История эта произошла в середине 90-х годов, в одном из дивизионов Аварийно-Спасательной Службы ВМФ. Представьте себе обычную флотскую часть того времени,
расположенную на старом пирсе в Ломоносове, который до сих пор все военморы называют «Рамбов», от старого "Ораниенбаум". Стояло у этого пирса штук тридцать…не кораблей, не судов,…а грамотнее сказать – «самотопов»: тут были и водолазные катера - от 53 до 57 года выпуска, с напрочь сгнившими палубами, с трюмами, полными балтийской воды, был старый паровой буксир, использовавшийся в качестве котельной, была полузатопленная плавмастерская, ещё довоенной постройки… много ещё чего было.
Нет, имелся и «элитный» отряд катеров – целых пять, новенькие, с иголочки (конца 80-х, но ресурс всех механизмов ещё не выработали). Был и совсем новый пожарный катер польской постройки. Он считался флагманским. Собственно, работали именно эти суда. На остальных только вахтёры-пенсионеры сидели…
Штаб дивизиона размещался не в каком-нибудь здании, а в плавучей казарме. Постройки она была тоже годов пятидесятых, и удобства были соответствующие: гальюн - прямой, за борт, вода подводилась по шлангу с берега. Одним словом, «времён Очакова и покоренья Крыма».
Плавказарма была одноэтажная. Типа дебаркадера. Наверху, в «скворечнике», сидели радисты, главная палуба была занята штабом, оперативным дежурным, офицерскими каютами и т.д. Ниже ватерлинии, в холодных сырых кубриках, жили матросы…
Матросы в кубриках жили весьма своеобразные: те, кого за всякие провинности списывали с кораблей-катеров, те, кто…м-м…плохо говорил по-русски, ну и те, кто не сдал экзамен на свой ВУС. Использовали их на хозработах: подмести-помыть, погрузить-разгрузить, картошку для камбуза почистить – типа: бери-больше-кидай-дальше. И вся служба.
В каютах на главной палубе, «жили» офицеры. Разумеется, не жили. Просто в каютах были койки, на которых они отдыхали после обеда. В своей каюте жил только доктор, который недавно выпустился из Академии, и ещё не получил места в общежитии.
В каждой такой каюте имелся свой умывальник, наподобие дачного - бачок с водой и краником, и крохотная раковина. Воду приносили из гальюна в ведёрке. А слив был устроен прямо за борт, в палубный шпигат. Так что, любой командир мог перед обедом помыть руки, не толкаясь около единственного крана. Правда, только холодной водой. Впрочем, если бросить в бачок кипятильник, (что было строжайше запрещено) то и тёплой...
Матрос-дневальный, прибиравший штаб, был постоянным. Собственно, это был не тот дневальный, что стоит «на тумбочке», а просто штатный уборщик. Комдиву, согласно неписаным правилам, был положен личный дневальный. Как раз, за некоторое время до описываемых событий, оба уборщика дембельнулись. Уборщика для штаба нашли быстро, а вот для комдива… Комдив абы кому приборку своей каюты доверять не хотел, отверг три кандидатуры, и целую неделю, скрепя сердце, прибирался сам. Как-то раз, рано утром, он, расстроенный такой нелепой ситуацией, вышел на палубу перекурить.Через открытую дверь, ему было прекрасно видно, как дневальный прибирает штаб – быстро, ловко, а главное – чисто…
Ну ясно, что через пять минут, штабные переборки мыл совсем другой матрос…
Комдив остался доволен новым дневальным: быстрый, тихий, чистоплотный. Запросил его «Личное дело», и узнал, что парень – детдомовский, читает и пишет с трудом, учился на корабельного электрика, но из учёбы вынес только то, что ток «кусается», а трансформатор «гудёт». Экзамены он не сдал, на корабль не попал, и его отправили в кубрик плавказармы. Комдиву было наплевать на это – пусть себе до дембеля драит его каюту.
Дивизиону, для промывки водолазного снаряжения, выдавалось энное количество спирта. И не какой-нибудь «сучок», «гидраха» или «технарь», а нормальный, зерновой – так во всех руководящих документах написано. Весь спирт, во избежание эксцессов, хранился на складе под замком, но литра два-три, для «представительских» целей, комдив держал в своей каюте, в буфетном шкафчике. Любил он и сам, перед обедом «пропустить» грамульку-другую, ну и некоторым особо отличившимся офицерам и мичманам, накапывал. Долго ли, коротко ли – стал комдив замечать, что спирт потихоньку исчезает...понемногу так...но регулярно его количество уменьшается… Ну не испаряется же он из пластиковой бутылки, прочно завёрнутой пробкой? Комдив поговорил с начштаба (их каюты были смежные), вдвоём они просверлили дырочки в переборке (переборки были деревянные), провели расследование, и поняли всё. И тогда, в голове комдива созрела идея жёсткого, но эффективного наказания виновного. Итак, после недолгой подготовки, следующим же утром они заняли наблюдательную позицию в каюте начштаба, и стали ждать…
Первым появился дневальный. Как обычно сделал приборку, а потом, воровато оглянувшись, тихо открыл дверь буфета, достал бутылку, аккуратно отвинтил пробку, сделал глоток, быстро вернул всё в исходное, подскочил к столу, на котором стоял графин, и влил себе в рот изрядную порцию его содержимого… И остолбенел – потому что в графине тоже был спирт…
Постояв долю секунды, не смея выплюнуть спирт на палубу, матрос схватил со стола стакан, подскочил к умывальнику, набрал полстакана, и выпил одним махом… Глаза его полезли на лоб, ибо и умывальник под завязку командиры заполнили спиртом, проводя в жизнь свой коварный план…
Комдив вышел от начштаба, и открыл дверь в собственную каюту. Дневальный всё ещё стоял с выпученными глазами.
- Ну что, матросик, вкусно тебе? – ехидно спросил комдив.
Увидев высокое начальство, матрос издал какой-то утробный звук, и опрометью бросился вон из каюты. Выскочив на палубу, он перегнулся через леера, и принялся дико и страшно блевать…прямо на палубу новенького командирского катера, на котором комдив любил выезжать на шашлыки…
Более спирт у комдива не пропадал. Дневального вернули обратно на хозработы. С тех пор он бросил пить - даже от запаха спиртного его тошнило. Правда, пристрастился к курению каннабиотиков, за что, впоследствии, всё же познакомился с гауптвахтой, где закорешился со всякими отморозками. А все вместе в тюрьму загремели они уже потом, сразу после дембеля, когда пытались рэкетировать какие-то ларьки. Но это совсем другая история…
Таково оно, правосудие военно-морское…