Так уж получилось. Детство прошло в гарнизонах, игрушками моими были гильзы-патроны, противогазы и всякие военные штучки.С утра или ночью мы просыпались от грохота авиации, преодолевающей звуковые барьеры и от звонка телефона. Который вызывал отца в неизведанные дали на учения. Или на сутки, или на месяц - не суть важно. Бывало, городок преображался. Утром дети неслись в школу, и там наперебой рассказывали друг другу всякие истории про пап, которых ночью отправили защищать "наших" где-то за границей. Размах подробностей зависел от фантазий рассказчика, но чувство беспокойства не покидало нас до момента возвращения наших отцов. После школы мы неслись в часть, и находили для себя много странностей. Танки, БТР, БМП куда-то исчезли. Солдаты посуровели и офицеры - штабники, которых осталось немного рыкали на нас и гнали по домам к мамкам. Мы возвращались по домам ждать своих отцов, и ничего страшного в этом не было. С рождения впитав жизненный уклад военного гарнизона мы пронесли его через годы. И даже сейчас, спустя многие десятилетия мне иногда снится. Наш сосед в ДОСе, папа моего одноклассника, весёлый и неунывающий дядька, который шутя вогнал перочинный ножик (мы его тайком купили в магазине) в дерево и ушёл в свою бригаду СпН, а вернулся черех год и в цинке и с посмертным орденом и осиротевший Юрка - его сын и ещё несколько таких осиротевших ребят из нашего городка, которые ждали-да-не-дождались своих отцов - все они остались в моей памяти. С глазами, которые выразительно украсились синеватыми кругами от ночного тихого рыдания в подушку. А тот ножик, что дядя Гена воткнул в дерево с расстояния примерно 10 метров - он так и оставил свой клинок в толще древесины. Мы как ни пытались его вытащить - всё безуспешно, только рукоятку сломали и выкинули за ненадобностью. Так Юркин отец поставил точку над играми с ножом, который для пацанов всё-таки был опасной игрушкой.
Мы всей семьёй поехали к друзьям родителей на празднование юбилея в город Ровно. Офицерские семьи крепко дружили, и такие поездки были не редкостью. Потому что полки, дивизии бригады и корпуса отцов располагались иногда сравнительно недалеко друг от друга. Тем более на Украине. Я помню, как мы шли по улицам, как играла музыка, как раздавался смех со всех сторон. И говорили вокоуг меня только хорошее, незнакомые люди приветливо улыбались друг другу. Я обретал лучших друзей, мы весело играли и понимали всё, о чём говорили. Хоть на разных языках говорили, для детей языковых барьеров не возникало тогда. Потом раздался грохот. Я слышал его раньше, так бьют пушки. Танковые, артиллерийские но звук внушал тогда восторг. Потому что я знал. Пушки в нашей стране стреляют только на учениях. Потом небо вспыхнуло разноцветными огнями и осветило праздничную улицу мириадами разноцветных оттенков. Лица людей добавили блеск своих глаз. Начался салют. Оказывается, пушки не только на учениях стреляли. Залп за залпом отправляли нас всех в это воистину красивое небо, увешанное разноцветными гирляндами огней, ярких и очень ярких. Я оказался на плечах отца и полетел. Туда куда-то, к звёздам и мой беззубый рот орал "Ур-рр-ра" и на всю жизнь тогда я понял. Канонада салютных расчётов работает только для нас. Для людей. На нас.
Иногда я вспоминаю этот день. Редко.
И я, летящий в небо и покоряющий галактику своим восторгом и жизнеутверждающим криком "урр-рра!". И выстрелы пушек, которые сейчас стали работать по своему прямому предназначению. В той самой стране, которую они должны оградить от войн. А какая музыка звучала под их канонаду в тот мирный и умиротворённый год.