ОСТРОВ ПОЮЩИХ ЧЕРЕПАХ
ДЕТЕКТИВНЫЙ РОМАН
ГЛАВА 1
К сожалению, редактор "прозы" не копирует из текстового редактора примечаний. Посему читателям придётся догадываться о некоторых непонятках самим. Я жутко за это извиняюсь, однако не было времени возиться с интернет-редактором.
Но, тем не менее, с непреходящим уважением и так далее, Герман Дейс
Последние пятнадцать минут чартерный самолёт рейсом «Гонолулу -Пуэрто-Банос» трясло так, как будто это была не изящная «Сессна», а какой-то забулдыга с жесточайшего похмелья. Под крылом проплывали бескрайние океанские просторы, кое-где виднелись острова. На один из них, кстати, и планировал приземлиться трясущийся чартер минут эдак, если верить полётному расписанию со слов стюардессы, через пятьдесят.
- Леди эн джентльмены, - пропела она, кстати высовываясь из-за занавесочки, отделяющей небольшой уютный салон (всего на шестнадцать посадочных мест для нехило зарабатывающих граждан) от кабины пилота, - пристегните ремни безопасности и не покидайте своих мест до окончательной посадки на аэродроме пункта назначения.
Стюардесса, дольно крупная фигуристая китаянка, говорила на идеальном английском. Её лицо не выражало ничего, кроме спокойного доброжелательства.
- Какого чёрта!? – рявкнул на идеальном же английском темнокожий британец. – Долго нас будет трясти, мисс? Я не для того платил семь тысяч фунтов, чтобы…
Британец вёз на отдых тёмнокожую супругу. Она сидела со стороны прохода и вела себя более сдержанно, чем её муж.
«Ни хрена себе – семь тысяч фунтов! – мысленно возмутилась Катя Малеева. – И это для супружеской пары! А с меня наши содрали пятнадцать штук зеленью… Козлы!»
- Пожалуйста, не волнуйтесь, - чарующим голосом возразила британцу стюардесса, незаметно придерживаясь рукой за алюминиевый край овального прохода и сохраняя равновесие на жутко вибрирующем полу самолёта, - это всего лишь турбулентность.
- Тогда принесите бутылку виски! – потребовал британец.
- Чарльз! – чопорно возмутилась его темнокожая супруга.
- И мне! И мне! – послышались голоса.
Пассажиры на рейсе подобрались не нервные, и временные полётные катаклизмы они переносили довольно стоически. В основном это были супружеские пары из разных стран Западной Европы среднего достатка. Вернее, шесть супружеских пар в возрасте от сорока и выше, двое американских сёрферов с одной на двоих подружкой и Катя Малеева, российская бизнесменша двадцати восьми лет, незамужняя жительница одного из многочисленных подмосковных городков. Она не была в отпуске года четыре. Месяц назад на неё наехали налоговики, а неделю спустя Катя повздорила с рэкетирами из новых. Подобные дебютанты появлялись в их городе после очередного увольнения в запас бойцов РА, несших службу на Кавказе. Или после очередной амнистии. Те и эти сбивались в шайки и пытались соорудить свой бизнес. Их брали за их неопытные жопы, некоторое время малый бизнес (большой и средний бизнес рэкетировали казённые люди) отдыхал, но затем история повторялась. Но хрен бы на них, однако ещё неделю спустя молодую бизнесменшу бросил ухажёр. Он наконец-то смог подобрать ключи к её домашнему сейфу, изъял из него всю имевшуюся наличку (что-то около двухсот тысяч долларов) и дал тягу в совершенно неизвестном направлении. Кате пришлось ликвидировать фирму и частью вырученных средств «отмазаться» от принципиальных налоговиков, чтобы те, значит, не возбуждали против неё соответственного дела. Затем Катя продала квартиру и машину. За пять штук зеленью она наняла частного детектива, и он заверил молодую женщину, что найдёт ухажёра. Три штуки той же зелени ушли на премиальные ментам, которые оперативно разобрались с дебютантами-рэкетирами. На оставшиеся деньги (всего пятьдесят шесть тысяч долларов) Катя купила билет в один конец, кредитных карточек и полетела туда, сама не знаю куда.
«Нет, надо же, семь тысяч фунтов! – продолжала возмущаться про себя Катя, машинально принимая из рук неутомимой стюардессы бутылку виски и фирменный бокал из прозрачного пластика под хрусталь. – Я, конечно, знала, что наши турагенты борзеют, но чтобы так по наглому… Блин, заразы!»
За возмущениями Катя совершенно не обратила внимания на тот факт, что стюардесса как-то легко пошла на поводу у пассажиров и, когда те захотели выпивку в чрезмерном (по европейским понятиям) количестве, легко согласилась и не стала ограничивать их ни в чём. Очевидно, тряска самолёта, проделавшего почти две трети пути от Гонолулу до пункта назначения, объяснялась не одной только турбулентностью. А если это и была одна турбулентность, то какая-то особенная. Катя, равно как и остальные пассажиры чартера, знала о данной категории воздушно-полётных катаклизмов из американских кинофильмов. Будучи психологически особой уравновешенной, она не стала паниковать, как не стали этого делать другие пассажиры, но принялась оттягиваться с помощью качественного напитка. Ведь уравновешенность – уравновешенностью, но всё-таки стрёмно, когда ты трезв и тебя трясёт не в гужевой телеге, а в самолёте на высоте три тысячи метров над уровнем Тихого океана.
«Чёрт, зря я всё-таки восемь штук потратила, - в который раз после содеянного упрекнула себя молодая женщина, умело опрокидывая стограммешник в тренированное горло. – Вряд ли этот «дефектив» найдёт моего бывшего бой-хрена. А если и найдёт, то сам постарается вытрясти из него то, что мой бывший не успеет потратить. И с рэкетирами поспешила. Вот теперь надо мной мои бывшие коллеги по малому бизнесу в нашем городе потешаются. Одно утешение: вряд ли я кого из них когда-нибудь увижу… Наверно…»
Дело в том, что Катя не планировала возвращаться на Родину. Разве что «дефектив» сообщит приятную весть, и тогда… Хотя… А впрочем, чего зря загадывать? Поживём – увидим. А пока Катя собиралась погреть кости на золотистом песке обещанного турагентом островного рая, где на месяц вперёд были оплачены все удобства и четырёхразовое питание. И, судя по коллективу, присутствующему в одном с Катей чартере, турагент хоть и поимел её на бабки, но со всем остальным не надул. Публика смотрелась достаточно солидно для того, чтобы среди неё можно было заподозрить хоть одного, кто желал бы из экономии средств жить в трёхзвёздочном отеле на острове без соответствующей инфраструктуры в составе государства с сомнительным правительством и порядками. Нет, такие люди могли желать только комфортных кондиций под крышами пусть и бунгало, но крытыми непромокаемыми синтетическими пальмовыми листьями и оборудованными раздельными санузлами. Если, конечно, им всем выйдет удача добраться до пункта назначения. А она, кстати, стала серьёзно беспокоить на предмет своего благосклонного отношения к вышеупомянутой солидной публике. Поскольку самолёт уже не просто трясло, а швыряло из стороны в сторону. К тому же фон проплывающего за иллюминаторами бескрайнего безоблачного неба и океана под ним сменился с безмятежно голубого на беспросветно чёрный. А в довершение к столь кардинально сменившейся картине по всей этой черноте за иллюминаторами самолёта стали там и сям вспыхивать молнии. Но светлей от них не становилось, лишь чернота казалась ещё черней и беспросветней.
- Кажется, становится всё веселей и веселей, - наконец-то обратился к Кате её сосед по «парте». Это был один из сёрферов. Юный и безапелляционный, он даже не удосужился представиться своей соседке в начале рейса, но всю дорогу трепался на непонятном Кате жаргоне с корешем по волне и общей подругой. Те сидели через проход и так же, как их приятель, не обращали на соседей никакого внимания. Впрочем, семейные пары тоже не тяготели к общению на уровне «дружить домами». Однако усиливающаяся то ли непогода, то ли турбулентность, подвигла их к сооружению некоего временного сообщества более тёплого свойства, которое, наклюкавшись виски, стало выражать менее терпеливое недовольство.
- Сказано не очень весело, - иронически ответила сёрферу на хорошем английском Катя, с откровенным издевательством заглядывая в его тревожные глаза. – Выпейте, - предложила она, плеснула в бокал граммов семьдесят и протянула бокал соседу. Тот, как и вся его компания, от выпивки в своё время презрительно отказался, а теперь лишь гордость удерживала его, чтобы не сделать заказ.
- Спасибо, - поблагодарил женщину юный атлет то ли из Айовы, то ли из Мичигана. Он залпом хватанул напиток и замер, словно прислушиваясь к внутренним ощущениям, которые должны были трансформироваться из крайне тревожных в более менее весёлые. Сама Катя, фаталистка по натуре, не испытывала ни страха, ни паники. Впрочем, ей в её положении человека, пославшего к чёрту почти всю свою прошлую жизнь, мало что могло показаться более страшным, чем неизвестность за пределами месячной временной отметки, каковой месяц проживания на неизвестном острове Катя с лихвой оплатила в турагенстве.
«А чё там неизвестного? – в десятый раз подумала молодая женщина. – У меня с собой почти сорок штук зеленью, а на них в какой-нибудь недорогой стране можно лет пять экономно жить. А за это время кто-нибудь или на работу возьмёт, или замуж. Вот потом можно будет в виде туриста и Родину посетить. Ну, типа на Олимпиаду или какой-нибудь футбольный чемпионат…»
- Ещё? – предложила Катя и щедро одарила соседа очередной порцией виски. Тот мужественно передал дозу приятелю, а приятель, проигнорировав жадный взгляд подруги, принялся в свою очередь глушить тоску-тревогу.
- Спасибо, - ощерился Катин сосед, сунул ей руку и представился: - Меня звать Рики.
- Кэт, - возразила Катя и окликнула стюардессу: - Мисс, сюда виски, пожалуйста.
- Мне, если можно, одну «Маргариту», - пискнула подруга американских сёрферов.
- Какая к чёрту «Маргарита», - огрызнулся её сосед. – При такой болтанке напитки лучше подавать в бутылках.
Стюардесса, теребимая со всех сторон вопросами пассажиров, которые всё ещё не теряли лица, но реплики с мест стали подавать более оживлённо, кивнула Кате, сгоняла в «предбанник» и принесла новую бутылку виски. Она забыла прихватить бокалы, но Катя отдала сёрферам свой, проконтролировала, чтобы первой джентльмены налили подруге, а затем приложилась к горлышку собственной бутылки. А времени до условной посадки в неведомом пункте назначения оставалось минут тридцать.
- Нет, это чёрт знает что! – громче других выступил с очередной репликой давешний тёмнокожий британец.
- Чарльз! – умоляюще воскликнула его супруга.
- Не надо мне затыкать рот! – заорал поддатый подданный её королевского величества. – Пусть, чёрт возьми, мне, наконец, объяснят, что здесь происходит! Я требую пилота!
- Леди эн джентльмены! – повысила голос стюардесса, снова вставая в овальной алюминиевой «амбразуре» лицом к публике, словно прикрывая собой подход к кабине пилота. – Я вполне могу ответить на все ваши вопросы без помощи пилота, который сейчас…
«Который сейчас смазывает катапульту и готовит «тормозок» для небольшого морского путешествия», - легкомысленно подумала Катя и ухмыльнулась. Она представила, что случилось бы с присутствующими, озвучь она свою шутку. Хотя публика, словно по команде, которую подал поддатый подданный её королевского величества, сама разошлась не на шутку. Кто-то поминал деву Марию, кто-то взывал к всемогущему Яхве, а какой-то другой британец грозился засудить хозяев чартера за несвоевременную отправку самолёта в область с нелётной погодой.
- Для того чтобы судиться с компанией, который не есть виноват в непогода, надо сначала пойти к юрист, - флегматично возражал какой-то то ли немец, то ли скандинав с не очень взрывным темпераментом на не очень правильном английском. – А юрист есть сидеть на земля, который надо сажать этот самолёт.
- Й-а, й-а, - согласно кивала головой его супруга, крашеная брюнетка с лицом вытянутым и унылым.
- Как же, чёрт возьми, не виноваты?! – возмутился другой британец, вылезая в проход и занимая место трибуна. – У них что, нет канала международного оповещения?
- Си, си! – восторженно подхватил итальянец из третьего от головы самолёта ряда. – Они не имели права так рисковать нашими драгоценными жизнями! Или я не прав, моя дорогая?
Между началом выступления и обращением к благоверной, которая то заламывала руки, то закатывала глаза, темпераментный итальянец успел проделать массу жестов. Кате особенно понравилось, как он сначала укусил себя за внутреннюю сторону ладони, а затем попытался свернуть собственную шею.
- Ах, Лоренцо! – издала вопль итальянская половина. – Это просто ужасно! А мы ведь так и не завели ребёнка…
- Леди эн джентльмены! – ещё больше повысила голос стюардесса, перекрикивая поднявшиеся шум и гвалт. – Данный погодный катаклизм имеет совершенно временный и скоротечный характер! Настолько скоротечный, что о нём даже не сообщили по каналу международного оповещения! Пожалуйста, успокойтесь и не покидайте своих мест до окончательной посадки самолёта на…
«Кладбище», - снова мысленно пошутила Катя и снова ухмыльнулась.
- Чему вы так мрачно улыбаетесь? – дрожащим голосом поинтересовался Рики. Он совсем не походил на того бравого американского парня из голливудского боевика, которому не страшен ни вал девятый, ни холод вечной мерзлоты, ни арабские террористы со зверски оскаленными физиономиями, почём зря палящие из советских автоматов типа Калашников. То есть, Рики вёл себя в данной ситуации вполне адекватно.
- Неважно, - отмахнулась Катя и неожиданно расхохоталась. Флегматичный то ли немец, то ли скандинав с не очень взрывным темпераментом, услышав последнюю реплику супруги шустрого итальянца, принялся неторопливо рассуждать на тему своевременного рождения детей.
- Когда ты есть старше сорок лет, - начал он, бесцеремонно намекая на возраст итальянской пары, - надо иметь дети, который будет получать страховка после смерти родители в авиакатастрофе. Потому что отдавать страховка родственники вторая и третья степень не есть умно.
- Й-а, й-а, - согласно кивнула супруга то ли немца, то ли скандинава. Они сидели рядом с Катей, та прекрасно слышала рассуждения флегматичного и не могла удержаться от хохота.
- А теперь вы чему-то смеётесь! – жалобно воскликнул Рики и оглянулся на своих. Те, невзирая на выпитое, вид имели довольно бледный и с ужасом смотрели на веселящуюся Катю. Хорошо, что на неё не обращали внимания другие пассажиры, занятые выяснением отношением с невозмутимой стюардессой.
- Вы не своём уме, да? – спросила Катю подруга сёрферов.
- Да нет, с мозгами у меня всё в порядке, - возразила Катя по-русски.
- Что вы сказали? – переспросил Рики.
Катя повторила.
- Вы полька? – неуверенно поинтересовался сёрфер.
- Да нет, я русская, - презрительно возразила Катя и увидела, как на лицах американских парней и девушки отразился ещё больший ужас. Они были не намного младше Кати, но выглядели совершенными сопляками, хотя мяса за свои двадцать с небольшим успели наесть изрядно.
Чартер боролся со стихией ещё минут восемь. Всё это время чертовски невозмутимая стюардесса так грамотно управлялась с беспокоящейся публикой, что смогла избежать взрыва паники, неизбежного в подобной ситуации. Впрочем, и публика подобралась не самая отстойная. Шуметь – шумели, но в полный осадок не выпадали. Американские сёрферы с общей подругой тоже вели себя сравнительно достойно. Очевидно, и они, и остальные пассажиры железно верили в своих богов и загробный мир, куда они все могли попасть в случае самого плачевного исхода их последнего прижизненного путешествия. Молились, во всяком случае, вслух и не стесняясь, больше половины пассажиров. Катя тоже попыталась припомнить приличествующую случаю молитву православного толка, но ничего путного, кроме «Иже еси на небеси», ей в голову не приходило. Тем не менее, она перестала хохмить, оставила в покое недопитую бутылку и уставилась в иллюминатор.
«Фигли еси на небеси, - с неожиданным унынием подумала она, - итак в небе, дальше некуда…»
Услышав предложение стюардессы надеть спасательный плавжилет, Катя послушно достала компактный пакет из-под кресла и надела на себя оранжевую шмотку со свистком и сигнальной лампочкой.
«Какого хрена мне дома не сиделось, - пришла в голову банальная мысль, - теперь думай: то ли абзац мне сразу выйдет, то ли меня потом в океане акулы скушают, которых вряд ли отпугнёт свисток с лампочкой…»
Она продолжала зачарованно вглядываться в черноту за иллюминатором, которую по всей её видимости продёргивали зловещие молнии. Одновременно слух фиксировал всё, что делалось в салоне. Стюардесса, в частности, принялась уговаривать пассажиров ничего не бояться, потому что их «Сессна» была оборудована самыми передовыми средствами противоаварийной защиты, и даже если самолёт сверзится с высоты девять тысяч футов в океан, то…
«Ну, да, про «Титаник» тоже врали, что он непотопляемый», - мысленно возразила Катя.
В это время чартер тряхнуло так, словно он с разгона врезался в виртуальный стог сена. Его обшивка ужасно затрещала, и у Кати создалось впечатление, будто у «Сессны» отвалились крылья. Но крылья, как выяснилось позже, у неё тогда не отвалились, однако самолёт резко пошёл на снижение. У Кати заложило уши, она перестала слышать пассажиров и стюардессу, она сначала закрыла глаза, потом упрямо их открыла и увидела в иллюминатор, как их самолёт вынырнул из пелены мятущихся туч и понёсся дальше вниз. На какое-то мгновение Катя увидела береговую кромку какого-то острова с набегающим на белоснежный песок прибоем, затем взор застило новой мглой островной многоярусной зелёнки, куда нырнул почти неуправляемый самолёт, раздался новый скрежет, последовали удары и, наконец, один такой силы, после чего Катя просто отключилась.
«Царствие мне небесное», - успела напоследок подумать она.
ГЛАВА 2
Как выяснилось немного позже, пожелание самой себе Царствия небесного оказалось не последней её мыслью в этом грешном земном бытии. Другими словами, Катя Малеева очнулась ровно через пятнадцать минут после того, как вырубилась от многократно возросшего давления ремней безопасности на её тело во время последнего удара рухнувшего чартера о ствол какой-то тропической осины. Хорошо, что ствол «осины», равно как других местных «берёз» и «сосен», оказался мягким. Иначе самолёт могло просто расколоть надвое и какой-нибудь тропический «дуб» мог насмерть «пересчитать» пассажиров злополучного чартера. Впрочем, не такого уж злополучного…
«Это, кажется, ещё не тот свет, - подумала Катя, приходя в сознание и оглядываясь в салоне, где другие пассажиры также стали подавать признаки жизни. Первый подал голос тёмнокожий британец.
- С тобой всё в порядке, старуха?
- Чарльз, - укоризненно возразила супруга подданного её королевского величества.
- Ах, Лоренцо! – возопила жена темпераментного итальянца. – Дева Мария ниспослала нам очередную благодать.
На благодать авторитетной девы остальные пассажиры отозвались возгласами одобрения. Флегматичный, правда, то ли скандинав, то ли немец, выразил собственное мнение насчёт сомнительной причастности далёкой девы к чудесам в краях, где наряду с полной анархией вероисповеданий царит несомненный приоритет языческих идолов во главе с колдунами, чьи недалёкие предки были добропорядочными островными каннибалами. Его, правда, никто, кроме Кати не услышал. Жена флегматичного только-только приходила в себя, остальные пассажиры радостно гомонили, а затем разразились дружными аплодисментами, когда из кабины пилота вышел командир китайской наружности, его помощница, девушка-китаянка в лётной форме и стюардесса, которая убралась в свой тамбур в самый последний момент. Все трое нетерпеливо отмахнулись от выражения пассажирами благодарности, но деловито рассредоточились и занялись каждый своим делом. Стюардесса обошла пассажиров, проверяя, нет ли пострадавших, а командир и девушка второй пилот принялись отдраивать аварийный выход в хвосте самолёта, потому что главный заклинило. Сильно пострадавших среди пассажиров к их счастью не оказалось, командир с помощницей справились со своей задачей оперативно, и экипаж также оперативно взялся ссаживать вверенных ему пассажиров на землю неизвестного пока им всем острова.
Сойдя на землю, команда и пассажиры, на всякий случай, первым делом удалились от самолёта на безопасное расстояние. И только потом часть пассажиров приступила к командиру чартера с расспросами. Остальные были заняты проблемами болезненного свойства, поскольку не все пассажиры отделались во время вынужденной посадки лёгким испугом или лёгким обмороком. Кто-то поранился до крови, а кому-то сделалась плохо на сердечно-сосудистой основе. Одна дама галльской наружности билась в нервическом припадке. Поэтому потерпевшие крушение разделились на две группы: большая часть пассажиров обступили капитана с его помощницей и принялись, как уже говорилось выше, задавать вопросы. С другой частью хлопотала стюардесса и американская девушка, подруга сёрферов, вызвавшаяся оказывать посильную медицинскую помощь тем, кто в ней нуждался.
- Я пока не могу сказать, на каком из островов данного архипелага мы находимся, - начал свою партию капитан разбившегося чартера, пытаясь ответить на один из главных вопросов, который волновал пассажиров. А именно: на вопрос, касающийся географии авиакатастрофы.
- Так это остров? – уточнил тёмнокожий британец.
- Совершенно верно, сэр, - терпеливо подтвердил лётчик на прекрасном английском и развёл руками. На него, что-то говоря по-французски, постоянно наезжал здоровенный рыжий дядя. То ли он не говорил по-английски, то ли не хотел говорить на языке соседей, которые в своё время так непочтительно накостыляли всеобщему кумиру французов Наполеону во время битвы при Ватерлоо. Судя по возгласам сухонькой женщины небольшого росточка, постоянно придерживающей рыжего здоровяка за рубашку, француза звали Шарлем.
- Извините, я не говорю по-французски, - сказал лётчик и огляделся по сторонам. – Кто-нибудь может перевести, что хочет это господин?
Другая пара французов в это время находилась на попечении стюардессы и добросердечной подруги американских сёрферов.
- Пошёл он к чёрту, - грубо возразил другой британец. – Скажите, чиф, вы успели послать аварийный сигнал?
- Разумеется, сэр.
- Нас будут искать?
- Да, конечно.
- Что за чертовщина с нами приключилась? – встрял со своим очередным вопросом тёмнокожий британец по имени Чарльз.
- Честное слово, господа, совершенно непредвиденная климатическая ситуация. Этот ураган налетел на нас вне всякого прогноза. Причём ураган каким-то непонятным образом усилил геомагнитную аномалию, в результате чего в самолёте отказали все приборы, и выключилась автоматика. Поэтому я не могу точно сказать, на каком из островов данного архипелага мы находимся.
- Но аварийный сигнал вы успели послать?
- Да, успел.
- Скажите, чиф…
«Удивительные люди, - подумала Катя, счастливо оглядываясь по сторонам, - им бы всем качать пилота с его помощницей или хохотать от радости, за руки взявшись, а они…»
Она стояла чуть в стороне на своеобразной тропической поляне, окаймлённой плотной стеной жутко зелёных зарослей. Там, откуда они все недавно вышли, лежал разбитый чартер. Поляну делил на две неровные части почти прямой ручей, устремляющийся к океану. Тропические заросли стали оживать голосами невидимых их обитателей, резко прекративших свои вокально-хоровые упражнения во время крушения. Катя, дисциплинировано покинувшая самолёт так скоро, как этого потребовали члены экипажа, стояла на поляне под полудённым солнцем в одних футболке и джинсах. Она даже бейсболку не успела снять с верхней багажной полки, не говоря уже о сумке. Хорошо, что деньги, кредитки, мобильный и документы всегда находились при ней в специальной сумочке на поясе. Впрочем, все пассажиры выскочили на волю в том виде, в каком пребывали на борту чартера перед его катастрофой. А сейчас кое-кто вылезал из спасательных плавжилетов и проявлял интерес по поводу оставленных в самолёте вещей.
- Когда мы сможем забрать из самолёта свои вещи? – озвучил общий интерес светлокожий британец, отпихивая в сторону от капитана чартера француза. Был он таким же рыжим, краснолицым и здоровенным, как и его европейский сосед с другой стороны Канала , но продолжал посылать француза к чёрту. Француз, очевидно, по-английски всё-таки понимал, поэтому с третьего раза, когда его послали, попытался сунуть британцу в ухо. Но вовремя вмешались его сухонькая супруга и бдительная помощница пилота.
- Необходимо выдержать определённую послеаварийную паузу, - объяснил в это время капитан, - а затем, если самолёт останется целым, мы все сможем вернуться за вещами. Впрочем, если самолёт и взорвётся, страховка покроет все ваши материальные потери.
- Так самолёт может взорваться? – переспросил итальянец Лоренцо, отчаянно жестикулируя и с опаской поглядывая в сторону тропических зарослей, куда недавно так удачно рухнул их чартер.
- Надеюсь, что нет, - дипломатично возразил пилот, - самолёт оборудован специальной аварийной противопожарной защитой, которая срабатывает автоматически.
- Но вы сказали, что вся автоматика…
«Какая кругом красота!» - подумала Катя, без устали вертя головой по сторонам. Впереди неё топорщились тропические заросли, где лежал их чартер. Справа неё, слева и сзади заросли поднимались на изрезанные системой водных потоков горы, где распадались на отдельные лесные массивы, которые упирались в каменные стены, оканчивающиеся голыми зазубренными вершинами. Катя, понемногу пережив всё, что может пережить человек после того, как приготовился отбыть на тот свет, но удачно избежал сей несвоевременной участи, решила-таки присоединиться к группе потерпевших и помогла американской девушке приводить в чувство истерическую француженку. Они взяли женщину за руки-ноги и оттащили к ручью, где под руководством заботливого мужа нервной дамы принялись брызгать на неё водой.
- Там могут быть пиявки и змеи, - предупредил помощниц француз, - постарайтесь избегать попадания этих тварей на мою дорогую жену.
В отличие от своего рыжего земляка данный галл не гнушался говорить по-английски.
- В самолёте осталась моя библия, освящённая в храме святого Петра, - услышала Катя голос итальянской пассажирки, - вы не можете допустить, чтобы она погибла.
- Си, си! – завопил Лоренцо и присовокупил какое-то итальянское ругательство, адресованное жене, которая умудрилась забыть в самолёте в момент его крушения столь дорогую вещь.
- Как далеко мы находимся от конечной цели нашего путешествия? – выступил со своей партией флегматичный то ли скандинав, то ли немец.
- Милях в ста, не далее, - утешил его пилот.
- Тогда надо звонить отель и говорить, чтобы наши номера не сдавали другой клиент, - рассудительно заявил флегматичный и достал сотовый.
- Йа, йа, - одобрительно возразила его супруга.
- Чёрт, а ведь это своевременная мысль! – хлопнул себя по лбу тёмнокожий британец.
- Си, си!
- Верно! – раздались одобрительные возгласы, и все полезли кто куда за своими телефонами. Француз, не говорящий по-английски, всё, кстати, прекрасно понял, и попытался куда-то дозвониться в числе первых. Но у него, как позже у остальных, ничего не вышло.
- Что такое? – недовольно проворчал тёмнокожий британец.
- Нет связь, - хладнокровно объяснил флегматичный, - один помехи.
«Интересные дела», - подумала Катя. Она, услышав о намерении флегматичного позвонить, решила сама проверить свой телефон на «профпригодность» в условиях крайних тропиков после авиакатастрофы. Катя отошла от нервной француженки, которая после упоминания мужем о пиявках и змеях сама пришла в чувство, и напрягла аппарат. Но телефон только трещал в ответ на усилия Кати. И даже телефонная барышня, объявляющая о временной недоступности того или иного абонента, железно молчала.
- Фигня какая-то, - пробормотала она и машинально дунула в микрофон.
- Джентльмены! – обратился к присутствующим в это время пилот. - Мы уже можем вернуться к самолёту и извлечь из него всё, что вам нужно.
- А почему только джентльмены? – подозрительно осведомился темпераментный Лоренцо.
- Дамам всё-таки лучше остаться здесь, - туманно объяснил пилот, - на всякий случай…
- Мне, пожалуй, тоже лучше остаться, - возразил итальянец.
- Есть желающие? – не стал придираться пилот.
- Есть, - выступили два британца, флегматичный и рыжий француз. Последний выразил свою готовность по-французски и презрительно при этом смерил взглядом англичан. Американские хлопцы нерешительно помялись и тоже присоединились. В багажном отделении самолёта оставались их совершенно эксклюзивные сёрфы, но вряд ли кто-нибудь кроме самих хозяев взялся бы тащить этот нелёгкий и неудобный для транспортировки инвентарь.
- Я, пожалуй, тоже прогуляюсь, - сказала по-русски Катя и пристроилась в хвосте процессии.
Памятуя о том, что они всё-таки не в Гайд парке или Булонском лесу, группа передвигалась очень осторожно. Теперь, когда все более или менее пришли в себя, и когда опасность взрыва рухнувшего чартера как бы уменьшилась, пришло время вспомнить и о змеях, и о прочих тварях. Другими словами, семеро мужчин и одна женщина шли с предельной медлительностью, мнительно оглядываясь по сторонам и тыча подручными средствами под ноги. Сразу за пределами своеобразной тропической поляны они погрузились во мрак многоярусных прибрежных джунглей, куда не проникали лучи полуденного солнца. Впереди шёл пилот, ориентируясь на шум далёкого прибоя и собственные следы, оставленные часом раньше. По мере движения из-под ног потерпевших крушение вспархивали с неприятным криком пёстрые птички. Они усаживались на искривленных ветвях деревьев второго яруса родной чащи и продолжали своё возмущение нежеланным вторжением. Им вторил хор невидимых лесных обитателей, и кто прятался в джунглях, звери или птицы, определить не представлялось возможным. Змеи пока не попадались. Аллигаторы, крокодилы, кайманы и прочие особи с крайне сомнительной репутацией также отсутствовали. Зато вскоре на виду недавних потерпевших нарисовался их бывший чартер. Вид он имел вполне плачевный. Передок напоминал гармошку, и казалось совершенно невероятным, как после столкновения, придавшего «фасаду» самолёта столь скабрезный вид, пилот и его помощница уцелели. Крылья, кстати, при «посадке» оторвало начисто, и они валялись невдалеке. А из салона самолёта, заслышав приближение людей, выскочила особенно вороватая наглая рыжая обезьяна. Она уже успела кое-что притырить и, удирая, держала под мышкой чью-то сумку.
- Это сумка мой жена, - хладнокровно констатировал флегматичный то ли скандинав, то ли немец, - но там нет ничего ценный.
- Можно входить в салон без опаски, - с облегчением доложил пилот, быстро обследовав самолёт, - баки не потекли, а значит…
- Надо первым делом проверить радио, - заявил рыжий британец, - и если оно в исправности – подать команду SOS. И пусть нас ищут по нулевому пеленгу.
- Я почти уверен, что нас уже ищут, - терпеливо возразил пилот, - я ведь говорил, что успел подать аварийный сигнал. Вне сомнения, что специальная служба навигационного контроля чрезвычайных ситуаций зафиксировала место нашего крушения и…
- Ещё один сигнал SOS лишним не будет, - упрямо повторил рыжий англичанин.
- Уи, уи, - неожиданно консолидировал с ним рыжий француз.
- Я обязательно проверю радио, - не стал спорить пилот, - а вы пока займитесь выгрузкой багажа.
Радио, как и все остальные приборы, сдохло. Вернее, оно фонило, но не больше. Да ещё помехи, как в мобильных телефонах. Пилоту потребовалось минут пять, чтобы установить степень пригодности радио, он вышел в салон и порадовал добровольцев.
- Чёрт возьми! – буркнул англичанин по имени Чарльз. – Неужели ничего нельзя поделать?
- Лично я ничего поделать с радио не могу, - пожал плечами пилот. Он держал в руках внушительный кофр, три аптечки и какую-то папку.
- Помогите! – воззвал к нему Чарльз.
- Минуточку, - ответил пилот. Он вынес из салона свои вещи, а затем стал помогать добровольцам. Кое-где верхние багажные полки деформировало от удара, и кое-какая ручная кладь снималась с них с трудом.
- Моя старуха всегда таскает с собой кучу ненужного барахла, - пыхтел Чарльз.
- Это все ваши вещи? – спросил американских хлопцев пилот, рассмотрев один довольно легкомысленный сак на двоих.
- Остальные в багажном отделении, - пожал плечами Рики.
- Багажным отделением мы займёмся позже, - решил пилот, - а пока вынесите из кабины стюардессы контейнеры с едой и напитки.
- Йес, чиф! – шутливо козырнул один из хлопцев и направился в голову самолёта.
- Вам помочь? – спросил Катю рыжий француз по-английски, когда двое других англичан вышли из салона, гружёные каждый своей поклажей.
- Спасибо, - улыбнулась Катя и отдала ему одну сумку.
- Вы самая красивая в этом зверинце дама, - галантно начал француз, но тотчас заткнулся, увидев рыжего англичанина. Тот, движимый долгом, спешил помочь тем, кто в этом нуждался. В данном случае нуждался американский хлопец, взявшийся тащить сразу два контейнера.
- Вы самая юная среди наших засохших кляч дама, - продолжил француз, когда их с англичанином пути-дорожки временно разошлись, и снова заткнулся. В это время в салон полез другой англичанин. Он тоже хотел помочь и попёр в кабину стюардессы спасать напитки и другие припасы.
- С нами летела ещё одна девушка, - кокетливо возразила Катя, пихая галантного француза своим крутым бедром, имея в виду общую подругу американских сёрферов.
- Пф! – презрительно фыркнул рыжий галл, когда его темнокожий европейский сосед скрылся в голове самолёта. – Разве это девушка? Это ходячая карикатура на рекламу силикона, жевательной резинки и укрепляющего шампуня.
- Да ты кавалер, хоть куда, - насмешливо по-русски сказала Катя и снова двинула француза бедром. На этот раз сильнее, выталкивая его из люка аварийного выхода на землю вместе со своей сумкой.
- О-ля-ля! – замаслился француз и сверзился вниз по короткому резиновому трапу. – Что вы сказали? – спохватился он.
- Вас зовут Шарль? – спросила Катя.
- О, уи, - ещё больше замаслился француз. – А как звать вас?
- Кэт, - выдала Катя английский вариант своего имени.
- Но вы ведь не англичанка? – слегка нахмурился француз.
- Нет, я русская, - просто ответила Катя.
- Что вы говорите? – хищно облизнулся француз.
Где-то кто-то говорил ему, что в современной России водятся самые красивые и самые дешёвые женщины в мире. Он и не подозревал, как сильно ошибался на этот счёт. Вернее, на счёт повсеместной дешевизны. Поскольку в современной России женщины водились не только самые красивые в мире, но и самые разные: от двадцати долларов за одноразовый минет до десяти тысяч евро за эскорт на время уик-энда. А встречались и такие, кто любил бесплатно, но по-настоящему. Однако такая любовь требовала адекватного отношения, сильного характера и много-много терпения.
ГЛАВА 3
Вещи из самолёта на своеобразную поляну перетаскивали часа три, не меньше. Много времени, как это ни странно, отняли продукты. Дело в том, что чартер, делающий хитрую «диаграмму » полёта Гонолулу – Пуэрто-Банос – Оакиа – Вест-Морган – Гонолулу, всегда таскал их избыточное количество. Поляна же, где решили остановиться потерпевшие авиакатастрофу, представляла собой часть каменистого плато, которое, судя по всему, в этом месте не заросло вездесущей растительностью из-за постоянно разливающегося ручья, который с регулярно поднимавшейся в нём водой после всякого сезона дождей, тащил вниз камни, щебень, песок и прочий хлам нерастительного происхождения. Этот хлам покрывала довольно приятного вида травка, но она не была столь густой, чтобы в её гуще могли прятаться различные анаконды и питоны. Ядовитых змей пока тоже ещё никто не наблюдал. А боязливый Лоренцо, оставшийся на поляне помогать по «хозяйству», таки отважился и слегка обследовал местность, тыкая вокруг себя вырванным из ручья тростниковым черенком. После чего сделал оптимистическое предположение, что остров не относится к категории змеиных.
Катя, взявшись помогать добровольцам, пахала наравне с иностранными мужиками, чем заслужила дополнительное одобрение. Первичное одобрение вызывали её внешность и простота поведения. Пока группа ходила туда-сюда от поляны к самолёту и обратно, их путь обозначился вполне конкретной дорожкой. А один из сёрферов, достав из багажного отделения свои вещи, а из них – туристический нож, больше смахивающий на мачете, по ходу срезал мешающие людям при ходьбе ветви.
К четырём пополудни пассажиры и экипаж окончательно собрались в одном месте. Те, кто получил ушибы и лёгкие травмы при посадке, был приведён в относительный порядок. Нервная француженка вела себя тоже прилично. Но кое-кто стал подавать признаки голодного нетерпения. Однако разбегаться по джунглям в поисках подножного корма никто не спешил. Во-первых, все считали логичным, что их должны покормить, поскольку рейс, по идее, ещё не закончился. Во-вторых, в создавшейся ситуации даже не очень коммуникабельные люди не стремились расползаться наподобие тараканов по незнакомой местности, но старались держаться в единой компактной куче. На которую если и нападёт какой-нибудь неведомый зверомонстр, то ещё неизвестно, кого он слопает первым. Чего не скажешь наверняка, если ты один и где-то там, в тропической гуще в неприятном тесном соседстве с шевелящейся, хрюкающей и рыкающей зелёной массой.
- Ещё несколько минут терпения! – призывал командир разбившегося чартера. – Я понимаю, что давно пришла пора обеда, но прежде…
- Так вы всё-таки будете нас кормить? – наконец заговорил по-английски и во всеуслышание рыжий Шарль.
- Непременно, дамы и господа, непременно! – заверил его и остальных пилот. – Наша стюардесса и моя помощница сейчас же приступят к приготовлению обеда. Но сначала я хотел бы прояснить некоторые вопросы организационного характера. Во-первых, коль скоро мы оказались в такой ситуации, нам надо провести перекличку и познакомиться ближе. Нет возражений?
- Нет!
- Какие к чёрту возражения!
- Валяй, делай свою перекличку!
- Но только, ради всего святого, побыстрее, а то очень кушать хочется, - раздались нестройные возгласы.
Командир быстро зачитал имевшийся у него список пассажиров, проидентифицировал всех присутствующих по именам-фамилиям, сам представился Джоном, помощницу со стюардессой обозвал Мэри Ли и Мэри Хо и приступил к прояснению тех организационных вопросов, которые во-вторых.
- А теперь, дамы и господа, я хотел бы переписать вас всех по профессиональному признаку.
- А это ещё зачем? – недовольно спросил другой француз, муж нервной особы, по имени Гюстав. – Может, вас ещё интересуют наши политические взгляды?
- Вот именно, взгляды! – поддержала его жена по имени Жанна. – Вы сами случайно не коммунист?
- А кто же он ещё!? – ни с того, ни с сего ожесточился рыжий англичанин по имени Мортимер. – Все китайцы – коммунисты.
- Уверяю вас, не все, - заоправдывался Джон. – Я, Мэри Ли и Мэри Хо родом из Гонконга.
- Гонконг тоже уже красный! – не сдавался Мортимер.
- Господа! – молитвенно сложил руки Лоренцо. – Давайте проявлять обоюдную терпимость! Ну, очень, поверьте, кушать хочется…
- Нет, пусть он скажет, зачем ему знать, какие у нас политические взгляды!? – не отставал Мортимер.
- Я не спрашивал вас о ваших политических взглядах! – терпеливо, но слегка повышенным голосом, возразил Джон. – Мне необходимо переписать вас всех по вашим профессиям! Ведь неизвестно, когда придёт помощь, и я в первую очередь хотел бы знать: нет ли среди нас врача?
Присутствующие переглянулись, но врача среди них не прояснилось. А когда Джону, наконец, удалось составить список по профпринадлежности, выяснилось, что четверо мужчин коммерсанты, Лоренцо – настройщик смычковых музыкальных инструментов, рыжий Шарль – винодел, а их жёны – домохозяйки. Американские сёрферы сказались студентами каких-то колледжей, их девица – стажёром малоизвестной киностудии, а Катя удивила всех тем, что она юрист по образованию. Но, заметив блеск пары-другой глаз желающих проконсультироваться по случаю на халяву, тотчас заявила, что не в теме ни страхования, ни, вообще, международного права.
- Чёрт бы вас побрал, - недовольно бурчал темнокожий Чарльз в адрес темпераментного Лоренцо, - настройщик смычков. Нет, чтобы в своё время выучиться хотя бы на ветеринара.
- Не смычков, а смычковых музыкальных инструментов, - с достоинством возражал итальянец.
- Какая разница.
- А сами-то вы – всего лишь торговец йогуртов.
- Не скажите. У меня солидный магазин.
- Кстати, вас не тревожит тот факт, что ваш, э, земляк, проявил такую агрессивность, когда речь зашла о политических взглядах? – придвинулся поближе к торговцу йогуртов настройщик смычковых.
- А почему это должно меня тревожить? – удивился Чарлз.
- А вдруг он расист? – округлил глаза, схватил себя за волосы и одновременно укусил свою ладонь с тыльной стороны итальянец.
- А мне-то что? – с достоинством возразил темнокожий британец. Он родился и вырос на острове, а его прапрадед, основавший генеалогическое древо семьи Эрмитэйдж (фамилия темнокожего), служил грумом у самого лорда Тоттенхема. Короче говоря, он не боялся расистов, поскольку давно считал себя чистокровным англичанином.
- Да, но вы не совсем белый, - продолжал доставать британца настырный Лоренцо
- А вот я вам морду набью, сэр! – благородно возмутился торговец йогуртов.
- Леди эн джентльмены, прошу к столу! – призвала к порядку стюардесса, так называемая Мэри Хо.
- К столу, это хорошо! – обрадовался Лоренцо и первым ринулся к некоему подобию скатерти, накинутой поверх травы на поляне. Скатерть была заставлена тарелочками из фольги, бумажными салфетками, пластиковыми бутылками и стаканчиками. В фольге и на салфетках лежали простые бутерброды и сложные сэндвичи. А к скатерти, помимо людей, стал приближаться какой-то зверёк неизвестной Кате Малеевой породы. То ли это был мангуст, то ли опоссум. Катя, имея чисто юридическое образование, мало смыслила и в зоологии, и в географии. Зайца от кролика она отличила бы, но Бермуды от Соломоновых островов вряд ли. А тем более не смогла бы идентифицировать представителей фауны, проживающих на тех или других.
- Ах ты, злодей! – возопил Лоренцо, поймал неведомого зверька за его пушистый хвост и зашвырнул за россыпь валунов невдалеке от импровизированного стола. – Хотел съесть мой сэндвич!
Устройство временного жилья отняло у потерпевших авиакатастрофу всё время после обеда до захода солнца. Бывшие пассажиры рейса «Гонолулу - Пуэрто-Банос» отнеслись к поставленной задаче ответственно и дружно трудились, не покладая рук. Несколько мужчин возобновили походы от поляны к поверженному чартеру и обратно. Катя Малеева вызвалась ходить с ними. Их возглавил капитан чартера, он же подсказывал, что можно легче отодрать от самолёта или вынести из салона, чтобы затем данные предметы использовать в построении временного жилья. Во время походов он отвечал на многочисленные вопросы, а в частности на вопрос, касающийся более точной географии их вынужденной посадки.
- Мне этот чёртов «Пуэрто-Банос» порекомендовала сестра моей старухи, - разорялся во время путешествий по джунглям Чарльз. – Прекрасное место, отличные условия проживания, индивидуальный сервис. И, главное, вдали от цивилизации, которая мне изрядно надоела. Сколько мне известно, капитан, мы рухнули на один из островов архипелага, в юго-западной оконечности которого находится этот чёртов «Пуэрта-Банос»?
- Совершенно верно, сэр, - терпеливо отвечал Джон.
- А на какой именно, вы установили?
- Очень примерно, сэр. Я смотрел карту и мне кажется, что мы находимся на одном из четырёх островов той группы, что расположилась обособленно северней архипелага.
- Ну и как называются эти чёртовы острова?
- Остров «Пилигрим», остров «Мантилья», остров «Долорес» и остров «Поющих черепах».
- Странные названия, - встрял в разговор рыжий Мортимер. Он тащил рулон обшивки из салона самолёта и курил огромную сигару. От её дыма переставали петь невидимые островные птицы. Наверно, падали в обморок.
- Здесь когда-то были испано-португальские колонии, - словоохотливо доложил француз по имени Гюстав. – Вообще-то, раньше них острова пытались захватить сначала голландцы, а потом англичане. Но ничего у них не вышло. Кто-то погиб в сражениях против воинственных туземцев, кто-то умер от лихорадки, а кто-то попал в плен и был съеден.
- А вы откуда знаете такие подробности? – недружелюбно буркнул Мортимер.
- Я в своё время учился в средней школе, - иронически возразил Гюстав. – А вы?
- Я тоже, чёрт побери, но мне ничего неизвестно об англичанах, которых съели португальцы!
- Ваших земляков в своё время съели местные каннибалы. И, пока они мучались несварением, их в это время завоевали испанцы с португальцами.
- Совершенно верно, - попытался развести спорящих капитан чартера, - эти острова какое-то время находились под испано-португальским влиянием. А на одном из них, сколько я знаю, был устроен лепрозорий .
Насчёт лепрозория Джон угадал в самое темечко. И Мортимер с Гюставом, приготовившиеся схватиться в рукопашную, тотчас забыли о сиюминутной распре, возникшей на почве исторического патриотизма, и замерли с раскрытыми ртами. Первый перед этим предусмотрительно взял сигару в свободную руку.
- Лепрозорий? – почти одновременно воскликнули они и остолбенели на месте. Остальные тоже были шокированы. В рекламных проспектах, сулящих райский отдых на удалённом от надоедливой цивилизации острове, про то ничего не говорилось. Но, несомненно, подразумевалось, иначе как объяснить относительную дешевизну месячного проживания в местах ещё более экзотических и эксклюзивных, чем даже Гавайские острова? После заявления капитана многие стали прозревать насчёт подозрительной дешевизны. Одной Кате всё это было по барабану, поскольку её российские турбизнесмены поимели по самым что ни на есть V.I.P. расценкам. А за лепрозорий, если знали о нём, взяли как за дополнительную экзотику.
- Вы можете не волноваться, господа! - воскликнул капитан. Он скинул с плеча тюк чехлов салонных кресел, остановился вместе со всеми и продолжил защитительную речь: - Лепрозорий открыли в конце девятнадцатого века. А закрыли десять лет назад. Не сегодня – завтра, сколько мне известно, истекает срок карантина после закрытия лепрозория. И вскоре остров, на котором находилась колония прокажённых, будет заселён нормальными фермерами или предпринимателями от туристического бизнеса.
- Это кто ж придумал такой смехотворный срок карантина? – свирепо осведомился Мортимер.
- А вы, позвольте, санитарный врач? – не преминул подкузьмить англичанина Гюстав.
- Идите к чёрту! – рявкнул Мортимер.
- Господа, продолжим путь! – напомнил им капитан.
- А на каком из островов находился лепрозорий? – наконец догадался уточнить Чарльз.
- Я точно не помню, - пожал плечами Джон и снова забросил тюк на плечо, - но мне кажется, что на острове «Поющих черепах».
«Это какие-то совершенно потрясающие названия, - мысленно восхитилась Катя и возобновила движение вместе с мужчинами, - острова «Мантилья», «Пилигрим», «Долорес» и остров «Поющих черепах». Но почему они поющие?»
Когда солнце скрылось за горизонтом, стало так темно, как это бывает в тропиках. Хорошо, что жильё путешественники успели построить, и у них имелось несколько фонарей. Один из них работал на солнечной тяге, его можно было подзаряжать, поэтому совсем без света потерпевшие авиакатастрофу остаться не рисковали. Впрочем, на самый худой конец мог сгодиться и простой костерок. Его, кстати, приготовили, но не разжигали. Так же, как не включали фонарей. Поэтому, когда солнце село и стало темнее тёмного, а люди продолжали доделывать мелкие дела вокруг новоотстроенного жилья, случилось несколько мелких же неприятностей.
- Чёрт, какая темень! – воскликнул Чарльз, натыкаясь на чью-то жену, которая в это время несла в хижину охапку травы для постели.
- Пресвятая дева Мария! – не замедлила идентифицироваться чья-то жена. – Мистер, где ваши глаза?
- Да, где твои глаза? – поддержал супругу вездесущий Лоренцо.
- Зажгите костёр, господа, - послышался голос неутомимого капитана.
- Где он? – кратко поинтересовался флегматичный пассажир, на поверку оказавшийся гражданином Германии по имени Ганс.
- Ты в нём стоишь, мейн херц, - подсказала ему супруга Марта, включая фонарик.
- Зум тойфель, - буркнул немец и стал поджигать костёр.
Вскоре та часть поляны, где устроили своё временное жильё бывшие пассажиры рейса «Гонолулу – Пуэрто-Банос», осветилась огнём костра, мужчины перестали чиркать зажигалками и спичками, а Марта и Джина, (супруги немца и итальянца), выключили фонарики.
- Капитан, где наше виски? – сварливо поинтересовался темнокожий подданный её английского величества.
- Чарльз, - укоризненно молвила его жена по имени Энн.
- Молчи, старуха, мне по жребию досталась первая очередь стоять на вахте.
- Тем более!
- Что ты понимаешь! Капитан!
- Да, сэр. Виски я буду выдавать лично и, с вашего позволения, в ограниченных количествах, - сказал Джон.
- Какого чёрта!?
- Это что ещё за новости?
- Кто вам дал право распоряжаться нашим виски?
- Всё правильно, нечего им попустительствовать, а то налижутся, как свиньи!
Заявление капитана на предмет распределения горячительных напитков раскололо потерпевших авиакатастрофу на два лагеря. Этот раскол прошёл точно по условной границе, разделявшей компанию бывших пассажиров по половому признаку. Женщины, то есть, горячо поддержали капитана. Мужчины, напротив, выражали неудовольствие.
- Как ты могла такое сказать, Джина!? – возопил Лоренцо, а поднявшийся вокруг него сквозняк свидетельствовал об отчаянной жестикуляции, производимой им в потёмках.
- Послушайте, капитан, - выступил со своей партией флегматичный Ганс, - сейчас самое время выпить и запустить первую сигнальную ракету. Затем надо будет ещё немного выпить и запустить вторую сигнальную ракету. Потом…
- И так далее, - перебил его нетерпеливый Лоренцо.
- Сигнальную ракету надо запускать в тёмное время суток, - упрямо продолжил немец, - потому что днём нет смысл пускать сигнал небо, который…
- Я думал как раз о том же, - мягко перебил расходившегося немца Джон, достал из специального планшета ракетницу, отошёл от жилья и запустил первую ракету. Она взлетела метров на двести и вспыхнула ослепительным белым пламенем. Огонь костра померк, зато поляна и окружающие её джунгли осветились ровным искусственным светом горящего фосфора вперемешку с магнием. Особенно фантастически смотрелось жильё, построенное бывшими пассажирами рейса «Гонолулу – Пуэрта-Банос». Они не поленились и соорудили три, условно говоря, хижины. Одну большую для совместного проживания, и две поменьше. В первую маленькую хижину сложили инвентарь и прочие предметы хозяйственного назначения, вторая маленькая хижина предназначалась для приготовления еды во время непогоды. При строительстве в ход пошли подручные пиломатериалы из джунглей, камни с поляны, а также предметы и материал, принесённые с места авиакатастрофы. К счастью, в чартере имелся аварийный набор инструментов. Плюс своим туристическим снаряжением помогли сёрферы. В частности, их палатки пошли как укрывной материал для двух хижин, жилой и кубовой, а огромные ножи и складные универсальные лопатки сгодились во время окапывания хижин и рытья ям для туалетных надобностей. Их, туалеты, решили оборудовать в двадцати метрах от жилья, за подходящей россыпью валунов. Глубокими, правда, ни ямы, ни траншея из-за каменистого грунта не получились, но путешественники решили довольствоваться хоть такими. Тем более что долго задерживаться на этом острове никто не собирался.
- Так я получу сегодня свой виски? – переспросил Чарльз.
- Мало ты выпил, - укоризненно сказала Энн.
- Минуточку, сэр, - возразил Джон.
- Запускайте следующую! – велел Лоренцо.
- Позвольте мне, - предложил Мортимер.
- Господа, запас ракет ограничен, и их запускать буду только я, - твёрдо сказал капитан.
- Мы будем спать? – капризно спросила Лили, с которой накануне случился нервный припадок.
- Какой тут к чёрту сон? – проворчал её супруг.
- Ах, Гюстав, это так романтично, - проворковала француженка.
«Ну да, - смешливо подумала Катя, - романтики хоть отбавляй. Как бы их всех от этой романтики в секс не попёрло. Вот будет весело, когда они сообща в одной хижине начнут трахаться…»
- Нет-нет, мистер Эрмитейдж, - снова подал голос бывший командир чартера, - больше ни одного стаканчика! У вас первая смена с двенадцати ночи до двух. Потом, как мы договорились, вы разбудите мсье Шарля.