Я неподвижно лежала на столе, короткими вдохами впуская в свои легкие прокуренный воздух ресторана. Клиенты сидели за столом уже больше часа, и спина у меня начинала болеть от долгого лежания без движения на твердой поверхности стола.
Блюдо с жареными свиными ребрышками стояло у меня на животе. Медь его поблескивала в тусклом освещении. Я замерзла, все мое тело было покрыто мурашками, но на животе наверняка останется ожог после горячего блюда. Иногда мне очень хочется вскочить и надавать кому-нибудь этим блюдом по голове, но я знаю, что это бесполезно, поэтому я просто лежу, как безучастная ко всему кукла, пока клиенты то и дело пожирают меня глазами.
Я смотрю в потолок, который был специально замазан сажей, я слышала, как это называли новаторским дизайнерским решением, но лично мне это не нравилось. Хотя, я не могла поспорить с тем, что это очень даже подходит к общему дизайну ресторана – к его массивным деревянным столам, таким же массивным стульям, по форме напоминающим королевский трон, грубым, но не лишенным изящества ширмам, которые окружали каждый стол, делая пространство вокруг него подобным маленькой комнате и тусклому освещению газовых ламп. Ресторан напоминал трактир из прошлых веков, в котором мог бы остановиться странствующий рыцарь и выпить стакан вина, эля или темного хмельного пива.
Но были и отличия, которые опять же называли новаторскими, а еще революционными. Я бы, скорее, назвала их мерзкими, но никому нет дела до моих слов, ведь я здесь даже не прислуга, а всего лишь «посуда». Я и есть эта новаторская идея, я и еще несколько десятков людей. Мы работаем в этом ресторане «посудой». Полностью обнаженные мы лежим на столах, и на нас ставят горячие тарелки с едой, а между ног нам помещают стаканы с выпивкой. Мы должны молчать, не двигаться и исполнять любые прихоти клиентов, будь то даже пробудившееся после пары стаканов крепкого вина желание сексуального контакта.
Я помню, что первое упоминание об этом ресторане мне довелось прочесть в какой-то дешевой газетенке. Заголовок большими буквами: «Ресторан, где еду подают на голых людях». Я этому даже не поверила. Какой человек согласится по доброй воле пойти работать такой «посудой», с которой могут не только поесть, но которую могут изнасиловать и даже убить? Но оказалось, что все это правда. Только вот никто не шел на эту работу добровольно. Я узнала об этом позже из своего личного опыта.
Владельцем ресторана был сын какого-то крупного политического деятеля и владельца огромной сети банков. Первая из «профессий» отца помогала сыну выставлять свой бизнес как совершенно легальный арт проект, а вторая – находить рабочих для роли «посуды».
К людям, которые брали большие ссуды, а потом просрочивали выплаты или вовсе не платили, приходили взыскатели долгов. Было три предупреждения, после игнорирования которых, взыскатели, больше напоминающих громил из темной подворотни, приходили, чтобы забрать должника и передать его в ресторан. В документах работа в ресторане значилась как «отработка долгов». Раньше люди боялись, что их могут убить такие вот взыскатели, но я бы предпочла смерть этой работе.
Я очень отчетливо помню тот день, когда эти верзилы позвонили в дверь. Если бы отец рассказал мне о том, что взял ссуду в банке, то я бы сделала все, что угодно, чтобы отработать ее. Но отец промолчал, также он не сказал и о том, что уже было три предупреждения. Я не знаю, испытывал ли он стыд и из-за этого молчал, или какое другое чувство, но, по сути, это было и не важно. Позже я узнала, что он взял ссуду, чтобы купить колье с бриллиантами для своей новой пассии – длинноногой крашеной блондинки, которая вечно ходила в настолько короткой юбке, что она больше напоминала набедренную повязку Тарзана из мультиков, но Тарзан в ней, надо сказать, выглядел куда целомудреннее. Но тогда я этого не знала. Тогда я ничего не знала. Я просто открыла дверь, даже не посмотрев в глазок.
Двое мужчин в черных костюмах попросили меня позвать отца, что я и сделала. Уже в тот момент я поняла, что папа вляпался в очередное дерьмо, но я даже представить не могла, что его придется расхлебывать мне. Отец за последнее время растолстел, так что мужчины осмотрели его с пренебрежением и некоторой досадой. Затем они вместе с отцом прошли на кухню, где и договорились о том, что долг отца буду отрабатывать я – молодая девушка с отличным телом, которая куда больше годится для работы в таком ресторане.
Все, что происходило после, казалось мне каким-то глупым розыгрышем – извиняющийся взгляд отца, в котором не было особой жалости; черная машина с тонированными стеклами; подсобка в ресторане, в которой стояли кровати с жесткими матрасами; осмотр и похотливые взгляды охранников; объяснения цели нашей работы. Я до сих пор помню вдохновенную речь администратора, который рассказывал мне о невероятной пользе моего труда. Он говорил, что мне повезло попасть в проект, который является частью будущего. «Клиент не только всегда прав, – говорил он тоном мудрого наставника, – клиент еще должен быть и всегда доволен». Соответственно, я и еще с десяток других несчастных людей, должны были обеспечивать клиентам удовольствие.
Я помню, как меня впервые раздели и подвели к столу, за которым сидели четверо солидно одетых мужчин. Из их разговоров я поняла, что у них были деловые переговоры. Я не могла понять, зачем проводить переговоры в таком странном месте, но потом мой сосед по койке рассказал, что здесь часто проводят деловые переговоры, чтобы впечатлить партнеров.
Сначала я думала, что каждый день будет для меня пыткой, что меня будут постоянно насиловать или увечить, но оказалось, что это было совсем не так. Половина трапез проходила вполне прилично, так как сюда часто приходили люди из бизнеса или просто друзья, один из которых решил разыграть, удивить другого. Но бывало, конечно же, и так, что нас заказывали именно ради каких-то сексуальных игр. Правда, это было не самым страшным, с моей точки зрения. Больше всего я боялась представителей бандитской аристократии, которые часто захаживали сюда. Они напивались и могли жестоко изнасиловать, избить, отрезать какую-то часть тела или даже убить.
Люди в нашей комнате часто менялись, так что можно было с уверенностью сказать, что от таких вот бандитов страдали многие. Меня несколько раз изнасиловали, но я не жалуюсь, ведь это куда лучше, чем лишиться какой-то части тела.
– Эй, детка, а ты очень сексуально выглядишь, – эти слова вывели меня из пелены воспоминаний, которой я всегда укрывалась.
Я, не поворачивая головы, посмотрела на сидящих за столом. Один сидел с правой стороны, другой – с левой. Первый только что допил свое пиво, а второй неспешно потягивал из бокала какой-то коктейль ядовито-зеленого оттенка. Оба они уже были навеселе, но не в одурь пьяные. Выглядели они не старше двадцати пяти-тридцати лет, но точно возраст определить было сложно из-за плохого освещения.
– Знаешь, я бы хотел поделиться с тобой кое-чем. Секретом, – сказал парень, который допил, наконец, свой коктейль. По голосу я поняла, что это именно он обращался ко мне прежде. Он наклонился к моему лицу. – Моя жена меня не удовлетворяет уже несколько месяцев. Она, видите ли, не уверена в своих чувствах и ей нужно время, чтобы хорошенько все обдумать. Я ей говорил, что секс очень помогает мыслительным процессам, но она лишь называла меня в ответ похотливым животным. Ты представляешь? – из его рта пахло мятой и крепким алкоголем, скорее всего, водкой.
Слушая его, я уже знала, что будет дальше. Я бы не сказала, что мне было страшно. Нет. Страх уже очень дано покинул меня. Я была простым телом, «посудой», которой можно пользоваться, как душе угодно. Мне было все равно.
– Можно я воспользуюсь тобой? – спросил он, пьяно улыбнувшись.
Я даже не шевельнулась и не раскрыла губ, чтобы ответить на его вопрос – мне нельзя было этого делать.
– Молчание – значит согласие, – ухмыльнулся он, убирая с моего живота поднос.
Его друг поднял почти пустой бокал:
– За тебя, дружище! Сделай ее!
Парень улыбнулся в ответ на пожелание друга. Он расстегнул ширинку и залез на стол. От него пахло алкоголем и дорогим парфюмом. Его тело тяжело придавило меня и я закрыла глаза, пытаясь убежать куда-нибудь хотя бы в мыслях, чтобы не чувствовать того, что сейчас произойдет.
Пока он наслаждался моей плотью, больно сжимая руками мою грудь, я думала.
Я думала о том, что могу здесь умереть, и никто даже не придет на мои похороны. Мое тело бросят в какую-нибудь выгребную яму, обо мне забудут, будто меня и не было. На самом деле, такая участь – забвение – ждет каждого из людей, но когда ты постарел и сидишь в окружении любящих внуков, то об этом как-то не думаешь, я же думаю об этом постоянно. Я – не человек, а простая вещь. Все мы вещи, но далеко не все это осознают. Каждым из нас пользуются, когда это необходимо, каждого выбрасывают, когда необходимость в использовании пропадает.
Я считаю, что каждый человек – есть лишь вещь, у которой свой срок годности. Просроченные вещи выкидывают и каждый в итоге рано или поздно оказывается на свалке. Люди – лишь мусор, который притворяется, что у него есть цели в жизни или счастье. Ничего этого нет. Я поняла это, когда впервые легла голая на твердую поверхность стола, я убедилась в этом, когда мною впервые овладел на этом столе совершенно незнакомый человек.
Жизнь – просто куча дерьма, в которой плавают люди, пытаясь доказать самим себе, что это ароматическая ванна. Но можно сколько угодно кормить себя иллюзиями, а реальность все равно останется неизменной.
– Спасибо, детка, – он слез с меня и поцеловал влажными от слюны и пота губами мою грудь. – Давно мне не было так хорошо.
Они ушли, оставив деньги в пепельнице, где дотлевали несколько окурков. Я смотрела, как они выскальзывают за ширму. Скоро за мной должны были прийти. Наверняка, сегодня будут еще клиенты, ведь это воскресенье, люди ходят развлечься, занявшись сексом с безымянной и бесчувственной куклой.
Я схватила нож, лежавший возле тарелки. У меня было мало времени, но я почему-то чувствовала уверенность в том, что успею. Это не сложно – взять нож и решительно всадить его себе в горло. Можно было бы попробовать в сердце, но если я промахнусь, то могу выжить, а промахнуться слишком легко. Дрожь в руках. Но это не страх – это предвкушение. Я улыбаюсь. Наверное, если бы кто-то увидел меня сейчас, то решил бы, что я сошла с ума, но я, напротив, чувствую себя куда более нормальной, чем обычно. Я размахиваюсь и всаживаю себе нож в горло.
«Давно мне не было так хорошо», - эти слова последними всплывают в моем затухающем сознании.