Часовой

   
Николай  был  простым,   доброжелательным  парнем,    с  открытой  душой   и  добрым  сердцем.    Обладая    хорошей   физической   силой   и  спортивной   подготовкой,   никогда    этим  не   хвастался,   хотя  и   особенно  не  скромничал.   Он  с  уважением   относился    к   товарищам   по   службе,   к  их  взглядам  на    жизнь,   но   всегда   имел  своё   мнение  и  умел   доказать,   (если  это  было  нужно),  свою   правоту.   Ещё  он  сильно  не  любил   хвастунов   и  выскочек.  Эту   публику,   он  иногда   осаживал,    двумя,  тремя  словами  так,    что   они  уже  при  нём,  никогда  не  выпендривались.
В   комендатуру  Николай   попал  случайно.  Однажды,   дня  за  два   до  принятия  присяги,   к  ним,  в  карантин,   пришли   два  крепких   бойца,   сержант   и    старшина.     В  глаза   сразу   бросалось:  широкие   плечи,  выпуклая   грудь,  узкая   талия,   крепкие  ноги.   Всё  говорило  о   спортивной    подготовке  и   недюжинной   силе   этих   воинов.   Сразу  же   в  казарме   начали    шептаться,   что   они   будут   проводить    набор   желающих    попасть   в  спорт-роту.      Возле   канцелярии   выстроилась   очередь,   и  он  тоже   стал   туда.     У   Николая  были   разряды  по   двум  видам  спорта,   и  он   решил   попробовать   своё  счастье.
Его  встретили   как   старого,     доброго,   знакомого.
- Ну,  докладывай,    что   там  у   тебя?-  Спросил   старшина.
-Второй   разряд   по   боксу,   и   второй   по   железу.
-Ну   что  ж,   хорошо.   Давай,   хотя  бы   проверим   какой   у  тебя   пресс.-   Сказал   старшина. -   Если   выдержишь   мой   удар – берём,   а  нет,   и  суда  нет.
-Хорошо,   согласен. – Николай   подобрался,   напрягся,  как   тигр   перед   прыжком  за  добычей.   -   Я   готов.
Мощный   кулак  проверяющего,   пролетел   в   сантиметре  от   его   живота.  Николай,   уходя   от   удара,   развернулся   вправо,  сделал  пол – шага  влево  и   вперёд,   и  нанёс   сильный    боковой   удар   левой  в  челюсть   противника.   Кулак   остановился  в   миллиметре   от   лица   старшины.   На   какое-то   мгновение  они  замерли,  но  тут   раздался  возглас   сержанта:
Ух,   ты!   Вот  это   да!   Я   его   себе   забираю!
Да  уж,   спорить   не  буду,   красиво   он  меня   поймал.   Как  говоришь,    тебя   зовут?  -    И   старшина   занёс   его  в  свой   список.
А   на  второй   день,   после   принятия   присяги,   приехал   капитан,  и   начал   вызывать   всех   желающих   попасть   в  спорт-роту.                Ребята   выходили   из   канцелярии  грустные   и  подавленные.    Оказалось,   что   таким   способом,    пополнялся   состав   комендантской   роты.   Почти   все  отказывались   от   такой   службы,   и  когда   Николай   вошёл,   то   расстроенный   капитан   сразу   пошёл  в  наступление.
- Что,  тоже   трус?   К  мамочке   потянуло?  А?   Штанишки,   поди,   уже   мокрые?
Николай   хотел   отказаться   от   такого   предложения,   но   эти   слова   ударили   по   его  самолюбию,  и  он  спокойно   сказал:
- Никак   нет,   товарищ   капитан.
- И  что,  пойдёшь   служить   в  комендатуру?
- Куда   Родина   прикажет,   туда  и  пойду.    Надо   так  надо.
- Ладно, - устало  произнёс   капитан,  -  иди,   собирайся.
 Так   он,    и   ещё   четверо    молодых   бойцов,     попали    в  патрульный   взвод.   Потянулись   дни   непростой,  солдатской   службы.   Три   года,  срок   не   малый,  и  Николай,    приглядывался   к    новому   коллективу,     а   коллектив    к  нему.    В  те   времена,    дедовщины   не  было,  а  любые    конфликты,   решались  честно,   по   мужски,   один  на  один.     В  годы   Советской   власти   был  повсеместно   развит   спорт,  и   дети  крестьян,   рабочих  и  интелегенции,     не  уступали    друг   другу  в   силе   и  ловкости,    и   желающих   верховодить,   быстро   приводили   в  нормальное   состояние.    Здесь   зарождалась   настоящая   дружба,   чувство   товарищества   и   взаимопомощи.    «Старики»   помогали   «салагам»   и   словом   и   личным   примером.
 Пришло   время,  и    Николай   стал   участвовать   и  в  патрулировании    улиц   военного   городка,  и  в  охране   складов,  и   ходил   в  наряд   на  кухню.  Служба   как  служба.     Как – то   пришёл   и  его   черёд    стоять   часовым   на   контрольно – пропускном   пункте   в   Управлении   военного   строительства.   Задача    простая.   Открыл   пропуск,    нашёл   в  нём   нужный    шрифт,    пропустил.    Если   его  нет – значит,   нет.   После   инструктажа   к  нему    подошёл   Володя    Лебедев.
- Слышь,   Николай,      я   там   стоял   уже   несколько   раз,   вот   что  скажу.   Народ    в   управлении    послушный,    порядок   знает,  а   начальник,   тот   вообще,   как   отец   родной.     Всё   делает   на   бегу   и   настолько   быстро,   что   трудно   успеть   за  ним.   Он   и  пропуск   протягивает   в   открытом   виде,   и   честь   отдаёт   первым,  здоровается     за  руку,   обязательно   спросит   как   дела   и   бежит   дальше.   А  вот   с   главным   инженером,   подполковником   Гусевым,   лучше   не    связывайся.   Это   такая    сволочь!    Ходит   только   в  цивильном,    пропуск   никогда   не   показывает,  на   всех   смотрит   с   высока  и  с   презрением.       Я  знаю,   ты   таких   людей   не   любишь,   но   мой    тебе   совет,   не   трогай   его.
- А  как   я  его  узнаю?
- Узнаешь!   Он  один   такой.
 В   5   утра   Николай   принял  пост.   Закрыл   двери   за   разводящим,   сел   возле   тумбочки,  а     СКС   прислонил   к   стене.    Для   себя,   он   уже  твёрдо   решил,   что   этот   «гусь»,   просто   так  не   пройдёт.    В    дальнем   конце   коридора   была   спецчасть,     и  там,   за   железной   решёткой,   укладывался    подремать   ещё   один   часовой,   отличный   парень,   Александр     Шабарин.   Его   любимое   изречение,   «солдат   спит,   а   служба   идёт»,   выполнялась   им   беспрекословно,    при   первой  же   возможности   и  до  последней   минуты.
Николаю   спать  не   хотелось.   Он   уже   представлял   себе  этого   человека   и   основательно   готовился   к  «бою».     Время   тянулось   медленно.    Зимний   день   лениво   поднимался   над  далёким    горизонтом,   бескрайней,   казахской   степи.   Всё   ярче   разгорался    край   небосклона,   озаряя   окрестности    сначала   красным,   а  потом   золотистым   светом.   Лёгкий   морозец    разукрасил   окна   сказочными    узорами,   и  в   первых   лучах   солнца   они   переливались    чудными   самоцветами.   Пора!   Николай    встал,   открыл   дверь,   и,   вернувшись   назад,   замер   у    тумбочки,   как  и  положено   по   Уставу    гарнизонной   и   караульной   службы.
Первым,   как   и   говорил   Владимир,   ворвался,   (иначе   не  скажешь),   начальник   строительства.    В   левой   руке   он   держал    уже   раскрытый   пропуск,   отдал   честь,    и   сразу   же   протянул   руку   для   пожатия.
- Здравствуй   сынок,   ну   как   дела?
- Здравия   желаю   товарищ  полковник!   Всё   хорошо! -  Бодро   доложил   Николай.   Но   офицер   был   уже   далеко   и   вряд   ли   услышал   ответ.   По   одиночке   начали   подходить   сотрудники    Управления.   Кто – то,   показывая    пропуск,   здоровался,   кто – то   проходил   молча.    Ближе   к  восьми   поток   усилился.     Николай,   проверяя   пропуска,   не  мог   не  заметить,   что   почти   у  всех   уставший   вид.   Люди   шли   с  не  выспавшимися,   отрешёнными   лицами,   погружённые   в    свои    заботы,  и   казалось,   даже   не   понимают,   куда   и   зачем   они   идут.
И   тут   он  увидел   его!   Да,   ошибиться   здесь   не   возможно!      Это   был   человек,   довольно   высокого   роста,   с   надменным   выражением   лица  и   твёрдой,   уверенной   походкой.    Народ   уступал   ему  дорогу,   и   он   беспрепядствено    подошел   к     часовому,   и   уже   хотел   переступить   через  порог,   но   Николай,   резким   движением   правой   руки,  отклонил  в   сторону   СКС,   преграждая   ему   путь.   
- Ваш   пропуск,   товарищ.
На   лице   главного  инженера   сначала   проскочило   удивление,   но   уже   через   мгновение,  от   гнева,   оно   стало  чёрным.
- Да   как   ты   смеешь! -  Прошипел   он   и   хотел   сделать   ещё   шаг,  но   Николай   снова,   перекрыл    карабином,         ему    дорогу.
- Ваш   пропуск,   гражданин. – Голос   у  часового  даже   не   дрогнул.
-Да   кто   ты   такой?   Ты   хоть   знаешь,   с   кем  разговариваешь? -   Шипение   превратилось   в  грозный   рык.     Гусев   снова   попытался  пройти,  но   Николай   взял   карабин   на   изготовку   и   передёрнул    затвор.    Сзади,  в   толпе,   вскрикнула      женщина,    Какой-то   мужчина,    высунувшись   из-за   спины   подполковника,   громким    шёпотом   сообщил:
- Это   главный   инженер,   товарищ   Гусев!
 Николай   ждал,   что   «гусь»   толкнёт   его,   и   тогда,   он,   с   огромным   удовольствием   ударит   прикладом    по   этой    наглой,    холеной   роже.   Согласно   Уставу,    часовой   лицо   не  прикосновенное,   и   даже    любой,   незначительный    толчок,    считается   нападением.   Но   инженер   видать   понял,    чем   всё    может   закончиться      и   резким     движением,   достал   с   нагрудного    кармана   пропуск   и   тут   же    сунул   его,   обратно    пытаясь   снова   пройти.
- Пропуск.  – Часовой   был   спокоен   и   неумолим.
 Человек,    который   считал   себя   выше   всех,   всё   происходящее,   принимал    как   личное,   прилюдное,   унижение.    Отдавая   часовому    свой   «вездеход»,   он   в  бешенстве   прошептал:
- Згною,   скотина!
 Николай    развернул   пропуск,   внимательно   его   прочитал,   сверил  фотографию  с     личностью,   и,    возвращая      владельцу,   чётким   голосом   сказал:
- Проходите,   товарищ.
 Ждущие   своей   очереди   работники   Управления,   проходя   мимо   часового,   смотрели   на   него   кто   с   удивлением,   кто   с   жалостью.     Пожилой  майор,   показывая   пропуск,   тихо   сказал:
- Молодец    солдат.
- Спасибо,   товарищ   майор. – Так же   тихо   ответил    Николай.
 Ещё   неделю   он   дотошно   проверял   пропуск   у    главного   инженера,   (чем   приводил   его  в   бешенство),   независимо   от   того,   входил   он   в   Управление  или   выходил   из   него.   Всё   по  Уставу,   хотя   проверять   было   нечего.   Пропуск,  красного   цвета    с   единственным   шрифтом,   называли   «вездеход»,   и  запретных   зон   у   него   не  было.    Но  главное,   (и   это   неоспоримо!),    Гусев    стал   добрее   к   окружающим.     Исчезла    маска    высокомерия   и   вседозволенности.   А   в   конце  недели,   он    уже  с  уважением    смотрел   на   часового.
- Ну   и   что   ты   этим   хотел   доказать? – Владимир   с   интересом   смотрел   на   Николая.
-   Что   я  тоже   человек   и   заслуживаю    уважения.
- И   что,   доказал?
-Да.   И   когда   ты   потребуешь    у   него  пропуск,   убедишься   в   этом   сам.