ГЛАВА 28
Катя, произведя разведку и кое-что выяснив, решила спрятать Лизу на время возможных «боевых» действий. Конечно, она могла попробовать приспособить американскую девушку к делу, но не стала этого делать. Бывший следователь российской уголовки и так чувствовала себя достаточно виноватой за смерть Мортимера и Ганса, поэтому не хотела подставлять ещё и Лизу. Когда Катя вернулась к груде валунов, где пряталась Лиза, она даже не дала ей поесть, а погнала в сторону гор. Там они вошли в низкорослые заросли какого-то предгорного кустарника и пошли вдоль верхней границы плато с севера на юг. Подсмотрев сообщение в ноутбуке, Катя знала, где ждать появления Гюстава, а где его можно было не ждать.
- Ты куда меня ведёшь?- поинтересовалась Лиза, с любовью глядя на Катю. Вернее, на её сумку, которая даже на не пристальный взгляд заметно потяжелела.
- В одно место, - уклончиво ответила Катя. Впрочем, об этом месте она знала не больше Лизы, поскольку в той части острова, куда они сейчас направлялись, Катя ещё не была. Они, не замеченные никем, пригибаясь в низкорослых кустах, довольно удачно наткнулись на подходящую лощину, что тянулась наискосок через предгорья к юго-восточному берегу океана, и вошли в неё. Примерно в это же время Катя чутко услышала голоса вернувшихся в лагерь Гюстава и Лили.
- Далеко ещё? – жалобно спросила Лиза.
- Помолчи, пожалуйста, - вежливо отрезала Катя.
- Я есть хочу! – не выдержала Лиза.
- Заткнись!
Они минут двадцать шли по лощине, затем свернули в неширокую расщелину, заросшую какой-то колючей дрянью почти в рост человека, и там Катя решила тормозить.
- Боже, как они колются, - заметила Лиза.
- Не скули, - буркнула Катя и сняла с плеча сумку. – Давай поедим.
- Ура! – обрадовалась Лиза. – Мы будем разводить огонь? Хочется чего-нибудь горячего…
- Стейк из клонированной телятины и кофе без кофеина? – иронически уточнила Катя.
- Можно и стейк, - не поняла иронии Лиза, пуская слюни.
- Придётся тебя огорчить, дорогая, горячей пищи не будет, - сказала Катя и достала из сумки две банки паштета и две упаковки «порошкового» хлеба. Она вскрыла упаковки, залила их водой и через минуту вытаскивала из них два цилиндрических сырых куска хлеба.
- Ты забыла взять спички? – горестно спросила Лиза и торопливо сорвала с паштетной банки крышку.
- Я их не взяла специально, чтобы не искушали, - хмуро объяснила Катя. – А фонарь не взяла потому, что пропажу фонаря могли заметить. Так что тебе придётся сидеть здесь в темноте, дорогая…
- Ты хотела сказать: придётся сидеть нам?
- Да нет, я не ошиблась. Мне надо идти, а ты будешь торчать в этих колючках до тех пор, пока я тебя отсюда не вытащу. Может быть, очень долго. Мы сейчас на всякий случай поделим еду с водой, я тебе оставлю вот эту бутылку с остатками виски и упаси тебя Бог высунуться отсюда или как-нибудь себя обнаружить раньше, чем я тебе это позволю.
- Господи, а неужели мне нельзя пойти с тобой?
- Нет. Вот тебе твои сухие вещи…
Ещё одну ночь на «Острове поющих черепах» Катя Малеева провела без сна. Хорошо, что она отдохнула днём, иначе не смогла бы бодрствовать до четырёх утра, когда её, наконец, сморило.
Она устроилась среди груды камней на правом дальнем от лагеря берегу ручья и приготовилась ждать, когда подвернётся удобный случай, чтобы попытаться напасть на Гюстава, который, несомненно, не расставался с трофейной пушкой. Но случай всё не подворачивался. Сначала супруги поужинали, покормили пленниц и отправили их спать в жилую хижину. А сами уселись возле инвентарной и при свете костра долго беседовали. Катя, как ни напрягала слух, ничего не могла расслышать. Однако ещё при свете заходящего солнца она заметила, что Гюстав вынес из жилой хижины ноутбук.
«Наверно, будет изучать пояснение к космической съёмке, - подумала Катя, - а заодно рассказывать жене о своих выводах. Делать им больше нечего, лучше бы шли спать…»
Сама Катя быстро разобралась с «пояснительной запиской», состоящей из трехстраничного текста и двухстраничной карты, на которую некий доброжелатель (или подельник) Джона «перевёл» всю северо-восточную часть «Острова поющих черепах», запечатлённую на съёмке с космоса. Разобравшись, она не стала списывать и срисовывать всё сообщение, а лишь срисовала самое необходимое.
- Уже целый час сидят, чёрт бы их побрал, - проворчала Катя, тщетно напрягая слух. Неугомонная островная живность продолжала «базарить», невзирая на тёмное время суток. Поэтому подслушивать беседу супругов, происходящую в пониженном тоне на расстоянии ста метров, представлялось весьма затруднительным.
- Может, попробовать подползти поближе? – спросила себя Катя, но, вспомнив, как противно свистят пули, от героической затеи отказалась. – Нет, лучше подождать, когда они заснут…
Придя к утешительному решению, она устроилась поудобней и снова уставилась на светлое пятно костра, возле которого сидели супруги.
В четыре утра, так и не отважившись «напасть» на лагерь из-за бодрствующих по очереди супругов, Катя вырубилась и проспала до тех пор, пока не услышала командный голос Лили. Бывший следователь российской уголовки продрала глаза, заняла наблюдательный пост и увидела, что трудолюбивые французы снова готовятся в поход. На этот раз они собрались утащить к самолёту содержимое инвентарной хижины. Самой хижины не наблюдалось даже в помине.
- Чисто работают, - пробормотала Катя. Она быстренько ополоснулась в ручье, незаметно высунувшись из камней, перекусила, сделала профилактический глоток из бутылки виски и, когда гружёные пленницы во главе с гружёной французской четой скрылись в джунглях, побежала к чартеру. Она прибежала туда много раньше всех и попыталась проникнуть в самолёт. Ей пришла в голову мысль устроить засаду на Гюстава в салоне самолёта, когда он начнёт затаскивать туда вещи. Но ни черта из этой затеи не вышло, потому что Катя просто не смогла открыть аварийный люк. Она минут пять пыхтела, хватаясь за ручку люка и так и этак, но люк стоял на месте как приваренный.
- Что за фигня? – растерянно возмущалась молодая женщина. Она видела, что, ставя люк на место, Гюстав таки здорово тужился, но не подозревала, насколько. Видно, самолёт при посадке сильно деформировало и, когда Джон открывал аварийный люк, он использовал какое-то специальное приспособление, предусмотренное для таких случаев. Потом он не стал закрывать за собой «дверь». А вот Гюстав как-то умудрился сделать это, тем самым обеспечив относительную «неприкосновенность» мёртвым пассажирам, водворённым в свои кресла в салоне самолёта.
Оставив наконец в покое люк, Катя обошла самолёт, но с прискорбием констатировала, что по другому, кроме аварийного люка, в самолёт не попасть. Разве что раскокать фонарь рубки пилота. Но, раскокав фонарь, можно себя легко выдать.
- Может, попробовать через парадное? – с сомнением спросила себя Катя и подошла к «парадному». Однако снаружи рабочий люк не открывался никак, на нём отсутствовали даже признаки того, за что можно было этот люк потянуть на себя.
- Чёрт возьми! – с чувством выругалась Катя и стала искать место для засады в подходящих кустах.
На этот раз Катя наблюдала появление трагической группы в лучшем для фотографирования ракурсе. Она сделала несколько снимков и снова последовала за пленницами во главе зловещих супругов. Вскоре они пришли к памятному ущелью, где Катя обнаружила следы неслучайного падения и, возможно, гибели трёх бывших пассажиров печально известного рейса. В ущелье вслед за супругами и пленницами Катя, разумеется, не полезла. Она притаилась в зарослях, а вскоре увидела, как наверх поднялся Гюстав и поспешил в сторону северных скал.
«Ага! – мысленно воскликнула молодая женщина. – Вот тут мы тебя и попасём…»
Она догадалась, что женщины под присмотром Лили сейчас начнут перетаскивать трупы Шарля, Жанны и миссис Эрмитейдж, а Гюстав пошёл за тем, что осталось от бедного Ганса. Теперь он не так осторожничал, но шёл по более или менее открытому пространству, поэтому Кате приходилось следовать за убийцей на приличном расстоянии. Она несколько раз порывалась обогнать француза, чтобы напасть на него из засады, но вскоре решила оставить это занятие до более подходящего момента. Наверно, она всё-таки побаивалась этого сухощавого, но очень сильного злодея. Поэтому постоянно откладывала нападение, отговариваясь то недостаточностью зелёных спасительных насаждений на пути следования убийцы, то ожиданием какого-то более подходящего момента. Наконец Катя решила дождаться, когда Гюстав пойдёт с грузом обратно к чартеру и тогда разобраться с ним по-свойски.
«А то! – храбрилась молодая женщина, хотя от одной только мысли о предстоящей схватке и неё холодило в низу живота. – Он же не постоянно будет тащить останки Ганса. Ведь бедного немца хоть и объели за это время лесные твари, но всё равно он достаточно тяжёлый. Поэтому Гюставу нет-нет, да и придётся останавливаться на отдых. Вот тогда можно будет выбрать момент, когда он нагнётся, и…»
Катя Малеева была дамой неробкого десятка, но она никогда не пренебрегала мерами безопасностями. В данном случае просто необходимыми, поскольку речь шла о сильном решительном мужчине с пушкой за поясом джинсов.
Когда Гюстав вошёл в джунгли перед подъёмом на северный склон, а Катя проследовала за ним на расстоянии десяти метров, с ней случился пренеприятнейший сюрприз. Какой-то охотник, из числа вынужденных харчится охотничьими трофеями клиентов лепрозория, поставил на пути следования Гюстава и Кати петлю. Как петля дожила в своей функциональной годности до сегодняшних дней, и как в неё не угодил француз, оставалось только разводить руками. Зато Катя попалась в петлю идеально. Она как раз вошла под свод довольно высоких тропических зарослей, меж которых попадались довольно твёрдые деревья, и ускорила шаг, чтобы сократить расстояние с преследуемым. Она ещё успела подумать, что даже если потеряет Гюстава в густом предгорном лесу, всегда можно будет обогнать его и дождаться там, где лежит Ганс. И тут…
- Мамочка моя родная! – прошептала Катя, вдруг почувствовав, как какая-то сила отрывает её от земли и тащит вверх. Это сработал невидимый механизм, изготовленный из натуральных материалов без применения достижений железного века. Механизм был рассчитан на силу тяжести попавшегося в капкан зверя и инерцию склонённой к земле верхушки тропической осины. Очевидно, когда-то давно, когда пациентов лепрозория новые хозяева острова обрекли на голодную смерть, на острове ещё водились большие съедобные звери. На них-то и ставились такие капканы, в один из которых сейчас угодила Катя.
- Мамочка моя родная! – повторила Катя и очутилась головой низ, ногами вверх. Сумка соскользнула с плеча, молодая женщина попыталась поймать её на лету, но лишь изменила траекторию падения вещи и она упала в стороне от едва приметной тропы. Гружёная продуктами, бутылкой виски, фотоаппаратом и ножом, сумка не повисла на ветках кустарника, а скрылась в них, пробив своей тяжестью путь до земли.
- Что ты будешь делать!? – всполошилась Катя и, дрыгнув ногой, на весу повернулась лицом в ту сторону, где продолжал шуршать спешащий по своим делам Гюстав. Она боялась, что привлечёт внимание убийцы посторонним шумом, с каким выпрямилось проклятое дерево, но Гюстав ничего подозрительного не услышал. Разве что усилившиеся вопли попугаев и крики обезьян, раздражённых вторжением в их сферу постороннего субъекта. Но он так привык к этим воплям, что не стал даже оборачиваться. Иначе он мог заметить знакомую голову, торчащую макушкой вниз между ветками тропической осины и макушкой кустарника. Правда, Катя быстренько втянула голову, что называется, в плечи, но удобней от этого болтаться ей между небом и землёй не стало.
«Господи, в сумке нож», - кстати вспомнила она, ощупывая петлю на ноге. Она быстро определила, что это всего лишь лиана, и попыталась на весу освободиться от петли. Молодая женщина висела на высоте не более метра с половиной над землёй, если считать расстояние до её плеч, и не боялась упасть с такой высоты. Но из петли на весу ей освободиться не удалось. Промаявшись и подёргавшись минут пять, пока в голове не забухала прилившая кровь, она поняла, что шутки плохи и что надо принимать какие-то другие меры. Молодая женщина согнулась, взялась за лодыжки руками и так «отдыхала» с поднятой головой ещё минуты три, пока кровь перестала больно пульсировать в висках. Затем она попыталась раскачаться и схватиться руками за какую-нибудь ветку. Ей скоро почти удалось сделать задуманное, но ветка обломилась, и Катя со злостью зашвырнула её в кусты.
- Вот это, блин, я попала! – с отчаянием сказала она и снова повисла неким мешком, согнувшись пополам, уцепившись руками за лодыжки и подняв голову. Отдохнув, таким образом, ещё минуты три, после чего у неё занемели все мышцы, Катя с хрустом разогнулась и снова принялась раскачиваться. Теперь она выбирала ветку более тщательно, чтобы не «обломиться» ещё раз. Подходящей толщины ветка росла довольно далеко и, лишь схватившись за неё руками, молодая женщина поняла, что зря старалась.
- Ну, голова! – воскликнула она, повиснув почти в виде прямой от натянувшейся лианы с петлёй и до подходящей ветки. – А что дальше?
Теперь она висела параллельно земле, но легче ей от этого опять не стало. Пришлось отпустить проклятую ветку, прикрыть лицо руками и, причитая, махаться на вынужденных качелях до тех пор, пока не иссякла инерция колебательного маятника в виде неё самой. Когда Катя снова оказалась «на месте», ногами вверх, головой вниз и перпендикулярно земле, она решила успокоиться, не валять дурочку, но попытаться подтянуться по лиане туда, где она крепилась.
- О, Господи! – кряхтела Катя, кляня себя за то, что в своё время мало уделяла времени гимнастике. – Это что за муки такие…
Тем не менее, ей почти удалось подтянуться до ветки, к которой была привязана лиана, но в последний момент, когда молодая женщина схватилась руками за ветку, эта чёртова ветка обломилась и Катя полетела вниз. Она не успела сгруппироваться, шлёпнулась плашмя на спину, долбанулась затылком о что-то твёрдое и надолго потеряла сознание.
«Как больно», - с такой мыслью Катя очнулась. Болело всё. А голова и шея – особенно. А где-то невдалеке послышался треск ломаемых кустарников, словно через непроходимые джунгли тащили рояль или, самое меньшее, виолончель.
«Это Гюстав», - успела вспомнить Катя и своевременно откатилась в кусты, росшие под деревом, откуда она упала. Молодая женщина своевременно заметила лиану с куском ветки, потащившуюся за её ногой, и втянула их в кусты почти перед самым появлением убийцы с останками своей жертвы на плечах. Француз предусмотрительно запасся двумя сшитыми одеялами, иначе то, что осталось от Ганса, чисто вручную транспортировке не подлежало. Но Катя ничего этого не видела, поскольку лежала, чуть живая, и боялась пошевелиться. Во-первых, любое её движение вызывало болезненную реакцию, во-вторых, она боялась, что её обнаружит Гюстав.
«Кажется, пронесло», - с облегчением подумала она и села. Затем отвязала лиану, ощупалась, пошевелила руками-ногами, осторожно согнула спину и, определив, что серьёзных травм у неё нет, стала искать сумку. Сумка нашлась быстро, Катя достала виски и обильно протёрла им царапины на лице и руках. Затем, кряхтя, легла на живот, чтобы дать «отдых» отбитой во время падения спине с задницей, и замерла. О погоне за Гюставом и засаде на него она пока не помышляла.
Катя смогла заставить себя подняться через полчаса. Видно, она здорово отшибла спину, а особенно, задницу, поэтому поплелась в сторону чартера еле-еле. Она понимала, что в таком темпе вряд ли сможет догнать Гюстава, но продолжала тащиться.
«Ничего, на ходу разогреюсь, а там будем посмотреть», - оптимистически подумала она. Так она ковыляла, останавливалась, снова ковыляла до тех пор, пока, действительно, настолько не притерпелась к боли, что смогла двигаться более или менее нормально.
«Ну, вот», - с удовлетворением подумала она и, не мудрствуя лукаво, отправилась на пляж. Она знала, что пока пленным женщинам не угрожает никакая опасность, а Гюстав никуда от неё не денется. Поэтому Катя сначала решила принять оздоровительную морскую ванну, а потом всё остальное. Она так и сделала. Солёная вода щипала царапины, но, в общем, подействовала успокаивающе. А когда Катя вылезла на берег и обсохла, она натёрла ушибы виски и оделась. Стало гораздо легче.
- А вот теперь можно снова в бой, - сказала она себе и теперь уже прямиком двинула к разбитому самолёту с особо печальным грузом на борту.
Когда Катя пришла к самолёту, Гюстав уже успел здесь побывать. Молодая женщина заглянула через несколько иллюминаторов в салон и увидела останки бедного Ганса. Там же, в салоне, она с удивлением обнаружила и миссис Эрмитейдж.
- Ничего себе! – удивлённо воскликнула Катя. – Эта Лили просто очень деловая тётка…
Не успела она подивиться на оперативность деловой французской бабы, как услышал её приближение.
- Шевелитесь, чёрт бы вас побрал! – подгоняла она вконец измученных женщин, которые тащили на этот раз Шарля.
- Вы бы с мужем могли нам помочь! – возразил кто-то, а Катя без труда узнала по голосу Виктори.
- Мой муж сейчас занят другим делом, - осадила спорящую Лили. Гюстав велел ей поторопиться, потому что они были ограничены определённым сроком, по истечении которого придуманная им версия авиакатастрофы становилась неправдоподобной.
«Другим – это хорошо», - подумала Катя и спряталась в зарослях недалеко от аварийного трапа. Она не ошиблась: женщины именно сюда притащили тело Шарля и положили возле трапа. Очевидно, в салон самолёта трупы заносил Гюстав. А пленницам можно было немного отдохнуть, чтобы с новыми силами идти за телом Жанны.
- Всё, хватит отдыхать! – приказала Лили, отняла у Мэри Ли бутылку с минеральной водой и угрожающе замахнулась ремнём на Марту. В другой руке Лили держала увесистую дубину.
«А нападу-ка я на эту грозную тётю!» - решила Катя. Она достала из сумки нож, резко вышла из засады, шагнула к Лили, которая в это время стояла спиной к Кате, и замахнулась для удара.
ГЛАВА 29
Как Катя ни старалась и ни готовилась, внезапного нападения у неё не получилась. Кто-то из пленниц увидел появление русской спасительницы и так явно этому обрадовался, что Лили тотчас заметила перемену настроения своей «подконвойной». Француженка выказала отменную реакцию и обернулась к Кате в тот самый момент, когда она уже готовилась приложить Лили рукоятью ножа.
- Дьявол! – взвизгнула француженка, отшатнулась в сторону и хлестнула Катю по лицу ремнём.
- Су-ука! – охнула Катя и на пару-тройку секунд утратила способность видеть. В это время пленные попытались проявить активность, но Лили резво обернулась к своим «подопечным» и огрела крайнюю увесистой дубиной. Бедная женщина без чувств повалилась на землю, потянув за собой остальных. А Лили снова, словно чёртик, повернулась к Кате и замахнулась дубиной на неё. Но зрение к Кате вернулось, и она предвосхитила намерение француженки повторить удар круговым движением ножа на уровне лица Лили. Та была вынуждена отступить, и споткнулась об одну из пленниц. Катя бросилась на противницу, но слишком поторопилась. Лили в падении выставила перед собой дубину, Катя пребольно ткнулась о неё ключицей, снова слегка отключилась от болевого шока и выронила нож. Тем не менее, ей удалось навалиться на Лили и схватить её за руку с дубиной. Другой рукой Катя стала наносить удары по лицу француженки. Но та извивалась, как змея, и удары получались неэффективными. К тому же Лили оказалась сильнее Кати. Она сначала повернулась на бок, а потом и вовсе подмяла русскую милиционершу под себя. Теперь по лицу стала получать Катя. Один раз даже очень чувствительно. После этого удара под глаз она ослабила хватку, и Лили снова замахнулась дубиной.
«Ну, вот, теперь под глазом будет фингал», - скорбно подумала Катя и, согнув ногу, оттолкнула от себя кровожадную Лили. Та отлетела к пленницам, хотела вскочить, но как-то странно выгнулась и с шипеньем стала валиться на бок.
- Что вы наделали, Виктори?! – с ужасом спросила Катя, вставая с земли. – Какого чёрта…
Но Виктори, подобрав выроненный Катей нож, продолжала наносить удары по мёртвой Лили.
- Прекратите сейчас же! – крикнула Катя, подбежала к Виктори и отняла у неё нож.
Своё освобождение женщины встретили сумбурно. Они, мешая друг другу и вырывая нож, освободились от кандалов, затем принялись плакать и обнимать спасительницу. Некоторое время спустя Катя, скрепя сердце, рассказала о самом страшном, и слёзы радости сменились слезами горя. А Катя, предоставив Марте и Виктори переживать их потери, отозвала в сторонку Мэри Ли и стала отдавать распоряжения. Во-первых, Катя велела привести в чувство вдов. Во-вторых, Мэри Ли предписывалось разбить фонарь рубки и проникнуть в неё. В-третьих, она должна была отключить генератор высоких частот. В-четвёртых, воспользоваться, если можно, бортовой рацией и послать сигнал бедствия.
- … Ты всё поняла? – спрашивала Катя. – Я могу на тебя положиться?
- Да, конечно, - счастливо отвечала Мэри Ли. – А ты уже уходишь?
- Да, надо присмотреть за Гюставом. Не забывай: он вооружён и очень опасен.
- Я помню, - возражала Мэри Ли. Ей хотелось о многом порасспрашивать Катю, но китаянка понимала, что ещё не время.
- Когда пошлёшь сигнал, - на прощанье напутствовала Катя, - спрячьтесь с женщинами в южных скалах. Только не там, где похоронены Рики и Майки. Вы ведь ещё не успели их сюда перенести?
- Нет.
- Всё. Будь умницей. Прощай…
Оставив женщин и прихватив из кучи инвентаря туристическую лопатку, Катя поспешила к лагерю. Голова почти прошла, спина тоже, только задница ещё болела.
«Это потому, что она у меня выпуклая», - подумала Катя и прибавила шагу. Насчёт выпуклости она не преувеличивала, поскольку фигуру имела приличную, без намёков на дистрофическую худосочность студентки и слоновые складки обжирающейся матроны. И рост у неё был нормальный, и силы хватало. На этом острове, где разгуливал сильный и решительный убийца, для полного счастья ей не хватало одного лишь пистолета.
«Да, блин, с пистолетом мне было бы много спокойней», - прикидывала она, выходя на условную опушку условного леса. Катя раздвинула ветки кустарника и пристально посмотрела в сторону лагеря. Не обнаружив никакого движения, она форсированным маршем приблизилась к жилой хижине и, замерев возле входа, прислушалась. Поступая довольно опрометчиво, она сильно рисковала наткнуться на Гюстава. Но, согласно логике наиболее возможного развития ситуации, сейчас Гюстава следовало искать в северо-восточных скалах, а вовсе не в лагере. Поэтому Катя, выдержав контрольную паузу, заглянула в жилую хижину, никого в ней не увидела и принялась действовать по заранее намеченному плану. Дело в том, что её не только беспокоил Гюстав, но в свете последних добытых сведений Катю очень стала беспокоить судьба сокровищ легендарного капитана Гомеша. Судьба, решить которую единственно в свою пользу мог помешать всё тот же проклятый француз. Но убивать его только из-за сокровищ Катя не могла. Вот разве что нечаянно завалить его в схватке, чтобы затем списать случившееся на самооборону? Но как её организовать, эту самооборону, без большого риска для собственной жизни, если у одного кладоискателя пушка да ещё шанцевый инструмент в придачу? А у другого – нож и хилая укороченная туристическая лопатка?
«Чёрт его знает, как», - соображала Катя, открывая ноутбук и делая более подробные зарисовки в своём блокноте. Она делала зарисовки и одновременно запоминала картографию трёх мест на острове, в его северо-восточной части, которые пометил в своей «пояснительной записке» подельник Джона. Закончив черкать ручкой в блокноте, она уже почти наизусть знала эти места и могла бы найти их без всяких вспомогательных зарисовок. Поэтому Катя с лёгким сердцем сняла с ноутбука заднюю крышку и извлекла из него жёсткий диск. Затем она сбегала к ручью и утопила диск в нём.
«Следы я замела, теперь надо проведать Лизу», - сердобольно подумала молодая женщина и, машинально щупая свой выпуклый зад, сбивший с толку не одного образованного мужчину, поспешила на встречу с бедной американской девушкой.
Гюстав Жермо, бывший пилот авиакомпании «Эйр Айлендс», недолго искал возможное место захоронения пиратских сокровищ. Всего таких неведомый друг покойного капитана Джона наметил три. Впрочем, Гюстав, имея спутниковую геологическую съёмку специального назначения острова, и сам смог бы выбрать именно эти три места, потому что…
- Кажется, будет шторм, - пробормотал француз, сверил ориентиры с картой, которую он изготовил вчера ночью вручную, отмерил от ориентиров необходимое расстояние и воткнул лопату в податливый осадочный грунт, набившийся меж двух каменных глыб. Эти глыбы торчали в череде своих собратьев над северо-восточной бухтой. Меж них имелась довольно просторная ровная площадка, с которой открывался вид на бухту и океан. Справа и слева громоздились скалы, поросшие у своих подножий разнообразной зеленью. Между скалами гуляли сквозняки, а отрытые пустые черепашьи панцири пели на разные голоса.
Начав копать на площадке, Гюстав следовал рекомендациям неизвестного «доброжелателя», оказавшегося не только умелым хакером, но ещё и первооткрывателем оригинального способа поиска сокровищ, на которые профессиональные кладоискатели уже давно махнули рукой. Ведь кому могло раньше прийти в голову воспользоваться «услугами» современных военных технологий США именно в этой области? А вот «доброжелатель» догадался. Более того: он реконструировал «геологию» острова в том виде, в каком она была во времена капитана Гомеша, с учётом выветривания и образования осадочных пород. И указал на те места, где простой неискушённый человек искать клад никогда не стал бы.
- Эге! – сказал по-французски Гюстав и ткнулся лопатой в камень. Он знал, что толщина «лёгкого» грунта на данной площадке не превышает пятидесяти сантиметров. Но не ожидал, что работа пойдёт у него так споро. Француз стал отбрасывать землю в сторону от возможного входа в подземную пустоту, образовавшуюся ещё во времена вулканического формирования основания острова, и вскоре почувствовал, как в одном месте остатки земли начинают проваливаться куда-то вниз.
- Не может быть! – счастливо выдохнул Гюстав. Удача снова улыбнулась ему и он, наконец, перестал сомневаться в том, что поступил правильно после случайно подслушанного разговора пилота с неведомым «доброжелателем». Несомненно, Гюстав сильно рисковал, зато теперь они с Лили могли рассчитывать на более «весомые» результаты, нежели те, которые ему светили в итоге реализации своего первоначально задуманного плана.
Гюстав Жермо, в отличие от Джона, работал в сравнительно крупной авиакомпании, обслуживающей регулярные рейсы по регулярным маршрутам в данном островном регионе. Однако страховая компания у них была одна. То есть, страховая компания «Оушен энд Лимитед иншуренс» занималась и долгосрочным страхованием экипажей, работающих в данном регионе, и «одноразовым» страхованием пассажиров, которые летали на местных авиалиниях и платили страховой сбор. Два года назад «Боинг», на котором летал Гюстав Жермо, рухнул при посадке недалеко от одного островного аэродрома. Часть пассажиров и командир «Боинга» погибли. В авиакатастрофе обвинили экипаж, инкриминировав ему нарушение лётной инструкции. Поэтому ни родственники командира, ни Гюстав Жермо не получили страховку. Тогда Гюстав повредил позвоночник, получил серьёзную травму головы, сломал несколько рёбер, две руки и одну ногу. Родственник, владеющий авиакомпанией, поступил как свинья. Он вышвырнул Гюстава на улицу и даже отказался оплачивать лечение. И Гюстав пропал бы, если бы не Лили и её родственники. Он мог просто сдохнуть от увечий в какой-нибудь «социальной» клинике для пьяниц, иммигрантов и безработных. Но семья Лили помогла деньгами, и Гюстав Жермо встал на ноги. И стал готовиться к мести. Он решил разорить страховую компанию и придумал довольно перспективный план. Для его выполнения Гюстав приготовил два одноразовых шприца с наполнителем, имитирующем пищевое отравление, и одни аэрозольный баллончик с «сонным» газом. Они с Лили выбрали чартер, обслуживаемый экипажем, где никто из его членов не был знаком с Гюставом, легко пронесли на борт шприцы с баллончиком и спокойно полетели в Пуэрто-Банос. Гюстав знал маршрут до мельчайших подробностей, и он собирался действовать следующим образом. Сначала ему предстояло вывести с помощью шприцев командира и второго пилота. Затем Гюстав планировал предупредить по интеркому Лили, чтобы там ровно через тридцать секунд после подачи сигнала надела на голову пластиковый пакет. Потому что в этот же момент Гюстав собирался вбросить в салон баллончик с отвёрнутой головкой распылителя. После этого, когда пассажиры и бортпроводница засыпали, Лили следовало перейти в рубку пилота. И только потом можно было «уронить» самолёт на один из четырёх островов. Там Гюстав планировал изобразить чудесное спасение на пару с супругой, а самолёт с остальными пассажирами и экипажем взорвать. В итоге им с Лили светило по сто тысяч долларов страховки за потерю имущества и лёгкие физические повреждения, нанести которые самим себе не составило бы труда. А страховой компании грозило если не полное разорение, но чувствительное финансовое потрясение, поскольку компенсация жизней добропорядочных европейских граждан дорогого стоила.
В общем, Гюстав и его супруга даже репетировали свои будущие действия на самолёте. И ничто не могло отвратить их от выполнения задуманного после того, как они пронесли на борт и шприцы, и баллончик. Но в самый неподходящий момент (а, может, наоборот, - самый подходящий) у Гюстава разболелась голова, он подошёл к аптечке за аспирином, подслушал разговор и…
Бывший проштрафившийся пилот имел «быстрые» мозги, и ему не составило труда на ходу перепланировать свои мстительные намерения. А случай и удача помогли ему избавиться от нескольких пассажиров. Теперь Гюстав собирался найти сокровища, посадить пассажиров на их места, взорвать самолёт, вызвать помощь и врать, что помимо них с женой спаслись ещё двое, но куда они потом после взрыва делись, он не знает. А для вызова помощи предусмотрительный француз сохранил одну ракету. Он помнил расписание движения судов с самолётами в зоне видимости острова, поэтому в этой части нового плана затруднений не предвиделось. Вот только бы найти эти сокровища. Найти, запаковать их в удобную запирающуюся «тару» и спрятать в таком месте, откуда их легко можно будет забрать. Спустя, скажем, некоторое время. Когда страсти улягутся, а у Гюстава будет собственный прогулочный катер.
- Чёрт, не провалиться бы в преисподнюю, - пробормотал кладоискатель, но он зря волновался. Люди капитана Гомеша, бывшие мозолистые каторжане, не только успели рассовать по разным скалам несколько довольно увесистых пустышек, но и главный панцирь законопатили надёжно. Они нашли это место между двух валунов с видом на бухту, обнаружили подходящую каменную нору шириной метр с лишним и спустились через неё вниз. Внизу оказалось довольно просторно, подземные пещеры соединялись друг с другом и даже с океаном, о чём свидетельствовала плескающаяся в темноте вода. Пираты доложили о находке капитану, и тот велел спрятать панцирь, наполненный разным драгоценным барахлом, в одну из подземных пещер. Затем люди Гомеша завалили нору камнями так, что от неё не осталось даже намёка. Позже здесь образовался грунт, а на грунте выросла соответствующая травка. А так как сокровища оказались сокрытыми очень глубоко в недрах острова, то они никак не реагировали на металлодетекторы современных кладоискателей.
- Да нет, тут не провалишься, - то ли с досадой, то ли с утешением проворчал Гюстав. Он, словно археолог в поисках черепков ночного горшка царя Соломона, смёл землю с того места, куда началась проваливаться земля, и обнаружил щель шириной сантиметров пять. Гюства сунул туда штык лопаты и пошевелил им внутри. Камень с одной стороны щели дрогнул и спустя непродолжительное время трудолюбивый француз вытаскивал его из общей «кладки».
- Кажется, я на верном пути, - счастливо сказал он и продолжил работу.
В 11 часов 45 минут вахтенный рулевой матрос парусно-моторной яхты с претенциозным названием «Фортуна» получил сообщение из центра аварийных оповещений группы островов Пакардоуэрос. В сообщение предписывалось всем судам, находящимся вблизи островов Долорес, Пилигрим, Мантилья и Поющих черепах следовать к последнему и оказать помощь потерпевшим авиакатастрофу. Данное предписание не требовало обязательного исполнения, так как любой владелец любого судна имел полное демократическое право плыть туда, куда ему заблагорассудится. Но в сообщении говорилось, что между моментом подачи аварийного сигнала бедствия и пропажей самолёта с экранов навигационных радаров прошло очень много времени. Поэтому в сообщении присутствовала убедительная просьба к тем судовладельцам, которые не сильно торопятся по своим делам, заскочить-таки на остров и хотя бы посмотреть, кто из потерпевших авиакатастрофу уцелел.
Получив сообщение, вахтенный рулевой матрос парусно-моторной яхты «Фортуна» передал её содержание на мостик. При этом он говорил на чистом русском языке.
- Владимир Андреевич! – корректно воззвал к невидимому собеседнику вахтенный посредством судовой громкоговорящей связи. – Из центра аварийных оповещений сообщение.
- Какого чёрта? – огрызнулся невидимый. – Ты же знаешь, мы гуляем дочь хозяина с её дружками…
- Да я разве что, - перепугался вахтенный. – Но только в сообщении говорится о потерпевших авиакатастрофу…
- Какую на хрен катастрофу? – придушенным голосом отозвался невидимый. – Ты же знаешь, что хозяин…
- Так вот я и говорю: эти козлы потерпели катастрофу на острове хозяина! – наконец закончил доклад вахтенный. Он, как и невидимый на мостике капитан, в своё время окончил высшую мореходную школу в Питере. На эту яхту сокурсники устроились по большому блату и на хорошие бабки. Однако одному повезло гораздо больше: он стал капитаном. А второй старался исправить своё менее престижное положение рвением.
- Бля-а! – с ужасом молвил капитан и побежал докладывать дочери всемогущего и грозного хозяина. А спустя пять минут отдавал распоряжения:
- Калошин, Брагин, Петренко, мотобот на воду! Гулаев, пойдёшь старшим! Курс – северо-восточная бухта острова «Поющих черепах». Взять с собой оружие и чтобы мухой!
- Что делать-то? – отозвался старший, здоровый мужик с лицом донельзя разбойничьим и в гавайской рубахе. – Прикажешь зачистить всех, кого найдём на острове?
- What happened, Ange? – спросил вихлястый хлопчик американской наружности. Он вместе с другими прикинутыми гостями хозяйки яхты поднялся на верхнюю палубу и наблюдал суматоху со спуском на воду мотобота и погрузкой в него вооружённых людей.
- Nothing important, - ответила хозяйка по имени Анжела и наехала на здоровяка в пёстрой робе: - Я те зачищу, урод! Чтобы никакой стрельбы и рукоприкладства, понял?!
- Ваш папа не любит, когда в его владениях посторонние, - попытался оправдываться урод.
- Не колышет! Наш папа давно отошёл от сомнительных дел, и мы теперь легальные мультимиллионеры. Короче: обнаружите потерпевших и окажете им первую помощь. Затем доложите на борт лично мне. Всё, отвалили…
- Действуй по обстановке, Гена, - незаметно напутствовал капитан. – Если всё тихо, сгони потерпевших в бухту, и пусть они там дожидаются официальных спасателей. В общем, лично сдашь их с рук в руки. Но если потерпевшие что-нибудь обнаружили… Ну, сам понимаешь.
- Понимаю, - отрапортовал Гена, приказал запускать мотор и бот отвалил в сторону острова «Поющих черепах», который находился от яхты «Фортуна» всего в десяти морских милях.
- Эй, ты чё ему сказал? – подозрительно спросила капитана Анжела.
- Ради Бога, не волнуйтесь! – фальшиво воскликнул капитан. – Всего лишь чисто морская инструкция.
- Смотри, не позорь меня перед людьми, - предупредила капитана хозяйка и поманила гостей на нос судна.
«Тоже мне, люди, - непочтительно подумал капитан, провожая завистливым взглядом вихляющуюся чирикающую публику. – Станут с вами приличные люди якшаться. Одни лишь хреновые дантисты, да мелкие лавочники…»
Подумав, капитан опасливо огляделся: не подслушал ли кто его крамольных мыслей? Его хозяин имел богатое криминальное прошлое. В советские времена он вообще не выходил из тюрьмы. Но в девяносто втором резко завязал и стал писать свою биографию с чистого листа. Однако некоторые его привычки оставляли желать лучшего. С челядью, в общем, бывший советский уголовный авторитет обращался довольно круто. Но платил им за их холуйские труды щедро. В общем, работу капитан терять не хотел. Поэтому он предусмотрительно отзвонился шефу и доложил обстановку. Шеф, отдыхающий в это время на своей фазенде в Гонолулу, действия капитана одобрил. Однако не преминул напомнить капитану, чтобы тот не огорчал дочурку. А что касается возможности обнаружения потерпевшими авиакатастрофу следов «негуманного» отношения к пациентам лепрозория двенадцатилетней давности, то хозяин был почти стопроцентно уверен в их отсутствии. Но если вдруг следы кем-нибудь обнаружатся, и многофункциональный наёмник Гена о том пронюхает, то хозяин был не против самых крутых санкций. А вот о пиратских сокровищах хозяин ни черта не знал. Но откуда ему было знать? С коренным населением он не общался, по-английски говорил еле-еле, всяким байкам с местными легендами предпочитал ядрёные русские анекдоты, а вместо телевизора смотрел вживую петушиные бои. Да и вообще в этих краях бывал редко.
ГЛАВА 3О
В 12 часов 39 минут пополудни Гюстав вытащил из «исторической» щели уже восьмой по счёту камень. Надо сказать, люди капитана Гомеша довольно грамотно завалили вход в «драгоценное» подземелье. И они не зря выбрали именно эту щель, потому что она вела в подземные пустоты не строго сверху вниз, а вниз под углом сорок пять градусов, значительно при этом расширяясь на спуске. Поэтому бывшие каторжники не просто завалили нору, а сделали своеобразную кладку снизу вверх. А Гюстав, сразу поняв структуру препятствия, теперь мог методично изымать из него составные части в виде камней, не рискуя устроить обвал, чтобы затем рухнуть с камнями вниз и, может быть, под ними погибнуть. Осадочный грунт при этом постоянно просыпался куда-то вниз, каковое явление всё больше и больше воодушевляло трудолюбивого кладоискателя. Он, не обращая внимания на боль в раненной руке, расшатывал с помощью лопаты новый камень и тащил его на площадку. И вдруг…
- Дьявол! – горестно и злобно одновременно воскликнул Гюстав, услышав далёкое тарахтенье лодочного мотора. Он вынул из-за пояса джинсов пистолет и осторожно выглянул из-за валуна. Зрелище, открывшееся перед ним, заставило француза скрипнуть зубами. Он прикинул расстояние до мотобота, направляющегося прямиком в северо-восточную бухту, положил пистолет у основания валуна и кинулся заваливать место раскопок. Мотобот двигался на малой скорости, расстояние до него было ещё пять кабельтовых , его близость учетверила силы француза, и он в полчаса сделал то, что по нормальному делал бы часа два, не меньше.
- Кто это, чёрт бы их побрал? – шептал француз, раскидывая по поверхности вновь насыпанной площадки остатки земли. Завершив работу по уничтожению следов раскопок, он положил на площадку лопату и съел бумагу, на которую срисовал карту. Бумаги оказалось много и её пришлось запить виски. Напиток взбодрил француза, он схватил лопату, пистолет и побежал зигзагом вниз и вправо от бухты. А там уже швартовались незваные гости. Они вели себя деловито и громко переговаривались на непонятном Гюставу языке.
- Гляди, здесь действительно есть шлюпочные кольца! – донеслась до француза первая фраза. Это говорил матрос с яхты, он же охранник дочери владельца острова по совместительству. Или наоборот, но это неважно.
- А ты мне не верил! – грубым басом возразил Гена. – Я уже был здесь одиннадцать лет назад. Тогда шеф поручил мне первое серьёзное дело и…
Дальше слышимость резко ухудшилась, потому что мотобот вошёл вглубь бухты, а Гюстав спустился на самую нижнюю кромку каменистого берега за одной из отвесных скал, образующих вход в бухту.
«Придётся плыть», - подумал он и с сожалением бросил лопату в воду. Она накатывала всё ещё невысокой волной, но, разбиваясь о каменную кромку, поднимала много шума, пены и брызг. Глядя на такое поведение прибоя во время почти полного штиля, можно было представить о высоте волн и грохоте, производимом ими во время шторма, который, если верить едва заметным признакам, приближался в регион островов с романтическими названиями.
А в это время прибывшие под руководством человека, начавшего работать на своего хозяина ещё в те славные времена, когда он сам не чурался грязной работы, стали сходить на берег. Они были вооружены короткоствольными карабинами и, прежде чем начать подъём вверх по каменистой тропе, решили получше принайтовить мотобот к причальной стенке. Старший группы по имени Гена командовал, а матросы дружно подтягивали мотобот бортом к стенке и «вязали», как принято говорить в морской среде, концы.
Пока матросы с яхты «Фортуна» неторопливо занимались своим делом, Гюстав спрыгнул с каменистой береговой кромки в океанскую воду, поднял над головой раненную руку с пистолетом и, покачиваясь на волне, поплыл в сторону бухты. Никаких течений в этом месте не наблюдалось, поэтому Гюстав без труда преодолел расстояние в двадцать метров, и очередная волна подтолкнула пловца уже в саму бухту. Воспользовавшись тем, что его слегка приподняло на гребне, француз выбросил из воды «гребную» руку и схватился ею за скалистую окраину берега бухты. Он увидел деловито суетящихся матросов и их командира. Они все стояли спиной к Гюставу, поэтому не увидели, как он, помогая себе рукой, вылез по скользким камням на ровную площадку, перехватил пистолет здоровой рукой и поднял его для стрельбы. Его сознание, омрачённое событиями последних лет и последних дней, теперь помутилось окончательно. Поводом для окончательного душевного расстройства послужило вторжение в планы француза незваного мотобота. И теперь Гюстав действовал как сомнамбула, не отдавая себе никакого отчёта ни в тех действиях, которые он производил сейчас, ни в тех, которые, быть может, произведёт потом. Может быть...
- Умрите все! – с невольным театральным пафосом воскликнул он и открыл стрельбу. Первым Гюстав завалил главного, который отдавал приказания, пока трое его подчинённых привязывали бот к лодочным кольцам, вбитым в камень естественной причальной стенки ещё во времена пиратов. Многофункциональный Гена, загубивший по приказу дорогого хозяина не одну душу, беспомощно всплеснул руками и свалился в бухту. Матросы Калошин, Брагин и Петренко, они же охранники, отреагировали на первый выстрел вполне адекватно. Они все схватились за оружие, которое не снимали даже во время возни с ботом, и дружно обернулись. Брагин выстрелил первый, но так как он выстрелил только после того, как в него всадили пулю, то выстрел у него не получился. Другими словами, светлой памяти матрос Брагин пальнул в белый свет, как в копеечку, и приказал долго жить. А вот матросу Калошину удалось зацепить неизвестного мужика с пушкой в руке, который бесцеремонно напал на тех, кто верой и правдой служил хозяину этой тропической территории. Матрос Калошин попал Гюставу в плечо, но француз одновременно успел продырявить и матроса Калошина. Причём продырявить удачно, через живот и спину навылет, повредив исполнительному матросу позвоночник. Матрос Калошин почему-то решил, что с такой дыркой жить трудно, и вслед за Геной с Брагиным свалился в мерно колеблющуюся воду бывшей пиратской бухты.
- Умрите все! – снова зарычал Гюстав и получил совершенно логичную пулю в грудь. Ведь это только в дешёвых боевиках можно валить вооружённых людей пачками, не получая царапины в ответ. В жизни, увы, так не бывает. Тем более в такой жизни, в которой присутствуют обученные стрелки вроде матроса Петренко. Поэтому Гюстав замертво упал спиной на каменную плиту причальной стенки. Его рука с пистолетом свесилась над водой бухты, а в глазах застыли ненависть, недоумение и обида.
- А ты кто такой? – с изумлением произнёс матрос Петренко, он же охранник дочери хозяина, и подошёл к неизвестному мужику в каком-то сыром рванье, завалившему таких профессионалов, как Гена, Брагин и Калошин.
Катя, решив наскоро проведать Лизу, не рассчитывала долго засиживаться в компании с американской девушкой. В общем, пятнадцать минут Катя честно общалась с бедной Лизой в укромном месте среди спасительных зелёных колючек. Но когда Катя собралась уходить, с Лизой случилась истерика. И Кате пришлось провозиться с ней больше часа, то затыкая Лизе в прямом смысле этого слова рот, то уговаривая не рыдать в голос. Ведь чёрт его Гюстава знает, где он сейчас бродит. А вдруг где-то рядом, откуда можно услышать вопли человека, которого по идее не должно быть в живых? А услышав, прийти и в этот раз отправить данного человека на тот свет без возврата.
Когда Лиза, наконец, угомонилась, когда Катя удостоверилась в том, что впредь американская девушка будет вести себя благоразумно, время уже давно перевалило за полдень, а по небу пошла какая-то непонятная хмарь. Если бы Катя разбиралась в местных климатических свойствах, она без труда определила бы приближение шторма. Вернее, той разновидности штормов, которые налетают почти внезапно и быстро проходят, не оставляя после себя даже мёртвой зыби, одни лишь разбитые о причалы неправильно «припаркованные» катера и лодки.
- Дождик, что ли, собирается? – спросила себя бывшая российская милиционерша и покарабкалась туда, где десятью минутами раньше копался Гюстав. Она оставила сумку Лизе, а с собой взяла один только нож и малую туристическую лопатку. Так уж получилось, что из трёх возможных мест захоронения пиратских сокровищ, первым Катя выбрала то же, что раньше выбрал Гюстав. Но, крадучись выйдя к площадке меж двух приметных валунов, Катя никого на ней не обнаружила. Она внимательно осмотрелась по сторонам и, наконец, поднялась на площадку.
- Что за фигня? – удивлённо пробормотала она, обнаруживая следы недавних раскопок. Поднимаясь из своеобразного акустического микромира по «внутреннему» склону наверх, откуда частично открывался вид на северо-восточную бухту и почти полностью на безбрежный океан, Катя не могла слышать ни тарахтенья мотора, ни русской речи. А в тот момент, когда молодая женщина осмелилась выйти на площадку, мотобот уже стоял глубоко в бухте. Так уж получилось, что все четверо прибывших на остров «работников» его владельца в это время не переговаривались, и первое, что услышала Катя, это выстрел.
- Ой! – сказала молодая женщина и инстинктивно присела. Выстрел, произведённый где-то внизу, прозвучал довольно глухо, только эхо наделало много шума. Однако Кате показалось, что палят в неё, но когда прозвучало ещё несколько выстрелов, «усугублённых» всё тем же гадским эхом, которое напугало молодую женщину, она поняла, что стреляют в бухте. Она быстро сориентировалась в «географии» площадки и высунулась над бухтой в том месте, откуда перед ней открылась картина краткосрочного побоища. Высота в этом месте над уровнем океана составляла метров двадцать, и Катя прекрасно всё видела. Вернее, она видела невесть откуда взявшийся мотобот, пришвартованный к причальной стенке, лежащего на спине Гюстава и мужика с карабином, который разве что дым со ствола не сдувал, настолько его поза красноречиво свидетельствовала в пользу того, что последний выстрел остался за ним. А вот трёх других мужиков Катя видеть не могла, потому что, гружёные патронташами и соответственной сбруей, упав в бухту, они на её поверхности не плавали, а законно пошли на дно кормить рыб, крабов и прочих плотоядных обитателей морских пучин.
«Всё ясно, - почти моментально догадалась Катя о предыстории случившегося. – Это кто-то получил сигнал бедствия, посланный Мэри Ли, и послал помощь. А этот придурок, возомнивший себя наследником пиратских сокровищ, побоялся, что придётся делиться. Вот он и открыл пальбу. И кого-то, наверно, завалил. Ведь не мог на таком здоровенном катере сюда приплыть только один этот симпатичный дяденька…»
Катя на всякий случай порыскала глазами по сторонам, выискивая добрых сподвижников симпатичного дяденьки, услышала вдруг русскую речь и не поверила своим ушам.
- А ты кто такой? – спросил матрос Петренко и подошёл к поверженному Гюставу.
«Однако», - только и подумала Катя и, собравшись уже высовываться из укрытия, чтобы радостно приветствовать избавителя, на всякий случай притормозила. Проработав три года в российской уголовке, она имела некоторые основания не доверять некоторым богатым соотечественникам. В том, что речь шла именно о богатых соотечественниках, а не о бедных студентах, путешествующих автостопом, Катя не сомневалась.
- Алло, Влад, тут Петренко, - заявил о себе в это время по портативной рации соотечественник, - у нас потери…
Что ответил Петренко невидимый Влад, Катя не слышала. Наверно, разахался, как старая баба, услышав о потерях.
- Ну, что ты, в самом деле? – прервал причитания некоего Влада Петренко. – Кто ж знал, что так всё обернётся? В общем, Калошин, Брагин и Гена приказали долго жить …
Затем Петренко снова перебили, он помолчал-помолчал, и с досадой возразил:
- Ты меня выслушаешь до конца или мне шефу звонить? Так вот… Какой-то хрен напал на нас со стороны входа в бухту. И завалил сразу троих. Кто-то из наших успел его ранить, а я его добил. Вот и вся история. Что делать будешь? Ведь ты у нас начальник…
Последнее предложение Петренко произнёс с нескрываемой иронией, поскольку капитан яхты был в их команде человек сравнительно новый и с криминалом мирился только из опасения потерять хорошо оплачиваемую работу.
- Ну да, посовещайся, - разрешил Петренко, - а я тут пока осмотрюсь немного…
Он сунул портативный радиопереговорник за пояс и принялся обыскивать Гюстава. Катя, сидя в укрытии и не зная, объявляться или нет, нечаянно спихнула небольшой камень, и он полетел вниз. Матрос Петренко отреагировал на посторонний шум моментально. Он вскинул карабин и долбанул из него вверх. Этот нынешний матрос воевал на Кавказе и имел-таки опыт ведения боевых действий в горной среде. Поэтому он чуть не снял Катю. Пуля щелкнула возле её самого уха и бедная женщина испуганно завопила. То есть, сначала она просто громко охнула, а потом уже завопила:
- Прекрати стрелять, придурок! Здесь следователь районной прокуратуры Малеева Екатерина Сергеевна! Ответишь, понял?!
«Чего я несу? – мелькнуло в голове перепуганной женщины. – Я ведь вовсе не в прокуратуре работала…»
Но стрелявшему, видно, было по барабану, что простая уголовка, что районная прокуратура. Поскольку он получил предписание от осторожного Владимира Андреевича действовать до прибытия яхты по обстоятельствам. А обстоятельства складывались следующим образом: три недавно крякнувших подельника и неизвестный голос, неприятно напомнивший матросу Петренко о таком давно забытом учреждении антагонистического матросу свойства, как отечественная прокуратура. Другими словами, у Петренко просто зачесались руки завалить обладателя данного голоса. И не важно, что это была женщина. Поэтому в ответ на вопли женщины, которая не просто вопила, но делала это на родном языке, который в здешней глухомани днём со слуховым аппаратом не услышишь, матрос Петренко произвёл ещё два прицельных выстрела. Он умел стрелять на звук, поэтому стрелял почти прицельно. И если бы Катя своевременно не откатилась в сторону, её вполне могло чувствительно задеть одной из двух пуль.
«Вот козёл!» - с недоумением и негодованием одновременно подумала она и не придумала ничего лучше, как попытаться спуститься вниз к океану. Сначала ей захотелось драпануть вглубь острова, но Катя вспомнила о бедной Лизе и не стала этого делать. Зато ей захотелось завалить земляка, который, сука, в ответ на родную речь принялся бомбить из своей лупары .
А матрос Петренко приготовил к замене обойму на десять патронов и погнал по пиратской тропе наверх. Это был один из тех отморозков, кто не боится схлопотать пулю в лоб. Тем не менее, Петренко попёр наверх с оглядкой через каждые три условные ступени естественной лестницы. Он то замирал, прислушиваясь к подозрительным звукам, то вертел стволом карабина по сторонам, то прижимался к стене бухты.
Зато Катя спустилась вниз, невольно повторив путь Гюстава, почти молниеносно. Она на ходу нырнула под набежавшую волну и поплыла в сторону бухты. Нож молодая женщина сунула за пояс джинсов, а лопатку держала в правой руке. Она довольно удачно вошла в бухту и, стараясь пореже высовываться из воды, поплыла к мотоботу. Матрос Петренко, вертя головой по сторонам, вниз почти не смотрел. Зато Катя наблюдала за ним постоянно. Она подплыла к боту, подтянулась руками за планшир борта и заглянула внутрь судна.
«Чёрт, зря я лопатку с ножом тащила», - подумала она, обнаруживая в мотоботе автомат Калашникова со съёмным прикладом. «Калаш» висел себе спокойненько на каком-то специальном лодочном гвоздике рядом со штурвалом и дожидался своей очереди. Эта очередь наступила, когда матрос Петренко, в очередной раз осмотревшись, снова покарабкался наверх. Катя, неотступно следя за «земляком», засекла это его движение, и сильным движением рук бросила себя внутрь мотобота. Лопатку с ножом она, разумеется, уже утопила, поскольку автомат Калашникова мог их заменить вполне.
«Раз, два, три», - мысленно зачем-то посчитала Катя, бросаясь к штурвалу. Она сняла автомат с «гвоздика», поставила предохранитель в положение автоматической стрельбы и два раза двинула затвором. Из отражателя тотчас вылетел патрон, и Катя убедилась в том, что магазин набит не одной только пружиной. Впрочем, вес взятого наизготовку оружия соответствовал.
- Брось лупару, придурок! – звонким сильным командирским голосом (ну, да, всё-таки бывший старший лейтенант МВД) крикнула Катя и на всякий случай грохнула из ствола Калашникова в воздух. – Стреляю на поражение!
Бывалый матрос Петренко таки дёрнулся, оступился на щербатой ступеньке естественного производства и полетел вниз. Он успел стрельнуть на лету, но легче ему от этого не стало. А когда он досчитал все ступени по пути вниз, то и карабин выронил. Упав, матрос принял такую неестественную позу, что Катя даже пульс у него проверять не стала, настолько красноречиво дохлым бедный матрос выглядел.
- Всё это было бы очень странно, если бы я не знала историю этого острова, - проворчала Катя, исследуя пульт управления мотоботом в поисках стационарного радио. Говоря об истории острова, молодая женщина имела в виду своё подозрение на национальную принадлежность новых его владельцев, возникшее у неё тогда, когда она первый раз услышала о лепрозории и о том, как с ним поступили.
- Где же это чёртово радио? – с раздражением проворчала она и с удивлением обнаружила, что начал моросить довольно бойкий дождичек.
«Когда это он успел?» - удивилась Катя и задрала голову, с боязливым интересом наблюдая резкие перемены на штормовом небе. Океан, кстати, тоже резко изменил цвет и колебал своими волнами уже не так миролюбиво.
- Петренко, чёрт бы тебя побрал! – само себя обнаружило радио голосом неизвестного невидимого собеседника. – Почему молчишь? Что ещё случилось?! Рацию посеял, скотина?!
- Ага, вот оно! – воскликнула Катя, ткнула кнопку «On» рядом с рифлёным кружком встроенного микрофона на панели транслятора и будничным тоном молвила: - Алло, господин Петренко временно отсутствует.
Она кинула мимолётный взгляд на карикатурно растопырившегося отморозка и замерла в ожидании радиореакции.
- Ч … К … Ё … - послышались нечленораздельные звуки. Наверно, человек на противоположном конце связи хотел произнести такие слова, как «что», «кто» и одно общеизвестное выражение.
- А здесь Екатерина Сергеевна Малеева, - продолжила беседу Катя, - бывшая пассажирка рейса «Гонолулу – Пуэрто-Банос», каковой рейс бесславно завершился на острове «Поющих черепах».
- А где Петренко? – тупо переспросил Катю собеседник.
- Вот, зараза! – услышала она посторонний голос. – Нигде от наших ****ей прохода нет…
«Я тебе, козёл, покажу ****ей!» - мысленно возмутилась Катя.
- Кто – по-русски? Где – по-русски? – услышала она ещё один посторонний голос, но теперь звонкий девичий.
- Ну, что ты, ей-Богу, Анжела… - запротестовал было тот, кто интересовался судьбой отморозка Петренко.
- А ну, отвали от рации! – властно приказала обладательница девичьего голоса. - Эй, кто там говорит по-русски? Не молчите, пожалуйста! Вас слушает хозяйка острова «Поющих черепах» и владелица яхты «Фортуна». Мы идём к вам на помощь! Скажите, а что у вас там случилось?
- Вы, конечно, извините, но наш самолёт потерпел крушение именно в районе вашего острова, - с плохо скрытым сарказмом сообщила Катя. – пришлось, понимаете ли, на него присесть. А я, дура, в кои веки собралась в отпуск, и тут такая жопа… В общем, одной катастрофой дело не ограничилось, потому что среди выживших после вынужденной посадки пассажиров один оказался маньяк-убийца. Он прикончил большую часть своих бывших спутников и завалил этих, которые прибыли на мотоботе. В общем, обо всём долго рассказывать. Но вы побыстрее приезжайте, сами на месте узнаете, что к чему. И, пожалуйста, дорогая хозяйка острова, прикажите своим, э, сотрудникам, чтобы не стреляли в безоружных людей…
- Ой, как интересно! – взвизгнула далёкая собеседница. – Вы ничего не бойтесь, мы сейчас приедем! А я лично проконтролирую, чтобы ни одна папашина собака вас не обидела…
- Приедем , - услышала Катя голос капитана, говорившего, очевидно, в сторону и с иронией. – А куда мы денемся? Вон какая фигня по небу прёт, всё равно надо было бы искать укрытия…
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Шторм разразился аккурат после того, как яхта «Фортуна» кинула якорь в северо-восточной бухте острова «Поющих черепах». Катя, тревожась за Лизу, которая сидела себе в колючках и мокла под дождём, дождалась торжественного прибытия изящного судна. Она была приятно удивлена искренним доброжелательным отношением хозяйки, юной благовоспитанной с виду девицы. Девица спорхнула на берег в окружении «сотрудников» продвинутого папаши и веселящейся публики из числа то ли её однокурсников по заграничному колледжу, то ли актёров средней руки из какого-нибудь мексиканского театра для изображения таковых. Катя тотчас попала в объятия юной девицы. Её затормошили то ли студенты, то ли актёры. «Сотрудники» принялись деловито зачищать следы неумелого присутствия первой партии «спасателей». А Катя, беседуя попеременно то по-английски, то по-русски, стал проситься сбегать в известное ей место и привести тех своих спутников, кто уцелел после авиакатастрофы и фатального соседства сразу с несколькими убийцами.
- Сразу нескольких? – восторженно ахнула юная хозяйка острова.
- Оу, оу! – заахали статисты.
- Мы с вами отдельно ещё побеседуем, - припугнул под сурдинку капитан Катю. Он остался на яхте и оттуда руководил «сотрудниками».
- Слушай, Влад, не лезь, а? – на секунду приподняла вуаль благовоспитанности хозяйка по имени Анжела. Они с Катей стояли возле мотобота, в его корму стало довольно чувствительно подталкивать волной, поднятой внезапно налетевшим штормом, небо почернело, ветер усилился, по небу засверкали молнии, но дождь временно прекратился.
- Я вас очень прошу, - повторила Катя свою просьбу.
- Ах, как интересно! – снова защебетала Анжела. – Но зачем ходить вам одной? Мы пойдём все вместе! Влад, дай мне трёх человек, пусть возьмут плащ-палатки и чтобы мигом. Понял?
«Что-то мне эта сцена напоминает, - подумала Катя. – Ах, ну да, сцену из мультфильма «Двенадцать месяцев», когда сопливая королева организовала коллективный поход за подснежниками…»
- Не пущу! – упёрся рогом капитан и даже чуть с мостика не рухнул. – В такую погоду… Пусть идёт одна, а людей я ей сколько хочешь дам.
- С вашими людьми я и сама не пойду, - заявила Катя. – Анжела, распорядитесь, пожалуйста, чтобы меня отпустили одну.
- Ну, зачем же одну. Мы сейчас все вместе… - начала, было, Анжела, но в это время ливанул дождь, да так активно, что статисты зачирикали, залепетали и стали проситься на борт. – Ладно, сходите одна, - великодушно разрешила хозяйка острова и скоренько намылилась обратно на борт, - только недолго.
- Я моментально! – заверила её Катя и ускакала вверх по естественной лестнице. Она нашла дрожащую Лизу, велела ждать ещё и побежала к самолёту. Марта, Виктори и Мэри Ли сидели в рубке. Катя недолго уговаривала их, и вскоре они вместе направились к северо-восточной бухте. По пути они забрали Лизу и спустя час с лишним после того, как Катя оставила благовоспитанную Анжелу, женщины спускались к бухте, где горделиво отсвечивала в блеске молний яхта «Фортуна». Надо сказать, пережитое ими на острове за прошедшие дни так сильно повлияло на бедных женщин, что они уже не реагировали на подобный пустяк, как непогода. Хотя тропический шторм выказывал довольно скверный характер. Дождь и ветер хлестали беспощадно, почву размыло, и идти было трудно. Наибольшую опасность представлял спуск в бухту к спасительной яхте. А громы с молниями напоминали линию фронта времён вьетнамской кампании, когда отчаянные американские парни пытались доблестно втюхивать свои демократические ценности серым вьетконговцам. В общем, было жутко, но не так, когда ты в кандалах перетаскиваешь разлагающихся покойников и постоянно думаешь о том, когда покойником сделают тебя. Зато когда спуск завершился, когда спасшихся приняли на борт и предоставили им все удобства от горячего душа до горячего глинтвейна… В общем, шторм ещё продолжал бушевать за иллюминаторами кают-компании, яхту слегка покачивало на «остаточной» волне, а дамы и девушки со слёзами на глазах повествовали своим спасителям в лице хозяйки и двух постоянно шныряющих стюардов о своих недавних злоключениях. Статисты тоже принимали участие в беседе, но это были сытые бездельники без души и романтики, и они, единственно стараясь угодить своей хозяйке, делали вид, что им всё это любопытно. А вот Анжела интересовалась всем. Сначала она выслушала горестное повествование вдов, потом побеседовала с Мэри Ли, а под конец взялась пытать Катю. При этом, наслушавшись про разные версии убийств, Анжела зациклилась на той, где фигурировал клад капитана Гомеша.
- Как ты думаешь, Джон знал, где зарыт клад? – спросила она Катю, когда они более или менее уединились среди гомонящих подпивших гостей.
- Наверняка, - убеждённо сказала Катя, балдея от традиционных бутербродов с паюсной икрой и глинтвейна, в который какая-то неучёная собака положила кориандр вместо корицы.
- Интересно, Гюстав тоже знал? – с горящим взором снова спрашивала Анжела.
- Конечно, - кратко возражала Катя и думала: « Тебе то что? Чай, своих денег куры не клюют…»
- Значит, где-то должна быть карта? – не отставала Анжела.
- Несомненно, - благодушно парировала Катя. Она знала, что никакой карты в помине нет. Гюстав не такой дурак, чтобы лезть в драку, не уничтожив карту, если он её нарисовал. Свою Катя тоже незаметно порвала и утопила. В карте Катя вовсе не нуждалась, поскольку железно надеялась на свою милицейскую память. Если, конечно, она ей в этом смысле когда-нибудь пригодится. Единственно, оставался таинственный «доброжелатель», снабдивший Джона космической геофотосъёмкой острова. Но о нём знать любопытной Анжеле было ни к чему. А следы раскопок Гюстава в одном из трёх возможных мест захоронения пиратского клада давно смыл дождь.
- Слушай, надо организовать поиск этой карты! – загорелась Анжела. – Или даже поиск самих сокровищ! Как ты?
- А что я? – искренне удивилась Катя. Такой поворот оказался для неё несколько неожиданным.
- Как – что? – в свою очередь удивилась Анжела. Она вкратце ознакомилась с историей своей соплеменницы, знала о её милицейском прошлом и проблемах устройства будущего. Анжеле также импонировала некая героическая простота этой бывалой леди, не спасовавшей ни перед лицом «местных» маньяков, ни перед лицом отморозков её дорогого папы. К тому же в хорошенькой головке наследницы криминальных капиталов родилась плодотворная, по её мнению, идея. – По бабкам ты почти на нулях, так? – задала она болезненный вопрос.
- Ну, почему же, кое-что есть, - вяло запротестовала Катя. – К тому же мне положена кой-какая страховка…
- Да, страховка, - капризно протянула дочь богатого папы, - но это так скучно! И потом: что тебе даст страховка? Тыщ пятьдесят, не больше. А если ты поможешь найти сокровища на моём острове, то мы можем поделиться. А?
- Нет, мне на этом острове делать нечего, - как можно мягче возразила Катя. – Я хочу отдохнуть, а после мне надо устраиваться на работу…
Катя украдкой посмотрела на Анжелу. Избалованная богатая девчонка, взалкавшая собственного состояния. Каковое состояние могло единственно и по праву «потерпевшей» стороны пригодиться бедной Кате Малеевой.
- На работу!? – воскликнула Анжела. – Так мы это просто моментально устроим. Папе нужен управляющий делами на этом острове. Я рекомендую тебя, а зарплату ты сама определишь. Годится?
- Вот это другой разговор, - сделала вид, будто идёт на попятный, Катя. – На таких конкретных условиях я согласна остаться на этом грёбанном острове. А то, честно говоря, работать за долю клада, который ещё неизвестно, где искать… И потом: захочет ли твой папа делиться сокровищами, которые зарыты на его острове?
- Ещё чего, делиться! – отмахнулась Анжела. – Я попрошу его, чтобы он подарил мне остров и – все дела. И ты будешь работать уже не на папы, а на меня. Как тебе такой расклад?
- Такой расклад меня устраивает больше всего, - якобы восхитилась Катя, умело направляя беседу в нужное русло. – Но как быть с этими халдеями, которые присутствовали при нашем спасении и всё слышали?
- Ты имеешь в виду папиных сотрудничков? – ухмыльнулась Анжела. – Да папа сам с языками не дружит, и работничков набирает таких, чтобы кроме русского ни в зуб ногой. Усекаешь? Ну, чтобы не чувствовали себя умнее папы…
- А эти? – указала глазами Катя на статистов в роли золотой молодёжи.
- А эти вообще безмозглые халявщики, - презрительно отмахнулась Анжела. – Прогнать их в шею, и всего делов...
«Ну, ты, блин, боярыня Морозова», - внутренне развеселилась Катя и подала очередную реплику:
- Да, но о несостоявшейся попытке найти клад могут раззвонить эти, - она указала глазами на Лизу и Мэри Ли, весело переговаривающихся со статистами.
- Да и пусть звонят, - легко возразила Анжела. – Ты ведь сама говорила, что про этот остров слухи давно ходят. Однако сунуться сюда уже просто так никто не посмеет. Десятилетний карантин кончается на днях, и владелец острова может начинать любую деятельность. Равно как выставить на острове любую охрану.
- Верно, - задумчиво произнесла Катя. – Смекаешь ты не по годам…
- Ну, так! – хвастливо воскликнула Анжела. Катя в упор посмотрела на расходившуюся владелицу и заметила в её якобы простецком бахвальстве момент тяжёлой пытливости и очень большую долю холодного недоверия.
«А ты ещё та штучка, - подумала Катя, - даром, что тебе от роду не больше двадцати…»
«Темнит сука легавая», - не осталась в долгу даже в мыслях штучка. Насчёт темнит она сообразила в самую десяточку, поскольку нутром дочери криминального мультимиллионера почуяла недосказанность в якобы искреннем повествовании Кати Малеевой. В частности, про корреспондента электронного сообщения, который знал всё.
- Только ты извини меня, Анжелочка, - залебезила Катя, - но месяц я должна отгулять.
- Да ради Бога, - великодушно разрешила Анжелочка. – Можешь отдыхать на моей яхте. Кстати, помочь тебе найти того козла, который увёл у тебя всю наличку? У папы такие псы в службе безопасности, что им только скажи фас…
- Спасибо, - уклончиво возразила Катя, - неплохо бы… А насчёт отдыха я тут подумала-подумала, и придумала месяцок покантоваться в Гонолулу. Можно?
- Да, конечно. Но учти, я тебя из виду не выпущу!
Анжела и Катя снова обменялись змеиными взглядами, а Катя мысленно усмехнулась: «Ну-ну, флаг тебе в руки!»