В ноябрьский понедельник Лика была ослепительно прекрасна, а погода категорически ужасна.
Причиной первого явилось трепетно ожидавшееся Ликой появление среди однокурсников Сережи Петровского.
Причиной второго послужило природное сезонное непостоянство.
Лика подготовилась к возвращению Сережи куда тщательнее, чем к случившейся в прошлом месяце встрече выпускников школы. Да и что там готовиться: из бывших одноклассников никто так и не сумел заставить Ликину фантазию работать в направлении «любит – не любит». Другое дело – Сережа. Высокий, умный, красивый. Улыбнется – и сердце Лики начинает учащенно биться. А уж если снизойдет до приветствия или пары фраз – день однозначно удался.
Но самое заманчивое – эта мечта всей женской части второго курса математического факультета была не только прекрасна, но и свободна, словно задорно заглядывавшие по утрам в университетские аудитории солнечные лучи.
И Лике так хотелось когда-нибудь понежиться в горячем свете Сережиной любви, так желалось раствориться в ласковом тепле больших мужских ладоней, так…
Он должен был прилететь из жаркой экзотической страны во второе воскресенье ноября – загорелый и невозможно прекрасный, и девушка решила: она не должна подкачать. Ради Сережи. А точнее – ради себя.
На лицо ляжет бронзовая пудра. Помада будет насыщенно-розовой. Ресницы распушит разрекламированная во всех дамских журналах тушь.
По плечам, обтянутым трикотажной кофточкой с соблазнительным вырезом, потекут густые пышные кудри.
К короткой юбке отлично подойдут ажурные колготки.
К черту скучную теплую куртку, когда есть красивое пальто. Правда, тонковатое для нынешней погоды, но потерпеть можно. А шапку, разумеется, нужно оставить дома: к пальто не подойдет, да и скрывать чудесную шевелюру под унылым мохером – загубить всю идею. Подумаешь, до остановки полквартала и транспорт, как всегда, не вовремя. Ничего с Ликой не стрясется. Зато ещё не позабывший яркую красоту аборигенок с морского берега Сережа увидит Лику и поймет, что есть кое-кто куда интереснее, чем темноволосые мулатки.
Серое, без единого солнечного проблеска, утро запустило в Ликины волосы холодные пальцы, лизнуло жестким языком колени, бесцеремонно заползло в свободные рукава нежно-сиреневого пальто.
Лика поморщилась.
Ну, не беда. Чуть свежее, чем предполагалось, не более того. Главное, до остановки добраться побыстрее и спрятаться от пронизывающего ветра за спинами томящихся в ожидании транспорта. А в автобусе отогреется.
На остановке Лике стало ещё неуютнее – то ли от грозящей немедленно перерасти в зиму осени, то ли от прохладно-недоуменных взглядов.
Университет возвышался серой громадой, почему-то напомнившей девушке кусок айсберга.
Лика торопливо пробралась сквозь гудящую толпу полусонных студентов к гардеробу, расстегивая закоченевшими пальцами красивые перламутровые пуговицы.
Вспышка света, яркая, словно с потолка направили лучи невидимых софитов.
– Привет! – Лика чуть не закашлялась. Разумеется, от волнения. А от чего ещё?
– Привет.
Загорелый и невозможно прекрасный, Сережа скользнул по соблазнительному вырезу рассеянным взглядом, ещё не растерявшим глубокой морской синевы, и передал гардеробщице пухлую ярко-красную куртку. Стянул с головы вязаную шапку и засунул её в сумку. А потом и вовсе отвернулся от Лики, привлеченный возгласами друзей.
«Ничего, – успокоила себя Лика, – это только начало. У наших групп сегодня есть общая лекция, значит, мы снова увидимся».
Одногруппницы попытались пристать с расспросами, что за день сегодня у Лики, раз она так вырядилась, но девушка только загадочно улыбнулась.
В следующий раз они встретились на лестнице, между первой и второй парами. Лика спускалась, а Сережа поднимался.
«Отличный ракурс», – обрадовалась Лика, представив, какое впечатление должны произвести украшенные тонким шоколадным ажуром коленки.
По лестнице с грохотом покатилась лавина студентов с факультета физической культуры, и Лике, чтобы удержаться на ногах, пришлось вжаться в перила.
«Вот придурки! Так и есть, все мозги в мускулы перетекли», – разозлилась Лика.
А Сережа её, кажется, даже не заметил.
Два оставшихся до общей лекции занятия тянулись мучительно долго, зато Лика смогла как следует продумать дальнейшие действия.
Она проскользнет в аудиторию вместе с Сережей, проследует туда, где он захочет сесть, и постарается выбрать себе место строго перед ним. Ну или чуть сбоку. А он не сможет не обратить внимания на её роскошные локоны. Ведь наверняка глянцевые журналы не врут, когда обещают неизменное мужское восхищение длинными женскими волосами.
Лика не успела зайти вместе с Сережей: задержал преподаватель, у которого она писала диплом. Низкий неторопливый голос ввинчивался в кудрявую голову, внушая Лике мысль о необходимости показать на следующей неделе вступление и список научной литературы.
Лика энергично кивала, полагая, что возрастающая интенсивность движения шеей вверх-вниз ускорит расставание с педагогом. Однако преподаватель не спешил отпустить Лику и время от времени бросал застекленный линзами очков взгляд в её глубокий вырез.
Когда Лика вошла в аудиторию, весь ряд перед Сережей был безнадежно занят.
Оставалось только несколько свободных мест в левом ряду через проход.
Разочарованная, Лика начала подниматься по ступенькам и поймала заинтересованный Сережин взгляд.
Девушку бросило в жар.
Сережа отвернулся, потревоженный друзьями, а жар почему-то остался вместе с Ликой, потек тонкими струйками под кофточкой, сдавил жестким обручем лоб. Голову наполнило тяжелое облако.
Лика плохо понимала, о чем говорит лектор: облако становилось всё более плотным, распухая внутри черепной коробки, будто поднимающееся дрожжевое тесто. К концу занятия Лику зазнобило.
Но расслабляться было нельзя. Оставался ещё один шанс, чтобы Сережа заметил изысканную Ликину красоту.
После лекции Лика понеслась вниз, чтобы успеть одной из первых получить пальто.
Она встретит Сережу во всеоружии, лишь только он покинет университет. Ноябрьская грязь под ногами, хмурое небо, банальные пальто и куртки станут отличным фоном для весенней Ликиной красоты.
Казалось, девушка дрожала в холле уже целую вечность, но её страдания были вознаграждены.
Сережа спустился к гардеробу вместе с двумя друзьями. Увидев, что он уже натягивает куртку, Лика поспешила на улицу – дожидаться Сережу у самого выхода.
Наконец дверь распахнулась. Сережина улыбка сверкнула ослепительной белизной, и Лика с удивлением обнаружила, что вокруг тоже стало бело: хмурое небо начало щедро сыпать мелкой снежной крупой.
Дрожжевое тесто в голове сгустилось у левого уха. Плотную массу, словно раскаленной спицей, пронзила резкая боль.
Лика ойкнула и поднесла к уху холодную ладонь.
Ярко-красная куртка тем временем стремительно приближалась к перекрестку. Ещё несколько секунд – и Сережа исчез за поворотом.
«Как корабль с алыми парусами», – печально вздохнула про себя девушка.
Пока Лика добралась до остановки, колючие льдинки запорошили намокшие кудри, искололи замерзшие щеки, исхлестали сквозь кружевную синтетику коленки.
Автобусное тепло мягко окутало застывшую девушку.
Лика плюхнулась на свободное сиденье и закрыла глаза.
Всё возрастающий гул, похожий на шелест волн, заполнил тесное пространство черепной коробки, запечатал левое ухо изнутри.
«Шум прибоя? – удивилась Лика. – Но причем здесь море?»
Девушка прижала ладонь к уху, и гул усилился.
«Да это же морская раковина!» – догадалась Лика и сжала пальцы.
На ладонь лег отливающий розовым перламутром домик сбежавшего невесть куда моллюска.
Покрытый сероватым известковым налетом панцирь кольнул Ликину кожу.
Откуда в автобусе раковина?
Лика подняла глаза.
Прямо перед ней раскинулось невыносимо лазурное море. Слева и справа простирался золотистый пляж.
Ноги в тонких полусапожках увязли в горячем песке, шерсть пальто обожгла, словно Лика очутилась в тесноте микроволновки.
Девушка сбросила пальто, скинула обувь. Размахнулась и швырнула в воду раковину. А зачем она Лике, когда шум набегающих волн можно слушать и без неё?
Шоколадное кружево колготок растеклось по ногам загаром мулатки. Обветренные руки налились цветом кофе с молоком. Локоны пропитались сладким ароматом неизвестных фруктов. Вместо юбки с кофточкой на Лике появился разноцветный шелковый сарафан, а грудь и шею украсил пышный венок из красных и желтых цветов.
«Видел бы меня сейчас Сережа…» – промелькнуло тоскливое.
Волны вскипели жемчужными барашками и выбросили на берег животное.
Лика подбежала к облепленному клочьями пены страдальцу и обнаружила круторогого барана.
– Надо же, баран в барашках! – девушка осторожно погладила выступающие позвонки хребта несчастного.
Баран задрал вверх морду и благодарно проблеял.
У него были синие глаза, нос и улыбка Сережи.
«Ой, ничего себе! – ахнула Лика. – А Сережа-то, оказывается, баран. Что же получается, я влюбилась в животное?»
Горячий песок неожиданно засосал девушку по щиколотки, и Лика поспешно выдернула ногу.
Вместо знакомой ступни красовалось аккуратное копытце.
«Кажется, я превращаюсь в овцу. Ну да, раз повелась на барана, значит, я овца. Не хочу быть овцой! Хочу оставаться человеком!»
Словно прочитав Ликины мысли, животное горестно завопило: «Привет!»
– Опоздал, мой дорогой, – отрезала Лика ледяным тоном, и кудрявый бараний лоб засверкал крошечными звездочками снежинок. – Увы, ты мне больше неинтересен. И вообще, меня ждет море.
Лика повернулась к животному спиной и зашагала прочь, бодро частя вернувшимися на прежнее место ступнями.
«Ну его, этого барана, в смысле Сережу. Да, точно – барана Сережу, – Лика тихонько хихикнула. – Или нет – Сережу-барана. Правда, а как будет правильно: барана Сережу или Сережу-барана? Ведь изначально он казался человеком, значит, логичнее считать его Сережей-бараном. Но суть-то выявилась животная, то есть возможен вариант «баран Сережа». Хотя если хорошенько поразмыслить…»
Но поразмыслить девушка не успела: дорогу ей преградил университетский преподаватель, курировавший Ликину курсовую работу. Черный деловой костюм красиво контрастировал с желтым песком и синим морем.
– Смирнова! – грозно рявкнул преподаватель. – Ты план курсовой набросала?
– Нет пока, Павел Семенович. Но обещаю, только в море искупаюсь и тут же примусь за план.
– Ой, не нравятся мне твои планы насчет плана, Смирнова. И вообще, боюсь, будешь на защите плавать.
Плотная песчаная то ли твердь, то ли россыпь внезапно сменилась теплой морской водой.
На волнующейся синей поверхности болталась, словно буек, недовольная голова преподавателя.
– Да вы не бойтесь за меня, Павел Семенович, плавать я умею. Главное же в нашем деле – не утонуть, верно? А если за себя опасаетесь, то вот вам, – Лика стащила с себя размокший венок и набросила его на преподавателя. Венок лег на облитые черным пиджаком плечи спасательным кругом. – Вы, Павел Семенович, к берегу гребите и о курсовой не беспокойтесь – выплывем. А я немного поныряю.
Лика набрала в легкие побольше воздуха и ушла под воду.
Гул в голове усилился.
«Кажется, идет шторм», – сообразила девушка и спустилась ещё немного.
Вокруг суетились пестрые рыбешки. Шевеля короткими плавниками, узкой лентой прошмыгнуло что-то длинное, серебристое и остроносое.
Лика запустила руку в облако мальков, и перепуганные рыбки покатились врассыпную остро поблескивающими снежинками.
«Это я в каком-то северном море уже, что ли? А как же теплый песок и ласковое солнце?»
Лика запрокинула голову.
Совсем недавно пронизанная яркими лучами изумрудная поверхность казалась унылой, словно ноябрьское небо.
«Придется переждать непогоду здесь, потому что куда я без теплой одежды», – рассудила Лика.
Гул в голове перерос в оглушительное завывание, словно разом заработало несколько турбин, руки и ноги стянуло невидимой сетью, и девушку потащило вверх.
«И где же моя теплая курточка, чудесная мохеровая шапочка и замечательные сапожки, в которых бывает так невыносимо жарко в университетской аудитории?» – принялась мысленно причитать Лика. Правда, сначала она попыталась проделать это вслух, но тут же нахлебалась горько-соленой жидкости.
Стремительное течение выплюнуло девушку прямо на пенный гребень волны. Темно-синее небо было усеяно клочками предгрозовых туч. Порывистый холодный ветер предвещал скорое ненастье.
– Спаси-и-ите! – тихонько, словно боясь потревожить кого-то огромного и ужасного, проблеяла Лика.
Откуда-то сверху на девушку обрушился грохот волн, и Лика скрылась под водой.
«Теперь мне уж точно никто не придет на помощь», – всплыла невеселая мысль.
Лике стало невыносимо грустно, и девушка попыталась всплакнуть, но слезы немедленно растворились в морской толще.
«Даже не прореветься как следует, – недовольно заключила Лика. – Не поймешь, где тут слезы, а где вода. Нет, пора с этим что-то делать».
Девушка усиленно заработала руками и ногами и вскоре вынырнула на поверхность.
Небо почернело и расцветилось быстрой молнией.
По тугим волнам прямо навстречу Лике несся корабль, загорелый и невозможно прекрасный. Парусами ему служила гигантская и при этом подозрительно знакомая ярко-красная куртка.
«Ура, я спасена!» – обрадовалась Лика.
Корабль поравнялся с девушкой, и прямо в Лику полетело нечто бесформенное.
По лицу хлестнул изрядно потрепанный венок.
– Эй, там, на корабле! – завопила в отчаянии девушка, но громадная морская посудина, повернувшись к Лике кормой, двинулась прочь.
– Вот баран, – злобно зашипела вслед кораблю девушка. – И что мне теперь делать?
Вода вокруг Лики забурлила, словно шампанское, и вложила в замерзшую ладонь маленькое круглое зеркало.
Девушка придирчиво осмотрела свое посиневшее отражение, пригладила мокрые волосы.
– А где помада? – протянула капризно.
В нетерпеливую ладонь лег золотистый тюбик.
Лика накрасила губы, понравилась себе и довольно улыбнулась.
– Ну вот, теперь я почти русалка. Только хвоста не хватает.
– Смирнова! – донесся из глубины недовольный голос. – Ну какой, к морскому дьяволу, хвост? У тебя и без него в прошлой сессии хвостов хватило! Быстро на берег план составлять!
– Ну Павел Семенович… – заканючила Лика.
– Ты что, не слышишь меня? – проревела невидимой турбиной морская пучина.
Вода вокруг девушки снова запузырилась и огрела Лику слева оглушительной пощечиной.
– Ой! – девушка испуганно поднесла руку к голове и обнаружила на месте удара ледяную ушную раковину.
– Моё ушко! – обрадовалась Лика.
Её возглас немедленно отозвался острой стреляющей болью.
«Нет, пора и впрямь заканчивать все эти морские приключения. Всё равно русалкой мне не стать – Павел Семенович не позволит. Да и погода неважнецкая для плавания».
Море вскипело черными волнами и закружило Лику, словно поплавок.
Девушка зажмурилась и почувствовала, как её с силой швырнуло на что-то твердое.
Лика осторожно открыла глаза.
Вокруг мерно покачивались, держась за автобусные поручни, пассажиры, скучные и по-ноябрьски бесцветные.
«Эх, море», – печально вздохнула Лика, вспомнив жаркий песок и горячее солнце.
На остановке основная масса пассажиров схлынула, и напротив Лики на сиденье опустилась девушка, прекрасная, словно весенний мотылек. Нежно-голубое тоненькое пальто, ажурные колготки, не прикрытые шапкой поникшие локоны.
Хорошенькое лицо, светло-фиолетовый оттенок которого предупреждал об уличном холоде, болезненно сморщилось, и узкая ладонь легла на ухо.
Когда девушка отняла руку от головы, закоченевшие пальцы сжимали отливающую розовым перламутром морскую раковину.