.
Обувая ботинки, он встал и стал топать ими, переминаясь с ноги на ногу:
– Да у Вас безупречный вкус.
С удивленным видом и совершенно не понимая его, Вера озадаченно произнесла:
– Но Вы не похожи на мусорщика.
Он рассмеялся:
– Вы мне нравитесь. Время уже к закрытию. Я бы хотел довезти Вас до дома. Да, заранее хочу предупредить: не люблю, когда ко мне пристают.
Он улыбнулся и посмотрел на нее, ожидая ответа. Вера, в полном замешательстве, не зная, что сказать, все-таки пробормотала:
– Благодарю, но мы еще поработаем, может еще кто зайдет.
– Да нет, уже никого не будет.
– А, ну да, я поняла – это Ваши ребята у двери, – сказала Вера. – Ну, теперь понятно, почему у нас нет никого.
Не зная почему, Вера не смогла ему отказать. Может быть, из чувства страха, но странно, она почему-то доверяла этому необычному посетителю. Закрыв дверь, а магазин сдав на сигнализацию, Вера села в машину, где ее ждал седовласый мужчина. Сердце учащенно билось: «Странно, как я решилась на этот безрассудный шаг, ведь Наташа меня предупреждала – не садиться с незнакомыми мужчинами в машину».
Автомобиль тронулся с места. Она назвала адрес, но водитель, посмотрев в зеркало заднего вида, улыбнулся. Это был Горелый. «Да-а-а, если бы она знала, как мне осточертел этот адрес», – подумал он. Седовласый незнакомец спросил ее:
– Как Вас зовут?
– Вера.
– Странно: как-то Вы не похожи на Веру. Вы откуда родом?
– Мне обязательно отвечать?
– Нет-нет, что Вы, – ответил он. – Меня зовут Бронислав Илларионович. Вот, вроде, и познакомились.
Взяв ее за кисть руки, он посмотрел на ее пальцы.
– У Вас такие тонкие пальчики, наверное, умеете играть на пианино? Что-то руки холодные – Вы замерзли?
– Нет, что Вы, просто устала с работы и немного волнуюсь – не знаю, от чего. Будьте так любезны, отвезите меня домой, – еще более взволнованно ответила она.
– Конечно, вот мы уже почти подъезжаем. Если хотите, мои ребята будут Вас отвозить и привозить с работы.
– Спасибо, Бронислав Илларионович. Я никогда бы не подумала, что буду вот так одна в позднее время разъезжать с такими симпатичными людьми. Спасибо за предложение, но я как-нибудь сама справлюсь.
Захлопнув за собой дверцу машины, она удалилась в подъезд.
Джип юзом вырулил со двора на центральную часть дороги и растворился на автостраде в потоке машин.
– Босс, тебе не кажется, что дамочка эта уж слишком самоуверенная, – спросил Горелый.
– А вот это как раз мы скоро и узнаем, на что она годится, – ответил Седой.
– А я уже было подумал, что ты на нее запал, – с ухмылкой продолжил разговор Горелый.
– Ты что-то много разговаривать стал. Смотри на дорогу, а то, вижу, спишь уже почти за рулем. Че, вставился уже?
– Да Вы че, я завязал, – слегка встряхнувшись и прибавив скорость, ответил Горелый.
– Интересно, – встречая у порога Веру, Наташа удивленно спросила, – кто так быстро тебя привез? Неужели Артурчик нарисовался или все-таки такси?
– Не то и не другое, – ответила она. – Знаешь, я устала, лучше налей мне чаю.
– Да что ты, Верочка, какой чай! Я ведь ужин приготовила, жду тебя. Пойдем на кухню, покушаем. А Ксению я уже накормила, она сидит сейчас в зале, палочки рисует.
– Здорово! Как все-таки дети быстро растут, – сказала оживленно Вера.
– Это точно, – ответила Наталья.
– Ты знаешь, кто меня довез? Его имя Бронислав Илларионович. Тот самый, который приглашал нас в ресторан «Московские вечера» – помнишь?
Наташа задумалась:
– Да, такого покупателя вряд ли забудешь. Странно, на влюбленного он не похож. Просто решил поиграть с тобой? – тоже маловероятно. А если и так, то в какую игру он решил играть с нами, а?
Вера поперхнулась чаем и, кашляя, спросила:
– Что это такое у вас – игра?
– Да у нас много игр, самая опасная – это русская рулетка. Слышала про такую?
– Нет, – ответила удивленно Вера.
– Тогда и не надо тебе об этом знать. У нас любят великовозрастные мальчики в разные игры играть.
– Ты как-то говоришь все загадками, – возмутилась Вера.
– Ладно, я пойду спать, мне завтра на работу. Ты-то отдыхать будешь? Да, прошу тебя, не забудь из школы в обед Ксюшку забрать, я-то утром ее отведу.
– Ага, хорошо, – уже зайдя в ванную, ответила Вера.
Утро как никогда выдалось жарким и солнечным. Проснувшись, Вера потянулась, заправила постель и, надев тапочки, отправилась в ванную. Затем прошла на кухню и включила чайник, стала подогревать завтрак. Посмотрев в окно, в которое ярко светило солнце, она подумала: «Какой прекрасный день!». Вдруг ее как будто током ударило:
– Сегодня же 1 ноября! Боже мой, сегодня же Олеськино день рождения! Надо же, напомнила погодой о себе.
В квартире никого не было. Пройдя в зал, она подошла к фортепиано, подняла крышку, дотянулась рукой до струн. Между ними был зажат конверт, свернутый вдвое. Закрыв крышку, она прошла в свою комнату и села на диван. Аккуратно открыв конверт, достала из него письмо и стала читать: «Моя дорогая и родная Вира! – помнишь, как я ласково тебя называла? Я пишу письмо, не знаю, может, уже в последний раз. Много всяких мыслей в голове, теперь они бессмысленны и глупы, не правда ли? Меня уже отправили домой умирать, я стала похожа на Бабу-ягу с клюкой из сказки, а так хочется жить, Вирка! Я не пишу дату, пусть это будет завтра, а когда ты прочтешь письмо, уже будет вчера. Я уже не плачу, не злюсь и не задаюсь вопросом: почему я? Испытать такое в молодом теле невыносимо больно. Но если бы меня спросили, за что бы я отдала жизнь, я бы ответила: за Любовь! Да, именно любовь. Я ведь никогда никого не любила так, чтобы с огнем, с жаждой. Были попытки обустроить жизнь, но я жила так, потому что все так живут. Я ведь аборт первый сделала в 25 лет, зная, что это риск. Но я тогда боялась одна остаться, потому что когда сказала Николаю, что беременна, получила ответ: если хочешь, рожай. Представляешь, как будто котлету слепить? В общем, все началось с одного неверного шага, из-за моей трусости. Я осталась одна в этой огромной Москве, все мои родные уже на кладбище. Сейчас сижу на морфии, и Наташка с Виталиком носятся со мной, как с котенком. Спасибо адвокату Георгию Афанасьевичу, я думаю, что поступила правильно и справедливо, разделив имущество. Если бы не этот бизнес, наверное, по-другому поступила бы. Мы ведь как привыкли: сперва надо на ноги встать, а потом уже и детей заводить. Ну, да ладно, я ведь о главном хочу сказать тебе.
Помнишь, я подарила тебе необычный маленький кулон, похожий на глаз? Он так и называется «Слеза Бога». И дала обещание, что в трудностях буду с тобой – эта капелька моей любви сбережет тебя. Здесь приложена обветшавшая бумага, в ней на древнем арамейском языке написано послание: «В то время, когда распяли Иисуса Христа из Назарета, пришел Иосиф из Аримофеи, знаменитый член совета, который и сам ожидал царствия Божия. Он осмелился войти к Пилату и просить тело Иисуса. Но перед тем Иосиф стоял вблизи распятия и видел, как капли, подобные росе, капали из глаз Иисуса на землю. Но земля не приняла их, и слезы окаменели из-за неверия и жестокости людей. Чтобы быть ближе к кресту, нужно было иметь разрешительное письмо от властей. Тогда Иосиф собрал окаменелые капли, отшлифовав их, сделал вот этот кулон, который передавался евреями из рода в род». Так написано на этом пергаменте. Но при захвате евреев в плен на оккупированных территориях фашисты забирали у них все ценности, а самих евреев уничтожали, сжигая в концлагерях.
Дед рассказывал, что когда он чудным образом заполучил этот кулон, с ним стали происходить настоящие чудеса, фашисты почему-то повели себя неадекватно. Но потом чудеса закончились – не знаю, наверное, есть для этого веские причины. Ты же знаешь, что я еврейка, и мы до сей поры несем на себе его крест как некое поругание и наказание за то, что распяли и пролили невинную кровь. Поэтому нам не в честь признаться, что мы – евреи, а мое истинное имя – Девора. Как правило, это мало кого радует. Дедушка рассказывал, что во времена Третьего рейха, он был в плену у немцев, в Альпийских горах, была заброшенная шахта. Так вот, в ее штольне, не знаю, на какой глубине, строился секретный объект. Фюрер под грифом секретности назвал его Небесным градом. Он строился из драгоценностей жертв. Объект этот имел название Альфа и Омега. Каждый из пленных, кто участвовал в строительстве, имел на руке и на лбу отличительный знак «Б 666», то есть бригада 666. Но мало вероятно, что кто-то из заключенных остался в живых, потому что когда расстреливали одних, привозили других. Наверное, дед был из числа последних, так что даже знак им не успели поставить. В то время уже бомбили Берлин, все стали спешно сворачивать и готовить к взрыву. Так вот, там было чудо восемнадцатого века – знаменитая янтарная комната. Дед говорил, что она была вывезена из России в числе других сокровищ царской семьи Романовых, да много еще чего там было. Мой дед и еще шестеро заключенных заносили внутрь этой комнаты какой-то железный ларь, а когда он упал, то открылся. При виде этой красоты у всех просто открылись рты. Представь: голод, разруха, смерть кругом, а тут – такое! Ну, они и уронили ларь, а пока сообразили, что к чему, то дед мой, что оказалось возле его ног, подобрал и спрятал. В этом деле он был ловкач – тогда ему было всего 20 лет. А спрятал он золотой портсигар. В нем был тайник – кулон вместе с обветшавшими пергаментами. Можешь представить себе, как приходилось выживать! Нацисты, что-то крича по немецки и тыкая автоматами в спину, поставили их к стенке. Дед, рассказывая мне об этой истории, позже вспоминал, что был уверен: их расстреляют за этот инцидент. Однако их отправили в барак, и той же ночью один эсэсовец принес им немецкую униформу и, переодев их, под видом кухонных рабочих вывез за пределы Германии.
Мне уже трудно и тяжело писать, но постараюсь успеть. Дед говорил, что там строился объект, наделенный какой-то необыкновенной силой, это оружие называлось «Wunder Waffe». Им фюрер одержал бы победу над СССР, тогда бы он выставил напоказ это оружие для устрашения оставшихся в живых народов, и призван был бы символизировать их арийское происхождение – то, что они являются одной из великих древних рас, которая произошла из Тибета и распространилась во все пределы земли. Этим он хотел вернуть своему народу их историческую ценность, расовое превосходство, уничтожая при этом другие народы и расы, которые, по его утверждению, являются лишь горсткой ничтожных рабов. Одержав победу, фюрер провозгласил бы себя Властелином мира. Но дед перед своей смертью сказал мне, что дух фашизма не умер, как думают многие, – он витает в сознании людей, и кто знает, каким оружием этот дух истребит человечество.
Знаешь, я не боюсь умирать. Не думаю, что и там буду мучиться – ведь у любви всегда есть место для прощения. Вира, прошу тебя, поверь, что Бог просто так не отдал свою жизнь, – Он отдал ее за меня тоже. И когда будет последняя жертва, камень превратится в слезу, и мир увидит Вечность.
Я знаю, ты найдешь это письмо, ведь ты любишь музыку. До свидания. Твоя Девора».
Прочитав письмо, Вера задумалась. «Да уж, просто если подумать – бред какой-то. Ну, кто поверит в эту чушь?». «Ты!» – голос ворвался из неоткуда и ушел в никуда.
– Девора? – произнесла испуганно в потолок Вера. – Не шути так!
Но мысли, как колючки, впились в ее голову. «…И когда будет последняя жертва, камень превратится в слезу, и мир увидит Вечность». Четким ритмом слова вливались в нее. Вера свернула все листки и положила их в конверт. Еще и еще раз она всматривалась в кулон, который висел на ее груди. «Интересно: камень неприметный, а сколько в себе тайн скрывает!..».
Вера вышла из комнаты. Чтобы как-то развеяться и отогнать всякие ненужные мысли, она собралась и вышла на улицу. Через двор виднелась школа. Вера решила, что пойдет и заберет Ксюшу, только сначала зайдет в магазин за продуктами.
Как всегда неподалеку от их подъезда стоял черный джип, за рулем которого был Барбос. Он дремал и не увидел, как мимо прошла Вера. Зайдя в магазин, она купила хлеб, колбасу докторскую, молоко, сыр и еще сладости. Пакет был не тяжелый, и она тихонько направилась к школе. Но раздумья не оставляли ее. Одного она не могла никак понять: кто эта последняя жертва? Те ли несчастные, которые под страхом смерти бежали от немцев? Дед ли, который в последние годы своей жизни жил в Израиле и боялся каждого шороха? Родители ли Олеси, которые делали все для счастья своей дочери, но внезапно погибли в авиакатастрофе? Они ведь приехали жить в Россию, когда Олесе только исполнилось семь лет. А вот откуда они переехали, она как-то мне не говорила… Вера задумалась над этим. Дед на день рождения подарил ей этот старинный портсигар, говоря, что когда она вырастет, то все поймет. Но что именно ей удалось понять? Может быть, она стала этой последней жертвой? Как помню, она прежде с юмором и какой-то иронией относилась к этому подарку и отложила его в шкатулку. Смеялась еще, что дед у нее такой странный – подарил девчонке портсигар, наверно, думал, что когда-нибудь она станет курить. Да, еще в письме сказано, что камень превратится в слезу...
Отвлечься от мыслей ей помог школьный звонок. Вера встретила Ксюшку у ворот школы, поправила ей ранец на спине. Она взяла девочку за руку, и они пошли пешком домой. Проходя мимо джипа, она чуть не столкнулась взглядом с Барбосом. Но, на свою удачу, он в это время наклонился, чтобы достать из бардачка новый диск, который накануне ему дал один друган.
Вера, зайдя в квартиру вместе с Ксюшкой, быстро разобрала сумки с продуктами, и они сели обедать. Но Вере совсем не хотелось есть, она только сидела рядом с дочерью Наташи и с удовольствием смотрела на то, как девочка с аппетитом кушает. Немного помолчав, Вера стала спрашивать, как у нее дела в школе. Она внимательно слушала девочку, весело рассказывающую все школьные новости. А после, прибирая со стола и намывая посуду, вдруг предложила:
– А давай я тебе поиграю на фортепиано.
– Да, да! – Ксюша подпрыгнула от радости.
Она подбежала к музыкальному инструменту и стала поднимать клавишную крышку. Вера подошла к фортепиано, чтобы помочь девочке его открыть. Сев на стул, сначала чуть-чуть размяла пальцы. Звук фортепиано под пальцами был полный, глубокий, ясный. Мелодия, как всегда, проникала в самую глубину ее души, она не раз слушала ее по телевизору и крутила диски: звучала композиция из музыкальной коллекции Linkin Park – numb (Piano). Под эту мелодию она погружалась в свой воображаемый мир, в мир тех образов, которые представляла себе и хотела бы видеть в реальной жизни. В этой мелодии были слова, но еще не написанные, не спетые ею! Да, она знала, что есть в этой мелодии скрытая песня, но это должна быть ее песня. Ведь музыка способна открыть всю глубину души, а значит, и песня должна быть ее! Казалось, что как будто сам автор предлагал ей раствориться в его музыке, чтобы продолжить то, что он не закончил и не завершил; она чувствовала, что в этой мелодии есть продолжение.
Ксюша стояла рядом, возле фортепиано, слезы текли из ее глаз.
– Что ты, девочка моя?
Вера резко оборвала игру: немного испугавшись, она нежно обняла Ксюшу.
– Не знаю, почему-то грустно стало и очень плакать хочется, – улыбнулась виновато девочка.
Вера закрыла крышку фортепиано и предложила Ксюше помочь сделать домашнее задание. Вера любила читать ей вечерами. Вот и сейчас она с выражением стала декламировать с детства знакомые ей стихи Пушкина, которые мама читала ей на английском языке.
…Так пролетели незаметно два месяца.
– Вот и славненько, – сказал Виталик. – Завтра 31 декабря, Новый год. Теперь все позади, мы в новый год входим как полноправные хозяева нашей родной страны и города Москвы. Интересно, а вы уже все приготовили к празднику?
– Да! – произнесла Наташа.
И тихо, когда Вера вышла из-за стола, сказала:
– Ты что несешь? Что, больше нечего было сказать?
– А что я плохого сказал? Да и вообще пора бы ей в свою Америку улепетывать, – с сарказмом ответил Виталик.
– Это ты поедешь в свою деревню быстрее, чем она! Тупица, ты бы сейчас сапожником где-нибудь работал, оставшуюся обувь подбивал для продажи, чтобы хоть на хлеб было, а сейчас вон, посмотри, какой боров стал, отъел брюхо.
– Да, вижу, что вы спелись, а то смотрю, семья – не семья, все около нее вертится.
– Ты должен понять, дорогой, что мы вместе, и если так получится, что она выйдет замуж, считай, что нам повезло.
– Да ей под сраку лет, кто же такой идиот, что западет на нее? – возмущенно произнес Виталик. – Уж я точно знаю, как это дело поправить, а то через месяц она кроме прописки еще получит гражданство, и тогда вообще нам будет кирдык.
– Дурак ты, Виталя. Кроме компьютера у тебя других интересов нет, да и забот никаких, поэтому дурные мысли и лезут.
Наташа вышла из кухни. Зайдя в комнату к Вере, сказала:
– Вера, ты знаешь, что тебя ждет утром?
– Нет, – ответила Вера.
– Дорогая, смотри.
Наташа показала ключи. Улыбаясь, продолжила:
– Утром ты поедешь на работу уже на своей машине. А ключи от нее я тебе при выходе на работу отдам. А сейчас будем уже готовиться ко сну – как говорят у нас, утро вечера мудренее.
«Да, что-то я совсем вымоталась, – подумала Вера. – Вот уже конец года, вроде все страхи уже позади: у мамы с папой все хорошо, у меня – тоже. Но почему-то мне не спокойно: как-то все уж очень хорошо складывается».
Вера продолжала размышлять, уже лежа на диване.
Утром, умывшись и приведя себя в порядок в спальне перед зеркалом, Вера заметила, что дома никого нет. Понятно, что Виталик повел Ксюшу в школу, а вот Наташа где? Только она успела об этом подумать, как послышался за окном сильный и длинный сигнал машины. Вера вышла на балкон и просто ахнула от восхищения: наступила настоящая, сказочно-белоснежная и теплая, по-новогоднему праздничная зима. Тепло укутавшись в махровый халат, она увидела внизу Наташу, стоящую возле новенькой зеленой «Шкоды». Наташа приветственно махала Вере рукой. Уже на улице она спросила у Веры:
– Ну, скажи мне: ты рада, что такая классная машина у тебя? Вот, возьми ключи, документы. Только у нотариуса осталось переоформить документы на тебя: я же когда покупала, оформляла на себя.
– Да, хорошая, – Вера села в машину.
– Что с тобой? Ты что-то сегодня грустная, а ведь сегодня Новый год! И у нас – выходной, так что давай поездим по городу, обновим твою машину.
Вера ответила:
– Я поеду в церковь.
– Это хорошо, давай поедем вместе.
– Нет, – ответила Вера. – Эта не та церковь, куда мы с тобой тогда ездили, помнишь? Я не нашла там того, чего ищу.
– А что ты ищешь? – спросила Наташа.
– Я? Я ищу ответы на все свои вопросы.
– И что? – опять спросила Наташа. – Ты их нашла?
– Да, я нашла. Там постоянно говорят о Нем.
– Да что с тобой? Что ты мне говоришь какими-то загадками? Я тебя не понимаю. Ты что, в эту сектантскую церковь ходила?
– Наташа, ты не представляешь, как мне важно услышать о Нем.
– Да о ком?
– Об Иисусе Христе. Мне важно знать о Нем все. Ты знаешь, Наташа, – смотря ей в глаза, Вера прослезилась, – я слышала и раньше о Нем, но только сейчас обратила свой взгляд на одну вещь: я поняла, что между Ним и нами была тонкая грань. Это всего лишь то, что Он родился от Духа Святого. Ты даже не понимаешь, что это такое, а я знаю, понимаешь, я знаю и имею это. Только вот не знаю точно, когда это начнет действовать. Наверно, нужно определенное время, чтобы это произошло.
– Я ничего не понимаю. Что должно произойти?
– Понимаешь, когда распяли Его, то слеза пролилась с Его очей на землю и превратилась в камень.
Но, смотря на Наташу, Вера осеклась, понимая, что той сейчас просто крышу снесет. Поэтому, сменив тему разговора, Вера предложила:
– Ладно, поехали! Я покажу тебе, куда я по воскресеньям хожу, в какую церковь. Кстати, это недалеко – по Садовой кольцевой.
– Нет, – ответила Наташа. – Я не готова к таким новым переменам. Давай в следующий раз. Притом сегодня последний день уходящего года, я не понимаю этих якобы верующих. Вот я пошла в православную церковь, там поставила свечку, перекрестилась и – восвояси. Это у вас, американцев, любят поболтать, вот и все оттуда, от вас лезет к нам. Ты только не обижайся, но мне эти новые веяния не к чему.
– А готова ли ты встретить Вечность? И какой она будет для тебя? – спросила Вера.
– Мы все умрем когда-нибудь, и кто нас там встретит – лишь Богу одному известно. А сейчас надо жить, и давай закроем эту тему. Кстати, хочу тебе сказать: будь осторожна, нынче опиум для народа стал обманчивым и разноликим. Одурманят – и забудешь, кто ты в жизни на самом деле, и вечность для тебя окажется адом. Лучше личной жизнью займись. Ты же женщина, тебе надо выйти замуж, родить ребенка – вот твое счастье. А о вечности не нам мечтать, – закончила разговор Наташа.
Покружившись по Москве, они купили игрушки на елку, к новогоднему столу продукты.
– Наш папик привез пушистую сосну, так что поедем домой наряжать ее. Вот Ксюша обрадуется!
Выходя из машины возле дома, Наталья сказала:
– О, смотри, джип знакомый.
Из машины вышли двое. Это были Гонза и Горелый. Они поздоровались и спросили молодых женщин о предновогоднем настроении. Вера ответила, закрывая дверь своего авто:
– У нас все отлично. А где Борис?
Горелый и Гонза с удивлением посмотрели друг на друга. И, наконец, поняли, о ком идет речь. Гонза ответил:
– Он с шефом уехал в Ростов на пару дней – там работы много сейчас. Но мы Вас встретили по очень важному делу. Наш шеф доволен Вашим обслуживанием и очень хочет, чтобы Вы присутствовали на необычном празднике зимы, 7 января. Вот контрамарки в элитный клуб «Горячий шоколад». Он просит Вас, чтобы Вы приняли его приглашение. Поверьте, Вам там будет весело.
Улыбаясь и протягивая контрамарки, они повернулись, чтобы сесть в свою машину. Но Вера спросила их:
– Почему же он их сам не передал нам?
На что Горелый ответил:
– Вот он приедет и сам все Вам объяснит.
Попрощавшись, они уехали.
– Что-то не нравятся мне эти типы. Такое ощущение, что этот джип мне о чем-то напоминает. Помнишь ту погоню на питерской трассе? Мы тогда еле от них оторвались. Слушай, а вдруг это и правда они? – спросила Наташа Веру.
– Да нет, не похоже. Да и таких машин по городу ездит много, и шеф у них такой солидный человек – не похож он на дядьку бритоголовых.
– Почему бритоголовых? – удивленно спросила Наташа.
– Да я часто в таких машинах видела мордастых, мясистых и лысых дядек, – ответила ей Вера.
– О, я заметила в тебе искру страсти. Неужели запала на этого седовласого, как он представился, Бронислава Илларионовича?
– Да ты что? Я даже об этом не думаю.
– Ага, мы все так не думаем, – улыбаясь, продолжила Наталья. – Потом мучаемся. Вон у меня есть семья, да только муж не переживает, откуда деньги берутся. Вот и живем мы с ними часто только для того, чтобы был, да иногда рядом дышал.
– Наташа, ты его любишь? – тихо спросила Вера, когда они уже зашли к себе в квартиру.
– Конечно люблю. Только все становится привычным, и любовь тоже. Ну, ладно, мы уже дома, так что давай будем радоваться тому, что есть еще у нас в жизни, что приносит нам радость.
– Тьфу ты, какой лук злой, прям глаза от слез слипаются, – смеясь, произнесла Наталья. – И запомни: у нас Новый год – это не только праздник, но и по-своему ответственный день. Понимаешь, необходимо накрыть ну просто изобильный стол с изысканными блюдами, так как у нас считается: как встретишь год, так его и проведешь. Так что слезы от моих трудов не напрасны, и пусть они будут последними и в этом году, и в грядущем.
За праздничными заботами и хлопотами быстро пролетела неделя. Уже перед самым Рождеством, делая наскоро ревизию всей имеющейся в наличии обуви, спохватилась Наташа:
– Вера, ты знаешь, что у нас на балансе обуви почти совсем не осталось?
– Но это же хорошо, – весело ответила из кабинета Вера. – Пока что есть, то и будем продавать, а за новой партией товара поедем в конце февраля – на весну пора работать. А сейчас – отдых, ведь мы это заслужили!
– Может, куда-нибудь съездим? – предложила Наташа.
– Зимой, что ли?
– Ну, это у нас зима, а где-то лето! – сказала Наташа, наводя порядок в магазине и перебирая по размерам остатки обуви. – Ты знаешь, что сегодня 7 января, и нас, по-моему, куда-то пригласили? Ты помнишь?
– Да, помню, но, может, не пойдем, а?
– Ну, нет уж, пойдем! Ты только посмотри, как мы запустили себя с этими затянувшимися домашними праздниками и бесконечными рабочими буднями. Неужели мы не воспользуемся таким необычным случаем, чтобы расслабиться, наконец.
– Да, и что потом?
– Что-что? Да ничего – уедем домой.
Перед самым закрытием магазина у входа на улице появились Горелый и Гонза, предложившие подругам подвезти их до дома. Но Вера сказала, что она поедет с Наташей на своей машине.
– Нет, – ответил Гонза, – для Вашей же безопасности Вы поедете с нами, а Наташу мы будем сопровождать до дома. Надеемся, Вы нам не откажите в такой просьбе?
«Ничего себе просьба: прям приказ какой-то», – подумала с недовольством Вера, но учтиво согласилась.
– Хорошо, – усевшись на заднее сиденье, сказала она.
Сев в машину, Вера увидела возле себя большой букет алых роз. Салон автомобиля буквально благоухал их тонким ароматом.
– А где Бронислав Илларионович? – спросила Вера.
– Он подъедет чуть-чуть позже.
Гонза включил музыку. Доехав до дома, они остановились у самого подъезда. Наташа тем временем ставила «Шкоду» в свой крытый гараж, где красовалась ее красная «Феррари». Вера дождалась Наташу. Уже поднимаясь на лифте, спросила:
– Что наденем ради такого случая? Я, например, оденусь попроще, в стиле хип-хоп.
– Что-что? – удивленно переспросила Наташа.
– Да, именно так и оденусь – не хочу все эти платья, прически.
– Ну, хорошо, давай так и оденемся.
Наташа, немного поразмыслив, все-таки согласилась на столь неожиданный для нее стиль.
Переодевшись, они нанесли легкий макияж и, собравшись, вышли из квартиры. Виталик пожелал им хорошо отдохнуть и побыстрее вернуться домой.
– Ты видела его лицо? – спросила подруга Веру. – Как он обрадовался, что нас не будет дома. Ну что еще надо ребенку? –компьютер и мягкую постель. Ладно, бог с ним. И все-таки я не пойму никак, что нужно этому Брониславу? Прям какой-то Борман.
– Кто-кто? – переспросила Вера.
– Да был такой в истории Третьего рейха, обергруппенфюрер СС, СА. В такие игры, как он, никто другой не играл.
– Ты что сравниваешь его с этим Борманом? Тогда я не понимаю, зачем мы идем по его приглашению? – озадачилась Вера.
– Ну, что вы за народ, американцы? Вы там живете у себя, как на отдельной планете или в другой Вселенной. А потом у вас – теракты, военные конфликты. Но как вы не поймете, что вся жизнь – это большая тактическая игра, а не разовые маневры. Если не узнать позицию противника, то жизнь будет подобна вулкану, так что мыслить надо, а не поддаваться эмоциям! И что здесь непонятно? Как-то ведет он себя таинственно: ни чувств, ни любви, просто внимание. А это как раз то, что нас, женщин, так интригует и манит. Мы ведь любим власть. Понимаешь, когда женщина захватывает мужчину целиком и полностью, то она обладает им, но как только он говорит, что я устал, – он становится для нее неинтересным. А вот когда он властвует над тобой и ты не знаешь, что от него ждать, потому что он никогда не скажет тебе, что устал… И вот именно такого ты ждешь и желаешь, не правда ли? – закончила разговор Наташа.
– Странно, – задумавшись, ответила Вера. – Хочешь сказать нет – и не можешь.
– Вот видишь, зацепило! Ты сама не понимаешь, что это, потому что на любовь это не похоже, на отношения более серьезные тоже, а хочется узнать больше. Ну, ладно, садимся в машину.
Погода была тихой и безмятежной. Мелкими крупинками падал легкий снег, в небе сияли звезды – такая умиротворенная благодать. Машины просто растворились в общем потоке транспорта.
– А куда мы едем? – спросила Наташа.
– В Люберецкий район Москвы. У вас же написано в контрамарках – клуб «Горячий шоколад». Вот там он и находится, а когда-то был едва дышащий ДК, театр имени Станиславского, а теперь – элитный клуб. Там тусуются сливки общества, так что вы отдохнете по полной, извиняюсь за выражение.
Увидев удивленные лица своих спутниц, чтобы как-то разрядить обстановку, Гонза подытожил:
– Девчонки, расслабьтесь: каждый мечтает туда попасть! А вы туда приглашены, так что о такой расслабухе можно только мечтать.
Через некоторое время они остановились возле грандиозного, сверкающего в лучах софитов, великолепного здания, с крышей, похожей на цирковой купол, но более высокой. Возле входа толпились люди, стояли дорогие машины: лимузины и джипы, спортивные авто то подъезжали, то уезжали. Вокруг царила безудержная светская суета.