На кухне пахло керосином, или, как иногда шутил Ящер, Хиросимой. Керосином на кухне пахло с незапамятных, еще советских, времен, когда небо было голубее, трава - зеленее, а с запахом керосина и солярки приходилось мириться. Ящер и Высокий сидели друг напротив друга за маленьким, исполосованным ножом столом и молчали о вечном. Между ними, подобно пограничной вышке, стояла наполовину пустая бутылка водки, через которую Высокий время от времени бросал на Ящера исполненные презрения взгляды. Ящер курил и смотрел в окно, а на Высокого не обращал внимания.
Наконец, полуторачасовое молчание было нарушено внезапной репликой Высокого, который вдруг ни с того ни с сего принюхался, и через мгновение, весь скривившись от отвращения, выдал:
- Гречкой запахло. Наверное, Люська опять в комнате у себя готовит. Ненавижу гречку.
- Да успокойся ты с этой гречкой, - меланхолично отозвался Ящер, выпуская дым через нос, - подумаешь, гречка и гречка. Я, например, тушенку терпеть не могу, однако, когда ты две недели копаешь в степи, а жрать нечего, поневоле начинаешь уважительно относиться к некоторым вещам.
- Все равно ненавижу гречку, - упрямо возразил Высокий, - у меня жена ее все время готовила, когда другой еды в доме не было. А ее как правило не было. Ну вот и представь себе - просыпаюсь я как-то утром, ее нет, а на кухонном столе записка: Люблю другого, ухожу к нему, прощай, не ищи меня, чего-то там, чего-то там, и в конце - не забудь позавтракать, гречка на плите. Ну и как я, по-твоему, должен после этого к гречке относиться?!
- Ты эту историю мне уже в сотый раз пересказываешь, - вздохнул Ящер, туша бычок о край консервной банки, служившей пепельницей, - неужели самому не надоело?
- Не надоело и не надоест никогда, - Высокий скрестил руки поверх выпирающего под растянутой майкой пуза и выпятил нижнюю губу. - Хочешь, я тебе еще расскажу, как в Чечне воевал?
- Пожалуйста, не надо, про Чечню я уже слышал- Ящер нервно достал следующую сигарету из пачки и закурил, глядя в потолок. Высокий задрал ногу на табуретку и принялся грызть длинный желтый ноготь. На несколько долгих мгновений на кухне опять воцарилось молчание, а затем Высокий, не выдержав, взял бутылку за горлышко и с шумом пододвинул ее к себе.
- Накатим, друг Ящер, - сказал он, отвинчивая крышечку. - За нас... за все... про все...
Ящер покачал головой.
- Как, ты не будешь?! - обиделся Высокий. - Ну давай по одной, а?! Ну за жизнь! Чтобы все у нас наконец нормально стало, как у людей, а не как у...
- Да не буду я пить, - затягиваясь, отозвался Ящер, - ей-Богу, достал ты меня уже.
- Ах ты, вредное ископаемое! - Высокий подскочил, хлопнув рукой по столу. - Ну погоди у меня! Я тебе в суп нассу, помяни мое слово.
- Сыы, пожалуйста, - откликнулся невозмутимый Ящер. - Потом сам станешь супом. Ну или котлетой, - как тебе больше нравится.
- Ты совершенно невозможный человек, - вздохнул Высокий, наливая себе стакан. - Как тебя только не грохнули где-нибудь, я просто поражаюсь. Ты понимаешь, что ты ненормальный? Что такие, как ты, долго не живут? Откуда ты только такой вылез?! Уже три года живешь в этой халупе, - три года это немалый срок, - и до сих пор никто о тебе ничего не знает, кроме того, что ты археолог и ископаемыми занимаешься. А еще пить со мной отказываешься. Сволочь. Вот увидишь, я тебе отомщу за это. Долго будешь раскаиваться потом.
- Я мечтаю найти дракона, - глаза Ящера приобрели необычайно теплый серо-зеленый оттенок. - Понимаешь, Высокий, дыма без огня не бывает. Все эти ископаемые... откуда мы знаем, что там было на самом деле? Все в этом мире не случайно. Вот так-то.
- Какая мне разница, кого ты там найти пытаешься, если ты со мной пить отказываешься, паскуда, - обиженно прогундосил Высокий. - Мне главное, чтобы люди меня понимали, а ты меня понимать не хочешь. Ну и хрен с вами, раз вы такие гордые. Один буду пить. Мне же больше достанется.
- Ладно, давай уж по одной, раз так, - устало согласился подобревший Ящер. - Но только по одной. Мне завтра на работу вставать в шесть утра.
Спустя час Вадик, парнишка с нижнего этажа, живший в двух малюсеньких комнатах вместе со своим старшим братом, рабочим Димоном, по совместительству панком, зашел на кухню и судорожно закашлялся от царившего там запаха. К кросину подмешался еще и табак, и спиртуозные пары, а Высокий и Ящер, обнявшись, сидели на полу и что есть мочи голосили.
- Что такой-ее осень - это небо, плачуще-йеее небо под ногамы, - своим прокуренным голосом не в склад не в лад вещал Ящер, а Высокий вторил ему гнусавым баритоном, не лишенным даже некоторой привлекательности:
- В лужах разлетаются-аааа птицы с облаками, осень, я давно с тобой-ю не быыыл...
- Все пьете? - спросил Вадик, насыпая в чайник заварки и включая огонь. Оба согласно закивали и продолжили горлопанить уже вместе:
- Осень, в небе жгут кораб-лииии, осень, мне бы прочь от земли-и-и...
- Там, где в море тонет печаль, осень - темная даль, - решил поддержать из веселый Вадик. Высокий замахал на него руками и заорал:
- Неправильно поешь! Не та тональность!
- Да успокойся ты, Моцарт хренов, - толкнул его в бок Ящер, - нормально он поет, не то, что я.
- Ты вообще петь не умеешь, я с этим уже смирился, - сказал Высокий, поднимаясь с полу и разминая затекшие ноги. - Ну что, Вадька, как жизнь, как делишки, как детишки? Давай рассказывай. Что-то ты давненько не заходил, мы уж думали - уехал.
- Да нет, я не уезжал, - ответил Вадик, присаживаясь на подоконник. - Я просто опять мотался черт знает где. Дома практически не ночевал. Но теперь-то я дома, как видите.
- Оооо, - протянул Высокий, - а где мотался, если не секрет? Что, как там Димон-то поживает?
- Нормально, гитару ремонтировать собрался вот, - ответил Вадик, - да только руки не дойдут. А мотался я везде, где только можно. Вы же меня знаете.
- Что, как там с твоей-то? - спросил молчавший до этого Ящер. Вадик только вздохнул:
- Да... ничего особенного. Все как всегда. Всем нужны деньги. А их у меня нет.
- Понятно все с тобой, - Ящер подошел к Вадику и положил руку ему на плечо. - Ну ты давай, не кисни. Найдется еще твое счастье, вот увидишь... - после этих слов он запнулся, так вспомнил, что его собственное счастье оставило его четыре года назад. Ящер, глядя на все это, невесело усмехнулся и достал из пачки очередную сигарету.
- Садись, выпьем, - подытожил Высокий, беря со стола бутылку и еще один, чистый стакан. Водки оставалось совсем чуть-чуть - на донышке. Он вопросительно взглянул на Ящера. Тот в ответ замотал головой:
- Нет уж, иди ты. Я в прошлый раз уже бегал, теперь твоя очередь.
Сделав напоследок кислую рожу, Высокий кивнул и поплелся за водкой. Ящер налил остатки Вадику и протянул ему стакан. Тот молча отпил небольшой глоток и поставил его на стол:
- Я, наверное, сегодня не буду.
- Смотри, Высокий на тебя обидится, если не будешь, - улыбнулся Ящер, присаживаясь на край табурета и глядя на Вадика прищуренными серыми глазами. - Но я тебя не заставляю.
- Я пока не буду, - сказал Вадик и задумался. Ящер украдкой наблюдал за ним и тихо улыбался в усы. Добрый, простой, ни на что особенное не претендующий Вадик нравился ему. Вадик, в свою очередь, уважал Ящера и относился ему как к старшему наставнику, - однако, его лучшим другом во все времена оставался Высокий - потрепанный жизнью, пропитый, вечно недовольный, - но тем не менее, искренний и временами добрый. Именно ему Вадик чаще всего показывал стихи, которые у него время от времени писались. Грамотный Высокий, видя ужасающие Вадины ошибки, поначалу морщился, но потом привык и даже стал хвалить его. Сам он тоже когда-то писал стихи, однако, вскоре после ухода жены забросил. Лишь иногда, в моменты вдохновения, он декламировал Ваде и Ящеру что-то из приходивших ему в голову виршей, однако, друзья только делали вид, что слушают его. Высокий довольно долгое время провел в психушке, и это не могло не отразиться на характере его творчества.
- Ну что ты все какую-то муру тягомотную пишешь, - как-то раз попробовал пожурить его Ящер, на что Высокий весьма язвительно отозвался:
- Если можешь лучше - пиши сам.
- Я не пишу, потому что мне оно не надо, - как всегда, спокойно ответил Ящер, - а вот ты, друг мой, своей писаниной всех уже порядком задолбал. Ну ты сам подумай, что вот это такое - он взял со стола листок, на котором корявым почерком Высокого было написано стихотворение: - Сквозь стекло плюются дети, в мясорубку лезет конь, в небесах, подобно ветру, мчится бешеный дракон... дракон... хм... интересно... откуда ты это взял...
- Дай сюда, - бросив на Ящера испепеляющий взгляд, Высокий вырвал у него листок со стихотворением и демонстративно разорвал его. - Вот и все. Нету никаких драконов. И коней в мясорубке тоже нет. Проехали.
Время текло медленно. Вадик, сидя на подоконнике, смотрел на пыльные розовые часы, висевшие на противоположной стене, и молчал. Молчал и Ящер. Наконец, в коридоре послышались шаги, и спуст мгновение на пороге показался запыхавшийся Высокий с долгожданной бутылкой в руке.
- Ну вот, принес, - сказал он, ставя бутылку на стол и сбрасывая куртку прямо на пол. - Побежал сначала в киоск во дворе, там не работает, пришлось через три двора к супермаркету идти, он вроде до часу открыт. Еле успел. Нет, вы как хотите, а я больше за водкой бегать не буду. Ходите сами, а с меня довольно.
- Ну, Бог с тобой, - сказал Ящер. - Наливай.
Усталый Высокий плюхнулся на стул и торжественно открыл поллитру.
***
Дяде Пете не давали покоя рептилоиды. Нельзя сказать, чтобы они прилетали ночью к его окну и мигали огоньками своих тарелок, мешая ему спать. Но их присутствие дядя Петя ощущал все время, - отчасти, потому, что доверял своей интуиции (хотя сей факт им постоянно отрицался), отчасти - потому, что в силу собственной хитрожопости привык всюду искать подвох.
- Ууу, палят, суки, - говорил он, выходя на балкон после редких, но метких принятий на грудь. Небо, будь оно затянуто тучами или усыпано звездами, отвечало дяде Пете недобрым взглядом. Дядя Петя в ответ грозил небу кулаком и закуривал, не спуская с него глаз. Рептилоиды могли появиться в любой момент и откуда угодно.
У самого дяди Пети, впрочем, помимо поисков рептилоидов, были еще и другие дела. Он занимался целительством и экстрасенсорикой и вел занятия в нескольких йога-центрах. В старом, рассыпающемся от времени двухэтажном доме он жил после развода с первой женой. Новая жена была для него источником вдохновения и неиссякаемых финансовых проблем. Но дядя Петя держался бодрячком и на жизнь не жаловался.
Помимо жены и рептилоидов, дядю Петю периодически беспокоили Высокий и Ящер. Первый - своими дикими выходками и прослушиванием Гражданской Обороны в три часа ночи (Гражданскую Оборону дядя Петя терпеть не мог еще со студенческих лет, когда она звучала буквально из каждой дыры), а второй - полушутливыми приставаниями к его жене и разгуливанием по коридорам дома в одних трусах. Петр Михайлович никогда не признался бы себе в том, что он ревнует, однако, самые низменные человеческие чувства начинали бушевать в нем подобно тропическому торнадо, стоило ему только увидеть высокого, поджарого светловолосого Ящера, гордо выходящего из ванной в исподнем. Сам дядя Петя подобной комплекцией не обладал, - годы физических упражнений и занятий йогой сделали его похожим на шкаф из Икеи, но внешней привлекательности не прибавили.
Мало-помалу, исподтишка наблюдая за Ящером и завидуя ему, наш герой пришел к выводу, что Ящер - рептилоид. Иначе и быть не могло. "Нормальные люди не могут быть такими высокими, - рассуждал дядя Петя, стоя по вечерам на своем балконе и подозрительно косясь на небо, - и при этом такими худыми и сутулыми. Тут что-то нечисто. Тем более, этот тип постоянно молчит и как-то странно на меня смотрит. Наверняка его прислали шпионить за мной. А по совместительству - заниматься соблазнением моей жены. Вот сукин же сын."
Длительные раздумья по поводу Ящера в конце концов натолкнули Петра Михайловича на интереснейшую мысль. Он решил проверить своего соперника на вшивость. Для этого к Ящеру следовало для начала подлизаться, или, как выражался наш герой, "найти подход", - что он в скором времени с успехом и сделал. Ящер, ни сном, ни духом не ведавший о своем небесном происхождении, был польщен таким пристальным вниманием со стороны дяди Пети, и, недолго думая, принялся делиться с ним своими мыслями и чаяниями. После его рассказов дяде Пете становилось не по себе, и он уходил на балкон курить и смотреть на небо. Довершила начатое невзначай брошенная Ящером фраза про драконов. После нее Петр Михайлович потерял покой и сон, окончательно убедившись в том, что его соперник - не кто иной, как рептилоид, и принялся придумывать всевозможные хитрые способы избавиться от "хвоста" в виде Ящера. Убить его не представлялось возможным, да и сам дядя Петя в жизни не пошел бы на такой рисковый шаг. Оставалось одно - обезвредить. Как это сделать, дядя Петя представлял себе слабо, но теврдо решил, что окружающие должны во что бы то ни стало узнать об особом происхождении его соседа. "А там, - думал он, - все само собой как-нибудь разрулится".
Сначала он пробовал просто разговорить Ящера, затем - напоить; однако, все его попытки были безрезультатны - треклятый рептилоид был незыблем, как скала. Дядя Петя было совсем отчаялся, - но тут в его голову внезапно пришла блестящая мысль. "А что если, - подумал он, - подмешать ему в пойло или в табак какой-нибудь наркотик? И как я раньше не додумался!"
Дело было в шляпе. Дядя Петя заказал у одного знакомого спайса; у другого - экстези, у третьего - анаши (на случай, если рядом с Ящером вдруг окажется Высокий), и, в довершение всего, собственноручно приготовил зубодробительную смесь из мухоморов, полыни и еще каких-то малопонятных продуктов, дабы самому выйти в астрал и убедиться в существовании рептилоидов. Рецепт смеси ему когда-то дала его бабушка, деревенская знахарка и по совместительству колдунья.
Дядя Петя полночи мудохался с сигаретами, запихивая в них спайс (спайс, как назло, все время высыпался и запихиваться ни в какую не желал), а к утру, проклиная все на свете, решил, что надо выпить. Выпив, Петр Михайлович заснул и увидел во сне пучеглазого рептилоида, смотрящего на него недобрым взглядом. Обливаясь холодным потом, дядя Петя проснулся и решил, что сон был пророческий. Ящера во что бы то ни стало требовалось обезвредить.
И тем же вечером дядя Петя, взяв бутылку коньяка, простынку с экстези и сунув в карман пакет анаши и пачку сигарет со спайсом, отправился на кухню, где, по своему обыкновению, заседали Высокий и Ящер в компании Вадика.
***
- Высокий, скажи-ка, что у тебя во фляге, - Ящер строго посмотрел на товарища, когда тот с деловитым видом достал из кармана железную фляжку и собрался сделать из нее глоток. - Ты смотри у меня, не балуй.
- Не-не, это успокоительное, - глаза у Высокого лихорадочно забегали. - Правда, ничего такого. Я завязал.
- А если честно? - Ящер прищурился. - Что-то свежо предание, да верится с трудом. Знаю я твое "успокоительное". Небось, опять шоколадное молочко.
- Да что ты, какое шоколадное молочко, окстись! - воскликнул Высокий, подпрыгивая на табурете, - Вадя, скажи, ты мне веришь?
- Да мне как-то и по барабану, - зевнул Вадик. После выпитого его разморило; глаза закрывались сами собой, но он из последних сил держался. - Хоть молочко, хоть успокоительное. Толку от него все равно никакого. Лучше бы водку пили.
- Тебе водки уже хватит, - назидательно сказал Ящер, - а вот я, пожалуй, еще выпью, - и он потянулся к наполовину пустой поллитре, когда на кухню внезапно ввалился веселый дядя Петя с бутылкой под мышкой.
- Кого я вижу! - воскликнул он, обнимая Ящера и здороваясь за руку с меланхолично смотрящим на него Вадиком. Высокий, улучив момент, сделал порядочный глоток из своей фляги. - Давненько вы тут не собирались! Иду я, думаю - дай на кухню зайду, вдруг ребята там. И на тебе! Ну что, гляжу, вы тут уже все хоршие? А то я коньячку принес... Хорошего коньячку...
- Коньячку?! - оживился Высокий. - Это дело! Давай сюда!
- Погоди ты, - раздраженно отмахнулся от него дядя Петя, - еще настанет твое время, что ты сразу руки-то тянешь загребущие. Итак, ребята, что у нас дальше по программе?
- К коньяку нужна закуска, - заметил Ящер, - без закуски тут никуда. Одной гречкой сыт не будешь. Пойдем-ка со мной, Вадя, до магазина. Как раз сон сойдет. А то наш замечатательный друг,- он бросил насмешливый взгляд на Высокого, - не удосужился взять даже хлеба.
- Отлично, пойдем, так пойдем, - согласился Вадик, слезая с подоконника. - Подождите нас, ребята, мы сейчас вернемся.
- Да валите уже, - замахал на них руками Высокий, а дядя Петя добродушно усмехнулся, хотя на самом деле на душе у него скребли кошки и он страшно нервничал.
"Надо пойти в туалет, выпить отвару, - подумал он. - Только немного. А то еще подействует не так".
И с этими мыслями дядя Петя удалился в туалет, оставив Высокого наедине с бутылкой коньяка и сигаретами.
В туалете дядя Петя пробыл достаточно долго. Убедившись, что нужный эффект достигнут, и предметы только чуть-чуть расплываются перед глазами, а в воздухе мелькают белесые круги - энергетические сущности, - наш герой покряхтел для виду и вышел из туалета. Войдя на кухню, он убедился, что Высокий без него не скучал. Бутылка коньяка была примерно на четверть пуста, а внезапно подобревшее лицо Высокого приняло удивительный лиловый оттенок.
- Ах ты чупакабра! - выругался на него Петр Михайлович. - Я же говорил - не пей! Не пей! Ан нет, этому гамадрилу что об стенку горох! Взял и выпил!
- Сам ты гамадрил, - обиделся на него Высокий. - Я же чуть-чуть отпил совсем.
- Ага, чуть-чуть, посиди я дольше, ты бы весь коньяк прикончил, - пробурчал дядя Петя, плюхаясь на табурет напротив. - Смотри у меня; я тебе ни одной рюмки не налью!
- Ну и пожалуйста, - фыркнул Высокий, - я и водкой перебьюсь. Подумаешь, напугал.
В этот момент на кухню вернулись Ящер и Вадик с закуской. Начался пир.
- Ну что, дружище, - сказал дядя Петя, одной рукой наливая Ящеру коньяка, а пальцами другой - вертя в кармане две маленькие круглые таблетки, - угощайся. Твое здоровье.
Тут у Ящера в кармане внезапно зазвонил телефон.
- Подождите немного, - сказал Ящер и вышел из комнаты.
Еле скрывая внутреннее ликование, дядя Петя дождался, пока Вадик и Высокий отвернутся, и быстро бросил в коньяк, налитый Ящеру, заветные таблетки. Само Мироздание было на его стороне.
Ящер вскоре вернулся; продолжили пить. Однако, тяпнуть так и не успели - на этот раз по срочному делу потребовалось отойти дяде Пете, внезапно осознавшему, что с отваром он все-таки переборщил. Уединившись в туалете, горе-охотник за рептилоидами долго и сосредоточенно приходил в себя, зависнув над унитазом, пока наконец не понял, что, по видимости, пить он сегодня не будет, а если и будет, то очень мало. Пошатываясь, он вернулся на кухню.
- Мы тут с братюней чарами махнулись, ты не возражаешь, - встретил его ласковой улыбкой Высокий. - Просто у него больше, и он мне отдал, потому что меня любит.
- Да пожалуйста, махнулись так махнулись, - плохо соображающий дядя Петя рухнул на табурет и прижался спиной к стене. - Сейчас, подождите, в себя приду и вып...
Однако, договорить он не успел, потому что внезапный грохот прервал его речь. Обернувшись, дядя Петя увидел Высокого, сползшего со своего стула и лежащего на полу. Его рюмка, стоящая на столе, была пуста.
С ужасом догадавшись, что в устах Высокого означало "махнуться чарами", дядя Петя сделал попытку вскочить со своего места и в результате перевернул стол. Коньяк, семга, нарезанный черный хлеб, водка - все полетело на пол. Но всем присутствующим было уже не до этого.
- Высокий! - Вадик тормошил старшего товарища за плечо; тот в ответ только нечленораздельно мычал и мотал головой из стороны в сторону. "Неужели экстези на него так подействовало?! - думал дядя Петя, расширенными глазами наблюдающий за ним.- Но ведь должно было быть наоборот! " Кое-как взяв себя в руки, он присел рядом с Вадиком, дабы оказать Высокому посильную помощь. Треклятый рептилоид тем временем стоял в коридоре и звонил в "Скорую".
Высокий какое-то время дрыгался, издавая нечленраздельные звуки; а затем внезапно широко открыл глаза и уставился на склонившихся над ним дядю Петю и Вадика. Что-то в его взгляде не понравилось Петру Михайловичу. Он поспешно отпрянул. Высокий сел; обвел кухню взглядом, и неожиданно заметил только что вошедшего Ящера. В один миг выражение его лица изменилось.
- Ах ты падла, - прошипел он, медленно поднимаясь на ноги и надвигаясь на Ящера. - Ах ты, богомерзкий обмылок. Я тебе сейчас покажу, где раки зимуют, хамелеон сраный! - с этими словами он сделал хватательное движение обеими руками в надежде достать Ящера, но тот ловко увернулся, и Высокий врезался в мойку, однако, на ногах удержался, и, весь исходя праведным негодованием, снова повернулся лицом к противнику. - Ах ты скотина. Ну погоди у меня!
- Федя, опомнись, - подал голос Вадик, - ты что такое несешь? Что Ящер тебе сделал?
- А мне плевать, что он сделал! - пронзительно завопил Высокий. - Я просто ненавижу его! Я убью эту гадину!
Дядя Петя ликовал. Его план, пусть и не совсем правильно, но сработал - Высокий, отведав веществ, узнал об истинной сути Ящера. Теперь осталось только разоблачить его полностью. Экстрасенс весь подобрался в радостном ожидании дальнейшего развития событий - но тут дикий взгляд Высокого случайно упал на него.
Пару мгновений оба молчали, просто глядя друг другу в глаза, а потом Высокий, наклонив голову, как кот, готовящийся к нападению, попятился назад и мелодично-вопросительно протянул:
- Оооооооо....
Следующие несколько секунд пронеслись перед взором Петра Михайловича как в замедленной съемке. Он видел что-то кричащего Вадика, видел метнувшегося в его сторону Ящера, - но совершенно не обращал на них внимания, так как мозг его был занят Высоким.
Высокий, сначала собравшись, как пружина, а затем распрямившись, напрыгнул на дядю Петю сверху и вцепился тому в горло. Дядя Петя задергался и принялся судорожно вырываться, попутно молотя Высокого кулаками по спине, - но тот не говорил ни слова и просто душил его. Попытавшийся отодрать разбушевавшегося товарища от дяди Пети Ящер немедленно получил локтем в глаз. Вадик опрометью кинулся прочь из кухни - звать подмогу. В конце концов, дяде Пете удалось освободиться от пылких объятий Высокого и даже выбраться из кухни, - однако, отведавший экстези ветеран войны в Чечне немедленно вцепился ему в ногу.
- Не уйдешь, - задушевно прошипел он, глядя на дядю Петю сверху вниз ошалелыми зелеными глазищами. - Ты мне за все ответишь, урод. Почем душу продавал, а?
- Какую душу?! - орал дядя Петя, дергая ногой. В конце концов ему удалось врезать Высокому по челюсти и тот на какое-то время отвалился, - однако, ненадолго. Они, как взбесившиеся кошки, с улюлюканьем и клекотом пронеслись по коридору, а потом дядя Петя сделал попытку запереться в ванной - однако, Высокий не дал ему этого сделать, вовремя пнув дверь и оказавшись на пороге наперевес со шваброй, по пути вытащенной из кладовки. Вид у него был самый что ни на есть воинственный.
- Ответь, паскуда, почем душу продал, - горделиво произнес он, откидывая назад всклокоченные волосы, - и я тебя не трону.
- Федя, Федя! - орал сзади Ящер, однако, Высокий его не слышал. Он был занят демонстрацией своего великолепия, и совсем не заметил, как дядя Петя, улучив момент, поставил ему подножку.
С визгом и лязгом Высокий полетел на пол. В этот же момент в ванную влетели Высокий и Вадик. Вдвоем им удалось кое-как скрутить разошедшегося товарища (что стоило им нескольких весьма болезненных укусов и пинков), отнести его в комнату и уложить в постель. Дорогой Высокий плакал, извивался и орал:
- Замуровали, черви! Зубы грешника сокрушу!
Однако, оказавшись в своей спальне, бедолага довольно быстро успокоился и стал плакать. Вадик все это время сидел рядом с ним и успокаивал его, гладя по спине, Ящер нервно дымил в окно. Наконец, Высокий окончательно выбился из сил и заснул. Бледный дядя Петя, шатаясь, появился на пороге комнаты. Из-за его плеча выглядывало разгневанное красное лицо тети Вали.
- Валентина Рудольфовна, мы Вам все объясним, - тяжело вздохнув, сказал Ящер. Тетя Валя смерила его презрительным взглядом и заключила:
- Все, б****, алкоголики. Что ни день то бухают. Меня бы позвали хоть раз, п***расы!
Ящер, уставший за этот вечер, ничего не ответил и только развел руками.
***
Скорая и вызванная тетей Валей милиция уехали рано утром. Дядя Петя сидел в своей комнате и трясся от страха, - поганые менты вполне могли проверить остатки алкоголя и сигарет на содержание в них психотропных веществ. Впрочем, боялся он напрасно, - местные милиционеры вряд ли стали бы копаться в подобных вещах. Высокий, Ящер и Вадик спали вповалку в комнате Высокого. Им было уже абсолютно наплевать и на анализы, и на милицию, и на то, что двоим из них нужно было на работу, а одному - на учебу. Этажом ниже Димон, брат Вадика, храпел в обнимку с той самой Люськой, которая готовила гречку в этот злополучный вечер. Ему было явно не до младшего брата.
"Ну к чертям собачьим этих рептилоидов, - наконец решил дядя Петя, понуро выползая на кухню и наливая себе оставшейся на дне бутылки водки. - Одни проблемы от них. Лучше займусь-ка я изучением тантры. Это куда интересней и куда безопасней. А с марсианами и рептилоидами разберемся потом".
Однако, героизм в дяде Пете, хоть и был порядочно уязвлен, не иссяк. Выпив и подумав немного, он решил, что, несмотря на то, что он определенно проиграл это сражение, война еще не окончена. Во всяком случае, у него появились кое-какие доказательства рептилоидного происхождения Ящера.
- Ну, Сашка, ну сукин сын, - удовлетворенно пробормотал он, - погоди у меня. Я тебя еще выведу на чистую воду. Это еще не конец.
С этими словами Петр Михайлович закурил и откинулся на стуле, глядя в потолок, заменявший ему небо.
***
- Ну, Свет, и вштырило меня тогда, - выдохнул Высокий. - Я так и знал, что с твоим что-то нечисто. А уж когда отвар у вас в холодильнике увидел... так и убедился окончательно.
- Думаешь, Петя и впрямь торгует наркотиками? - Светлана, молодая жена Петра Михайловича, настороженно посмотрела на Высокого. Тот только ухмыльнулся в ответ:
- А то как же! Думаешь, чего он этой йогой своей занимается? Там только таких и держат. Вот он учит людей, скажем, всякой тантре-шмантре, а сам втихаря им говно толкает. Хотя, я, конечно, тоже не святой... как видишь, не удержался. Ну да ладно. Клянусь тебе, Светочка, что это был первый и последний раз за эти полгода.
- Да мне как-то и по барабану, что ты там употребляешь, - дернула плечиком Светлана. - Мне главное, чтобы Петя дурью не маялся. Уйти от него, быть может? Как ты думаешь?
- Да как хочешь, можешь и уйти, - развел руками Высокий, - но мне будет тебя здесь не хватать. Что мне, к Люське курносой идти, что ли?
- Дурак ты, - Светлана с нежностью посмотрела на Высокого и провела ладонью по его редким всклокоченным волосам. - Дурак ты, Федька, все-таки. А все равно милый. Идем сюда, дай я тебя потискаю, - ее пальцы непроизвольно потянулись к животу Высокого. Тот блаженно улыбнулся и, приподняв рубашку, плюхнулся рядом с ней на диван.
- Тискай сколько хочешь, - произнес он, закрывая глаза. - И вообще делай со мной все, что душе угодно. Мне все нравится.
Светлана загадочно улыбнулась, и, чмокнув Высокого в щеку, через голову стащила с себя майку.
Никто в доме не знал, что Высокий ходит к ней. Все думали на Ящера.
Люська в соседней комнате снова готовила гречку.
КОНЕЦ