Женщина с именем Ингрид не может быть иной, как высокой и худощавой. Так подумала я, глядя на мою соседку «по парте» в институте для целителей.
Если я пришла туда почти не подготовленной, единственным моим медицинским образованием был предмет медицины от военной кафедры в институте, когда я училась на библиотекаря, то Ингрид, как я узнала, была доктором биологических наук. Что, согласитесь, к медицине имеет большее отношение.
Учили нас не целительству, а именно медицине, по курсу врачей. Для получения разрешения на целительство предстояло сдать именно экзамен по медицине. А уж какими методами ты потом будешь лечить, сам решай.
Преподаватели были разные, предметов в медицине много и подготовка их была разная. Экзамены же сдавались в отделе здравоохранения и мы знали, что экзамены сдавали всего 2-3 человека из ста таких, как мы, студентов, и это после трех лет обучения за свой счет.
Мне помогало мое рвение и честолюбие и еще Ингрид. Она терпеливо объясняла мне процессы, происходящие в организме, обмен веществ и всякие метаболизмы перестали для меня быть темным лесом.
Ингрид снимала одна дом в поселке в километрах двадцати от нас. Оступившись в саду, она порвала связки и беспомощная, с гипсом на ноге, сидела на стуле-каталке, взятом из бюро. Управившись дома с делами, я ехала к ней, помогала ей сделать то, что она не могла, а потом мы учили, а вечером были занятия в институте, конспекты которых я на другой день ей привозила.
Как прилежные школьницы - час учебы, пятнадцать минут перерыв. Но термос с чаем не забывали наполнять и чай пили бесконечно. С этой поры и осталась моя любовь в зеленому чаю, который можно дуть просто без ничего. Конфетки, которые я привозила, сама же и съедала.
Первое время мне казалось, что в перерывах я одна болтаю без умолку и вскоре Ингрид знала уже всю мою семью, всю мою биографию и мои представления о жизни. Только со временем она стала открываться мне и рассказывать, почему, всю жизнь прожив на севере Германии, оказалась вдруг одна в наших местах. Баварцы отличаются от фризенов, жителей побережья немецкой Прибалтики не меньше, чем русские немцы от баварцев. Потому она в какой-то степени тоже «чужая». Но я-то была с моей многочисленной семьей.
Ингрид выросла с матерью без отца. Мать рано развелась. Так же, как и ее бабушка когда-то. Так что она только продолжила эту цепь одиноких женщин из поколения в поколение. У нее есть тоже взрослая дочь, но она пока студентка в Берлине и о замужестве не думает. По выходным они иногда видятся, навещая друг друга.
Конечно же, Ингрид не думала, выходя замуж, что продолжит цепочку брошенок, и что это заклятье перейдет и на неё.
Любовь была, хоть и непростой, Клаус уже был женат раньше. Но когда они познакомились, был разведен. Руководитель большой лаборатории, в которой она делала свою практику на последнем курсе университета. Она чувствовала себя серой мышкой, почти такой же, как те, что были их подопытным материалом.
Эту внешнюю неприметность она сохранила, несмотря на свой высокий рост, и после.
Меня поражала её способность прилизывать волосы. Просто хотелось ей сказать:
- Да распусти же ты их немного, твои очки просто требуют этого!
Однажды я все-таки её уговорила, но уж лучше не надо было. Знаете, когда расплетаешь косичку и волосы просто лежат, не понимая, почему же их не заплетают привычно.
Между нами, при наших разговорах о сокровенном, была какая-то дистанция. Мы и сидели на разных сторонах стола. Где-то читала. У всех народов свои расстояния близости сосуществования. У немцев они довольно далеко.
О причинах развода Ингрид не особо распространялась. Но охотно рассказывала о годах, когда была счастлива с Клаусом. Они много путешествовали. Когда родилась, дочь ей полагалось три года отпуска по уходу за малышкой. Клаус закончил к тому времени большой проект, заработав достаточно денег, они купили новую машину с трейлером. С годовалой дочкой отправились в Испанию. Просто куда глаза глядят. Так они колесили по ней больше года. Солнце и счастье пропитало их насквозь.
Им хватало малого на пропитание, не мерзли даже зимой в своем вагончике, имея всё, что им нужно. Клаус знал испанский, и если выпадало хорошее знакомство, изредка останавливались на чьем-нибудь подворье. Испанцы народ приветливый и веселый, чем-то похожие на цыган, понимали их кочевую жизнь. В отличие от всех их знакомых, приходивших в ужас, что они взяли с собой бэби.
Рядом был мужчина, на которого можно было положиться. Он принимал решения и ей в голову не приходило беспокоиться о чем-то и чего-то бояться. Кто-то сверху оберегал их. За всё время не случилось ни одной серьезной поломки, не встретились лихие люди, самым серьезным происшествием был снегопад, после которого они не могли двигаться дальше и уже переживали за топливо. Но Испания не север Германии и солнце быстрее побеждает непогоду.
Счастье не бывает вечным. Это мгновение. Мгновением был и этот год в её жизни. Вернулись в Германию и нужно было привыкать к новой старой жизни. Клаус вышел на работу. Она, как обычная мама с ребенком, занималась домом. Но им не хватало воздуха в их благоустроенной квартире. Клаус стал всё дольше задерживаться на работе. Очередной проект захватил его с головой. Ей было просто-напросто скучно. Дочка росла спокойным здоровым ребенком. В три года дочку отдали в садик, и Ингрид вернулась на работу. Всё той же лаборанткой, хотя уже с университетским образованием. Быстро вросла в проект и ей казалось, что она помогает своей работой мужу. На основе данных, полученных от этой работы, она защитила докторскую и с ней считались не только руководители фирмы, но и в отрасли она уже была известна своим нестандартным мышлением. Гром грянул среди ясного неба. Клаус не пришел ночевать. Она прождала всю ночь. Он явился утром пьяный и сообщил, что подает на развод. Что они давно живут каждый своей жизнью. И он не собирается плестись в хвосте её карьеры.
Особо объясняться и уговаривать она не стала. Забрала дочь и уехала в Баварию. Сняла этот дом. С карьерой ученого-биолога она покончила. Слишком узкой была специализация, по которой она работала.
Прошло десять лет. Дочь закончила школу, поступила в университет в Берлине.
Ингрид зарабатывала на жизнь работой санитарки в доме для детей-инвалидов. Когда её сократили, на свои сбережения поступила учиться на целителя. Ей казалось, она сможет понять научную основу методов нетрадиционной медицины.
Для этого нужен был медицинский диплом.
Мы обе одновременно один раз провалили экзамен и после года дополнительной зубрежки анатомии и, поднаторев на компьютерном решении экзаменационных вопросов, стали счастливыми обладательницами дипломов.
После этого мы еще встречались на различных курсах уже по специализации, изучая акупунктуру и гомеопатию. Иногда встречались просто поболтать в кафе. К Ингрид я уже не ездила, почему и объяснить не могу.
Затем каждая из нас открыла практику и встречи стали еще реже.
Запомнилась еще одна случайная. Курс по системно-семейной расстановке по доктору Хелингеру. Мы обе попали на него совершенно случайно, не зная о замене темы по гомеопатии.
Решив всё-таки остаться, мы вышли с занятий ошарашенными.
Это даже мягко сказано, мы обе были в шоке. Хорошо, что мы могли где-то сесть и поговорить. Нам обеим на голову упало такое, о чем мы может быть подозревали, но вот так вдруг прозреть в своей роли в семье, не только в семье в настоящем времени, но и в связи поколений семьи, мы были не готовы.
Мне кажется, мы обе говорили без остановки, не слушая друг друга, каждая занятая собой, но проговаривая и выплескивая свои мысли, мы успокаивались, и разошлись более-менее адекватными и способными сесть за руль.
Этот метод я в своей работе не применяю, слишком должна быть велика ответственность за то, что ты делаешь. Мы и не пациенты были, мы просто слушатели этого курса, заплатившие за информацию.
Теперь, по прошествии лет, я понимаю, что всё было неслучайно. Нас вело что-то одно время, мы были нужны друг другу, мы прошли вместе этот отрезок развития и расстались.
Теперь этот сон, о котором я рассказала, сон Ингрид-Маруши, приснившийся мне недавно. Он приснился мне буквально перед тем, как я повредила связки в саду.
Она хотела предупредить меня, но не получилось. Я вспомнила этот её стул на роликах и воспользовалась её идеей. А теперь поняла и про окно, в которое пыталась дышать.
Окно у меня открыто в спальне и я спала под ним буквально уткнувшись. После травмы, намучившись вечером, вымыла голову и, не посушив феном, уснула. Утром проснулась простывшая. Простуда перешла в острый бронхит.
Чем не предупреждение от ужастика за окном?
Написала свой маленький, предыдущий пост и долго искала через знакомых новый телефон Ингрид.
Сказать спасибо и просто узнать о её судьбе.
Нашла.
Ингрид замужем.
Она прервала цепь разведенных женщин в роду.
Мы поняли после того курса одно. Самое главное в жизни - это семья, твое место в семье. И твоя ответственность не только перед собой, но и перед теми, кто придет после тебя. Дочь Ингрид тоже уже замужем и есть маленькая внучка.