1
Ещё раз критически осмотрев себя в зеркале, Галочка подновила на губах помаду, провела тональным кремом по носику, освежила следы от румян на смуглых щёчках. "Прелесть! – невольно залюбовалась она своим отражением. – Просто кукла Барби из самой престижной коллекции!" Поправив складки на модном вечернем платье, молодая женщина направилась в кухню – проверить готовность поставленного в духовку пирога. И в этот момент… Сначала Галя подумала, что на улице у кого-то тренькнул велосипедный звонок. Она прислушалась к звукам из прихожей – вроде всё тихо. Слегка перевела дух, повернулась к газовой плите, но тут же резко вздрогнула – над входной дверью пронзительно и вполне реально крякнул мембраной уже электрический звонок. "О, Боже! – сразу залилась краской хозяйка. – Неужто Русаковы пришли? Так быстро?! А я ещё…"
Вытерев мгновенно повлажневшие ладони о кухонное полотенце, Галина, стараясь "прилепить" к нижней части лица доброжелательную улыбку, на непослушных ногах прошла в прихожую. Кашлянула для смелости. Отомкнув замок, смущённо просканировала светлый проём открывшейся двери. На пороге стояли трое – двое мужчин и женщина. Их суммарный возраст (примерно в равных долях) едва бы перескочил вековой барьер. Один из визитёров мужеского полу нервно сжимал в руках шикарный букет из кремовых роз.
– Приветик! – первой поздоровалась гостья. – А это мы!.. Шли, понимаешь ли, мимо. Но почему-то решили завернуть на огонёк. Да не одни, а вот с каким кавалером! – Лариса кивнула на Вязникова. – Можно к тебе, красавица?
– Проходите! – стараясь держаться непринуждённо, бодро откликнулась Галя. – А я как раз пирог пеку. Хм… Будто чувствовала, что кто-нибудь из знакомых нагрянет…
– Пирог – это здорово! – подал голос Диман, вытирая ноги и вваливаясь вместе со всеми в прихожую. – Только, Галь, извини… Нам бы чего под водочку. Да под винцо… – он приподнял руку с пакетом, где выразительно звякнуло бутылочное стекло. – Мы тут немножко прихватили с собой. Для, так сказать, культурного расслабончика…
– Да ладно! – одёрнула его супруга. – Расслабиться ещё успеешь… Ты лучше, Галчонок, познакомься с нашим мальчиком. Это сослуживец Димкин – Саша.
– Очень приятно! – вскинула ладошку зардевшаяся хозяйка. – Галя!
– Александр! Это вам! – пробаритонил в ответ Вязников, протянул ей шуршащий букет и элегантно поцеловал кончики холодных пальцев.
– О-о! Вот это я понимаю! – хихикнул Русаков. – Какие жесты! М-м… Видишь, мать, до чего интеллигентные кадры у нас работают! – взглянул он на жену. – За таких не стыдно. Молодец, Санёк!..
– Спасибо! – еле слышно щебетнула Галина, прижала цветы к груди и так нежно посмотрела на растерянного Шурку, что у того моментально ёкнуло под сердцем и томно заныло в паху. – Проходите в большую комнату. Я сейчас! Только букет в вазу поставлю…
Здесь можно было бы вставить: "между познакомившимися молодыми людьми пробежала лёгкая искорка". Однако в суматохе общих телодвижений (снимание обуви, причёсывание, расстёгивание пуговиц и т. п.) Саша и Галя прочувствовать этого до конца не успели. Поэтому акцентироваться на данном аспекте пока, в общем-то, не стоит…
…Оглашение первого тоста безропотно взял на себя Димка.
– Ну-с. Давайте!.. За то, чтоб хотелось и моглось! Чтоб Кремль стоял и деньги были! Но главное – за то, чтоб не в последний раз! Поехали! – не мудрствуя лукаво, выдал он.
– Фу ты, Господи! Ты б ещё… Хэх! Как сапожник! – надула губки Лариса. – А по-другому нельзя? По-человечески?
– Хм… Вообще-то можно… – растерянно пробормотал Русаков и на секунду задумался. – Во! Я знаю, что пожелать!.. Пусть этот день, этот славный вечер, некоторым из нас запомнится на всю оставшуюся жизнь! Пусть сегодняшняя встреча станет, так сказать, отсчётом для новых, судьбоносных взаимоотношений в серых буднях двух одиноких сердец. Счастья им, любви и удачи! И пусть помнят тех, кто, так сказать, способствовал этому на незримом фронте. Ковал победу в скромном тылу!.. Будем!..
– Теперь другое дело! – усмехнулась Лора. – Умеешь, когда захочешь…
– Ой, ребята!.. Вы меня в краску вгоняете, честное слово! – опустила глаза долу хозяйка. – К чему такие витиеватые намёки?
– А какие намёки? – запетушился Диман, опрокинув рюмку. – Я, так сказать, от всей души… Искренне!..
– Ладно, замяли! – ткнула его в бок супруга и, повернувшись к Саньке, подобострастно залопотала:
– Вы, Александр, не стесняйтесь! У нас всегда так, по-простому. По-домашнему. Как в тёплой дружеской компании… Вам салатику вот этого подложить? А селёдочки? Или помидорок?
– Спасибо! – благодарно кивнул Вязников. – Не беспокойтесь! Я достану…
Редко звучащая в Ларискиных ушах речь воспитанного "мэна" заметно приободрила её. Она краем глаза подмигнула сконфуженной Галочке – мол, смотри, не проворонь такого парня! – и поднялась со стула.
– Попрошу наполнить бокалы! – излишне помпезно продекламировала гостья. – Разрешите теперь мне сказать… Гм… Давайте выпьем за украшение этого стола – за нашу очаровательную хозяюшку! За эту рукоделицу, прекрасную кулинарку, умницу, труженицу, красавицу и скромницу! За Галеньку! Спасибо тебе, Галчонок, за такой превосходный стол, который ты собрала для нас! За твою теплоту и готовность всегда прийти на помощь!.. Мы знакомы с тобой не первый год, но, поверь, на своём пути я ещё таких женщин не встречала! Ты чудо! И наша гордость! Просто лапушка!.. За тебя!
– Правильно! За Галку! – обрадованно вставился Русаков и первым полез чокаться с упомянутой персоной.
– Да ну вас! – совсем растерялась хозяйка и смущённо улыбнулась. – Спасибо! И за вас тоже!
Вязников, грациозно приподнявшись над столом, также протянул рюмку навстречу миниатюрной Галиной стопочке. И вновь их взгляды пересеклись в магически захватывающем биополе взаимного притяжения друг к другу. И снова – только более ощутимо – сердце у Шурика захлебнулось под напором неизведанных доселе эмоций и чувств, определения которым он в данный момент подобрать бы не смог…
Перекусив на скорую руку, Диман нетерпеливо потянулся за бутылкой. Плеснул в свою рюмку водки.
– А ты чего вино цедишь? Это ж бабское пойло?! – полушёпотом спросил он у сослуживца, надеясь, что звон столовых приборов заглушит его слова. – Как-то не по-мужски… Давай водочки?
– Не-е! – выставил вперёд ладонь Санька. – Не надо! Благодарствую!.. Меня и от вина уже повело. К тому же после водки голова ужасно трещит…
– Х-хе… Ну тогда хоть тост скажи. Вроде твоя очередь…
Вязников приглушённо откашлялся, нерешительно взял в руку фужерчик с вином и, вяло улыбнувшись, подал голос:
– Позвольте и мне пару слов…
– Угу. Просим! – тут же встрепенулась Лора.
– Я постараюсь быть кратким. У меня такой тост… Весной перелётные птицы возвращаются в родные места – к своим уже насиженным гнездовьям. Однако не всегда эти гнёзда ждут их. Нередко люди или природная стихия разрушают созданные пернатыми уютные хатки. Мало того, иногда на родную сторонку прилетают по весне неполные пары, разрушенные птичьи семьи. Кого-то из этих близких уже нет – либо самец, либо самка, либо их птенцы погибли от невзгод, недокорма или тяжёлого перелёта… Поэтому… Я хотел бы выпить за то, чтобы у каждого из нас всегда было своё гнездо, то есть – место, где б он чувствовал себя в безопасности, имел свой уютный и неприкосновенный дом. А также за то, чтобы рядом всегда находились наши верные спутники – жёны, мужья и дети. Здоровые и невредимые!.. Так что… Будем здоровы!
– О, классно! – вырвалось у Русакова. – Ты только сейчас это придумал, Санёк? Или знал заранее?
– Да какая тебе разница? – набросилась на него супруга и обернулась к Вязникову. – Умница, Саша! Замечательные пожелания и очень красивый тост!.. Давайте выпьем за это!
Галочка Титова промолчала. Она хотела было что-то вставить, но общая суматоха за столом не дала ей открыть рта. Она лишь, выразительно сощурив карие глаза, пристально посмотрела на Александра, одними зрачками послала в его сторону обжигающий флюид заинтересованности и, подняв в знак согласия стопку, маленькими глоточками отпила вино, не отводя обволакивающего взгляда от серых Шуркиных глаз. Тот, с трудом сдерживая бухающее в груди сердце, собрал всю волю в кулак и постарался ответить тем же – нежно сканируя маслянисто-чайный взор хозяйки, он медленно осушил свой фужер до самого донышка. При этом ещё ухитрился загадочно улыбнуться…
Минут через пятнадцать собравшиеся окончательно раскрепостились. Со всех сторон посыпались прибаутки, шуточки, перемежаемые сдержанным хихиканьем и взрывами безудержного хохота. Спустя некоторое время, основательно загрузившись спиртным, Димка не выдержал и, хмыкнув, пнул под столом подчинённого ногой в лодыжку. Сашка, пребывавший в романтически-лирической прострации, осторожно повернул лицо в сторону приятеля.
– Ты чё? – тихо спросил он.
– Девочки, вы не обидитесь, если мы на минутку выйдем покурить? – обратился Русаков не к Вязникову, а к представительницам слабого пола.
– Что, уже неймётся? – отозвалась раскрасневшаяся Лариса. – Сам как удав смолишь, и других за собой тащишь?
– Мы быстро!
– Идите на балкон! – махнула рукой Галка в сторону жёлтых портьер. – Там коврик есть… Мягкий…
– Да ладно! – скривился Русаков. – Мы в подъезд выйдем. На лестницу. Чтобы дым в комнату не шёл… Ты идёшь, Санёк?
Вязников, понимая, что замначальнику приспичило вызвать его на какой-то разговор, кивнул, извинился перед дамами и послушно встал из-за стола. Прихватив в прихожей сигареты, мужчины быстро растворились за входной дверью…
…– И хватит сопли жевать! – повысил голос Диман на очередной затяжке. – Ну как подросток, блин! Сидит, язык в ж… засунул, боится слово промолвить… Мы ж сюда не в гляделки пришли играть? И не в молчанку! Неужели не понимаешь?.. Будь активней! Расслабься. Поухаживай за Галкой, прояви знаки внимания, скажи ей что-нибудь!.. Или эта мамзель не в твоём репертуаре? Не нравится, что ли?
– Да нет… Я бы так не сказал… По-моему, деваха она интересная. Угу. Даже очень!
– Ну вот! Чё тогда ждать-то? Нам не по двенадцать лет… В оборот её и… Хи-хи, ха-ха, хе-хе. Пару комплиментиков. "Какой сегодня чудесный вечер! А вы ещё прекраснее!" Всё учить, что ли?.. Покажи наконец, что ты к ней неравнодушен. Что она тебе приглянулась… А то смотрю – девка совсем приуныла…
"Ага! Как бы не так! Приуныла она… – подумал про себя Шурка, всё ещё находясь под впечатлением, оставшемся от недвусмысленных взглядов хозяйки. – Этот Галчонок – себе на уме, та ещё штучка. И далеко не простушка…" Вслух же ответил другое:
– Хорошо, Дим! Я попробую. Действительно – грех не использовать такой момент… Ты только не кипятись! Мы ж ещё не уходим?
– Ладно! – затушил сигарету собеседник. – Я тебе помогу. Щас подобью девчонок на танцульки. Разогрею их… Только не обессудь – первой приглашу Галчонка. Попудрю ей мозги малёк, на тебя настрою. А ты уж потом действуй. Выходи на последнюю скорость… Сечёшь?
– Угу. Примерно да…
Димка неожиданно замялся, тяжело вздохнул и понизил голос:
– Хочешь честно? Только между нами!
– Ну?
– Гм… Если б моя не ходила с Галкой в подругах, я б давно её закадрил. Такую тёлку грешно оставлять непокрытой. Без мужских гормонов… Ох, я бы намял корму этой смуглянке! До синяков и поросячьего визгу! Ум-м… Так что, парень, считай, что тебе сегодня очень крупно повезло. Прямо джекпот на подносе!.. Ведь такие бабы не продаются. Их можно лишь долго и упорно завоёвывать. И если повезёт – атас! Помнить будешь до самой преисподней. Учти!.. Н-да. По правде сказать, мне даже завидно. Хоть разводись! Эх-х!..
– Может, так и сделаешь? – усмехнулся Санёк. – Пока не поздно?
– Ты знаешь… – Русаков перешёл на доверительный шёпот и затравленно хихикнул. – Я уже думал об этом. И не один раз. Хе-хе… Но вовремя остановился… Видишь ли, был один момент, когда я не выдержал и распустил перья. Однако – мимо! Галинка с ходу меня отфутболила. И не потому, что моя кобра с ней знается. А потому, что… Хэх! Печально, конечно!.. Оказалось – я совсем не её мачо. Угу… Тут уж ничего не поможет. Насильно, как говорится, даже бойфренд с подиума не мил. Вот так…
– Интересно… – вставил Вязников, заполняя неловкую паузу.
– Да ничего интересного! – огрызнулся Диман. – Всё, пошли!.. Надеюсь, у тебя шансов будет больше. Не пролетишь, как фанера над Парижем… Я уже вижу, как она смотрит на тебя…
– Да? И как?
– Хых… Как Ева на запретный плод! Так что – держись!..
2
Всматриваясь в арочный пролёт между высотками, Василий нервно курил и беспрестанно поглядывал на часы. Наконец из затемнённого туннельчика выполз на свет голубоватый "Форд-Лексус" и притормозил напротив скамейки, у которой дежурил старший Голубев. Из авто, словно яйца из курицы, нехотя вывалились двое незнакомых парней во главе с Пичугиным. Они, переговариваясь на ходу, подошли к Васе и обменялись небрежно-мимолётными рукопожатиями.
– Ну как? Всё в порядке? – сдержанно поинтересовался Георгий.
– Да! Пойдёмте! – нетерпеливо махнул рукой Голубев и, задрав голову, посмотрел на балкон четвёртого этажа. – Только быстро!
Мужчины зашли в подъезд и на лифте поднялись до необходимой отметки. Василий достал ключ и привычным движением вскрыл замок квартиры.
– Проходите! – буркнул он, первым нырнув в полутёмную прихожую.
Тщательно осмотрев все помещения, углы и закоулки скромного жилища, Васька с облегчением выдохнул:
– Всё-ё!.. Никого нет. Нормально. Фух… Прошу! Товар здесь! – ткнул он пальцем в большую кипу бумаг, газет, тетрадей и папок, рассортированных по кучкам и связанных бечёвкой на диване. – Можете забирать…
– О-о! – заинтересованно подался вперёд Пичугин. – Прилично ваш брательник наработал! Похва-ально!.. И когда только успел?
– Дурное дело нехитрое, – осклабился Голубев-старший. – Он бы лучше не рассказики со стишочками сочинял, а ремонт в квартире сделал. Капитальный… Стыдно людей в дом приглашать!..
– А сейчас здесь кто-нибудь обитает? – обвёл глазами ветхие стены Георгий.
– А-а-а… – поморщился собеседник. – Пустил я тут двоих. Мужика с бабой. Они – торгаши с рынка. Белорусы… Целыми днями на базаре пропадают. Домой только под вечер приходят… Вот, чтобы жильё даром не простаивало, сдаю его. В аренду, так сказать…
– Хорошо… – тихо отозвался Пичугин и осторожно пощупал бумажные свёртки на диване. – Надеюсь, здесь все рукописи собраны? Больше ничего не осталось?
– Обижаете!.. Я с раннего утра, как только жильцы слиняли, всю квартиру на карачках проползал. Какие только есть шкафы, тумбочки, антресоли, чемоданы, книжные полки – подчистую наизнанку вывернул! Всё, что нашёл от Пашки, все его каракули – завернул в бумагу и упаковал. Даже стопку с личными письмами прихватил. Может, вам пригодятся… А мне эти его шедевры ни к чему. От них в квартире одна только пыль и грязь. И места много занимают…
– Ну ладно! Спасибо! – Пичугин бережно провёл ладонью по стопке картонных папок. – Хм… Василий Константинович! А как вы полагаете, Павел больше не вернётся? Не объявится?
– М-м… Спросите чего полегче! – нервно повёл плечами Голубев. – Дело тёмное… Думаю, если был жив, то давно бы уж дал о себе знать. Осенью будет два года, как он исчез. И ни звонка, ни письма, ни другой какой весточки. Ничего! Как будто никогда и не жил на земле…
– Понимаю вас… Простите, если затронул больную струну…
Василий поморщился, судорожно кашлянул, притворно смахнул несуществующую слезу и, тяжело вздохнув, сдавленно пробормотал:
– Ни к чему всё это… Давайте лучше поспешать. А то ещё жильцы некстати припрутся…
– Да-да! Верно! – встрепенулся Пичугин и обратился к молчавшим до сих пор парням. – Ребята! Все упаковки, что на диване, уносите в машину! Только аккуратнее! Ничего не порвите и не намочите!.. А я сейчас. Скоро!
Когда за пацанами захлопнулась входная дверь, частный извозчик воровато вытянул из заднего кармана джинсов многократно сложенную бумажку и протянул её гостю.
– Вот! Я здесь расписочку накорябал. Чтоб по-честному всё, чин-чинарём…
Гоша развернул листок, бегло пробежал глазами по написанному и снисходительно усмехнулся:
– Благодарю за бдительность, но… Я принёс другие документы. Официальные. Подписанные нотариусом и зарегистрированные надлежащим образом.
Он достал из портфеля несколько голубоватых бланков с золотистыми голограммами и передал их Голубеву.
– Прочтите внимательно и подпишите. Здесь шесть экземпляров.
– Ух ты, ё! – вырвалось у растерянного таксиста при виде солидных казённых бумаг. – Классно! Тут уже и печати проставлены, и сумма, и сегодняшнее число. И нотариус расписался, и вы… Даже паспортные данные есть…
– Конечно! Я постарался максимально облегчить для вас оформление этой сделки. Остаётся лишь нарисовать ваш автограф.
Василий тупо уставился в отпечатанный текст, стараясь вникнуть в суть изложенного. Но понял только одно – настоящий договор купли-продажи рукописей Павла Вересова (Голубева), заключённый между его братом, В.К. Голубевым, и представителем Фонда российского литературного наследия (ФРЛН) Г.С. Пичугиным, оценивается в 600 долларов США. Как, в общем-то, и сговаривались накануне.
– Угу! – удовлетворённо констатировала "продающая сторона" и, вздохнув, взяла протянутую Георгием авторучку. – Вот здесь, внизу?
– Да-да! Сразу после моей подписи. И не забудьте полностью написать фамилию, имя, отчество…
– Во всех шести экземплярах?
– Ага! Они полностью идентичны. Это копии. Так что можете не проверять…
– Ясно! – кивнул Васька, оставляя размашистый "экслибрис" в нижней части документов, абсолютно не подозревая, что два нижних экземпляра содержат совершенно иные условия договора, в которых фигурирует уже другое физическое лицо и где речь идёт о купле-продаже других ценностей.
– Отлично! Благодарю! – не моргнув глазом, Пичугин забрал четыре экземпляра себе, а два верхних оставил Голубеву. – Это вам. На память… А это – мне. Для отчёта по месту работы.
– Ага! – снова кивнул таксист, с нетерпением ожидая самого главного.
Георгий не заставил напарника томиться. Он выудил из кармана портмоне и отслюнявил шесть стодолларовых купюр.
– Вот, пожалуйста! Как договаривались…
– Уф… Спасибо! – фыркнул Василий, сжал деньги в кулаке и, слегка помявшись, умоляюще посмотрел на Пичугина.
– Георгий Семёнович!
– Да?
– Вы… м-м… Я думаю, вы человек понимающий, культурный… Я тут, так сказать, ни свет ни заря. Старался. Выгреб всё подчистую… Может, подкинете ещё немного? Чтоб уж обмыть это дело. Как полагается… Пашку добрым словом помянуть…
– Хм… Вы знаете… Вообще-то я в таких вещах всегда бываю щепетильным. И категоричным… К тому же денежные средства не мои, а общественные. Из фонда. Выданные мне специально для расчёта с вами… Но… Ладно! Так уж и быть. В память о вашем брате… – гость вынул из портмоне ещё одну бумажку. Достаточно крупную. И в рублях. – Вот, извольте! Здесь вам и на водку, и на коньяк хватит. И на опохмелку тоже… Только – чур! – без меня. Я за рулём. Тем более – ещё очень много дел…
– Ну-у! – обрадованно протянул таксист и с готовностью цапнул протянутую купюру. – Вы мужик, Георгий! Настояший!.. Благодарствую!
– Нет проблем! Только у меня будет к вам просьба…
– Да? Какая?
– Если к вам в руки попадут ещё какие-нибудь рукописи или публикации брата, вы непременно сообщите мне. Телефон мой знаете.
– Ой, конечно! Обещаю! – расплылся в сальной ухмылке Голубев. – Сразу позвоню! Обязательно!
– Так. И ещё… Постарайтесь никому не распространяться о нашей сделке. Народ ведь кругом завистливый. Мало ли что… Поэтому держите язык за зубами!
– Всё понял! Спокуха! Тс-с… Можете не сомневаться!
– Ну тогда… Всего доброго! Я пошёл.
– Бывайте! – пожал Пичугинскую ладонь Василий. – Я тоже сейчас свалю. Только приберу тут немного… Счастливо! – и закрыл за гостем дверь.
Когда шаги в подъезде стихли, Голубев, радостно покряхтывая, запихнул доллары в потайной отдел джинсов, а рублёвую купюру сунул в нагрудный карман рубашки. Довольно потерев руки, он стряхнул с дивана мелкий сор и, соображая, где и с кем лучше напиться, потянулся к выходу…
3
Устало откинувшись на кушетку, Вера сомкнула ресницы и попыталась хотя бы на время отключиться от многочисленных напастей этой нескончаемо-суетной смены. Голова слегка покруживалась и назойливо стучало в висках. Как назло, долгожданное расслабление не наступало – видимо, сказывалась профессиональная привычка быть всегда начеку и готовой в любую секунду прийти на помощь пациентам. Немного отдышавшись, Кирсанова приподняла голову с подушки и, приложив ладони к пылающим щекам, тупо уставилась на замысловатую вязь орнамента, мельтешащую на линолеуме под ногами. "Надо бы кофе сварить, – без энтузиазма подумала она. – И таблеточку от переутомления дёрнуть. Может, полегчает?"
Едва успев запить лекарство, медсестра вздрогнула – в дверь ординаторской снаружи постучали. Три раза. "Наверное, Леснянская опять на ночные бдения напрашивается, – с трудом переварила догадку вымотанная Верочка. – Ох как некстати!" Тяжело вздохнув и полушёпотом выругавшись, она повернула торчащий в замочной скважине ключ. На пороге действительно стояла Маша – в модном розовом халате до пола, смущённо улыбающаяся.
– Добрый вечер, моя лапонька! Это я. Можно к тебе? – приглушённо выдавила она и, сконфузившись, с надеждой взглянула на приятельницу. – Ой! Может, я не ко времени? У тебя такое лицо… измученное…
– Ничего, проходи! Только ненадолго! – обречённо махнула рукой Вера и пропустила гостью в помещение. – Ты не обижайся, но… У меня сегодня день был очень тяжёлый. Двоих пациенток привезли. В тяжёлом состоянии и крайне запущенных. Пришлось с ними повозиться. Так что – еле на ногах держусь… Кофе будешь?
– Не откажусь. Спасибо!.. Я как раз суфле в шоколаде прихватила… – растерянно откликнулась Мария и поставила коробку со сладостями на стол. – Только если тебе плохо, я лучше в другой раз зайду…
– Садись! – безапелляционно ткнула пальцем в стул медсестра и включила электрочайник. – Всё равно сна нету. Давай уж пока поболтаем…
После отвлечённо-дежурных фраз Леснянская, отхлебнув из чашки бодрящий "Гранд", осторожно перешла к теме, не дававшей ей покоя последние дни.
– Вер, скажи, пожалуйста… Я тут недавно узнала… Ты… при этой больнице живёшь? Это правда?
– Вот люди, а! Ничего не скроешь! – раздражённо бросила Кирсанова. – Да, живу. Комнату здесь арендую. Вернее, служебное помещение. Мне Марк Леонидович разрешил… Ну и что?
– Да нет, ничего. Извини, конечно, но… Я просто хотела узнать – тебе жить негде? Проблемы с жильём?
– Ах, вот ты о чём… – расслабленно выдохнула медсестра. – Не беспокойся! У меня есть своя квартира, отдельная. В Захолмске. Отсюда – пятнадцать минут езды на электричке.
– Тогда… я не совсем понимаю…
– А чего здесь понимать?.. После того случая в гостинице, когда бандюги ворвались в номер и когда мой драгоценный Паша слинял в неизвестном направлении… Мне, к твоему сведению, угрожали! И стало очень жутко, услышав, как главарь этих отморозков пообещал расправиться, если я не исчезну из Захолмска. Потому что со мной, видите ли, у него всегда ассоциировалась гибель драгоценного папаши…
– Хм… Даже так?
– Ага… Я подумала и… благоразумно вняла его совету. Из городской поликлиники перевелась на работу сюда, в Медниковский психодиспансер. Но если честно – я сама давно бы умотала из родного города. Мне всё в нём обрыдло с тех пор, как вернулась сюда одна – опозоренная, брошенная, раздавленная. Потеряв последнюю веру в искреннюю и чистую любовь!.. Даже собственная квартира, сейчас уже отремонтированная, постоянно напоминает мне о той гадкой осени… Вот взяла бы, продала её и уехала б куда глаза глядят! Хоть в Магадан! Честное слово!.. Останавливает только мама. У неё больное сердце…
– А она тоже в Захолмске живёт?
– Да, неподалёку от моего дома. В своей двушке-хрущёбе… Я по выходным навещаю её. Иногда и на неделе приезжаю. Помогаю постирать, прибраться, за продуктами сходить, за лекарствами. Сама делаю ей инъекции…
– Ясненько.
– А почему этот вопрос тебе так всполошил?
– Да видишь ли… Я грешным делом подумала, что у тебя проблемы с жилплощадью. Покумекала и… Решила помочь…
– Ой-х!.. Спасибо, добрая душа, но… По-моему, ты не по адресу!
– Кто знает? – Мария загадочно усмехнулась. – В конечном итоге у всех у нас один адрес. И прописка. Постоянная. Даже – вечная… Вот только до этого времени надо успеть добрые дела сделать. Хотя бы одно из них…
– Что-то я тебя не пойму…
– Да ладно! Не обращай внимания. Это всё сентименты! – отмахнулась Леснянская, задумчиво дожевала суфле и внимательно посмотрела на собеседницу. – Вера! Обещай, что выслушаешь меня до конца. Не перебивая.
– А что такое? – насторожилась молодая женщина.
– В последние дни я очень много думала. Прикидывала все "за" и "против"… В конце концов пришла к выводу, что должна поставить тебя в известность…
– О, Господи! Что произошло?
– Гм… Это произошло лет шесть-семь назад. Однажды, где-то ранней весной, мне приснился довольно странный и сумбурный сон. Привиделся молодой мужчина, которого раньше я не знала. Он назвал себя Максимом… Ты только не удивляйся, но… это были не глюки. Я не вру!.. Так вот, Максим поведал мне, что его уже нет в живых. И общается он со мной телепатически. С того света… Как он пояснил, его отравили прямо в тюремной камере. Вернее, он уже после смерти понял, кто и почему с ним так поступил…
– Ё-моё! Машунь!.. Что за дурдом?.. Зачем ты на ночь глядя такие страсти рассказываешь? И почему я должна всё это выслушивать?
– Скоро поймёшь… Только не перебивай! Пожалуйста!
– Ну ладно… Постараюсь…
– В общем, как выяснилось, мой муженёк в свободное время приторговывал необработанными драгоценными камнями. Чаще всего – изумрудами. По сути – занимался контрабандой этих камушков… В один из дней к нам в Тихвин должен был приехать посредник с очередной партией ворованных с приисков изумрудов. Это и был Максим. Его выследили и арестовали сотрудники местной милиции. Однако перед этим он успел запрятать пакетик с драгоценностями в нишу с урной на Тихвинском колумбарии…
– Во, блин! Прямо детектив какой-то! Хэх!.. Ты чего несёшь, подруга? Что за паранойя?
– Хорошо… Я лучше всё по порядку. Итак, во сне Максим поведал мне следующее. Почти дословно. Знай, мол, что твой благоверный заказал меня через своих людей в ментовке. Он решил избавиться от меня, как от ненужного и опасного свидетеля. Подумал, что камешки у меня отобрали опера в ментуре, а я расколюсь и выдам всех своих подельников. Поэтому на второй день я и был отравлен. Умер ночью на нарах… Но изумруды лежат на Тихвинском кладбище. Я перед тем, как идти на дело, предусмотрительно спрятал их там. Будто чувствовал опасность… Короче, изумруды заныканы в ячейке колумбария, которая прикрыта мраморной доской с надписью "Валерия Альбертовна Смирнова". Это моя одноклассница, которую я когда-то любил. Она умерла ещё десять лет назад от воспаления лёгких…
– Ф-фу… Шизуха!.. М-м… Ну-ну. И что дальше?
– Дальше?.. Этот Максим стал очень просить меня, чтобы я отомстила за него. И сдала своего мужа органам. Или тоже отравила бы его… А в награду забрала бы из ниши драгоценности, которые там напрасно пропадают. Они, мол, лежат за траурной доской, которая держится всего на двух крепёжных винтах. Аккуратно открутить их отвёрткой – дело одной минуты…
– Что за бред, Господи!.. Ты, Маш, случаем… не того? Лекарства все выпила?
– Ну вот! Я так и знала!.. Примешь меня за чокнутую, вальтонутую…
– А разве не так?
– Конечно, нет!.. Дело в том, что поначалу я сама очень удивилась. И впрямь похоже на мистику! Главное – меня поразил муженёк. Неужели, думаю, он способен на такие изуверства? Чтобы живых людей травить? И вообще – подсудными делами заниматься… А потом хорошенько взвесила все доводы и… Ты не представляешь – я была на этом кладбище!
– Да ну? – притворно округлила глаза Кирсанова. – И что?
– В упомянутой ячейке действительно лежали изумруды! Зеленоватые камушки были упакованы в маленький целлофановый пакетик. На вес – граммов двести…
– Ух ты! Надо же!.. И как ты ими распорядилась? Сдала государству? Орден получила?
– А вот и нет! Я не такая дура!.. Той же весной отвезла эти побрякушки в деревню Грязино. Там когда-то стоял бревенчатый дом, который по дешёвке приобрёл мой муж. Мы иногда отдыхали в нём летом. Хорошие места!.. Так вот – я одна под банальным предлогом смоталась в это Грязино и закопала драгоценности в подполе нашего дома. Так, на чёрный день. Однако, слава Богу, такой день пока не наступил. Так что… изумрудики до сих пор там лежат! Представляешь?.. Во всяком случае я на это надеюсь…
– Великолепно!.. М-м… Ну а как же супруг? Ты ему отомстила?
– Ещё будет время и возможность. Обещаю!.. Меня сдерживает только дочка. Её содержать и воспитывать надо. А на какие шиши? Поэтому… я всё ещё с мужем…
– Н-да… Логично… Вот только никак не въеду – к чему ты всё это мне рассказываешь?
– А ты ещё не поняла?
– Представь себе – нет.
Маша замялась и опустила глаза, теребя концы атласного халата.
– Верочка! Гм… Ты… Ты самая лучшая, самая прекрасная женщина и медсестра, каких я когда-либо встречала! – несколько выспренно пробормотала она. – Я хочу, чтобы ты стала владелицей этих изумрудов. Только ты! Одна!.. Прими от меня этот подарок. Ты его заслужила!
– Я-я-я?? – вытаращилась на пациентку Кирсанова. – Да ты в своём уме?.. Даже если всё это правда, зачем мне подводить себя под статью? Это же уголовщина! Ты сама сказала – контрабанда…
– Верно. Была контрабанда. Но я осторожненько навела справки и побывала в Москве у очень известного ювелира… Он сказал, что за давностью лет подобные хищения никого уже не интересуют. Поэтому спрятанные камушки можно по-тихому реализовать. И очень даже выгодно. Сам ювелир готов купить их по весьма сходной цене. По его оценкам, если изумруды высокого качества и не требуют больших затрат на огранку, то такая партия может потянуть на миллион баксов…
– Ну так поезжай и спуливай их! В чём вопрос? Ведь это твои драгоценности!
– Неужели не понимаешь? Мне теперь в живых бы остаться. Выйти б невредимой из психушки!.. К тому же в деньгах я не нуждаюсь. Абсолютно!.. Но тебе, Верок, такой молодой и красивой, эти средства ох как бы пригодились! Поверь!.. Выйдешь замуж, детки пойдут. А их воспитывать, обучать надо. Одевать, обувать, кормить. Мало того – ты сможешь купить за бугром приличный домик с видом на океан. Станете там отдыхать всей семьёй. И вообще – ни в чём не будешь знать нужды…
– У-у… Вон куда тебя понесло! Хых! – вспыхнула медсестра и встала из-за стола. – Ты меня прости, Машунь, но… Не понимаю я тебя! Несёшь какую-то околесицу на грани помешательства. Или одержимости… Так нельзя! Нам, пожалуй, надо прекращать этот разговор. А то у меня точно крышу снесёт!
– Подожди, Верочка! Ещё секунду! – взмолилась визитёрша и достала из просторного кармана халата какие-то бумаги. – Я здесь нарисовала план. Вот, посмотри… Это наш бывший дом в Грязино. Его можно узнать по самой высокой и навороченной антенне. И крыша у него вся оцинкованная. Там ни у кого таких нет… Ещё на калитке должен висеть импортный почтовый ящик золотистого цвета. С фамильным вензелем Леснянских. А окна в доме из пластиковых стеклопакетов. Спецзаказ!.. Не знаю, кто там сейчас живёт. Но тебе каждый из деревни скажет, где когда-то обитали Леснянские из Тихвина. Там нас ещё помнят. Гарантирую!
– Да не буду я ни у кого и ничего спрашивать! – возмутилась Вера. – Я вообще никуда не поеду! И никаких палёных драгоценностей мне на дух не надо! Запомни!..
– Остынь, зайка! Остынь!.. Думаешь, у Машки очередной кризис? Трахнулась от недосыпа и её понесло?.. Ошибаешься, лапочка! Я тебе всю правду как на ладони выложила. А чтобы убедиться – поезжай туда и всё увидишь своими глазами. Я здесь подробно описала, как добраться до Грязино. Это в Новгородской области… И особо пометила, что камушки закопаны в подполе на кухне. Не в горнице, а именно в столовой кухонного типа. Не перепутай!.. Угол дома, где лежат драгоценности, смотрит на северо-восток. Сориентируешься по солнцу… Глубина, так сказать, залегания клада – около полуметра. Полиэтиленовый пакетик с изумрудами завёрнут в плотную джинсовую ткань и всё это упаковано в плоской металлической коробочке… Чтобы быстрее её найти, возьми длинный железный щуп наподобие толстой вязальной спицы. Тогда по характерному звуку быстро определишь, что наткнулась на искомое…
– О-о! Прямо беда с тобой! – всплеснула руками Кирсанова. – И за что мне сегодня такие испытания?
– А вот это… – не реагируя на протесты собеседницы, Маша показала ей бумажный конверт. – Это письмо для московского ювелира, про которого я уже говорила. Его зовут Аркадий Иосифович Шац. Здесь я описала твои приметы, имя и фамилию. От своего лица составила рекомендательную записку. Передашь всё это Аркадию и, я полагаю, он по достоинству оценит нашу "Грязинскую коллекцию" изумрудов. Потом, дня через два-три, без всяких оформлений получишь денежки… Вот и всё!
– Так! По-моему, действительно всё! – Вера отчаянно замахала руками. – Не хочу ничего больше слышать! Это маразм какой-то!.. Не обижайся, Маш, но я предлагаю разойтись и занять свои персональные люли. Согласно штатному расписанию… Просто пора уже спать!
– Хорошо, – покорно встала с насиженного места Леснянская. – Я понимаю, такое известие любому мозги набекрень свернёт. Но… Я очень прошу тебя, Верочка! Возьми эти бумаги! Сохрани их! Пожалуйста!
– Зачем?
– Ты потом всё поймёшь… Можешь меня не слушать и никуда не ездить. Только пусть моя тайна останется с тобой. Возьми и спрячь! Подальше!.. И никому ничего не говори, слышишь?.. Если этим изумрудам суждено навечно остаться в земле, то, значит, так предначертано небесами. Всё теперь зависит только от тебя, милая. Хм… А я буду считать, что свою миссию выполнила – передала тебе бумаги и… неправдоподобную на первый взгляд историю. Извини!
– Ладно, фиг с тобой! – обречённо выдохнула Кирсанова. – Давай свои каракули, я их пока уберу. Надеюсь, так тебе станет спокойнее… – медсестра взяла записку с конвертом и спрятала их в своей сумочке. – Пусть полежат у меня. Есть не просят… Но в любой момент, когда ты передумаешь, можешь забрать их обратно. Договорились?
– Я не передумаю! – твёрдо заявила Леснянская, с облегчением выдохнула и незаметно покосилась на дверь – А теперь спокойной ночи! Прости, что утомила тебя своими идиотскими россказнями…
– Ничего… Приходи в следующий раз. Может, поговорим более обстоятельно.
– А когда у тебя ближайшая смена?
– Во вторник. Заступаю в девять утра…
– У-у… – разочарованно протянула Мария и заметно сникла. – Хорошо, спасибо! Я постараюсь прийти…
– Это тебе спасибо! – обрадованно парировала Верочка, осознав, что мучительный диалог наконец-то закончился. – Ну, до встречи?
Маша, потянувшаяся было к порогу, неожиданно вздрогнула, с трудом оторвала глаза от разводов на линолеуме и отрешённо посмотрела на подругу:
– Верочка! Лапонька моя! Можно, я тебя поцелую?
– Ну-у… – нерешительно повела плечами собеседница. – Если тебе это поможет, то… Я не возражаю!
Смущённая гостья осторожно подошла к медсестре и ткнулась холодными губами в её тёплую щёчку, пахнущую медикаментами.
– Удачи тебе! – тихо вымолвила она.
– И тебе того же! – приглушённо ответила Вера.
Едва за взволнованной пациенткой закрылась дверь, Кирсанова быстро повернула ключ в замке и, не прикасаясь к чайным принадлежностям, рухнула на жалобно пискнувшую кушетку.
– Действительно, идиотизм! – еле слышно шевельнула она губами и мгновенно провалилась в глубокий сон, забыв выключить свет в ординаторской. Машенька Леснянская, жестяная коробка с изумрудами и неведомая деревушка Грязино моментально вылетели у неё из головы…