Избранные

 

     Это было будущее не для всех. Счастливы в нем были только «избранные». Они могли любить, могли воспитывать детей. Я тоже была «избранной», но СИСТЕМА обвинила моего мужа в измене и приговорила к смертной казни. Меня лишили статуса «избранной» и забрали у меня моих детей: Артёма, Полину, Аду… Если бы не Всеволод, я не знаю, что со мной стало бы, хотя вариантов не много, наверное, просто умерла бы от горя и нищеты.
     Всеволод раньше тоже был «избранным», но попал в немилость СИСТЕМЫ за пропагандистскую деятельность против ее режима. И его ждала за это смерть, но его родители занимали высокое положение среди «избранных», и ему удалось избежать казни, но он стал «обычным». Он работал у моего мужа, возил его на службу, охранял. Мой муж занимал такую должность в СИСТЕМЕ, что ему постоянно грозила опасность. Всеволод несколько раз спасал ему жизнь. Я не знаю, зачем он это делал. Он - человек, который всей душой ненавидел СИСТЕМУ, каждый день рисковал своей жизнью ради жизни одного из ее основателей. Хотя, наверное, не знала, потому что сейчас знаю. Всеволод сказал мне об этом однажды ночью в моих объятиях. Он признался, что оберегал жизнь моего мужа, потому что полюбил меня и знал, что, если с мужем что-нибудь случится, меня не ждет ничего хорошего. И Всеволод уберег его от всех опасностей, но главная опасность заключалась в том, что мой муж сам создал. СИСТЕМА больше не нуждалась в нем, но понял он это слишком поздно.
     В свою последнюю ночь мой муж лежал на диване, положив голову мне на колени, и говорил, что сожалеет о создании СИСТЕМЫ. Он говорил, что не понимал к чему все может привести, и что его идеализм завел его в тупик. Он проклинал свои идеи, свое мировоззрение и принципиальность, создавшие монстра – СИСТЕМУ. Мой муж рыдал, все крепче прижимаясь ко мне, как будто искал в моем хрупком теле защиты.
     - Только ты – настоящая! Ты единственная! Ты любишь меня. Только в тебе мое счастье! – сказал он тогда так отчаянно искренно, что я не могла поверить, но не могла согласиться. В тот момент я уже не любила его. И я не уверена, что любила его в принципе. Я не выбирала его спутником своей жизни, он выбрал меня, и я при всем желании не могла отказаться, разве что могла умереть. Но смерть никогда не была для меня достаточно хорошим выходом из сложных ситуаций. Я привыкла к своему мужу, но я его не любила. Он уделял мне немного времени, но всегда был ласков и нежен со мной. Помню, как был он счастлив, когда у нас родился первенец – Артем. Для мужа это был не просто сын, это был его приемник, продолжатель дела всей его жизни.
       Не знаю, изменял ли мне муж, думаю, что у него просто не было на это времени. Он всецело был поглощен работой, мог не спать, и не есть целыми сутками. Когда же силы покидали его, он шел ко мне, как к источнику энергии. Он ел, приготовленную мной пищу, как завороженный слушал мой голос, когда я рассказывала ему о детях и домашних делах. В эти моменты он так сильно нуждался во мне, что без колебаний выпил бы яд, если бы я предложила.
       Если женщина не счастлива в браке, она должна уйти, а не искать утешение на стороне. Я не могла уйти и поэтому нашла утешение, хотя не уверена, что специально его искала. Все произошло внезапно, но не случайно. Мы оказались с Всеволодом наедине и не удержались. Слишком велик был, видимо, соблазн. Когда страсти поутихли, он начал извиняться за свою несдержанность и животные инстинкты, на которые он не должен был поддаваться, но запнулся, потому что сам понял, насколько неискренне говорит. И, переведя дыхание, сказал, что любит меня, и, если то, что он чувствует  не любовь, тогда он просто не знает ничего о любви.
      После казни мужа меня оставили у разбитого корыта – «обычную» и без моих детей, моих ангелов. СИСТЕМА забрала у меня все. Я совершила бы глупость, если бы Всеволод меня не остановил. Я чуть было не высказала в присутствии высших представителей СИСТЕМЫ все, что я думаю о них. Меня бы точно казнили, если бы я сказала это, но Всеволод увел меня, сказал, чтобы  я рыдала, притворялась беспомощной. Мне не надо было особо притворяться, я чувствовала себя абсолютно беспомощной.
      Мы с Всеволодом жили, как «обычные» без оформления брака и без права на рождение и воспитание детей. Дети, я постоянно думала о них. Сколько бессонных ночей я провела в слезах. Всеволод ничем не мог мне помочь, он гладил меня по голове, крепче прижимал к себе, но я угасала. Всеволод стал мрачным, его терпение лопнуло из-за меня. Он перестал быть послушным рабом СИСТЕМЫ, и вновь взялся за старое, но уже с большим усердием и всепоглощающей злостью.
      Я забеременела и была так счастлива, когда узнала об этом, что даже не думала о последствиях. Я рассказала Всеволоду, что жду ребенка. Он сказал, что это замечательно, и я буду рожать во чтобы это не встало. Всеволод был уверен в своих словах, непоколебим, но был ли он счастлив? Когда я родила сына, он точно был счастлив. Но такое счастье я уже видела однажды, когда на свет появился мой первенец. Всеволод видел в сыне, которого мы назвали Эдуардом, прежде всего своего последователя, будущего оппозиционера, если даже не революционера. Мне было не по себе от этого. Я больше не хотела зависеть от мужчин, я отчаянно нуждалась в свободе.
      Я попросила Всеволода через свои связи найти моих детей. Выяснилось, что он уже давно занят этим, но пока нет никаких результатов. И на время я успокоилась, у меня был Эдуард, я заботилась о нем, и порою в суете дней были минуты, когда я не думала об Артёме, Полине и Аде. Ада была самой младшей, всего три года и чаще всех болела. За ней нужен был особый уход и я понимала, что она его не получит, и сердце мое разрывалось на части. Бедная моя девочка. Бедные мои дети.
      Всеволода не было дома, когда к нам ворвались солдаты СИСТЕМЫ и забрали нашего сына, как незаконнорожденного ребенка. За это преступление не применялось наказание, не считая, что у вас забирали ваше дитя. Мы скрывали Эдуарда, но кто-то из «обычных» выдал нас. СИСТЕМА забрала у меня еще одного ребенка.
      Прошло несколько лет, прежде чем я увидела одного из своих детей. К тому времени Всеволод уже организовал по всей стране сеть информаторов и осведомителей.Подполье оппозиционеров работало днем и ночью, выискивая слабые места в СИСТЕМЕ.
Огромный детский приют в заброшенной деревне в лесу был тем местом, где по информации от осведомителя находилась моя дочь Полина. Я поехала туда без Всеволода, но он отправил со мной пятерых вооруженных мужчин. Дверь приюта открыла пожилая женщина в переднике с подсолнухами. Она поняла цель нашего визита без слов и только спросила: « Имя? Возраст?».
      - Полина, двенадцать лет.
      - Ждите в гостиной, - сказала она и, оставив дверь открытой, поднялась по крутой лестнице на второй этаж.
      Оставив людей на улице, я прошла внутрь. Я пять лет не видела свою дочь, целых пять лет! И я боялась, что сейчас ко мне приведут другую девочку, не Полину,  что информация была недостоверной, но вдруг в дверном проеме появилось прекрасное создание в белом платье с распущенными длинными волосами с вплетенными в них белыми лентами, вся в лучах солнечного света, заливавшего гостиную. Это была она, моя Полина.
      - Мамочка, мамочка, я знала, что ты найдешь меня!
      Она побежала ко мне, а я бросилась ей навстречу.
      - Артем говорил, что ты умерла, как папа, но я не верила ему. Я знала, что ты придешь за мной.
      - А где Артем?
      - Я уже давно не видела его. Раньше он тоже жил здесь, а потом его забрали.
      - Кто? Кто забрал его, Поля?
      - Солдаты СИСТЕМЫ – ответила пожилая женщина. – Как я поняла из их разговоров он сын основателя?
      - Да, - твердо ответила я.
      - Последнее время в СИСТЕМЕ не все в порядке. Ей вновь нужен лидер. И никто лучше, чем сын основателя на эту роль не подойдет. Вы же понимаете это?
     - Да, - процедила я сквозь зубы.
     - Забирайте девочку и уезжайте. Солдаты СИСТЕМЫ патрулируют это лес.
     - Мама, мама, а Ада с тобой? – спросила у меня Полина.
     - Нет, детка. А когда ты ее видела в последний раз?
     - В тот день, когда нас забрали от тебя. Меня и Артема привезли сюда, а Аду оставили в  машине, на которой нас привезли  и больше я ее не видела.
     - Вы не знаете, куда могли отправить мою младшую дочь? – обратилась я к женщине.
     - Не знаю. Ваших детей привезли сюда люди из верхушки СИСТЕМЫ.
     Я вернулась домой, если подполье можно назвать домом, вместе с Полиной. По дороге она рассказала мне, как ей жилось в приюте. Полина было жизнерадостным ребенком, и даже самые тяжелые дни в приюте она описала со свойственными ее характеру доброжелательностью и терпимостью. Она прижилась в приюте благодаря своей незлобивости, трудолюбию и снисходительности к чужим недостаткам и даже самые угрюмые ребята в приюте стали ее друзьями. Она умела приспосабливаться к обстоятельствам, я всегда отмечала в ней это.
     Рассказав мне все, что считала нужным и, расцеловав моей лицо уже не в первый раз, Полина уснула, положив голову мне на колени, совсем, как ее отец. Полина была очень похожа на отца, как внешне, так и по характеру. Полина  - моя славная девочка. Я не могла на нее наглядеться, не могла перестать перебирать пальцами пряди ее густых волос.
     Когда мы приехали в лагерь оппозиции, мне сообщили, что Всеволод уехал пару часов назад, не дождавшись меня, так как больше не мог терять время. Он узнал, где находится наш сын и поехал за ним. Две радости в один день – это слишком щедро для одного дня, подумала я и сама поругала себя за такие пессимистические мысли. Но мои предчувствия не обманули меня. Всеволод не вернулся ни в этот день, ни на следующий, ни через неделю. Он  не вернулся. Я так до сих пор и не знаю, какая судьба постигла его. Скорее всего, его убили солдаты СИСТЕМЫ, и чтобы не создавать ненужный образ народного мученика не стали предавать смерть лидера оппозиции огласки. Само слово «оппозиция» было под запретом. Я все это прекрасно понимала, но принять не могла. Мой разум отторгал правду. Я каждый день выходила на дорогу и ждала, когда на горизонте появится внедорожник Всеволода, и я знала, что он никогда не появится, но все равно ждала. Всеволод поступил опрометчиво, поехав один, без охраны, без меня. Зачем он так поступил со мной? Я эгоистка, раз так думаю, но я так любила его! Мы говорили о любви друг другу томными ночами в порывах всепоглощающей страсти. Слова любви звучали то еле слышным шепотом, то вплетались в стоны, то неистово вырывались из груди. А днем мы признавались в любви  одним лишь взглядом. Улыбающиеся глаза Всеволода говорили о том, что он помнит мои ночные речи. Он подходил ко мне, и приятная дрожь пробегала по моему телу, а он легонько хлопал меня по плечу и целовал в щеку.
      Я любила Всеволода. Любила. Порой он был груб в словах, и я отвечала ему грубостью, а зря. Ему было трудно, безумно трудно. СИСТЕМА сделала из него борца, но в груди его билось сердце романтика.
     Никто из оппозиционеров не мог мне точно сказать, кто сообщил Всеволоду о местонахождении сына. Этот человек как будто растворился в воздухе. И сам Всеволод никому не сказал, куда именно поехал. Все это выглядело странно. Оппозиционеры хотели избрать меня новым лидером вместо Всеволода, но я отказалась, сказав, что без него они куча мышц без мозгов. Я сказала это сгоряча, но реакция последовала довольно бурная. Я узнала о себе много нелицеприятных вещей, что я шл*ха «избранных», вдова дьявола, ведьма, погубившая их лидера и все в том же духе. Мне кажется, что меня растерзали бы на месте, но Михаил – друг Всеволода и его правая рука в оппозиции, увел меня. Он сделал тоже, что и в свое время сделал Всеволод, чтобы я не наговорила лишнего. Михаил помог нам с Полиной без проблем уехать из лагеря оппозиционеров. Впоследствии я узнала, что он стал их новым лидером.
     Я уехала на другой конец страны в дикую глушь, где в то время жили мои родители. Я не видела их очень долго. Они были «избранными», а я уже не была, но в той местности, где они жили, не особо кто соблюдал нравственные предписания СИСТЕМЫ, и там я и моя дочь чувствовали себя в относительной безопасности.
СИСТЕМЫ больше нет. В стране мир, который был установлен без войны. Лидер оппозиции и лидер СИСТЕМЫ договорились, создав свободное государство, где люди не делятся на «избранных» и «обычных». Не знаю, долго ли просуществует такое государство, хотелось бы верить, что да.
     Женщина из приюта не ошиблась, и Артем действительно стал лидером СИСТЕМЫ. А Эдуард стал лидером оппозиции. Как так получилось? Сама до сих пор удивляюсь. Эдуарда нашел Михаил, и долгое время скрывал его от меня, строя на его счет грандиозные планы, которые в итоге оправдались. Он вырастил его истым оппозиционером, сделал из него своеобразный символ борьбы за светлое будущее. Эдуард не знал, что Артем его брат, как и Артем не знал, что у него в принципе существует брат. Они договорились о реформировании СИСТЕМЫ, не зная о своем родстве. И я горда за них. Они выросли и стали сильными, здравомыслящими мужчинами, каждый со своей точкой зрения, но готовые идти на компромисс ради общего блага. Я понимаю, что в этом нет моей заслуги. Моих сыновей вырастили другие люди, и, если к воспитанию Артема я имею отношение, то Эдуарда забрали у меня совсем младенцем. Что они братья, сказала им я, когда Артем приехал ко мне вместе с Эдуардом. Не один из них не поставил под сомнение мои слова. Они признались мне, что подозревали нечто подобное, потому что слишком хорошо понимают друг друга.
     Я была почти счастлива, когда мои дети собрались в одном доме, за одним столом: Артем, Полина, Эдуард… но для полного счастья не хватало Ады. О ее судьбе по-прежнему ничего не было известно, как и о судьбе ее настоящего отца. Ада родилась в браке с моим мужем, но ее отцом был Всеволод. Я никогда не говорила ему об этом, но он знал. Он часто говорил  о ней и при этом так смотрел мне в глаза, что не было сомнений в том, что он знает.
     Я надеюсь, что Ада жива…, жива и счастлива. В этом году ей будет уже двадцать пять. У нее глаза, как у Всеволода – улыбающиеся. Она должно быть красавица и у нее полно поклонников, а может…  Нет, я знаю с ней все хорошо, я чувствую это.



                20 октября 2091 года

                Давно не «избранная», уже не «обычная», теперь свободная!