Неделю назад в моих воспоминаниях было 6 глав, и я был уверен, что на этом «летопись закончена моя». Поэтому поспешил отослать ее по электронной почте супругам Свешниковым с просьбой просмотреть и по мере возможности исправить допущенные моей памятью неточности, прежде всего, в датах, именах и фамилиях.
Но в соответствие со словами старинной песни: « что так сердце, что так сердце растревожено», мое растревоженное воспоминаниями сердце каждую ночь напоминает все о новых и новых эпизодах. И не могу заснуть, пока не перенесу эти эпизоды из своей дырявой памяти в память компьютера.
Сегодня в моей летописи уже 8 глав, а я снова среди ночи пишу.
Потому, уважаемый читатель, прошу извинить меня за то, что глава «Итоги» у меня оказалась не последней, как это принято, а где -то в середине.
Я вспомнил, как сменивший меня на посту нач. 211 сектора Паулюс Милюнас, после назначения меня нач. 20 отделения, был вынужден взвалить на себя бремя главного конструктора ОКР «Равелин -60» по созданию прибора Р4- диапазона частот 1.5 – 18 ГГц. При этом ему пришлось не только внедрять чужие изобретения: «Измеритель комплексных характеристик СВЧ устройств» и «Способ определения S – параметров СВЧ четырехполюсников», автора И.Чупрова, что, как правило, не доставляет большой радости уважающему себя разработчику, но и использовать ГКЧ «Равнины -2» со всеми его недостатками.
Внедрение указанного выше способа определения S – параметров СВЧ четырехполюсников позволяло в рамках ОКР «Равелин -60» разработать сразу 9 типов измерителей: сверхширокополосный измеритель Р4-53 коаксиальных трактов диапазона частот 1.5-18 ГГц, его упрошенную модификацию Р4- 45 диапазона часто 1.5-6.0 ГГц и семь типов ( от Р4-46 до Р4-52) измерителей волноводных трактов.
Затеянная мной разработка в рамках одной ОКР девяти типов сложнейших приборов группы Р4 была самой большой из всех авантюр, без которых не обходилась ни одна из проведенных нами ОКР по созданию приборов Р4. Но, она полностью оправдала себя.
Дело в том, что разработка измерителей на 7 сечений волновода была в планах Краснодарского НИИ, а не КНИИРИТ. Краснодар планировал провести 7 ОКРов, сметные стоимости каждой из них были сравнимы со стоимостью нашей работы. Но успел провести только одну ОКР. Необходимость в других отпала, т.к. наши измерители волноводных трактов на те же самые сечения волноводов в рамках ОКР «Равелин -60» уже были переданы на освоение Курскому заводу.
Заняв место начальника 20 отделения, я так и не стал администратором, а остался разработчиком, взвалив значительную часть обязанностей администратора на своих замов Владимира Юровицкого и Антанаса Аусенаса. Выполняя мои обязанности, они были вынуждены иметь дело с документами, имеющими гриф секретности.
Кончилось это тем, что меня пригласили в соответствующую инстанцию и предложили моих замов уволить или перевести на другую работу. В. Юровицкого по причине выезда его родственников в Израиль, а А. Аусенаса из-за того, что его родители были репрессированы в 40е годы, и он не имел допуска для работы с секретными документами. В результате неожиданной, прискорбной для всего коллектива 20 отделения, кончины Владимира Петровича, вопрос с ним решился сам собой. Антанасу же пришлось перейти в отделение микроэлектроники. После чего моими замами стали Римас Страздас и Стасис Барташевичус.
В то время наши коллеги- конкуренты из Горьковского и Краснодарского НИИ полностью проиграв нам битву на фронте приборов Р4-, решили отыграться на приборах Р2-, выполнив совместными усилиями ОКР по созданию ( как они убеждали руководителей 6 ГУ) упрощенных( без использования микропроцессоров) измерителей КСВ и ослабления.
Наш сверхширокополосный Р2-83, действительно, был достаточно сложным и дорогим прибором. При том, что далеко не у всех потребителей приборов Р2 была необходимость в сверхширокополосных измерителях. Многие из них работали в отдельных участках диапазона СВЧ в полосе частот не более 1-2 ГГц.
Тогда я решил нанести нашим конкурентам ответный удар. Попросил Альбинаса Зубку и Пранаса Шмулайтиса рассмотреть возможность создания максимально простых портативных микропроцессорных приборов Р2, способных перекрыть весь диапазон частот от10 МГц до 18 ГГц с помощью 5-10 моделей. После получения от них положительного заключения, предложил Валентину Лаурсу взяться за разработку таких измерителей, предварительно получив согласие военного ведомства на финансирование этой работы.
Валентин, как главный конструктор, сектор 223, возглавляемый Пранасом Шмулайтисом и 213 сектор Альбинаса Зубки успешно справились с поставленной перед ними задачей. В рамках ОКР «Хребет» разработали портативный измеритель Р2-125, с помощью одного измерительного блока и нескольких сменных блоков, перекрывающий диапазон частот от10 МГц до 17, 5 ГГц.
В рамках подготовки докторской диссертации я синтезировал обобщенную математическую модель двенадцатиполюсных анализаторов СВЧ цепей (АЦ) и с учетом результатов теоретических исследований этой модели, разработал оригинальную структурную схему и алгоритм функционирования прибора, пригодные для практической реализации в миллиметровом диапазоне волн. Свою разработку защитил авторским свидетельством на изобретение.
Мне очень хотелось самому быть главным конструктором первых в СССР приборов группы Р4 миллиметрового диапазона волн. Но счел совмещение обязанностей нач. отделения и гл. конструктора ОКР не очень корректным. Поэтому уговорил Валеру Голубева стать гл. конструктором ОКР «Рим -7», в рамках которой нашими совместными с Валерой усилиями, при активном участии Бронюса Раманаускаса, Бенаса Буянаускаса, 222 и 223 секторов были разработаны приборы Р4-62 и Р4-63, перекрывающие диапазон частот 17.4 – 37.5 ГГц.
Эти приборы были освоены в серийное производство Вильнюсским заводом, была выпущена опытная партия приборов, по результатам испытаний получено разрешение на их серийный выпуск. Очень довольны были нашими приборами ведущие специалисты по метрологическому обеспечению СВЧ измерений из ВНИИФТРИ ( Всесоюзного НИИ физико-технических радиоизмерений). Но тут подошел 1991 г. и Вильнюсский завод прекратил свое существование.
Воодушевленные успешным проведением ОКР «Хребет» и «Рим-7», мы (20 отделение) успели до развала СССР освоить еще один диапазон частот 37.5 – 78.3 ГГц. Под руководством Валентина Лаурса в продолжение ОКР «Хребет» была успешно проведена ОКР «Равнина-3», в рамках которой были созданы портативные измерители Р2 – 126 и Р2-127 на указанный выше диапазона частот, а под руководством Гришы Погорелиса в продолжение ОКР «Рим -7» проведен этап технического проекта ОКР «Рим -8» по разработке на тот же диапазон частот приборов Р4-. Завершить которую мы уже не успели.
В конце 80х годов было разрешено создавать коммерческие структуры, типа кооперативов, на предприятиях оборонной промышленности. И мы решили воспользоваться этим. С помощью Альфредаса Мицкуса и Альфы Петрукявичуса на базе наших приборов Р4-36, Р4-37 и Р4-38, используя мое изобретение «Измеритель S – параметров линейных четырехполюсников», создали АИС (автоматизированные измерительные системы) для поверки (аттестации) образцовых мер КСВ и ослабления. Опыт по созданию таких АИС у нас уже был, поэтому реализация моей очередной авантюры не потребовала больших затрат.
Затем уговорил директора К.И. Рекявичуса выделить нам маленькую комнату ( над женскими туалетами) для размещения этих установок, на что он довольно быстро согласился. Гораздо дольше пришлось уговаривать Казиса Ионовича, чтобы он разрешил перевести туда из 222 сектора Альфу Петрукявичуса в качестве основного исполнителя работ по поверке и аттестации образцовых мер. Дело в том, что Альфа с директором сильно поругался, выбивая себе квартиру. И директор был зол на него.
У меня тоже были определенные проблемы с Альфой – по части обеспечения его работой, соответствующей его уровню квалификации – кандидата наук. Как сказал научный руководитель Альфы Петрукявичуса – профессор Р. Жилинскас: с его эрудицией, Альфа мог бы стать идеальным сельским учителем, но как разработчик - он никакой. Не знаю, получился ли бы из Альфы идеальный сельский учитель, но как его бывший сосед по общежитию, могу заверить читателей, что он был очень хорошим отцом и воспитателем для своих детей Мариуса и Иовиты.
После того, как все подготовительные меры были завершены, я пригласил знакомых ребят из СНИИМа (Новосибирского НИИ метрологии), чтобы они аттестовали наши АИС и дали нам право на поверку образцовых мер КСВ и ослабления на коммерческой основе. Для того, чтобы привлечь потребителей наших услуг, мы согласились аттестацию проводить по более низким ценам, чем в лабораториях ГОСТстандарта СССР.
С руководством родного НИИ я договорился, что половина зарабатываемых нами средств пойдет в фонд зарплаты НИИ, а вторая - на поощрение работников 20 отделения. За мной было оставлено право решать, кого и на сколько поощрять.
Уже месяца через три клиенты стояли в очередь к Альфе, т.к. мы аттестовывали не только дешевле ( в те годы это не имело особого значения), но и гораздо быстрей чем ГОССТандарт. Аттестация одной меры на нашей АИС занимала не более 10 минут. Определенное значение в привлечении клиентов, по всей вероятности, имело желание клиентов побывать в Каунасе. В результате успешной коммерческой деятельности, мы смогли установить существенные надбавки к зарплатам целому ряду ведущих сотрудников отделения.
В конце 80х были не только разрешены кооперативы, но и был брошен клич: все предприятия обороной промышленности не должны стоять в стороне от проблемы удовлетворения все возрастающего в стране спроса на товары народного потребления.
Я вспомнил, как Э. Лаурушонис с компанией пытались решить проблему измерения толщины свиного сала и решил поискать область применения техники СВЧ в пищевой промышленности.
Проведя кое-какие предварительные исследования по возможности определения процентного содержания влаги в различных продуктах и материалах, попросил Ю.Г. Астафьева, как человека с представительной внешностью, съездить на какой-нибудь мясоперерабатывающий комбинат и предложить там наши услуги по решению столь актуальной, на наш взгляд, проблемы.
Астафьев встретился с одним из руководителей такого комбината и в свойственной ему пафосной манере стал расписывать, чего мы достигли в области измерения влажности. Представитель завода прервал его и сказал: знаете, что мы в первую очередь делаем, установив импортную линию по производству колбасы: отключаем систему контроля влажности мясного фарша. На недоуменный вопрос Астафьева: зачем Вы это делаете? Представитель завода ответил, а как же я, контролируя количество воды в фарше, буду выполнять план по производству колбасы. Где же я возьму мясо, чтобы заменить излишки воды в колбасе?
После этого, я вспомнил, как около 5 лет назад смеялся над одним аспирантом из Каунасского политеха. Он во исполнение указаний партии и правительства об увеличении выпуска сливочного масла, пытался разработать технологию повышения содержания воды в масле с 5 до 20%. Тем самым, он надеялся не только выполнить указания партии и правительства, но и хорошо заработать, получив огромный экономический эффект от внедрения своей технологии разбавления масла водой.
И я не стал больше заниматься проблемой определения количества воды в продуктах питания.
Тем более, что начальник 224 сектора И. Гирдзияускас где то узнал, что молочная промышленность всех трех республик Прибалтики заинтересована в измерителях процентного содержания жира, белка и лактозы (молочного сахара) в молоке. Я тут же приступил к изучению этой проблемы. После длительных поисков и экспериментальных исследований мне удалось при участии Альфредаса Мицкуса разработать способ определения перечисленных параметров с помощью СВЧ измерителя.
Включив Альфредаса в соавторы, подал заявку на изобретение и неожиданно быстро получил положительное решение Комитета по делам изобретений на «Способ определения процентного содержания жира, белка и лактозы в молоке». После чего попросил Владимира Ставицкого и, кажется, Даниила Абрагамовича взяться за разработку макета измерителя, реализующего этот способ. Проведя предварительные испытания разработанного макета, мы пригласили представителей Литвы, Латвии и Эстонии с эталонными пробами молока для демонстрации макета. После чего было принято решение о проведении ОКР по разработке серийного измерителя, которую согласились на паях финансировать Министерства сельского хозяйства Латвии, Литвы и Эстонии. Но, наступило уже лето 1991 г., и я успел согласовать проект договора на ОКР только с Минсельхозами Литвы и Латвии. До Эстонии доехать уже не успел.
Вопросы независимости республик стали важней молочных проблем. И я стал, как говориться: «паковать чемоданы» для отъезда в Россию. Полученный мной патент СССР на способ измерения молока, коль скоро надобность в нем отпала, передал в качестве экспоната в школьный музей г. Нарьян – Мара.
В заключение позвольте вернуться к книге К.И. Рекявичуса об истории института, упомянутой мной в 1ой главе, и ответить на имеющиеся в ней обвинения в адрес русских специалистов, уехавших из Каунаса в 1991 году. Он пишет:
«дальновидные русскоязычные начали уезжать из Литвы. Веденеев, Астафьев Чупров…Хоть тяжелое экономическое положение было и в России, но своим находили работу. Не было работы только «сепаратистам прибалтам». Отказывались заказчики из СССР даже от начатых работ, не оплачивали за проделанный задел. Некоторое время министерство финансировало бюджетные работы, но после провозглашения Литвой независимость прервала связь с нами.
Один из крупнейших институтов, создавший более 350 сложнейших приборов, которые сериями производились 8 заводами СССР, выполнявший в год работ на 70-80 млн. руб., и 1500 работников института остались без финансирования - без источника существования».
И это после того, как К.И. Рекявичус с гордостью отметил свои заслуги перед Литвой, рассказав о том, как он боролся за ее независимость еще в 60-70 е годы путем выживания из института специалистов, прибывших из России. В частности, рассказал о «подковерной борьбе» с главным инженером из-за боязни, что главный инженер Л.П. Колесников, может занять кресло директора в КНИИРИТ.
Но, не сообщил, как в далекие 60 е годы, в результате только одной «удачной реорганизации» сместил с руководящих должностей сразу четверых « лиц не коренной национальности»: Е. Бирманаса, Боериса, В. Спицына и П. Свешникова.
Затем в 1974 г., при сдаче нового дома, построенного на средства из Москвы, всячески способствовал тому, чтобы «колония русскоязычных» не задерживалась в Литве, а поскорей вернулась туда, откуда приехала.
И он немало преуспел в этом деле: муж и жена Черновы, Э. Лузянин, А. Гласов, И. Ветров, Ю. Колесничеко, М. Старосельский, Озеров, Медведев, Л. Корнеева и Т. Лоскутова (и не только они), потеряв последние надежды на получение квартир, уехали из Каунаса. Хотя за год до сдачи дома, нач. отдела кадров 6 ГУ МПСС заверил некоторых из них, что дом строится для обеспечения квартирами в первую очередь специалистов, прибывших на работу в КНИИРИТ по направлениям Москвы.
Под руководством К.И. Рекявичуса была разработана « ну очень, объективная система» подсчета баллов каждого очередника на жилье. В частности, в ней предусматривались дополнительные баллы за родственников очередника, погибших в 1941 – 1945 г.г. в Литве. Но мне за то, что мои отец и брат погибли при освобождении Украины и Белоруссии, и другим «колонизаторам» таких баллов не полагалось. Начислялись баллы за заслуги родственников очередников перед Литвой ( а не перед КНИИРИТ). «Колонизаторам» таких баллов, естественно, не полагалось, и т.д.
Чувствуя недоброжелательное отношение К.И. Рекявичуса, в те годы уехали из Каунаса сразу три кандидата наук 20 отделения ( Б. Свешникова, П. Свешников и А. Найденов). Четвертый кандидат И. Чупров также последовал их примеру, и только в самый последний момент главный инженер Л.П. Колесников уговорил меня остаться и отменил приказ о моем увольнении.
Выживая из НИИ всех русскоязычных, Казис Ионович, вероятно, надеялся заодно искоренить направления приборов Р2 и Р4, являвшихся козырными тузами в руках представителя Москвы Л. П. Колесникова.
Отсюда и нежелание К. И. Рекявичуса вспоминать в своей книге о достижениях 20 отделения, во многом достигнутых не благодаря, а вопреки, его деятельности на посту директора КНИИРИТ.
В общем: паны (руководители КНИИРИТ) 40 лет тому назад бранились, а чубы у холопов (работников 20 отделения) от нанесенных им обид до сих пор трещат.
В 1991 г. Веденев, Астафьев, Чупров…всего лишь осуществили давнею мечту Рекявичуса: уехали туда, откуда приехали.
Что еще оставалось делать тому же Веденеву, после того, как члены «Саюдиса» пригрозили поставить его к стенке, если он не уберется вон из Литвы.
Что оставалось делать мне, после того как мне вручили Обращение Совета Группы «Саюдиса» КНИИРИТ, 1,2 и 7 пункты которого гласили:
1. ……..немедленно и безусловно остановить прием колонистов для поселения в Литве, за исключением литовцев.
2. Создать условия колонистам продать квартиры на аукционе …
7. Прекратить ретрансляцию теле и радио программ из СССР.
И так далее. За подписью: члены «Саюдиса» А. Чергялис, В. Куртинайтите и Р. Стриганавичус.
Затем кто то вырезал огромный кусок кабеля, идущего к нашему домашнему телефону, чтобы мы не могли общаться по телефону с Россией, а хорошо знакомая литовка со злорадством сказала моей жене: «Если, что - то начнется в Литве, то пострадают все. Но, вы то - в первую очередь».
Дошло до того, что стали травить не только взрослых русскоязычных, но и их детей. Однажды наша дочь Ирина прибежала домой со слезами на глазах и словами на устах: « Мама, за что они меня так? Что я им сделала плохого?», - после того, как одна из ее подружек заявила ей: «Ты русская, убирайся из Литвы». И это, при том, что Ирина свободно владела литовским и все литовцы звали ее не Ирина, а Ирена.
Пишу все это не для того, чтобы задним числом кого - то обвинить. А чтобы напомнить читателям, какая атмосфера была в КНИИРИТ и Каунасе в те годы, и объяснить, почему мы решили уехать.
Я, как законопослушный гражданин, выполнил врученное мне саюдистами предписание, пришедшими к власти в Литве, и перестал быть колонистом.
Пословица гласит: «Друзья познаются в беде». Вот и мы в 1991 г. познали кто друг, а кто не очень.
Вполне допускаю, что К.И. Рекявичус, когда писал свои воспоминания, не знал всего этого.
И справедливости ради, скажу, что среди литовцев КНИИРИТ было немало тех, кто сохранил нормальные человеческие отношения к нам и в 1991 г. , в том числе, новый директор КНИИРИТ Ромас Пятрикис, сменивший на этом посту К.И. Рекявичуса. После событий в Вильнюсе (кровавого штурма телебашни), в кабинете директора КНИИРИТ представитель «Саюдиса» вручил всем руководителям подразделений разнарядки по выделению работников отделов на защиту Каунасской телевышки, как было сказано: от возможного захвата ее Советскими оккупантами. Через полчаса я пошел к директору Р. Пятрикасу и заявил, пусть он меня уволит, т.к. не могу посылать своих подчиненных – русских против возможной борьбы с Советскими оккупантами. Ромас подумал и сказал: «Давай сделаем так, ты будешь направлять только добровольцев».
Добросердечные литовские женщины успокаивали нашу семью: если, что то начнется, то мы спасем вас на родительских хуторах. Мы спасали в 1941 – 1945 г.г. детей евреев, тем более, спасем вас.
Права русская пословица: мир не без добрых людей. Мне осталось только сказать спасибо им за их доброту.
Можно понять недовольство Рекявичуса, овладевшее им при написании строк: «далеко смотрящие русскоязычные начали уезжать из Литвы. Веденев Астафьев Чупров…» Очевидно, при написании их уважаемый Казис Ионович вспомнил (хотя и не сообщил читателям), что в указанном им объеме серийного выпуска приборов 70-80 млн. руб. половину составляли приборы 20 отделения и что 4 из 8 упомянутых Рекявичюсом заводов (Вильнюсский, Краснодарский, Курский и Мытищинский) выпускали приборы 20 отделения. При том, что разработкой приборов в нашем НИИ помимо нашего занималось еще три отделения.
Казис Ионович постеснялся вспомнить в своей книге о том, что в 80 е годы он с гордостью представлял 20 отделение, как одно из лучших в 6 ГУ МПСС по количеству разработанных и освоенных в производство приборов, будущему президенту независимой Литвы А. Бразаускасу, во время посещения тем КНИИРИТ.
Напомню читателям, что аналоги наших приборов Р4 на Западе были самыми дорогими из радиоизмерительных приборов ( стоимость их была от 30 до 100 тыс. дол. США). Поэтому они были «не по карману» многим потенциальным потребителям, что сильно ограничивало их выпуск.
Наши Р4 стоили в серийном производстве около 10 тыс. руб. и объем выпуска их, благодаря достаточно хорошо отработанным схемно-конструктивным решениям, в количественном исчислении, по данным информационной службы НИИРИТ, возглавляемой будущим депутатом Сейма Литвы Н. Медведевым, был больше суммарного объема их аналогов, производимых всеми зарубежными фирмами, вместе взятыми. Поэтому наши приборы, прежде всего Р4-37, охотно покупали соседние страны ( Польша, Чехословакия, ГДР, Китай и др.).
На жалобу К. Рекявичуса : «Хоть и тяжелое экономическое положение было и в России, но своим находили работу. Не было работы только «сепаратистам» прибалтам. Отказывались заказчики из СССР даже от начатых работ, не оплачивали за проделанный задел.». Хочу ему напомнить, что пришедшие к власти в России, соратники «Саюдиса» по развалу СССР, которых сейчас простые люди России именуют бандой Ельцина, перестали платить не только КНИИРИТу, но и Российским предприятиям. Я, как начальник СКБ (Специального конструкторского бюро) в г. Курске получал зарплату в 1992 г. аж целых 10 (десять, а не тысячу) долларов. Пенсию в 2000 г. мне установили в размере 25 долларов.
Это В. Путин и его команда увеличила пенсии в России за 12 лет в 20 раз.
Вам бы, Казис Ионович, как бывшему директору КНИИРИТ, больше бы подошло не обвинять нас с Астафьевым, а сказать спасибо русскоязычным специалистам за то, что, в первую очередь, их усилиями были разработаны 84 из 126 типов приборов, приведенных в каталоге, и во многом благодаря их усилиям КНИИРИТ стал, как Вы пишите: « Одним из крупнейших институтов».
Вы правы, Казис Ионович: Веденев, Астафьев и Чупров, действительно, оказались
«дальновидными». В отличие от вас, не сумевших предвидеть, что своим повторным выходом из состава: первый раз – из Российской империи, а второй – из Советской, снова приведете Литву к тому, что треть населения ее будет вынуждена вновь, как и в 30 х годах, искать кусок хлеба за границей. Пожилые литовки, пережившие времена первой самостийности Литвы, уже в 1991 г. предсказывали это, а вам и в голову не приходил такой вариант развития независимой Литвы. Вам было наплевать на народную мудрость: «Одной свободой сыт не будешь».
Вы забыли, как во второй половине 80х годов многие на Западе смеялись над тем, что в империи под названием СССР поработители (народы России, за исключением, разве что Москвы ) живут во всех отношениях беднее порабощенных народов Литвы и Грузии. Хотя вся экономика СССР сидела на нефтяной игле, а нефть и газ добывали практически только в России. Россия в те годы с нефти и газа ничего не имела.
Все средства уходили на строительство: морских портов в Одессе, Ильичевске, Клайпеде, Вентспилсе, Риге, Таллине и Новом Таллине; стратегических предприятий электронной промышленности, дорог и атомных электростанций на Украине, в Прибалтике и Беларуссии, крупнейших нефтеперерабатывающих и химических заводов в Литве и Беларуссии, баз подготовки спортсменов к Олимпиадам опять же на Украине( Ворохта -по лыжному двоеборью), в Беларуси( Раубичи -по биатлону), Прибалтике( Тракай -по гребле на байдарках и каноэ, Бирштонас- по академической гребле , Клайпеда -по велосипедному спорту, Таллин -по парусному спорту, Отепя -по лыжным гонкам и Сигулда- по санному спорту и бобслею) и в Грузии ( Бакуриани – по прыжкам с трамплина и горнолыжному спорту).
В результате уже в начале 80х годов центральная автомагистраль Литвы ( Вильнюс – Каунас – Клайпеда, на которой немецкие машины и танки блудили и тонули в грязи в 1941 – 1944 г. г.), по количеству и качеству полос не уступала современной Московской кольцевой. А центральная автомагистраль СССР ( Москва – Курск – Симферополь) на территории России(Тула- Брянск –Белгород) видимо еще с времен войны 1941 - 1945 г.г. оставалась больше похожей на танкодром, чем на автомобильную дорогу.
Поэтому полностью согласен с Вами, что империю под названием СССР надо было как - то перестраивать, но не обязательно рушить. Были и другие варианты перестройки, с менее трагичными последствиями, как для народов России, так и для народа Литвы.
И руководствуясь пословицей: «Где два – там три», разрешите мне высказать дикое для Вас предположение: нахлебавшись досыта прелестей свободы, не окажется ли Литва, по воле собственного народа, в третий раз в составе Российской империи? Можете воспринимать это, как неудачную шутку. Однако, при этом помните, что в: «В каждой шутке, есть доля правды».
Ну, а в 1991 г. вы получили то, что хотели: полную свободу во всем, в том числе: свободу от колонистов, от обязательств перед ненавистным вам СССР и соответственно – от финансирования.
В России по сему случаю говорят: за что боролись, на то и
напоролись.