1
Из-за поворота, натруженно урча, вынырнул салатовый "Опель" и, приветливо мигнув фарами, осторожно пробороздил грязную лужу около правления, удаляясь во второй проулок ГСК. Сашка, махнув водителю рукой, вновь взялся за лопату, стараясь углубить канавку, по которой вода из лужи нехотя стекала в дренажный ров. Основательно расчистив проток, молодой мужчина с удовлетворением отметил, что его потуги принесли свои плоды – запруженная вчерашним дождём часть дороги стала на глазах подсыхать.
– О-о! Привет мелиораторам! – огибая теплотрассу, к сторожке бодро подковылял Димка Русаков – заместитель начальника гаражного кооператива. – Молодец, Санёк! Ты, как всегда, на трудовом посту. Уважаю!
– Здорово, Мить! – откликнулся "мелиоратор", поправил сползшую на лоб кепку и опять начал шуровать черенком лопаты.
– Василич сегодня не показывался? – навёл справки Диман о начальнике. – Не приезжал?
– Нет, не было, – разогнул спину Сашка.
– Ну и ладушки! – подытожил Русаков и, вытерев ноги о порог, ввалился в сторожку, придерживая рукой чёрный полиэтиленовый пакет.
Когда с лужей было покончено, добросовестный трудяга отнёс казённый инструмент на место, навёл порядок в крытом ангаре, покурил и, внимательно осмотрев вверенную ему территорию, потянулся к своей сторожке. Едва открыв дверь, Санька удивлённо крякнул: замначальника с утра пораньше бухал! Вальяжно откинувшись на спинку дивана, Димка болтал с кем-то по телефону и запихивал в набитый рот добротный кусок копчёного сала. А на столе перед ним в окружении домашней снеди маячила откупоренная бутылка водки со стаканом, отпитым наполовину.
– Естественно! А как же? – хихикнул кому-то в трубку Русаков, небрежно ткнув пальцем на стоящий рядом стул – мол, садись, Шурка.
Тот послушно приземлился, стянул с головы кепку, вытер мокрые усы и принюхался: по помещению витали головокружительные запахи "изысканного" закусона, от которых у не завтракавшего ещё мужчины потекли непрошенные слюни. Он незаметно сглотнул их и обвёл взглядом низенький столик. Диман разложил на дежурной газетке не только хлеб и сало, но и солёные огурцы, лук, колечки копчёной колбасы и ароматно пахнущие жареные котлеты. "Во даёт! – усмехнулся про себя Сашка. – Видать, из дома выгнали. Проштрафился в чём-то. Решил мужик на рабочем месте в субботу расслабиться. Н-да… По-другому у нас никак!"
– Угу… Ну ладно! Всё! Пока! – закруглил между тем телефонный "базар" Русаков и положил трубку. – Гм-м… Ну чё, Степаныч? – весело взглянул он на подчинённого. – Не стесняйся! Все свои… Давай махнём по сто пятьдесят! Для разугреву… М-м? Где твоя кружка? Или чё там у тебя?..
– Ой, Мить! Не-е… Спасибо! Я водку не буду. Мне ещё сутки дежурить… – отмахнулся Санёк.
– Ну… Х-х… А пиво будешь? У меня есть!
– Ладно… Пивка можно… Немного…
Диман достал из-под стола свой пакет, выудил оттуда бутылку пива, откупорил её и протянул сторожу.
– Пей! Я разрешаю!.. И… Это самое… Давай закусывай! Ешь!.. Всё, что нравится – бери. Ты, небось, ещё с утра не хавал…
– Да… Спасибо! – благодарно кивнул Сашка, отпивая из горлышка горьковато-хмельное пойло. – А ты чего сегодня? Загулял? Праздник, что ли, какой? Юбилей?
– Ага! Точно – праздник!.. Отвертелся от посадочных работ на огороде… Жена спозаранок начала тащить на дачу, картошку сажать. А я ещё с вечера принял малёк на грудь. Ну и… Сам понимаешь. Мне б поправиться скорей, а не лопатой махать… Супруга орать начала, я – на неё. Слово за слово – на мат перешли… Я выбрал момент, когда она в ванную зашла, а сам – хвать деньги из заначки и дёру!.. Ничего больше на ум не пришло, кроме нашего кооператива… Ну, за то, чтоб не в последний раз! – Димка поднял свой стакан и залпом осушил его. – Фу-у… Крепка, зараза… А вообще… Ну её, эту дуру-супружницу! Бестолковка!.. Пусть сама сажает, надрывается. Если ума нету… Сколько раз говорил ей: на базаре по осени эту картошку почти задарма купить можно. Хоть десять мешков!.. Не-ет! Ей, видите ли, процесс нужен! Чтоб земле покланяться, с навозом повозиться, каждую луночку удобрить. Да ещё и спину сорвать!.. Фх-х… Вот и пусть удобряет. В грязи ковыряется. А я пока водочку буду окучивать…
Сашка, потихоньку заправляясь предложенными харчами и потягивая холодное пиво, благоразумно вставил:
– Это… конечно… На рынке картошку выгоднее покупать. Она там круглый год свежая. А дома хранить – половина сгниёт… Только… Не поздновато ли сажать затеяли? Июнь уж на пороге…
– Хосподи! Дуракам закон не писан! – передёрнулся Русаков и закурил. – Пусть себе садит! Карячится в меже… Может, чего и вызреет…
– Угу! – поддакнул Шурка и тоже закурил.
Некоторое время в сторожке висела относительная тишина, после чего Диман, встряхнувшись и затушив окурок, вопросительно уставился на собеседника.
– Слушай, Санёк… Давно спросить хотел, да всё как-то… У тебя… это… В плане… Ну… Тебе хоть есть где помыться-то? Перья почистить?.. А то, я гляжу, со стройплощадки не вылезаешь…
– Боишься, Вязников вшей тут разведёт? Заразу всякую? Клопов и тараканов?
– Ну, не то что бы… Но…
– Не боись! Всё чисто! – уверенно откликнулся дежурный по ГСК. – Я по субботам в городскую баню хожу. Там и моюсь, и стираюсь. А заодно и в магазины наведываюсь. Бельишко подкупаю, жратву, обувку, по мелочам кое-что…
– А кто за тебя здесь торчит?
– Валерку по телефону вызываю. Сменщика… Он здесь вечерами по субботам сидит. А я за него в воскресенье отрабатываю…
– Понятно… – Русаков ещё плеснул себе водки. – Ну а как… на предмет… противуположного, тэ сэзэть, полу? Бабу-то завёл какую?
– Знаешь… Если честно, то… Хэх!.. Ещё от прежней жены никак не очухаюсь. По ночам кошмары снятся. Выходки её бесноватые… Так что… Мне пока и без бабья хорошо!
– Да ну! Перестань!.. Я понимаю – стерва в супружницы досталась. Кобра. Есаул в юбке. Пришлось от такой сбегать в другой город. Бросать всё. Но… Кстати, сколько ты уже здесь в сторожах коптишь?
– М-м… Да уж больше года…
– Во! Видишь?.. И всё в бобылях ходишь? Насухую?.. Неужели не тянет на… слабый пол?
Вязников поморщился и неопределённо пожал плечами.
– Хотя… Ладно! Извини! – смутившись, продолжил Диман. – Это, в общем-то, дело личное. Только твоё… Правда, есть одно "но". Ты уж не серчай, не обижайся. Хочу ведь как лучше!.. Мне тут… это… Жена Лариска в последнее время все уши прополоскала. Там у вас, грит, в сторожах, один интересный мужчина работает. Молодой, непьющий, работящий. И вроде бы холостой. Я сама, мол, видела его, когда сюда заходила. Скромный такой парень, вежливый. Сидит, мастерит чего-то, песенки в усы мурлычет. По всему видать – неплохой. Только всё один, один… Вот бы его с Галкой-библиотекаршей познакомить! Она давно меня, мол, просит хорошего мужчину ей подыскать. Гм… А что? Галюшка тоже незамужняя, разведённая. Без детей. Они давно с Лариской дружат. И жена ни разу ничего плохого о ней не сказала. Клянусь!.. Так что… Есть у нас кандидатура… Ты как, Санёк? А-а? Не против?.. Тёлка что надо, в самом соку! Гарантирую!.. Хочешь, познакомим?
– Ага, так вот прям сразу? С ходу? Здрасьте – я сторож Саша! Встречайте с тремя оркестрами!
– Чуда-ак, твою мать!.. А чё ждать-то? Когда поседеешь, что ли?.. Такая бабец там сохнет! И ты тут – как пень неприкаянный. Сошлись бы, да и жили себе. У неё квартира отдельная. Интеллигентная женщина, хозяйка что надо, рукоделица… Может, это судьба твоя, дурень?
– Ну… Не знаю… Как-то так всё… неожиданно… Подумать надо…
– Хорошо! Думай! Только недолго. А то мы сами передумаем. Когда ждать надоест…
– Ладно, посмотрим…
Русаков оживился.
– Ты… это… Не сиди, как хер на именинах. Наворачивай закусон-то!.. М-м… Давай водочки в пиво плесну? Пять капель? Для настроения…
– А плохо не станет? Не окосею?
– Фых!.. Не мужик, что ли? Со ста грамм ни хрена тебе не будет! Давай тару!
Санька вытащил из тумбочки свой заветный литровый бокал. Подул в него, поставил на стол.
– Ух ты, ё! Хороша посудина! – ухмыльнулся замначальника и булькнул туда спиртного. Вязников разбавил водку остатками пива.
– Ну… – поднял свой стакан Димка. – За твоё удачное знакомство, Санёк! Вот увидишь – всё будет зашибись! У меня рука лёгкая. И счастливая… Будем!
Мужчины чокнулись, выпили, молча закусили и вновь засмолили.
– А хочешь, прям щас позвоним этой Галке? – разошёлся захмелевший Русаков и достал из кармана ветровки записную книжку. – Где тут у меня её телефончик? Она такая домоседка, наверняка в квартире сидит…
– Не-не-не! – протестующе замахал руками Сашка. – Ты чего? Я сейчас не готов. Не надо!
– Ну… Кх… Дело хозяйское… – хихикнул Диман и начал листать свой блокнот. – Тогда я… с твоего позволения… Одной мадам звякну… Проведаю её…
Неугомонный визитёр набрал нужный номер и, дебильно осклабившись, припал к телефонной трубе.
– Алё? Светик?.. Привет! Это Димуля. Ага… Ну как ты? Чем занимаешься?..
Чтобы не смущать напарника, Санька осторожно приподнялся и деликатно, на цыпочках, тихо вышел из сторожки. В ноги ему, задорно виляя хвостом, кинулась чёрная с белым сучка – живущая при ГСК приблудная собака.
– Ку-укла! Хоро-ошая моя! – погладил её по загривку Вязников. – Ну что, набегалась? Есть хочешь, да?.. Сейча-ас! Погоди немного. Потерпи!.. У меня там припасено для тебя…
Кукла, благодарно лизнув руки сторожа, послушно присела рядом. Прошло минут пять-семь – Санёк как раз неторопливо выкурил цигарку. Наконец из сторожки вывалился распаренный, но счастливый Димка.
– Йес-с! Договорился! – победоносно выпалил он и зашёл за угол. Вернулся, застёгивая ширинку. – Ты, Шурок, доедай здесь всё. И допивай… Я, наверно, больше не приду. Пойду по делам… прогуляюсь…
– Ну давай! Счастливо! – обернулся на голос Шурка.
Диман, поправив рубаху и махнув на прощание рукой, щёлкнул зажигалкой и похромал в сторону города.
– Да-а! – неожиданно выкрикнул он, нагнувшись под трубами теплотрассы. – Санька! Ты где?
– Да тут ещё! – подошёл ближе Вязников.
– Если моя будет звонить, скажи – ты меня здесь не видел. Меня вообще в ГСК не было! Понял?
– О чём речь, Митяй?! Cделаем в лучшем виде. Не переживай!
– Ну всё тогда… Пока!
– Бывай!
Через пару мгновений Русаков растворился за громоздким мусорным контейнером, а Сашка, свистнув Куклу, пошёл на очередной обход гаражного кооператива…
2
…Снова в коридоре послышались шаги. Мягкие, неторопливые, вкрадчивые. Затем донеслось приглушённое покашливание. Верочка, чутко дремавшая на кушетке, приподнялась, оглянулась. Из-под двери ординаторской пробивалась еле различимая полоска света – стало быть, в вестибюле мерцало только аварийное освещение, дополнительных лампочек никто не зажигал. Переведя дыхание и не уловив больше ничего подозрительного, Кирсанова перевернулась на другой бок, однако, едва успев прикрыть глаза, тут же подскочила – в дверь служебного помещения тихо, но настойчиво постучали. Медсестра опустила ноги на пол, нащупала тапочки, поправила складки на халате и включила настольную лампу.
– Кому там не спится? – откидывая волосы со лба, негромко пробормотала она и подошла к двери. – Кто здесь?
– М-м-м… Вера! – сипло прошептали по ту сторону ординаторской. – Простите, Верочка!.. Это Маша. Леснянская… Можно к вам?
Кирсанова повернула ключ и открыла дверь.
– У-у, понятно… Опять боретесь со сном? И опять в вашу пользу?.. Эх, Мария! Вместо того, чтобы дрыхнуть без задних ног, вы грузите себя пустыми тревогами. А потом бродите всю ночь, как медведь-шатун. Так не годится!.. Может, вам укольчик сделать?
– Нет-нет, Верочка! Ничего не надо! – слабо улыбнулась пациентка. – Спасибо! Мне всё равно не поможет… Я тут… – она кивнула на плоскую коробку, зажатую в руке. – Я конфет шоколадных принесла. К чаю… Вы уж меня простите, золотко. Дуру неразумную. Полуночницу… Вот, надумала к вам зайти. Посидеть, поболтать, посекретничать. А то словом обмолвиться не с кем. Кругом одни полудурки бесноватые… Вы одна у нас здесь добрая и отзывчивая. С понятием… А я и чайных пакетиков прихватила. Фирменных. Остаётся только кипяточку разогреть…
– Ладно! Проходите… – Вера пропустила женщину в ординаторскую и зажгла общий свет. – Садитесь! Вот сюда, на стул… Н-да… Совы и есть совы. Жаворонки уж десятый сон досматривают, а вы всё глаза в темень таращите. Будто там есть чего разглядывать. Эх!.. Что с вами поделаешь, с бедолагами?.. Хорошо, давайте чай пить. Сейчас автоклав включу… Вы только… это… Никому, Маш, не говорите, что приходили сюда. Тем более – ночью. Нам в неурочное время никого сюда пускать не полагается. Иначе не избежать мне выговора. От главврача…
– Не беспокойтесь, милочка! Тс-с-с!.. Я – могила! Всё понимаю. И никому ни гу-гу! Правда!..
Вера достала из шкафчика чашки, блюдца и маленькие ложки. Накрыла стол бумажными салфетками. Закрыла входную дверь на ключ. Присела рядом с пациенткой.
– Ну-с? Давайте чашку! Кипяток готов, – приглушённо скомандовала она и брызнула горячей струёй в пододвинутую посудину. – Заваривайте и пейте!
– А вы?!
– И себе налью. А как же? – Кирсанова плеснула кипяток в персонально-дежурный бокал. – Во-о… Готово!..
– Какая же вы славная, Верочка! Прелесть! – всплеснула руками Маша. – Знали бы вы только!
– Да ладно вам… Не перехвалите!.. Давайте лучше чаёвничать. И секретничать… Где тут ваши конфеты?
– Берите, берите! – Леснянская открыла коробку и придвинула её медсестре. – Мне только сегодня их принесли. Свежие! И очень вкусные! Прямо во рту тают…
…Не прошло и десяти минут, как женщины действительно разоткровенничались. Такое иногда бывает. Видимо, нащупав друг в друге слишком много общих чёрточек, они незаметно для самих себя доверительно перешли на "ты" и мило расчирикались. Вещала в основном Мария.
– Ой-хь!.. Ты думаешь, я и в самом деле прип… Гм… того… Притрахнутая?.. Угу. Щас! Фигушки вам всем! Как бы не так!.. – без умолку тараторила она. – Просто от меня благоверный решил таким образом избавиться. Завёл себе нимфетку, любовницу сопливую. А сам, чтоб я ему не мешала, объявил меня сумасшедшей, подкупил врачебную комиссию и сбагрил в этот дурдом. Да ещё благородством прикрывается, козлина. Через своих родственников, которые здесь рядом живут, посылки мне дорогие отправляет. Главврачу исправно платит. Записочки мне заботливые пишет. Мол, ты лечись, дорогуша, приходи в себя, слушайся медперсонал. И всё пройдёт. Жду тебя. Целую. Скучаю… Тьфу! Подонок!..
– Подожди, Маш! Не кипятись. Может, здесь не всё так просто… Ты вообще уверена в своих выводах?
– Да на все триста! Боже мой!.. Видела я – и не раз! – муженьковы эсэмэски. Мне никогда таких слов не писал и не говорил. Как этой Вероничке своей, блондинке крашеной… Столько там нежности, сюсюканья, мурлыканья! Столько неприкрытой эротики! Прямо порнографический журнал! Идиллия в доме терпимости!.. Так что… Этому ублюдку, как и многим мужикам, просто смелости не хватает признаться во всём и подать на развод. Я бы, честно говоря, пререкаться не стала. Всё равно жизни никакой нет. И уже давно… Расстались бы культурно, тихо и мирно. Не-ет! Ему обманывать интереснее! Голову мне морочить… Кот-тяра!
– Ну так подай на развод сама! Если у вас всё так запущено…
– Эх, Веронька… Давно бы уж подала, только… Этой скотине дешевле уморить меня в психушке, чем бракоразводный процесс затевать. Сама посуди – денег у него тьма, за тринадцать лет совместной жизни нажито тоже немерено. И всем этим – делиться со мной? Ха! Этот урод не из таких. Он лучше пятерых киллеров наймёт, десять судей подкупит, но… ничего своего не отдаст. К тому ж – общественный резонанс! Он ведь у меня известный адвокат. VIP-персона. Влиятельная фигура в светском обществе… Для таких репутация превыше всего. А ты говоришь – развод?! Это ж негативный резонанс, который больно ударит по его положению!.. Нет, милочка! Моя половинка хитрее. По-тихому отправит в мир иной, сымитирует несчастный случай, сделает скорбное лицо и… Заживёт дальше как ни в чём не бывало. Сохранив и статус, и деньги, и недвижимость…
– Но… Это же несправедливо! С такими бороться как-то надо!
– Ой, насмешила! Бороться!.. Вышел один вояка в поле – до сих пор ищут… Успокойся, ,голубушка, с винтовкой против танков не попрёшь. Это – аксиома!.. А потому, как ни крути, я этому козлу в доме "хи-хи" сейчас наиболее привлекательна. Не так опасна. Хм… Между прочим… Ладно! По большому секрету – только тебе! Этот гад – суженый мой, ряженый – приезжал недавно сюда, в Медниково. С вашим Вензелем беседовал. А я тайком подслушала… Представляешь, до чего муженёк опустился? Он попросил главврача усыпить меня в одну из ночей. Не собственноручно, конечно, а через надёжную медсестру. Надавать, значит, таблеток сонных, прийти тихонько и сделать укол. Что-то типа эвтаназии… А всем, мол, сказать, что Леснянская от передозировки снотворного умерла. Наглоталась лишнего. Вот так!..
– Да ты что, Машунь? Неужели правда?.. Я хорошо знаю Вензеля – он на такое не пойдёт! Не верю!
– А я очень даже верю!.. За приличные бабки люди мать родную четвертуют! А дочь в притон отдадут! И наплюют с высокой горы на все твои морали…
– Н-да-а… Интересные вещи рассказываешь… – Кирсанова оглянулась на дверь и понизила голос. – Слушай, Маш! А может, тебе за кордон рвануть? Незаметно сделать визу и… Ищи ветра в поле! Куда-нибудь подальше… Деньги, надеюсь, найдёшь?
– Деньги – не проблема! – поморщилась Леснянская. – Есть вещи поважнее… Во-первых, я очень привязана к дочке. Она у меня ещё школьница. Без неё я долго не протяну, удавлюсь с тоски… Во-вторых, слишком многое мне известно о тёмных делишках мужа. Очень, видишь ли, важный я свидетель. И крайне неудобный, ненадёжный… А в-третьих, связи у этого гамадрила слишком большие. Меня в любой точке планеты найдут. Через Интерпол. Отыщут и уж точно не пощадят – секир башка обеспечена!.. Отсюда вывод – заграница мне противопоказана…
– Ну уж!.. Прям куда ни кинь – везде клин. Будто ты совсем обречённая…
– Похоже, так оно и есть…
Вера вздохнула, отпила из чашки и задумчиво посмотрела на собеседницу.
– Знаешь? Нас дерут, а мы крепчаем! Хочешь, я тебя в деревне спрячу? – неожиданно предложила она. – У меня есть друзья в Тверской губернии. Очень верные и хорошие люди!.. Я сама когда-то у них отсиживалась. Больше двух месяцев. На далёких лесных островах…
– Да-а? Надо же! – иронично усмехнулась Мария. – Как забавно! Деревня, глухие леса, озёра. Закаты, рассветы, мычание коров, мат пастуха, кукареканье петухов. А кругом – тишина. Только волны плещутся вокруг таинственных островов да гармошка пиликает где-то за скотным двором. Благодать!
– Ты… Чего?.. – удивлённо уставилась на пациентку Верочка. – Издеваешься, что ли?
– Отнюдь! – улыбнулась Леснянская. – Просто… Извини меня, дорогая, но… Эта партизанщина не для меня. Не тот колорит и… Слишком небезопасная авантюра…
– Почему авантюра? Я ж говорю – сама там была. И никто меня не накрыл! Не рассекретил…
– Охотно верю, только… Мне эта русская экзотика и такое классическое подполье не подойдут. Я, увы, слишком избалованная особа. Без ресторанов и прогулочных яхт зачахну, как василёк во ржи…
– Не понимаю! Хоть убей!.. Какие могут быть яхты и кабаки, если речь идёт о естественном выживании? Тебе что дороже – разные там роскошества или собственная жизнь?
– Ми-илочка! Я же образно выражаюсь! Это во-первых… А во-вторых – эх, если бы я знала, дорогая моя, что мне в действительности важнее!.. В последнее время меня не покидает ощущение, что я в этой жизни уже ничему не обрадуюсь. Всё мне примелькалось и обрыдло! Уже ничего не восхищает и не трогает. На душе – сплошное уныние. Какая-то жуткая апатия! Вялость и беспомощность…
– Это просто от измены мужа. Точно! Когда ты чувствуешь себя абсолютно невостребованной. Но… Ты, Маш, не переживай! Со временем всё пройдёт. Научись только терпеть и ждать! И увидишь – многое изменится… Правда!..
– Хм… Если я правильно понимаю, ты, Вера, тоже пережила некий житейский удар? И у тебя тоже был повод от кого-то прятаться? Скрываться?.. Я права?
– Ну-у – замялась Кирсанова и покрылась густой краской. – Это, в общем-то, неважно… Так, ерунда…
– Не скажи! Я практически уверена, что и здесь был замешан мужчина. Так?
– П-ф… В принципе, да…
– Вот видишь! – сразу оживилась собеседница. – Я за километр чую мерзопакостную кобелиную натуру!.. Везде этим козлам больше всех надо!.. Ну… давай… Поведай!.. У тебя-то что стряслось?
– Да по большому счёту ничего особенного. Так, фигня… Помнишь, песня такая была? На старых пластинках? "Я ждала и верила сердцу вопреки…" Во! Очень похоже… А в итоге получила мордой об стол! Со всей дури!.. Размазали, как дерьмо сапогом. По утренней росе. И даже не попрощались…
– О-о! Звучит интригующе. А подробнее можно?
Вера, тяжело вздохнув и нервно передёрнувшись, в вольной интерпретации изложила печальную концовку своей love story, свидетельницей которой невольно стала полтора года назад.
– Представляешь, какой облом? Ух, ненавижу!.. А ведь не подумаешь! – раздосадованно бросила она в конце сбивчивого монолога. – Такой парень был чудесный! Заботливый, любящий, умный, добрый, интеллигентный… На "Точприборе" инженером работал. В свободное время стихи сочинял. Рассказы, повести, романы. В местной газете печатался. На радио иногда подрабатывал. Три книги самиздатом выпустил. Такая проза классная!.. В общем – не бойфренд, а мечта. Мальчик-конфетка!.. Мы с ним расписаться к Новому году хотели. Грезили о совместной жизни, о своём уютном гнёздышке, о детях наших… Хотели в Скандинавию съездить в медовый месяц. Со временем планировали дачу загородную купить, хорошую иномарку… Эх-х! Да что там говорить?! Мне до сих пор не верится, что вся эта гадость именно с нами произошла. Что именно он, мой Пашка, так мерзко со мной поступил…
У Верочки навернулись на глаза непрошенные слёзы. Она смахнула их кончиками холодных пальцев и отрешённо уставилась в стол. По-детски всхлипнула.
– Ну, ну, ну! Ни к чему это… – Маша участливо положила ладонь на локоть собеседницы. – Не надо, моя сладкая, не надо!
– Хорошо. Не буду… – еле слышно выдавила из себя Кирсанова и поёжилась. – Извини! Только я… Всё равно держу себя в руках. Не раскисаю. Хотя порою готова волком выть! И на стенки лезть!.. Вот и ты… Давай договоримся, что я больше не услышу от тебя пессимистических ноток. Не заслуживают эти мужики наших с тобой рыданий. А тем более – страданий. Они-то уж давно, поди, и думать о нас забыли. Живут в своё удовольствие. Поэтому… Не надо скулить и ныть! Надо просто жить! Поняла? Дальше жить!.. И судьба обязательно наградит за долготерпение и стойкость. Я верю!
– Похоже, и я на тебя глядя готова поверить, – грустно усмехнувшись, откликнулась Леснянская. – Ну что ж… Выходит, мы с тобой две подружки по несчастью… Признаться, я очень рада, что поближе познакомилась с тобой. Обрела родственную душу… Надеюсь, теперь мы сможем чаще видеться. И поддерживать друг друга. Правда?
– Ага! – кивнула медсестра. – Ты приходи вечерами, Машунь. Когда я одна на дежурстве… Поболтаем ещё, чайку попьём, потреплемся о нашем, бабьем…
– Непременно!.. А когда у тебя следующая смена?
– Через три дня… Это будет… шестое число…
– Хорошо. Я приду к тебе, Верчик! Обязательно!.. И мы о мно-огом переговорим… Нам ещё есть о чём посекретничать…
– Ладно! – шмыгнула носом медсестра и слабо улыбнулась.
– А теперь мне пора, – поднялась со стула Мария. – Прости, я и так тебя заболтала. И утомила… Мне-то что? Целый день могу отлёживаться. А тебе ещё дежурство сдавать. Процедуры разные выполнять. Домой возвращаться. Так что… Пойду я! А ты ложись и поспи ещё. До утра есть время…
– Спасибо тебе, Машунь! Доброе у тебя сердце!
– Перестань! – отмахнулась пациентка. – Я отвратительная эгоистка. К тому ж весьма капризная, желчная и своенравная особа. Просто вредина!.. А вот ты… в самом деле… На редкость доброе и отзывчивое существо. Я в своей жизни таких ещё не встречала…
– Ой, не придумывай! – кокетливо растопырила пальцы Вера. – Я тоже не подарок! Своей дури хватает…
Так, трогательно воркуя и расточая дифирамбы, женщины наконец расстались. Леснянская пошлёпала к своему отдельному боксу, а Кирсанова, вымыв в раковине чашки, снова растянулась на жёсткой кушетке и почти мгновенно провалилась в упоительную бездну невесомых сновидений. До прихода сменщицы оставалось три с половиной часа…
3
Таймер, мигнувший в углу монитора, добросовестно подсказал, что осталось пройти последний, четвёртый уровень. Однако преодолеть его Байт не успел – около окна требовательно заверещал зуммер внутренней связи. С сожалением оторвавшись от увлекательной компьютерной игры, Антон подошёл к аппарату.
– Да? – недовольно рявкнул он в трубку.
– Антон Иванович! – подал голос охранник. – Здесь к вам приехали. Георгий Семёнович Пичугин. Говорит, по неотложному делу…
– А-а… Ну-ну. Пропусти! – мгновенно оживился Завьялов и посмотрел сквозь открытую раму: во двор въезжал серебристо-голубой "Форд", на котором неделю назад сюда уже наведывался упомянутый гость.
Через минуту Пичугин, поднявшись на второй этаж и поздоровавшись с Байтом, расстегнул свой фирменный портфель и присел в кресло напротив хозяина загородной дачи. На стол опустилась пластиковая папка с бумагами, которую визитёр сразу же открыл.
– Ба-а!.. Неужто хочешь сказать, что всё уже готово? – недоверчиво покосился на документы Завьялов.
– Угадал! – невозмутимо отпарировал Георгий. – Я, видишь ли, не привык долго раскачиваться. Задача поставлена – дело выполнено. Вот мой отчёт о проделанной работе…
– Ох ты, ё… Не ожидал! – изумился Антон. – Оперативно рулишь! Похвально! ("Не в пример моим раздолбаям" – подумал он). Значит… Ты хочешь сказать, что и с Приходько встретился, и у издателей побывал?
– Безусловно!.. Ты сам отчёт прочитаешь или проинформировать? Об основных, так сказать, моментах?
– Да какой там отчёт! – махнул рукой Байт. – На хрена он мне упал?.. Рассказывай так, на словах…
– Хорошо… – несколько смутившись, гость отложил бумаги в сторону и, глядя чуть ниже лица собеседника, хронометрически чётко вывел:
– Итак, первое… Я собрал практически все опубликованные произведения Вересова. Здесь и три его книги, и очерки в газетах, и коллективные сборники. Спасибо, помогли сотрудники местной библиотеки и ребята из литобъединения "Прометей". Они же подсказали, что львиная доля литературного наследия Вересова осталась неизданной. Скорее всего, хранится у него дома в рукописях… Второе – я побеседовал в Москве с профессором Приходько и показал ему тот газетно-книжный материал, что удалось накопать и с которым литературовед ещё не был знаком. Через три дня Нестор Борисович выдал мне восторженную рецензию по поводу всех этих писательских работ Голубева. Старик прямо захлёбывался от эпитетов! Сказал, что эти вещи преступно хранить в пыльных тумбочках. Их, мол, обязательно должна видеть читающая братия. Мало того, он сам порекомендовал мне ряд издательств, которые, по его мнению, могли бы взяться за выпуск произведений интересующего нас лица… Третье – я побывал в одном из таких московских издательств и встретился с его директором – Эдуардом Германовичем Осмоловским. Показал ему не только авторские тексты, но и рецензию Приходько. Спустя пару дней тот позвонил мне и сказал, что в принципе готов подписать контракт на издание собрания сочинений Вересова. Однако для этого требуется согласие владельца авторских прав и нотариальная договорённость по поводу финансирования данного проекта. После долгих дискуссий Осмоловский пошёл на уступки и согласился с условием, которое выдвинул в самом начале ты. А именно – семьдесят процентов всех расходов издательство готово оплатить из своих резервов. Остальные тридцать должны погасить внешние инвесторы. При этом распределение прибыли, по словам Осмоловского, будет осуществляться по тому же принципу, в той же пропорции. То есть – семьдесят процентов пойдёт издательству, тридцать – прочим инвесторам… Так что… Вот, пожалуй вкратце и всё. Я твою просьбу выполнил, Антон. Решай теперь сам…
– Ну ты даё-ёшь, парень! Браво! – восторженно протянул Байт. – Это ж надо! Всё сделал чики-поки! Именно так, как я и хотел!.. Молоток! Ничего не скажешь – класс. И главное – какой результат!
– А какой, собственно, результат?
– Фу-ф… Неужели не понятно? Конечно, я берусь за этот проект. И думать даже нечего! На таких условиях – только дебил сомневаться станет. Это ж почти что даром!
– Должен пояснить, что всё будет зависеть от тиража издания. Я знаю, что подобные издательства в сделке, которая по минимуму не вытягивает полторы тысячи экземпляров, участвовать вряд ли станут. А с долей в тридцать процентов при таком тираже… П-ф… Стоит ли вообще затевать всю эту мышиную возню?
– И всё же… Хорошо, Гош! Пусть будет даже такой расклад! На какую примерно сумму потянут мои вложения? При тридцати процентах долевого участия?
– М-м… Необходимо посчитать. Здесь нужно согласовывать цифры непосредственно с директором.
– Тогда возьми этот вопрос на себя. Пожалуйста!
– Ну что ж… Нет проблем! Только на это уйдёт время…
– А нам что, горит? Или свербит в одном месте?
– Я имею в виду моё личное время…
– Понял!.. Считай, что та сумма, которую я уже отстегнул, удвоилась и ждёт тебя в моём сейфе…
– Ну-у… Хм… Против таких аргументов мне, пожалуй, выдвинуть нечего… Ес оф кос!
– Вот за что люблю интеллигенцию, так это за сговорчивость! На лету всё схватывают!
Пичугин молча изобразил подобие улыбки, взял со стола папку и убрал её в портфель.
– Полагаю, дня через три – максимум через пять – нагряну с новым визитом, – уверенно констатировал он. – Я тебе позвоню перед отъездом.
– Отлично! – расплылся в сальной ухмылке Завьялов. – Буду ждать новостей. Гм… Хочешь коньячку? С пиццей?.. Ты, наверное, не обедал…
– Да нет, спасибо! – поправил галстук Георгий и встал с кресла. – У меня ещё очень много дел… Я, с твоего позволения, отчаливаю…
– Ну смотри… – великодушно изрёк Антон и тоже поднялся. – Не смею задерживать!
Визитёр протянул было ладонь для рукопожатия, но в тот же миг отдёрнул её.
– Да-а!.. – будто вспомнил он о чём-то. – Не даёт мне покоя одна мыслишка… Скажи, пожалуйста, Антон. Только честно! Какого рожна надо тебе во всей этой затее? Ведь, по правде сказать, прибыль от твоих вложений в данный проект будет мизерной. Она едва покроет расходы. К тому же придётся раскошелиться на рекламу и распространение. Поскольку твой Голубев абсолютно не распиарен… Это ж какая канитель, а?.. Вот я и думаю – какими соображениями ты руководствуешься? Хочешь увековечить память пропавшего без вести земляка? Этого никому не ведомого Павла Вересова? Или… Ты вроде бы не похож на альтруиста. Тем более – на книгомана-фанатика…
– А вот здесь, брат, я тебе не ответчик! – загадочно сомкнул белёсые веки собеседник. – Надеюсь, ты разрешишь деловому партнёру поиграть в молчанку? Угу?.. И пусть данное предприятие станет моей маленькой прихотью. Тайной, если угодно!.. Хотя бы на первое время…
– Изволь! – коротко выдохнул Пичугин, послушно кивнул и покосился на входную дверь.
– Слушай! – остановил его Завьялов. – Ещё пару секунд внимания…
– Ну, если пару… – гость посмотрел на свои часы. – Валяй! Что у тебя ещё?
– Знаешь, Гош… Большая к тебе просьба! Раз уж ты во все эти издательские дела вник, втянулся в них, то… Давай уж доведи их до логической развязки!
– А именно?
– Я думаю, ты прекрасно понимаешь, что без пресловутых авторских прав… То есть, без наличия на руках документа об этих правах… Весь наш проект накроется медным тазом…
– Понимаю… Мало того – на прошлой встрече мы уже обсуждали этот вопрос. И я знаю, что именно ты пожелал стать владельцем настоящих прав.
– В точку! Молодец, что помнишь… А посему хотел бы доверить тебе, Гош, ещё одно маленькое, но о-очень ответственное поручение…
– Прийти на открытие местного загса? – усмехнулся Георгий.
– Не-ет! – осклабился Завьялов. – Ценю твой юмор, но… Не то!
– Та-ак…
– В Захолмске ты человек малоприметный. Давно уже слинял отсюда. И правильно сделал… Тебе, как говорится, и флаг в руки. Вынюхай, браток, где именно хранятся рукописи у этого Голубя и… Под любым предлогом добудь их! Слышишь? Под лю-бым!.. Хочешь – выкрадывай, хочешь – покупай, а хочешь – на дурачка выуживай. По большому счёту – мне по фигу! Главное, чтобы эти бумаги были в моём безраздельном пользовании. Все! До единого листочка!.. Понятно?
– Ясно… Только… мне снова понадобится время… К тому же непременно появятся расходы. И на лиц, у которых хранятся рукописи. И на нотариуса. И на прочие непредвиденные обстоятельства… А это уже ого-го. Если не больше…
– Об оплате не переживай! Сколько скажешь – столько и нарисую. Только собери все эти писульки Вересова. Из всех углов выскреби! До крохотной заметочки!.. Ничего и никому не оставляй!..
– Да, я понимаю… Придётся, конечно, попотеть. Повозиться, нервишки потрепать. Но… Чего не сделаешь для доброго человека?
– Правильно! – от избытка чувств Антон гаркнул во все лёгкие. – Стратегически мыслишь! Хвалю!
– Итак… Насколько я понимаю, наше очередное рандеву состоится не ранее, чем через пару недель?
– Как будет всё готово – сразу звони!
– Договорились! Хм… А-а…
– Пошли! Я не привык разбрасываться словами. Сказал – сделал…
– Ага! – с готовностью кивнул Пичугин, мгновенно смекнув, что речь идёт об обещанном гонораре.
Хлопнув дверью, мужчины вышли во внутренний дворик. Георгий потянулся к своей тачке, возле которой остановился в ожидании хозяина. А Завьялов спустился в подвальное помещение дачи, где охранник, козырнув, пропустил его за решётчатое ограждение. Набрав только ему известный шифр, Байт с трудом открыл бронированную дверь и нырнул в маленькую комнату, за стенами которой "покоился" внушительный несгораемый сейф…