23.
Итенджис Горрен родился в Террис Конжелати. Это поселение даже городом можно было назвать с большой натяжкой. Двухэтажные, вечно покрытые инеем бетонные домушки с плоскими крышами, больше похожие на нагромождение коробок, чем на человеческое жильё, служили местом обитания для провинившихся перед Комиссией. Довольно обширная глубокая и плоскодонная лощина хранила зачатки вечной мерзлоты. Солнце, казалось, вообще не знало о существовании этого участка земли, где круглосуточно стоял мутный полумрак. Большую часть жизни жители Терриса боролись за выживание в неприветливой вымороженной лощине, дно которой покрывал не дроблёный камень, как в приличных городах, а тонкий слой льда, не тающий даже от слабого тепла излучаемого жилищами. Словно земля в этом месте испускала из недр мороз. По краям лощины высилась высокая стена с расхаживающими по ней постовыми. Итен знал, любая попытка перебраться через заграждение неизменно заканчивалась смертью. Либо беглеца убивал сторож, либо тот умирал, взобравшись на стену. С чем сталкивались люди, попав наверх, ему известно не было, но он видел, как они окостеневшей палкой, без единого звука летели с высоты. Сам он попыток сбежать не предпринимал. Куда бежать, если все, кого любишь здесь?
Вырастить что-то на небольших клочках земли, свободных от застроек, не представлялось возможным. Поэтому еду доставляли из-за стены. Раз в неделю приезжали несколько огромных грузовиков, окружённых охраной, которая не подпускала к машинам, пока те разгружались. Припасы сваливали в кучу, а когда машины уезжали, жители поселения набрасывались на подачку. Кто что смог вырвать и унести, на то и жили до следующего завоза. Естественно, по сложившейся традиции, не обходилось и без драк. Взять главенство над колонией преступников за много лет не удалось никому, поэтому при делёжке продуктов случались и убийства. Охране было всё равно, что делают узники. Наказаний за преступления, совершённые на территории Терриса не существовало, поэтому каждый делал что хотел. Или мог.
Немногие выжившие в таких условиях старики рассказывали, что когда Комиссия только создавала это место, здесь было вполне прилично, по-человечески. Подземные коммуникации обеспечивали не только водой и канализацией, как сейчас, но и газом для того, чтобы можно было готовить, теплом, чтобы можно было согреться. Со временем трубы износились, а менять их Комиссия сочла нецелесообразным. Поэтому из благ цивилизации в поселении осталась лишь ледяная ржавая вода и гудящая канализация. Одежду привозили раз в год, сваливая как продукты. Тот, кто умудрялся ухватить хотя бы одну тёплую вещь занашивал её в буквальном смысле до дыр. Те, кому не повезло, напяливали на себя сразу несколько вещей, чтобы хоть как-то сохранить толику тепла, которую ещё излучало тело.
Вечерами город превращался в мрачное, неосвещённое чудовище, глядящее в черноту подрагивающими от всполохов огня глазами-окнами с отсутствующими стёклами. Каждый согревался как мог. Большинство выдалбливали в бетонной стене каморки, где жили, небольшую нишу и разводили там огонь. Жались друг к другу, как бездомные псы, пытающиеся уснуть на снегу. Хотя у животных была шерсть. У жителей Терриса не было ничего.
Комиссия изгоняла сюда не только отъявленных преступников, но и любого, кто был неугоден власти пятерых. В мире Итена царили тирания и жестокость. Причём ослушавшийся изгонялся сюда не на определённый срок, а до смерти. Мать рассказывала сыну: их бабушку наказали за то, что та по неосторожности, разговаривая с подругой, задела щекотливые вопросы связанные с Комиссией, на которую долго и плодотворно работала. Итогом стало вечное изгнание. Ещё довольно молодая женщина, чтобы выжить в этом месте, была вынуждена стать любовницей одного из мужчин. Так она получила защиту от насильников, промышлявших на улицах города. Родив маму, бабушка умерла, а вот её дочка вопреки жутким условиям, всё же выжила и даже повзрослела. Мама говорила, что после смерти бабушки, отца она не видела. О ней заботился совершенно чужой старик, нашедший орущего ребёнка в куче мусора. Возможно, именно благодаря заботе о малышке, ему удалось прожить достаточно долго. В таких обстоятельствах пожилой человек может существовать лишь когда есть для чего жить. Когда девочке исполнилось шестнадцать, воспитателя не стало. Симпатичная молоденькая девушка привлекала внимание не одного мужчины в поселении, но та выбрала с несвойственной юности расчётливостью. Не самого сильного, не самого обеспеченного едой. Она выбрала того, кто полюбил её. Только человек, испытывающий подобное чувство, способен на всё ради того, кого любит. Он станет сильным, зубами вырвет для семьи последнюю банку консервов, убьёт ради безопасности близких. Наверное, только благодаря выбору матери, их семья всё ещё существовала в этом брошенном Богами городе.
Итен стал первым ребёнком матери и отца. Он был благодарен родителям, что те не отказались от него, не выбросили, как ненужный мусор, а растили и кормили. Сыновья в Террисе, как правило, либо выживали благодаря чьей-то случайной доброте, либо умирали в младенчестве. Поэтому взрослые мужчины города все, как один, были сильны, выносливы и здоровы. Итену исполнилось четыре, когда родилась первая сестра. После родились ещё три девочки, которым радовались больше, чем ему. В их мире сын становился защитником, но дочери означали, что семья получит хороший выкуп, когда придёт время отдавать их мужчинам. Если удавалось уберечь девственность детей-подростков, такие ценились выше. За них можно было получить запас еды, которого небольшой семье хватало на пару-тройку месяцев сытой жизни.
Когда парню исполнилось десять, его приставили охранять сестёр, и мальчик с гордостью выполнял поручение. Отец за это дарил ему благодарную улыбку и раз в неделю большой, немного плесневелый, но не ставший из-за этого невкусным сухарь. В обычных семьях мальчикам о хлебе оставалось только мечтать, а ему позволяли лакомиться! Мать разговаривала с ним, рассказывала любопытному сыну о бабушке, поглаживая раздувшийся от очередной беременности живот. Он знал, что ночами она просит у Богов девочку.
Эта жизнь казалась нормальной и естественной, ведь другой он не знал. Не представлял, что где-то может быть по-другому. Всё изменилось, когда ему исполнилось шестнадцать. Худющий подросток с жестокостью и силой взрослого мужчины, отбивал у какого-то амбала упаковку консервов. Он рычал, как дикое животное, нанося удар за ударом, и получая в ответ не менее мощные тычки. Но вот в руке противника что-то блеснуло. Итен почувствовал жуткую боль в боку, которая скрючила его нескладное тело. Опустив взгляд он увидел алую, распахнувшуюся пасть раны на правом боку, из которой вытекала кровь. Бессильная злоба раненого зверя взорвалась сумасшедшим криком, в ответ на который с неба рухнула молния. За пару мгновений на месте криво ухмыляющегося противника осталась горстка пепла. И лишь запах горелой плоти тошнотворно впивался в ноздри, заставляя желудок сжиматься. Итен перевалился на бок. Его вырвало.
Когда спазмы перестали мучить и без того пустой желудок, подросток открыл глаза... И зажмурился от яркого, слепящего света. Не привыкшие глаза заслезились, туманя взгляд. Но даже сквозь боль, разрывающую сознание, Итен ощутил тепло. Мягкое, окутывающее, словно плотным одеялом, тепло... Впервые в жизни его тело познало такое обыденное и простое для остальных людей ощущение. Погрузившись в него с головой, забыв о боли, мальчик блаженно улыбнулся.
***
Итен хмурился и молчал, Адан, казалось, тоже язык проглотил.
– Может, кто-то из вас всё же начнёт рассказывать? – спросил Линч. – Мы ждём, между прочим.
– Сам пусть рассказывает о своих закидонах, – недовольно проворчал Адан.
– И как ты предлагаешь это сделать? – ехидно спросил Итен. – Или хочешь, чтобы твоя ненаглядная сестрёнка потеряла память, или стала одной из нас? Они же уловят малейший намёк. Об этом нельзя говорить.
– Вот как хочешь, так и выкручивайся, – фыркнул в ответ Адан.
– Хорошо тебе говорить. Я обделён способностями вторгаться в чьи-то сны.
– Они, что, слушают каждое ваше слово, следят за каждым шагом? – перебила Уна бесполезную перепалку.
– Нет, – Адан посмотрел на сестру, – отслеживаются определённые фразы, сочетания звуков, обозначающие... – он запнулся и, не сумев подобрать определение, замолчал.
– Обозначающие отношение к ним? – помогла Уна.
– Именно. Не знаю, как у них получается, но информация о наших действиях и словах фильтруется. Выхватываются только потенциально опасные для их существования сочетания слов. Также сканируются и остальные...отражения. Так меня и нашли.
– То есть, их можно заменить на какие-то, не имеющие к ним отношения? Тогда они не будут услышаны?
Адан с Итеном озадаченно переглянулись.
– Возможно, – Адан неуверенно кивнул.
– Начинай рассказывать, – Уна выжидающе уставилась на Итена.
Тот бросил взволнованный взгляд на бывшего пленника, и заговорил:
– Они нашли меня с первыми проявлениями силы. Забрали к себе и вырастили С... – он запнулся.
– Я поняла, – быстро проговорила Уна. – Дальше.
Лив собралась было запротестовать, но жрица жестом попросила её молчать. Подруга насупилась, но не проронила ни звука. Линч, прищурившись, посмотрел на жрицу и тоже ничего не сказал.
– Меня забрали, потому, что талант жреца не должен был появиться в нашем мире. Видите ли, подобные способности – редкость там, где я родился. В моём мире живут совершенно обыкновенные, ничем не выдающиеся люди. Как и Адана, они изучили меня, и пришли к выводу, что убивать бессмысленно. Меня готовили к служению и обучали с шестнадцати, но не знали, что воспоминания о предыдущей жизни прочно засели в голове. Нам, – он сделал ударение на этом слове, – память не стирают, и я всё помнил. Вы не представляете, насколько мой...дом отличается от этого места.
Уна слушала рассказ Итена об его мире и содрогалась от ужаса. И без того обледенелые внутренности начали подпрыгивать, как мячики. Хотелось закричать и убежать от ужаса, в котором жил этот с виду счастливый и весёлый паренёк. Каждый, находящийся в кухне, казалось был погружён в свои мысли, хмурясь и морщась, словно читая что-то неприятное, вызывающее отвращение. Никто больше не смотрел Итену в глаза. Им было стыдно. Стыдно за то, что живут в таком благодатном мире. Стыдно, что не ценят простых и привычных мелочей, каждый день окружающих их. У каждого свои судьба, жизнь и проблемы. Но то, что происходило на далёкой и недоступной родине этого мужчины заставляло всех присутствующих вздрагивать, примеряя такую жизнь на себя.
– Моим наставником стал тот же, кто был у Адана. Так мы и познакомились с твоим братом, – продолжал Итен. – За время совместной «работы» мы подружились и стали добрыми приятелями.
– Ага, а потом ты просто взял и исчез, ничего мне не сказав, – прокомментировал Адан. – Да ещё и при встрече вырубил меня. Так по-твоему поступают друзья?
– А ты думаешь, почему я тебя вырубил первым? – возмутился Итен. – Ещё не хватало, чтобы группа услышала твои расспросы, увидела удивление при встрече со мной. Как бы ты потом всё объяснил?
– Да, а заключение в подвале стало твоим заключительным подарком старому другу? – съязвил Адан.
– А что я по-твоему должен быть делать? Они, – он мотнул головой в сторону Линча и Уны, – жаждали ответов на вопросы. Начни я уговаривать не забирать тебя с дороги, думаешь, их не заинтересовало бы, с чего я так себя веду? А я вообще-то раскрываться не собирался. Да и сейчас не собираюсь. Думал, у тебя хватит ума держать язык за зубами!
– Она – моя сестра! – вскочив, сорвавшись на крик, рявкнул Адан. – Я должен был рассказать.
– А там, где я родился, осталось очень много людей! – тоже повысив голос, ответил Итен. – И они не знают, что существует другая жизнь! Да, среди них есть преступники, но не все же! Большинство родилось в Террисе и не имеют никакого отношения ко грехам их предков! Там сменилось уже не одно поколение, неужели не понимаешь?! Человек не должен так жить, Адан! Я хотел сделать хоть что-то, чтобы изменить это!
– И как ты собирался это сделать?! Сбежать от них сюда? И что? Что дальше?! – казалось, ещё немного и бывший пленник набросится на друга. Кулаки парня рефлекторно сжимались, зубы практически клацнули, когда он закончил реплику и закрыл рот.
– Я сбежал, чтобы найти её! – проорал Итен, ткнув пальцем в Лив.
От неожиданного ответа гнев Адана сдулся, как воздушный шарик. Парень буквально рухнул на стул, озадаченно глядя на друга.
– Её обозначили целью, – тихо проговорил брат жрицы.
– А ты думаешь, почему они приняли такое решение? – язвительно отозвался Итен.
– Не знаю. Они редко отвечают на вопросы о будущем.
– Вот именно. Я гораздо дольше служу им, чем ты. И доступ у меня повыше. Меня вызвал ОН, – Итен многозначительно посмотрел на Уну, словно она точно должна понять, о ком речь.
– Адан называет его куратором? – высказала она догадку.
– Именно, – отозвался Итен. – Так вот, пока ждал, я услышал разговор нашего куратора с другим. Они сетовали на то, как сложно порой исправлять ошибки, допущенные людьми. Говорили что-то о непокорном «Видящем», – жрица решила, что речь об Оракуле, – отправленном в изгнание. В общем, та тётка каким-то образом сместила равновесие, как вы их называете, Отражений. Благодаря её поступку, на свет появились те, кто не должен был. В каждом из Отражений родилось и выжило по паре детей с опасными талантами. И теперь они всеми возможными способами обязаны помешать этим людям встретиться. Как я понял из разговора, они убирают одного из пары. Любого, кто подвернётся первым. Несколько Отражений к моменту разговора уже были, как они выразились, очищены. Они обсуждали, кого лучше послать в это, чтобы подчистить хвосты и здесь.
– И что такого опасного во встрече двух человек, пусть даже и с опасной способностью? И какое отношение ко всему этому имеет твой побег? – перебил Адан запутанный рассказ приятеля.
– Самое прямое, Адан, – жёсткость, прозвучавшая в голосе Итена, заставила всех собравшихся, внимательно на него посмотреть. – Они сказали, что встреча этих людей, если выживут, неизбежна. Рано или поздно, их притянет друг другу и это ознаменует появление нового...открывающего портал. Теперь понял? Я мог бы дать людям, оставшимся у меня дома, возможность жить в тёплом и благодатном краю, Адан. Ты бы упустил такую возможность?
Парень молчал. Ему нечего было ответить. Встретив сестру, он нарушил все мыслимые и немыслимые правила, рассказав ей правду. Он не имел права осуждать того, кто хотел помочь своему народу.
– Но почему ты искал Лив? – недоумённо спросила Уна.
– Я не правильно выразился. Я не искал именно её. Я ждал, когда встречу кого-то странного, необычного. Они сказали, что у одного из пары есть талант оказывать влияние на погоду, а у второго – вызывать землетрясение. Я не знал, что это будет твоя подруга. Просто ждал, когда меня, как они выразились, притянет второй талант. Я не мог упустить такую возможность.
Тишина, последовавшая после окончания рассказа, нависла над компанией мрачным грозовым облаком. Каждый думал о чём-то своём, пытаясь переварить услышанное. Линч и Уна переглянулись и тут же отвели взгляды. Лив вообще ни на кого не смотрела, вперив взгляд в пол. Адан с выражением крайнего беспокойства всматривался в лицо сестры.
– Исходя из твоих слов, получается, что рождённое в этом Отражении дитя Земли уже мертво? Ведь в противном случае не тебя притянуло бы к Лив, а того, кто родился здесь? – задумчиво спросил Линч.
– Да. Его уже успели убрать, – отозвался Итен.
– То есть, если бы ты не перебрался в это Отражение, за Лив бы не охотились? Она стала бы для них неопасной? – Уна чувствовала, как в груди зарождается гнев.
Мерзкое ощущение ледяных внутренностей отступало, поддаваясь ярости, кипящей лавой бурлящей в груди. Сердце словно ожило, разнося горячую кровь по венам. Тут же стало тепло.
– Уна, – Итен примирительно поднял раскрытую ладонь, – пойми, я должен был попробовать. А ты бы как поступила, оставив свою родню в таком месте, как мой дом?
Она его понимала, но ничего с собой поделать не могла. Близкий человек на то и становится близким, чтобы заботиться в первую очередь о нём, а не об эфемерных жителях других миров. Только из-за этого белобрысого её подруга сейчас в опасности! Только благодаря ему, они продолжают охотиться на ни в чём не повинную девушку!
– Остынь! – отрезал Линч, вперив холодный взгляд в жрицу. – И прежде, чем что-то сделать, подумай. Пара – дитя Земли и дитя Природы. Они охотятся не только за Лив. За нами тоже. Вот почему тьма сегодня ночью напала на тебя. Ей всё равно, кто из нас перейдёт на её сторону. Любая пара будет одинаково полезна.
Под его взглядом Уна словно снова замёрзла. Гнев улёгся, свернулся кольцом, как опасная змея, затаившаяся и ждущая момента, чтобы ужалить. После контакта с тьмой, кроме мерзлоты, кажется, навечно поселившейся внутри, других изменений в себе она не чувствовала. Но кто поручится, что это не видимость?
– Но, если бы он не встретил Лив, её бы не тронули! – воскликнула Уна, стараясь скрыть собственный страх за возмущённым восклицанием. – Охотились бы только за нами! И кой чёрт ты объявился в нашей жизни?
– Теперь я виноват? – спокойно, не отреагировав на вспышку эмоций, спросил Линч.
– Что значит «ознаменует появление»? – прервав перепалку, задал вопрос Адан. – Где-то в мире человек получит дар...перемещать людей?
– Не знаю, – пожал плечами Итен. – С того момента, как встретил их, – он кивнул в сторону девушек, – жду, когда что-то произойдёт. Но пока – ничего. Может, потому что Лив ещё не обрела полную силу.
– Но с нашей-то силой всё в порядке, – нахмурился Линч, отводя взгляд от соотечественницы. – Мы встретились, что дальше?
– Да не знаю я! – разозлился Итен. – Я рассказал, что слышал. Выводы делайте сами. Я больше ничего не знаю.
В кухне воцарилось молчание, нарушаемое лишь негромким размеренным гудением холодильника. За окном уже рассвело, но присутствующие, казалось, потеряли счёт времени. Сейчас горстка сидящих на кухне людей казалась единственным островком жизни в бескрайней пустыне. Линч резко вскочил со стула, будто к чему-то прислушиваясь. Все взгляды тут же устремились на него.
– Что? – тихо спросил Адан.
– Нас нашли, – ответил тот. – Уже недалеко. В паре миль и приближаются.
– Кто? – поинтересовалась Уна, тоже прислушиваясь, но так ничего и не уловив.
– Твоя команда, – криво ухмыльнувшись, Линч посмотрел на бывшего пленника. – Все, собирайтесь, быстро! Мы уходим.
Лив до этой минуты сидящая тихо, словно её не было, вскочила так резко, что опрокинула стул.
– Опять бежим? – в контраст широко распахнутым испуганным глазам, голос черноволосой звучал спокойно.
– А есть ещё варианты? Или ты суицидница? – насмешливо прищурившись, спросил золотоглазый.
– Хватит подкалывать её! – отрезала Уна, которая, в отличие от остальных, серьёзно отнеслась к отсутствию привычного рокота в голосе подруги. – Лив, пойдём, – взяв её за руку и потянув к выходу, сказала она. – Нужно собраться. Времени мало.
С тем же успехом, жрица могла бы попытаться сдвинуть утёс.
– А вы не подумали, что эти ваши «они» следят за балансом не просто так? – не двигаясь с места, спросила девушка. – Не подумали о том, что будет, если кто-то из нас всё-таки окажется во власти тьмы?
Неприятное предчувствие заползло в грудь и распустило там склизкие щупальца. По коже жрицы пробежал холодок, заставив содрогнуться, но она взяла себя в руки.
– Пойдём, Лив, нужно идти, – продолжала уговаривать Уна и с облегчением почувствовала, как подруга поддалась.
Сборы разношёрстной компании не заняли много времени. Уна с беспокойством посматривала на подругу, которая, казалось, погрузилась в собственные мысли и на окружающих не реагировала. Двигалась, как по заданной программе, смотрела будто сквозь вещи. Казалось, отстранилась от всего происходящего, став послушной марионеткой. Когда жрица, ведя её за руку, вышла из дома, мужчины уже стояли возле машины. Она сделала несколько шагов по направлению к ним и почувствовала, как Лив остановилась.
– Ты чего? – удивлённо спросила она, обернувшись. – Идём.
– Нет, – отрезала та, выйдя из ступора. – Я остаюсь.
Вся небольшая компания дружно уставилась на неё.
– С ума сошла? Они убьют тебя! – возмутилась Уна, сильнее потянув упрямицу за руку.
– Может, это единственный выход. Я не хочу, чтобы по моей вине миры погрузились во тьму.
– Мы справимся, Лив, не дури, – подал голос Линч.
Земля дрогнула, заставив всех пошатнуться.
– Я сказала, нет! – слегка повысив голос, рыкнула черноволосая.
Уна ощутила уже знакомые скачки внутренностей, когда сильнее потянула подругу к машине.
– Уходите, – продолжала Лив. – Ни Адана, ни Итена по головке не погладят, если поймают. Да и тебе, – она посмотрела в раскосые зелёные глаза подруги, – встречаться с ними ни к чему. На мне всё должно закончиться, ведь тебя не трогали, пока ты не начала меня защищать.
Краем глаза черноволосая уловила движение и перевела взгляд на мужчин. Естественно, они попытаются вырубить её и увезти насильно. Ну, уж нет. Подземный толчок ощутился сильнее. Она приняла решение не под влиянием минутной слабости, а взвесив все «за» и «против». Что бы там они себе не напридумывали, в её реальности всё было просто: не хочешь, чтобы мир поглотила тьма, сдавайся. Нет, она не суицидница и хочет жить. Но не ценой благополучия сотни миров. Земля под ногами задрожала с ритмом барабанной дроби.
– Уходите, я остаюсь, – спокойно повторила Лив. – Прости, Уна, – в её глазах блеснули слёзы. – Я тебя очень люблю. Прощай, подруга.
Уна почувствовала, как земля будто сдвигается под ногами. Ужасное ощущение. Словно потеряла равновесие и стремительно несёшься в бездну. Оглушительный грохот. Столб пыли, вырвавшийся из неширокой трещины, возникшей между девушками, заставил жрицу отпустить руку подруги и рухнуть на колени. Толчки не прекращались.
– Уходите! – перекрикивая грохот, прокричала Лив.
Трещина со сводящим с ума скрежетом расширилась и растянулась упираясь обоими концами в горизонт. Уна стояла на четвереньках и обезумевшим взглядом смотрела на единственного близкого человека в этом мире. Земля под ней ходила ходуном, не давая подняться. Она не видела ни мужчин, которые, чтобы удержать равновесие вцепились в авто, ни дома, который практически скрыла от неё пыль. Сейчас в этом огромном мире существовала только Лив. Жрица снова и снова пыталась подняться, забыв о боли в вывернутой ноге, но гнев земли каждый раз возвращал её на колени. Ужас от близкой потери смёл и раздавил остатки разума, оставив лишь инстинкты, которые срывая голос вопили, что нужно встать, перепрыгнуть трещину и остаться навсегда с той, которая так дорога. У жрицы отняли возможность остаться рядом с любимым мужем. Пережить эту потерю было сложно. Сейчас всё повторялось. Ей казалось, что время замедлило бег, вынуждая как можно сильнее пережить каждое мгновение близкой потери.
Для стоящих у машины мужчин время текло в обычном ритме. Но что они могли сделать, когда земная твердь из прочного остова превратилась в шаткие качели? Итен смотрел на Лив глазами полными боли. У него отнимали возможность принести домой хоть толику тепла других миров. Там остались мать, отец, сёстры. Если девушка погибнет, им никогда не ощутить того блаженного тепла, в которое погрузился он, попав сюда. Нет! Он не может стоять и смотреть, как его надежда погибает! Он просто обязан что-то сделать. С трудом разжав судорожно стиснутые на зеркале пальцы, Итен сделал шаг по направлению к расщелине. Затем ещё один.
– Не делай этого! – слабо пробиваясь сквозь грохот донеслось ему в спину.
Он не разобрал, чей это был голос. Шатаясь, изо всех сил стараясь не потерять равновесие, он двигался всё быстрее. Шаги постепенно стали широкими скачками. Вот уже миновал жрицу, которая не оставляла бесплотных попыток подняться на ноги. Мельком увидел стенки образовавшейся расщелины, которые осыпались камнями и землёй, сливаясь с оглушающим потрескиванием земли. Ну же, ещё немного! Резко оттолкнувшись, он прыгнул.
Когда Итен исчез за стеной пыли, оставшиеся у машины, словно пришли в себя.
– Быстро за руль! – рявкнул Линч, едва посмотрев на Адана. – Я приведу её! Будь готов уезжать.
Мужчина увидел, как тот кивнул и начал медленно передвигаться вокруг капота на сторону водителя. Он отпустил машину, тут же потеряв опору. Тело зашаталось, как тонкое деревце под порывами ветра. Слегка пригнувшись, спружинивая в такт толчкам, он двинулся в сторону жрицы. Казалось он добирался до неё целую вечность. На самом деле, прошло лишь несколько секунд, когда его рука легла ей на плечо.
– Уна! – крикнул он, стараясь перекричать грохот. – Нужно уходить!
Она не услышала. Или просто сделала вид. В очередной раз, не отводя взгляда от отделённого от неё стеной пыли места, на котором стояла Лив, жрица поднялась на ноги, и новый толчок попытался свалить её обратно... Но не вышло. Чьи-то крепкие руки обхватили за талию, поддержали, не давая упасть. Сквозь мутную пелену ужаса, застилающую разум, она не сразу сообразила, что ей помогли. До сознания медленно доходили знакомые ощущения прикосновения. Линч видел, как она медленно и заторможено начала оборачиваться к нему, на мгновение ослабил объятие, позволяя ей повернуться всем телом, и тут же снова крепко прижал к себе, давая опору.
– Уна, слышишь меня? – спросил он, наклонившись к её уху. – Нам нужно уходить. Мы ничего не можем сделать.
Девушка снова будто не услышала, попытавшись обернуться в сторону расщелины. Линч не знал, как привести её в чувство. Да и стоило ли. Наверняка заторможенность и отупение лучше, чем то, что она почувствует, осознав произошедшее. Тогда к землетрясению добавится ураган. Меньше всего мужчине сейчас хотелось бороться ещё с одной стихией. Но как довести её до машины? Если отрубить, то придётся нести на руках, что сделать проблематично, учитывая шатающуюся землю.
– Уна! – снова позвал он, слегка отстранившись. – Уна! Нужно идти.
Девушка медленно подняла голову, встречаясь с ним взглядом. Линчу показалось, что проваливается в бездонную зелёную пустоту. В её глазах не было ни жизни, ни смерти. Лишь бесконечное ничто, как чёрная дыра, утягивающая за собой любого, кто отважится заглянуть в бездну. Ему пришлось отвести взгляд, чтобы сохранить разум, и порадоваться, что решил не устанавливать контакт. Если такое творится с глазами, то что в голове... Он перехватил её одной рукой, обнял за талию, и начал медленно двигаться в сторону машины. Девушка, как сомнамбула, переставляла подкашивающиеся ноги. Наконец, они дошли. Только коснувшись железного остова и почувствовав вибрацию, Линч понял, что двигатель работает. За рулём уже сидела Адан с беспокойством поглядывающий на подошедших. С трудом запихнув девушку на заднее сидение, Линч сел рядом.
– Гони! – рявкнул он, едва оказавшись в салоне.
Машина, как пришпоренная лошадь, резво сорвалась с места и, слегка подпрыгивая от подземных толчков, понеслась по дороге. Прочь от места, где остались погребены жизнь Лив, надежда Итена, любовь Уны, цель Линча и друг Адана. Сын земли захлопнул дверь уже на ходу, отрезав сидящих в машине от оглушающего грохота.