Россия – страна аномальная во всех смыслах, с этим согласны все, вплоть до последнего папуаса. Правда, после констатации нашей непохожести, начинается разброд мнений. Оставив пока в сторонке папуасов, можем отметить, что исключительность русская трактуется так широко, как только можно: от «воры, лодыри и пьяницы» до «герои-труженники и хранители христианских ценностей».
Ни один другой народ не удостоился столь широченной оценки. Французы, например, бабники, немцы педанты, англичане чопорны, американцы… Вот вчера я в гостях был в одном замечательном семействе, замечательном во всех отношениях, достаточно сказать, что отец семейства, бесконечно уважаемый мною Андрюша, всю свою жизнь занимался космическими проблемами, запусками пилотируемых и автоматических объектов, которыми мы потом так гордились.
Теперь, к сожалению, с космонавтикой у нас тоже проблемы, и уже и гордиться нечем, а Андрюша, повесив свой подполковничий мундир на гвоздик, ныне занимается безопасностью объектов. Объездил всю необъятную даже после последнего Великого распада Россию, от одних названий мест, где он побывал, мороз по коже: Шилка, Нерчинск, Зея, Ерофей Павлыч, Чита, Даурия…
Но я сейчас не про это. Он, конечно, мастер рассказывать, заслушаешься, особливо под что-нибудь вкусненькое, что так мастерски умеет готовить его жена Галя, моя двоюродная сестра. Кстати, оба они друг с другом отчаянные спорщики, и всё глядят на меня в надежде, что я буду настолько идиотом, что встану на чью-либо сторону. А мне в этих случаях вспоминается такой анекдот:
Двое похмелялись на пленэре. Так накушались, что затеряли куда-то чувство реальности. Один и говорит другому: «Хорошо сидим, и природа вон за тем канализационным люком, что неделю назад сперли, такая замечательная! Мороз и солнце, день чудесный, чего ты дремлешь…». Другой поднимается на сто миллиметров над уровнем лужи, продирает очи, и изрекает: «Да ты что, друг, - ночь на дворе, вон Луна, полная как медный таз сияет». Первый ему так галантно: «Да ты охренел от пьянки, душа любезный, какая Луна к чертям собачьим, Солнце так и жарит!». В общем, слово за слово, и дошло до мордобоя. И стоят в итоге оба все в кровище и разодранных кальсонах.
И тут себе на горе мимо проходит гнилой интеллигент, они к нему: почтенный, говорят, разреши наш спор, что на небе, Солнце тли Луна? Тот поглядел на небо, потом на них, и говорит: «Извините, я не здешний».
Но вернемся к нашей исключительности. Когда Андрей провожал меня до дома после посиделок, он рассказал следующий анекдот. Ученые изобрели прибор вроде компьютера, который позволяет по анализу ДНК видеть на экране квинтэссенцию национального характера. Поместили пробу от американца, и сразу же увидели на мониторе гору стодолларовых купюр. У француза полный монитор голых женщин, а у русского – весь экран черный как сапог. Что ни делали, чтобы увеличить разрешение экрана, ни хрена не видать. Ну нет как нет никакой национальной идеи! Три года совершенствовали аппарат, и вот снова включили. Экран опять черный, только в самом центре пятнышко появилось. Они его электронным микроскопом на бозонах Хиггса! И что видят? В центре экрана бутылка водки, стакан и хвост селедки!
Вообще всю русскую историю лучше всего изучать по анекдотам. Их сочиняли всегда, и при царях, и при вождях. Жалко, что не сохранились они не то, что в фолиантах с замшевыми переплетами, но даже в архивах охранки, позднее плавно перетекшей в ЧК-КГБ. Не скажу про век Николая Палкина, не жил, не знаю, а вот при «светлом будущем» анекдоты были, по сути, основным жанром литературы. С той только разницей, что давали за них не Сталинскую премию, а путевку в лагерь смерти.
И, не смотря на столь суровый прием, их сочиняли и сочиняли. Сейчас вот с появлением Интернета и, как следствие, неподцензурного книгоиздательства, спасибо героическим энтузиастам этого кропотливого дела, анекдоты времен коммунизма записываются и становятся доступны потомкам. Если не превратят Рунет в Ираннет, или еще радикальнее, в КимЧенЫннет. Но птичка уже вылетела, и поймать ее теперь будет непросто, ведь Сеть необъятна как и мир, и на каких серверах что лежит, одному Богу известно.
А в доинтернетную эпоху даже Пушкин мог сколько угодно писать про Руслана и Людмилу, а чуть про Аракчеева, так сразу в Михайловское к Арине Родионовне. Или s”il vous plait Болдинская осень. Так злые языки поговаривали, что он тоже анекдотами баловался, - но поди докажи, на анекдоте выходных данных-то нет!
В общем, собрать бы все анекдоты от Фонфизина хотя бы до вашего покорного слуги, и никакого «Единого учебника истории» не надо.
Правда, вот нынче с анекдотами дефицит. Исчезли анекдоты. Говорят, из-за того, что сажать за них перестали, а я так полагаю, что из-за серости, бесцветности власти. Ее герои хотя и воруют миллиардами, но и этого путем делать не умеют, занудно, уныло, неинтересно так воруют. Ну один украл десять миллиардов и в Лондон, другой сорок и тоже туда же. Мы уже эти ежеутренние сообщения и замечать-то перестали. Жуешь бутерброд с колбасой из регенерированного дерьма, а тебе из будильника: «Зам министра имярек сбондил в общей сложности 17 миллиардов из Фонда дорожного строительства», или «Всем Министерством обороны приватизировали половину военного бюджета», а ты жуешь и думаешь себе, что как хорошо-то, - есть же люди, которые могут кушать настоящее мясо как простой гражданин Германии, отоваривающийся в Кауфланде.
А вообще-то это очень страшно, когда несмотря на дико анекдотичную ситуацию с тектоническими успехами путинизма, нет ни одного анекдота, разве что кроме сочиненных явными почитателями талантов «бесконечно вечного лидера». Такого не было даже накануне революции. Это что-то особо инфернальное, предгрозовое, как полный штиль перед торнадо.
Наверное, народ уже настолько устал и изуверился в действенности слова, что горевший в нем тысячи лет до этого вечный огонь анекдототворчества в одночасье угас как анекдотичнейший Олимпийский огонь на Красной площади. Кстати, нет не только политических анекдотов, но и никаких иных. Так привыкли к безнадёге, что сатира и юмор превратились в некролог.
Один Жванецкий еще пытается продолжить многовековую традицию, но его задвинули так поздно в теленочь, что и смеяться, откровенно, не хочется. А жаль, анекдот русский был индикатором факта живости нации, чем-то вроде общественного кардиорегистратора, выписывающего линии биения пульса народа. Теперь он вычерчивает ровную горизонталь.
Валентин Спицин.