ШАХМАТИСТЫ.
Шахматный клуб располагался в городском парке Культуры и Отдыха, самом красивом месте города. Туда можно было попасть только по длинному деревянному мосту через протоку Биры, так как Парк располагался на острове. Остров был абсолютно диким, с зарослями дикой малины, боярышника, колючего шиповника, диким чёрным виноградом и прекрасным смешанным лесом .Проложили аллеи, построили карусель, кинозал, летнюю эстраду. Вход был платный только на вечерние мероприятия, мы, дети, иногда переплывали протоку, чтобы бесплатно попасть на остров в вечернее время. Клуб находился в лесистой части острова и при полном отсутствии освещения напоминал притон контрабандистов. Но когда ты, пробираясь сквозь кусты, входил внутрь, радость предстоящего общения охватывала тебя. Это был клуб мужского населения Биробиджана, не только шахматистов.
Надо сказать, что шахматы, как и скрипка, были основным увлечением мальчиков Биробиджана. Но скрипкой могли заниматься не все, в шахматы же играли все поголовно с раннего возраста. На крыльце нашего дома проходили дворовые турниры, в которых участвовали дети из соседних дворов, затем соревнования перемещались в шахматный клуб в Парке. Правда, выше первого разряда никто не забирался, потому что для повышения статуса нужно было победить мастера спорта, а такого в городе не было ни одного. Мальчики из моего класса Эдик, Лёва, Феликс, Роальд Куперман- Ролик, как мы его звали, были прекрасными шахматистами .Что меня поражало –это их способность воспроизводить партию или позицию по памяти. Для меня восстановить потерянную позицию становилось невозможным с самой первой минуты, они же воспроизводили её и на следующий день. Это были дети артистов Еврейского театра, занимались они и на скрипке, но, как и я, без особого успеха. Шахматы забирали всё свободное время. Мы собирались в шахматном клубе и сквозь клубы табачного дыма слушали разные истории, рассказанные людьми, гораздо старше нас. Помню, молодой доктор Юра Клебанов вёл дискуссию с пожилым газетным фотографом Косвинцевым о женщинах и семейной жизни. На какую-то фразу Косвинцева Юра с сомнением спросил: - “А вы смогли бы это сделать?”
-“Нет, я уже нахожусь в эндшпиле” .
-“ Но в эндшпиле борьба бывает иногда особенно острой”, –под общий смех закончил дискуссию Клебанов.
Феликс Лещинский учился в том же Хабаровском педагогическом институте, что и я, только на факультете физвоспитания и спорта.
Специализация у него была- шахматы. Был он довольно хлипкого сложения и на втором курсе никак не мог сдать зачёт по гимнастике. Специально для него и баскетболиста Ромы, у которого было прозвище “Два очка”, разрешили ночные занятия в гимнастическом зале с 11-ти вечера до 1 часа ночи. Я приходил к ним иногда качаться. Феликс висел на турнике, как селёдка, не в силах отжаться нужное число раз. Рома – “Два очка”, отрабатывал дриблинг с баскетбольным мячом. В конце концов зачёт они получили сложным способом, о чём мне Феликс сообщил на общей лекции по марксизму-ленинизму в записке на еврейском языке, который мы –бывшие ученики еврейской школы, использовали, как секретный. Закончил он институт уже мастером спорта СССР по шахматам.
Эти ребята, мои школьные друзья, всегда играли на выигрыш, стремились к победе везде. Я помню в 5-м классе учитель физкультуры Давид Абрамович организовал лыжную гонку на 1 км по замёрзшему руслу реки. Физрук сказал : “Уступать лыжню по первому требованию”. Ролик Куперман рвался вперёд , я бежал за ним, догнал и крикнул: -“Лыжню!” В ответ он прибавил, видно, из последних сил и финишировал первым. Когда я подошёл к финишу, увидел его лежащим в снегу, даже не имеющим сил снять лыжи. Закончил он школу с золотой медалью и поступил в Ленинградский авиационный институт, там получил таки звание мастера спорта по шахматам. Работал в Москве. В прошлом году умер прямо на теннисном корте. Его жена рассказала мне, что он играл со своим постоянным партнёром, партия была напряжённой, долгой. Ролик выиграл, поднял вверх ракетку и внезапно упал . Сердце остановилось.
Эдик и Лёва уехали поступать в Томск, оба ушли в науку, сейчас живут в Израиле, куда переселился весь Биробиджан. Сын Эдика- восходящая шахматная звезда Израиля, скоро мы о нём услышим. Сам Эдик-- его тренер и телохранитель, везде с ним ездит. У Лёвы одна дочь,скрипачка. В шахматы не играет.
Лёва работает в военной промышленности, что-то изобрёл. Охраняется государством, как памятник. Никаких телефонных звонков, только интернет по его инициативе. Когда я был в Израиле, встретиться не удалось. Лёва- на службе, несмотря на возраст.
Я часто думаю, сколько таких еврейских мальчиков исчезли без следа, замордованные, преданные, сожжённые в огне Холокоста! Сколько необходимого и ценного для всех наций они могли бы нам принести, если бы фашизм не отсёк эту “кормящую руку ”! Еврейские мальчики продолжают погибать там, в жаркой пустыне. Когда это кончится? Не знает никто. Вы не увидите в Газе мальчиков, играющих в шахматы на крыльце своего дома. Вместо шахмат у них в руках игрушечная бомба. Дикая ненависть тоталитаризма к свободным режимам заставляет мирный народ спать с автоматом под кроватью. Кто ему поможет? Только Бог. На него надежда. Он не бросит избранный народ в беде. Но евреи знают: “На бога надейся, а сам –не плошай!”
Помни это, дорогой читатель!
Сентябрь 2011 г. Сан- Франциско.