Рональд и Уолли отправились в сторону судна, мы же – к хибаре старика. Втиснулись в нее кое-как – слишком уж маленькой да убогой она была. Единственное оконце было заляпано грязью, запах старости и чего-то тухлого заставлял морщиться. Посредине высилась гора темного тряпья, по-видимому это было подобие постели отошедшего в мир иной жильца. У оконца стояла какая-то бочка, на крышке которой лежала тоненькая книжица в кожаной обложке да пузатая фляжка. Капитан взял дневник (а это был именно он), раскрыл. Желтые, сплошь в темных пятнах, страницы были исписаны мелким корявым почерком. Капитан принялся читать вслух:
12 июля
Мое имя Томас Ройс. Мне исполнилось девятнадцать сегодня. И не поверите – я влюблен! Если вы меня знаете, то улыбнулись сейчас, подумав: «Как же такое могло случиться с нашим дорогим нытиком и неряхой Томом? Наверное, умом он тронулся! Да и кому он нужен такой красавец?» А вот и нет, скажу я вам. Жизнь – штука непредсказуемая и сложная, а пути Господни неисповедимы. Да что уж там, вы, наверное, и сами все понимаете…
Она красавица, таких днем с огнем не сыщешь. Волосы приятного орехового цвета пышным кудрявым облаком окутывают ее тоненькую, с просто волшебными формами, фигурку. Ярко-голубые глаза подобны небу, они дарят мне крылья… Улыбку просто невозможно описать. Эльвира приехала в нашу деревушку где-то с месяц назад, с отцом. Поселились они на самой окраине, почти что в лесу. Как их не уговаривали местные занять пустующий дом в центре, те не соглашались. Мы, мол, любим лес, тишину. Странно, девушка-то молодая, лет, наверное, восемнадцати, что ей тут среди сосен да елок делать? Но как вышло, так вышло.
Я почтальон, благодаря этому я ее и встретил… Был самый разгар лета, громко пели птички, небо было синим-синим, а солнце – блестящим и ярким. Южный ветер щекотал ноздри волнующим ароматом речки. Она сидела в легком бирюзовом платьице на крылечке и расчесывала свои прекрасные волосы, когда я подошел к калитке.
– Письма вам, сударыня! – робея от ее вида, выпалил я. Девушка подняла на меня свои небесные глаза и… улыбнулась. Широко, радостно, будто только меня и ждала. Потом встала и легкой походкой приблизилась к калитке, оперлась о нее белыми локотками.
– А ты почтальон, мальчик? Так ведь?
Я вспыхнул до корней волос. Я был не мальчик совсем, просто ростом не вышел и лицо у меня круглое и в веснушках все. Да еще и рыжий! «Солнышко тебя любит», – ласково говорила моя матушка. А я зубами скрипел и чуть не плакал. Плевал я на это солнышко! Урод уродом! Девчонки на меня не смотрели, парни сторонились, а тут еще эта приезжая девка…
– А ты что, старушка что ли? – пряча за злостью обиду, выдал я, разглядывая красавицу с ног до головы наглым взглядом. – Вон прелести-то какие! Как раз по мне!
Щечки девушки порозовели, она потупила глаза. Похоже, такое непотребство она слышала впервые. Я же, деревенский мальчишка, к такому был привычен.
– Я что, обидела тебя? – тихонько спросила она, справившись со смущением и невинно хлопая длинными ресницами. Я хотел было снова съязвить, но сдержался: слишком мило смотрела она на меня. Похоже, что ей действительно было неловко.
– Представь себе, – надувшись, буркнул я, доставая из наплечной сумки пару толстых писем и протягивая их девушке. Та приняла их и снова широко улыбнулась, провела тонким пальчиком по моей руке в знак извинения. По всему телу будто прошел ток… Читая сентиментальные книжки, я смеялся над тем, что там написано. А сейчас вот понял, что зря… Странная дрожь охватила меня, казалось, что в животе заворочался какой-то зверь, спавший до сего момента.
Я быстро и молча ушел тогда. А дома был сам не свой. Перед глазами все стояло ее очаровательное лицо с топазовыми глазами и длинными щеточками ресниц…
К счастью, письма Эльвире и ее отцу приходили часто, почти каждый день. Я не переставал удивляться этому: до приезда этих людей работы у меня, можно сказать, и не было, письма мало кому приходили, теперь же все изменилось. Не думал, что работа может приносить столько счастья. Ведь я так часто вижу ее…»
– Ерунда какая-то… – лениво проворчал капитан, перелистывая страницу.
– Может, и да, но… – начал было один из наших товарищей, но умолк. Наверное, как и я, как и все мы, вспомнил молодость, лето, любовь… Торопиться нам было некуда, и мы решили все же дочитать дневник.
28 августа.
Не люблю я писать, не мое это. Но то, что происходит со мной, просто грех не запечатлеть на бумаге хотя бы парой строчек. Эльвира – моя невеста! Мы женимся через месяц. Быстро, скажете вы? А как медлить при такой любви? Она тоже любит меня! Я вижу это по ее глазам, слышу в каждом ее слове, даже мимолетном и незначительном. Она так прекрасна… Я не устану это повторять. Долго мы уговаривали ее батюшку одобрить свадьбу. Но потом он вдруг резко согласился. Похоже, всем сердцем он привязан к единственной дочери и желает ей счастья.
Я много узнал об Эльвире. Ее матушка умерла недавно от тяжелой болезни, и они с отцом сначала пытались жить, как обычно, но жизнь не клеилась. Поэтому-то они и перебрались сюда, в глушь.
– Воздух свежий всегда сил придает, – говорила она, растянувшись на еще зеленом берегу реки и задумчиво глядя в небеса, затянутые сероватой дымкой легких облаков. Я соглашался со всем, что она говорила. Мне просто нравилось звучание ее медового голоска. Мы говорили часами. Обо всем… Ее голос будто погружал меня в сладостный сон, а когда я просыпался, был уже вечер, и ей пора было домой. Каждый раз я провожал ее до самой калитки, она крепко обнимала меня и трепала мои огненно-рыжие волосы. Сначала меня это смущало, но ее руки были такими ласковыми и добрыми…
Никто из местных парней не верил, что эта сказочная фея встречается с таким, как я.
– Рыжий веснушчатый олух, – смеялись они, – Это ж надо – вообразить себе такое! Да такая девица и смотреть в твою сторону не станет!
Сначала меня сильно задевали их издевки, но я терпел. Знал ведь, как Эльвира сильно любит меня. Но когда слух пошел о грядущей свадьбе по всей деревни, издевки неожиданно прекратились. Я удивился даже: с чего бы это? Обычно наоборот ведь бывает. Да что тут думать, радоваться надо!
23 сентября
Вот и свадьба прошла… Новая жизнь теперь! Вот же бывает: осень на дворе, все время дожди, ветер воет, листья испуганно мчатся по дорогам, будто убегаю от кого-то, холода, а на сердце радостно и легко. Песни пел бы, если б был голос.
Живу я теперь в доме Эльвиры и ее отца. Так уж мы решили. Дом хороший, немаленький, хоть и на окраине. Уютно у нас, светло, хорошо. Странно, но я счастлив. Жизнь перестала видеться мне в серых тонах, как то было раньше. Мы даже уже о детишках подумываем. Эльвира хочет, чтобы родился рыженький кто-нибудь, как я. А я вот не очень… Но это мелочи все. Как будет – так будет, жизнь все всегда рассудит к лучшему.
Тесть мой – человек строгий, суровый даже иногда. Но нас любит всем сердцем и внукам будет рад, я уверен. Вот только совсем мрачный он какой-то в последние дни, глаза его темны, как ночное безлунное небо. Молчалив стал, на улицу почти не выходит, дела свои запустил. Эльвира пыталась говорить с ним, а он отмахивается только. Даже с виду как-то осунулся, постарел. Волосы седые в бороде появились. Может, заболел чем? Хотя он крепкий, куда крепче меня, так что вряд ли. Что за дела – ума не приложу. Эльвира тревожится очень, я утешаю ее, а самому и спится теперь плохо. Сердце чует, что непростое что-то с тестем творится.