Дед Ероха сидел на пеньке и тоскливо дожидался рассвета. Вчера ему крупно не повезло: задремал он слегка под ласковым солнышком, и противная корова Центавра потерялась самым бесстыжим образом.
У Ерохи была традиции – дремать на рабочем месте. А Центавра имела дурную склонность теряться средь бела дня. И так у них испокон веков шло: дед дремал по мере возможности, а корова терялась изо всех сил. И перевес в состязании был пока на стороне скотины. Вот и вчера: только дед задремал, положив плешивую голову на рукоять кнута, как корова не спеша удалилась в березняк, и от дерева к дереву, от травинки к травинке двинулась к своей, одной ей известной коровьей цели.
Когда дед Ероха разлепил свои пожилые веки и увидел, что проклятой Центавры опять в стаде нет, он громогласно перечислил все слова из словаря простонародного лексикона, добавив при этом ряд своих неизбитых другими фраз. За эти фразеологизмы придурковатые лингвисты матерного направления большие деньги платить готовы, лишь бы только он продал им эксклюзивное право использовать их на международных симпозиумах и сопутствующих банкетах. Пастух природным даром не торговал, а на полную катушку эксплуатировал его в своём тяжёлом и сложном труде.
Изматерив Центавру, дед Ероха, на всякий случай, вынес кнутом быку Геркулесу строгое предупреждение, и погнал стадо в родное село. Никто не знал, почему село Парсеково назвалось столь странно, но поговаривали, что без нечистой силы тут дело не обошлось.
Хозяйка Центавры тётка Наталья издалека увидела просчёты деда Ерохи. Она без всякой ругани взяла в руки коромысло и пошла навстречу любителю полуденной дремоты. «Дура ты, дура! И корова твоя, Наташка, не много умней тебя!», – заверещал специалист выпаса и нагула мясомолочного поголовья. Раньше тётка Наталья пыталась всячески доказать Ерохе, что её Центавра обладает повышенным интеллектом, но слова её уходили в пустоту, и сегодня она решила пустить в ход весомый довод добротного коромысла. Пастух от дискуссии уклонился и бегом отправился на поиски заумной коровы, понимая, что без неё в Парсеково лучше не возвращаться.
Корова Центавра действительно была незаурядным и смекалистым существом. Парсековцы часто обращались к ней по различным вопросам быта. Школьники использовали её в качестве репетитора. Председатель сельсовета просиживал у неё в хлеву так долго, что по селу пошёл слушок, что он якобы изменяет с ней своей жене Клаве, секретарше Лике и путане Жанет, к которой он ездил в райцентр лишь тогда, когда ему удавалось «приватизировать» в селе что-нибудь дорогое. Абсурд полнейший! И не потому, что человек не может себе позволить влюбиться в крупнорогатое, ласковое животное, а потому, что в Центавре председатель видел в первую очередь не самку, а ходячий компьютер, с банком данных по многим аспектам жизни, так как сам он был профаном абсолютно во всем.
Да чего тут скрывать – многие сельчане обращались к Центавре за советами, и она их давала, не требуя от них никаких повышенных гонораров. Кусок хлеба с солью и пучок пахучего клевера – вот и всё, что она принимала от земляков за свои услуги.
Приезжали к ней раньше и городские. И им она ни в чём не отказывала. Но после того, как об её уникальности прослышали репортёры, и село было оккупировано этой бесцеремонной братией, умная корова куда-то пропала, а её хозяйка объявила всем, что корова была зарезана для продажи мяса на рынке. В подтверждение этих слов демонстрировалась свежая сберкнижка с приличным вкладом и солидный говяжий окорок из семейного морозильника. Репортёры от ярости чуть не лопнули! Они даже пригласили частного сыщика, чтобы он во всём разобрался. Сыщик доказал, что сберкнижка действительно принадлежит хозяйке пропавшей коровы, а мясо никаким боком не относится к привычным куриным окорочкам, как утверждал жадный до сенсаций народ.
Вскоре коровий бум утих, репортёры рванули в другие горячие точки, и Центавра вновь объявилась в своём хлеву. И вновь у пастуха деда Ерохи возникли каждодневные трудности связанные с полуденным сном и с его последствиями.
Вот и сегодня опять случилась конфузия. Корову дед Ероха, конечно, нашёл. Она, как обычно, стояла на Пулковском косогоре и с тоской смотрела на мерцающий мир вселенной. Дед Ероха тяжело присел на пенёк.
- Ну что ты в самом-то деле, ну сколько можно-то?! Не надоело бегать-то от меня, Центаврушка? Ить ты не дурочка какая там баламутная, чтобы в догонялки со мной играть! Да и я не пацан-подпасок – носиться за тобой, сломя голову! Остепенись от греха подальше, а не то я так тебя матерком огрею, не слабо покажется!
- Отдохни, Ероша! – выдохнула корова. – На небо звёздное посмотри. Может, новое что увидишь!
- Во: звезда за косогор полетела! Не твои, прикинь, прилетели?
- Нет, Ерошенька, не мои. Мои бы мне сигналы послали.
- А мобыть твои антенны испортились? Как ты об этом думаешь?
- Это исключено! – уверенно заявила Центавра. – Но если хочешь, протри их слегка бархоткой.
- Это мы мигом! – с готовностью засуетился пастух.
Бархотку внеземного происхождения дед Ероха всегда носил с собой в герметичной коробочке. Если протереть этой серебристой тряпицей рога Центавры, то они начинали принимать сигналы из такой дали, уразуметь которую пастух Ероха до сих пор пока ещё не сподобился.