Предисловие к главе «Любовь к искусству»
Глава «Любовь к искусству» написана исключительно по реальным событиям. Если бы я не изменила имена своих близких, друзей и родственником, и если бы я не переименовала свой посёлок на Цветущую, то её можно было бы назвать документальной главой, но так делать нельзя. Я многое писала о самых тайных моментах жизни и поэтому я полностью уверена, что никто из моих героев не хотел бы такой огласки. Это единственная причина, по которой глава не документальная, а художественная. В ней описаны 2000 – 2001 годы в моей жизни.
Глава-21. Любовь к искусству
Виктория Авосур
Я всю жизнь очень ценила искусство, особенно творчество художников, и началось у меня такое увлечение ещё в раннем детстве. Мой дедушка Антон был художником и учителем в школе. Когда он рисовал просто рисунки или картины – я любила сидеть возле него и наблюдать как он это делает. Хотя я была тогда совсем маленькой – полученное удовольствие осталось в моей памяти на всю жизнь.
Когда мне было уже три годика – я имела какое-то внутреннее убеждение, что дедушка долго не проживёт. Из какого источника пришла ко мне такая информация – этого я и сама не знала. Просто понимала и всё.
Я очень любила своего дедушку Антона, и тянулась к нему почти с рождения. Когда я только родилась – у моей мамы перегорело молоко, и я постоянно плакала от голода. Позже мама не раз мне рассказывала, как она утром шла в магазин и долго стояла в очереди, но пока она до неё дойдёт – молоко заканчивалось. Часто мама просила людей, чтобы пропустили её без очереди, потому что ей надо купить молоко для маленького ребёнка, но люди не соглашались. Они ей отвечали, что они старые и им нужны витамины, а ребёнок обойдётся. Надо раньше вставать и занимать место среди первых, тогда и проблем не будет. Так она возвращалась домой с пустыми руками.
Когда я была уже слишком тощей – дедушка и бабушка забрали меня к себе, чтобы спасти мне жизнь. Долго они размышляли как быть и всё никак не могли придумать, а потом у дедушки Антона появилась идея. Он кусал хлеб, жевал его до жидкого состояния, и получившуюся кашицу завязывал в кусочек марли. Получившийся клубочек он давал мне сосать. У моего дедушки не было ни одного больного зуба, поэтому кормить меня у него хорошо получалось, и я выжила.
В три года я постоянно спрашивала у своего спасателя – когда он умрёт, потому что я очень сильно чувствовала приближение его смерти и мне было страшно. Бабушка Настя жила с нами в той же комнате, и её я тоже очень любила, но я всем говорила, что пока я не закончу школу – бабушка будет жить, а за дедом Антоном я плакала наперёд. Нет, я не слышала никаких голосов с небес и не говорила ни с какими Ангелами. Просто я знала всю правду наперёд из неизвестного мне источника, и это было без объяснений.
Так оно и произошло, – мои пророчества сбылись. Дедушка умер, когда мне исполнилось четыре года, и его смерть оказалась для меня самой непереносимой и самой страшной катастрофой в моей жизни. Я тогда получила сильнейшую психологическую травму, потому что – чем ярче выражена любовь, тем больнее переносится потеря любимого человека, а дедушка Антон как раз и был самым любимым человеком моего детства.
В день похорон я до такой степени страдала и плакала, что дальше, чем в радиусе расстояния вытянутой руки, я уже не воспринимала ничего происходящего. Хорошо, что хоть на какое-то время у меня тогда осталась большущая папка рисунков моего дедушки, которую я очень берегла и ценила.
Позже эти рисунки в нашем доме пропали, и никто не знал куда они делись, но зато осталось то, чего невозможно украсть – это память о прекрасных вечерах, проведённых вместе с любимым человеком моего детства, когда он передо мной рисовал, а я наблюдала за движением его рук и волшебным проявлением росчерков и мазков под его руками на бумаге, которые превращались в волшебные образы.
Память об этих приятных ощущениях осталась во мне на всю мою дальнейшую жизнь. Сама я красиво рисовать не умела, но зато я всегда очень сильно ценила то, что нарисовали другие люди, особенно если они были талантливыми. Ещё добавлю к сказанному, что бабушка действительно жила до тех пор, пока я не закончила школу. Умерла она в первый год моей учёбы в училище. Вот вам и пророчества трёхлетнего ребёнка.
Когда я вышла замуж, то с удивлением узнала, что мой муж Ярослав тоже очень красиво рисует, Его родной отец, и другие родственники – все они с талантом к рисованию. Ещё Володя – муж его младшей сестры, а также и их сын оказались художниками. Вот так я своей любовью к картинам и рисункам притянула в свою жизнь много художников.
Всем троим своим детям, начиная с ранних лет, я начала прививать любовь к рисованию. Я не приказом и не командованием сделала выбор в жизни вместо них, как это делают многие родители, а именно показывала им красоту этого увлечения, постаралась заинтересовать, а также пробудить у них талант через любовь.
Когда мои дети пошли в школу, то, по сравнению с другими одноклассниками, они рисовали не лучше всех и не очень плохо. В младших классах у них был средний результат и обычные оценки. Но моё отношение к этому виду искусства нельзя было назвать обычным. Я регулярно посещала городскую библиотеку и приносила домой почитать разные книги и журналы – как на тему жизни художников, так и на тему их творчества.
Я списала много толстых тетрадей, аккуратно выписывая из прочитанных книг цитаты, особенно о правильном подборе материалов для рисования, и о том, каких ошибок нельзя допускать.
Я рассказывала своим детям как художники изображают те моменты в природе, которые выражают характер героев их картин. Например, взмах волны, гладко взлетевшей на гребень – это сочетание гармонии порыва природы с могучим порывом свободных людей. Смотришь на людей и появляется это чувство. Откуда ты знаешь, что у людей в душе? Волна подсказывает. С картинами надо уметь разговаривать, и замечать скрытые в них великие мысли, идеи и опыт.
Во время чтения книг мы поняли, что великие художники обращали много внимания на разные хитрости, которые помогают зрителю почувствовать на картине воздух. Например, Репин для того, чтобы появилось ощущение воздуха брал кисть, и наполнял её краской не на всю ширину, а так, чтобы узкая полоска правой части была замазана лишь слегка. Полусухая часть кисти, при исполнении мазка распыляла контур драпировки фигуры по зёрнам холста так, что вокруг фигуры создавалось ощущение воздуха.
Мы много говорили о мелочах. Например, о том, что приближение ладони к ладони делает окраску ладоней всё более тёплыми, потому что тело к телу теплит. Поэтому под мышкой не должно быть холодно, не должно быть синевы. Говорили о том, что лоб всегда по цвету отличается от щёк, а колени и локти всегда розовее по отношению к общему тону тела, и ещё о том, что если художник погонится за формой – он потеряет живопись, а если погонится за живописью, то потеряет форму. Умение сочетать первое со вторым – это и есть мастерство.
Особенно сильно повлияли на нас рассказы о жизни художников. Многие из них прожили очень трудную жизнь, но они были готовы на что угодно ради своей мечты. Помню, как я читала книгу о трудной жизни Евгения Кибрика, а дети мои очень внимательно слушали. После прочтения мы перечитали много книг о жизнях и других художников, но о Кибрике запомнилось наиболее ярко.
Кроме художеств я ещё заинтересовала своих детей поэзией. Они писали стихи, а я их творчество оценивала, подсказывала, если что-то не так, или хвалила если всё получалось красиво и правильно. Много раз я переписывала стихи моих детей из тетрадей на листы бумаги, чтобы сшить в папку и относила получившиеся папки в школу, в ЦТДЮ или в библиотеку. После этого мы попадали на разные конкурсы и получили много наград. У старшей дочки Валерии за школьные годы пятьдесят одна грамота за победы в конкурсах и на олимпиадах, у меньшей дочки Наташи – тридцать две грамоты, а у сына Руслана – три. Всего мои дети получили восемьдесят шесть грамот, среди которых – десятки за первые места на областных и Всеукраинских конкурсах и олимпиадах.
Когда я ещё могла ходить, то мы все вместе проводили творческие встречи в библиотеке и ЦТДЮ. Я и мои дети по очереди читали авторские стихи, а собравшиеся люди слушали. Наши фотографии потом были в районной газете.
Из заслуженных поездок мы воспользовались только одной. После седьмого класса моя Лера ездила в Артек отдыхать, и там тоже выиграла призовое место. В Северодонецк мы не поехали из-за отсутствия у меня здоровья. Сами дети не могли сесть на поезд, их должны были провожать родители. Потом была путёвка в Германию, и тоже Лера не поехала по той же причине – некому было мою девочку посадить на поезд. Провожать должны были родители, а я тогда не смогла, потому что меня никуда не пускали ми перебои в работе сердца. Дочка выиграла поездку, но не смогла поехать, и мой муж Ярослав тоже не смог её провести. Он сказал, что у него работа и нет нормальной куртки, а в ужасной провожать ребёнка стыдно.
Что касается духовности и отношений с родственниками, то в это время у меня был период сплошных ошибок и неудач. Я сама виновата, что делала многие глупости, но у меня это получалось неосознанно и неумышленно. Я же не хотела, чтобы случилось именно вот такое, но было оно так и не иначе.
После того, как меня начали все обвинять, что я хочу разбить семью Димы или позаниматься с ним сексом – в ответ на каждый доносившийся слух, я писала письма тому, кто это говорил. Я им писала, что я действительно его люблю, имея в виду братскую любовь по христианским заповедям, но выходить за него замуж или изменять своему мужу – не входит в мои планы.
Если бы я только писала письма о своей честности и ничего другого не делала, то может все и поверили бы в мои слова, но случилось так, что несколько раз мне захотелось похвастаться перед Димкой своим поэтическим талантом. Я сочинила огромное стихотворение про парня и девушку, которые живут в скандинавской стране. Перепечатала я своё творчество печатными буквами, по клеточкам, чтобы не осталось никакого следа от почерка, и положила в свой пакет, с которым ходила по городу. Диму встретила утром, по дороге на работу. Дала ему стихотворение, и попросила прочитать и порвать, домой не нести. Так я сделала три раза, потому что написала три главы, а зачем – и сама не знаю. Помню, как мне хотелось, чтобы он меня похвалил и сказал, что ему понравилось. Почему я так сильно нуждалась в похвалах от него – объяснить не могу,- этого я не знаю. Муж мой тоже читал мои стихотворения, больше никто.
Я давала своему мужу читать все свои стихотворения и Дневники, потому что я же не чувствовала абсолютно никакой своей вины на душе. Я жила в какой-то придуманной реальности, и не понимала того мира, в котором живут другие люди. Они были не такими, как я, у них было другое мировоззрение, они хорошо разбирались и в социальном мнении, и в правилах правильного поведения, чтобы сохранить хорошее мнение о себе в обществе, и знали много чего другого, чего не знала я. К сожалению, у меня никогда не было интереса к правильной морали людей, и я никогда не думала о том, что кто-то может что-то делать неправильно. Я не умела осуждать людей и не умела оценивать обстановку. В общем, я была глупой дурочкой. Мне казалось, что моих добрых намерений, по отношению к людям, достаточно, а оказывается, правильным должно быть именно поведение, а не намерения. Даже если у человека все намерения злые и подлые, то при правильном поведении их не видно, а вот глупое поведение всегда испортит все наилучшие намерения. В общем – беда!
Через какое-то время опять начались неприятности по причине глупого поведения при добрых намерениях. Оказалось, что мои стихотворения прочитала жена Димы – Алина, и восприняла их за попытки соблазнить её мужа. Опять злость, крики и разбирательства. Я потом спрашивала у Димы почему он не порвал, а он ответил, что ему очень сильно понравилось и поэтому решил спрятать в гараже, ну а жена случайно нашла и прочитала. Я уже не стала спрашивать – как такое получилось, что она узнала – кто писал, без моего почерка и без подписи. Мне и так было ясно, что он ей всё рассказал. Зачем? Этого я не могла понять. Он же ходил на работу и мог придумать, что друг ему дал почитать или ещё кто-нибудь?! Даже мог сказать, что валялось на работе на столе или на подоконнике. Я Диму тогда совсем не поняла.
Чтобы хоть как-то утрясти своё расстройство я написала ему, что он поганец, негодяй, сводит людей, чтобы они ссорились и такой нехороший, что хуже некуда. Я думала, что он прочитает и не захочет больше со мной даже и говорить, зато жена его успокоится, и наконец-то настанет мир между нашими семьями, но не так то просто всё получилось. Он поехал в деревню к своей матери и там рассказывал – как я его обидела, а потом плакал.
Приехал мой муж, и давай говорить, что после моего письма Дима очень плакал и теперь он страдает так сильно, что никакими словами не передать. Чего-чего, но этого я точно не ожидала. У меня уже сострадание появилось к нему. Я хотела любой ценой найти способ его успокоить, и то – как можно быстрее, но вот только была проблема его найти.
Вдруг иду я по улицам нашей Цветущей, и встретила в парке его жену – Алину. План мой сработал хорошо, и она начала общаться со мной – как подруга, спрашивать о жизни, хорошие слова говорить. Наконец-то всё наладилось, и можно было праздновать победу, но я не могла, потому что Дима ездил к родителям и слёзы лил, причём на трезвую голову. Если ему больно аж до такой степени, и к тому же избегает меня, чтобы поговорить, то единственный способ избавить его от боли – это сказать правду, что письмо было написано с определённым замыслом – кого-то в чём-то убедить, но я ничего плохого о Димке не думаю и считаю его хорошим человеком. Вот так и сказала Алине, после чего убежала. Ну а что было делать? После этого Дима опять пошёл в запой, опять беда, опять слёзы, но только тема теперь уже другая. Он мне говорил: «Зачем ты сказала Алинке правду? Всё уже было наладилось и всё было хорошо, а ты всё испортила». Я отвечала вопросом на вопрос: «А зачем ты ездил к родителям страдать и плакать? Ты не мог быть сильным? Всё уже наладилось и всё было хорошо, а ты своими слезами испортил мои труды».
Ясное дело, что после такого откровения отношения между нашими семьями стали ещё более ужасными чем раньше. Наверное, Алина ходила по Цветущей и рассказывала всем людям какая я ужасная, потому что доносчики мне об этом докладывали, а может они и выдумывали, я уже никому не верю. Делала она это или нет – я точно сказать не могу, но по какой-то причине начались сплетни в тех Церквях, в которые я ходила. Мне начали говорить, что весь город шумит о том, как мы с Димкой вдвоём выходили из Дома Культуры, и я была накрашенной. О нашем посещении ДК действительно были слухи и люди доказывали, что видели нас вместе, и это не смотря на тот факт, что я никогда в жизни не красилась, потому что у меня, начиная с детства, никогда не было денег на косметику. То, что говорили про меня люди – было последней каплей, которая переполнила чашу моего терпения.
Позвонила я к своей подруге Ире, в Ставище, и мы договорились о встрече у неё дома. Я устала каждый день плакать в подушку, и решила поехать к ней, чтобы поговорить и облегчить свою боль. У нас с Ирой всегда было так, что я утешала её в жизненных бедах, а она утешала меня. Есть люди, которые почему-то очень сильно боятся хоть что-нибудь услышать о чужих страданиях и проблемах, потому что им самим становится плохо после таких разговоров. Лично я никогда не боялась, и если человеку плохо, а я выслушаю, и потом что-то посоветую, или просто похвалю его, от чего у страдальца появляется улыбка, а на душе спокойствие, то мне самой от подобного утешения становилось радостно, и мы потом вместе смеялись и веселились.
Ира тоже была всегда такой. Она умела меня выслушать, поговорить, поддержать, добрым словом, утешить или что-то посоветовать. У неё даже голос очень мягкий и нежный, а ещё спокойный и ласковый. Многие говорили, что пьянеют от одного только её голоса, и сама я тоже была такого же мнения. Иришка – это моя самая близкая и самая лучшая подруга.
В Ставищах меня встретили хорошо, и не просто хорошо, а накрыли стол с таким количеством блюд, как будто у кого-то свадьба или День Рождения. Это они так готовились к моему приезду. Я была шокирована такой добротой и пониманием. После обеда предложили покупаться в ванной, что меня тоже очень обрадовало, потому что в моём доме купание всегда было в двух вёдрах воды, а в доме Иры – и воды полная ванная, и богатый обед, и люди с добротой души и пониманием. Но разговор о моих бедах был коротким, и долго оставаться в доме Иры я не могла. Причиной такой спешки стало мистическое мучение.
Когда я вошла в дом подруги, то у меня просто перехватило дух от внутреннего ощущения, что всё происходящее когда-то уже было. Я знала, что находится в её комнате, ещё не войдя в неё. Я знала какого цвета шторы, и всё сбывалось – как только на них направлялся мой первый взгляд. Я знала – где и как расположена мебель, и тоже всё сбывалось, когда я переступала порог ещё одной комнаты. Кто-то сейчас закричал бы у себя в мыслях – «дежавю!» Многие любят так говорить, и я сама всегда верила в «дежавю». Как же не верить, если в газетах написано, и в журналах, и в книгах, и даже учёные говорят?! Я верила в то, что говорят, но верила я не долго, а только до момента возвращения домой от Иры из Ставищ.
Из Википедии: «В настоящее время разумным можно считать предположение, что эффект дежавю может быть вызван предварительной бессознательной обработкой информации, например, во сне. В тех случаях, когда человек встречает в реальности ситуацию, воспринятую на бессознательном уровне, и удачно смоделированную мозгом, достаточно близкую к реальному событию, и возникает дежавю.»
Долго я гостевать не смогла, потому что неразгаданная тайна мучила меня ещё сильнее, чем то горе, с которым я приехала к подруге. Я переписала обстановку комнаты в записную книжку, чтобы ничего не забыть, и попросилась ¬– как можно быстрее назад в Цветущую. Ира не могла меня удержать, хотя ей и не хотелось, чтобы я уезжала домой так быстро. Прощаясь, она тогда мне ещё подарила сапоги, которые я потом носила года два и была ей за них очень и очень благодарна.
Вернувшись в Цветущую, я очень мучилась от того, что такое, как у Иры дома, когда-то уже было, но я никак не могла вспомнить – где и в каком месте. Неожиданно моя мысль прикоснулась к большой тетради зелёного цвета, сшитой из трёх общих тетрадей по девяносто шесть листов. Я туда записывала сны, которые мне снились на протяжении многих лет. Дневники я сожгла после аборта, под воздействием депрессии, а о снах я тогда не подумала, и эта тетрадь осталась у меня на полке в нежилой половине дома. Я взяла эту тетрадь в руки и начала читать.
Читала не долго, потому что и до половины не дошла, как разгадка «дежавю» открылась передо мной во всей своей красоте. Семнадцать лет тому назад, когда я была ещё школьницей, я записала в тетрадь сон. Мне приснилось, что я приехала в гости к какой-то незнакомке, но она мне почему-то казалась знакомой и была очень близким человеком. Я вошла к ней и увидела точно такую же обстановку в доме, как у Иры в Ставищах. Оказывается, цвет штор и ковров, а также расположение мебели в доме, мне приснились лет за двенадцать или пятнадцать до их покупки. Я видела во сне дом подруги, с которой была ещё незнакома. В описании сна было также написано и то, что я купалась у незнакомки в ванной, и что провожая меня домой, подруга подарила мне сапоги. «Ого! Ничего себе совпадения!» – подумалось мне тогда.
Не трудно догадаться, что после прочтения этого сна, я бегала по комнатам, и всем его перечитывала, как сенсацию. Потом рассказала о загадочном открытии всем своим родственникам и друзьям, даже просто знакомым и в Церкви. Одной только Ире не захотелось рассказывать, чтобы не испугать. А вдруг она заподозрит какой-то недобрый знак?! Говорят, что все чудеса обычно к беде, и поэтому я боялась говорить Ире.
В эти же годы на духовных путях было временное затишье, но зато в отношениях с людьми – буря, да ещё и с платонической влюблённостью. После развала моей мечты, с идеями создать пятидесятницкую Церковь у нас в Цветущей, я ходила в основном к адвентистам седьмого дня и немножко на вечерние молитвы к Вите.
Среди адвентистов мне очень понравился один молодой мужчина, и я его полюбила в какой-то степени братской, и в какой-то степени – платонической любовью. В отношениях с ним интересовал не секс, а кое-что другое. Мне нужна была просто сама любовь, как любовь, и ничего другого. При этом он должен был не только ничего не знать, но даже и намёком не догадываться. Появление такой тайны компенсировало мои неприятности насчёт отношений с Димкой. Теперь я уже даже была довольной, что все выдумывают мои хождения с братом мужа в ДК, а также приписывают мне любовь к нему. Зато они не догадываются, что я люблю Витю из Церкви адвентистов седьмого дня.
В женской психологии есть один загадочный и интересный момент, о котором из непонятного источника знает даже мой друг-эзотерик – Валера, но о мудрейшем друге рано ещё говорить. Поговорим об интересном моменте в психологии.
Многие женщины могут показывать море слёз и обиды, а также переживания и страдания по отношению к любимому человеку, но этот человек – любимый, и они ждут не критики на него, а именно похвалы. Они никогда не скажут на своего любимого по-настоящему чего-то ужасного. Постоянно они говорят только такое, что или показывает, как эта женщина (девушка) обидчика совсем не поняла, и непонимание всем явно видно, или же обижаются на его самые лучшие черты характера. Другие люди слушают и думают: «Мне бы такого друга, как ей! Он такой хороший, а ей ещё и не нравится». Цель таких обид никому не понятна, но «страдающей» женщине очень даже понятна. Она хочет услышать, что её любимый на самом деле – хороший человек, и что он, вообще-то, прекрасный Ангел, а не поганец. От таких слов – как сладкий мёд на душу. Это ещё не всё, есть и другие замыслы. Когда люди будут оправдывать обидчика, и хвалить его, то расскажут о всех его хороших сторонах. Они будут утешать, и вспоминать всё то, что знают о нём доброго, а любящему сердцу только этого и надо.
Стыдно же, и во многих случаях просто недопустимо, ходить ко всем подряд и спрашивать: «Что вы знаете про Витю? Расскажите мне про него.» Люди могут что-то заподозрить, а тут тайна душевная. На много проще бывает расплакаться, и рассказывать, что он невыносимый поганец, который очень сильно и больно обидел. В процессе утешения его и похвалят, что будет сладким мёдом, и всю нужную информацию расскажут, даже и не подозревая с какой целью лились все эти слёзы.
В общем, иногда и я любила поиграть в эти игры, если мне кто-то очень нравился, а о Вите говорить было запрещено, и моя тайна могла посчитаться даже грехом, хотя я и не планировала чтобы он когда-нибудь хоть намёком узнал о моих чувствах. Это была просто сердечная любовь, без никаких планов на будущее.
Вот я играю в свою игру. До сих пор помню, как мы сидели на скамейке под Церковью, а я с душераздирающими чувствами рассказывала братьям и сёстрам, что Витя специально садится в том ряду, в котором я не сижу, потому что я действую ему на нервы и многое другое. Я так хорошо играла свою роль, что мне поверили и начали утешать, рассказывая какой Витя хороший.
–Знаю его много лет. Он, наоборот, всегда помогал людям. Узнал, что у тёти Гали протекает крыша и сам, без чьей-либо просьбы пошёл к ней в выходные и отремонтировал,- сказала мне Люда, которая сидела с левой стороны от меня.
–Я вам не тётя Галя, и мне он бы не помог. Меня он так обходит, что не согласен даже сидеть в моём ряду. Что плохого я ему сделала? – спросила я у друзей с серьёзным выражением лица, всхлипывая от слёз, которые у меня были настоящими, а в душе я чувствовала сладкое удовлетворение от того, что хвалят приятного мне человека, и что теперь я знаю о его походе к тёте Гале.
–Ты Витю совсем не поняла. Он случайно сел в другой ряд, и так было всегда, это получалось, как чистое совпадение,- защищала Витю Лариса, и своими словами дарила мне новую, и очень приятную порцию сладкого удовольствия.
–А с книжкой «Великая борьба» тоже совпадение? Как только появился подарочный вариант книги – Витя отдал посторонним людям, которые и читать эту книгу не будут, а я жду её уже два года, и мне он её не подарил,- страдающим голосом простонала я в ответ, и с моих глаз потекли настоящие слёзы, имея надежду, что дарить христианские книги чужим людям – это очень хорошо, их можно спасти, а я и так уже в Церкви, и что Витю сейчас начнут хвалить.
–Витя всё сделал правильно. Те люди прочитают книгу и придут к Господу. Конечно же, надо в первую очередь спасать грешников, а не членов Церкви, и Витя это понимает,- объяснила мне Таня, которая стояла напротив меня.
–А что если вы все ошибаетесь? Вдруг он действительно не желает меня видеть? Как быть? Мне уйти с Церкви и ходить к пятидесятникам или что мне делать? – спросила я уже рыдая, закрыв при этом лицо руками и опустив голову почти к коленям.
–Нет, Энни, мы не ошибаемся. Витя действительно очень хороший человек. Он добрый, внимательный, каждому готов прийти на помощь, всех уважает и никого не обходит стороной, тебе показалось,- старалась меня убедить тётя Зина, а я всё плакала, наполняясь сладчайшим удовольствием, и хорошо понимая, что я готова продолжать эту роль до бесконечности, лишь бы братья и сёстры как можно дольше хвалили Витю, который мне слишком сильно нравится, но я так же знала и о том, что есть определённая черта, которую нельзя переступать. Немножко выпросила для себя приятного наслаждения и хватит, пора выходить из игры.
–Может быть вы и правы, не знаю. Я надеюсь, что совсем скоро всё наладится, и больше не будет подобных недоразумений. Простите, что рассказала вам о своих проблемах. Просто наболело за последние несколько месяцев и хотелось, чтобы хоть кто-нибудь понял меня. Вот с вами поговорила и мне стало легче,- сказала я своим друзьям, а в мыслях своих подумала, что мне стало совсем хорошо, особенно когда я узнала новую информацию о любимом Викторе, и поняла, что в Церкви так сильно его все любят и уважают.
Я не одобряю своих поступков того времени, и понимаю, что так поступать было очень глупо и смешно. Я играла в нехорошие игры и имела непонятные чувства, которых не должно было случиться. Всё признаюсь честно и от чистого сердца. Да, играла в игры, как артистка театра, и лила свои фальшивые слёзы, но это страницы истории, от которых никуда не денешься и их надо осмыслять, а также рассказывать о подобных случаях другим, чтобы другие девушки и женщины не превращались в таких посмешищ, как я в свои времена, а были более мудрыми и не позорились вот таким поведением. Это ещё не всё, продолжение было после второй части Богослужения.
Когда все начали расходиться по домам – ко мне подошли Инна и Наташа, с которыми я в то время дружила и пригласили зайти к ним в гости. Я согласилась, и мы пошли в их дом. Там они накрыли стол для обеда и начались разговоры на разные темы.
–Значит ты влюблена в Витю? – неожиданно спросила у меня Инна. –Ну да, это и не удивительно. Он добрый, привлекательный, умеет красиво говорить.
–Влюблена? – с удивлением спросила я, испугавшись услышанных слов, и посмотрела на неё таким взглядом, как будто на мою голову упало что-то большое, но не до потери сознания тяжёлое. –С чего ты это взяла и почему так решила?
–Всё очень просто: мы и сами всю жизнь играем в эти игры,- ответила мне Наташа.
–Ага, согласна, судим по себе,- улучшила вариант ответа её родная сестра Инна.
–Никакой любви к Виктору у меня нет, вам показалось,- запротестовала я и сделала вид, что начатая тема меня не интересует.
–Есть, мы полностью уверены, потому что ты нам сегодня показала, как мы выглядим со стороны в нашем собственном цирке любви,- не согласилась со мной Наташа.
–Точно так и мы плачем, если любим мужчину, и говорим, что он поганец. Главное, чтобы не услышал он сам, и чтобы ему не донесли, иначе может и обидеться,- уточнила Инна.
Они тогда попали в цель и точно угадали правду, но я не призналась им. Я всеми силами старалась перевести разговор на другую тему и это у меня получилось, хотя и подруги довели меня чуть ли не до шокового состояния от сильнейшего удивления, что о моих играх может кто-то знать и догадываться какие роли я играю и почему.
После того, как я от них ушла, через несколько дней к ним в гости пришла Влада из той же Церкви адвентистов, и начала рассказывать, как сильно она влюблена в Витю. Он был неженатым, и она не замужем, поэтому у неё созревали большие планы на будущую жизнь. Мне до этого не было никакого дела. У меня своя семья и дети, всё давно создано, и мужа своего Ярослава я любила больше чем какого-нибудь брата по вере. Просто Витя мне нравился – как человек и как мужчина, были к нему какие-то симпатии, и даже дружеская любовь, но я ни на что не претендовала, даже на встречи с ним. Инне и Наташе я не призналась, поэтому их зацепило, и они пошутили о моей любви к Виктору перед Владой. Я точно знаю, что ничего плохого они мне сделать не хотели, потому что были моими близкими подругами. Просто пошутили перед Владой и забыли.
В выходные Влада встретила меня на базаре и начала кричать на весь базар.
–Зачем тебе нужен Витя и какое ты имеешь к нему дело?
–Не нужен, дел у нас нет,- спокойно отвечаю я.
–Не обманывай, я всё знаю. Куда ещё и тебе за Витей бегать? Как тебе не стыдно? У тебя муж и трое детей, а ты позоришь свою семью, влюбляясь в посторонних мужчин. Если ты ещё хоть близко к нему подойдёшь или хоть слово скажешь – я побью тебе морду на этом же базаре, на виду у всех,- кричала она как сумасшедшая на весь базар, а я развернулась и ушла.
Когда Витя узнал, что было на базаре, то не со мной не захотел говорить, а с Владой. Он тогда принял твёрдое решение, что такая сумасшедшая подруга, и тем более жена, ему не нужна, и перестал с ней общаться. Ну а меня, Инну и Наташу пригласил на прогулку в лес. Мы тогда были втроём и очень хорошо провели время. Мои подруги готовились наперёд, поэтому взяли для всей компании бутерброды и компоты. Меня пригласили неожиданно. Шепнули на ухо в какое место подойти после собрания, но никому не говорить. Я так и сделала. Прихожу, а они не одни, Витя тоже с ними. Потом мы пошли в лес, и весело пообщались. Так было только один раз и чудом совпало с моим Днём Рождения.
После того, как я узнала, что Церковь адвентистов посещают очень ненормальные члены общества, которые угрожают побить меня на базаре, я на долго перестала туда ходить, и опять я зачастила в евангельско-харизматическую Церковь, но Инну и Наташу я оставила своими друзьями. Они постоянно дружили с Витей, поэтому у них дома я видела всех троих, что мне очень понравилось. Однажды Витя мне пообещал, что устроит моего мужа к себе на работу, в колледж, сантехником. Потом он так и сделал: поговорил с начальником и моего мужа приняли на работу.
Я очень обрадовалась, потому что мы давно голодали, жили без денег и обходились без того, что можно назвать самым необходимым. Перед этим чудом мой муж Ярослав уже был в полном отчаянии. У него не было ни нормальной одежды, ни друзей. С родственниками получились испорченные отношения по причине нашего нежелание жить возле родителей в деревне, и заниматься сельским хозяйством. Они никак не понимали, что у нас нет здоровья для сельской местности, и что там мы не сможем найти совсем никакой работы.
У Ярослава не было с кем поговорить и получить утешение, постоянно был упадок сил, боли в груди и головокружение, и вдруг я нашла ему хоть какую-то работу, что воспринялось всеми нами, как настоящее счастье. Ничего страшного, что сантехником и на очень маленькую зарплату, но зато теперь у нас было хоть немножко денег и стало не так страшно жить, как это было раньше.
Что касается моего здоровье, то оно подорвалось окончательно. Была осень, и мы привезли на зиму дрова, чтобы топить. У нас никогда не было газа, даже когда он был у каждого жителя нашей Цветущей, потому что не было денег чтобы его провести. Я носила дрова от дороги во двор и мне стало плохо, разболелось сердце, началась сильная тахикардия. Мы вызвали скорую помощь, приехала участковый терапевт, послушала, и поставила диагноз пневмонии, выписала антибиотики.
Этот диагноз, как всегда, был неправильным. Я уже говорила, что если не учитывать вычистку после родов, то мне и моим родным за всю прожитую жизнь на Земле, не поставили ни единого правильного диагноза, хотя диагнозов было сотни, и я сотни раз обращалась к медикам. На этот раз я носила дрова используя физическое тело, истощённое недоеданием. Говорят, что если человек давно нормально не ел, то нельзя заниматься физическим трудом, и я говорила об этом терапевту, но откуда им знать, как такое происходит, если врачи всегда хорошо едят и не понимают о чём я им говорю?! Пневмония и всё, никаких вариантов.
С поставленным диагнозом я не согласилась и на следующий день с трудом доползла к другому врачу. Эта обследовала и поставила диагноз ещё «лучше». Теперь мне вписали в карточку воспаление пищевода и отправили глотать резиновый шланг для проверки кислотности, совсем не бесплатно. Я поняла, что от медицины ничего не добьёшься и пошла домой. Всю зиму пролежала в постели, никто и ничем не мог мне помочь.
Когда мне стало лучше – я ещё раз пошла в поликлинику и добилась направления пройти УЗИ. Там мне написали, что у меня две опухоли в щитовидной железе. Этот диагноз тоже оказался ложным, потому что на лечение денег не было, и я не лечилась. Проверилась через два месяца, а опухолей уже нет. Я спросила «узиста», что за дрянь он пишет в карточки своим пациентам. Он ответил очень умными научными терминами что-то о помехах аппаратуры УЗИ и долго разъяснял как это называется и почему происходит. Я в медицинском университете не училась, поэтому ничего не поняла и не запомнила, просто ушла домой.
Ни у кого, кроме самых нищих, нельзя узнать насколько «правильно» ставит диагнозы наша медицина, и только те люди, которые голодали всю жизнь, и не имели денег даже на мыло, шампунь, крупы, сахар, соль и другие самые необходимые предметы для проживания, всё это хорошо знают и могут написать книгу о правде, как я пишу. Причина их знаний такая, что у них никогда не было денег на лекарства, даже в том случае, если медицина пугала, что осталось неделю жизни.
Самые бедные не имеют что продать и не имеют того последнего, что можно было бы отдать медикам, поэтому они уходят из кабинета и молча готовятся к смерти, а через месяц или два выясняется, что диагноз был ошибочным, и так всю жизнь.
Признаюсь честно, и от чистого сердца, что в моей личной жизни, и в жизни моих родственников, никогда не было правильных диагнозов. Все они писались наугад, и со временем выяснялось, что наши диагнозы ошибочные.
Когда мои дети ходили в пятый или шестой класс – флюорография показала у старшей моей девочки туберкулёз. Нас направили на дополнительное обследование и срочно оформляться на лечение в тубдиспансер, а перед этим в Церкви адвентистов седьмого дня у нашей сестры по вере был убийственный случай. Сыну поставили диагноз туберкулёза и в принудительном порядке заставляли лечиться. Мать ребёнка таким горем тогда себе и сердце сорвала и поседела преждевременно. Объездила много диагностических центров, и только в Киеве, в областной больнице, посмотрели снимки и сказали, что ребёнок полностью здоров, просто остался след после пневмонии. Но пока это дело дошло до Киева – мальчика так облучили, что неизвестно чем бы всё это закончилось. Узнать о последствиях нам было не суждено, потому что парень не выдержал навалившихся проблем (не связанных с медициной) и покончил жизнь самоубийством.
Я начала просить снимок в кабинете флюорографии, чтобы показать в рентген-кабинете. Мне не хотели давать, потому что не имеют права, но дали под обещание, что я верну через два часа и забыли, а я забрала снимок и ушла домой. Да, страшно было, и лекарством с алоэ, мёдом, вином и жиром я дочку свою всё же лечила. За последние деньги купила компоненты для простого лекарства и лечила. Знала точно от людей, что в тубдиспансере надо почти всё покупать самим, кроме основных таблеток. Особенно важно было давать ребёнку витамины и препараты для защиты организма от химии, а также многое другое. Я знала, что всё очень дорогое, а денег у нас не было, поэтому я свою дочку лечила домашними средствами.
Прошло с тех пор очень много лет, и всё хорошо. Почему-то мне кажется, что и этот диагноз, наверное, был фальшивым, потому что во время лечения девочка ни единого раза не кашлянула и на вид была полностью здоровой. Не верю я в бывший туберкулёз.
Конечно же, наши опыты – не повод утверждать, что все диагнозы неправильные и никому никогда не надо идти в больницу и лечиться,- это не так. Просто не надо верить в диагноз с первого раза и седеть от горя. Если есть возможность, а не полная нищета, как было у нас, то надо провериться у нескольких специалистов, и желательно у таких, которых хвалят. Вот такое у меня мнение.
*******
Приятно что-то слышать о любимых,
Особенно – хорошие слова
О наших самых добрых, самых сильных.
Надежда на успех всегда жива.
Чтобы привлечь к подобным разговорам,-
Мы можем даже хитрость проявить.
Но в ней стремимся не отдаться ссорам,
Добыть желанное, и продолжать любить.
Такие беседы нас чем-то согревают,
Как будто Свет Надежды создают,
Набором смелых тайн они ласкают,
О неземных реальностях поют.