ГЛАВА 9.
НЕИСТОВЫЕ СЕРДЦА.
Света заканчивала картину. Оставалось оттенить несколько участков. Замерла, с любовью глядя на одну из фигур композиции.
«Не слишком похож? Не увлеклась ты, Белка? – отошла и посмотрела издалека, наклоняя голову под разными ракурсами. – Всё в порядке. Досконально лицо знаю я и самые близкие, конечно. Филипп. Фил Менье, – тяжело вздохнула. – Как мне это удаётся? Каждый мужчина становится любовью! С Филом вышло так же. Флирт, заигрывание, невинные обещания с целью получения исторического контракта и… тупик, в который себя загнала. Затем, это кольцо! Потом всё вышло из-под контроля. Выполнив обещание, поняла, что влюбилась и, каждый раз, сбегая, сходила с ума сама, сводя и его. Досводилась, идиотка. Если подсчёты верны, это дитя от Филиппа Менье. Господи, накажи меня! Я совсем потеряла совесть и честь! Напропалую изменяю своему единственному, Стасику! Семь лет друг друга ждали, и вот… Белка, отца на тебя нет: живо бы мозги вправил! Мама не справляется, только плачет. Каждый раз себе говорю: “Это в последний раз” и опять лечу…»
Резко повернулась к столу и вскрикнула. Тут же почувствовала, что по ногам потекло горячее!
«Воды… Началось…»
Теряя сознание от боли, поняла, что «Скала» схватил её, завернул в плед и потащил к машине.
«Правильно. Пока “Скорая” долетит…»
Вечером 24 июня 94-го года таблоиды Канады сообщили радостную новость: «Г-жа Лана Вайт в клинике своего покойного отца родила девочку! Мать и малышка чувствуют себя прекрасно!»
Папарацци неделю осаждали дом и клинику, пытаясь раздобыть фото ребёнка. Тщетно.
– …Едва услышал – сорвался с переговоров. Поняли, поздравили и согласились на все условия. Майк спаивает: два повода!
Стас на ходу натягивал халат и бахилы.
Медсестра силой надела на босса медицинскую маску.
– Поцеловать не дали! – рыкнул обиженно.
Рассмеялась в ответ и ушла, унося… букет белоснежных роз.
– Цветы куда потащила? – возмутился, хохоча.
– Запрещено! На них инфекция! – из коридора прокричала Эрна. – В кабинете насмотритесь!
– Себе забери! – выкрикнул кокетливо, стушевался, заметив, как посмотрела законная жена. – Здравствуй, родная! – прикоснулся маской ко лбу. – Какое счастье – девочка! Я со всех сторон в женском внимании и красоте! Мы с Максимкой скоро останемся в меньшинстве!
Целуя тонкие руки супруге, боялся даже дышать над столиком с малышкой. Присмотрелся.
– Наконец-то, эта не рыженькая! В меня, русая, может, даже каштановая будет, как моя мать. Власть рыжих закончена! – присел на край кровати и обнял. – Спасибо, Светик! КАк ты, любимая?
– Во-первых, она рыжая! – воинственно сжав кулачки, ткнула мужа в бок. – Во-вторых, власть была и будет у женщин – мы правим миром! – показав кулачок ему под нос, рассмеялась. – В-третьих, так и быть: следующим будет сын, – протянула руки.
Обнял и нежно поцеловал, тайком отведя маску. Водрузив на место, сжал сильно в объятиях.
– Испугался за тебя, когда сообщили, что ты доставлена в клинику. Ещё три недели было сроку!
– Они не спрашивают. Решила появиться сегодня – сделала! И картины не дала закончить, нахалка. Там осталось работы на каких-то пару часов! – шутя, погрозила сопящей дочурке, прослезившись. – «Скала» не подкачал – в охапку, и в клинику. За десять минут долетел. Дочь в коридоре ловили! Торопыга! – закатила глазки. – Джеймс молодец, так и принял, практически, роды, едва на руки успели простынь накинуть. Глазом не моргнул! Присмотрись, дочь не негритянка? – рассмеялась, рухнув на подушки. – Кто её знает, может, так его отблагодарила?..
Стас упал на стул, хохоча: «Светка точно от уныния не умрёт! Сказала же, а!» Прислушавшись, просто заржал! В коридоре, за дверью, громыхал смехом… «Скала» Джеймс, видимо, пришедший навестить клиентку! Еле встав, Стасик пошёл благодарить великана.
Долго смеялись и обнимались. Пока тискались, Стас решил, как отблагодарит парня: «Отдам ему дом Энтони. Купил сразу же, как только выставили на продажу. Тони пропал. Как ни пытался его разыскать – тщетно, а родня упорно молчит. Понятно: запретил. Жаль».
Через неделю была дома.
В тот же день от неизвестного респондента пришла коробка.
Открыв, ахнула: «Набор драгоценностей: колье, серьги, кольцо и часы. Бриллианты, сапфиры и аметисты в золотой оправе. Филипп! – подумала-подумала и… надела. – Плевать! Скажу, что от фирмы подарок, – подошла к зеркалу и залилась счастливыми слезами. – Менье! Сапфиры точно в тон моих глаз. Только он мог выбрать такое сочетание цветов – изыск и тонкий вкус. Спасибо, Фил!»
С этим гарнитуром и позировала для маститого европейского еженедельника.
Рассчитала правильно: увидев украшения, он радостно вскрикнул и долго целовал фотографию возлюбленной.
Обезумел от любви, воспитанность держала в рамках приличий. Единственное, что мог делать, пробивать ей новые контракты, становясь гарантом и главным наблюдателем, что позволяло часто бывать на съёмках и показах, там видеться с Ланой. На выездах и сессиях они улучали моменты для ласки и любви, жарких и пьянящих минут счастья: ворованного, запретного и грешного. После таких встреч Фил истово молил бога наказать его, а Лану простить, отобрать у него жизнь, подарив эти годы ей, единственной и желанной… Услышал.
С именем малышке не спешили, просто радуясь и любя новорожденную.
Через месяц созвали друзей на посиделки, где и огорошили.
– Я долго думала над именем. Всех вас перебрала! – Лана сморщила носик, а женщины понимающе засмеялись. – Тогда расслабилась и подумала: в России есть обычай на Святки гадать и, перебросив башмачок через забор, спросить у того, кто его там поднимет, имя. Мужское – быть с таким именем мужу, деверю, свёкру или сыну. Женское – имя свекрови, золовки или дочери.
Гости загудели, одобряя обычай, беря на заметку для себя.
– И вы не представляете себе: как раз в этот момент по телевизору что-то стали рассказывать о… Женеве!
Хором рассмеялись: «Новости!»
– Тут меня и стукнуло: Женевьева! Женька, в общем!
Последние слова хозяйки потонули в аплодисментах и смехе:
– Вот это имя! Ни у кого в районе нет такого! Совпадение? Нет – чудо!
– По-русски, Евгения, Женя. Дома будет… Евой.
– Тогда, следующий – Адам! – Майк сошёл с ума от радости, давно чувствующий себя отцом Ланы и Стаса. – Дети мои, как я за вас рад! – обнимая, не смог сдержать слёз. – И он был бы рад… Мечтал о куче внуков… Ещё штук пять родите – успокоится…
Компания затихла, вспоминая славного Сержа: «Майк прав: он любил детей».
– Ты сам-то не отлынивай! Мне одной не справиться, – Света обняла его со слезами. – Сын есть, дочь пора заводить! А?.. – обернулась к Кэрис.
– Мы работаем над этим очень упорно. Пока безрезультатно, но ещё не всё потеряно!
Игривый ответ Кэри развеял грусть.
– Плохо работаете, – Николь развлекалась, подмигивала. – Вот мы хорошо поработали. Теперь, у нас с Мари два сына! – гордая, показывала обоих сыновей. – Энтони – два и четыре, Эдриан – одиннадцать месяцев. И мы счастливы! – целовала крупных мальчиков в плотные щёчки. – А как похожи на отца… – закатывала глазки, вызывая в компании смех и пунцовые щёки, – правда, не знаю, кто он, но каков результат! Загляденье!
Гости смеялись, перемигивались и вздыхали: «Бедный Тони! Даже не знает, что у него есть два сыночка! Где он? Как справился?..»
Кэрис, отвернувшись, едва сдержала слёзы: «Серж тоже так и не узнал, что я родила от него мальчика. Ему уже два годика. Так похож! Майкл догадался и не только не взбесился, а вцепился в сынишку с такой любовью, что больше не волновалась – принял и полюбил мгновенно. Теперь молюсь всем богам, чтобы помогли родить ещё одного ребёнка, от Майка, – вернуть долг».
На диване возле окна сидел грустный Стивен и даже не смел посмотреть на любимую, на свою Лану. Единственную. Стиснув губы, беззвучно стонал: «Как я соскучился! Два с половиной года разлуки! Тридцать три месяца безобразной невыносимой душевной и телесной муки! И конца ей не видно. Теперь Ланка мать двух дочерей, вряд ли уступит и пойдёт на любовную связь – мужа любит. Можно не мечтать».
Опустил печальное лицо в головки дочерей.
Эли сразу подняла серебристые глазки и погладила его щёки, с обожанием заглядывая в душу, а Дэви насупилась и стала проситься к матери.
Напрягся, отпустил.
«Бог знает, почему, но с ней не получился контакт. Эли стала любимицей с первого взгляда, а вторая близняшка чем-то тревожит: неуживчивая, капризная, недовольная всем и вся. Элен тихая и спокойная, терпеть не может распрей и вражды. Почему дочь уродилась такой? – вздохнул. – Девочкам по два и два. Растут. Модницы. Сына бы ещё, но Элен ещё не готова. Попросила отсрочки. В школу пойдут – родим. Может, права? С салоном заминка, через полгода открою. Тогда стабильность появится».
Опомнившись, отбросил грустные мысли.
Лана заметила боль в его взгляде, быстро отвела взор.
«Прости, Стёпа, сейчас не до тебя. Вся на нервах: только бы никто не догадался, что дочь от Менье! Не пронюхали б папарацци! Это будет почище ядерного взрыва. Почему? Едва узнает, прилетит тут же! Филипп. Ничто не удержит. Потребует отдать дочь. Так и скажет: “Мне тебя не заполучить – буду дочку нашу растить”. Крыть нечем. Сама поздно кинулась. Этот раз беременность была идеальной! Лишь когда зашевелилась, и сообразила. Сделала в другой клинике анонимно УЗИ – чуть в обморок не упала: срок! Тогда поняла, что от Менье. Для всех – была на маршруте, и то, что Ева родилась на три недели раньше, спасло от подозрений. Стас не дурак: едва взглянув, всё понял и начал нести околесицу о матери. Будто не помню, что она черноволосая! Каштановые брови, ресницы и волосы только у Филиппа – его дочь. За месяц выровнялась, краснота и припухлость ушли, и стало ещё понятнее – Фил. Даже форма рук и губ его. Боже, спасибо за Стасика! Он золото! Принял, как папа принял Макса. Наверное, Серж об этом просил: прощать измены и смириться, если любит по-настоящему. А он не просто любит – дышит мною! И я дышу им. Врозь умираем. Да, странная мы пара».
Тяжело покаянно вздохнула и пошла к гостям.
– …Так зовут его мать?
Вопрос Стасика в тишине спальни раздался громом небесным!
Окатившись ледяным потом, задрожав, не могла сдвинуться с места. Двоякое чувство испытала: и молилась, чтобы никогда не состоялся этот разговор, и не могла таиться от любимого. И вот, вопрос. Вздохнув, разделась, тихо легла рядом, положив голову на его грудь.
– Да.
– Спасибо.
И весь разговор.
Дальше была любовь: сильная, неистовая, яростная и… нежная. Настоящая и бессмертная.
«Мы похожи, любимый. Очень. Мы одной крови», – безмолвно прошептала.
– …Не хочу тебе говорить избитых фраз, Белка. Молю только об одном: не запятнай чести семьи. Соня и Серж этого не заслужили, – притянув к себе, нежно целовал, ласкался и продолжал любить губами. – Не знает?..
Покачала головой, прижавшись губами к груди, касаясь влажными волосами, шаля ими по-детски.
– Хорошо. Не проговорись. Не мучь. Меньше знает, лучше спит.
Ухмыльнулся, сверкнул глазами и опять вжался в любимое тело.
Жить тихо было скучно, и Света быстро нашла занятие.
Сначала возвращала форму в фитнес-центре, заставляя персонал нанимать охрану – папарацци преследовали жадной сворой. Какие снимки нашлёпали – загляденье! Миссис «Звезда масс-медиа» для гимнастики надевала такие откровенные леггинсы и маечки, что прекращали заниматься даже дети – подглядывали!
Тренер ворчала-хохотала и отомстила знаменитости за вытоптанные клумбы и смятые подоконники центра – передала в атлетическую группу парню-напарнику.
Он же, «иной», гей, чарам именитой красотки не поддался: держался стойко и пошёл в мести, поддерживая коллегу, ещё дальше: поставил девушку в один ряд с мужиками.
Вот уж было всем развлечение: и Майку, подтягивающему тут обвисший живот, и Стивену, ревниво поддерживающему безупречную атлетическую форму, и Стасу, когда удавалось вырвать несколько относительно свободных дней, продолжая лепить тело, памятуя о наставлениях друга и названного брата, Энтони Мэннигена.
Нагляделись в те дни и тренеры, и клиенты, и журналисты, и обслуга центра.
Чего только стоили снимки г-жи Ланы Вайт, применяемой мужем Стасом и Стивеном Оуэном вместо штанги: тонкая маленькая фигурка на мощных накачанных мужских руках или плечах; свернувшаяся кольцом вокруг их талии, когда выполняли наклоны или приседания; лежащая на их спинах, когда отжимались на руках от пола или скамейки; вцепившаяся и висящая на шеях, когда занимались на турниках и брусьях.
Парни-журналисты сошли с ума и сами начинали заниматься в такой необычной «мужской» группе. И не заметили, как втянулись и оздоровились – вынуждены были бросить курить, задыхаясь от нагрузок!
Джонни, тренер, был только рад рекламе центра и той бесшабашной атмосфере, что привносила «ядерная бомба» по имени Лана Вайт. Когда её форма была в норме, и уже начали проступать мышцы, отменил для женщины усиленные тренировки и вновь перевёл в «дамскую» гимнастическую группу.
Мужчины заскучали, а парни-репортёры лишь обильнее пускали слюну, наблюдая гимнастические экзерсисы девушек и женщин группы в головокружительных брендовых откровенных купальниках – подарок Ланы.
Редкий номер прессы всех мастей и пошибов не пестрел снимками из зала, где главенствовала госпожа художница.
Потом появилось новое развлечение: к звезде таблоидов обратился маститый «мужской» журнал. Подумав, поставила условие: присутствие на съёмках мужа и юриста. Условия приняли, поняв: если откровенных фото не сделают, достаточно будет имени Ланы для тиража. Но забыли, что она была уникальной художницей! Набросав эскизы, созвала фотографов журнала, долго что-то обсуждала. Спорили, уговаривали, возмущались, нервно курили в самых дальних павильонах – мадам не терпела дыма. Подымив, запивали-заедали «амбре» и смирно возвращались «к нашим баранам». Художница победила.
Сессия получилась настолько откровенной без обнажения тела, что организаторы диву давались! Ничего нового в женском теле уже не открыть – им ли этого не понимать? Но это была не простая женщина – гений! В общем, журнал пришлось переиздавать несколько раз – разлетался в считанные мгновения! Стоило фото показаться на обложке – номер становился раритетом. Для разнообразия фотографии меняли, с личным автографом разыгрывали в конкурсах и викторинах, продавали право на свидание в ресторане – результат оставался тем же: ажиотажный спрос! Он не снижался. Вместо одной фотосессии провели несколько – темы разработала знаменитость. Сумма, заявленная вначале, выросла в разы, но никто из заказчиков даже не пикнул, выплатив сполна и в срок – выгода была на порядки выше. Больше такого гонорара не получала ни одна модель за всю историю этого и других подобных журналов.
Слава захлестнула, лицо не сходило с печати, биллбордов, экранов.
Лана знала, что делает – хотела показать дочь Менье.
Рассчитала верно.
Он приехал неожиданно, на одну из плановых сессий дочерней фирмы, и застал за кулисами Стаса… с ребёнком на руках. Едва взглянув на малышку, понял всё, но, сознавая, что вокруг десятки пар глаз, в том числе зоркая и хищная пресса, держал лицо, как истинный самурай.
– Добрый день, господин Вайт, – уважительно пожав руку, слегка поклонился. – Сколько этой красавице месяцев?
Стас отвёл детское личико от груди и показал, внимательно смотря на Фила. Понял.
– Копия мамочка: волшебно каштановая! Этот колор ни с чем не сравнить, не забыть его бесподобный оттенок…
Вёл салонный разговор, а глаза кричали от радости и отчаяния! Понимал, что дочь не отдадут, а поднять вопрос в суде – навредить Лане, её семье, самой малышке. Тогда, сплетни её будут преследовать всю жизнь!
– Никогда не держал таких маленьких девочек в руках. Можно попробовать, Стас? – умоляюще посмотрел в глаза.
У парня нервно дёрнулся глаз. Замер, метнул взгляд на съёмочную площадку, кивнул в сторону соседнего павильона.
– Спасибо.
Пройдя в павильон поменьше, зашли за декорации, чтобы не сразу обнаружили журналисты.
Станислав медленно развернул одеяльце, разворачивая малютку. Испытующе посмотрел на Менье.
Он глубоко вдохнул и взял чувства под контроль, перестав трепетать телом и дрожать руками. Спокойно подставил их и принял свою дочь. Посмотрев виноватыми глазами, отвернулся, встав в пол-оборота.
Стасик посочувствовал: «Бедняга! Ему никогда не растить дочку, понимает». Старался не заглядывать через плечо, не прислушиваться. И так понятно.
Менье тихо плакал, со стоном выдавливая: «Mon Dieu! Mon enfant!»* Сквозь слёзы смотрел на дочурку, рассматривая крошечные черты личика, каштановые волосики, пухлые губки.
«Как похожа на меня! Это просто невероятно! – осторожно склонился и коснулся лбом головки дитя. – А кожа, как у Ланы! Поразительно. Будет настоящей красавицей, моя радость».
Отвернул лицо, боясь закапать крупными частыми слезами нежную кожу. Сморгнув их, всё смотрел и смотрел на крошку.
За спинами вдруг послышались голоса. Шли люди.
Филипп едва очнулся, когда Стас деликатно коснулся плеча.
Быстро забрал девочку из рук, ловко завернул в одеяльце, предостерегающе посмотрел на Менье.
Он тут же вытер платком лицо и постарался совладать с эмоциями.
– Как её назвали? – едва прошептал француз.
– Вы обещаете держать себя в руках? Глупостей не натворите, Фил?
– Клянусь. Слово дворянина.
Стас глубоко вздохнул, от всего сердца жалея несчастного горемыку. Решился.
– Женевьева.
Быстро отвернувшись, Филипп зажал рот рукой, сдерживая отчаянный вскрик-стон! Долго так стоял. Наконец, смог проговорить глухим чужим голосом, так и не обернувшись до конца:
– Мне нужны её точные паспортные данные.
– Вы же понимаете…
– Я не враг дочери. И Лане. Я хочу обеспечить ей жизнь.
– Мы справимся.
– Умоляю! – обернулся с побелевшим лицом, не заботясь, что кто-то увидит, заметит, услышит разговор на повышенных тонах. – Это единственное, что я могу сделать для неё! Взываю к сердцу!
– Я пришлю по факсу, Филипп, – не смог отказать в милосердии. – Приезжайте через полгода. В особняк. На Рождество. Она сможет уже спинку держать, – тихо прошептал и пошёл в студию.
Лана стояла в уголке – небольшой перерыв в съёмках.
Кивнув влево, Стас глазами показал ей в сторону соседнего павильона.
Послушалась и вышла.
Постояв несколько мгновений, не совладал с ревностью и осторожно вышел следом.
Стояла, прижавшись щекой к щеке плачущего Менье, что-то шептала на ухо сдержанно и настойчиво, прижимая рукой его голову. Он лишь отрицательно качал головой, не соглашаясь на что-то, глухо рыдал, сотрясаясь телом. Не отпускала руки, ласково гладя его волосы пальцами, продолжала шептать со спокойным и решительным лицом.
Устыдившись подглядывания, муж вышел и сел в углу на кресло.
Вскоре показалась и жена.
– Поговорили? Я пригласил его через полгода на Рождество. Наверняка будет новая серия рекламных роликов. У нас в саду могут поснимать. Заодно, за своей шатией-братией присмотрит. КАк ты? – говорил безмятежно.
Старался не упрекать, тем паче – расстраивать.
«Ей и встречи с Филом достаточно. Как смогла выдержать? Эх, Рыжуха, отца на тебя нет!»
Отряхнулся от мыслей.
– Мы голодны! Есть хотим!
Домой ехали в эксклюзивном, дорогущем, глухо тонированном, длинном белом лимузине, отныне и навсегда ставшим их – подарок Филиппа Менье матери своего ребёнка.
Он не оставит вниманием ни дочери, ни семьи Вайт, ни их бизнеса. Едва успокоится, поедет к адвокату и перепишет всё имущество на Женевьеву Вайт. Всё, до последнего франка и акра.
* Mon Dieu! Mon enfant! (фр.) – Бог мой! Моё дитя!
Октябрь 2013 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2013/11/07/1929