Весь день я провёл в гараже, пытаясь написать хоть несколько достойных строк. Погода выдалась хмурая, осенняя и явно нелётная - муза не рисковала, оставаясь где-то на околоземной орбите в режиме ожидания. «Так, - пронеслось в голове, - тогда и мне надо заняться чем-то иным». Решительно прекратив тщетные усилия за письменным столом, я принялся за уборку гаража. Благо, сколько ни убирайся, всегда что-нибудь да найдётся: то неведомо как образовавшийся здесь мусор, то инструмент окажется не на месте, а то еще хуже – возникнет идея что-нибудь усовершенствовать. Такое занятие увлекает и время летит незаметно.
Когда усталость усадила меня в кресло, часы показывали начало двенадцатого ночи. Только тут я вспомнил просьбу мамы привезти питьевую воду. В Москве ночные покупки – дело приятное, народа нет.
По пути в супермаркет я подъехал к выходу из метро. Здесь по вечерам трудится мой приятель Андрей, развозя по домам наработавшихся за день людей.
В народе частных водителей называют бомбилами. С моей точки зрения, такую грубую вульгарную кличку заслуживают другие - те, которые оккупировали аэропорты и вокзалы, «дерут» с пассажиров неслыханные деньги, «подметают» тротуары, создавая аварийные ситуации, не зная город, ведут себя неподобающим образом, не следят за автомобилем.
Скромные ребята, вроде Андрея, нашли свою нишу и делают добро. Помогают людям, не имеющим сил ждать автобус, идти по ночным дворам до подъезда, иногда рискуя жизнью. Как правило, до своих домов ездят одни и те же. Все давно перезнакомились, делятся новостями и проблемами. Андрей с коллегами успевают за короткую ездку снять с души человека накопившийся за день негатив и доставить к вожделенному очагу в хорошем расположении духа. Настоящие психотерапевты! Кстати, муниципальные таксисты отказываются работать за столь скромное вознаграждение.
За последние тридцать лет Москва изменилась до неузнаваемости. Неприглядные, чадящие ядовитыми дымами промзоны уступили место офисным центрам. «Кулибинские» гаражи исчезли. Зато, как грибы после дождя, возникли шикарные автосалоны и не менее привлекательные внешне автосервисы, но почему-то там нет былого уважения и усердия. Универмаги с пустыми прилавками превратились в изобильные супермаркеты. Разномастные автомобили заполонили улицы и дворы так, что и пройти невозможно. Продажа ликует! Складывается ощущение, что все только и делают, что перепродают иностранный товар. Собственное производство таинственно обанкротилось. Экзотично выглядят редкие наши изделия, вызывая ностальгию о чём-то светлом и безвозвратном, как детство. Поколение шестидесятых и семидесятых, потеряв ориентиры, мечется в поиске свободного причала. Я и большинство моих друзей как раз из этих страждущих и неприкаянных. А жизнь продолжает идти, и наше солнце давно не в зените. Переоценка ценностей порой зарождается среди привычных бытовых ситуаций. В эту ночь нечто похожее задело и моего друга.
Мелкий дождик, подгоняемый холодным ветром, хлестал по лобовому стеклу, размножая огни фонарей. Из тёплой машины выходить не хотелось, Андрея не было видно. Я позвонил.
- Что, не спится? – отозвалось в трубке.
- Да, – ответил я.
- Сейчас буду! – радостно произнёс Андрей.
- Жду.
Не прошло и трёх минут, как машина Андрея лихо припарковалась впереди меня. Вышли, поздоровались.
- Ну, что? Опять сочинял? – ехидно спросил Андрей.
- Нет. Сегодня не пошло. Зато в гараже почти убрался.
- Счастливый! А я никак себя не заставлю, – посетовал он. – Что новенького?
- Всё по-старенькому. Слушай, составь мне компанию в магазин?
- Да ну! Опять, всё, что заработал, там оставлю!
- Так не бери с собой денег. Машину оставь, смотаемся на моей, – предложил я. – Ты же любишь пошататься по магазинам.
- Ладно, уговорил.
По дороге Андрей рассказал, как сегодня работалось. Пьяные девицы на новенькой машине чуть не въехали ему в зад, потом вынеслись на встречку, под красный проскочили перекрёсток и стремительно скрылись из виду.
- С чего ты решил, что пьяные? – спросил я.
- На ногах еле держались, когда возле метро через оградку перелезали. Я думал, они к нам, а оказалось, сами поехали.
- Жесть!
- Не то слово! И куда только ГИБДД смотрит?
За разговором не заметили, как оказались на парковке возле магазина. На всякий случай Андрей все-таки тоже взял тележку, и мы вошли в залитый ярким светом торговый зал.
- Раз уж ты меня сюда притащил, пойдём смотреть всё, – съязвил Андрей.
- Да я не против. Пошли.
Плазменные и жидкокристаллические телевизоры притягивали взгляд. За ними на стеллаже расположились дешёвые всеформатные проигрыватели и приёмники китайского производства. А дальше… Утюги, чайники, посуда, бытовая химия, энергосберегающие лампочки. Здесь я первый не выдержал, вспомнив, что давно хотел купить для люстры в большой комнате три лампы. Начало было положено. Андрей не устоял, вернулся к стиральным порошкам и взял пачку концентрата. Счёт: один-один. В овощах и фруктах я держался молодцом, чего нельзя было сказать об Андрее.
- О! Финики! Я так давно хотел финики! Что ты хихикаешь? – улыбаясь, спросил он.
- Да так, – иронично ответил я.
- Да нет! Правда! Я давно хотел финики! – не унимался Андрюша.
- Хорошо, хорошо. Я верю! Финики, так финики.
Потом ему приглянулся виноград. В молочной секции, долго тряся каждую баночку в надежде выбрать самую густую, мой друг азартно добавил в тележку сметану. Через минуту туда последовало молоко.
- Ты в консервах хорошо разбираешься? – спросил он, устремив взгляд на стеллаж с рыбными банками.
- Всё просто. Желательно, чтобы цифры на крышке были выпуклыми, значит, консервировали на заводе. А если цифры напечатаны, то плюнь на палец и потри.
- И что?
- Как что? Если банка «левая», цифры смажутся, а если заводская, то нет.
- Ну, ты, блин, ваще! Умный! – не отвлекаясь от ассортимента, в очередной раз съязвил Андрей. – Так! Беру горбушу. Эта хорошая?
- Нормальная.
- И шпроты.
- Не советую. Шпроты – сплошной канцероген! – предупредил я.
- Ну и что! Раз мне хочется.
Две банки шпрот с горбушей образовали башенку. Но спустя мгновение она как-то исчезла среди сардин, морской капусты, бычков в томате, сельди. В бакалее с полок были добавлены симпатичные итальянские макароны, два пакета с горохом, сахар, десять пакетиков лимонной кислоты, дабы накипь в чайнике извести. В «холодных» рядах Андрей присмотрел сгущёнку и концентрированное молоко. В отделе полуфабрикатов ему тоже что-то приглянулось. Я соблазнился плиткой горького шоколада. Он пошёл дальше - набрал конфет, изящно прикрыв их двумя батонами зернового хлеба. Наконец, мы подошли к паллетам с водой. Я загрузил десять баклажек. Шутки ради он добавил ещё шесть. Я не противился - воды много не бывает.
Возле кассы настроение моего друга явно испортилось. Его удручённый взгляд блуждал по содержимому тележки. Первым за расплатой шёл я. Вода, лампочки и шоколад обошлись мне почти в полторы тысячи.
Наступила очередь Андрея. Кассир привычными движениями подводила штрих-коды к считывающему устройству. Сумма на дисплее быстро росла. Но когда дело дошло до фиников, что-то случилось. Как она ни крутила упаковку, прикладывая ее всевозможными способами, даже вручную пытаясь вбить код, кассовый аппарат не реагировал.
- Извините, но финики я пробить не могу. Либо поменяйте, или оставьте, – с чувством вины произнесла девушка за кассой.
- Они последние были! – растерянно воскликнул Андрей.
- Тогда с вас две тысячи двести тридцать восемь рублей двадцать копеек. Карточка есть? – дежурно спросила кассир, отложив в сторону финики.
- Нет у меня карточки, – буркнул он и принялся отсчитывать сторублёвые купюры.
Мы молча покинули магазин. Холодный сырой ветер будто взорвал Андрея.
- Да чтоб все провалились! И так денег нет! На кой я с тобой поехал?!
- За компанию!
- За какую компанию? Я ведь только финики хотел! – горестно вырвалось у Андрея.
Он долго стоял, смотрел на тележку и недоуменно качал головой. Потом закурил и мрачно глянул в ночное московское небо.