Г Л А В А 3
Ты приносишь рассвет лучезарный.
О Атон, прародитель всего живого,
Возносясь над землею с востока,
Наполняешь ты страны красой!
Ты прелестен сияньем могучим,
Хоронясь в ночь на западе темном,
Землю ты обрекаешь на муки,
Львы выходят из нор на охоту,
Змеи жалят путников поздних,
Ночь парит над землей бессловесно
И создатель в тиши отдыхает!
Фараон, Эхнатон.
Меня сильно тряхнуло, и по всему телу прошла, как волна, непонятная, никогда ранее не ощущаемая, истомная дрожь. В ушах еще стоял отзвук голоса Вадима и его не-оконченная фраза:
– Ну, девочка, шаг вперед, вперед внеизведан...
И после первое, что Я ощутила, что лежу на чем-то сыпучем и ужасно горячем! На ощупь это был песок. Еще Я увидела яркое солнце, несмотря на то, что глаза мои в этот момент были сильно зажмурены. Всем телом Я ощущала его мощные и горячие лучи! Те-ло обдувал легкий ветерок, но он был сухим и горячим, не приносящим прохлады. Лишь отвернув лицо в сторону, Я осмелилась понемногу открыть глаза. Когда они постепенно привыкли к свету, Я действительно увидела желтый и очень красивый песок, который, как застывшее море, расстилался до самого горизонта, и поняла, что лежу в почти безлюдной пустыне. Но… почему «почти»? Да потому что вдалеке, откуда невесть, будто выкристаллизовавшись из парящего над барханами марева, показалась повозка, запряженная двумя мулами. Я поднялась и, прикрыв глаза ладонью, попыталась разглядеть людей, сидевших на ней. Они, видно, меня тоже заметили, и повернув повозку в мою сторону, стали медленно приближаться. Меня моментально обуял ужас. Чередой, как в синематографе, сменяя друг друга, всплывали вопросы, один ужаснее другого! Что делать? Как вести себя? Что говорить? Или не говорить вовсе? Эврика! Притворюсь-ка Я поначалу глухонемой! Этакой глухонемой красавицей!..
Время текло, как расплавленный свинец, – медленно и тяжело, по каплям, и сердце отсчитывало не мгновения – поступь гулких столетий! И когда, наконец, повозка остано-вилась возле меня, Я смогла ясно разглядеть лица находившихся в ней людей. Они были точь-в-точь такими, как на картинках в школьных учебниках, такими, как изображали на фресках и папирусах себя сами древние египтяне! Хотя… почему «древние»? Ведь Я на-ходилась как раз в том времени, когда они еще не стали древними! Удивительно и просто непередаваемо было ощущать себя непосредственно в самой истории, быть хоть косвенно, но, тем не менее, по-настоящему действующим ее лицом! Да, это за гранью разумного понимания, и как тут, по-настоящему, с ума не сойти! И потом, кто сказал, что Я поступила разумно, затеяв столь сомнительное предприятие с точки зрения этой самой разумности!..
И пока Я так рассуждала, пассажиры повозки, не получив ответа на заданные мне вопросы, начали выказывать свое нетерпение. Если честно, несмотря на все мои усилия понять, о чем же они меня спрашивают, Я не очень-то понимала эту непонятную речь. Все мои прежние познания сейчас, на поверку, трещали по швам! Мне, единственно, можно было поставить зачет в понимании отдельных слов, может быть, даже многих из сказанного, но связать это воедино, равно как осмыслить последнее, увы, никак не удавалось. Это было для меня неожиданно, и Я в душе даже запаниковала и (что делать!) решила чисто по-женски: буду улыбаться милой, дружелюбной улыбкой! В конце концов, прием сработал.
В повозке сидели двое рослых, темнокожих мужчин, молодых и весьма симпатич-ных; глазами они так жадно шарили по моему телу, особенно по почти не скрываемой по-лупрозрачной повязкой груди, что я физически ощущала эти их липкие, похотливые взгляды. (Мне порой и самой нравилась моя грудь, еще не измененная возрастом и бере-менностью. В сауне, куда мы с подружками часто наведывались, они постоянно ею вос-хищались. Я, конечно, не придавала большого значения подобному факту – тут ничего не поделаешь, что дала природа, то дала, и в этом никакой моей личной заслуги не имелось, но, черт возьми, осознавать это было приятно!)
И вот эти двое с мускулистыми торсами, в до рези в глазах белых набедренных по-вязках, кстати, в отличие от моей, совсем не прозрачных, о чем-то негромко переговари-вались. Этот язык с мелодичным прищелкиванием и четкими ударениями гласных был мало похож на тот, который Я изучала как древнеегипетский.
– Посмотри, это не египтянка!– воскликнул, по-видимому, старший.– Какое кра-сивое тело, особенно грудь!
– Как ты думаешь, кто она? – осведомился младший.
– Не знаю: похоже, она из племен ханебу* и, если судить по столь редкостной ее красоте, скорее всего, сбежала из гарема Великого Дома или какого-либо из его друзей. Жаль, конечно, что мы не можем насладиться ее красотой, но, хвала Амону, мы вернем ее во дворец, и казначей бога щедро наградит нас!
Разобрала Я лишь несколько слов, наиболее часто произносимых ими, среди коих было слово «гарем» и «великий дом», как именовали в Кемт фараона и одновременно дворец. Меня это насторожило, но Я и виду не подала (ведь Я же глухонемая!), хотя, при-знаюсь, далось это нелегко – для «чистоты» эксперимента не хватало только оказаться в роли наложницы в гареме фараона (если честно, мне это совершенно не улыбалось!)
Мужчины между тем жестами пригласили меня усесться в их транспорт. Без осо-бых уговоров (кто их знает, ведь и убить могут – в каком тогда времени Я окажусь, вот вопрос так вопрос, всем вопросам вопрос! Извините за тавтологию, иначе не выразить мысль). Я заняла указанное мне жестом место и, поскольку внутреннее напряжение не-сколько спало, внезапно вновь ощутила, как нещадно палит солнце, как искрится в его лучах песок пустыни, подобно золотому океану, протянувшейся от одного края земли до другого…
Да, мир, в котором Я очутилась, встречал меня не очень-то дружелюбно!
Повозка ни шатко, ни валко, слегка покачиваясь, двигалась невесть куда, а мои по-путчики, или конвоиры, не спускали с меня своих влажно поблескивающих, как маслины, глаз. И опять (!) Я ощущала их взгляды, которые, будто бесцеремонными потными руками, ощупывали меня сверху донизу – от завитков волос на голове (далее задерживаясь на груди и опускаясь все ниже, до набедренной повязки, которая, надо сказать, успела незаметно сползти) до колен. Но Я колени не сдвинула, а лишь слегка повернулась к ним боком. Странно, подумала Я, вот еще одна загадка: они ни разу мне даже не подмигнули, ничем иным, кроме взглядов, не проявили ко мне своего мужского внимания. Как же они знакомятся с девушками? Или это выше их мужского достоинства?.. ЧуднО!
Я улыбнулась своим мыслям. Уж не знаю, какую ассоциацию Я вызвала этой своей улыбкой, но они посмотрели на меня с укором! (По-моему, мужчины во все времена отличаются непроходимой недогадливостью, мягко говоря.) Две крупные капли пота стекли у меня со лба вдоль висков. Заметив мои неудобства, один из них, что был моложе, рукой залез под одну из подушек, достал нечто похожее на большой платок в синюю и желтую полоску и протянул мне. Я попыталась прикрыть им свою голову. Видя, что Я не знаю, как правильно с ним обращаться, он быстро и ловко повязал его на моей голове, соорудив тем самым тот убор, который назывался «клафт» и в изображениях на фресках и статуях пережил века! Для меня это было… как посвящение в древность!!!
Во время процесса водружения этой обновки, он, то ли случайно, то ли специально локтями нежно коснулся моей груди. Во взгляде его, мельком брошенном, проскользнула хитринка. Неприятно, как это обычно бывает от случайного прикосновения, мне, на удивление, не стало, и даже наоборот. Это был, разумеется, пустячок, но приятный! Видимо, Я поспешила увидеть всех мужчин в одном цвете – эти на самом деле оказались более чувственными, чем можно было предположить. Наши современные мужчины, скорее всего, это свойство совсем утратили, хотя и неудивительно, ведь все-таки три с половиной тысячелетия прошло, как ни крути!
По мере того, как путешествие продолжалось, Я понемногу освоилась и даже успе-ла привыкнуть к совершенно специфическому запаху, исходившему от животных. Еще, надо отметить, ни тебе ветерка, ни хотя бы малюсенькой тучки на небе! Неужели тут все-гда так? Немудрено, что здесь все в те времена ходили почти голые! Хотя, что же это Я, в эти самые времена, где Я сейчас нахожусь! Да, видимо, в моем женском мозгу вряд ли ко-гда четко сформируется понятие ЭТОГО и ТОГО времени! Ничего не поделаешь, такая уж Я уродилась, какой быть мне до конца моих дней! Однако что это Я расфилософство-валась!
Пока суд да дело, из жаркой взвеси горячего воздуха, как из тумана, начали прояв-ляться поначалу как тени, постепенно увеличиваясь в размерах эти совершенно невероят-ные сооружения– венец творения то ли людей, то ли, как могло показаться, богов, то, что Я хотела лицезреть прежде всего: пирамиды! Однако их вид меня поразил: они выглядели совсем не такими, как Я представляла себе, особенно та, авторство которой наши совре-менники, то есть египтологи, безоговорочно приписали Хеопсу: вместо огромной, высо-той более 140 метров, «высоты». Над поверхностью пустыни возвышалось некое основа-ние в виде огромного (по современному фундамент), выложенное из весьма грубо отесан-ных глыб известняка. Ну конечно, она ведь еще не достроена! Дух захватило от созерца-ния незавершенной пирамиды! Ведь в наше время мы можем видеть ее уже, так сказать, в окончательном и даже успевшем за все эти минувшие века и тысячелетия поизноситься виде! Такие картины, возникшие перед глазами, любого могут свести с ума – не то что меня, поклонницу древнеегипетской истории!
До места строительства было еще довольно далеко, так что, как именно происходит строительство, разобрать было трудно. Тем не менее, мне был интересен сам процесс и захотелось как можно скорее приблизится. Не могла же Я закричать, в самом деле: «Быстрой рысью марш-марш!» Впрочем, повозка приближалась к цели хоть и медленно, но неумолимо, как улитка, ползущая по склону горы. И вскоре, о чудо, из-за раздуваемых ветром барханов, как мираж, мелькнула голубая лента реки, а после, сквозь солнечно-мглистое марево проявилась широкая, расчлененная густой сетью каналов долина! Это был Нил, или Река (Итеру), как ее называли сами роме (египтяне)! Не просто река, а огромная водная артерия, воистину– животворящая кровь Кемт!
Но, странно, то, что открылось моему взору, имело мало что общего с тем, что Я только могла себе представить – слишком разительно настоящая жизнь Кемт отличалась от того, что было изображено на репродукциях фресок в учебниках! Вот тебе, Анюта, и первый настоящий артефакт! Причем, самое поразительное заключалось в том, что на Ре-ке в этот час находилось огромное, просто неисчислимое количество плавсредств (сосчи-тать точно Я не могла), больших и маленьких, большей частью похожих на те, что по-строили по заказу знаменитого путешественника Тура Хейердала, но были здесь и совсем огромные баржи, искусно собранные из струганных досок (наверное, из ливанского кедра, так как в Египте хорошей древесины никогда не бывало). Было хорошо видно, что они не просто хаотически разбросаны наводной глади, но и движутся, причем строго организовано, в два потока – вверх по течению и обратно, словно в одной гигантской карусели. Плавсредства, движущиеся вниз по течению, были гружены блоками разового асуанского гранита, который добывали, как мне было известно, в каменоломнях, за тысячу километров от Гизы (аяна Ростау). И движение это было, судя по всему, непрерывным, потому что в передней и задней части каждого судна имелись знакомые мне крепления для факелов! Кто бы мог подумать, что доставка многотонных блоков осуществлялась так просто! Недаром говорят, что так обстоит со всем гениальным! Удивительно красивое было зрелище!
Еще большее удивление вызвал причал, или порт, когда мы подъехали совсем близко. Если честно, то Я испытала шок, когда увидела его: он был точно таким же, как наши современные, с той лишь разницей, что нигде не было видно больших и дымящих пароходов и огромных портовых кранов! На крыше одного из самых высоких строений стоял человек и большими цветными флагами подавал всем плывущим понятные им сиг-налы, регулирующие движение плавсредств. Таким образом, все сложные перемещения их были строго организованы. Загляденье! Нам бы так в наших автомобильных пробках! И почему мы не переняли такой замечательный опыт у древних? Ладно, это не моего женского ума дело!
Вернусь к описанию процесса строительства. Думаю, вам будет интересно узнать, наконец, как же на самом деле строились эти великие, неповторимые сооружения!
Мы продолжали свой путь уже вдоль берега реки, который был выше уровня воды метров на десять и вся стройплощадка, выражаясь современным языком, была как на ла-дони. Плавсредства, проходя через широкий раствор порта, двигались каждое к своему собственному причалу, откуда они попадали в интересные сооружения, походившие на современные речные шлюзы. Впрочем, так и есть, это были самые настоящие шлюзы, причем самых разных размеров, в зависимости от тоннажа плавсредств! Именно здесь, внизу, последние разгружались – отдельный блок устанавливался на плот, по бокам кото-рого крепились сшитые из шкур крупных животных и надутые воздухом мешки, так что плавсредство напоминало современный понтон, надежно на нем закреплялся и через сис-тему шлюзов транспортировался далее, непосредственно к нижнему уровню блоков самой пирамиды, к которому был пристроен еще один порт. Эта система причалов, водных проток и шлюзов поражала гениальной простотой конструкции!
Створы шлюзовых камер поднимались вверх посредством весьма примитивного привода, приводимого в движение мускульной силой нескольких человек, находящихся на противоположных их сторонах. А воду из камеры в камеру перекачивали огромными мехами, расположенными неподалеку. Ни дать, ни взять – наша современная система ис-кусственного орошения сельскохозяйственных полей! Самое интересное, что вся эта мас-са механизмов и не менее многочисленная армия строителей, работала слажено, четко, без сбоев (во всяком случае, пока мы двигались мимо, ничего такого, что бы нарушало темп работ, Я не заметила)!
Да, самое главное Я чуть было не упустила. Как было видно, в конце каждого во-доканала находился специальный створ, который позволял медленно, спуская из него во-ду, а также сдувая воздушные мешки понтонов, плавно и точно устанавливать блоки! Вот так элементарно просто осуществлялось строительство пирамид!
Пока Я вам расписывала достижения этого строительного чуда, мы проехали до-вольно значительное расстояние, и вдали показались дрожащие очертания некоего соору-жения с огромными колоннами, сильно напоминающего дворец. Мне оно показалось зна-комым: Я узнала пилоны, колонны, выполненные в виде стеблей папируса, испещренные иероглифами стены, сложенные из белоснежных блоков великолепного туррского извест-няка, которым были облицованы пирамиды! – прославленные на века формы стиля, стиля строгого, прекрасного, неповторимого, как все египетское искусство! Когда мы подъехали ближе, Я поняла, что это, на самом деле, был дворец – прекрасное, величественное, как Парфенон, здание, в то время как до строительства Парфенона оставались еще века и века! И Я лицезрела его не в руинах, как Парфенон, а вживую, а мощь и стройность его колонн с капителями в виде раскрытых метелок папируса производило поистине неизгладимое впечатление! Мне оно было в диковинку, в то время как стражам моим – естественно и привычно, поэтому и во взглядах их не обнаруживалось того душевного трепета, который, наверное, сквозил в моем. По всей видимости, Я у них занимала больше внимания, нежели этот великолепный дворец. В этой связи, уже перед самым дворцом, предваряя неотвратимое объяснение со своим начальством, они в очередной раз предприняли попытку меня разговорить, но, так как Я продолжала играть роль глухонемой, в очередной раз потерпели фиаско. Судя по выражению их лиц, они остались крайне недовольны: как объяснить, что в пустыне нашлась такая красавица, но, увы, глухонемая (ведь объясняться с начальством во все времена было занятием не из приятных)! Так и случилось.
Для большего колорита сообщу, что мои неприятности начались сразу же при въезде в первые ворота дворца.
Нас окружили воины, наверное, стражи, вооруженные длинными копьями и лука-ми, с более светлым цветом кожи, чем у моих временных спутников. Они все были высо-кого роста, с гибкими и хорошо развитыми телами, некоторые с синими глазами и рыже-ватыми волосами. (Я-то, конечно, сразу догадалась, что это были ливийцы.) Несмотря на полуденную жару, они не пропустили нас внутрь. Эти нахалы довольно грубым способом стащили меня с повозки и поставили у каменной стены, на самом солнцепеке, как напро-казившую школьницу! Также они заставили и моих новых знакомых спуститься наземь, выслушали их краткие объяснения и препроводили до створа ворот, оставив меня, может быть, умирать на жаре!
Прошло не менее часа, в течение которого мои опасения за свою собственную судьбу, да и жизнь тоже, все усиливались. Сильно хотелось пить, да и в туалет захотелось – хоть плачь! Так что, когда мои спутники вновь показались в черном проеме ворот, Я не могла скрыть счастливой улыбки. Но улыбка быстро исчезла, как только я разглядела сле-довавшего за ними человека с гладко выбритым, но неприятным, болезненно-одутловатым лицом. Очевидно, это был важный сановник, так как чресла его покрывало опоясание из тончайшего плиссированного виссона, на голове красовался роскошный па-рик, а на груди – ожерелье «усех» и священный амулет «уаджит» (Око Гора). Он прибли-зился почти вплотную и, опершись на посох из эбенового дерева с крестом «анх» на кон-це, принялся пристально меня рассматривать. Мне стало даже как-то не по себе и очень тревожно.
Несколько раз он отступал на пару шагов и вновь приближался, наверное, желая получше меня рассмотреть. О чем он думал, сказать было трудно, ибо на каменном, слов-но изваянном из пористого известняка, лице не обнаруживалось ни единой эмоции. Оно оставалось совершенно бесстрастным. Даже тогда, когда незнакомец ощупывал мою грудь и бедра. Таких лиц в нашем мире Я никогда не встречала, что, собственно, было не-удивительно, так как, как потом выяснилось, передо мной стоял старший евнух царского гарема! С другой стороны за подобное беспардонное ощупывание в наше время можно схлопотать по щекам (и это как минимум, всё зависит от воспитания девицы)!
Если честно, хотела бы Я увидеть лицо мужчины помещенного в рай вместе с сон-мом красавиц, но под страхом смерти лишенного права физической близости! Ну да лад-но, подумала тогда Я, сейчас не самое подходящее время для подобных размышлений, но такая уж Я уродилась. И как только Владик все мне прощает? Но… что это Я про него вспомнила. Ведь он меня фактически бросил! Струсил?! Передумал в последнюю мину-ту?! Как бы то ни было, Я оказалась здесь одна одинешенька! Ничего, где наша не пропа-дала! Почему-то вспомнился давний поход, когда мы, будучи зелеными школьниками, за-блудились в подмосковном лесу вместе с нашей молодой учительницей и вышли на стан-цию электрички, когда уже стемнело! В тот злосчастный день Володя вел себя, как на-стоящий рыцарь. Он взял у меня все, что можно было взять из носимого. Я видела как ему тяжело, как пот катил с него градом, но он молча, взвалив все на себя и стиснув зубы, шел, пошатываясь. Помню, тогда Я подумала: «Вот он тот, единственный в мире, который никогда не бросит, никогда не предаст и будет со мной до конца!» Кто бы мог подумать тогда, когда мы все, промокшие, замерзшие и уставшие, не веря своим ушам, вдруг услышали шум электрички, стучащей своими колесами на стыках рельсов. В ту тяжелую минуту мне и в голову не могло прийти, что Владимир вот так легко может изменить нашей многолетней дружбе и, как последний заяц или страус, предать чувство выше, чем дружба! Ну вот, снова расхныкалась, что это со мной? Видимо, от переживаний и еще от жары, это уж точно! Просто ужасно!
Когда этот своеобразный кастинг был окончен, он повернулся ко мне спиной и, очевидно, удовлетворенный, кивнул моим спутникам.
–Каждому по два кольца меди и кувшину пива, – сказал он.
Те же благоговейно склонились перед ним, а затем вонзились в его спину недо-вольные взгляды.
– О, бог Ра и милосердная дочь твоя, Сохмет! Что мы получили за такую наложни-цу! – прошептал младший, едва евнух ушел.– Вот увидишь, сам он, представив ее Вели-кому Дому, получит не меньше десяти колец золота и поместье близ Мемфиса...
В те минуты Я и подозревать не могла, что решение, созревшее в его голове, по-влечет за собой самые для меня серьезные последствия.
Появилось еще одно действующее лицо. И оно, как оказалось, было старше по чи-ну всех, кого Я видела сегодня. Я уж давно поняла простую, казалось бы, и банальную вещь: за все прошедшие века и тысячелетия в характере людей мало что изменилось. Чем выше чин, тем выше способность его носителя умело и внушительно надувать щеки, а прочих – низко кланяться и угодливо улыбаться! Но на сей раз передо мной предстал че-ловек, обладавший не только властью, но и поистине безграничной внутренней силой. Мне даже показалось, что Я никогда в жизни не встречала столь сильную, харизматичную личность. Сравниться с ним никто из моих знакомых, пожалуй, не мог. (Даже Володе в этом плане было далеко до него.)
От волнения Я было едва не рассмеялась, но… вовремя опомнилась, ибо подобные промахи для меня, как исследователя-натуралиста, были недопустимы и, кроме того, мог-ли привести к самым плачевным последствиям! Самоконтроль был необходим.
Он, как до того евнух, подошел ко мне очень близко, причем все остальные, вклю-чая стражей, вытянулись, как по струнке, и низко склонили головы. Он, в свою очередь, по-особому прищурив глаза, осмотрел меня (оценивающе, как статую), неожиданно про-тянул ко мне руку ладонью вверх и жестом показал, чтобы Я положила поверх свою. Сде-лав так, Я всей ладонью ощутила ни то прохладу, ни то покалывание. У меня впервые в жизни все похолодело внутри, несмотря на нещадно палящее солнце. И только тогда Я поняла, что столкнулась всей своей не верящей и не воспринимающей натурой с одним из представителей древней жреческой касты!
Впрочем, процедура осмотра закончились столь же внезапно, как началась. Опора из-под моих ладоней исчезла, и руки повисли, как плети. Я почти перестала их ощущать, и никакие усилия воли не могли заставить их двигаться. Ноги тоже стали, как ватные. Этот дискомфорт продолжался недолго, и вскоре легкое покалывание в кончиках пальцев возвестило о возобновлении чувствительности. Но… Я испугалась не на шутку!
Я улыбалась, насколько могла, дружелюбно, хотя мне нестерпимо хотелось в туа-лет, а еще есть и пить, пить, пить! Но пришлось еще потерпеть, со всеми вытекающими в таких случаях последствиями! К счастью, мой новый знакомый едва уловимым жестом указал, чтобы Я следовала за ним, и медленно, словно в замедленной съемке, повернулся ко мне спиной. Он двинулся в сторону ворот, а Я засеменила за ним, как могла, грациозно (может, и получилась)!
Посмотрели бы на меня мои подруги-сокурсницы! Мало того, что они подняли бы меня на смех, это еще полбеды, но и попытались бы меня выставить в нелестном свете пе-ред мальчишками – к бабке не ходи! И откуда берется столько зависти у людей, хотя, если пораскинуть мозгами, ничего удивительного в таком поведении нет. Обыкновенная жен-ская конкуренция. А способы! Ну что же, способы могут быть абсолютно любыми! Тут не до этикета! На усмотрение, так сказать, каждой личности, персонально. Как добропоря-дочными, так и не очень. Я всегда завидовала в этом смысле мужчинам: у них-то, во вся-ком случае, все как-то более обставлено, ближе к понятиям чести и справедливости, что ли. Если что не так – сразу пошлют на … и не будут вдаваться в сантименты! Вообще, по моему личному мнению, самый первый признак настоящего мужчины – его немногослов-ность: меньше слов, больше дела! (да, во! Зарапортовалась, а ещё говорят, что древние культуры на нас не могут влиять)!
• Ханебу – «или народы моря» - Общее название народов, обитавших к северу от Египта (в частности в странах Джахи – Палестина, и Хару – Сирия).
• Амон-ра – Бог солнца в новом царстве.
• Кемт – Страна фараонов (древний Египет)
Следующая глава здесь. http://www.proza.ru/2013/10/30/271