Почти всю свою жизнь, за исключением пяти студенческих лет, Катерина прожила в таёжном леспромхозовском посёлке. Здесь она родилась, здесь выросла, окончила школу и сюда же вернулась после института. Сама вернулась да ещё и двух специалистов с собой привезла: физика Валерия Петровича, ставшего через полгода её мужем, и подругу Галину, учительницу начальных классов, вышедшую замуж за брата Катерины Илью.
Если бы не перестройка, если бы не развалилось всё и вся, так и дожили бы они все вместе до глубокой старости. Но "Воруй-лес" подрубил под корень промышленное лесное хозяйство, и народ начал покидать обжитые места. Первыми уехали Галина с Ильей. Перебрались в райцентр. А вслед за ними в соседний район перехали и Катерина с Валерием.
Поменяв промышленный район на сельскозяйственный, Катерина и Валерий столкнулись с тем, что называется непредвиденным и малоприятным.
Во-первых, именно здесь бросилась в глаза тщетность многолетней идеологической работы, этого поистине титанического труда по воспитанию человека будущего, потому что новый человек коммунистического завтра так и не родился. Видно, не суждено русскому человеку стать всесторонне и гармонично развитой личностью, тем более, в колхозно-совхозном исполнении.
Катерина не хотела бы бросать тень на всех землепашцев, потому что есть среди них умные, грамотные люди и настоящие эрудиты. Только таких людей - увы!- ничтожно мало, и отыскать их в плотной массе ограниченной серости весьма проблематично.
А вот такого огромного количества алкашей, лентяев и воров, которое обитает в бывших совхозных селениях, в леспромхозовских посёлках никогда не было.
Выпивать таёжные жители тоже выпивали, но меру знали - работа строго регламентировала свободное время.
В общем, алкашей, лентяев и воров тайга не принимала, и если иногда, совершенно случайно забредали в тайгу такие особи, то надолго они не задерживались, не удавалось им прижиться в таёжных посёлках. Кто бы возжелал взять их на полный пансион?
С ворами же так и того проще - не дай Бог кому на таком грехе да в тайге попасться!
А вот в этом бывшем совхозном селении вор на воре сидит и вором погоняет.
Интересен тот факт, что гостить у кого-то, клясться хозяину в вечной дружбе, осыпать комплиментами хозяйку, пить их вино и закусывать их хлебом-солью, а потом, прощаясь, прихватить с собой "на посошок" с полочки ручные часики хозяйки или плохо лежащий кошелёк, считается здесь делом, вполне обыденным.
Потом они опять будут гулять общей компанией, и если местом попойки окажется хата вороватого друга, то теперь уже тот, ранее обворованный, может, в свою очередь, украсть здесь ножовку, топор или бензопилу.
На приезжих они "охотятся" дружной толпой, которую в селе называют гурт-топом. Гурт-топ есть не что иное, как современный вариант гоп-стопа, только без насилия и поножовщины - исключительно чистое воровство в его классическом варианте. Одним словом, крысятничество.
***
Приезжим учителям свой "визит" гурт-топ нанёс в первую же ночь, и с двух мотоциклов Валерия исчезли колеса. Участковый, молодой парень, походил вокруг да около и задал один-единственный вопрос, тот самый, который для всех российских ментов был, есть и будет коронным на все времена: кого, мол, Валерий и Катерина подозревают?
А кого они могли подозревать, если ни с кем ещё даже и знакомы не были?
На том и расстались.
Правда, через год участковый сам их навестил, когда купил Валерий у тех же гурт-топовцев три мешка посыпки для свиньи. Он-то, наивный, и подумать не мог, что ворованное можно прямо вот так, средь бела дня, открыто по деревне нести. Даже и спрашивать не стал, "откуда дровишки?" Тем более, что один из "продавцов" был его учеником. И не бывшим. А самым что ни на есть сегодняшним. Радовались супруги выгодной покупке: и дёшево, и с доставкой на дом!
Только вот на следующий день приехал участковый, привез этого самого что ни на есть сегодняшнего ученика, его старшего брата-подельника и конфисковал посыпку, как ворованную.
Ох, и переволновались же тогда Катерина с Валерием! Срам-то какой! Скупка краденого! А сосед их, ныне покойный Иван Лукич, которого участковый пригласил в качестве понятого, взял да и сказал Валерию, не стесняясь присутствующего тут же стража порядка:
-Дурак ты, Петрович, хучь и грамотной. Ты пошто созналси, что у этих бичей посыпку куплял? На ёй-то не написано, что она ворована. Ежели бы вчерась да при покупке тебя Андрюха с ёй накрыл, тады б, конешне... А сённи какой разговор можа быть? Гони их всех в шею! Ты думашь, Андрюха Хозяину посыпку повезёт? Ага! Доржи карман ширше! Он её щас на свой двор оттортат.
(Бывшего директора совхоза называли Хозяином, Барином и Боровом. Кому как больше нравилось.)
- А вот эту шелупонь (сосед кивнул в сторону вчерашних "продавцов") он (теперь уже кивок в сторону участкового) на коротком поводке доржит. Можа, Андрюха и приказал имЯ её (кивок в сторону мешка с посыпкой) с мехтока спереть да тебе, дураку, загнать? И шелупонь с заработком, и Андрюхины свинья с кормом.
Тогда, уличенные в скупке краденного, до смерти напуганные, Катерина и Валерий готовы были отдать даже своё, только бы поскорее закончилась эта процедура по изъятию и протоколирование.
Теперь же Катерина понимает, что правду говорил покойный ныне дядя Ваня, такую правду-матку в глаза участковому резал, против которой тому и защититься было нечем. Смолчал ведь тогда участковый Андрюха, смолчал. Только зенками своими замороженными хлопал. А что мог противопоставить правде честного человека, ветерана Великой Отечественной этот напрочь лишенный чести и совести "страж порядка"?
Сельская школа, где им пришлось работать, тоже восторга не вызвала. Конечно, дети везде дети. Но крестьянские сами себе предоставлены; семьи, где родители интересуются учебой своих отпрысков, по пальцам пересчитать можно.
Во-вторых, Катерина и Валерий так и не смогли приспособиться к нравам этой деревни и понять взаимоотношения её жителей. Привыкшие жить в леспромхозе с распахнутой настежь дверью, они чувствовали себя невероятно униженными тем, что здесь их войти в дом никогда не приглашают, даже если они приходят по делу, важному для самого хозяина. Выйдет хозяин на улицу, прикроет за собой плотно калитку и только потом выясняет, чего тебе надобно. А ты стоишь, как оплёванный, и торопливо, стараясь поскорее уйти, объясняешь, мол, заставило тебя подойти к его ограде на столь неприличное расстояние ТО, что ЕМУ НАДОБНО, а вовсе не тебе.
Не только сосед-бирюк не позволяет вам пройти дальше его калитки, но и ваш коллега учитель.
Отводит вас подальше от своих ворот и ваш вчерашний ученик. Тот самый ученик, ставший студентом-заочником, которому вы с мужем помогали делать контрольные работы к очередной сессии в институте и который в ваш-то дом входил, как в свой собственный.
Потом присмотрелись Катерина с Валерием к аборигенам и ещё раз подивились: оказывается, аборигены-то не только с приезжими за калиткой разговор ведут, но и друг с другом там же общаются. И это, прожив бок-о-бок не по одному десятку лет!
Боятся оказаться обворованными или сами скрывают украденное от чужих глаз?
Да ладно, чего уж про калитку речь вести, коль твой бывший ученик, заняв пост директора родной школы, даже с Днём учителя тебя, вышедшего на пенсию, ни разу не поздравил!
А вот ученики леспромхозовские, хоть и разлетелись по свету белому, помнят своих учителей, со всеми праздниками поздравляют, дарят им музыкальные открытки и виртуальные подарки.
Да простится Катерине её прямота, но она всё же скажет, что далековато колхознику до рабочего. Не тот у него менталитет, не тот уровень культуры. И высшее образование здесь бессильно.
Не по душе было новое место ни Катерине, ни Валерию. Не по сердцу. Только куда им было деваться в те лихие годы? А когда дети выросли да разъехались, пролегла между Катериной и Валерием полоса отчуждения. Вроде, всё по-прежнему, ан нет, тоскливо им стало друг подле друга, не справились они с синдромом опустевшего гнезда.
Вскоре брат Валерия предложил ему работу в своей фирме, Валерий уехал, долго ждал, что Катерина к нему приедет, что бросит она это неблагодарное, безденежное учительство и наладится их жизнь. Да только зря ждал. Не приехала Катерина.
А Валерию в один из его приездов она сказала просто и прямо:
-Не мучай ты не себя, ни меня. Женись. Ты молодой, тебе до пенсии, и то далеко. А наше...Наше себя изжило, видать. Хочу одна пожить.
И продолжала упрямо "сеять разумное..." в совершенно неблагодатную почву этого, так и не ставшего ей родным, сельскохозяйственного района.
Тщетным был её труд: сорняки с разветвленными корневищами оказывались сильнее и под предводительством всемогущей, везде произрастающей конопли давили робкие всходы её посевов.
Дети навещают и отца, и мать. Да и сам Валерий с Кирой, с новой женой, как-то приезжал. Кира Катерине понравилась. Хорошая женщина. Приветливая. Катерину в гости приглашала. И Катерина её приняла хорошо. Ни в чем Кира перед ней не виновата, она их семью не разбивала, семья как-то сама по себе распалась. Незаметно. Тихо и мирно. А что сошлись Кира с Валерием на старости лет, так это хорошо. Катерине теперь не надо переживать, как он там, неухоженный, необстиранный, а может и голодный?
Молодым такие их отношения кажутся нелепыми и смешными. А Катерина считает их самыми что ни есть человеческими. Как она может не волноваться за отца своих детей, за человека, с которым жизнь прожила? Хорошо прожила, между прочим! Он ведь, как и Кира, тоже ни в чём не виноват перед ней.
Когда подошёл пенсионный возраст, Катерина не стала больше работать, потому что была твёрдо убеждена - из школы нужно уходить вовремя, нельзя дожидаться, когда маразм настигнет. Учитель не должен превращаться в посмешище.
Теперь она держит небольшое хозяйство, выращивает на огороде овощи, а под окнами - цветы. И к чужим калиткам подходить ей больше не нужно. Всё бы ничего, да вот нет-нет, а наведаются на её подворье крысы в человечьей шкуре. Как сегодня, например.
***
Катерина бросила взгляд на окно. Серый рассвет лениво вползал в комнату. Пора вставать. Надо проверить, ЧТО в эту ночь унёс с её двора этот мелкий воришка и большой пакостник Витька Софронов. Потом она позвонит участковому, тот проведёт беседу с Витькой. Не тому участковому, который у них посыпку конфисковывал для своих свиней, а Петровичу, человеку в меру порядочному и достаточно честному.
Витька сначала будет юлить, доказывать на голубом глазу, что он - это не он, но поскольку почти пойман был, то во всем признается. Вот если бы Катерина его не видела перед рассветом, тогда бы он не раскололся, тогда черта с два получили бы они его признательные показания... Ну, а коль почти попался, то будет ответ держать. У Витьки тоже есть кодекс чести, написанный тяжелой рукой участкового, и Витька его свято блюдёт. Тем более, Катерина заявления-то на него писать не станет, просто он вернёт ей украденное, получит тумака в шею или промеж лопаток, компенсирует ей моральный ущерб (вывезет снег из ограды или дров наколет) и разойдутся они, как в море корабли, до следующего столкновения. Система преступления и наказания проверенная, сколько уж лет бесперебойно работает.
Но на сей раз отлаженная система дала сбой и всё пошло не так.
(Окончание: http://www.proza.ru/2013/10/22/443)