ГЛАВА 19
- Вас не поймёшь! – возмущённо воскликнул Мортимер. – То вы подозреваете всех нас, то у вас замешан один только Джон!
- Специфика любого дознания предполагает в ходе даже пустякового расследования возникновения нескольких версий, - менторским тоном заявила Катя, - и даже исключающих друг друга. Сначала, например, у меня возникла версия, приближённая к действительности, о двух убийцах. Но затем, ознакомившись с документами Джины Мантолини, я стала, хоть и с натяжкой, подозревать её одну. А почему нет? Криминалистика знает массу похожих случаев, когда человек, находясь в психически болезненном состоянии, совершал ряд преступлений, имитируя совершенно несвойственные ему повадки. Поэтому Джина, используя нехитрый реквизит – пустая консервная банка, порожняя бутылка виски, кровавый след на камне, - вполне могла действовать так, как мне тогда показалось возможным. Однако дальнейшее расследование при удачном стечении некоторых обстоятельств позволило установить фактических виновников. Другими словами: распределить между ними ответственность за совершённые преступления…
Она с удовольствием говорила на английском языке, которым, благодаря своему упорству и прилежанию, владела в совершенстве. Ей также приятно было лишний раз блеснуть перед лицом важничающих западных европейцев своими познаниями в области, неведомой им в силу отсутствия профессиональной специальной подготовки. И это иногда производило должное впечатление на них. Особенно на педантичного пунктуального Ганса.
- О, йа, йа! – одобрительно возразил он по окончании выступления учёной русской дамы.
- К чёрту ваши сентенции! – ощетинился Мортимер. – Мы и так уже поняли, что четверых зарезал ваш людоед, а мужа и стюардессу убила сумасшедшая Джина. Говорите, чёрт бы вас побрал, по существу вашего последнего заявления…
- Людоед зарезал пятерых, - поправил англичанина педантичный Ганс.
- Дорогой, - укоризненно молвила Виктори.
- Мы все недавно узнали о том, что на острове «Поющих черепах» якобы имеются сокровища, спрятанные неким капитаном Гомешом, - пропуская мимо ушей грубость англичанина, начала Катя. – Пусть это и призрачно, но всё-таки объясняет теперь причину, побудившую Джона совершить якобы аварийную посадку на данном острове. Ещё раньше я узнала от Мэри Ли, что у Джона тяжело больна сестра и ей нужны деньги на лечение. Поэтому я связала причину – возникшую нужду в большой сумме денег – и следствие – инсценированную авиакатастрофу на определённом острове, где Джон собирался найти клад капитана Гомеша. Как найти – вопрос отдельный. Ясно одно – Джон не хотел, чтобы нас обнаружили быстро. Поэтому он приготовил это…
Катя достала из сумки, с которой теперь почти не расставалась, записную книжку с записями по ходу следствия, а из книжки – две сложенные вчетверо карты-схемы.
- Что это? – поинтересовался Гюстав.
- Это схемы движения судов и самолётов в квадрате видимости острова «Поющих черепах», - пояснила Катя. – Как видите, - она протянула листки Гюставу, - на одной схеме одно расписание с привязкой к маршрутам, на другой – другое. Как только я обнаружила схемы, я определила, что Джон первый сигнал бедствия подал именно тогда, когда на горизонте вокруг нашего острова не предполагалось ни одного рейса.
- Чё-орт, - протянул Гюстав и передал листки Гансу.
- Вот почему он не хотеть не давать мне пускать сигнал самостоятельно, - загорячился Ганс, - потому что…
- Потому что он собирался сигналить сам, - пробурчал Мортимер, забрав карты-схемы у немца. – А чтобы не ошибиться, он сделал неправильную копию.
- Совершенно верно, - сказала Катя. – Но, очевидно позже он решил подстраховаться… Ну, на тот случай, если вдруг кто-нибудь из нас «вживую» увидит пролетающий самолёт и потребует подать сигнал бедствия. Поэтому он и выковырял из патронов все капсюли…
С точки зрения Кати, это её объяснение выглядело крайне неубедительно, но публика осталась довольна. Им легче было подозревать известного человека, пусть и покойника, нежели таинственного злоумышленника среди живых ещё спутников. Сама Катя, как ей это ни нравилось, склонялась к версии таинственного злоумышленника. Поэтому она валила всё на Джона, чтобы ослабить бдительность данного злоумышленника. Поэтому она не говорила про генератор высоких частот и отказывалась пока его отключать, чтобы вызвать по телефону помощь. Ведь неизвестно, что на уме у этого неизвестного нехорошего человека, который мог пойти на самые непредсказуемые крайние меры, «включи» Катя телефонную связь и предоставь возможность пассажирам звонить, когда и куда им заблагорассудится. Ведь, несомненно, он отслеживает генератор с помощью своего сотового, чтобы в случае «освобождения» телефонного эфира от искусственных помех начать действовать.
- А тут этот с ножом, про которого вы рассказывали, - боязливо вспомнила Лили и зябко повела изящными плечами. – Кстати, откуда он здесь взялся? По-моему, вы нам об этом не говорили.
- Могу предположить, что это один из бывших пациентов лепрозория, - сказала Катя. – Вид у него был, во всяком случае, совсем дикий. Впрочем, иначе он выглядеть не мог. Прожить двенадцать лет на острове…
- Почему двенадцать? – поинтересовалась Лили.
- Ах, да, вы же не знаете! Это мне рассказала Мэри Ли. Двенадцать лет назад остров вместе с лепрозорием купил какой-то богатый человек…
- Так не бывает! – удивился цивилизованный Мортимер.
- Ещё как бывает, - ухмыльнулась Катя и вспомнила случай из своей милицейской практики, когда какой-то разбогатевший барыга купил дом престарелых вместе с живописным участком и выгнал престарелых к чёртовой матери. Впрочем, тогдашняя её практика не касалась престарелых, поскольку к закону и порядку апеллировал сам барыга, чьих собак однажды ночью отравили какие-то нехорошие люди.
- Ну, купил, а что дальше? – спросила Виктори.
- В общем, он сделал так, чтобы бывшие пациенты лепрозория вымерли сами в течение то ли года, то ли двух лет, - пересказала Катя услышанную историю, – а затем объявил на острове карантин, про который нам рассказывал Джон. Но один прокажённый, наверно, всё-таки выжил. Он дожил до того момента, когда на остров упали мы, ему очень хотелось есть, он окончательно одичал, поэтому он и напал на мистера Эрмитейджа, а позже – на Джона. Скорее всего, они просто оказались у него на пути. Как позже ему помешали отдыхать Рики с Майки. Как позже у него на пути оказалась Джина Мантолини… В общем, прокажённый это или нет – окончательно установит официальное следствие. Но я думаю, я не ошиблась в определении. Впрочем, вы сами сможете полюбоваться на его скелет. У него начисто отсутствует кисть левой руки, а также сильно искалечена правая ступня…
- Ага, странный кровавый след на камне! – вспомнил Гюстав.
- Совершенно верно, - сказала Катя.
- Да, но вы что-то говорили о пропавшем ноутбуке и вещах, которые кто-то обыскивал кроме вас? – подозрительно осведомился Мортимер.
- Если следовать моей последней версии, то можно предположить, что капитан Джон просто спрятал свой ноутбук. Но предварительно – перед вынужденной посадкой – он получил некое важное сообщение. Следовательно, в его вещах никто не рылся. А вещи Мантолини могли спешно перебрать и сами супруги. Скорее всего, это делал Лоренцо, когда понял, что его бедная супруга впала в состояние невменяемости. Мотивы такого его действия мне не совсем понятны, но… В общем, беспокоился он не зря. Как показала практика, Джина проявила себя в известном качестве. Наверно, криз случился с ней за десять минут до нашего с Мэри Ли прихода в лагерь. Она сумела овладеть туристической лопаткой, выбрала подходящий момент, напала на Мэри Хо и убила её рубящим ударом по лицу. Затем, очевидно, скрылась, дождалась, когда на убитую Мэри Хо наткнётся Лоренцо, и воткнула ему лопатку в спину. В это время на сцене появилась Лиза. Она увидела картину двойного преступления и постаралась скрыться от Джины. А Джина хотела броситься на Лизу, попыталась выдернуть лопатку из спины Лоренцо, но лезвие слишком глубоко сидело в теле несчастного, поэтому Лиза смогла избежать печальной участи. Куда она делась – неизвестно. Известно теперь одно: Джина вырвала ручку лопатки из соединительного хомута (наверно, перед нападением она ввинтила её не очень тщательно) и с ручкой убежала за Лизой. Сегодня ночью она бродила возле лагеря и звала Лоренцо. В это время дикарь снова захотел есть, голод погнал его на плато, он сумел овладеть несколькими банками консервов и… Впрочем, об этом я уже вам рассказывала.
- Надо идти смотреть труп, э, больной проказа, который вы убить, не имея соответствующую санкцию, - глубокомысленно сказал Ганс.
- Какая ещё санкция? – завёлся с пол-оборота Мортимер. – Вам хотелось бы, чтобы этот дикарь сожрал все наши припасы?
- И выпил всё виски, - иронически добавил Гюстав. – Ведь он уже выпил одну бутылку? – француз весело посмотрел на Катю.
- Да, та бутылка на пляже – его рук дело.
- Вот видите! – не понял юмора англичанин. – Хорошенькое дело – остаться на этом Богом забытом острове без еды и выпивки…
- Кстати, насчёт острова и о том, что его забыли, - повёл речь француз. – Вам не кажется странным, почему нас ещё не ищут? Я хотел сказать: почему нас ещё не нашли?
- Потому, что не сработал аварийный сигнальный автомат, - принялась растолковывать Катя. – Он и не мог сработать в условиях сильной геомагнитной аномалии, когда вся электроника – не без вмешательства Джона – вышла из строя. А вмешательство Джона объясняется его желанием соблюсти анонимность вынужденной посадки. Правильно я говорю? – Катя посмотрела на Мэри Ли.
- Совершенно верно, - подхватила Мэри Ли. – А искать нас уже начали, но если учесть, что мы исчезли с экранов радара вдали от группы островов, среди которых остров «Поющих черепах», то поиски ведутся в том квадрате, где наш самолёт прекратил всякую связь с диспетчерскими службами. Плюс возможное удаление самолёта на инерционном ходу, у которого отказала вся электроника с автоматикой. Плюс возможный дрейф из-за морских течений в данном квадрате. А это – как я уже сказала – довольно далеко даже от внешней общей границы нашей островной группы. Поэтому…
- Всё ясно, - перебил китаянку Гюстав. – Что будем делать?
- Я думаю, нам стоит разделиться, - предложила Катя. – Женщины пусть остаются в лагере и займутся приготовлением обеда и заготовкой дров под присмотром Мэри Ли. А я и мужчины пойдём искать пропавших. Согласны?
- А как же труп неизвестного дикаря? – спросил Мортимер. – Вы обещали его показать?
- Мы начнём прочёсывать южный горно-лесной массив острова, попробуем спуститься на берег со стороны скал или хотя бы исследовать его визуально, - принялась объяснять Катя. - Затем мы тщательно обследуем джунгли вдоль пляжа и поднимемся на северную горную гряду. Поищем пропавших там и там же я вам покажу труп. Заодно мне надо будет сфотографировать место гибели этого человека и его останки. Возражения есть?
- Нет, - нестройно ответили интуристы.
- Тогда полчаса на сборы, - скомандовала Катя. - Надо поделить имеющиеся ножи с лопатками. Половину оставить женщинам, половину инвентаря взять с собой. Позаботьтесь о запасе еды и воды. Проверьте одежду и обувь. Сейчас…
Она объявила время – девять часов сорок пять минут – и стала заниматься своим походным протоколом, незаметно кивнув Мэри Ли, чтобы осталась. Китаянка понятливо моргнула и стала убирать импровизированный стол. Женщины побрели к ручью почистить перья, мужчины полезли в жилую хижину собираться в дальний поход. Ганс затянул приличествующую случаю маршевую песню, не забывая после каждого куплета изображать духовой оркестр. У него получалось что-то вроде: «Трум-ту-рум, пум-пум турум». Мортимер не замедлил что-то съязвить по этому поводу, Гюстав произнёс «О-ля-ля!», а Катя невесело усмехнулась и процедила:
- Да уж…
- Вы хотели что-то сказать мне? – тихо осведомилась Мэри Ли, перебирая грязную пластиковую посуду.
- Хотела, - буркнула Катя. Она села поудобней, положила на колени реквизированный блокнот и принялась делать в нём пометки, касающиеся прошедшего накануне. Позже эти пометки должны будут оформиться в конспект, на основании которого Катя рассчитывала соорудить своеобразный протокол её частного расследования.
- Я вас слушаю, - с готовностью возразила Мэри Ли.
- Я сейчас уйду, а ты остаёшься здесь за старшую, - повторила Катя. – Вооружись ножом и лопаткой, но незаметно. Для этого надень какую-нибудь куртку. И будь предельно внимательно, поняла? Старайся держаться поодаль от всех женщин и от каждой по отдельности. Что бы ты ни делала.
- Хорошо, - округлила глаза, сколько это было возможно, Мэри Ли. – А почему нам нельзя отключить генератор высоких частот и вызвать помощь? Ведь так можно решить сразу все проблемы …
- Можно. Но отключить генератор мы можем только ночью. Когда все улягутся спать, ты пойдёшь к самолёту и…
- Мы возьмём с собой выпивку? – нарисовался Мортимер.
- Да, одну бутылку, - сказала Катя, чтобы отвязаться от англичанина.
- На всех? – не отвязался Мортимер.
- Да. И больше никаких продолжений на эту тему. Вопрос закрыт, - отрезала Катя.
- Ч-чёрт! – с силой сказал англичанин и поплёлся к ручью.
- … И выключишь генератор, - продолжила Катя. – Ночью это можно будет сделать незаметно. А я на всякий случай прослежу за пассажирами в жилой хижине. Отключив генератор, ты вызовешь помощь, получишь подтверждение о регистрации сигнала бедствия, снова включишь генератор и вернёшься обратно.
- А почему это нельзя сделать сейчас? – спросила Мэри Ли.
- Потому что я не знаю, кто из пассажиров заинтересован в нашей дальнейшей изоляции, - объяснила Катя. - И как он станет реагировать, обнаружь он расстройство своих планов днём, когда данный неизвестный пассажир начеку. Всё, работай, не мешай мне.
Она улыбнулась Мэри Ли и продолжила писать в блокнот. Затем Катя сходила в жилую хижину и переоделась. Она сменила рваную футболку на рубашку с длинными рукавами. Затем надела новые чистые джинсы. Потом проверила содержимое сумки – нож, фотоаппарат, блокнот. Выйдя их жилой хижины, Катя позвала пассажиров и велела Мэри Ли разделить наличный инвентарь. При этом вопросительно глянула на китаянку. Та едва заметно кивнула в ответ, тем самым показав, что она успела выполнить распоряжение Кати и уже припрятала для себя и нож, и лопатку. После раздачи необходимого инвентаря, Катя проследила за распределением продуктов, безалкогольных напитков и крепкой выпивки, которые она и мужчины собирались взять с собой в поход. Ещё раньше Джон не советовал пить воду из ручья и других источников, поэтому особенное внимание Катя уделила напиткам, имеющимся у них в запасе. Их следовало экономить и взять с собой ровно столько, чтобы не мучила жажда. Бутылку виски Катя положила в свою сумку, чем вызвала неодобрительное ворчание Мортимера. Но Катя не обратила на него никакого внимания. Она вовремя вспомнила о медикаментах и перевязочном материале, которые могли им понадобиться в походе. Снова напрягли Мэри Ли, она быстренько разобралась в инвентарной хижине и вскоре каждый «путешественник» был снабжён мини-аптечкой.
- Господа! – обратилась молодая женщина к собравшимся в поход мужчинам. – Предлагаю двигаться колонной по одному. Первый пойдёт Мортимер. Второй Гюстав. За Гюставом будет следовать Ганс. Я пойду в хвосте колонны. Возражений по построению колонны нет?
- Нет, - не стали перечить интуристы.
- Тогда предлагаю последний раз проверить обувь, поклажу, сверить время и отправляться в путь.
- Трум-турум-пурум-пум-пум, - затянул было Ганс.
- Заткнитесь, пожалуйста, - буркнул Мортимер.
- Не надо затыкать рот моему мужу! – наехала на Мортимера Марта.
- Успокойтесь, дорогая, - возразила Виктори, - мой муж только с виду такой несносный, а в душе…
- Надень солнечные очки, милый! – напутствовала Гюстава Лили.
- Шире шаг! – прикрикнула на мужчин Катя и поправила рукоять пистолета за поясом джинсов.
ГЛАВА 20
Перед тем, как углубиться в джунгли, Катя предложила мужчинам задержаться и вырезать себе по палке. Предложение не вызвало пререканий и мужчины «доэкипировались» таким дубьём, на которое подвигла их фантазия. Ганс и Мортимер вооружились увесистыми посохами, Гюстав ограничился легкомысленной тросточкой, а Катя вырезала палку по грудь и заострила её с двух концов. Найти подходящий материал оказалось не сложно, поскольку вся условная опушка тропического леса, граничащая с плато, изобиловала каким-то кустарником с ветками, которые торчали в разные стороны на подобие игл дикобраза. Эти ветки были не только сравнительно прямыми, но и довольно жёсткими.
- Продолжим путь, господа, - предложила Катя и незаметно «примерила» свою палку к Гансу. Она вытянула её в левой руке, почти коснулась острием «посоха» и с удовлетворением отметила, что с помощью палки в случае нужды (чтобы лишний раз не хвататься за пистолет) сможет удерживать любого на расстоянии метра с половиной.
- Продолжим, - согласно проворчал Мортимер и потопал вперёд. Возложенная на него ответственность идти в авангарде сильно смягчила характер колючего англичанина. Он воинственно тыкал своей дубиной в заросли, иногда применял лопатку, срубая мягкие стволы молодой поросли древовидных папоротников в особенно непроходимых местах, и довольно споро тащил за собой группу.
- Господа, давайте возьмём немного влево, - корректировала на ходу Катя. Она запомнила маршрут, по которому бегала вчера в поисках участников самовольного сафари. Сегодня она решила не повторять все вчерашние изгибы и повороты, но выйти к южным скалам напрямую, тем самым сократив время поиска. При этом Катя старалась держаться курса строго ближе к югу, чем к юго-западу, чтобы не пропустить ни одного возможного неисследованного участка джунглей, куда вчера могли отклониться в пылу погони миссис Эрмитейдж, Шарль и Жанна.
- Влево, так влево, - не стал перечить Мортимер и врубился в очередной зелёный массив. Группа последовала за ним почти шаг в шаг, экономя собственные силы для рубки лиан, ветвей и прочих естественных тропических препятствий. Их путь проходил под аккомпанемент орущих попугаев и рыжих обезьян. Мелкие всеядные твари попискивали там и сям, любопытно шурша поблизости движущейся группы.
- А почему вы ходить арьергард? – поинтересовался Ганс, слегка оборачиваясь назад. – Вы нам опять не доверять?
Он мог бы говорить по-немецки, но не хотел обижать других участников похода.
- Я вам полностью доверяю, - успокоила его Катя. – Я встала в арьергарде потому, что не собираюсь прокладывать путь. Ферштейн? А вы, мужчины, будете менять впередиидущего каждые десять минут. Поэтому я, пользуясь правом слабой женщины, и заняла место в хвосте колонны, чтобы не мешать меняться вам. Надеюсь, вы не станете возражать против такого моего решения?
- О, йа, иа! – благородно воскликнул Ганс. – Мы будем рубить этот жуткий непроходимый лес, и делать удобный путь. И не станем требовать от вас неблагодарный мужской труд, который…
- Эй, мистер, смотрите под ноги! – прервал рассуждения немца Гюстав. Он замешкался за Мортиером, который в это время «вгрызался» в особенно злостный тростник, и на него налетел Ганс, разговаривающий с Катей.
- Sorry, - буркнул Ганс и притормозил. При этом он словно невзначай отпятился к Кате и снова оглянулся. Но молодая женщина своевременно отодвинулась от Ганса и, когда тот оглянулся, находилась от него на избранной дистанции.
- Пора сменить Мортимера, - предложила Катя и перехватила взгляд немца, направленный на вожделенную пушку, рукоять которой соблазнительно торчала из-за пояса джинсов этой воинственной фрау. Или фройляйн. – Желающие есть?
- Пусть Мортимера меняет Гюстав. Всё надо делать, э, очередь…
Ганс отвёл взгляд от рукояти пистолета и, кстати, вспомнил, как он его лишился. Да, если бы не выпитый виски, ещё неизвестно, смогла бы овладеть вожделенной пушкой эта достойная фрау. Или, опять же, фройляйн.
- Очередь, так очередь, - не стал спорить Гюстав и занял место в авангарде колонны. Он сноровисто продолжил дело Мортимера, орудуя ножом, и вскоре процессия возобновила своё движение к южным скалам.
Поменяв Гюстава и Мортимера местами, Катя не стала «двигать» Ганса. Ей хотелось ещё понаблюдать за ним. К оружию, правда, тот всегда бы неравнодушен, но, может быть, не одна только чисто платоническая слабость руководила поступками немца, когда он нет-нет, да и заглядывался на пушку?
«Чёрт его знает», - соображала молодая женщина, ни на секунду не утрачивая бдительности и ломая голову над тем, как проверить содержимое сумок спутников, а также карманы их просторных курток и брюк? Ведь один из них обязательно должен таскать с собой сотовый телефон, в общем-то, бесполезный, но нужный для выявления нежелательного вмешательства во вредительскую работу высокочастотного генератора.
Пока она бдительно следовала за подозрительным Гансом (тот изредка оборачивался, словно проверяя, на месте ли слабая женщина) и прикидывала, что к чему, Гюстав прорубил последний «тоннель» в зарослях какого-то особенно густого кустарника и стал пробираться к внутреннему склону юго-западного побережья. Со стороны острова это был довольно пологий склон, он тянулся километра полтора, но затем обрывался в океан стеной недружелюбных скал. А непроходимые джунгли на поверхности подъёма, чем ближе к обрыву, становились менее «назойливыми». Здесь уже вовсю просвечивало солнце, путь становился каменистым, тем не менее, густой подлесок, если так можно назвать тропические полутораметровые лопухи, стоял довольно плотной стеной меж деревьями. Эти деревья тянулись в высоту трёх и более человеческих роста. Они отличались от тех, что росли в низине. На них почти отсутствовала листва, и они скорее походили на причудливые скелеты. И здесь почему-то не водились ни обезьяны, ни попугаи. Очевидно, из-за отсутствия растительной пищи.
- Эту траву рубить значительно легче, чем кустарники в джунглях, - слегка задыхаясь, сообщил Гюстав. – Но идти всё трудней и трудней…
Он имел в виду невидимые камни и небольшие валуны, скрытые травянистыми зарослями.
- Будьте осторожны! – крикнула Катя. – Мы почти у самого океана!
- Если мы ищем пропавших, есть смысл повернуть в сторону пляжа, - сказал Мортимер.
- Так и сделаем, - согласилась Катя. – Гюстав, вы слышали?
- Да. Поворачиваю, - откликнулся француз.
Он повернул направо и стал прорубаться дальше. Можно было, конечно, подминать под себя эти пресловутые лопухи, но они обладали удивительной устойчивостью и, «прислонившись» к земле под тяжестью ходока, тотчас выпрямлялись, когда он с них сходил.
- Чёртова трава, - начал ворчать Мортимер. – Гюстав, вы не могли бы рубить её более тщательно? А то я исхлестал себе всё лицо…
- Виноват, сэр, - иронически возразил француз. – Впредь постараюсь вас не огорчать …
- Господа, напрягите ваше внимание! – воззвала к спутникам Катя. – В такой высокой траве в пылу погони очень легко заблудиться или даже настолько приблизиться к обрыву, чтобы упасть с него.
- Да, чёрт возьми, если это случилось, то должен быть след примятой травы, - подал реплику Мортимер.
- Вряд ли, - возразил Гюстав и встал на месте. – Она такая упругая…
Он машинально срубил вокруг себя несколько черенков, пышная поросль опала на землю и в одном месте совершенно случайно образовался просвет, сквозь который спутники смогли увидеть океан.
- Минуточку, - сказала Катя, взялась за рукоять пистолета и подошла к просвету. Осторожно, чтобы не свалиться на прибрежные камни с высоты примерно пятиэтажного дома, она высунулась из просвета на голый участок скалы и осмотрелась. Слева наблюдался подъём. Там зелень отступала вглубь острова, лишь кое-где на почти голых скалах торчали причудливо искривленные стволы деревьев. На первый взгляд они казались высохшими, но при более внимательном рассматривании можно было обнаружить на них зелёные листочки в виде острых чешуек. Они трепетали под напором мощного дыхания океана, который вздымал свою грудь равномерно и неторопливо, посылая длинные неагрессивные валы навстречу всему, что стояло у него на пути.
- Красота, - невольно пробормотала Катя, не забывая отслеживать диспозицию спутников. Она являлась коренной жительницей «сухопутных» равнин и близость моря её всегда волновала. А какие красоты могут открыться перед тобой, если ты стоишь много выше уровня моря и выше некоторых участков совершенно экзотической местности, куда тебя занесла судьба? В данном случае – на южный берег острова с таким необычным названием в нескольких тысячах миль от дома родного.
- Слева горы, справа – пляж, - тихо по-русски произнесла Катя. То, что находилось от неё справа, её уже не занимало, поскольку вид справа не таил в себе никаких неожиданностей. К тому же, если вспомнить маршрут движения участников сафари, искать в той стороне было некого. А вот слева, где за сравнительно невысокими скалами южного мыса едва виднелась песчаная полоска пляжа, ландшафт вырисовывался вполне перспективный. До той части острова, где мыс тупым утюгом выступал в океан, берег тянулся неровной обрывистой полосой. Его длина от места остановки поисковиков до южного мыса составляла километра полтора, и на протяжении всей своей линии берег был прорезан поперечными ущельями. Первое из них находилось от Кати метрах в тридцати. Глядя сверху, казалось, что джунгли протянули свои зелёные щупальца к океану, поскольку эти поперечные ущелья изобиловали буйной растительностью. Контраст при этом создавался совершенно нереальный: яркая зелень тропического леса, какая-то ослепительная серость камней со скалами и невозможная океанская синь. А кажущаяся мягкость и натуральное буйство растительности в поперечных ущельях создавало видимость вполне невинного для пеших прогулок ландшафта, хотя даже с первого поверхностного взгляда было видно, что спуск в этих коротких ущельях очень крутой и весьма небезопасен.
- Господа, внимание! – объявила Катя. – Сейчас мы проследуем в сторону пляжа. Будем идти, растянувшись своеобразной цепью от обрыва вглубь джунглей. Так мы попробуем прочесать хотя бы небольшую полосу зарослей. Я пойду по краю берега, вы – в прежнем порядке. Будьте внимательны: впереди в тридцати метрах от нас ущелье. Возможен крутой спуск…
- Вас, вас? – не понял Ганс.
Катя терпеливо перевела ему своё обращение на немецкий и путешественники медленно тронулись в путь. Дорога оказалась на редкость труднопроходимой, поэтому до первого ущелья группа двигалась почти две минуты. Катя могла бы преодолеть путь по голой скалистой поверхности за более короткий срок, но тем, кто шёл правее и ниже неё, приходилось в некоторых местах не только переступать по каменистому неудобью, но и прорубаться сквозь диковинные лопухи. Срезались, правда, они легко, от одного прикосновения ножа или лезвия туристической лопатки.
- Ахтунг! – вдруг вскрикнул Ганс, когда группа приблизилась к краю ущелья, невидимыми уступами спускающемуся к океану.
- Что такое? – крикнула Катя.
- Здесь есть след от дерева, который рвать из корня, - доложил немец по-английски.
- Отойдите от дерева на десять шагов назад на безопасное место! – приказала Катя и повернула вглубь острова, топча срезанные лопухи. – Все отойдите назад! – приказала она Гюставу и Мортимеру.
- Что за бред? – проворчал Мортимер. – Какое дерево? Какой корень?
- Отойдите назад, - повторила Катя, обходя англичанина.
- Почему нельзя подойти посмотреть? – осведомился француз.
- Может быть, там я обнаружу следы пропавших, - нетерпеливо объяснила Катя и вскоре стояла там, где Ганс наткнулся на нечто странное. Сам немец послушно отошёл назад и терпеливо ждал, когда русская фрау (или фройляйн) исследует его находку.
- Неплохо бы выпить, - буркнул вслед Кате Мортимер.
- Через полчаса привал, - пообещала она.
- Что ж, подожду, - согласился англичанин.
- Что тут у нас, - по-русски пробормотала Катя, ещё раз подозрительно зыркнула на немца и повернулась в сторону крутого, невидимого под густой зеленью, спуска ущелья. Метрах в двух от начала спуска она увидела дерево, о котором говорил Ганс. Оно лежало верхушкой вниз, вывороченными корнями кверху. При этом корни странно топорщились веером почти под углом девяносто градусов по отношению к стволу. Катя рассмотрела дерево и вспомнила, что говорила ей Мэри Ли о скудости почвы на острове «Поющих черепах», где деревья росли практически на камнях. И при таком раскладе корни у них не углублялись, а располагались поверх камней, «накрывшись» довольно хлипким слоем осадочных пород. А такое «устройство» корневой системы мало способствовало устойчивости молодых деревьев.
Катя обследовала «интересное» место чуть меньше получаса. Когда она разглядела упавшее дерево, его недлинный (метра два, не больше) почти голый ствол, Катя сразу поняла, что дело нечисто. Судя по почве на корнях и растительности на ней, дерево вырвали недавно. А так как никаких ветров и штормов не наблюдалось, то стоило предположить, что дерево вырвали звери или люди. Зверям, вроде, это было ни к чему. А вот люди…
- А это что такое? – спросила она себя, очень осторожно спускаясь вниз вдоль ствола дерева. – А это, это…
Она достала из сумки фотоаппарат и сделала несколько снимков. Катя запечатлела корень, ветку со свежеободранными листьями-чешуйками и сучок, который образовался в результате недавнего слома, с куском ткани на нём. Затем незаметно сняла ткань, разглядела её и вспомнила, что из такого материала была кофточка с длинными рукавами на миссис Эрмитейдж. Катя сунула кусок ткани в сумку и, приготовив фотоаппарат, попробовала спуститься ещё ниже, но чуть не рухнула вниз по почти отвесному желобу. Его край зарос каким-то вьющимся сорняком, он склонил к земле диковинные высокие лопухи и вместе с его причудливыми маковками ниспадал вниз.
- За каким хреном палкой запасались? – испуганно пробормотала молодая женщина, сунула фотоаппарат в сумку и принялась тыкать палкой в ниспадающие заросли. Нащупав более или менее подходящий спуск для коз и бывших российских следователей, Катя медленно полезла вниз. Надо сказать, трава на острове, невзирая на скудость (вернее, толщину) растительной почвы, имела свойство почти немедленной регенерации. Другими словами, если в этом месте миссис Эрмитейдж и сверзилась вчера по дну ущелья вниз, вырвав при этом хлипкое в своей корневой системе дерево, то сегодня следов уже никаких не было видно. Вернее, почти никаких, поскольку трава, лопухи и вьющиеся сорняки выглядели так свежо, как будто их сегодня высадили из теплицы в грунт и спрыснули тёплой водичкой. А вот камни под растительностью кое о чём свидетельствовали. Катя с предельным вниманием исследовала их, поднимая и отодвигая траву, и вскоре обнаружила следы дальнейшего падения.
«Всё ясно, - подумала она, - в этом месте миссис Эрмитейдж, увлечённая погоней, подошла к началу спуска ущелья, стала падать, ухватилась за дерево, а так как вес у неё приличный – чуть меньше центнера – то дерево её не удержало и они с деревом «поехали» вниз. А внизу миссис Эрмитейдж попала в очередной провал и полетела дальше. Но где она? Не могли же её без остатка сожрать эти местные то ли хорьки, то ли скунсы?»
С такими мыслями Катя полезла дальше. Даже не полезла, а почти поползла на четвереньках, не забывая тыкать перед собой предательскую растительность палкой. В какой-то момент ей послышался подозрительный шорох, она с отвращением вспомнила давешний пир на месте падения прокажённого бедолаги и невольно выругалась:
- Вот сучьи хорьки!
Бывший следователь российской уголовки, невнятно разбирающийся в зоологии, знать не знала, что ни хорьки, ни скунсы падалью не питаются. Но ей некогда было придумывать неведомым всеядным тварям какое-нибудь эксклюзивное название, поэтому она постоянно оскорбляла память благородных (правда, очень вонючих) хорьков, питающихся парной курятиной и прочими деликатесами. Катя, привлечённая шорохом, сунулась вместе с палкой туда и чуть снова не сверзилась по круто наклонённому своеобразному желобу, лежащему в основании заросшего ущелья, вниз. Она развернулась руками-ногами перпендикулярно вектору спуска и наподобие краба продолжила путь. И, наконец, нашла место, которое привлекло пресловутого представителя благородного (но очень вонючего) семейства хорьковых. Это было, вероятней всего, место предпоследнего падения миссис Эрмитейдж, и здесь из бедной женщины вытекло достаточно крови. Достаточно для того, чтобы запах её привлёк пресловутого представителя и так далее.
- Здесь она приложилась окончательно и, скорее всего, вырубилась, - задумчиво заметила Катя. – Чёрт бы побрал этого Ганса, охотник хренов… Да, но куда она делась потом?
Катя стала ползать, сколько это позволял рельеф местности, вокруг пятна крови и вскоре обнаружила кожаный пояс.
- Ну, дела! – ахнула она и напрягла память. Впрочем, особо напрягаться ей не пришлось, поскольку память бывший российский следователь имела профессионально цепкую. Другими словами, Катя припомнила, что этот пояс она видела на Шарле, который носил просторные джинсы и джинсовую рубашку-безрукавку.
Катя изловчилась, закрепилась на сомнительном пятачке сравнительно ровной поверхности дна ущелья и снова сделала несколько фотографий. Она спрятала их в сумку, сунула туда же пояс и стала осматриваться дальше. Вниз лезть уже почти не представлялось возможным, разве что упираясь ногами и руками в стены ущелья. Катя тут же на месте примерилась и выяснила, что при своём росте в метр шестьдесят пять вместо метра восьмидесяти, ей не одолеть этого акробатического спуска. Поэтому она высунулась как можно дальше над очередной ступенью головокружительного спуска, осенённого живописными лопухами, вьющимся паразитом и прочей экзотической травкой, и попыталась разглядеть продолжение ущелья. Но оно делало поворот, не замеченный ею сверху, и поэтому Катя не увидела ни «входа» в океан, ни каких-нибудь следов миссис Эрмитейдж. Хотя океан находился буквально в двадцати метрах от молодой женщины и ниже неё метров на семь. Или что-то около этого. Слышно его, во всяком случае, было отлично. Он лениво плескался за стеной ущелья, поросшей в этом месте довольно высоким кустарником с ветками-колючками.
- Ну, что ж, - проворчала молодая женщина и услышала голос Мортимера. Он стоял где-то наверху в густых зарослях в рост человека, поэтому его голос доносился до Кати в довольно приглушённом виде.
- Послушайте, мисс! – сварливо напоминал о своём присутствии англичанин. – Вы обещали, что через полчаса привал.
«Уже прошло полчаса? – с удивлением подумала Катя и глянула на часы – 10.57. – Впрочем, мне здесь делать больше нечего. Потому что…»
В этот момент, стараясь развернуться поудобней на четвереньках и продолжая раздвигать траву, она с волнением обнаружила ещё одну находку и, как заворожённая, замерла над ней.
- Послушайте, мисс! – не унимался Мортимер. – Какого чёрта вы полезли в это ущелье с нашим виски?
- Да, иду, иду! – крикнула Катя и осторожно полезла обратно наверх.
ГЛАВА 21
Времени с начала поиска и после окончания первого завтрака прошло не так уж много, чтобы мужчины и Катя проголодались. Однако всем хотелось пить. Но ещё больше (за исключением Кати) – выпить. Сама она не чуралась опрокинуть стограммешник-другой в тёплой компании по случаю того или иного торжества, но не делала этого просто так, от нечего делать, за компанию и вне всякого календарного плана, учитывающего праздники светские, церковные, профессиональные, семейные или просто циклические, венчающие окончание недели, декады, месяца, квартала и так далее. При этом, находясь якобы в отпуске, Катя не видела повода менять свои привычки в смысле употребления алкоголя. Тем более, находясь в необычной обстановке и вроде бы как при исполнении служебных обязанностей.
Интуристы, в отличие от Кати, придерживались несколько иных взглядов на смысл и график употребления крепких напитков. Скорее всего, это были трезвые люди, но в «мирной» жизни, когда им приходилось в поте лица своего проживать ренту или прибыль от коммерческой деятельности. Отправившись же на заслуженный отдых, они решили, что называется, оттягиваться по полной программе. Поэтому сейчас доставали Катю, хотя делали это с пониманием ответственности момента, когда выпить вроде по статусу отпускников и положено, но перебарщивать не стоит, поскольку скользкое положение потерпевших авиакатастрофу, неопределённость ближайшего будущего, а также долг перед теми, кого вчера взяли на сафари, а потом где-то потеряли.
- Каждому по сто граммов, - распорядилась Катя, отмеряя порции в пластиковый стаканчик, взятый в поход хозяйственным Гансом. – Экономьте, пожалуйста, безалкогольные напитки.
Мужчины, выпив по дозе, приложились каждый к своей бутылке с водой и вопросительно по очереди посмотрели на Катю. Ганс сел на какой-то подходящий булыжник и опёрся на свою дубину, закинув сумку с поклажей за спину. Гюстав с Мортимером закурили. А Катя встряхнула полупустой шестисотграммовой бутылкой виски и спрятала её в свою сумку. Она уже кое-что успела выяснить для себя, и планировала провести на свежем воздухе ещё часа полтора, не больше. Ровно столько времени ей могло понадобиться, чтобы показать мужчинам останки ночного визитёра, а затем вернуться в лагерь. По пути к месту последнего успокоения «аборигена» она ещё хотела попытаться спровоцировать одного из них на действие, которое выдало бы его истинные преступные намерения. В том, что один из трёх присутствующих мужчин преступник, Катя уже не сомневалась.
- Интересно, почему нельзя пить воду из естественных источников? – нарушил тишину Гюстав, брезгливо морщась от поглощаемой им «Кока-колы».
«Я бы посмотрела, как бы ты сморщился, попробовав российскую колу», - невольно подумала Катя и ответила на вопрос француза: - Зачем зря рисковать, пока у нас есть запасы нормальной питьевой воды?
- А когда она кончится? – не унимался Гюстав.
- Я сомневаюсь, что мы так долго пробудем на этом острове, - возразила Катя и пытливо оглядела присутствующих. Но её реплика не вызвала никаких ни у кого эмоций. Во всяком случае, лица интуристов оставались бесстрастными. – А если кончится, - продолжила она отвечать на вопрос, - будем кипятить ту, что из естественных источников.
- Йа, йа, - одобрительно поддакнул Ганс, - обязательно кипятить. Не надо забывать, что лепрозорий здесь быть.
- Кстати, что вы обнаружили в ущелье помимо вырванного с корнем дерева? – поинтересовался Мортимер.
«Ага!» - мысленно воскликнула Катя.
- Ничего интересного, - пожала она плечами. – Очевидно, кто-то из вас вчера здесь оступился, схватился за дерево и вырвал его с корнем. Кто бы это мог быть?
- Понятия не имею, - раздражённо ответил Мортимер. – Я здесь вчера точно не проходил.
- И мы с женой шли гораздо ниже, - подал голос Гюстав.
- А вы? – спросила Катя Ганса.
- Не помню, - равнодушно возразил немец.
- А может, это был кто-то из пропавших? – предположил Гюстав. – Оступился, схватился за дерево, вырвал его с корнем и вместе с ним полетел вниз?
- Я тоже сначала так подумала, - прикинулась дурочкой Катя. – Я даже спустилась, сколько было возможно, вниз ущелья. Но никого там не обнаружила.
- А может, этот кто-то упал прямо в океан? – снова предположил Гюстав. – И его давно смыло волной?
- Не мог этот кто-то упасть в океан, - ответила Катя. – Рельеф спуска совершенно исключает такую возможность. Если бы он или она упали вниз и разбились насмерть, то там бы и лежали.
- Вы хотите сказать, там никого нет?
- Я это уже сказала.
- Вам удалось спуститься до самой воды?
- Об этом я тоже упомянула: рельеф не для прогулок.
- Как вы тогда можете утверждать, что там никого нет? – не отставал Гюстав.
- Но это же очевидно! – воскликнула Катя. – Если бы кто-то упал вниз, не удержавшись за дерево, и не смертельно при этом разбился, он стал бы звать на помощь, а не ползти дальше к океану по пути, по которому и здоровому человеку пройти проблематично. Если бы человек после падения разбился насмерть, то он продолжал бы лежать там, где я его не обнаружила.
Закончив говорить, Катя с интересом посмотрела на Ганса, не проявляющего к беседе никакого интереса.
- Мы говорим об одном человеке, - вступил в разговор Мортимер. – А куда делись остальные?
- Теряюсь в догадках, - пожала плечами Катя. – Впрочем, нам не удалось обнаружить ни одного человека, ни остальных.
Говоря так, Катя сильно лукавил, поскольку наверняка знала, что искать миссис Эрмитейдж, Шарля и Жанну уже бесполезно. А вот куда делась Лиза, ей пока было не ясно.
- Так что мы будем делать дальше? – спросил Гюстав.
- Продолжим путь на север, - сказала Катя. – Я покажу вам останки человека, который зарезал нескольких наших спутников.
- Пойдёмте! – оживился Ганс.
- Зря вы взяли с собой только одну бутылку виски, - проворчал Мортимер.
До места падения «аборигена» группа двигалась ещё минут сорок. Путники спустились в лес, затем прогулялись по пляжу, снова вошли в джунгли и поднялись на северный склон. За всё время пути Катя шла сзади, корректируя направление. Иногда она оставляла арьергард и выдвигалась вперёд, обходя группу то справа, то слева. То она шла рядом с Мортимером, то с Гюставом, то с Гансом, задавая им мало значащие вопросы. При этом молодая женщина была предельно внимательна и держала наготове палку. Однако таким образом ей никого спровоцировать не удалось, поскольку никто из мужчин не попытался во время следования отнять у неё пистолет. Или преступник никуда пока не спешил, или он не планировал дальнейшей зачистки своих спутников, или Катя вообще ошибалась. Хотя вероятность ошибки была ничтожно мала. Дело в том, что рядом с местом падения миссис Эрмитейдж Катя нашла, помимо пояса Шарля, длинный рыжий локон волос, идентичный волосам Жанны. Этот локон навёл Катю на вполне мрачные мысли, поскольку такие локоны с голов здоровых женщин просто так не падают. Разве что Жанна сама выдрала его с корнем и прилепила к одному из камней на дне ущелья недалеко от кожаного пояса мужа. И если пояс Шарля Катя обнаружила сравнительно легко, то… В общем, можно сказать, что с находками Кате крупно повезло, потому что за столь короткое время, да в таких условиях…
«Да, сейчас бы эти находки на экспертизу», - кстати вспомнила она и машинально похлопала по сумке, куда сложила все найденные улики тройного убийства – кусок ткани, пояс и клок волос с запёкшейся на них кровью. Если бы на месте преступления работала бригада, то в процессе нормальных розыскных мероприятий, несомненно, обнаружились бы ещё следы, потому что преступник, орудуя в условиях почти необитаемого острова, не очень-то старался их скрыть. Впрочем, такая грязная работа говорила и в «пользу» его непрофессионализма. Ведь, следуя логике развития ситуации, преступник стал таковым в силу стихийного стечения обстоятельств. То есть, сначала он стал невольным свидетелем телефонных переговоров Джона с неизвестным абонентом, а только затем стал действовать. А потом ему неожиданно «помогли» островной дикарь и сумасшедшая Джина.
«Причём здорово помогли, - мысленно рассуждала Катя, снова занимая место в арьергарде, - двоих зачистила Джина, а одну так напугала, что её теперь днём с огнём не сыщешь. И дикарь подсуетился нехило: четыре мужика да бедная Джина…»
Думая так, Катя понимала, насколько несовершенна её версия и сколько в ней ещё тёмных пятен. Взять, к примеру, тему телефонной беседы, а ведь она должна быть ключевой к развитию настоящей ситуации с предполагаемым убийцей миссис Эрмитейдж, Шарля и Жанны. Настолько ключевой, что случайный человек и наверняка непрофессионал стал действовать целенаправленно и крайне жестоко: идентифицировал генератор высоких частот, украл ноутбук с опять же неизвестным на нём электронным сообщением и убил трёх людей. Помимо всего «организовал» сафари и напугал в известное время своих спутников присутствием в джунглях то ли пантеры, то ли тигра.
«А случайный ли это человек? – задалась Катя мысленным вопросом. – Не мог ли он готовиться к посещению острова «Поющих черепах» заранее? Нет, вряд ли. Да что там вряд ли: такой расклад просто невозможен. Хотя версия случайного человека тоже нереальна: подобное стечение обстоятельств может произойти раз в сто лет. Однако факты указывают на то, что это всё-таки произошло, и теоретически непроизводная случайность реализовалась на практике…»
Исключая возможность планомерной подготовки человека, подозреваемого ею в преступлениях и преступной преднамеренности действий, которые спонтанно реализовались в силу стихийного стечения обстоятельств, Катя даже не подозревала, как сильно она ошибается. Впрочем, ей трудно было судить строго и строить более последовательные умозаключения хотя бы потому, что многого она пока не знала, да и не могла знать. Но лишь следовала интуиции и опиралась на те факты, что имела.
- Далеко ещё? – спросил Ганс, когда группа подошла к началу рокового гребня, откуда сверзился последний, наверно, «коренной» житель острова.
- Всё, пришли, - успокоила его Катя. – Можно спуститься здесь, прямо с гребня. А можно вернуться назад, обойти ущелье и спуститься по внутреннему склону соседней гряды. Но там надо будет перейти ручей, снова подняться и опять спуститься.
- Тут довольно круто, - неуверенно молвил Гюстав. Мужчины сгрудились на небольшой сравнительно ровной площадке перед условным входом на сомнительный путь по гребню. Впереди них виднелись северо-восточные горы, сзади топорщилась островная зелёнка, «разбивающаяся» о скалы северного мыса.
- А где он? – уточнил любознательный Ганс.
- Во-он там, - указала концом палки Катя и ткнула в гущу зарослей на дне ущелья.
- Сколько есть туда путь по прямой? – не отставал немец.
Катя секунд тридцать переводила вопрос («How many is the way over there on the straight?»), а затем, широко ухмыльнувшись, ответила:
- Тридцать семь метров, сорок девять сантиметров.
Она стояла сзади всех, и никто не видел её веселья.
- Это есть недалеко, - флегматично пробубнил немец и стал примериваться к спуску по диагонали по левому склону ущелья. Именно там, скрытые зарослями, лежали кости бедолаги.
- Давайте это сделаем вместе, господа, - дружелюбно предложил Гюстав. Он стоял ближе всех к Кате и дальше всех от края ущелья. Сама площадка, на которой находились поисковики, представляла собой каменную плиту в виде треугольника с примерно равными сторонами длиной четыре метра. На дальней от Гюстава вершине треугольника стоял Ганс и неторопливо примеривался к спуску. Эта вершина упиралась в начало пути по гребню. А гребень, местами острый, как зазубренный нож, но иногда вполне широкий, как прогулочная тропа для одного трезвого туриста, вытянулся по плавной дуге метров на двести до первой каменной стены, которая подпирала начало северо-восточных предгорий. Основание треугольника-площадки граничило с участком невысокой колючей поросли, за которой торчали камни и скалы северного мыса. Справа и сзади основания находился пологий спуск к пляжу. Слева – виднелся океан. Подземный тоннель ручья, который обнаружила Катя, находился значительно правее треугольной площадки. Он «втыкался» в сравнительно некрутой склон, поросший буйной зелёнкой. Другой участок склона, ближний к путникам и образующий начало ущелья, соседнего с каньоном, тоже изобиловал растительностью, но был гораздо круче. Поэтому в выборе спуска любопытному Гансу мудрить не приходилось. Он подумал, подумал, и решил-таки двигаться справа от зелёнки, по линии условного пересечения двух плоскостей – плоскости «зелёного» склона и внутренней стены хребта, соединяющего северо-восточные предгорья с северным скалистым мысом.
- Вместе – как? – спросила Катя. Она, слегка ослабив бдительность, подошла к группе мужчин и заглянула в направлении невидимых останков «аборигена». Ей и самой надо было спуститься туда, чтобы сделать несколько снимков. Впрочем…
- Мистер Ганс, - принялся хлопотать Гюстав, косвенно отвечая на вопрос Кати, - возьмитесь, пожалуйста, за конец палки мистера Мортимера. А вы, мистер Мортимер, возьмитесь за конец моей палки. Сначала мы спустим на небольшое расстояние мистера Ганса, потом он закрепится на подходящем участке склона, и будет страховать нас с мистером Мортимером. Согласны?
- Я ничего не понимать, что вы говорить, - пробурчал Ганс.
«Он что, кроме инфинитивов, других глаголов не знает?» - подумала Катя и перевела немцу предложение Гюстава. Ей самой оно показалось вполне здравым, поскольку хоть немного исключало возможность повторить печальный путь «аборигена» любому из участников поисковой экспедиции. Вернее, не сам путь, а скоростной способ спуска.
- В этом есть доля разумный зерно, - одобрительно возразил Ганс и посмотрел на Мортимера. Тот презрительно выплюнул на камни окурок сигары и протянул свою дубину немцу, а сам взялся за любезно протянутый конец «трости» француза.
- Я думаю, вам нет смысла спускаться? – осведомился Гюстав и обернулся к Кате. – Вы, кажется, говорили, что хотите сфотографировать останки вашего, э, протеже? Так я смогу справиться с этим делом не хуже вас.
- Да, будьте добры… впрочем, я и сама хотела попросить, - возразила молодая женщина.
«Тоже мне, шутник, - недовольно подумала Катя насчёт протеже и передвинула сумку на живот, чтобы достать фотоаппарат. – Какого фига я сразу с собой не взяла «Кодак»? Можно было бы…»
Она протянула фотоаппарат Гюставу, тот прикоснулся своей тёплой правой рукой к ладони красивой русской женщины, но фотоаппарат не взял. Но снисходительно улыбнулся, обхватил своими длинными пальцами пальцы Кати вместе с миниатюрным «Кодаком» и потянул её вперёд, в сторону края площадки, за которой начинался крутой спуск сквозь островную лесопосадку. Одновременно Гюстав, не переставая улыбаться, сделал движение левой рукой, в которой держал свою изящную трость. Последствия такого движения были совершенно предсказуемы, поскольку они обуславливалась одним из законов механики, что-то такое трактующем о поступательности движения. Другими словами, толчок коварного француза задействовал некую живую цепь из двух после инициатора «импульса» человек. Сначала в сторону почти отвесного спуска сдвинулся Мортимер, крепко держащийся за «трость» Гюстава. От Мортимера поступательное движение передалось Гансу, который, в свою очередь, крепко держался за дубину Мортимера. И Ганс, следуя действию проклятого закона, сорвался с поверхности площадки и полетел по почти отвесным камням вниз. А так как он в это время держался за дубину Мортимера, то англичанин покувыркался вслед за немцем. Если бы он вовремя выпустил свою палку или если бы его вторично не подтолкнул Гюстав, Мортимер смог бы избежать плачевной участи. Но француз повторил свой грязный трюк, несколько театральным движением отпустил конец своей «трости» и двое интуристов, ругаясь каждый на своём языке, принялись пересчитывать собственными костями камни неудобного спуска.
А Катя, не ожидавшая такой подлости именно от Гюстава, рухнула в некий зелёный провал, образованный густой растительностью, что тянулась вдоль склона вверх и своими макушками доставала каменистый выступ площадки.
«Вот это я расслабилась», - своевременно подумала она, подозревавшая в дурных намерениях Ганса с Мортимером, выронила чёртов фотоаппарат и уцепилась за неровные края выступа кончиками пальцев. Сумка, передвинутая на живот, помешала ей воспользоваться пистолетом, и теперь она пребывала в довольно беззащитном положении перед возвышающимся над ней Гюставом. А Мортимер с Гансом ещё пару раз ругнулись за спиной Кати и замолчали.
«Абзац бедолагам, - машинально констатировала Катя, дрыгая ногами в мягких зарослях и тщетно пытаясь найти опору, - или долгосрочная отключка…»
Судя по ужасным звукам (помимо ругани на немецком и английском), издаваемым Гансом и Мортимером во время их падения, их участь представлялась Кате ещё менее завидной, чем её собственная. В её положении можно было хотя бы попробовать достать пушку. Что она и сделала. Вернее, попыталась. Катя, наконец, нашла правой ногой подходящую опору, отпустила правую руку и полезла за пушкой, шаря под сумкой, зажатой между её животом и краем выступа. Пальцы левой руки тотчас онемели под весом тела, да ещё этот грёбанный француз…
Гюстав заметил её попытку, сказал по-своему «но-но-но!» и наступил ногой на пальцы левой руки Кати. Она невольно ослабила хватку, неверный край каменного выступа выскользнул из пальцев бывшего российского следователя, хлипкая опора под ногами не выдержала её веса и…
«Вот, зараза», - успела подумать Катя и таки сверзилась в проклятые заросли. А секунду спустя она оказалась на первом подходящем выступе склона, откуда торчала смягчившая её падение тропическая зелёнка. Ей повезло: она не потеряла сознания от удара, хотя пролетела метров семь, и не покувыркалась дальше. На этот раз сдвинутая на живот сумка её даже выручила, и Катя не накололась, как жук на булавку, на одну из торчащих вверх веток.
«Повезло», - мельком подумала она, выпрямилась и, наконец, нащупала рукоять пистолета, заткнутого за пояс джинсов под сумкой. Одновременно Катя стала сдвигать сумку в сторону. Но вдруг, откуда ни возьмись, перед ней появился Гюстав. Если бы у молодой женщины было чуть побольше свободного времени, она смогла бы увидеть, как француз тотчас, как только Катя полетела вниз, полез вслед за ней вниз. При этом он выказал мастерство поистине горного козла, сноровисто преодолевая спуск прыжками с камня на камень, с выступа на выступ.
«Нет, не повезло», - также мельком подумала Катя, увидев перед собой француза. Она хотела выдернуть из-за пояса пистолет и одновременно опустить предохранитель, чтобы выстрелить в Гюстава в упор, но опять не успела. Он схватил её руку своей, сжал пальцы так, что она не могла ими пошевелить, не то, что опускать какой-то предохранитель, и стал выдавливать пистолет. Другой рукой француз заблокировал левую руку женщины. И то же время он стал медленно подталкивать Катю к краю выступа.
«Сильный, гад!» - мысленно ахнула молодая женщина и в течение сотой доли секунды перебрала несколько вариантов «полюбовного» расхода с убийцей. Но ограниченность ровного пространства лишали её возможности применить более или менее подходящий приём из боевого самбо или рукопашного боя. Поэтому, не мудрствуя лукаво, она треснула лбом в подбородок француза. Но потеряла при этом и пистолет, и равновесие.
- Ай! – вскрикнула она и снова полетела вниз.