22 апреля шестиклассник Толя Плюшкин в парадной пионерской форме стоял в фойе школы в торжественном карауле у бюста Ленина. Правая рука его уже начала затекать, но Толик старался не обращать на нее внимания. Он мысленно готовился к политинформации: «Буржуазные идеологи миллионными тиражами издают религиозную литературу, пытаясь всеми средствами одурманить рабочий класс своих стран! Гм–м, по – моему, неплохо!» Плюшкин даже причмокнул от удовольствия.
Конечно, свой доклад он будет читать по бумажке, но первые фразы надо сказать самостоятельно. Антирелигиозная тематика смущала Плюшкина, но отказаться было невозможно. Надо, значит надо! К религии Толик относился нейтрально. С одной стороны, Плюшкин уважал христианство (бабушка у него была верующая), а с другой – он, конечно же, не верил во все эти «поповские сказки». На прошлой неделе Толик взял в библиотеке «Забавную библию» Лео Таксиля, но, прочитав несколько страниц, Плюшкин с отвращением зашвырнул ее под кровать. Книга по цвету переплета, да и по содержанию, напоминала свежую коровью лепешку. После нее даже захотелось сходить в туалет (ванны у Плюшкиных не было) и вымыть руки с мылом. Юмор в книге был пошлый и гадкий. Наверное, ни один человек в мире не выливал столько помоев на христианство, как давно усопший Лео Таксиль.
Конечно, в мире существовали и другие религии: мусульманство, буддизм, но Толик имел о них смутное представление, а потому решил ограничиться лишь кратким упоминанием в своем докладе.
В классе помимо должности звеньевого Плюшкин возглавлял идейно–политический сектор, где под его чутким руководством находились еще четверо пионеров. Пользы от этой четверки, впрочем, как и от самого Толика, было крайне мало. До конца учебного года оставалось чуть больше месяца, и нужно было срочно выступить с докладом на антирелигиозную тему.
Плюшкин сморщился, вспомнив, как в прошлом году его предшественник Олег Языков на отчетном собрании 5-А класса сразу же рубанул с плеча:
-; Никакая работа в нашем секторе не велась!
-; Как это не велась? – удивился Плюшкин: - А разве те три политинформации, что прочитали за год – это не работа? Не велась! Мы старались, старались – и все это коту под хвост?
Но все эти рассуждения надо было не бубнить себе под нос, сидя на задней парте, прикрыв при этом рот ладонью, а громко крикнуть на весь класс, на всю школу, потому как, на заявление Языкова последовала вполне справедливая реакция классного руководителя: «Как не велась? Хм–м, плохо! Очень плохо! И что теперь делать? Признать вашу работу неудовлетворительной? И что в таком случае скажут на совете дружины? Что 5-А хуже всех? Не стыдно? Нет, так дело не пойдет!»
И вот, с большими оговорками, с ворчанием и возмущением, с большим натягом 5-А признал работу идейно–политического сектора «удовлетворительной». И, слава богу!
«Нет. В этом году такой фокус не пройдет! В нашем деле главное – отчитаться. Уж, что–что, а это я сделать смогу!»
Размышления Плюшкина прервали двое семиклассников – хулиганов по кличке «Петя» (Петров) и «Квака» (Толик не знал ни его имени, ни фамилии).
-; О! Гляди, ПЫОНЕРЫ! – и «Квака» громко и радостно заржал.
-; А ну, опустить руки! Быстро! Я кому сказал! – злобно скомандовал «Петя».
-; Глянь: притихли! Не слышат!
-; Эй ты, губошлеп, опусти руку! А не то я сейчас с твоей подружкой разберусь! – «Квака» подошел к стоящей по другую сторону бюста Лене Бобовой. Он сощурил глаза и злобно посмотрел ей в лицо.
Толик сжал левую руку в кулак и приготовился отразить нападение. Бобова тоже приготовилась: она напряглась, покраснела и раздула ноздри. Но «Квака», по-видимому, уже раздумал. Лена была выше его на пол головы. Она ходила в спортивную школу и вполне могла постоять за себя. На прошлом уроке математики Бобова по никому не известной причине залепила пощечину своему соседу по парте – Саньке Кудряцеву. Хлопок от пощечины прозвучал громко, как пистолетный выстрел. Все с изумлением посмотрели сначала на Лену, потом на Кудрявцева. Саша покраснел и прикрыл правую щеку ладонью. Учитель математики – Галина Владимирова изумленно покачала головой, шикнула на класс и продолжила объяснение задачи. Забегая вперед, скажу, что за десять лет учебы – это был единственный случай рукоприкладства со стороны Лены Бобовой.
-; Эй, ты! Я к тебе обращаюсь, а ну, опусти руку! Моргала выколю! – и «Петя» двинул к Толиковскому лицу два растопыренных пальца.
-; Это кто тут у нас безобразничает? – раздался громкий окрик старшей пионервожатой: - А! Неразлучная двоица в главе с Петровым! Опять за старое?
-; А, что, Петров? Как что, так сразу Петров! Что уже и пошутить нельзя?
-; А вы почему не на уроке?
-; Так ведь перемена же! – радостно воскликнул «Квака».
И в этот момент прозвучал школьный звонок. И через несколько секунд вся школа наполнилась радостным веселым гулом учеников. Стоящие у бюста семиклассники хищно ухмыльнулись и спустились в подвал, где размещался школьный буфет, чтобы взять без очереди по коржику с котлетой, да по стакану томатного сока.
Плюшкин облегченно вздохнул. Рядом с бюстом весело проскакала троица октябрят. Увидав пионеров, застывших в почетном карауле, они изумленно замерли, молча постояли несколько секунд, пока один из них не догадался отдать октябрятский салют. Остальные последовали его примеру. После чего, младшеклассники весело рассмеялись и поскакали обратно.
Всю перемену пионервожатая простояла рядом с Плюшкиным, следя, чтобы никто из старшеклассников не обидел почетный караул.
«Еще пять минут, и ваша смена кончится!» - радостно сообщила она, когда прозвеневший звонок известил о начале нового урока.
«Ну, слава богу!» – подумал Плюшкин.
Торжественная вахта у бюста Ленина продолжалась до трех часов.
Шестые классы учились во вторую смену. Третьим уроком у 6-А были труды. Девочки занимались в кабинете «Домоводства» на четвертом этаже, а мальчики в слесарных мастерских. Мастерские располагались на первом этаже, рядом с комитетом комсомола и комнатой пионервожатых. И хотя почетного караула рядом с гипсовым вождем уже не было, возле Ленина по-прежнему царило оживление. Плюшкин поставил свой портфель на подоконник и подошел поближе, чтобы выяснить причину столь возросшего интереса своих одноклассников к основателю Советского государства. Причиной явился спортсмен, ударник учебы и верный Ленинец – Игорь Костенко. Подражая гениальному Чаплину, Игорь разыгрывал пантомиму, изображая, как неизвестный скульптор ваяет данный бюст. Раз! И Костенко прилепил огромный кусок гипса. Несколько резких движений – и бесформенная масса тот час же приняла форму носа, а остатки материала пошли на левое ухо. Еще несколько движений – и Костенко проковырял глаза. Хлоп! Хлоп: и готова изящная лысина!
Игорь отошел, постоял молча несколько секунд, оценивая «собственное произведение», повернулся к публике и поклонился. Выслушав аплодисменты и крики «Браво», Костенко под дружеский смех резко повернулся, подошел к бюсту и со словами: «Сударь, вы подлец!» – залепил вождю мирового пролетариата звонкую пощечину.
-; Игорь! Ты что делаешь? – изумленно воскликнул Плюшкин.
-; Не видишь? Ленина бью! – и словно сорвавшись с цепи, Костенко обрушил на Владимира Ильича целую серию оплеух.
-; Ой, глядите, люди добрые! Плюха Ленина защищает! – ехидным голосом завопил Славка Карасев.
-; Игорь, ты что делаешь? – испуганно пробормотал Плюшкин.
-; Давай, Игорек! Бей коммунистов! Мы Плюху держим! – вскричали Андрей Бульбасов с Витькой Четверговым и схватили Толика за руки.
Плюшкин рванулся пару раз, пытаясь освободиться, хватка у Бульбасова с Четверговым была бульдожьей. А Костенко, тем временем, продолжал бить Ленина по лысине, по щекам, по затылку. Плюшкину вспомнился телеспектакль «Каменный гость» по Пушкину: если бы Владимир Ильич подобно статуе Командора мог ответить на оскорбление, то он непременно бы укусил или боднул бы обидчика, потому как другие части тела, кроме головы и торса, у вождя мирового пролетариата отсутствовали.
Внезапно дверь «комитета комсомола» открылась, и на пороге появилась старшая пионервожатая. Увидав происходящее, она остановилась и молча уставилась на Костенко. Ее словно бы оглоушило громом. Наверное, тот же гром оглоушил и Игоря: Костенко замер с поднятой рукой не в силах отвести взора от старшей пионервожатой. Их безмолвная дуэль длилась долгие две секунды. Выйдя из оцепенения, пионервожатая схватила Игоря за руку и отвела к себе в комнату. Присутствующие замерли, затем с плохо скрываемыми улыбками медленными шагами на цыпочках направились к своим портфелям.
Через три минуты все мужское население 6-А было построено в шеренгу.
-; Ну, - обратилась пионервожатая к Костенко: - Говори!
-; Я больше не буду.
-; Что ты больше не будешь?
-; Бить Ленина.
-; Бить Ленина? Да ты хоть понимаешь, что говоришь?
Игорь кивнул.
-; Ни фига ты не понимаешь! А вам, пионерам, не стыдно?
-; Стыд–но, - тихо промямлил Андрей Бульбасов.
-; Штыд–но, - передразнила пионервожатая: - А тебе, Плюшкин, не стыдно? Ведь, ты вот здесь, у этого бюста стоял с пионерским салютом! Эх, вы! – и махнув рукой, старшая пионервожатая обиженной походкой направилась в свою комнату.
Мне вспомнилась эта история в далеком 1991 году, когда в нашей стране покончили с властью коммунистов, а бывшую официальную религию – марксизм-ленинизм выбросили на свалку истории. Сам я к этому времени давно уже распростился с коммунистическими взглядами и воспринял происходящие в стране события как должное. Но каково же было мое изумление, смех, а после и отвращение, когда я услышал десятки, сотни рассказов вполне серьезных людей «об их непримиримой борьбе с коммунизмом». В детстве эти «товарищи» разрисовывали в букварях портреты Ленина, повзрослев, рассказывали антисоветские анекдоты и слушали «Голос Америки». Все они, как один, вдруг ринулись откапывать в своей родословной белогвардейские корни, и напрочь отрекаться от дедов, рубивших в кровавых боях этих родственников. Но еще противнее было смотреть на бывших партийных лидеров, вдруг, как по мановению палочки, прозревших «от большевистских взглядов» и побежавших замаливать свои коммунистические грехи.
«Бедные люди!» – подумал я. «Какие же новые песни вы запоете, если колесо истории повернется, и власть в стране снова изменится!»