Когда закончится дождь

Порою дождь оставляет несмываемый след…

Глава 1. Смертная

Год 2011, 27 ноября

"Он так холоден! Подобен зимнему воздуху, неподвижному, незримому – и обжигающему морозом. Проникающему в самое сердце. Я снова жду, снова ищу его… Без него – пустота и одиночество. С ним – боль и надрыв. Но и – жизнь, полет. Пугающий высотой, отнимающий все силы… сжигающий восторгом вдохновения!" На минуту закрыла глаза, вспоминая. Не замедляя движения по заснеженной пустынной улице. Всего лишь год. Но как много изменилось за это время! И вокруг нее, и внутри. Меж нею и прежним миром – небьющееся белое стекло, что с каждым часом становится все толще, все прочней – последствия однажды сделанного выбора. Не головокружительную карьеру и не семейный уют среди людей предпочла она, но далеко не безопасную роль поэта, преданного своей жестокой Музе.
Жила одна. С тех пор, как получила позволение Мастера. Конечно, ей приходилось общаться с людьми – коллегами, знакомыми и просто встречными. Иногда это даже развлекало ее. Но в подавляющем большинстве случаев вновь и вновь приносило разочарование. Люди. Короткое слово ложилось, как обвинение, как клеймо недалекого ума, низости, пошлости, непостоянства. Она общалась, да. Была улыбчива и дружелюбна. С одними очень сдержанна, тактична, с другими – чуть более открыта, к иным – с холодной насмешкой, откровенной неприязнью даже. А после, какими бы ни были контакты, хотелось смыть с себя следы их взглядов, мыслей, речей, прикосновений… И каждый раз – еще непривычное для нее желание отдалиться от них, оградить себя неприступной стеной подчеркнутой вежливости или молчания. Что в силу определенных причин пока было невозможно.
Но это – лишь та сторона действительности, которая затрагивает людей. Меньшая часть ее жизни. В другой, гораздо более значимой, Арахна жила полноценно, ярко, самоотверженно – словно каждая ночь ее была последней. Что, впрочем, в любой момент могло оказаться истиной. Когда-то она просто проходила мимо, лишь изредка краем одежд касаясь мира бессмертных, и не предполагала даже возможности  стать его частью. Более того, в ужасе бежала прочь. А сегодня – известна Ночному Сообществу как личный донор Художника Вечности. И никто не вправе претендовать на нее, никто не вправе причинить ей вред. Но вот сам Сфинкс…
Предусмотрителен, внимателен, рационален. Он позволяет ей самой выбирать направления, будь то прикладное искусство рукоделия или же словесное творчество. Главное требование – красота и постоянное движение к совершенству. Давая ей определенную свободу, он в то же время сам рисует ее, способствуя созданию образа, формированию вкуса… Изысканная, чувственная игра Творца, любующегося своим творением, процессом и собой. Арахна все еще не могла привыкнуть к своему положению. Принципиально не хотела привыкать: ей нравилось воспринимать все непосредственно, не знать наперед, ломать стереотипность ожиданий. Каждая встреча со Сфинксом делала ее гибче – и прочнее. И все сильнее разгоралась в ней любовь.
"Он говорил, что сам найдет меня сегодня. Но каким образом? Впрочем, глупый вопрос. Если вампир наметил жертву, укрыться от него ей не суметь. А уж донору… Интересно, о чем он собирался говорить со мной? Или просто соскучился?" Арахна вспомнила, каким жестоким было его прошлое "соскучился". Невольно поежилась. "Какие они, все-таки, разные – Дети Ночи! И Сфинкс великолепен, и… наследники Илларна. Не то, что смертные. Говорят, вампиры коварны и жестоки. Допустим. Но в людях нет той цельности, той устремленности и прямоты, что свойственна этим прекрасным полночным хищникам. Да, я считаю их прекрасными, и мне плевать, что думают об этом остальные. Я буду восхищаться ими и любоваться пусть даже ценою собственной жизни". Девушка улыбнулась своей непримиримой откровенности. Поправив капюшон и спрятав руки поглубже в меховую муфту, зачем-то оглянулась. Редкие прохожие торопились по домам. Снова сменился на цвет надежды светофор, выпустил с перекрестка новую порцию автомобилей. Обычный город, обычный зимний вечер. Морозный, как полагается. "Ладно. Дойду до той остановки – и домой". Но вместо того, чтобы перейти дорогу, она зачем-то свернула вправо, в противоположную сторону. Ночь между сменами (единственная возможность отдыха) считай, потеряна. Главное – не простыть…

- Доброй ночи, Арахна, – волна холода обдала ее со спины, на плечи легла рука в черной, отделанной по краю длинным мехом перчатке. – Не замерзла?
- Немного, – оправилась от легкого шока девушка. Появление ее Мастера каждый раз было неожиданным. – Доброй ночи, Милорд.
- Зайдем? – вампир кивнул на манящие бежевым светом окна небольшого кафе. – Предпочитаю горячее.
Он заботливо открыл перед нею дверь, пропустил вперед.
Диванчик, притаившийся в дальнем углу меж золотистых парчовых драпировок, казалось, ждал именно их. На черной глянцевой поверхности низкого стеклянного столика в хрустальных тарелочках стояли две большие свечи, обвитые золотистым же серпантином. Рано они начали готовиться к Новому году. Но, похоже, ничто не заставит смертных забыть об этом празднике, в очередной раз на 365 сократившем их дни. Сфинкс скинул свой меховой плащ, стянул перчатки и с легким недоумением взглянул на спутницу. Та успела только руку высвободить из муфты – стояла и смотрела, как один прекрасный образ сменяется другим. Сегодня он предельно лаконичен: черные брюки, облегающий черный свитер с высоким воротником, даже привычных перстней нет. Зато повязан наподобие галстука гипюрный шарф. И волосы, эти восхитительные струящиеся волосы – как белый мед!
Не расточая время на ожидание, Художник сам взял у нее муфту, а затем и пальто. Усадил рядом с собою на диван.
- Один по-ирландски без виски, будьте любезны, – кивнул подошедшей официантке и вновь обернулся к Арахне.
Теперь была его очередь оценивать.
- Сними, – на вязаное болеро. Эстет и аристократ, Сфинкс не понимал таких вещей. Даже кружевная отделка не стала оправданием. Зато когда ненужный предмет оказался в стороне, он удовлетворенным взглядом отметил расшитые брюки, подчеркивающий линии стройного стана корсет и белую рубашку под ним. Шею Арахны пересекала бархотка с пауком.
Принесли кофе. Вампир внимательно посмотрел в глаза официантке, та молча выдержала взгляд и удалилась. Что передал он ей, осталось неизвестным.
- Грейся, – подвинул бокал к Арахне.
Девушка обхватила замерзшими ладонями горячее стекло.
- Мы здесь, потому что Кира хотела видеть тебя. А доступ в твой дом бессмертным, кроме меня, ни к чему. Но прежде – ужин.
Он замолчал. Откинулся на спинку дивана, наблюдая, как руки его донора чуть подрагивают, едва касаясь бокала. Как взгляд из-под опущенных ресниц тонет в молочной пене, посыпанной корицей, не смея подняться. Вот пальчики с блестящими бордовыми ноготками скользнули под ручку, осторожно обхватили прозрачный край, подняли бокал. Горячий аромат – с каким наслаждением она вдохнула его! И – первый глоток. Качнувшись, слои коктейля смешались. Темный напиток коснулся губ, устремился внутрь, согревая. Арахна вздрогнула. "Красиво смотрится на ней смущение. Готовность исполнить желание Мастера под неуверенностью в праве на эту готовность – тоже неплоха. Приятно видеть. А еще приятней – знать, что она думает в этот момент, что чувствует. И владеть этим".  Художник прищурился, прикидывая дальнейшее.
Арахна, почувствовав перемену взгляда, медленно вернула бокал на стол и замерла в ожидании.
Удовлетворенно ухмыльнувшись уголком губ, Сфинкс отодвинул его в сторону; приблизившись к девушке, обнял за плечи.
- Чем угостишь меня сегодня? – как на кошачьих лапах по бархату.
- Все, что желаете, Милорд… Все принадлежит вам.
Вместо ответа – объятия крепче. Пальцы ловким движением вытолкнули пуговицу из петли, сдвинули воротник, открыв путь к артериям. Нечеловеческая ласка. Легчайшее прикосновение, способное сжать нервы в напряженный ком – или расслабить, погрузить жертву в эйфорию. Арахну же предпочитал держать на грани – маленький фетиш садиста: видеть, насколько мучительна и упоительна его власть.
- Сними! – одним лишь взглядом.
"Наконец-то она научилась понимать. И нерешительность ее, ее неловкость, когда приказываю ей самой готовить себя к трапезе…" - почти замурлыкал.
Серебряный паук звякнул о стекло.
Рука вампира снова ожила, лаская, заскользила вверх по шее. Глянцевый ноготь большого пальца черным клином уперся в подбородок, заставил откинуть голову. Холодное дыхание спровоцировало нервную дрожь. Да и не только дыхание: он голоден, девочка чувствует это. Пусть чувствует. Эмоции – на десерт.
Закрыла глаза. Уперлась ладонями в мягкий велюр дивана.
Художник продолжал исследовать. Вот эта линия, плавно изогнутая, - трепещет. Отсчитывает удары сердца другая. Дыхание сбивчиво – и так легко прервать его совсем! Сдавил горло, поймав губами едва слышный стон.
- Тсс, – поцеловал, успокаивая, медленно ослабил хватку. Но руки не отнял. – Моя – значит вся. Ты знаешь.  Возьму, что сочту нужным.
"Да, Милорд!" - нет сил произносить вслух. И нет нужды.
Острые ногти вонзились в кожу. "Чудесен холод в груди донора, когда, то замирая, то взрываясь безумным ритмом, внимает его сердце воле моей", – перефразировал известную цитату Сфинкс. Но медлить более не захотел. За поцелуем, обжегшим кровоточащие ранки, последовал укус.

Несколько капель успели-таки украсить воротник ее рубашки. Но ни Арахну, ни, тем более, вампира, это не беспокоило. Эстетствовали оба.
- Кира, – вдруг тихо произнес Художник, отстранившись. И тут же переменил тему. – Еще кофе?
- Да, прошу вас... – чувственным выдохом.
В этот момент входная дверь открылась, и в кафе вошла вампиресса в белой меховой куртке и такой же шляпе с большим черным пером, удерживаемым узорной пряжкой. Черные замшевые ботфорты высотой до середины бедра подчеркивали стройность ног, защищая в то же время от сибирского холода. Она по-хозяйски перевернула табличку на двери (отныне – «CLOSED»), сказала что-то девушке за стойкой и подошла к столику Сфинкса.
- Доброй ночи, Страж пирамид! Доброй ночи, Арахна, – улыбнулась и донору.
Сфинкс, не вставая,  кивнул гостье (в его владениях Кира была пусть уважаемой, но всего лишь гостьей):
- Прошу, – изящным жестом предложил занять диван напротив.
Арахна поздоровалась вполголоса, не желая привлекать к себе внимание. Довольно было и того, что Кира ради нее приехала сюда.
- Ну, скажем, не только ради тебя, – заметила бессмертная, бросив ироничный взгляд на девушку, чем немало смутила ее.  – Сфинкс, эгоцентризм – это заразно?
- Если нет иммунитета, – улыбнулся одними глазами белокурый красавец.
Пришла официантка, молча поставила еще один бокал с ирландским на стол, опустила портьеры и так же молча удалилась. Захватив с собой ту, что работала за стойкой. Попутно погасила свет.
- Успела поужинать? – осведомился Художник.
- О, да, не беспокойся, – ответ был в большей степени адресован Арахне, вовсе не жаждущей становиться закуской для кого-то, кроме ее возлюбленного Мастера, – вполне довольна нынешней охотой.
- Тогда по существу.
- Отлично! – "Он-лаконичен-до-хамства-но-при-этом-бесподобен!" не проявилось ни в чем.
Кира устроилась удобнее, приготовившись к долгому разговору.
Сфинкс ободряюще погладил донора по плечу.
- Я видела твои последние публикации, Арахна. И хорошо, если только я: факты, события, которые ты описываешь, слишком откровенны, слишком детальны и правдивы, чтобы Ночное Сообщество проигнорировало их. Однако должна признать: местами тексты хороши, в них чувствуется сила, энергия, пока не определившая своей исконной цели, но, несомненно, стремящаяся к ней. Тем не менее, как говорит бессменный Художник Ночи, нет предела совершенству. И, с его позволения, - она посмотрела на Сфинкса; заручившись одобрением, продолжила, – я бы хотела предложить тебе кое-какую работу, способствующую ему. Надеюсь, ты не против?
- Буду рада помочь вам.
- Славно. Ты ведь знакома с Гекатой?
- Совсем немного. Мы встречались только однажды, когда…
Вампир слегка сдавил плечо Арахны, прервав реплику: "Наша память превосходит людскую. Твою – особенно".
– Извините.
- Что ж, познакомишься поближе, – Кира как будто не заметила оплошность девушки. – Я предлагаю тебе поучаствовать в одном важном расследовании. Ситуация такова: в 1985 году, в ночь обращения Гекаты, исчез ее Создатель, Гайст. С тех пор о нем никто не слышал, никто и нигде не встречал его. Дом Илларна по-прежнему желает вернуть своего Наследника. Минимум, выяснить, что с ним произошло.
- Вторая Ветвь настолько беспомощна, что вынуждена обращаться к смертным? – ядовито усмехнулся Сфинкс, глядя Кире прямо в глаза.
Вампиресса пожала плечом, проигнорировав колкость Художника:
- Снейк никогда не станет просить о помощи, у него свои, надо заметить, весьма действенные методы. Но эта ситуация требует несколько иного подхода. Мы связываем исчезновение Гайста с мифическим… существом, известным как Вампир дождя. Вернее, почти не известным. А твой донор встречалась с ним.
- Вот как. И почему я об этом ничего не знаю? – острие взгляда уперлось в свечу на столе, но Арахна почувствовала его у самого сердца.
- Вы не спрашивали меня о прошлом, Милорд.
- Не обижай ее, Сфинкс…
- Я сам решу, что делать! – отрезал вампир, встряхнув волосами. Тонкие пальцы стиснули плечо девушки, но та ни единым движением не посмела заявить о боли.
- И все же, Сфинкс. Я прошу тебя позволить ей участвовать в поисках. Нам нужен свежий взгляд, отношение, отличное от нашего, возможно, иное направление мысли, чтобы прийти к желаемому результату. А для начала – собрать максимум информации о Вампире дождя, обо всем, что так или иначе может касаться этого дела, и систематизировать ее. Геката как непосредственный участник событий поможет. Она уже сейчас работает в архиве Цитадели, собирает материалы.
- Почему ты?
- Я тоже Наследник Илларна. И Гайст пропал в моих владениях. Как Основатель, как Хозяйка территории, я отвечаю за каждого, доверенного мне.
- 1985. И только сейчас?
- Вторая Ветвь не бездействовала. Я же получила возможность заняться этим делом только 2 мая. Ты помнишь этот Совет.
Сфинкс усмехнулся. Еще бы: именно эта, сидящая сейчас в напряженно-трепетном ожидании, смертная едва не стала ящиком Пандоры в Доме Илларна. И хотя были затронуты его собственные интересы, защита права обладания, усложненная одновременным желанием не навредить одному из "виновных", развлекла его, стала занятной интеллектуальной игрой, внесшей разнообразие в его Вечность.
Вампиресса перевела взгляд на Арахну:
- Теперь все, что поможет нам достичь поставленной цели, будет в твоих руках. Я помогу с организацией. Если же у тебя появятся собственные идеи или предположения – буду только рада. А для удобства предлагаю на время приехать в мой дом. Разумеется, если Сфинкс не против.
- Сфинкс против, – холодные глаза сверкнули недоверием. Даже ласковое сияние свечей не смягчило взгляда. – Она нужна мне здесь. И я еще ничего не сказал.
- Так прими же решение, Художник Вечности! Твой донор талантлив, а участие в этом деле будет способствовать развитию способностей, или даже проявит новые. Кроме того, успех этого предприятия оправдает ее чрезмерно вольное обращение с информацией, заставит Аарона признать ее определенную ценность. Да и другие Дети Ночи узнают, чем ты владеешь.
В ответ – тишина, ничем не нарушаема.
Арахна, не решаясь ни сказать, ни даже мысленно предположить что-либо, потянулась за бокалом. Привычный запах кофе немного успокаивал, давая шанс отвлечься: когда вампиры решают твою судьбу, чувствуешь себя, мягко говоря, нервно.
- Пожалуй, я соглашусь, – задумчиво произнес, наконец, Сфинкс. – Но лишь потому, что это станет неплохой практикой для Арахны, позволит ей сделать еще один шаг к совершенству.
- Всегда восхищала твоя рациональность! – воскликнула Кира с нескрываемой радостью.
Сфинкс поморщился: довольно лести.
- Но отпускать ее ты не хочешь, - деловой тон мгновенно сменил восторги, сделав Киру более настоящей.
- Нет.
- Может, тогда позволишь Гекате приехать и работать здесь?
- Это более вероятно.
- Хорошо, – начало было положено. – Мне бы не хотелось обременять тебя заботами, но…
- Я найду ей место. Для сна, и для работы.
Искренняя признательность в наклоне головы, гораздо более благосклонно принятая Сфинксом.
- Надеюсь, она аккуратна?
- Разумеется. Никаких следов, никаких убийств.
- Пусть приезжает.
- Арахна, со своей стороны, я буду следить за ходом вашей работы, поддерживать при необходимости. Геката получит все необходимые инструкции. Ее знания в твоем распоряжении.
- Буду признательна, – склонила голову девушка.
Кира улыбнулась: общение с Художником Ночи не проходит даром; такими темпами скоро ее можно будет представить Аарону лично.
- Значит, договорились. Благодарю.
- Не торопись, – прервал ее Сфинкс, – ты еще не знаешь моих условий.
Кира приподняла бровь:
- Слушаю тебя.
- Во-первых – и это главное – ты должна гарантировать моему донору безопасность. Абсолютную. В каждый момент. Во-вторых, у нее должно быть право писать на основании собранных материалов и публиковать свои произведения. Я знаю Кодекс Вечных, – предупредил он возражения Киры, – знаю и то, что положение – мое и моего донора – уникально. По-моему, достаточно, чтобы стать исключением из правил. И ты поможешь добиться этого.
- "Еще что-то?"
- "Компенсацию лично мне за отнятое время моего донора".
- Я принимаю твои условия, Сфинкс, – Кира встала. – И благодарю за понимание и отзывчивость. Гекату пришлю скоро. Да будет Ночь щедра.
С последними словами Кира кивнула, прощаясь, и покинула кафе.

***
Год 2011, 4 декабря

Наконец-то, можно отдохнуть! Эта работа, удвоившаяся перед Новым годом, отнимает все силы. И время. Арахна очень надеялась, что задерживаться так допоздна ей, все-таки, больше не придется. Пошарив в глубоком кармане сумки, она вытащила ключи. Уютный сумрак приглашающе распахнул объятия. Шагнула внутрь, щелчком замка отгородила себя от внешнего мира. Поставить сумку, снять ботинки и пальто. Свет не обязателен, сейчас глаза привыкнут к темноте. Все равно сил на большее, чем упасть в постель, нет. Раздевшись, она прошла в комнату – и вздрогнула. Сердце захолонуло. Прямо посередине, спинкой к двери стояло кресло. Не пустое! Свет звезд, пробивавшийся сквозь ажур портьер, рассеянно ложился на гладкий шелк волос. "Мастер!" Догадка принесла облегчение. Но лишь на миг. Потому что в следующий Арахна поняла всю серьезность своего положения.
- "Ты не предупредила меня", – голос, прозвучавший в голове, сдержан и холоден.
- "Простите, Милорд! Я не успела!" – она бросилась было к Мастеру…
- "Стоять!"
Арахна замерла. Ее примеру последовал ком в горле. И слезы меж накрашенных ресниц. Конечно, должна была. Но – как?! Он волен приходить, когда захочет. Ему не позвонишь, не позовешь… Да и когда? Ведь совсем недавно переехала, устроиться еще не успела.
- "Меня не волнует, как, – вернулось спокойствие. Впрочем, это было спокойствие вулкана, – и не интересуют причины. Факт: я не был предупрежден".
- "Позвольте мне…"
- "Нет! – Сфинкс по-прежнему был… воистину Сфинкс. Ни единого движения, в противовес той жизни, что пылала внутри. – Спишь на полу? Самое место. Лечь!"
Арахна не посмела возражать. Чувство вины, столь непривычное, затопило ее: "Он недоволен. Из-за меня!" Едва сдерживая слезы, буквально заставила себя опуститься на матрас. Ей бы сейчас – к ногам Мастера! Да, ошиблась. Но чем доказать, что это – не влияет на любовь? По-прежнему, верна, самоотверженна, как прежде. Вся – для него!.. Ну, почему любовь не застрахована от ошибок?! Пусть боль, пусть… только не равнодушное молчание! Сорви злость, накажи – только не отворачивайся! Но вместо ответа – безмолвный жест, полный надменного презрения: туда! Она подчинилась. Хотя это было ой, как не просто: "его суждение несправедливо! Если бы он позвал…"
- "Несправедливо?! О чем ты? Я вынужден был тратить свое время. И не тебе ставить условия, дерзкая!" – он встал. Изящной, но величественной тенью возвысился над ней. В руке – петля и конец с раздвоенным, змеиным языком.
Арахна вжалась в подушки. Конечно, она была готова принять от Мастера все, что угодно. Но обостренное чувство того, как должно… О, черт! Неужто и оно против нее?! Протест полыхнул в глазах, едва не вырвавшись потоком возмущения (успел ли он заметить?). В ту же секунду осознание, что вампир прав – всегда прав, ибо не обязан считаться с представлениями смертных – взорвало сердце болью раскаяния. Но в чем вина? Что не способна, как Дети Ночи, передавать мысли на расстоянии? Что вынуждена ждать? Просто человек, не более. Нет, не просто! Личный донор Сфинкса – это… Она не видела его лица. Но ощущала взгляд, холодный и неумолимый. Чувствовала, как ядовитая усмешка кривит красиво очерченные губы. Лишь добавляя дьявольского очарования.
Сфинкс не прервал молчания. Сквозь раздражение бросил к лицу Арахны тяжелый снейк. И вышел из комнаты.

Это было выше ее сил. Уставившись в пространство над полом, она беззвучно глотала слезы, даже не пытаясь остановить их. Подушка быстро становилась мокрой. От нее тоже было холодно. Арахна отлично понимала, что с человеческими мерками подходить к бессмертным глупо. Она, будучи личным донором, обязана была предвидеть ситуацию. И не имела права ошибаться. Но если бы он выплеснул свой гнев сейчас – было бы намного проще. Она была бы спокойна. А теперь… Что значит плеть, брошенная Мастером? Не отказ ли? Арахна знала лишь один путь донора на свободу. Но так – в Доме Илларна. А Сфинкс? Разве законы какого-то клана могут ограничить его? Но знак, его личное клеймо – неизгладимый след на сердце, вечное украшение на бедре. Из-за одной оплошности он может отказаться от нее? Или она должна что-то сделать сама? Но – что?! Ответов не было. Лишь боль, с бешеной скоростью вращаясь в груди, сжигала все. Хотелось разорвать тело, выплеснуть наружу этот яд… Но тот единственный, способный помочь – ушел.
Она взглянула на снейк, угрожающе свернувшийся у постели. "И что прикажете делать с ним? Оставить здесь – нельзя. Убрать? Но имею ли право прикоснуться? Он должен быть в руках Мастера, не моих!" Услужливая память (а когда действительно нужна – где ее носит?!) преподнесла багрово-черную палитру ощущений: плетеная фактура по нежной поверхности щеки; немного терпкий аромат, ни с чем не сравнимый; ожог на месте сорванного бархата кожи; глубокий, тяжелый удар, перебивающий дыхание; прохлада на разгоряченных, склеенных жаждою губах – трепетный поцелуй мгновение назад истязавшей плети… Выбирай!
Но не в руках. Сомнения. Проклятые сомнения, как когда-то. Уже почти забытые – и вот вам, извольте! Арахна оглядела комнату. В идеале нужен некий пьедестал, особое место для вещей Мастера, если таковые вдруг появятся. Она почла бы за честь принимать такого гостя в своем доме. И была бы счастлива, если бы все нужное ему оказывалось под рукой. Но, опять же, имеет ли она право на это? Особенно теперь. И снова взгляд – на черную змею. Куда же?! Комод, стол, ширма… Подоконник! Арахна опустилась на колени, осторожно подняла с пола снейк. Сердце толкнулось пару раз в ребра – и замерло. Нежные пальцы ласково потекли по плетеной коже, едва касаясь черных изгибов. Но впитывая каждый миллиметр. Сжать рукоять… "Вероятно, именно так держит ее Он… А мне – не должно", - снова отпустила. Заботливо и осторожно… Лишь благодарность и максимум уважения – вот все, что требуется, не более. Но и не менее. Сейчас каждым прикосновением она отдавала это. Благодарность… Арахна поднесла упругую петлю к лицу. "Я не могу целовать Вас, Милорд, но… - глаза закрылись, передавая полномочия губам, - видеть, знать телом, быть – принадлежать…"
Она не знала, даже представить не могла, что Сфинкс теперь с ней сделает. И это было не особо важно. Плеть Мастера покоилась на красном бархате окна, всегда готовая лечь во властную ладонь хозяина.

***
Год 2011, 5 декабря

Настойчивый стук в дверь разбудил ее средь ночи.
- Кто там? – наощупь отыскивая хотя бы брюки.
- Арахна, через 10 минут у подъезда. В825СМ, – и энергичные шаги прочь от двери.
Где она слышала этот глухой бас? Точно, таксист! Водитель Сфинкса! Мастер зовет ее!
Включила свет. Прищурив ослепленные глаза, вгляделась в телефон. 02-15. Что же надеть? Нырнула за ширму. Чулки с рисунком, узкая юбка из "Нэкошопа" и перешитая недавно блузка, приготовленные к грядущему рабочему дню, вполне подойдут. Как могла быстро оделась. Подрисовала глаза (давно уже не выходила из дома без макияжа, принципиально). 02-22. Перчатки сами легли в руку. Пальто на плечи, капюшон. Два поворота ключа – и вдоль по коридору. 02-23. Ни на секунду не опоздать.
Из подъезда – почти бегом (о, черт, скользко). Вот черное авто, знакомый номер. "Добрый вечер" и ухмылка скелета. Ни слова лишнего. Водитель завел мотор и, с пробуксовкой, рванул с места.

Кафе, в котором Сфинкс и Арахна встречались с Кирой (куда, собственно, привез ее таксист), оказалось двухэтажным. В прошлый раз она этого не заметила. Теперь же путь наверх указывали бра, украшавшие собою стены.
- О, мне прислали ужин! Очень рада! – приветствовал Арахну томный голос из темноты. Встряхнув роскошной гривой, тень встала с подоконника, направилась навстречу озадаченной девушке. По дороге щелкнула выключателем. В уютной нише затеплился, постепенно разгораясь, красноватый свет. Обрисовал контуры стола, диванчиков по обе стороны (таких же, как на первом этаже) и – вампирессы, дружелюбно улыбающейся во все клыки. Она снова тряхнула головой, отбрасывая с лица пепельную челку, фривольно упала на диван. – Не бойся, я на девушек не соблазняюсь. Даже на столь экстравагантных, – оценивающе оглядела прическу Арахны, – хотя готов люблю. Особенно ярких, навроде Макса…
- Макс тоже был девушкой… - вполголоса заметила Арахна, не уверенная, что речь об одном и том же.
- Вот как?! Хм. Ну, тогда и ты подойдешь! – вспыхнул недвусмысленным интересом взгляд. – Ладно, ладно, не беспокойся. Не ем я чужих доноров, – снисходительно засмеялась, видя, как нервно вздрогнула Арахна. – Скажи лучше, откуда знаешь про него?
- Встречались. Он помог мне. Но за это, к сожалению, был убит Альбертом.
- Альбертом?! Ах, вон оно что! И когда успел?! Таки, не уберег Хакер парнишку. Жаль. Или… девушку, говоришь? – с сомнением впилась зеленым взглядом. – Уверена?
- Девушку. Очень сильную и смелую. У меня есть рассказ о ней.
- Так ты – писатель! Поэтому Кира обратилась к тебе. Поэтому и Сфинксу отдала – хотела уберечь... Хотя могла и взять себе… Ладно, не важно. Надо будет почитать, что ты там пишешь. Про Макса в том числе. И про меня, быть может?
- Да, – смутилась Арахна. Не знала, насколько вампирессе известно, что она, смертная, знает о ней.
- А еще о ком?
- Мм… об Альберте и Рональде, об Интаре, о самой Кире… Но лишь то, чему сама была свидетелем, или что сумела услышать.
- А поконкретней?
Девушка невольно улыбнулась: вопрос просто обязан был прозвучать.
- Я знаю всех Наследников Илларна по именам. Знаю время их обращения. Для некоторых – обстоятельства. Их роль в жизни клана. Об отношениях между Наследниками тоже кое-что. Имею представление о Кодексе Илларна и правилах для доноров. Немного – о территориях и тех, кто отвечает за них. Что-то Кира рассказывала о Древнем Круге, о Лионском клане. Ну, и некоторые конкретные эпизоды из жизни бессмертных, о которых она упоминала.
- Интересно, зачем ей это? Ведь есть Патриция – она ведет летописи, хранит архивы. Стоит ли доверять такую важную информацию смертным? Да и Спутник Киры – поэт. Он вполне мог бы справиться…
- Не знаю. На этот вопрос вам ответит только она.
- Вот уж не стану задавать, – как очевидную глупость прокомментировала Геката. – И что ты делаешь со всем этим?
- Пишу тексты. Хочется верить, художественные. Опираясь на факты. Ну, и приходится вести своеобразную базу данных, чтобы не забыть ничего, не нарушить логики событий и отношений… Откуда-то есть уверенность, что эта работа очень важна, и я не имею права ошибаться или придумывать что-то.
- И давно ты пишешь? Много успела?
- Не очень. Работаю над первым циклом рассказов. Учусь постоянно – никогда прежде не занималась прозой. Не знаю, во что все это превратится в дальнейшем, но…
- Но?
- Чувствую необходимость продолжать.
- Любопытно. То есть, что мы имеем? Ты – личный донор Сфинкса. Но пишешь книги о Доме Илларна. И Основатель Третьей Ветви закрывает на это глаза.
- Книги – это громко сказано…
- Не в этом суть. Очевидно, ты пишешь правду о нас, говоришь о реальных событиях, называешь имена. Наши законы запрещают это. Так почему ты еще жива?
Арахна лишь пожала плечами:
- Потому что мой Мастер хочет этого?
- Твой Мастер? Сфинкс? О нем ходят легенды. Говорят, даже Древний Круг не желает связываться с ним – якобы, есть какое-то предсказание… Ну, ты, наверняка, в курсе.
- Нет, – настала очередь Арахны удивляться.
- В любом случае, нам предстоит работать вместе, чтобы найти моего Создателя, – резко сменила тему Геката. И так девчонка слишком много знает. – Я собрала в архиве… - она посомневалась секунду и продолжила, – Цитадели кое-какой материал о нем. Могу рассказать. Запомнишь? Или будешь записывать?
- Простите, мне не сказали, что придется работать. Вообще, у меня есть нетбук – я на нем обычно.
- Хм. А ты вообще представляешь, как все будет?
- Если честно, не очень. Насколько я понимаю, нам с вами предстоит…
- Так, стоп, – перебила Арахну вампиресса. Достала из внутреннего кармана черного жилета серебристый портсигар. Тонкая сигарета, распрощавшись с фильтром, вошла в мундштук, длинный, черного дерева. Затлела красным, источая тонкий пряный аромат. – Давай без этих манерностей. В присутствии других бессмертных – да, стоит соблюдать этикет. А наедине – по имени и на "ты".
- Не знаю… я… попробую.
- Так, что нам предстоит?
- У вас… у тебя, - поправилась тут же, - есть сведения о Гайсте. Думаю, их стоит детально разобрать (предельно четко, по фактам) и систематизировать. Кира сказала, он пропал в ночь вашего обращения. И там же, как я понимаю, был Вампир дождя. Наверное, стоит собрать максимум материала о них обоих, посмотреть, что их может связывать. Или, напротив, чем они могут быть опасны друг другу. И… ваше участие…
- Эй, мы договорились! – Геката выразительно посмотрела в серые глаза девушки.
- Простите. Я постараюсь.
- Продолжай.
- Твое, - "как же это… неправильно звучит!" – участие может стать связующим звеном, ключом к разгадке. Но как все это организовать, пока не совсем ясно. Посмотрим по ходу дела.
- Ты же говорила, что ведешь какую-то базу для своих рассказов. Разве нельзя сделать что-то подобное?
- Можно.
- Так в чем проблема?
- Формы хранения, способы обработки и анализа зависят от материала. Чаще всего, удобно представлять его в виде таблиц. Особенно даты, события – проще потом искать и прослеживать какие-то связи, последовательности. Но есть факты, которые иначе, как в виде заметок, не изложишь. Те же отношения между бессмертными… Зачастую мне нужно видеть определенные линии событий, выделенные по тому или иному критерию. Тогда я использую списки. И, конечно, значительную часть информации и всей системы в целом приходится держать в голове. Вообще, было бы неплохо организовать полноценную базу данных, например, в Access…
- Когда придешь с нетбуком? – перебила рассуждения Геката, которая была весьма далека от этих компьютерных терминов. Раз Кира отдала ей в помощники эту Арахну – значит, девушка справится. Не доверять выбору Основателя Третьей Ветви повода нет.
- Думаю, послезавтра. Завтра работаю.
- Ночью? – недоверчиво.
- Да.
- Ладно. Тогда будь готова к долгим ночам в обществе хищника, – ухмыльнулась Геката. Ударом пальца сбила сигарету с мундштука, открыла сумочку, чтобы спрятать изящный аксессуар.  – Да, кстати. Кажется, это твое, – она достала из сумочки маску. Такую знакомую, бордово-атласную, с маленькими пушистыми перьями. Но уже без серебристой ручки. – Нашла в зале Купеческого дома. Не думаю, что она нужна Фиру.
- Спасибо, – девушка не решалась принять из рук Гекаты свидетельство событий, принесших в ее жизнь так много необратимых перемен.
- Забирай, – полюбовавшись, протянула ее Арахне. – Красивая. Достойна даже лица Наследника Вечности. Вряд ли ты хотела потерять ее.
- Да, повторить такую не получилось бы.
- Что еще ты умеешь? – удивленно приподнялась бровь вампирессы.
- Не знаю… - окончательно смутилась Арахна. Кончики пальцев ее гладили плетеный узор тесьмы, обрамлявшей маску, фактуру кружева…
- Ладно, – решила Геката, увидев, насколько трудно сейчас этой впечатлительной смертной переключиться с воспоминаний на текущие дела. Задерживаться в этом уютном, но явно не богатом на добычу кафе смысла не было, – увидимся позже.
Девушка осталась одна.

И снова черно-красное такси. Уставшая от переживаний и бессонницы, Арахна безжизненно полулежала на переднем сиденье, всем телом чувствуя скорость авто, неровности дороги, повороты… Оно настойчиво требовало сна. Но мозг, эта неугомонная сволочь, жаждущая непрерывной деятельности, да еще и возбужденная новыми  перспективами, возможностями, планами – и последствиями, – не давал покоя. Уже прикидывал, как именно будет обрабатывать сведения, которые предоставит Геката.
В общем, еще одна ночь из тех, что должны были принести отдохновение, была убита вампирами, а предстоящий день… потратить на сон – просто кощунство!

***
Год 2012, 8 апреля

Это пробуждение не было похоже на другие. Первое, что почувствовал он, - легкий свежий аромат, чуть сладковатый. В мир Ирвика пришла весна. Вот сейчас он откроет глаза – и увидит над собой серо-голубые и бирюзовые полотнища драпировок, мягко свисающие с потолка. А если перевести взгляд чуть дальше – сплетенные ветви деревьев, покрытые мелкими голубоватыми бутончиками. Через одну-две ночи они раскроются, превратятся в пышные цветы с округлыми белыми лепестками. И запах станет намного сильнее и не таким сладким. Да и свежести прибавится. Только весной этот лес становится влажным. Настолько, что даже можно заметить капельки воды на вечнозеленых (точнее, вечносерых) листьях. Вообще, логичней было бы предположить, что здесь повсюду должна быть вода. Но нет. Она лишь звучит беспрерывно – дождь топчется по листьям где-то поблизости, а шагнуть во владения повелителя не решается. И лишь весна преображает этот лес, делая его чуть более похожим на другие.
- Доброй ночи, друг мой! – раздался жизнерадостный голос.
Холодные острые концы чиркнули по лицу, оставив мокрые дорожки. Гайст открыл глаза, готовый встретить взгляд склонившегося над ним Ирвика.
- И тебе доброй ночи. Весна?
- Весна. А это значит расширение границ  и выбора.
Гайст мысленно вздохнул.
- Да, знаю, - грустно улыбнулся Ирвик, - тебе до черта надоело сидеть здесь в трех стенах, когда…
- Ты гостеприимный и заботливый хозяин. Мне не на что жаловаться, - перебил его Гайст.
- Не убедительно звучат
твои слова, что жизнь прекрасна,
когда в душе – холодный яд.
Друг милый, не трудись напрасно.
Хоть золотой, но все же плен,
что сплавит в день единый годы.
И по сравнению с свободой
моя любовь, заботы – тлен.
- Зачем ты?..
- Мы оба знаем, что это так, – Ирвик подал руку, помогая вампиру подняться. – Будь ты смертным, я давно выпил бы тебя. Но все еще надеюсь.
- Мы ведь уже обсуждали это.
- И ты не изменил своего мнения?
- Нет, извини.
- Ты заставляешь меня задумываться о таких вещах, которые прежде и в голову бы не пришли.
Гайст невольно улыбнулся. За двадцать семь лет, что он провел у Ирвика, он привык и даже в какой-то мере привязался к своему похитителю. Действительно, в другой ситуации они могли бы стать друзьями. Но в той же "другой" ситуации Ирвик не подпустил бы его к себе, даже заметить не позволил бы – это в лучшем случае. А так – вот он, на расстоянии вытянутой руки. Вечный актер в длинной облегающей тунике из какой-то шелковистой ткани, переливающейся от бирюзового до синего… Тепло улыбается… А в огромных синих глазах – трагичность, как осколки льда, плывущего под самой поверхностью темной воды.
- По-моему, тебе пора привести голову в порядок, – нарушил паузу Вампир дождя, поймав открыто проскользнувшую мысль своего узника. Которого он, впрочем, всегда считал гостем. – Прошу, – указал на стул перед зеркалом.
- Ты таки договорился с ним? – засмеялся Гайст, усаживаясь напротив белесого стекла. Хотелось сгладить след от разногласий: какими бы ни оказались условия, лучще быть живым. – Оно будет меня отражать?
- Тебя не будет. Но вот кое-что другое... – набросил ему на плечи атласную накидку, затем выдвинул ящик трюмо, вынул оттуда расческу и ножницы. Выжав из своих волос пригоршню дождевой воды, смочил голову Гайста и критически оглядел ее. – Сантиметра четыре.
- А как ты справляешься со своими? – спросил тот, глядя на глянцевый туман.
- Мои не растут, – вытянул вверх пепельную прядь, звонко щелкнул ножницами.
- Совсем не растут?!
- Совсем.
- И сколько лет не растут?
Ирвик рассмеялся:
- Долго собирался? На большинство твоих вопросов я, все же, готов отвечать. Меня обратили в 1248. Но ведь ты и так предполагал, что я немного старше, верно?
- Немного! – потрясенно выдохнул Гайст. И это его он собирался догнать и убить?!
Туман в зеркале шевельнулся, поплыл вглубь. Очень медленно. Гайст сконцентрировался на нем, пытаясь уловить движение визуально – одних подозрений казалось мало. Звон ножниц не отвлекал его, напротив, будто погружал в медитацию своей равномерностью. Тонкие пальцы Ирвика заботливо перебирали пряди, отбрасывали отрезанные концы. Чем глубже уходил Наследник Илларна в ощущения, тем более подвижным становилось зеркало. Туман в нем постепенно терял равномерность, закручивался в разнонаправленные спирали. Гайст заморгал, прогоняя иллюзию. Она оказалась устойчивой и прогоняться не желала.
- Мне кажется, или оно движется? – осторожно спросил у Ирвика, стряхивающего с шелкового плеча серый клок.
- Движется.
- А что ты видишь в нем?
- Интересующие меня лица. Места. События.
- Все, что захочешь?
- Нет. Только тех, кого видел, на кого хотя бы однажды обратил внимание.
- Как в сказке.
- Не знаю. Для меня это – способ найти то, что мне нужно.
- Как оно работает? – пленник обернулся, заглядывая в синие глаза.
- Не вертись! – холодные ладони обхватили голову, вернули в прежнее положение.
- Ты их видишь всех сразу? Или выбираешь, кого хочешь именно сейчас? А в каждом зеркале, или только в этом?
- В каждом, – Ирвик успокаивающе погладил Гайста по уже подсохшим волосам. – Но не всех, а лишь тех, кто в данный момент под дождем, или на ком еще остались капли.
- И меня ты так видел?
- Разумеется. Тот август был на диво пасмурным, не находишь? – усмехнулся с иронией.
- Значит, ты все-таки можешь влиять на погоду!
- Мы не раз говорили об этом.
- А сейчас?
- А сейчас не будем.
- Я не о том. Сейчас ты кого-то ищешь? Кого-то конкретного?
Вампир дождя промолчал. Гайст подумал уже о бестактности своего вопроса, как услышал ответ:
- Девушку. Я выбрал ее однажды, но так и не попробовал. Хочу наверстать.
- Давно?
- Лет пять назад.
- И все это время…
- Я занимался другими вещами, Гайст. А пару ночей назад увидел ее в одном из зеркал, - примирительно продолжил Ирвик. – Если ты посидишь спокойно и дашь закончить с твоей головой, я смогу рассмотреть, где она, и привести ее сюда. Ведь ты разделишь со мной ужин? Да, вот так.
Он кончиками пальцев уложил мягкую прядь, аккуратно снял накидку. Легко скользнув по обнаженным плечам, синий шелк с шорохом упал на пол.
- Ирвик?
- Мм?
- Можешь мне показать, как ты видишь ее?
- Хм. Давай попробуем.
- Я готов.
Запустив пальцы в пышную шевелюру пленника, бессмертный зарылся в нее лицом, глубоко вдохнул. "Тени не должны иметь запаха. Но Гайст – не просто тень. Он – воплощение того неуловимого духа тайны, соблазна познания, что едва колышет тяжелые складки кулис. Он – тихий шорох в пыльной глубине заброшенного склада декораций, тонкий аромат присутствия в пустой гримерке. Он – темнота, что смотрит из глазниц старинной маски, пугающей своим бесстрастным молчанием. Живая, непознанная". Прижался еще сильнее к пульсирующему виску – и впился холодным взглядом в туман.
Белесая пелена рассеялась, как будто капли моросящего дождя смыли ее с поверхности стекла, обнажив дождливую весеннюю ночь. Темная улица. Холодный свет фонарей, отражающийся в лужах, выбеливающий остатки не растаявшего снега. Черное пальто и шляпка. Блестящие концы волос на левом плече. Немного напряженная походка – девушка явно торопится. Или волнуется. Вот она остановилась возле дома, придержав шляпку, посмотрела вверх, на затянутое сизой пеленой небо; потом взошла на крыльцо, потопав каблучками, стряхнула с ботинок налипшую грязь. Нырнула в слабо освещенный подъезд. Узкая лестница – выщербленный бетон. Вверх, вверх, вверх… Картинка вдруг потеряла четкость, снова стала белеть. Ирвик расслабился, отстранился.
- Что случилось? – недоуменно оглянулся Гайст. Снова посмотрел на зеркало. Равномерно туманная пелена под тонкой поверхностью будто и не оживала.
- Ушла. Теперь не могу видеть ее.
- А где она? Что это за город?
- Не знаю. Я мог бы усилить дождь и перенестись туда, но уже поздно. Не чувствую ее больше. Придется ждать другого раза.
- Я задержал тебя, прости, – вздохнул сын Ночи, касаясь руки Ирвика, все еще лежащей на его плече.
- Ничего, – склонившись, поцеловал прохладные пальцы Ирвик. – Мы найдем ее. Уверен, она еще доставит нам удовольствие. А пока я разыщу, чем скрасить остаток ночи. Дождись меня.
Гайст проводил его взглядом. Потом оглядел пол вокруг себя: "С ума сойти: у Ирвика не растут волосы! Что ж он за вампир такой?! И погодой управлять умеет, и видит в зеркалах…" Он встал, стараясь не растащить ногами обрезки волос, аккуратно поднял синий атлас, подошел к краю сцены, чтобы встряхнуть его. "Он сильнее вампиров. Он питается вампирами! А меня – бережет… И живет – как в театре. Бессмертный актер, жестокий – и ранимый, как все служители искусства". Прямоугольное озеро растеклось по кровати, застыло переливчатыми волнами. Гайст выудил из-за трюмо метелку, стал собирать серые локоны на железный совок. "Что же он за существо? Откуда взялся? Кто его Создатель? И если он не один такой… Правда, он не говорил ничего о других, но… это ничего не значит. У него собственный мир, надежно защищенный. При этом я никогда не видел, как он спит. Где он спит? И… спит ли вообще?! А если он не нуждается в отдыхе? И не боится дня? Это же какая угроза роду вампиров! Мы не конкуренты им, абсолютно! И чем нам защищаться?" Чиркнула спичка. Волосы вспыхнули и сгорели, а Гайст задумчиво смотрел, как пляшет возле самых пальцев убийца Пламя.
;
Глава 2. Тень

Золотая птица. Птица, несущая свет и счастье. Так говорили в народе. И верили, и ждали, надеясь на чудо.
Он прилетел на закате. Солнечно-желтый размах крыльев с осыпанными золотой пыльцой длинными перьями. Искристый блеск длинного мягкого хвоста. И люди ликовали, осененные его теплой подвижной тенью. Тянули руки к небу – и ликовали.
Коснувшись земли, обрел человеческий облик. Сияющий шелк длинных мягких волос по плечам. Асимметричный рисунок на прекрасном лице: на правой щеке – желтый, подобный его оперению, слева, у виска – оттенками яркого синего в серебристом контуре. И – внимательный взгляд, проникающий в самую душу.
Он взял ее за руку, повел за собою. Дом. Комната. Нет, операционный зал. Усадил на стол, сдвинул выше и без того короткое платье. Волнения нет. Лишь знание, что все происходящее предельно важно. И необратимо. Взял скальпель с железного столика. Холодный стальной блеск. Держа его в пальцах, оценивая остроту, говорил о знаке, выделяющем ее среди прочих, отмечающем ее принадлежность. Выбирал между желтым и синим – выбрал желтый.
- Всего лишь небольшой разрез. Немного крови. Не очень больно. Вот здесь, – как будто намечая на бедре.
Оказалось – глубоко – обжигающая боль через секунду. Такая знакомая! Алые бусинки. Он кончиками пальцев растянул их тонкой чертой вдоль пореза. И ими же стал рисовать. Объемные яркие формы, будто выглядывающие из раны. Плавные линии, контуры блестящей солнечной пыльцой. Всего лишь прикосновение руки. Но она знала, что это – навсегда. Ничем не стираемый знак его выбора. Он не меняет своих решений.
И ничего более значимого, чем то, что он взял ее за руку.
Он взял ее.

Проснулась. Попыталась унять волнение в сердце. "Сфинкс! Это был Сфинкс, возлюбленный Мастер! Но. Разве вампиры могут являться в таком виде? Солнечная птица. Хотя… Он, вообще, особенный, не похожий ни на кого из бессмертных". Арахна попыталась сформулировать хотя бы для себя, что именно в ее вампире специфичного. Не смогла. Но ощущение не пропало. Да, безусловно, он отличается от других Детей Ночи. И сам говорил об этом, когда требовал от Киры особого отношения. Но в чем конкретно заключена его уникальность, так и осталось загадкой. Она откинула было одеяло, но передумала и завернулась в него снова: рано еще. Лунный свет пронизывал комнату, подчеркивая контуры мебели, светлыми пятнами ложась на поверхности подоконника, комода, стола… "Вампир как птица счастья с крылами цвета солнца… Необъяснимый факт". Закутавшись уютней, она прикрыла глаза. И незаметно для себя плавно погрузилась в мягкую, умиротворенную темноту.

***
Год 2011, 2 декабря

Мерный рокот, пробивающийся сквозь наушники, убаюкивал. Вообще-то, вампиры, как все хищники, не любят громких звуков. Но к шуму вертолета Кира сумела привыкнуть – это был самый удобный транспорт для перемещений между российскими и европейскими территориями Дома Илларна. Быстрый и безопасный: зеркальные стекла и внутренние металлизированные шторы надежно защищали от солнечных лучей, а проложенный сквозь параллель Эринии маршрут – от нежелательных помех со стороны смертных и других Детей Ночи. Четыре удобных кресла в пассажирском отсеке позволяли спать; место для второго пилота – лететь не одни сутки, приземляясь лишь для дозаправки.
Сейчас вертолет уносил ее на запад. Еще пара часов, и она пересечет Альпы, окажется над владениями Аарона. А там до Цитатели Вечности рукой подать. "Центральный Вертеп", как иногда называет ее один знакомый художник. Кира беззвучно рассмеялась. Впрочем, ее бы все равно никто не услышал: единственный спутник ее – пилот – поглощен управлением этой железной птицей. Нет, скорее, стрекозой, несущей в своем электронно-механическом теле неотвратимую угрозу для человечества: голодного вампира.
Отмахнувшись от яркого образа, как от насекомого, Кира вернулась к воспоминаниям.

***
Год 1985, 25 августа

…Запах крови и страха навис над городом багровой пеленой. Кто-то хозяйничал в ее владениях, и делал это очень неаккуратно. Довольно было и того, что люди сами истребляли друг друга, чтобы позволить какому-то обнаглевшему теневому бездумно уничтожать  их. По два-три трупа в ночь – и все с рваными ранами на шее. Их находили ниже по течению местные жители. Так сообщали в новостях. Еще немного – и начнется паника. Чего доброго, введут комендантский час… Не в интересах Наследников Илларна. Пора поймать мерзавца.
Искать следовало вдоль всего левого берега Камы, от заводов до самого грузового порта. И если эта сволочь попадется (в чем Кира ни на секунду не сомневалась), межкланового конфликта не избежать. Хотя достойна ли считаться кланом шайка бешеных? Где носит Гайста, когда в нем сейчас реальная необходимость? Ситуация крайняя – даже Интар, вены которого, кажется, наполнены дипломатичностью и тактом в чистом виде, был раздражен и готов вместе с нею ступить на тропу войны.
Эта охота – не на смертных.

Кира спускалась к набережной.
И почему она не сделала этого раньше?! Свежий кровавый след обнаружился практически сразу, у железнодорожного полотна. Здесь, судя по всему, вампир напал на ничего не подозревавшую (и, похоже, нетрезвую – фи!) жертву и выпил. И потащил к реке. Потом, став гораздо незаметней (очередной труп был сброшен в воду), след повернул обратно. Похоже, чужак не скрывался. Конечно, люди бы не обнаружили его. Но вот вампиры… Этот нахал либо чрезмерно уверен в себе – либо слишком глуп. Следуя за свежим ароматом крови, красноватым теплом витавшем в ночном воздухе, Кира поднялась к жилым двухэтажкам.  "Скрываться в домах смертных – как это…" Вампирессу передернуло от неприязни. Возле двери, отрезавшей след, она краем глаза уловила кривое, процарапанное гвоздем "приходи севодня я тебя х". Поборов в себе отвращение, взялась за железную скобу, служившую ручкой, потянула на себя. "Даже не удосужился запереть! Юнец?" Но осторожность удвоила.
Шесть ступеней вниз, еще одна дверь… Удушливый запах низкопробной человеческой жизни ударил в нос. Кира поморщилась: увы, Пермь – город не только предпринимателей и ученой интеллигенции. Стараясь не вдыхать глубоко (воистину, не всегда тончайшее обоняние – благо), бесшумно пошла вдоль узкого каменного коридора. За грубыми массивными  дверями мирно спали смердные. Ей стало дурно от одной мысли о том, что будет, если все эти двери враз откроются. Да даже одной хватило бы. Пусть лучше спят. Им вовсе ни к чему знать, кого впускает в их жилище Ночь.
Дверь в конце коридора, самая обшарпанная, не помнящая и следа краски, очевидно, была бесхозной. А значит, вполне могла вести в подвал. Возле нее и обрывался след. И она была заперта.
Из голенища сапога вынырнул длинный нож с обтянутой кожей рукоятью, давний друг вампирессы. Кира просунула его в щель меж косяком и дверью, неспешно повела от пола вверх. Как мило! Лишь иллюзия защиты: железный крючок с тихим скрипом приподнялся, дверь подалась. Придержав ее, Кира так же аккуратно опустила крючок и только тогда открыла.
Затхлая сырость не намного, но все же лучше запаха немытых тел и скисшей человеческой еды. Охотница коснулась пальцами стены. Холод и фактура необработанного камня пробудили в ней воспоминания о Цитадели. "Надо будет прибрать этот домик к рукам, пока городские власти, скорые на разрушение "неправильного" прошлого, не снесли его".
Ступени круто повернули влево. Еще одна, точно такая же дверь. Плюс ко всему замшелая местами. Даже закрыта неплотно. Тусклый желтый свет ломаной линией ложился на пол и стену, отражался в капельках влаги на разбухшем дереве. Обманный ход, призванный рассеять внимание? Возможно. Кира замерла, принюхалась. Сквозь терпкий запах плесени, шершавым клубком застревающий в горле, просачивался другой: чужой и в то же время странно знакомый. Нет, этот не из Наследников Илларна: их она знала и могла определить безошибочно. Но… чем-то неуловимо близок по крови…
Убедившись в том, что в ближайших метрах трех никого нет, Кира проскользнула внутрь. Очередной каменный мешок, чуть покороче первого. Что за поворотом – неизвестно. Прямо и налево – такие же двери. Двигаясь с мягкостью и грацией дикой кошки, она подошла к ближайшей. Никого. А вот за той, что прямо…
Ударом ноги Кира выбила ее. Вырванный с мясом замок отлетел, со звоном ударился в стену. Не пойманный вовремя вскрик. Девушка! Один бросок – и хищница вцепилась в горло несчастной, прижав к стене. Полузадушенный хрип и страх, смешанные с мольбой, – не основание для жалости.
- Что ты вытворяешь на моей территории?! – злобно прошипела в лицо незнакомке, тщетно пытавшейся отцепить ее руку от шеи.
Отчаяние с хриплым стоном вырвалось из приоткрытых губ.
Кира грубо бросила преступницу на пол, коленом придавила грудь:
- Отвечай!
- Я.. не… знала, что здесь… нельзя.
- Откуда ты?
- Всегда… здесь… - с трудом преодолевая тяжесть напряженного тела.
- Да неужели? – такая откровенная наглость даже позабавила Хозяйку. – Имя!
- Ге… ката.
- И отчего же я не знаю тебя, Геката? – язвительности не было предела. – Кто твой Создатель?! – гнев вернулся удвоенным, полыхнул в глубине глаз синим огнем.
- ??
- Кто сделал тебя Вечной?! – терпение испуганно попятилось, споткнулось о раздраженность, отчего та стала еще злее.
- Я не… уверена… Гайст?
Что особенного в произнесенном имени? Или в том, кто носит его? Он известен здесь? А может, вообще, уважаем, или даже имеет власть? Как бы то ни было, острое колено мгновенно убралось с груди и поверженная вампиресса, наконец, смогла вдохнуть. Возвышавшаяся над ней хозяйка Ночи пристально разглядывала ее.
- Где он? Почему не научил ничему? И не привел ко мне?
Нет, все-таки, не главный.
- Я не знаю, – отползая, Геката уперлась спиной о стену, осторожно поднялась, опасаясь любым резким движением спровоцировать новый взрыв ярости. И не без оснований.
Торопливо, сбивчиво она стала рассказывать обо всем, что произошло с ней с той самой ночи, когда вышла из дома человеком, а… вернуться уже не смогла.

Повествование окончилось. Кира молчала. Смотрела, будто сквозь череп. Геката даже хотела оглянуться – может, за ее головой есть что-то более интересное? Попыталась услышать, о чем думает эта бессмертная (охотясь, она уже успела попрактиковать эту новоприобретенную способность на жертвах), но не тут-то было: сознание ее будто отбросило электрошоком.
- Чем пытаться читать чужие мысли, сначала научись защищать свои! – прозвучало уже не насмешкой, но дельным советом.
Девушка смутилась.
- Я – Кира, Хозяйка этих территорий, Основатель Третьей Ветви поколений Дома Илларна, – продолжала брюнетка. - И я не могу ждать, пока объявится твой неуловимый Создатель и вразумит тебя. Поэтому сейчас пойдешь со мной. Остальное завтра.
Она повернулась к выходу, не сомневаясь вподчинении.
- А… если я не пойду?
- Это будет последним решением в твоей жизни, – не оглядываясь, через плечо, - и Вечность тебе не поможет.

***
Да, в ту ночь Кира довольно жестко обошлась с новообращенной: приведя ее в свой дом, не стала ничего объяснять, заперла в одной из комнатушек подвала, надежно изолировав юную вампирессу от всего живого. Но в ту же ночь в Мюнхен полетела телефонограмма:

Гайст пропал, оставив Наследницу. С Вашего позволения, мы примем ее. Кира.

Ответ не заставил долго ждать:

До нашего решения отвечаешь за Наследницу лично. Совет.

Аарон мудро предоставил прояснение ситуации времени, а контроль за нею – ей, Хозяйке территории. И доверие его не обманулось: Геката оказалась прилежной ученицей, а впоследствии (под чутким руководством Киры) исполнительной Наследницей и приятной компанией пермским вампирам. Теперь же история делала новый виток, приводя Основателя самой "человечной" Ветви к Хозяину Дома Илларна в связи с Гекатой же, но в несколько ином аспекте.
Полгода назад, после Совета, на котором решался вопрос о степени вины ее Наследников Фира и Альберта, посягнувших на чужого донора, Кира предложила свою помощь в поисках без вести пропавшего Гайста. Аарон вновь проявил благосклонность к Дочери прерий (как он называл ее), позволив ей это и предоставив определенные полномочия. Становиться причиной его гнева совсем не хотелось. А шансы были ой, как велики.
Она вспомнила морозную, январскую ночь 2007-го, когда впервые порог дома ее перешагнул "баварский инквизитор" – Основатель Второй Ветви поколений. Вместе с Эринией, своей старшей Наследницей. Можно сказать, именно тогда все началось. Снейк приехал, чтобы подобрать Спутницу Интару, а заодно познакомиться с новообращенной Гекатой, вынести решение о принятии ее в Дом Илларна и прояснить обстоятельства исчезновения ее Создателя. О чем они говорили, закрывшись в нижнем кабинете, Кира не знала. Только после этой беседы обычно веселая, жизнерадостная Геката еще несколько ночей была уж очень притихшей. Тем не менее, Снейк признал ее и пообещал, когда она будет достойна, отдать Тамиру. (Левый уголок губ вампирессы неудержимо пополз вверх: вспоминая этого во всех смыслах замечательного хама, она не могла не улыбнуться. Пожалуй, Тамир был лучшим из ее развлечений. В пику другим бессмертным, вдоволь натерпевшимся от него, она с удовольствием предоставила алхимику комнаты в своем доме. Интересно, как справляется с ним Ирбис? Иметь такого Наследника, пожалуй, столь же рискованно, сколь интересно). Тогда, в январе 2007-го, было принято окончательное решение искать Спутницу Интару в России, а также определено место обращения (созданное, кстати, той же Эринией). Таким образом, была обусловлена сама возможность того, что на глаза Интару попадется Арахна. Кто мог предвидеть, что из-за этой смертной лучший дипломат Ночного Сообщества окажется в опале, а два ее собственных Наследника – нарушителями права обладания! Сама Кира ощущала некую силу в девушке, понимала неоднозначность происходящего и не могла всю вину складывать на нее. По большому счету, и негативных чувств к ней не испытывала, но вот Аарон… Сегодня предстояло убедить его в том, что Арахна может оказаться весьма полезной в поисках Гайста, добиться если не поддержки, то хотя бы позволения использовать ее способности.
Вертолет завис в паре метров над заснеженным плато. И без того сильная вибрация теперь сделала его похожим на миксер. Схватившись за ручку над дверью, Кира сняла наушники.
- Мы на месте, Миледи! – прокричал пилот, обернувшись через плечо. – Цитадель на пару километров восточней.
- Хорошо, Герхард. Завтра к полуночи будь здесь. Полетим обратно, – ответила негромко, но сопроводив мысленным посылом.
- Как скажете, Миледи.
Кира кивнула, принимая его повиновение, открыла дверь. Снежный вихрь вместе с грохотом разрезаемого винтами воздуха ворвался внутрь, мгновенно залепил лицо. Сжав края мехового воротника, она прыгнула вниз, исчезла в мешанине белых хлопьев.

- Доброй ночи, Патриция, – приветствовала вынырнувшую из-за стеллажей вампирессу Кира. Снег на воротнике куртки, успев растаять, поблескивал каплями золота в свете свечей.
- И тебе доброй ночи, Кира, – ворох свитков и рукописей, собранных в глубинах библиотеки Илларна, рассыпался по столу. – Чем могу помочь?
- Аарон просил дождаться здесь, когда освободится и сможет принять меня.
- Хорошо, – Патриция стала разбирать принесенные бумаги. Какие-то раскладывала по аккуратным стопкам, иные просто сдвигала на край стола. – Как Рональд? Присутствие его в  Цитадели не помешало бы.
- В Омске, рядом с Создателем. И, вроде, не жаловался. Но я передам Альберту твое пожелание.
- И мой теплый привет. Твой Наследник воистину достойный продолжатель Рода Илларна, несмотря на некоторые… недоразумения.
- Благодарю, – с улыбкой склонила голову Кира. – Как продвигается работа у Гекаты? Надеюсь, она не слишком отвлекает тебя.
- Нет, даже помогает кое в чем. Она сейчас на четвертом ярусе, просматривает последние записи, полагаю.
- Значит, завтра я смогу забрать ее. Отлично. Что это? – заметила под руками Патриции странную рукопись: несколько имен, занимающих едва ли не четверть большого пожелтевшего листа, обугленные края которого и многочисленные пятна и разводы свидетельствовали о многострадальной судьбе.
- Родословная Дома Илларна. Я дополняла ее по мере появления новых Наследников, но, как видишь, огонь беспощаден ко всему. Пришлось переписать. Да и Хакер предложил новые способы хранения знаний, непривычные, но, надо признать, весьма удобные.
- Она больше не нужна? Можешь отдать ее мне?
- Бери, – хрупкий свиток перешел в смуглые руки.
- Хм. А могу я попросить тебя вписать сюда недостающие имена?
- Включая тех, кто лишился Вечности?
- Да.
- Пожалуйста. Только зачем тебе это?
- Хочу сделать подарок одному человечку, – загадочно улыбнулась Кира, возвращая рукопись.
- Человечку?! И давно ты даришь смертным столь ценную информацию?
- С тех пор, как Хранитель…
Появление в библиотеке Аарона прервало реплику. Он мельком взглянул на стол Патриции и обратился к гостье:
- Добро пожаловать домой, Дочь Илларна, – развел руки, будто намереваясь обнять, но не сделал и шага навстречу, – рад снова видеть тебя.
- Доброй ночи, Милорд. Благодарю за время, уделенное мне, – почтительно склонила голову вампиресса.
- Пройдем ко мне.
Кира была уверена, что из библиотеки есть выход непосредственно в покои Аарона, хотя ей никогда не доводилось проверять это предположение. Не пришлось и теперь. Она послушно последовала за Создателем в общий коридор, потом – в другой, узкий, являющий собой буквально средоточие непроглядного мрака, и оказалась в кабинете. Довольно современном, если не считать мощных колонн, тяжести сводов, выщербленных барельефов и фактического его расположения. Впрочем, туристы могли бы счесть это за стилизацию (правда, ненадолго).
- Ты хотела сообщить что-то важное, – Хозяин Дома Илларна занял место за своим массивным столом, взглядом указал на кресло гостье.
- Да, Милорд, – Кира осталась стоять. – Как вам известно, мы повторно собираем материалы о Гайсте и Вампире дождя. Грядущей ночью я намерена забрать Гекату и приступить к анализу имеющихся данных и выявлению недостающих. Кроме того, мне удалось найти человека, собственными глазами видевшего Вампира дождя и сделавшего кое-какие записи о нем. С вашего позволения, я хотела бы привлечь его к участию в расследовании.
- Смертного?
- Да, Милорд.
- Почему ты не можешь просто воспользоваться его материалами?
- Большая часть их в его голове, Милорд.
- Основатель Третьей Ветви утратил способность чтения?
- Нет. Но… мысли именно этого смертного недоступны Детям Ночи. Особенность структуры сознания.
- Одолжить Снейка?
- Нам этот человек полезнее живым.
Аарон усмехнулся: о его жестоком Наследнике ходили легенды и за пределами Дома Илларна.
- В конце концов, в твоем распоряжении Тамир.
- Простите, Милорд. Не думаю, что Тамир здесь поможет. Знания нашего помощника могут быть приведены в систему только им самим. Притом – отличные аналитические способности, умение ставить задачи, ведущие к цели, и делать выводы… Он ценен именно как участник. Если мы предоставим ему полный объем информации и определим направление – пользы будет больше.
- Уж не планируешь ли ты пополнить ряды Наследников Илларна? –улыбнулся Аарон.
- О, нет, не в этот раз, – в тон ему ответила Кира.
- Что ж… - он задумался на минуту, постукивая пальцами по столу. – Хорошо. Раз ты считаешь, что этот смертный заслуживает нашего доверия, можешь привлечь его к расследованию. Обеспечь все необходимое для продуктивной работы.
- Благодарю вас, Милорд, – поклонилась.
- Но.
Кира подняла на Создателя внимательный взгляд.
- Когда нужда в нем отпадет, убьешь его собственноручно.
Черт. Избежать щекотливого вопроса не удалось.
- Я прошу прощения, Милорд, это невозможно.
Аарон поднялся, собираясь уходить.
- Не тебе ставить условия, - спокойно констатировал он.
- Это не условие, Милорд. Это закон. Речь о личном доноре. О чужом доноре.
Расположения Создателя – как не бывало:
- Не слишком много берешь на себя, Дитя Ночи? Вовлекать во внутреннее дело Семьи чужаков! Как смеешь рисковать безопасностью и именем Дома Илларна! – глаза, мгновенно потемневшие от гнева, впились в Наследницу. Неосторожное слово – и...
- Ни она, ни ее хозяин не представляют угрозы для нас.
- Она?! Что еще ты не сказала мне?! Кто она?
- Всего лишь донор вампира-одиночки. Никаких личных интересов в данном деле.
- Имя!
- Арахна.
В секунду Аарон оказался возле Киры, рванул за волосы, бросив на колени, навис над напряженным открытым горлом.
- Не представляют угрозы?! – прошипел разъяренно в самое лицо. – Сфинкс, этот самовлюбленный беспринципный эгоист, непостижимым капризом Ночи наделенный силой! Коему Кодекс Вечных не указ, но на пути его не жаждет вставать сам Древний Круг! И ты предоставляешь ему сведения о нас?! Подводишь Дом Илларна под удар!! И эта девчонка, которую давно следовало убить, - забыла, кто спровоцировал ошибку Наследников?! Твоих Наследников!! Кто стал причиной страданий Интара?! Коротка же у тебя память, Дочь прерий!
- Сфинкс может быть полезен для Дома Илларна не меньше, чем опасен, Милорд, – прохрипела Кира.
Аарон отпустил ее. Ровно настолько, чтоб могла говорить.
- Его способность проникать в параллели и изменять вариации реальности могут помочь в поисках Гайста.
- И ты считаешь, он будет делать это. Откуда такая убежденность?
- Он уже согла... - ожесточенный рывок пресек дыхание.
- Сколько можно ставить меня перед фактом! Остерегись ошибиться! - С силой толкнул ее лицом в каменный пол. - Отчет за каждый шаг! – отрезал в негодовании и удалился в свои покои.
Помедлив, Кира встала, оправила куртку, стерла с губ кровь. Слизнула красные штрихи с ладони. Что ж, не лучшим образом, но разрешение получено. Теперь она просто обязана довести начатое до конца. И Создатель не будет разочарован.

***
Год 2011, 7 декабря

- Доброй ночи, Миледи, - приветствовала девушка вошедшую вампирессу, вставая.
- Доброй ночи, – перчатки брошены на стол, черная шубка – на спинку дивана. – Я вижу, ты сегодня вооружена.
- Да, и готова записывать все, что расскажете.
Зеленые глаза прищурились, пристально глядя на Арахну: неужели смертные настолько беспамятны? Или упрямы?
- Простите. Все-таки, Сфинкс требует неукоснительного соблюдения этикета. Без исключений.
- Даже если мне так удобней?
Девушка пожала плечом: он мой Мастер, не вы.
- Ох уж эти донорские заморочки, – проворчала Геката, доставая из сумочки портсигар. – Ладно, в конце концов, это не принципиально.  Лишь бы делу не мешало, – тонкая сигарета привычно распрощалась с фильтром и плотно вошла в мундштук, став его логическим завершением. – С чего начнем?
- Наверное, с объекта поиска. Вы не могли бы рассказать все, что знаете о Гайсте? Если не трудно.
- Хм. Тогда, пожалуй, стоит начать с самой первой ночи, когда я, еще не зная, во что вмешиваюсь, пригласила его, – Геката усмехнулась. – Тогда я была человеком. Помешанной на мистике девчонкой, вроде тебя, любившей страшные истории про вампиров и ведьм. И так хотевшей, чтобы они оказались правдой!..

***
Год 1985, 1 июля

Наконец-то репетиция закончилась. Да, несмотря на непонятные педагогам и сокурсникам интересы, ее постоянно привлекали к участию в разных мероприятиях, прощая странности за безотказность, готовность помочь и оптимистическую жизнерадостность. Подготовка принятия в студенты грядущих первокурсников не стала исключением. Более того, имела статус летней практики, а потому требовала обязательного ее, Гекаты, присутствия. Но на сегодня хватит. Говорливая, смеющаяся компания высыпалась из дверей Института культуры в сгущающуюся летнюю ночь. Планировалось провести ее в сквере у оперного театра, с термосом горячего чая, двумя гитарами и неслабым репертуаром звезды студклуба Ваньки Иванова, растущим от семестра к семестру в геометрической прогрессии. Вот только настроение Гекаты не слишком соответствовало комсомольскому, поэтому, отшутившись расхожим анекдотом об одноногом сказочнике, девушка направилась вниз, в сторону Камы.
- Побереги оставшуюся! – крикнул вслед заводила Иванов. Сокурсники захохотали.
Геката, не оглядываясь, махнула им рукой.
Одиночество, тишина и сумрачная прохлада ждали ее. Свежий порывистый ветер с запахом недавнего дождя заботливо сдувал с лица длинную челку. Темнело. Она неторопливо шла вдоль улицы, наслаждаясь покоем и таинственностью засыпающего города. Ей нравилось думать, что пока люди прячутся под одеялом, из своих дневных убежищ выбираются другие существа, большие и маленькие, милые и жуткие, опасные и ласковые… Много их, разных. Они не любят людской суеты, не любят показываться на глаза. Но те, кто знают, – могут их увидеть. И Геката пристально всматривалась в каждый  неосвещенный переулок, в каждый уголок тени, которых становилось все больше, надеясь уловить движение, почувствовать чей-то взгляд. Иногда ей казалось, что за ней, действительно, наблюдают. Незримо следуют по пятам, провожая до самого дома. Вот и сейчас, когда она, не дойдя до набережной, повернула на тихую, почти неосвещенную улицу, возникло точно такое же чувство. Кто это мог быть? Она нарочно замедлила шаг – пусть знают, что страха в ней нет. Да, это было трудно: сдерживать себя, не выдать волнения ни жестом, ни дыханием, буквально заставлять себя просто идти. Только возле подъезда девушка оглянулась (боролась с этим желанием всю дорогу). Никого, разумеется. Глубоко вздохнув (скорее, сожалея, чем с облегчением), взялась за ручку подъездной двери.
- Кто бы ты ни был, явись, я хочу видеть тебя, – прошептала в сгустившуюся тьму. И испугалась звучания собственных слов, допустив на секунду, что они могут быть услышаны. Но разве не для этого произнесла? – Я хочу видеть тебя, – и нырнула в пахнущее теплой пылью нутро подъезда.

Яркое солнечное утро, блестящее умытой листвой, вопреки обыкновению, не порадовало ее. Не хотелось расставаться с остатками сна, туманного, неясного, волнующего душу. Как ни силилась Геката вспомнить его – не удавалось. Запустив пальцы в волосы, отвела черные пряди назад… спрашивается, зачем? Последние впечатления улетучились, как дым. Осталось лишь ощущение, что забыто нечто крайне важное. Досадуя на себя за неосторожность, накинула халатик, взялась за расческу – сделанного не воротишь. Бледное отражение в прямоугольной раме грустно улыбнулось: не переживай ты так, вон, на человека уже не похожа. Геката пристально посмотрела ему в глаза, стараясь уловить их выражение. И в очередной раз убедилась, что это непросто: золотисто-карий, лучисто переходящий к центру радужки в зеленый, забирал на себя все внимание, заставляя любоваться, очаровывая, стирая из памяти все первоначальные цели. Да и выразительная миндалевидная форма их, подчеркнутая черной полоской густых ресниц… Нет, эти глаза никак не прочитать. Ими можно лишь любоваться. Глазами, аккуратным изгибом переносицы, гладкостью скул, блеском вот этой черной пряди, остро отточенным концом касающейся края губ, контрастно оттеняющей белизну кожи… "Белый. Черный. Белый. Слишком белый. Туман. Что же это было? И почему такая бледность? Я, вроде бы, не прячусь от солнца…" Девушка провела кончиком пальца вдоль шеи, сверху вниз. Кожа отозвалась слабой, призрачной болью. Вспомнилось почему-то ироничное предостережение Иванова, сгущающаяся тьма и… приглашение! Да, за ней вчера как будто следил кто-то, и она сама позвала его! Но, с другой стороны, – она же никого не видела, никого не впускала следом. Пришла домой, тихо проскользнула в свою комнату и легла. Заснула практически сразу, не помнит даже, что снилось. Колючий холодок пробежал между лопаток. Геката стиснула бирюзовый шелк. Меньше фантазировать надо, а то так недолго и в психушку загреметь. Все. В ванную.

Заботы дня  расставили все по местам, вернули жизнь в привычное русло.

Но едва расплавленный край солнца коснулся горизонта, Гекату охватило волнение. Влажное тепло июльского вечера, поднимающееся от земли, обернулось ознобом. Ей нестерпимо хотелось снова увидеть вчерашний сон или его продолжение. И на этот раз – запомнить. В то же время предчувствие, что так может и случиться, пугало ее. Тем не менее, если ночной гость и вправду появится, девушка решила быть готовой к встрече.
Наверное, со стороны ее приготовления выглядели нелепо: пожелав домашним спокойной ночи, заперлась в комнате, достала из шкафа лучшее из своих платьев: пепельно-серое, с черной кокеткой, заниженной талией и юбкой-плиссе. Разумеется, надела. Распустила и тщательно расчесала волосы (надо же: отросли уже до лопаток), подобрала с одной стороны невидимкой. Минимум макияжа: черный контур подчеркивает нижнее веко, немного теней на верхнем, чуть-чуть блеска губам. Зажгла свечи, задумалась, как расположить. Ходила по комнате, переставляла с места на место. В итоге три оставила на подоконнике, две – на полу возле стены и еще одну – на тумбочке у изголовья кровати. Из недр гардероба извлекла серые замшевые туфли на изящном каблуке-рюмочке. С Нового года стоят, мама из командировки привезла. "Глупо? Ну и пусть. Много ли поводов выглядеть ночью хорошо?"
Не зная, что еще предпринять, куда деть себя, Геката подошла к окну. В груди толпились весьма противоречивые переживания: "Интересно, он и вправду придет? Не удивлюсь, если все – лишь плод моего воображения. Ну и что? Зато красиво". Огляделась. Вид комнаты, освещенной свечами, порадовал. Не меньше, чем ее собственное отражение, чьи глаза, между прочим, теперь выглядели темно-карими и таинственно-глубокими. "А если придет – то когда? К полуночи?" Классическая уверенность, что все самое интересное (и страшное) случается именно в полночь. "Было бы неплохо ему понравиться. Хотя… знать бы еще, кто он…" Опять же, убеждена, что ее гость – мужчина. "А как он войдет? Как он входил вчера? Все двери были закрыты. Окно?" Геката решительно распахнула его настежь. Поток холодного воздуха погасил две крайние свечи. Покушение на стоявшие на полу сорвалось. Короткий шурх спички исправил положение: вернул два золотистых огонька и добавил третий, заалевший на конце сигареты. Усевшись на подоконник, девушка медленно выпустила дымное облачко, тут же смешавшееся со свежим ночным воздухом. "Ну, да: приличные девушки не курят. А если очень хочется?" Она проводила взглядом очередное миниатюрное облако и посмотрела на часы. 00-16. "И где он? Так светло… быть может, это причина? Поэтому он не идет?"
- Где ты? – осторожно, словно впервые пробуя слова на вкус. Вроде, не отрава… - Я жду тебя. Приди.
Молча сидела, смакуя белесый дым. Докурив, вдавила фильтр в блюдце, стоявшее тут же, на подоконнике. Вообще-то, Геката легко могла бодрствовать по тридцать шесть часов подряд, да и сегодня планировала не меньше, но отчего-то именно теперь, когда все силы, все внимание были так необходимы, ее неудержимо клонило в сон. Крепкого чаю бы, но для этого надо идти на кухню. Ни будить кого-либо, ни снимать каблуки не хотелось. "Не стану раздеваться. Так прилягу, дождусь его". Представляя, как таинственный незнакомец подойдет к ее кровати, постоит, любуясь ею, опустится на колено (обязательно на колено – необходимый атрибут галантности), возьмет ее руку… девушка легла на подушки. Взбитый пух мягко принял ее, окружил уютом. Серые тени заскользили по комнате, рассеивая очертания знакомых предметов, замедляя бег времени, убаюкивая. Геката плавно соскользнула в туманный мир грез.

***
- Знаешь, а ведь я так ни разу и не видела его. Он, действительно, приходил, говорил со мной. Но голос его звучал в моем сознании, а объятия были подобны туману – столь деликатны, невесомы… И имя, названное далеко не сразу, оказалось под стать. Ну, ты же знаешь немецкий?
Арахна отрицательно качнула головой.
- Гайст – призрак, тень. Таковым он и являлся мне. Интуиция твердила о реальности наших встреч, а я упрямо искала подтверждение обратного,  убеждала себя, что это сон. Чудесный, загадочный, идеальный, но всего лишь сон. Согласись: лучше не верить в реальность происходящего, чем поверить, а потом разочароваться. Не знаю, сколько бы еще это продолжалось, если бы не Вампир дождя.

***
Год 1985, 18 августа.

Геката проснулась от ритмичного, настойчивого стука. По карнизу барабанил дождь. Тяжелые капли падали на дребезжащий металл, разбивались, жидкими осколками бились в стекло. Она вспомнила Иванова. Он, конечно, классный парень, симпатичный, но уж слишком увлечен организационной деятельностью. Правая рука факультетного студсовета, еще чуть-чуть – и председатель. И на его живую обаятельную улыбку слетаются девчонки, как мотыльки. Вон, Валька Жалина как увивается. Да и Марийка, первая красавица института… У нее даже "Комсомолка" интервью брала. Нет, это все – поверхностное, фантики. А так хочется понимания!
Не поленившись встать, девушка открыла окно. Сырой ветер ворвался в комнату, окатил ее холодом и веером мелких брызг. Неприятное лето. Для прочих. Ей же этот промозглый август обещал открыть некую тайну, приподнять завесу над неизвестностью, и слепящее солнце было бы очень некстати. Зябко поежившись, обхватив обнаженные плечи руками, она перегнулась через узкий подоконник, выглянула на улицу. В блестящих зеркалах, разлитых на мокром асфальте, дрожали редкие фонари. Смутное чувство тревоги закралось в сердце, затаилось. Туда? В дождь? Странное желание. Встать под него, почувствовать, как холодные капли касаются плеч…
Пламя вспыхнувшей спички на мгновение озарило ночь, выхватив из полумрака белую раму окна, нежные руки, струи воды на стекле. Геката привычно села на подоконник, прислонилась спиной к прозрачному льду. Задумалась. Тонкие струйки дыма змеились возле лица, почти сразу рассеиваясь. Желание выйти наружу не пропало. События последних дней, точнее, ночей, раздразнили ее любопытство до крайности, так что даже последствия ночной прогулки, если о ней кто-нибудь узнает, не принимались в расчет. А все потому, что то, о чем она читала тайком от родственников и знакомых, о чем все пренебрежительно говорили "сказки, глупости, ерунда" и во что ей так хотелось верить, – постепенно оказывалось правдой. Мир, охваченный истерией научности и разумности, стремящийся объяснить все сверхъестественное какой-то чересчур прямолинейной, ущербной логикой, жаждал поглотить ее, подмять под себя, перековать изысканную брошь в наперсток или шестеренку. Геката сопротивлялась. Но даже институт культуры был подвержен этому: искусство превращалось в ремесло, а живые мифы, хранящие туманные тайны времен, – в растиражированные на газетной бумаге фельетоны.
"Может, это Его зов?"
Затушив сигарету (та зашипела, окунувшись в дождевую воду, успевшую скопиться на дне блюдца), девушка направилась к шкафу. Включенный по дороге свет резанул по глазам, заставил зажмуриться. Но краситься в темноте? Вот это точно из области фантастики. Бросила мимолетный взгляд на скомканную, еще хранившую тепло прерванного сна постель. Нет. Уже нет. Выудив из глубин гардероба любимое серое платье и остроносые сапоги, начала одеваться. Сомнений в правильности решения почти не осталось. Двойник с полированной дверцы поднял голову, сквозь челку глянул ей в глаза и вновь склонился, чтобы застегнуть левый сапог. Геката застегивала правый. Привычный никогда не видевший дня макияж, подобранные кверху волосы – и через пять минут деревянные ступени жалобно поскрипывают под каблуками. Гулкое эхо торопливых шагов. Дребезжание пружины, захлопнувшей парадную дверь.
"Неужели он и впрямь – настоящий? И ждет меня теперь где-то в сырой темноте?"
Любопытство толкало ее все дальше от дома, вдоль пустынной улицы. Туда, где опасность, равная вероятности встретить Его, была наибольшей, – к скверу, что возле набережной. Слезы дождя, падавшие на открытые плечи (зонт? зачем? лишнее в руках), вытягивали из нее тепло, будто просачивались к самому сердцу, беспокоя его.
Выйдя к началу моста, Геката поколебалась – и стала спускаться к реке. Тонкие концы промокших волос стальными лезвиями падали вдоль шеи, вызывали дрожь. Или это нервное? Оглянулась на шорох листвы за спиной.
- Гайст (ведь так он представлялся ей?), – вполголоса, боясь и в то же время страстно желая услышать ответ.
Немного постояла, вглядываясь в молодые заросли кленов. Еще с десяток ступеней вниз. Площадка с деревянным настилом на повороте лестницы. Девушка остановилась, опершись ладонями о железные перила, опустила взгляд. Блестящие отполированные рельсы. Из темноты в темноту. Внезапный порыв ветра отбросил с лица слипшуюся челку.
Ах! Геката вздрогнула, но обернуться побоялась: чья-то холодная рука легла поверх ее. Тонкие длинные пальцы; явно проступающие сквозь бледную кожу вены. Вторая рука тоже оказалась прижата к перилам. Безжизненное дыхание над плечом.
- Я прихожу с дождем. Я смываю жизнь с ваших тел, как слезы небес – пыль города с листвы, – голос был незнаком.
- Гайст? – снова неуверенный вопрос.
- Ирвик – имя мое. Последнее, что ты услышишь.
Ледяные пальцы сжали запястья. Резко заведя руки девушке за спину, едва не вывернув, вампир поцеловал ее в шею. Поцелуй дождя, не иначе. Свежее, чем струи, стекавшие под платье по бархатной спине. Не ослабляя хватку, он развернул ее к себе лицом.
Огромные глаза из синего льда, черные пряди, словно струны дождя, ядовито-грустная улыбка.
- Закрой глаза! – и невозможно не повиноваться.
Геката почувствовала холод губ на горле. А смысл сопротивляться? Секунда ожидания, другая… Боль закружила ее в смертельном вальсе. Падение сквозь темноту, сквозь жизнь, сквозь дождь…

***
- Не знаю, как Гайст узнал, где я, но появление его было очень кстати. Алая вспышка вернула меня к жизни. Как оказалось – его кровь. Так что обращением он буквально спас меня. "А теперь найди жертву. Не уходи далеко и берегись рассвета!" – шепнул он и бросился во тьму. Опять скользнул неуловимой тенью. Я думаю, он хотел догнать того, кто укусил меня, а вместо этого пропал сам.
- А потом?
- А потом началась новая жизнь. Весь мир перевернулся. Наверно, так же, как и для тебя, но в тысячу раз круче.

***
Геката встала. Неожиданная, но вполне объяснимая злость вдруг охватила ее: какого черта он ее бросил?! Жутко захотелось кого-нибудь убить. Бессердечно, кроваво. Отряхнула насквозь промокшее платье, сорвав сломавшуюся заколку со спутанных волос, швырнула ее в кусты, огляделась. Ночь, дождь и тишина. Пустынный мост в две линии бледно-желтых фонарей. Никого поблизости.
Нет, погодите: что это? С порывом ветра она учуяла живое тепло. Не запах, ощущать которые она привыкла, - именно тепло. Жизнь и кровь. Голод толкнулся в мозг стопроцентной уверенностью: не важно, кого, не важно, как, но – обязательно. Жажда убийства настойчиво звала ее вниз, на набережную. Нащупав языком клыки (проверки ради: правда ли?), радостно отметив, что они стали острей, поспешила на зов.
- Эй, милашка! Не поздновато для прогулок? – из блестящего, умытого дождем милицейского уазика, преградившего ей дорогу, высунулся коротко остриженный парень.
Геката остановилась, оценивающе оглядела его, склонив голову набок:
- А мне мама не запрещала.
- Да мама-то твоя работает, небось, целый день на заводе или еще где, домой приходит, валится без задних ног, и не знает, что ее доченька ночами шляется, – точь-в-точь с ивановской нравоучительной интонацией заметил патрульный. Шепнул что-то своему напарнику и, вылезая из машины, вновь обратился к Гекате. – Знаешь, чем тебе это грозит?
Геката захлопала глазами, притворяясь испуганной:
- Вы только ей не говорите, пожалуйста!
- Что значит "не говорите"?! И не только ей. Где учишься? В комсомол обязан донести, чтоб пропесочили тебя по полной. Порядочные граждане спят по домам, а что ты здесь делаешь средь ночи? За такое и билета лишиться недолго.
- Ну, пожалуйста… - протянула Геката, прикидывая последствия именно такого развития событий. Один крохотный нюанс перевешивал все прочее: она вампир.
- Конечно, есть один способ оправдаться, – милиционер подошел вплотную, приобнял ее за талию. – Хочешь знать, какой?
- Хочу, – Она не сопротивлялась. Напротив, с искренним интересом отнеслась к этому недвусмысленному предложению. Возможно, слишком явным. Но парень не заметил. Убежденный в собственном преимуществе и безнаказанности, повел ее к кустам акации.
Пять минут возни, приглушенный стон – и девушка вынырнула оттуда, оправляя платье и стирая с уголка губ растекшуюся помаду.
- А где Васе… товарищ сержант? – обеспокоенно спросил ждавший в машине страж порядка, подозрительно прищурившись. Однако Геката видела (о, теперь она умеет читать мысли?!), что он тоже совсем не прочь разнообразить дежурство.
- Он… задержался. Просил не дать тебе скучать здесь одному, – промурлыкала девушка, без приглашения садясь в авто. – Ты же не против, правда?
Одно движение плечом, зовущий взгляд из-под опущенных ресниц, улыбка – и жертва готова. Хищница ловко забралась к нему на колени.
- Ах, какой чудесный аромат! – на сто процентов искренне. Она с упоением втянула воздух носом, зарылась лицом в шею парня.
"Как же это просто! Даже не пришлось целоваться!"
Облизнулась. Освободилась от распавшихся объятий. Вытолкнула обескровленное тело из машины. Любовно провела ладонью по кожаной оплетке руля: прости, теперь тебя будет держать кто-то другой.
Безумно приятно было чувствовать себя в несколько раз сильнее, ловчей и восприимчивей, чем прежде. Ну просто совершенство! Интересно, как долго продержится этот эффект?
Голод утих. Хотелось петь, взмыть в небо, бежать сквозь ночь, кружиться в неистовой пляске – делать любые глупости, чтоб выплеснуть наружу энергию, переполнявшую ее. И даже дыхание было чем-то большим, нежели просто необходимостью. Дыханием Геката впитывала Вечность.
- Тридцать первый! Тридцать первый! Прием! – ожила вдруг рация в кармане милиционера.
Глупо с ее стороны. Оборвав шнур, Геката бросила ее в реку. Туда же, но с гораздо более звучным плеском, нырнул ее хозяин. Остался труп в кустах. "Пожалуй, ему тоже не мешает помыться". Девушка вернулась на "поле боя", выволокла за ногу безжизненное тело и перебросила через ограждение. "Счастливого плавания, доблестная милиция!" Захлопнув напоследок дверцу машины (чтобы не сразу привлекла внимание), новообращенное создание направилось в город.

Итак, теперь она – вампир. Выходит, все-таки, это не миф, не сказки "выживших из ума старух". И не ее больное воображение. Вампиры существуют, и она теперь – один из них. Что там говорил Гайст? Опасайся солнца? И не уходи далеко. Значит, он вернется! Это он сделал ее такой! Она нужна ему! Как это замечательно! Геката едва не подпрыгнула от радости. Впрочем, могла бы – на улицах было пусто, ее бы никто не увидел.
Но куда теперь? Вернуться домой? Там негде спрятаться. И как объяснять отказ идти на лекции? А боязнь солнца? Даже за хлебом не выйдешь, а ведь пошлют.  Но хуже всего: вдруг захочется убить родных так же, как тех, на набережной, и она не сможет удержаться? Нет, об этом и речи быть не может, домой нельзя. Но где же спрятаться тогда? Найти бы дом с подвалом… Пустой, желательно. Чутье подсказывало ей, что времени на поиски убежища осталось совсем немного. Ведомая какой-то совершенно новой для нее интуицией, девушка свернула в переулок с каменными двухэтажными домами. Неприглядный район… Но, может, это и выход? Точнее, вход. Она остановилась перед тяжелой деревянной дверью на массивных петлях. Тусклый фонарь с разбитым стеклом болтался над  ней. Неужели такие еще сохранились?! Вместо ручки – железная скоба, вбитая наискось в две крайние доски. Геката осторожно потянула за нее. Дверь с тихим скрипом отворилась. Каменные ступени любезно приглашали спуститься во тьму. Возникли сомнения.  Что там? Еще одна дверь? А за ней?.. Эй, да что же я?! Я же вампирша! Сильная, быстрая. Бессмертная! Чего мне бояться? Пусть все они трепещут предо мной! И девушка решительно шагнула внутрь.

Вновь по невысохшим блестящим листьям зашелестел дождь.

***
Год 1985, 26 августа

Проснувшись, Геката огляделась. Все-таки, не самое лучшее свойство вампиров – засыпать с первыми лучами солнца. Теперь это стало очевидным: абсолютная беззащитность, неспособность хоть на мгновение продлить бодрствование. Она совершенно не помнила, как раздевалась (и раздевалась ли), как ложилась на эту роскошную, по сравнению со старым матрасом, постель… Однако платья не было, а тело ее ласкали холодные льняные простыни. Затейливый рисунок на изумрудных обоях устремлялся к потолку и там сплетался в ажурную вязь каких-то символов и литер. И никаких окон. Ах, да: ступени вниз…
Удивленно отметив, что не испытывает страха или беспокойства (волнение перед неизвестным не в счет), девушка встала, сняла с напольной вешалки довольно странное одеяние: что-то среднее между плащом и платьем свободного покроя. Видимо, оставили для нее. Любуясь переливами света на черных бархатных складках, перехватила его на талии кожаным поясом с узорной серебряной пряжкой, висевшим тут же. Ну хоть туфли не забрали…
Одевшись, взглянула на дверь. Интересно, ее выпустят отсюда? Конечно, здесь гораздо уютней, чем в сыром подвале, но… там она была свободной. Или брошенной? Почему Кира не убила ее сразу? Что она хочет выяснить? И причем здесь Гайст? А может, она – заложница? Приманка, чтобы поймать ее любимого?.. Нет, не сходится: она представилась хозяйкой, значит, он – в ее подчинении. Хотя, конечно, могла и соврать. Как разобраться? Слишком много вариантов. И что ждет ее там, наверху?
Любопытство оказалось сильнее осторожности, а действительность – приятней предположений о ней: дверь, ведущая на волю, была не заперта. Поднявшись по лестнице, миновав пару комнат и коридоров, обставленных так же изысканно и лаконично, как та, в которой она проснулась, вампиресса оказалась еще в одном, освещенном изящными бра. Она помнила: если пройти за эту дверь, попадешь в зал и – на улицу. Надо только…
- Доброй ночи, Геката, – раздалось за спиной.
Черт! Опять ее застали врасплох! Неприятно.
- Доброй ночи, Кира! – "вежливость как средство самозащиты? Попробуем".
- Продолжим разговор?
Приглашающий жест, любезная улыбка на красивом смуглом лице… Только сейчас Геката обратила внимание, что внешность Киры весьма далека от русской. Скорее, Хозяйка территории была потомком каких-нибудь индейцев. Но синие глаза… "Разве вампиры могут быть такими? Может, она и не вампир вовсе, а какая-нибудь…"
- Вампир, вампир. Не сомневайся, – улыбка превратилась в ухмылку, весьма хищную.
Геката попыталась стереть все мысли в своей голове. Не особо успешно. Живое свидетельство – искорки юмора в бессмертном взгляде, обращенном на нее.
Они вошли в комнату с большим письменным столом, диванчиками и книжными шкафами. По всей видимости, кабинет хозяйки.
- Располагайся и слушай внимательно. Рекомендую усвоить все сразу, – Кира заняла место за большим письменным столом, взглядом указала на диванчик напротив. – Не знаю, на каком основании, но Гайст сделал тебя Наследницей. Отныне ты принадлежишь Дому Илларна, старинному роду бессмертных, и обязана соблюдать законы, принятые в Ночном Сообществе и в клане. Когда вернется твой Создатель, будешь беспрекословно подчиняться ему. Пока же ты находишься на территории, вверенной мне, непреложная истина для тебя – мое слово. Есть еще Снейк, Основатель Второй Ветви поколений, к которой относитесь ты и Гайст. Ты перейдешь в его распоряжение, как только он сочтет это необходимым…
Она прервалась, заметив изумленно-внимательный, уже ничего не понимающий взгляд.
- Наш клан – Дом Илларна – разделен на четыре Ветви поколений, – терпеливо стала объяснять Кира. – Основатель каждой из них – прямой Наследник Хозяина Дома и Создатель следующего поколения вампиров, входящих в его Ветвь. Я – Основатель Третьей Ветви, принадлежу второму поколению. Ты – Наследница Второй в пятом поколении. Твой Основатель – Снейк, но поскольку ты была обращена без предварительного согласования с Советом и находишься на моей территории, до окончательного решения отвечаю за тебя я. Разберешься со временем. Дам тебе Кодекс – изучишь. Сейчас ты должна усвоить главное: правила охоты. То, что ты разбрасывала трупы направо и налево, - грубейшее нарушение, создающее нам проблемы. Люди не должны знать о нашем существовании. Поэтому определены территории, где охота разрешена. В Перми это – Северный и Егошихинский парки мертвых, окрестности города, Черняевский лес – те безлюдные места, где всегда можно укрыться. Да, и набережная. Но даже на этих территориях убийства не приветствуются. Сколько из твоих жертв по-прежнему дышат?
Геката виновато опустила голову.
- Большинство из нас могут прекрасно обходиться без убийств: чтобы отнять кровь, не обязательно отнимать жизнь. Некоторые находят себе доноров. Это удобно, но налагает на тебя ответственность за смертного перед кланом и Ночным Сообществом… Спрашивай.
- Скажите, а на улицах вообще нельзя охотиться?
- Нельзя питаться. Выбрать жертву, заманить ее подальше от чужих глаз, обеспечив уединение, можешь. Но ты – новообращенный вампир, еще не полноправный Наследник, поэтому для тебя правила более жестки: если бы твой Создатель был здесь, он должен был бы первое время сопровождать тебя; поскольку его нет… я подумаю, как решить этот вопрос. Сегодня предоставлю тебе своего личного донора. Будь аккуратна: он нужен мне живым.
- Я так многим обязана вам…
- Верно. Кстати, немного этикета. Среди Детей Ночи принято обращаться друг к другу по имени и на "ты". Исключение составляют Основатели кланов, вампиры Древнего Круга и бессмертные, облеченные особой властью. К ним – только на "вы" и "Милорд" или "Миледи". Впрочем, в ближайшем будущем ты, скорее всего, столкнешься только с двумя из них: Аароном и Бенедиктом, виконтом Равенским. Аарон является главой Дома Илларна, и от него зависит жизнь каждого из Наследников. Бенедикт контролирует ситуацию в центральной и западной Европе и, - Кира скривила губы в язвительной ухмылке, - "приглядывает" за нами.
- А… как я должна буду обращаться к своему Создателю?
Кира улыбнулась:
– Гайст не входит в число Высоких. А уж какие отношения выстраивать меж вами лично, решать ему, – она встала. – У тебя уже глаза светятся от голода. Идем.
- А можно еще спросить? – робко обратилась Геката к спине Хозяйки, выходящей из комнаты.
- Разумеется, - полуобернулась та.
- Вас… нас много? Здесь, в Перми. Или еще где-то есть? И как давно?
Кира рассмеялась:
- Интересуешься историей? Или географией? Мне нравится твой подход. Дом Илларна был основан еще в двенадцатом веке. Затем практически уничтожен, а в 1500 году – возрожден. Единственным Наследником, избежавшим казни, оказался Аарон. Сегодня в клане девятнадцать бессмертных, разбросанных по миру: в родовом замке Илларна в Баварии, в Бостоне (восточное побережье Америки имею в виду) и в России. За здешние территории отвечаю я. Нет, не только Пермь. Омск подвластен Альберту, моему Наследнику. Кроме нашего рода, здесь есть вампиры Лионского клана. У нас с ними… дружеские отношения, так что никаких конфликтов, ясно? Они имеют такое же право охоты, что и ты.
- Ясно, – Геката облизнула губы, вспомнив о горячем живом напитке.
Все понимающая усмешка Киры воодушевила ее.
- Идем, идем. Ты быстро войдешь в курс дела. А пока есть кое-что поважнее.
Кира повела ее через зал. Там, на диване у камина сидела весьма экстравагантного вида девушка лет двадцати пяти, что-то рисовала в большом блокноте. Заметив вампиров, она отложила работу, встала им навстречу; почтительно кивнула, отчего тонкая прядь темно-синего каре чиркнула по губам.
- Доброй ночи, Миледи.
- Доброй ночи, твое величество, – с покровительственной улыбкой ответила Кира. – Знакомься, - повернулась к Гекате, - Принцесса. Прекрасный дизайнер, работающий на нас и под нашей защитой, так что прошу не обижать. А это Геката, - обратилась она снова к Принцессе, - новообращенный Наследник Дома Илларна. Какое-то время она будет жить здесь. Не могла бы ты проводить ее переодеться?
- Конечно, Миледи.

- Принцесса тоже вампир? – первое, что спросила Геката, когда они с Кирой вышли из дома.
- Нет. Разве не чувствуешь?
- Не знаю. В ней есть что-то необычное. Какая-то особенная… сила, что ли. Не понимаю, как определить.
- Жизнь. Смертные не способны так ярко не чувствовать ее, как мы. Ничего, в твоем распоряжении Вечность, – улыбнулась Хозяйка, вселяя надежду. Как она отличалась теперь от разъяренной хищницы, напавшей прошлой ночью! – Научишься. Главное – не затягивай с этим: время – наше преимущество, однако пренебрегать им непозволительно. А Принцесса… Да, из нее неплохой Наследник получился бы. Жаль, мои возможности в этом плане уже исчерпаны.
- Разве вы не можете обращать всех, кого захотите?
- Нет. На Дом Илларна наложены определенные ограничения. Пятьсот двенадцать лет назад.
- А за что? Извините… – спохватилась тут же, увидев потемневший взгляд.
- Предательство двоих легло печатью бесчестья на всю семью на века вперед. Посмотрела бы я, как полыхают их бессмертные тела! – злой горечью процедила сквозь зубы Кира.
Тяжелая пауза, под аккомпанемент которой охотницы дошли до перекрестка, свернули направо.
- Куда мы идем? – рискнула нарушить тишину Геката.
- К самому красивому в городе зданию, – невероятно, как быстро эта вампиресса восстанавливает равновесие! – Мы называем его "Купеческий дом", хотя это не совсем правильно. Своеобразная гостиница для приезжих Детей Ночи и место собрания бессмертных. И единственное место в городе, где можно поступать со своими жертвами, как пожелаешь.
- Ух, ты!
- Именно там нас ждет ужин.
Едва они вышли на улицу Ленина, Геката сразу поняла, о каком доме идет речь. Двухэтажный аккуратный особнячок с красивым барельефом по фасаду и гипсовыми вазонами на крыше, действительно, был великолепным памятником архитектуры.
- А кто он? – любопытство юной вампирессы явно превышало терпение.
- Увидишь. Обычный студент, скорее всего, твой ровесник.
Они прошли мимо главного входа в кованую калитку.
- Видишь ли, Дети Ночи нуждаются в более надежном укрытии, нежели смертные. Поэтому пришлось создать территорию в параллели. Любишь фантастику? Это как пространственный портал: входишь в одно здание, а оказываешься в другом… Прошу, – она открыла перед Гекатой дверь. – Вход открывается лишь для бессмертных, поэтому опасности, что проникнет кто-то посторонний, нет. Здесь можно не скрывать свою сущность.
- А как же донор? Он ведь человек? – спросила Геката, разглядывая сложные, искусно подобранные драпировки на стенах.
- Для него – отдельные условия входа. Нам прямо. В сопровождении же вампира может пройти любой смертный. Но в таком случае он не сможет выйти сам. Учитывай это, если захочешь заманить жертву сюда. Сами собой трупы не исчезают.
Они прошли до конца коридора. Кира толкнула резную дверь.

- Доброй ночи, Миледи! – навстречу девушкам поднялся…
- Ванька?!
- Людка?!
Неожиданно. Но тем лучше. Кира ухмыльнулась:
- Я рада, что знакомить вас нет необходимости. Однако кое-что уяснить, все же, придется, – спокойствие вампирессы – как ведро воды на ошалевших сокурсников. – Иван, еще раз забудешь о приличиях – будешь наказан.
- Простите меня, Миледи, – виновато опустил голову донор.
- Обязательно. Вот только выберу способ, – хищно-насмешливое пламя на миг озарило глубину ее глаз. – С некоторых пор Геката является Наследником Дома Илларна. Ты должен понимать, что это значит.
Иванов кивнул.
- А сегодня я отдаю тебя ей.
Глаза донора округлились (хотя, куда уж больше?). Он снова кивнул, гораздо менее уверенно, чем первый раз.
- Действуй, – это уже Гекате. Сама расположилась в дальнем кресле.
Геката шагнула к Ваньке.
- Я даже не предполагала, что ты! Извини. Я, наверно, не должна… А ты… как?! Добровольно, да? Сам? Я не думала, что… Нет, я, конечно… Как ты хочешь? Чтобы не очень…
Бух.
Парень грохнулся на пол.
Без чувств.
Над ним возвышалась рассерженная Кира, потирая кулак:
- Вот уж не ожидала, что для хищницы, утопившей весь левый берег в крови, станет проблемой выпить донора!
- Но он же мой однокурсник! Мы в одной группе учимся! Я не могу…
Жестокая пощечина чуть не сбила ее с ног.
- Опомнись! Ты – вампир! А он – еда! Забудь о человеческих отношениях! С момента обращения они тебя не касаются!
Геката в ужасе воззрилась на нее.
- Да, и твои родные тоже. Ты изменилась – изменился мир для тебя. Принимай его – или погибнешь. Позволить тебе последнее я не могу.
- Но я…
Коротким жестом Кира прервала ее: Иванов приходил в себя. Повелительным кивком указав на кресло, Хозяйка отошла к другому.
- Вставай, – подала руку Геката.
Ванька, потирая ушибленный затылок, поднялся. Вчерашняя сокурсница усадила его в кресло, сама устроилась на подлокотнике. Понимая, что вторая неудача обернется для него гораздо более серьезной проблемой, он сам наклонил голову, оттянул воротник, подставляя шею.
Ох, сколько раз Геката смотрела на нее, желая прижаться губами! Что ни говори, а Иванов ей нравился, как никто другой. Другое дело – что его преданность делу комсомола вставала непреодолимой стеной. Как выясняется, щербатой: смеясь над увлечением Гекаты глупыми сказками, прилюдно порицая за склонность к "непатриотичным фантазиям", он сам был к ним причастен в гораздо большей мере! Каков конспиратор! Он был (или уж очень хорошо казался) недосягаемым. Теперь ей предстоит не просто прикоснуться – пить его. Она смотрела на сумбур в голове Иванова, чувствовала его напряжение и… возбуждение?! Ах так!.. Не раздумывая более, впилась в соблазнительно теплую шею. Ванька охнул – и расслабился. Вампиресса с наслаждением втянула горячую кровь. Восхитительный вкус наполнил рот, густым нектаром потек в горло, пропитывая постепенно все ее тело, согревая, давая силы. Напрочь забыв о присутствии Киры, Геката соскользнула с подлокотника на колени донору, обняла голову, сильнее нагибая ее в сторону, прижимая к груди. Теплые руки легли на ее гибкую, жадную до ласки спину. В ответ – еще более глубокий укус, и ногти в плечи, и непроизвольное сжатие бедер… Теперь она знала, что его насмешки – прикрытие. Что все его песни – результат невыраженной страсти, старательно замаскированной под студенческий фольклор. Что ночь – невыразимо притягательная тайна…
- "Довольно", – прозвучало в начавшей кружиться голове.
Геката с сожалением ослабила объятия, отстранилась. Ласковым поцелуем залечила ранки от укуса и полукруглые следы ногтей. Ванька никак не отреагировал – будто и не здесь был вовсе.
- Что с ним? – обеспокоенно обернулась она к Кире.
- Обычное состояние для недопитого. Скоро придет в себя.
Вампиресса встала, бросила скорбный взгляд на побледневшего Иванова.
- Имей в виду: один щедрый жест не дает тебе права на большее. Личные доноры неприкосновенны. Нарушение права обладания жестоко карается. Поверь, не стоит напрашиваться в гости к Снейку.

***
- Кира больше ни разу не предлагала мне его. Я сдала экстерном всю эту полит-просвет-культурологию и больше не появлялась в институте. Естественно, и с Ванькой не общалась. Изредка только встречала его ночью на улице. Если он замечал меня – коротко кивал и торопился уйти. Я видела, что за досадой стоит его восхищение и безнадежность – нам было, что друг другу сказать… но не погонишься же за чужим донором! А через восемь лет он исчез. Не без участия Хозяйки, полагаю.
- Должно быть, это участь всех доноров, - задумчиво произнесла Арахна, глядя сквозь монитор.
- Тогда и твоя тоже. Не боишься?
- Нет. Я отдам Мастеру все, что он пожелает. Я живу для этого.
- Да… Наверно, Ванька тоже был таким, - грустно улыбнулась вампиресса.
- А что с Гайстом?
- Я же говорила: его никто не видел с тех пор, как он погнался за Вампиром дождя. Я не знала, что сделать, чтобы разыскать его. Несколько раз спрашивала Киру, но она в итоге почему-то рассердилась и запретила действовать без распоряжения Снейка. А тот соизволил приехать только через двадцать два года, в 2007. Ты, вообще, знаешь Снейка? Сталкивалась с ним когда-нибудь?
- О, да! Пару раз приходилось, – усмехнулась Арахна воспоминаниям.
- Тогда ты должна знать его методы. Особенно когда ему нужна информация. И его Спутница не уступает ему… – Геката замолчала, вспоминая отдельные моменты разговора с Основателем Второй Ветви. Очень своеобразного разговора, о котором она предпочитала молчать. – Но я бы все равно не смогла сказать больше, чем знала. Что уж он вычитал в моей крови, понятия не имею, но Наследницей своей Ветви меня признал. Сказал, что, когда придет время, он призовет меня, а до тех пор я должна оставаться в подчинении у Киры, учиться… всему. И снова о моем Создателе будто забыли. Только нынче что-то стало предприниматься для поиска Гайста: поездка в Цитадель, ты…
Гекате вдруг стало крайне любопытно, что думает обо всем этом так спокойно сидящая напротив нее смертная. Что проще, чем забраться в человеческие мысли? Собственно, это вампиресса и сделала.
Пестрота и мелькание мгновенно сбили ее, распылили внимание: никогда еще она не сталкивалась с таким разнообразием мыслей и с таким количеством вариантов одной и той же мысли одновременно. Множество форм, запараллеленных и переплетенных, взаимообусловленных и в то же время независимых; образы; звучание отдельных слов и целые диалоги; отдельные цвета и линии; ощущения; отношение к мыслям и отношение к отношению… И – абсолютная невозможность разобраться, что из всего этого воспоминания, что желания, а что – спроецированные в будущее предположения. Да и вариантов каждого из них – десятки.
Геката встряхнула головой. "Черт ногу сломит. Интересно, Кира видела, кого привлекла к поиску Гайста? Нет, должна была видеть, конечно… Она ничего не делает необдуманно. Но как же можно во всем этом сумбуре отыскать нужное? Где там хоть мыслишка о Гайсте?" Заныривать в этот бешеный водоворот еще раз не хотелось.
- Странно. Я не могу прочесть тебя, хотя мыслей ты не скрываешь. Интересная защита.
- Никакой защиты. Сфинкс с легкостью читает. Да и Кира, кажется, тоже…
- А еще кто? Нет, просто любопытно: это только я не могу, или способны лишь некоторые?
- Не знаю. Мне не сообщают, когда лезут в голову. Иногда я слышу реплики, обращенные ко мне. Могу мысленно отвечать – и меня понимают. Во всяком случае, Мастер.
- Ну, Сфинкс – это понятно. А Снейк? Ты говоришь, общалась с ним. Он мог прочесть твои мысли?
- Не знаю. Он читал кровь.
- Мм!..
- Нет.
- Да я и не думала, – приняла безразличный вид Геката. – Вокруг и так много вкусного. И много ему пришлось выпить, чтобы разобраться?
- Я не знаю. Сначала был Тамир…
- Черт возьми! Тамир в компании с Основателем! Великолепный тандем! И как тебе Первый Нахал Илларна? Как, вообще, ты у них оказалась? Неужели Сфинкс решил поделиться?!
- Нет. Им нужно было знать ситуацию, чтобы… принять правильное решение. В апреле.
- В апреле я впервые увидела тебя на приеме у Киры. Тогда еще выяснилось, что… А, так это по поводу Альберта! Если не ошибаюсь, он тоже ухитрился попробовать тебя, – Геката растеклась в улыбке. "Все-таки, Альберт чертовски хорош, с любой стороны".
- И мне пришлось приехать в Цитадель, где, собственно…
- Ого! Я еще не знаю смертных, покинувших Цитадель живыми. А уж обитель Второй Ветви… Наверняка ты и там погостить успела. И как тебе их радушный прием? Верх любезности, не правда ли? – Геката просто источала сарказм.
- Не знаю. Они говорили по-немецки. И не особо церемонились.
- Поражаюсь я тебе: очаровала великого дипломата, вынудила его пойти против Создателя, а сама не повелась; конкретно разозлила пермского Наместника, но умудрилась ускользнуть прямо из-под носа; побывала в руках великолепного Альберта – не соблазнилась; пережила допрос у Основателя Второй Ветви и Тамира… И до сих пор не разочаровалась?! По уши влюблена в надменного Художника? Да-да, не спорь: Сфинкс славится надменностью и эгоизмом, помимо потрясающего таланта и…
- Да.
- Ты ненормальная, точно.
- Может быть. Но вам это почему-то нравится.
- Ну, просто прирожденный донор! Вот, - порывшись в кармане узких джинсов, Геката вытащила флэшку, – ты обещала мне рассказы. Закинь сюда.
Пока Арахна копировала файлы, вампиресса беззастенчиво разглядывала ее. "Да, любопытный экземпляр. Не зря Кира отдала ее именно Художнику – никто из Детей Ночи не захочет связываться с ним и, вероятно, он единственный, кто может стать ей надежной защитой. Или Создателем. Правда, у нас так не принято: доноры и Наследники выбираются по совершенно разным критериям. Но разве правила Илларна распространяются на Сфинкса? Кто знает, что у него на уме? И какой политический ход задумала индейская жрица?
- Пожалуйста, – девушка протянула Гекате флэшку, потяжелевшую на семь сотен килобайт.
- Угу, - кивнула та, машинально толкая ее обратно в карман. "Жаль, что она занята. Это было бы любопытно. Мальчика бы такого…"
- Я готова продолжать.
- Какая шустрая! – хохотнула вампиресса. – В следующий раз, дорогуша. Мне, как приличному вампиру, нужна кровь. А тебе, полагаю, сон. Домой поедешь? Проводить?
- Нет, благодарю, – несколько смущаясь, – меня отвезут.
- Бережет тебя Сфинкс. Обо мне так… эх… - вздохнув, Дочь Илларна накинула шубку, подхватила сумочку. Небрежно махнув рукой, простилась и убежала.
Арахна стала укладывать нетбук.
"Да, заботится. Но чего стоит ей эта забота! И чья вина, что Гекате не повезло с?.. Ну, да, знаем. Найти бы его скорей. Геката много рассказала сегодня, но… Так. Надо решить, что вообще нам может оказаться полезным. Упорядочить работу, чтобы не терять лишнее время, не путаться и не повторяться.
Во-первых, понять, зачем Вампиру дождя Гайст. Конечно, если Гайст настиг его и влез в драку…Фи, как некрасиво звучит. Будто школьники какие-то. Ладно, не суть. Мог ли он убить Гайста? Теоретически – да. Но раз вампиры Илларна до сих пор ищут его, значит, уверены, что он жив. Вероятно, его Создатель чувствует. А знание целей Вампира дождя даст ли нам ниточку, чтобы прийти к нему? Нужно узнать, что особенного было в Гайсте. Наследником Илларна вряд ли признают недостойного. Отсюда несколько вопросов". Девушка достала из кармашка сумки только что спрятанную туда ручку, выдернула из салфетницы белый квадрат и стала записывать:

1. Привлекательность Гайста для Вампира дождя
a) полезные способности
b) роль в доме Илларна
c) важные знания

"Что из этого? Или всего понемногу? Если он важен Дому Илларна, за него можно было бы потребовать выкуп. Или выполнения каких-то условий. Но тогда он должен был сам объявиться… Нет, вряд ли". Пункт d не появился.
"Едем дальше. Неплохо было бы знать всю историю Гайста. Быть может, какие-то события… Может, Гайст встречался с Вампиром дождя раньше? Или…"

2. История Гайста
a) обращение (почему Гайста выбрали как Наследника?)
b) вхождение в дом Илларна (как приняли?)
c) поездки, встречи с вампирами других кланов – все, что может дать хоть какую-то зацепку
d) переезд в Пермь (причины, задачи, новые контакты)

"А может, у самого Гайста есть какие-то записи типа дневника? Или вампиры не нуждаются в подобном, с их-то памятью? А если нужно сохранить какие-то сведения, чтобы потом передать другим?"...

e) заметки Гайста

Развернула салфетку, чтобы продолжать.

3. О Вампире дождя

"А что, вообще, можно узнать о нем? И как? Мифическое существо… Значит, должны быть какие-то легенды. Надо расспросить Гекату. Хм, это начинает походить на какое-то…научное исследование". Арахна улыбнулась. Ей всегда нравилось чувствовать себя студентом, детально изучающим какой-нибудь лингво-культурологический вопрос. "Интересно, когда дэдлайн?"

a) место отдыха (в идеале), укрытие
b) территория охоты
c) время охоты, особые условия (если есть)
d) способы защиты от него

"Хотя какая, к черту, защита, если он вампира поймать сумел?"

e) особенности охоты, слабости

"Ну, да… Если бы знали о его слабостях – наверняка давно бы расправились с ним. Но… вдруг? Исключать не стоит. Та же восприимчивость к солнечному свету, например, или к огню. Ха. А если он оправдывает свое имя – может, и огонь гасить умеет? Неслабо. Но в чем-то же он должен быть уязвим. Даже я чувствую слабости людей, отчего-то вижу, куда и как ударить больнее. И зачастую приходится сдерживать себя, чтобы не делать этого. Интересно, сработает ли это чутье с вампиром? Но ведь для этого надо хоть немного пообщаться, узнать его. Проблема".

f) ценности

"Ибо если его нельзя взять силой – должна быть возможность договориться. Или я слишком хорошо о людях, то есть, о вампирах думаю?  Не наивно ли предполагать диалог с хищником, который и секунды тебе не даст, не то что убедить, - увидеть его не успеешь. Но тогда, на Компросе, он же не убил меня, не напал – просто позвал за собой. Предупредил, можно сказать. Может, все-таки есть смысл пытаться апеллировать к тому, что безусловно ценимо или уважаемо им? Впрочем, знание ценностей равносильно знанию слабостей. О, этот безумный мир!"
За окном раздался нетерпеливый гудок авто. Водитель ждет. Девушка торопливо сунула салфетку и ручку в сумку, накинула пальто и, не застегиваясь, выскочила из кафе.
"А еще – Геката. Была ли она причиной или только поводом – но была. Она  - единственное связующее звено меж ними. Во всяком случае, известное нам. Почему он выбрал в качестве жертвы именно ее? Взял первую попавшуюся или преследовал нарочно? Хотел убить или просто полакомиться? И тоже, ведь, не сразу набросился. И вообще, кто сказал, что она цель?" Машина резко повернула на перекрестке, мотнув пассажирку в сторону. Арахна схватилась пальцами за спинку переднего сиденья. "Может, Вампир дождя знал об их отношениях и просто воспользовался случаем. Опять вернулись к ценностям. Интересно, что в принципе было известно ему о Гайсте? А о Доме Илларна? Он – миф, легенда, о нем ничего толком не знают – стало быть, вне Ночного Сообщества. Вряд ли внутренняя информация выходит за пределы клана. Если Вампир дождя знал что-то особенное о Гайсте, значит, имел доступ к сведениям. Спрашивается, каким путем? Связан с кем-то из Наследников. Или его, все же, интересовала Геката?… А в ней что особенного? Чем она могла оказаться привлекательной? Красивая, конечно, не отнять. Мужчинам должна очень нравиться. Хм. А может, Вампир дождя сам хотел обратить ее, сделать своей Наследницей? Но тогда причина похищения другая: либо месть, либо дальнейший обмен… Как все сложно! Мне бы ответ хоть на один вопрос! Хоть кончик ниточки из этого клубка".

4. Геката
см. о Гайсте

"Потом перепишу по-человечески, дополню… Но с чего, все-таки, начать? А почему не так, как написано? Скорее всего, она более охотно будет говорить о своем Создателе, чем о себе. Хотя, хз. Но в любом случае – сначала все материалы, а уж потом выводы".
Определив план действий, девушка успокоилась.  Немного, только чтобы дать мозгу отдохнуть. Ибо если позволить ему заняться детализацией сейчас – наутро он будет не как выжатый лимон – как цукаты. А у нее еще дел... Жизнь в мире смертных имеет свои минусы. Но почему их с каждым днем становится все больше?

***
Год 2011, 8 декабря

С работы вернулась поздно. Сил – только чтоб добраться до постели. Вот бы оказаться сразу в ней, уже раздетой, умытой… спящей. Не успела она снять пальто, в сумочке встрепенулся телефон. Незнакомый номер, знакомый бас. Машина, уличные фонари, кафе – уже привычно. Сегодня пришлось ждать дольше. Арахна привела в порядок мысли, файлы… "Вот, насколько чревато упрекать вампирессу в непунктуальности? И что делать, пока ее нет? Мастер бы сказал: "Пиши", - и был бы прав. Допинг? Интересно, могу я купить здесь кофе?" Она прикинула, сколько у нее осталось. На чашку по-ирландски должно хватить.
Спустившись со второго этажа, подошла к барной стойке. Никого.
- Тук-тук. Есть кто живой? – и снова, не дождавшись ответа. – Ау-у!
Из-за портьеры вынырнула девушка. Та самая, что обслуживала их в первую ночь.
- Слушаю вас.
- Извините, вы еще работаете? Я бы хотела кофе.
- По-ирландски без виски?
- Мм… Нет, полноценный. И с корицей. Будьте добры.
- Вы можете пройти в зал. Я принесу, – занялась заказом.
- Что я вам должна?
Бармен удивленно подняла взгляд.
- Вы же с Виталием? Ничего.
Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Тем не менее, тепло от мысли, что она связана со Сфинксом чем-то большим, нежели отдаваемая кровь (пусть даже только в чьем-то представлении), наполнило сердце.
- Но я…
Та отрицательно качнула головой.
- Ладно… благодарю вас.
- А я по твою душу, дорогая! – внезапно возникшая рядом Геката обняла ее за плечи, повела дальше. – Осторожней на ступеньках.
- Доброй ночи, Миледи, – Арахна быстро справилась с испугом, притормозила, уступая вампирессе путь. Но хищница и не думала выпускать ее из объятий.
- Идем, у меня для тебя сегодня много интересного. И отвлекаться мы не будем до рассвета, – азарт не спешил покидать зеленых глаз, устремленных на чужого донора. Она успешно поохотилась, но была совсем не прочь поиграть – удовольствия ради, на десерт. – Ты готова? – хищно облизнула клык.
- Работать? Да, Миледи.
Едва они устроились, и Арахна достала свой нетбук, явилась бармен с заказом.
- Мм… алкоголь, – потянула горячий аромат вампиресса. – Ты не ждешь Сфинкса сегодня?
- Я не знаю, придет ли он, – опасная фраза, – но я хочу кофе по-ирландски. И буду.
Геката наклонилась над столом, приблизившись к девушке:
- Мне нравится легкая нотка спиртного в крови. Добавляет… этакую разнузданную изюминку в шипастом фетиш-стиле, – она засмеялась. Белоснежные клыки красиво блеснули в приглушенном свете. Пускай она не может прочесть мысли этой девчонки, но восхищения от нее не утаишь. Добавила в голос интимности. – Что тебе больше нравится: блеск острого металла, или прохлада черной кожи?
- Своевременность.
- Да ты дерзишь! – вместо того чтоб рассердиться, вампиресса развеселилась еще больше. – С хозяином ты так же?
- У меня нет…
- Ха-ха-ха! Хозяина?! Ох, не слышит он тебя!  Дело в том, девочка, - коснувшись кончиком пальца стеклянной ножки, подвинула бокал к Арахне, - что слов много, а суть – одна. Ты его собственность (и, веришь, только это удерживает меня от продолжения охоты), как ни называй. Ну, да, ты писатель, слова тебе важны. Но не советую так отвечать бессмертным.
Арахна обхватила ладонями бокал, отпила немного.
- Именно так: неспешными глотками, понемногу, с наслаждением…
Чувственность слишком очевидна. И порождает смущение. Но показать это Гекате? Никогда! Девушка откинулась на спинку, опустив бокал на обтянутое сетчатым чулком колено, уверенно и прямо посмотрела в глаза вампирессы. Ярко-зеленые, тонко очерченные черным. Воистину, красота губительна.
- Я знаю, что ты любуешься, – очаровательно-тепло улыбнулась та.
- Вы говорили, есть много интересного на сегодня, – Арахна отставила кофе, коротко пробежавшись по клавиатуре, оживила нетбук. – Готова слушать.
- А разве я не интересна? – игривость тона вылиняла в притворный каприз. – Что, никаких шансов? Как печально!.. С чего начнем продолжать?
- С организации. Я набросала несколько моментов, которых… стоит коснуться. Что-то вроде схемы действий, – экран развернулся к Наследнице Вечности, демонстрируя вчерашние записи. Привести их в более логичный и завершенный вид Арахна не успела, но не на смятой же салфетке преподносить.
Геката мельком глянула на текст:
- Значит, обращение Гайста. Отлично. Об этом кое-что я рассказать могу.

***
Год 1937, 23 декабря

Адвент. Волшебные декабрьские дни. Улицы полнятся людьми, оживленно снующими из одного магазинчика в другой в поисках подарков близким. Торопятся: одни – продать, другие купить. Весь город – нарядная зелено-красная ярмарка, пахнущая сладостями, глинтвейном и хвоей. Сверкающая разноцветными огнями. Предпраздничная атмосфера неизбежно вызывает желание вдохнуть глубоко-глубоко, наполниться ею до отказа – и опасение, что не выдержишь, умрешь от счастья. И все так оживленно-радостно, так яблочно-прозрачно и свежо! И люди любят друг друга, приветливо улыбаются, спешат поделиться тем хорошим, что берегли, по крохам собирали весь предыдущий год, а теперь готовы отдать. Ибо в ответ им придет такое же хорошее, светлое, доброе. Украшенные свечами и лентами венки, золотые звезды и пузатые фигурки Санта-Клауса. Искристый снег и веселая суета. Из года в год на протяжении десятилетий.
Хельга остановилась. Сквозь разноцветную витрину, разрезанную тонкой деревянной рамой на небольшие ровные прямоугольники, вгляделась в желтое тепло сувенирного магазинчика. На подоконнике у самого стекла – традиционная сценка прихода волхвов к новорожденному Христу. Картонные ясли и барашки в ватных шубках. Детская мордашка над подоконником пытается разглядеть, что за дары в руках у странников, с трудом сдерживая желание потрогать пальчиком края их шелковых одежд. Хельга перевела взгляд выше. В дальнем углу, поодаль от прилавка, в стороне от толпы, стоит молодой человек, вертит в руках какую-то мелочь. И что в нем особенного? Скромный, ничем не примечательный баварец. Вот он поставил сувенир на место, пошел к дверям. Серые брюки, такое же серое короткое пальто, мягкий шарф, очевидно связанный заботливой рукой… Даже волосы пепельного оттенка. "Средь этой красочной щебечущей толпы он – словно воплощение тумана, словно тень, безмолвно скользящая мимо".
Выйдя из магазина, юноша ("Недолог опыт жизни его – лет двадцать с небольшим") оглянулся рассеянно – и пошел прочь от Хельги, не увидев ее. "Красив. Благородство и чистота кровей возвышают скромный облик". Вампиресса направилась следом, продолжая наблюдать. Он двигался довольно быстро, плавно отклоняясь с пути встречных, огибая впереди идущих. "Как будто смертные не замечают его. Полезная способность для Наследника. Последнего из двоих возможных и единственного, кто сам сможет обратить. Где же он?" Отвлекшись, Хельга потеряла парня из вида. Но недовольства отчего-то не возникло. Напротив, она еще раз удовлетворенно оценила его неприметность и только утвердилась в намерении настичь.
Успевший уловить тонкий аромат эмоций вампир уже не упустит свою жертву: они – как отпечатки пальцев, как рисунок радужки – неповторимы. Тончайшие нюансы, обусловленные личным опытом, комплексом знаний, характером, познав которые однажды, уже не спутаешь с другими. В том, кем теперь заинтересовалась Хельга, влечение к новому сплеталось с одиночеством и чуть приметной надеждой, мягко обволакивалось уравновешенностью и философским спокойствием. Легкое послевкусие – покорность мудрой судьбе.
Как и предполагалось, юноша вскоре обнаружился. Стоял у одного из ярмарочных прилавков в самой середине толпы, снова разглядывал что-то, не решаясь купить.
- Ищете радость для родных? – как можно мягче.
- А? Да, – смутился. Торопливо поставил керамическую фигурку на полку. – Да, ищу. Только… - он поднял взгляд… и еще раз, ибо лицо той, что обратилась к нему, оказалось выше, чем он предположил.
Хельга отметила приятную приглушенность голоса, тепло улыбнулась:
- Неужели для себя?
- Да, -  еще больше смешался парень.
Что заставило его быть откровенным с этой незнакомкой? Впечатляющая внешность? Высокая, статная, в черной меховой горжетке поверх длинного темно-зеленого плаща – знатная дама старинного влиятельного рода, сошедшая с какой-нибудь картины в торговые ряды Мюнхена, возжелавшая лично увидеть, чем радуют друг друга баварцы новых поколений, и собственноручно выбрать подарки своим оставшимся в глубинах полотна и времени приближенным. Вдобавок что-то в глубине зеленых глаз делало ее похожей на ведьму. Рождественская сказка.
– Но вот, опять не могу найти ничего подходящего, – произносимые им самим слова как будто вселяли уверенность, – ничто не ложится на душу. С каждым годом труднее выбирать…
Они отошли от прилавка, миновали веселого Herr Schnaps'а, предлагавшего согреться великолепным ароматным глинтвейном и отведать имбирных пряников, и как-то незаметно пошли рядом.
- Но из бесчисленного множества даров, что предлагает жизнь смертному, какой бы для себя сочли достойным? Знания?
-  Щедро, очень щедро, не спорю, – тихо засмеялся юноша. – Но, пожалуй, не всякое знание полезно. То, что меня интересует, я, рано или поздно, найду сам. Мне, может, самому еще неизвестно, что я когда-нибудь захочу узнать.
- Свобода?
- Я свободен, насколько это позволяет человеческое тело и жизнь в обществе. Устроившись в этом городе, в этой стране, я добровольно принял ряд ограничений, которые, в принципе, не противоречат моей натуре. Я волен выбирать род занятий, место проживания, образ мыслей и развлечения на свой вкус. Большая степень, именуемая произволом, меня не привлекает.
- Сила?
- А что такое сила? Физическая? Да, неплохо. Но в таком случае ей должно быть регулярное применение, иначе она сойдет на нет. Моя жизнь не требует такого. А поднять стопку книг или же защитить свой дом от хулиганов я смогу. Сила духа? Я думаю, главное проявление ее – в способности оставаться собой, следовать собственным принципам, даже когда это чревато большой проблемой. И не бояться перемен. Но разве мы можем оценить ее, пока жизнь привычна и безмятежна? Пожалуй, это был бы хороший дар. Главное, чтобы оказался достаточно хорош принимающий его.
Незнакомка внимательно слушала, время от времени смотрела в глаза, величественно улыбалась. Будто играла на сцене.
"Именно! Должно быть, мюнхенские театралы развлекаются! Это многое объясняет. Жаль, что не оказалось чуда… Но можно же поверить, будто есть! А для нее – пусть остается в рамках игры. Зато могу немного пообщаться, не опасаясь быть искренним".
- С другой стороны, - продолжил он, воодушевленный догадкой, - этот дар в той или иной форме дан каждому. И в нашей власти лишь умножить его или пренебречь.
- Довольно ль этого? Когда бы вдруг возможным стало влияние ваше на мир – вы согласились бы?
Парень задумался.
- Любая ноша должна быть по плечу, - наконец, выдал он. – Вон, у моих соседей кот – маленькое, вроде, существо, но даже с ним они не могут справиться.
Хельга улыбнулась сравнению. С каждым словом собеседника она убеждалась: выбор был верным.
- Порою хрупкость, ненадежность плеч, коим бремя власти суждено, - иллюзия. Как многое из представлений человеческих. Лишь время проявляет суть вещей, определяет истинную ценность.
- Время! У нас его меньше, чем у многих неразумных животных. И при этом мы слишком небрежны с ним – будто и ценить-то нечего. А за те несколько десятков лет, пока человек способен осмысливать и создавать, гении успевают столько, сколько целому поколению не под силу. Я думаю, они и двигают прогресс, и человечество спасается лишь тем, что может сохранить, зафиксировать их достижения и потом пользоваться шаблоном. Время. Самое ненадежное, самое субъективное из свойств реальности.
- И в то же время абсолютность его неспорима.
- Когда мы рассуждаем философски, безотносительно его границ – да. Но это – недоступная людям роскошь. Наше время весьма условно, особенно если учесть, как быстро и внезапно оно может оборваться. Непредсказуемо и независимо от нас.
- Смена одних границ времени на другие дарует больше, чем воображению смертного доступно. Мои – эта волшебная ночь, что вскоре исчерпает себя, чтобы впоследствии дать рождение новой.
"Ну, вот и закончилась сказка. Теперь она уйдет, и я, скорей всего, никогда не встречу ее больше, не поговорю так. Жаль. Было хорошо".
- Я вижу тень печали на вашем лице, – ласково произнесла Хельга. – Мои ли слова стали ее причиной?
- О, не беспокойтесь! Это временное, – грустная усмешка, как ни старалась скрыться, не смогла, – завтра все вернется: привычная жизнь, повседневные заботы, мои книги…
- И те, кто скрасит послезавтра вашу ночь.
- Разве что одиночество да снег за окном. Да я привык, мне даже так удобней – нет лишних забот, ни от кого не зависишь…
- Я могу сделать ее исключением.
- Вы?! – от неожиданности парень остановился. Пристально посмотрел в глаза незнакомке, не понимая, шутка ли.
- Согласитесь: нехорошо, когда сам главный герой Рождества остается без подарка, – очаровательно улыбнулась Хельга. – Доставьте мне удовольствие: отужинайте со мной.
Он был настолько удивлен, что забыл спросить, откуда она знает, как его зовут.
- Простите, это, вероятно, я должен был пригласить вас…
Вампиресса кивнула, великодушно даруя прощение.
- Мое имя Хельга, – Предупредив следующий вопрос, который тоже, скорее всего, не прозвучал бы. – Я буду ждать вас послезавтра около полуночи. Здесь. А теперь прошу простить меня.
Еще раз кивнув, она быстро ушла вперед. Ни разу не обернулась. Растворилась в морозной темноте. А Клаус растерянно смотрел ей вслед, боясь поверить в реальность произошедшего.

***
Год 1937, 25 декабря

"Господи, неужели я это делаю!"
Тем временем воротник любимого свитера уже уютно обхватил шею. Конечно, не парадный костюм… Но ведь никто и не говорил о званом вечере. Наверняка это будет традиционный ужин… Если, вообще, будет. Всю ночь и весь последующий день Клаус не переставал думать о той встрече. Слишком выбивалась она из череды привычных дней, к которым он давно уже был равнодушен. И теперь собирался лишь потому, что слишком мала вероятность продолжения. Однако подарок своей новой знакомой он, все же, приготовил: миниатюрные песочные часы с тремя позолоченными витыми опорами и конусообразными чашами, обнимающими блестящие крупинки черного песка, стояли у зеркала. Он снова и снова с сомнением поглядывал на них: понравятся ли? Впрочем, времени на выбор другого уже не было: без двадцати двенадцать. Пора выходить.
Как отличается канун Рождества от прочих дней Адвента! Живой, текучий, говорливый Мюнхен враз опустел: свернулись ярмарочные лавчонки, пропали уличные музыканты, закрылись двери магазинов и кафе. Город затих, спрятался внутрь себя, укрыв от посторонних глаз тайну семейных рождественских традиций. Лишь белые холодные пушинки неспешно падали на крыши, на деревья, фонари, усиливая чувство покинутости и одиночества. Верь Клаус в лучшее – возможно, он воспринимал бы волшебную красоту зимней ночи иначе. Но он любовался ею с привычным чувством отчуждения и горечи, усиленным нечаянной надеждой. Именно эта надежда заставляла его теперь вглядываться в стекающую снежной пестротой на землю мглу, искать высокую фигуру в темно-зеленом плаще. Однако, напрасно. Что ж…
- Доброй ночи тебе, сомневающийся. Разве есть повод не верить моему слову? – вдруг раздалось за спиной.
Клаус вздрогнул, узнав глубокий голос той, которую так ждал.
- Простите меня. Просто… все это так необычно! – обрачиваясь и радостно улыбаясь. Глаза подтвердили: сказка продолжается.
- Роняющие оперение полночные крыла зимы великолепны. Но мы здесь ради более высокого полета. Прошу, – приглашающе-повелительным жестом она задала направление.

Квартира Хельги оказалась на соседней улице. Ничем не отличающаяся от других снаружи – и совершенно уникальная внутри. Бордовые, с мелким золотым тиснением стены, паркетный пол, старинная мебель, множество горящих свечей в расставленных повсюду канделябрах. Даже на стенах - беспечный танец отблесков на золоченых изгибах. И при всей торжественности обстановки – ни намека на Рождество. Клаус огляделся, ища хоть одну хвойную веточку: как же так, ведь надо… Зеленый взгляд хозяйки, по-королевски величавый,  мгновенно успокоил молодого человека, дав понять, что суета условностей людских здесь абсолютно неуместна.
Хельга открыла резные створки большого шкафа, встроенного в стену. Баварец едва успел подхватить соскользнувший с плеч хозяйки плащ – с изумленным восхищением засмотрелся на рельеф мышц под мягко облегающей тканью простого элегантного платья. А меж лопаток оказалась пышная коса, сплетение тончайших медных нитей, расплавленных в сиянии свечей, - не в меньшей степени достойная любования. Дождавшись, когда гость разберется с первыми эмоциями и верхней одеждой, вампиресса пригласила его дальше,  в загадочный теплый полумрак гостиной. Которая была поистине огромна и больше напоминала зал для приема высокопоставленных особ, нежели комнату в городской квартире. Роскошные драпировки из темного струящегося шелка, по всей видимости, закрывали окна. Меж ними, на открытых участках стены поблескивали резные рамы картин и зеркала. Несколько диванов и круглые столики разной высоты, на которых, опять же, стояли свечи. И – камин. О, да, замечательный камин, узорное литье решеток которого приводило в восторг, настолько оно было изящным, почти кружевным. И поднималось к самому потолку.
- И вы здесь живете! – выдохнул Клаус, не сдержав нахлынувших чувств.
- Я здесь бываю. Этот дом принадлежит моей семье. Располагайся, прошу.
Подавая пример, Хельга села на ближайший к камину диван. Невысокий столик возле него (единственный, на котором не было огня) гостеприимно предлагал фрукты и чай. Очевидно, хозяйка готовилась к его приходу, хотя ее представления о рождественском ужине весьма отличались от привычных немцам. Клаус скромно опустился рядом, чувствуя себя крайне неловко и в то же время странно хорошо. Необъяснимое ощущение.
- Я обещала тебе подарок. Луна свидетель – сказанное Хельгой имеет вес. Но прежде, чем распустится нежный цветок льна, зерно должно попасть в добрую почву и прорасти. Расскажи мне, кто ты?
- О, я ведь тоже приготовил вам подарок! – встрепенулся Клаус. Привстав, вытащил из кармана брюк золотисто-красную прямоугольную коробочку. – Возможно, он не будет иметь ценности для вас, но позвольте, все же… Когда еще мне представится возможность делать подарки на Рождество? – он осторожно положил ее на светлую ладонь вампирессы.
- Благодарю тебя, – с улыбкой кивнула та, принимая подношение.
Наивность юноши выглядела так мило. Хельга раскрыла упаковку. Закованное в золото и стекло время встало меж средним и большим.
– Знаешь ли ты сам, насколько уместен дар твой? – вытянула руку вперед, взглянула на огонь сквозь черную струйку песка. – Таков мир наш: в эту минуту, что было наверху, спешит неуклонно вниз. А в следующую, - она перевернула часы, - стремится к прежнему бытию, хотя теперь оно – своя же противоположность. И разве может быть важнее, чем власть над временем? Позволить ему бежать вперед… или обратно… иль вовсе остановить… - часы легли горизонтально, песок рассыпался по половинкам и замер. Хельга многозначительно посмотрела в изумленные туманно-серые глаза Клауса, поставила подарок на столик. – Мне нравится. Благодарю. А теперь слушаю тебя.
- Меня? Ах, да. Да что обо мне рассказывать? Ничего особенного. Учился в университете в Гамбурге… потом вернулся домой. Так получилось, что с родителями поменялись местами – им отчего-то понравилось на севере. Странно, не правда ли? Теперь я здесь один. Работаю шесть дней в неделю. Дома по вечерам и в выходные читаю…
- И что же занимает ум твой?
- Я учился на историческом. Лекции кончились, а интерес к делам давно минувшим остался, – улыбнулся Клаус, стараясь поддержать манеру речи Хельги. Судя по взгляду, она оценила юмор, сохраняя, однако, дистанцию. Воистину, дочь королей. – И к легендам тоже.
- Не думала, что песни предков зазвучат в храме науки.
- Да я больше сам. Мою работу не одобрили, пришлось сменить тему.
Внимательно глядя на Клауса, Хельга чуть склонила голову набок, призывая продолжать.
- Ну, да, она была… специфична: я изучал труды Антуана Кальме и другие документы – все, что было связано с вампирами. Все, что могло подтвердить или же опровергнуть их существование. У нас был парень на факультете, на два курса старше – Мартин Хоффманн. Он интересовался разными способами достижения власти над людьми, искал их в реальной истории и в легендах. Вот бы кому по душе пришелся этот дар! Поначалу он поддерживал меня, изучал вместе со мной материалы, одобрял каждый шаг… А потом, за полгода до защиты, на одной из университетских конференций жестоко разгромил. Видимо, не нашел для себя пользы. Или оснований, чтобы убедиться в реальности вампиров.
- А ты?
Искренний интерес Хельги удивлял Клауса. Впервые в жизни желание быть откровенным оказалось сильней неловкости. Он не привык к общению с малознакомыми людьми, особенно с женщинами (хотя и влюблялся пару раз). А сейчас, в совершенно чужой, непривычной для него обстановке, в обществе великолепной хозяйки, которая, похоже, относилась к нему покровительственно, что-то заставляло смело и открыто говорить правду. И это больше не казалось игрой: в каждом слове, в каждом движении Хельги сквозило прожитое время, не десятки – сотни лет настоящего, живого опыта, поверить в который было невозможно, но хотелось очень.
- Источники дают слишком противоречивые сведения, из них не сделать однозначный вывод. Как будто признание бессмертных хищников – личный выбор каждого, от которого, впрочем, реальное положение вещей не изменится, известно нам оно или нет. В любом случае, мне, чтобы защититься, пришлось проблему существования заменить вопросом отношения людей к вампирам.
- И каково же отношение к ним смертного, сидящего напротив? – как будто снисхождение мелькнуло в певучей волне – и снова ушло вглубь, оставив на поверхности  легкую рябь сокрытого знания.
- Как я могу определить отношение к тем, чье существование является для меня неразрешенным вопросом?  Предполагая, что вампиры реальны, я чувствую нечто сродни уважению, хотя их образ жизни (и особенно способ питания) чужд мне. И был бы рад, пожалуй, если бы это оказалось правдой. Но – лишь предполагая. Изменится ли мое отношение, если я вдруг столкнусь с одним из них, – сказать заведомо не могу. Быть может, этот факт пробудит во мне инстинкт самосохранения, и я стану искать способы бороться против них. А может, наоборот. Не знаю. Во всяком случае, выяснить это было бы интересно. Ну, а пока я ограничен тем, что имею.
- Ужели прутья этой клетки настолько прочны? Что заставляет оставаться тем, кто ты сейчас?
Клаус задумался.
- Ничто, кроме привычки, пожалуй. И покоя. Да. Я предоставлен самому себе, и все время, кроме рабочего, могу посвятить, чему захочу. Родители мне пишут редко, друзья… Настоящих друзей нет, а в приятелях я смысла не вижу.
- Значит, время даров настало, Гайст.
- Что? – он не ослышался?
- Я подарю тебе новое имя, Клаус Шульц. Я подарю тебе иное время, – Хельга встала.
Гость ее тут же вскочил следом. Сердце на секунду сжалось – и с удвоенной силой заколотилось в грудь. "Неужели она?.." Теперь все обрело свои места: и королевское достоинство Хельги, и приглашение на рождественский ужин без Рождества, и разговор о дарах, и интерес к его студенческой работе… И то, что она знала его имя. Впившиеся было в ребра оковы страха постепенно ослабевали. Он столько раз представлял встречу с вампиром, и никогда – так! Лучшее, что мог сделать сейчас, – выполнить ее желание. А чего она хочет? Боясь ошибиться, но понимая, что бездействие еще хуже, Клаус стянул с себя свитер. Вместе с рубашкой.
- Чудесно. Светлое, совсем не тронутое солнцем, – Хельга взяла его за плечи ("Как холодны ее пальцы!"), развернула лицом к огню, встав за спиной. – Смертный, идущий вдоль границы Вечности, перешагнешь ли ее вслед за мной?
Не ведая иного, словно сквозь туман:
- Да!
Острой болью пронзил его поцелуй, закружил голову. И он упал бы, если бы не руки, легко удержавшие его, заботливо усадившие обратно на диван. Она продолжала вытягивать его силы, с каждой секундой угрожая отнять и жизнь. Как скользок край небытия!
- Без орошения не прорастет зерно, – услышал Клаус сквозь пелену. Открыть глаза не смог, но почувствовал у самых губ что-то влажное, быстро теряющее тепло.
- Пей!
О, здравый смысл! Твое счастье, что, сбежав, не видишь происходящего!
Повинуясь инстинкту, он прильнул к вскрытому запястью. Боже! А ведь он даже не предполагал, что кровь так восхитительна на вкус! Струящаяся жизнь! Настоящая, великолепно яркая, проясняющая сознание, наполняющая его…
Хельга отняла руку. Слизнула кровь. Царапина мгновенно затянулась – не осталось и следа.
- "На колени!" – одним лишь взглядом.
Вот тут здравый смысл вернулся было, но…
Клаус, теперь уже точно зная, как должен поступить, соскользнул с дивана, преклонил колени перед хозяйкой, готовый повиноваться. Желающий повиноваться той, что причастила его кровью не Христа – бессмертного вампира.
- Гайст – отныне имя твое. Вечность – время твое. Встань, новообращенный, познай себя. Ибо Ночь не станет ждать, – Создатель откинулась на спинку дивана, храня величественный вид.
Тихонько щелкнув, открылась боковая дверь. В комнату вошла девушка лет шестнадцати. Полупрозрачный шифон платья едва держался на хрупких плечиках, окутывая обнаженную фигурку багровой дымкой. Мягкие волны золотистых волос – светлым нимбом вкруг головы. Она была босая – Клаус слышал, как отлипает нежная кожа ее ступней от гладкого паркета при каждом шаге. Невинность, отдающая себя во власть вампирам.
- "Наш донор. Пей, но не осушай", – прозвучал в голове певучий голос, не оставляющий ни шанса для сомнений.

***
- Его приняли единогласно. Ни о каких конфликтах или даже разногласиях с другими ни слова. До сих пор все говорят о нем как о хорошем, исполнительном Наследнике, приятном в общении. Он прошел школу Снейка в Башне Смерти, и Основатель остался им доволен. Что там у тебя по списку? Почему выбрали его? Хельга сказала, что не всегда могла видеть его мысли, даже когда он был человеком. Ну а после обращения не удалось ни разу. Даже по крови читать Гайста оказалось проблематично. Тамир, ставивший на нем знак нашего рода, вместо отчета оставил записку:

"Великодушному и Многоуважаемому Снейку.
Туман. Хотя не сказал бы, что пустота. Мало кого я не могу прочесть. Кислоты бы плеснуть, чтобы разъела эту пелену. Но, судя по крови, – он искренне наш.
Да, и от первой иглы подпрыгивает, как все наши. Черт бы побрал Аларика, начавшего эту дурацкую традицию".

- Гайст оказался ментально непроницаем, и эту его особенность использовал Основатель, поручая ему работу с теневыми кланами…
- Теневыми?
- Да. Теми, что не вошли в состав Ночного Сообщества. Они представляют определенную угрозу для цивилизованных вампиров. Не имеют своих территорий, но могут оказаться на любой нейтральной. Или даже на территории какого-нибудь клана – им все равно, где охотиться, безразлично, как и кого убивать. Дикие хищники, чья жажда бесконтрольна. Есть одиночки, а есть такие, кто сбиваются в банды. Не знаю, что у них там за законы… Да и вообще, что на уме у них – неизвестно. А Гайст мог копаться в их головах, сам не рискуя быть прочитанным. Плюс его знания, его готовность войти в наш мир… Вуаля! Вампир готов. А еще он – чистокровный немец, а это, знаешь ли...
- Я бы не сказала, что Кира, к примеру, – немка.
- Ага. И Патриция, и Хакер, и Аларик...
- Аларик – да.
- Окуда ты все знаешь?! Но вот во мне точно ни капли немецкой крови. Я же не сказала, что это главное.
- А что видели те, кто пытался прочесть его? – поспешила повернуть разговор Арахна. Ни малейшего желания раздражать хищника.
- Тамир же говорил: туман.
- Но как тогда он смог узнать действительное отношение Гайста к Дому Илларна?
- Понятия не имею. Он, вроде, по крови читает не память, а… чувства и намерения, что ли. Как-то так. А уж спрятать от него мысли – даже не думай. Ментальная защита бесполезна. Но тут и он оказался бессилен, – голос Гекаты зазвучал гордостью за своего Создателя и немного за себя, носительницу его крови.
- Скажите, а могла эта способность заинтересовать Вампира дождя? Допустим, встретил он его, не смог увидеть… И почему, собственно, все убеждены, что он жив?
- Вообще-то, Создатель чувствует каждого своего Наследника, и о его смерти уж точно узнает. Хельга убеждена, что он невредим, - этого достаточно. А что касается чтения – так первое, чему учатся новообращенные – защищать свое сознание. Так что любопытство, скорее, вызовет вампир, чей мозг открыт. Но мысль интересна. Если допустить, что сам Гайст пытался прочитать Вампира дождя, а тот, почувствовав это, не сумел пройти навстречу… Может быть. Только это невозможно было сделать в ту ночь. Когда бы они успели? Как минимум, должны были встречаться раньше хотя бы раз. Тогда Вампир дождя мог подстроить нападение, рассчитывая, что Гайст погонится за ним. Правда, я до сих пор не уверена, чей именно зов вытащил меня из  дома.
- А почему он вдруг решил, что Гайст погонится? Откуда уверенность?
- Право обладания. Вампир дождя нарушил его.
- Вы были донором? – удивленно вскинулись брови Арахны.
- Я тогда даже не знала, что встречаюсь с вампиром. Но это же очевидно: любой бессмертный, на чью жертву покушаются, будет защищать свои права.
- Или решит, что если это право никак не утверждено, то нет оснований преследовать "нарушителя". Который нарушителем, по сути, не является.
- Да ладно! Во время охоты? Смотри сама: ты вызываешь жертву, желая поужинать. Но не успеваешь и прикоснуться к ней, как появляется какой-то шустрик и буквально у тебя под носом выпивает ее. Тебя бы это не взбесило?
- А если это был его зов, а не Гайста?
- Я бы предпочла так не думать. Чтобы позвать смертного, вампиру необходимо хотя бы раз попробовать его крови. И вообще, что мы тут обсуждаем? Самого факта, что теневой охотится на территории Илларна, достаточно!
- Но разве это дело не хозяйки территории?
- Кира общается с людьми. Непризнанные – как раз по части Создателя. Собственно, для этого он и был прислан к нам. Ты что, не слышала о Бешеных? Ах, да, ты же… - "человек, откуда тебе знать?" не договорила Геката, вспомнив очевидное. Не стоит впредь так увлекаться. – Но я спрошу у Киры, она наверняка знает больше.
- Спасибо, это было бы неплохо.

***
Год 1937, 29 декабря

Он не успел толком проснуться, а в дверь его комнаты уже стучались.
- Минутку! – вскакивая, второпях натягивая брюки.
- Минутка – слишком долго для бессмертного, – прозвучало совсем рядом. Насмешкой, но без доли иронии в голосе.
Гайст резко разогнулся – и едва не врезался макушкой в обтянутую черным грудь. Впрочем, не только грудь – вся девушка, стоявшая пред ним, была облачена в черное (что ж они все такие высокие?!). Гладкая, подтянутая, стройная – словно породистая гончая, непрерывными тренировками приведенная к совершенству форм. Взлохмаченные волосы ее змеились прядями, будто живые; красные губы улыбались, но в блеске угольно-черных глаз – ничего, кроме холодной безразличной силы, несущей смерть.
- Простите, я рубашку… - потянулся было к оставленной одежде.
- Не понадобится, – остановила его… не девушка – инфернальная богиня. – Я – Эриния, Наследница Второй Ветви в третьем поколении. Следуй за мной. – Выражение бледного лица не изменилось. Она повернулась спиной и вышла из комнаты, уверенная в беспрекословном подчинении.
Если Хельга вызывала благоговение и желание преклониться перед благородством, перед достоинством ее и мягкой силой, то Эриния, рассекая сознание убийственной холодной красотой, восхищала – и приводила в ужас. В ней не было ни намека на снисходительность и компромисс, а представлять, какой могла бы быть ее жестокость, приравненная к совершенству… лучше не надо.
- Куда мы идем? – спросил Гайст, стараясь выглядеть спокойным.
За несколько дней пребывания в оплоте вампиров он покидал предоставленные ему покои лишь дважды: в первую ночь, когда Совет клана оценивал его,  и на следующую, чтобы посетить татуировщика, которого здесь почему-то называли алхимиком. Последний ему особенно запомнился: не особо разговорчив, с грубыми манерами и тонким женственным лицом, левую сторону которого пересекали два длинных шрама от скулы до губ. Гайст принял его было за человека, но стальной блеск фиолетовых глаз и хозяйское отношение ко всему, попадающему в его поле зрения, переубедили. Стараниями этого не слишком церемонящегося с посетителями вампира новообращенный был отмечен знаком клана. Однако, несмотря на то, что формально теперь принадлежал роду Илларна, а на ужин к нему приходила донор (милая девушка с загадочной улыбкой и проницательным зелено-карим взглядом), Гайст чувствовал себя не членом семьи и не гостем даже, но пленником. Хельга же, чьей высокой милостью он стал бессмертным и в чьей поддержке теперь так нуждался, не появлялась. Ему оставалось лишь теряться в догадках, что его ждет.
- В святая святых Цитадели, к самому сердцу ее, полному любви и заботы, - дав несколько минут поволноваться, ответила Эриния.
Звучало многообещающе. Но отчего-то вдаваться в детали не захотелось.
Она вывела его через центральный холл и переход в западную башню, но дальше повела не наверх, где колдовал над его шеей неприветливый алхимик, а вниз. Каменные ступени, освещенные редкими факелами, мощные двери, надежно скрывающие чужие тайны, чернильные кусочки неба в прорезях бойниц… Впрочем, по исчезновению последних Гайст вскоре понял, что они спустились под землю. Миновав еще несколько лестничных пролетов, Эриния остановилась у двери, ничем не отличающейся от прочих. Разве что, по обе стороны от нее пылали два факела. Гайст только успел подумать, что "святая святых" могла бы быть и повеличественней, побогаче, раз уж имеет такой статус, а Дочь Илларна  уже вынула из держателя один из факелов и, легко, словно садовую калитку, оттолкнув каменный массив, нырнула в темноту. Здесь лестниц не было, но Гайст ощущал, что коридор ведет его вглубь скалы и вниз. В неверных отсветах огня он заметил пару-тройку каменных плит, которые могли оказаться дверями, а могли и не.
И все-таки, это были двери. По крайней мере, та возле которой вампиресса воткнула факел в трещину в стене и которую, придавив выступ плечом, оттолкнула в сторону. Каменная плита на диво бесшумно и плавно отъехала.
- Прошу.
Комната? Келья? Зал? Как назвать помещение, высеченное глубоко в скале, во мраке которого глаз может различить лишь ближний край массивного стола да блеск цепей, свисающих со стен?
Гайст недоуменно посмотрел на спутницу.
- Придется немного подождать, - улыбнулась та, приглашающе кивнув в сторону оков.
- Я же… не пленник? – все-таки решился высказать предположение Гайст, ощущая себя в большей степени Клаусом. Очень надеялся услышать опровержение, хотя все вокруг твердило об обратном.
- Нет. Ты интереснее, – улыбка испарилась, а в голосе мелькнуло нетерпение. – Помочь?
- Да нет…
Он подошел к стене. Все это очень, очень неприятно. И вряд ли хорошо. Что совсем нехорошо, он понял сразу, как только леденящая кожу и сердце цепь легла поперек шеи, притянув его к стене. Еще две приковали локти и запястья. Четвертая, со звоном проскользнув через железное кольцо, обхватила ногу, потом другую и, так же оповестив чуткий слух о завершении работы, надежно зацепилась за какой-то крюк.
- Что со мной будет?
- Есть время подумать, что значат кнут и цепь, обвившие друг друга на Знаке Второй Ветви, если вдруг Снейк спросит об этом, – губы Эринии снова сложились в улыбку, лишенную эмоций.
Она достала из-за голенища сапога карандаш, листок бумаги, черкнула что-то и, оставив записку на углу стола, вышла. Закрывшаяся дверь отняла у новообращенного вампира последний свет.

***
Будь Гайст, как раньше, человеком – он бы сошел с ума от напряжения и неизвестности, потерялся во времени, лишенном объективности. Но кровь бессмертных делала свое: рациональность вытеснила чувства, бессмысленное беспокойство улеглось, уступив взвешенному, четкому анализу. Сэкономить силы. Обдумать свое положение. Понять, кто он теперь и как жить дальше. Ибо жить, если позволят, – долго. Просто невероятно. Попутно он прислушивался к своему новому телу и считал дни. Вернее, рассветы. Он чувствовал их приближение нарастающим в голове теплом, от которого клонило в сон. Он пробовал не засыпать, но очень быстро без видимых причин рождались раздражение и злость, не свойственные Клаусу. А Гайсту? Не желая чувствовать их и в то же время поддаваясь иной природе, он находил более или менее удобное положение и повисал на натянутых цепях. Каждое пробуждение новообращенного было куда приятнее и ярче, чем все человеческие, вместе взятые. Гайст просыпался, полный устремлений и жажды познания. И просто жажды, чуть ли не тоски по горячему, густому напитку с привкусом металла. Следующий миг взрывался досадой: ее не утолить, пока он здесь, в оковах. И он снова ждал и думал. Думал и ждал.
Третье по счету пробуждение. Вампир открыл глаза. Мог бы не делать этого – в кромешной темноте не разглядеть ничего. Он раньше полагал, что вампирам совсем не нужен свет. Оказалось, ошибся: малейшее свечение (хоть сигареты в соседней комнате, хоть частички неба средь черных туч) снимало проблему, но в таком каменном мешке, под толщей горных пород он был слеп.
Щелчок, неслышный, но ощутимый гул – и причиной слепоты стал яркий свет, хлынувший в его камеру вместе с волной панического страха. Гайст прищурился. В открывшийся проем буквально влетел, спотыкаясь, человек. Не устояв, упал прямо перед ним, сложился пополам, заныл от боли. Следом шагнула Эриния. Схватив несчастного за волосы, поставила его на колени, вынудив смотреть на прикованного.
Запах тепла и крови взбудоражил Гайста. Голод проснулся с новой силой. Вампир рванулся из оков. Цепи натянулись, но удержали.
- Смотри, как он рад видеть тебя! – заявила вампиресса, обращаясь не то к одному пленнику, не то к другому.
- Нет, он боится. Боится боли и темноты. Не знает, почему он оказался здесь, не понимает, почему именно он. И очень хочет жить.
- Зачем ему?
- Семья. Он беспокоится за свою жену и дочь – что ты оставишь его здесь прикованным, как меня, а сама пойдешь и убьешь их.
Эриния с улыбкой задрала голову смертного, посмотрела в лицо:
- Спасибо за идею.
- Пожалуйста, прошу вас, не надо! – умоляюще зашептал тот.
- Он – единственный, кто содержал, кормил их, - продолжил Гайст, - без него они пропадут.
- Предлагаешь отпустить?
Парень замер, не смея надеяться на чудо, но все же надеясь.
Гайст озадаченно замолчал. Присущая ему человечность, жалость к ни в чем не повинному, случайно угодившему в руки вампиров баварцу восставала против убийства. Но голод, жаркий, жаждущий кровавой жертвы, мутящий разум, требовал утоления. Он много читал о вампирах, об извечной жажде, противостоять которой они не в силах, - но не подозревал, что когда-то это коснется и его. Те доноры, которых он пил, отдавались сами, их не было нужды ни брать насильно, ни тем более убивать. Такое положение его вполне устраивало. Но теперь… впервые Гайст почувствовал этого необузданного зверя в себе. "Нельзя поддаваться. Я должен управлять собой, не превращаться в чудовище. Чего ждут от меня? Выдержки? Я выдержу, сохраню здравый смысл… Но… черт возьми! Я слышу человечий пульс! Дыхание… Как хочется прервать! Чудесная упругость теплой кожи, и этот неповторимый вкус!.. Жидкий огонь, сама жизнь! Нет. Я должен управлять собой!"
- Я не буду его, – с каким трудом произнесенные слова!
- Как знаешь, – равнодушно обронила Эриния, дернула парня, опрокинув навзничь, коршуном упала сверху, впилась в дрожащее в беззвучном крике горло.
Гайст, обезумевший от голода запаха крови, выпущенной на волю, рванулся к ним. Эриния пила, не обращая ни малейшего внимания на лязганье цепей и хриплое дыхание вампира. Пила, пока смертный, прекратив всякое сопротивление, не оправдал свое название.
- Как… ты!..
- С удовольствием, благодарю, – подхватила с пола труп, перекинула, как платье,  через руку.  – Пойду, спасу бедняжек от голодной смерти.
Гайст задохнулся возмущением.
Пару минут спустя, оставшись в темноте, насквозь пропахшей израсходованной жизнью, мишенью вспыхнувшего гнева оказался он сам. "Эриния, как истинная вампиресса, безусловно, права: человек, вошедший в цитадель бессмертных, не должен ее покинуть. Во всяком случае, не живым. Какая глупая наивность полагать иной конец!" Удвоенная голодом досада превратилась в злость. А невозможность выместить ее бесила еще больше.

***
Еще один рассвет. И пробуждение. Он проклинал себя за милосердие и за желание убить. Недолго. Отсутствие потенциальной жертвы (да и самой возможности поискать таковую) чуть охлаждало пыл, разворачивая раздражение в другую сторону, на ограниченность своей свободы. Но с этим Гайст справлялся успешнее.
Почувствовав уже знакомый гул, он заранее прикрыл глаза. Свет оказался ярче: на этот раз Эриния внесла факел внутрь. Что? Не Эриния?! Закрепив танцующий огонь у входа, пнув по стене (отчего тяжелая плита поехала назад, вновь отрезая их от внешнего), к Гайсту обернулся алхимик. Черные волосы его были стянуты на макушке в хвост, открывая гладкие виски и с заостренными концами уши. Взгляд фиолетовых ("разве такие бывают?!") глаз сосредоточен на чем-то своем. В руке – странный видавший виды деревянный ящик с жестяными уголками и приделанной к боковинам ручкой.
- Доброй ночи… - впервые Гайст вспомнил о приличиях, "печати достоинства истинного вампира", как говорила Хельга.
- Каждая ночь Тамира добрее предыдущей, – проворчал алхимик, ставя ящик на стол, словно хрустальную шкатулку, и открывая замок на нем.
Получив, наконец, возможность осмотреться, Гайст бросил взгляд вглубь комнаты, довольно большой и пустой: всей мебели в ней оказалось – длинный стол, массивный стул (судя по спинке, торчащей из-за дальнего конца) и точно такие же, как на нем самом, цепи поодаль.
Тамир тем временем читал записку вампирессы. Криво усмехнувшись, сунул ее под угол ящика и стал вынимать из него разные склянки. Что Гайсту не понравилось совершенно. Но ни малейшей идеи, как сформулировать вопрос, чтобы не показаться испугавшимся, не приходило.
Расставив колбочки и пузырьки в одному ему ведомом порядке, алхимик (понятно теперь, почему его так зовут. Интересно, он из тех самых времен?) снял верхнюю часть ящика, продолжил приготовления. На выщербленную поверхность стола легли тонкие длинные щипцы, мешочек с чем-то сыпучим, пучок кореньев, крохотная чашка, вероятно, из меди, песочные часы, еще один пузырек, на этот раз пустой, еще одни щипцы…
- Не похоже на сервировку стола, - не удержался Гайст.
Вместо ответа Тамир щелкнул пальцами, вспомнив что-то, снова заглянул в ящик. Выудил оттуда самую обыкновенную чайную ложку. Взяв пресловутую записку вместо салфетки, он аккуратно уложил на нее этот анахронизм, выбрал склянку с какой-то мутной жидкостью, посмотрел сквозь нее на огонь.
- Надо будет добавить пару капель синего.
- Синего – чего?
Алхимик снова не ответил. Накапал в ложку содержимого, тщательно закрыл пузырек и с ложкой же направился к факелу. Мгновенно нагревшаяся жидкость запахла чем-то терпко-кислым.
Гайст сморщился:
- Что…
Горячая ложка оказалась у него во рту. А сам рот – зажатым сильной ладонью:
- Глотай.
- Ммм-мм-м!
- Поговори мне еще, – обхватив челюсть, задрал голову Гайста вверх.
Жидкость обжигала язык сильнее, чем нагретый металл, сильнее с каждой секундой. Ужасаясь неизбежности, Гайст проглотил. Тут же рука Тамира отпустила его – палач вернулся к арсеналу.
"Что он еще удумал?!" И снова трезвый расчет возобладал над всем остальным. "Если так в случае опасности будет всегда – я не против". Гайст вспомнил, как воспринимал мысленные сообщения Хельги, как читал доноров и того парня перед смертью тоже… Он сконцентрировался на желании узнать, о  чем думает этот бессмертный, словно луч Рентгена, направил мысль к его сознанию. Стена. Непроходимая глухая стена. Свинцовая. Ну, разумеется: если есть возможность проникать в чужие мысли, должна быть и защита.
- Развлекаешься? – бессмертный почувствовал неловкую попытку Гайста. Равнодушие в голосе дало понять: он не верит в вероятность успеха, нимало не задет, но в курсе происходящего.
В желудке пленника похолодело. Нет, не от страха. Алхимическое пойло начало проявлять себя. А вот это уже пугало.
Поколдовав со склянками и корешками, смешав какие-то ингредиенты в медной чашке, Тамир снова приблизился к нему. Теперь с ножом. Недовольно оглядел обмотанное цепью запястье, а затем привычно, будто препарируя лягушку, сделал короткий надрез парой сантиметров ниже. Вернулся к столу, взял чистый пузырек (нет, чтобы сразу!), подставил под стекающую кровь. Дождался, пока тот наполнится и, нимало не заботясь о возмущенном пленнике, занялся своими экспериментами.
Ранка все не затягивалась. Боль, не сильная, но раздражающе нудная, затихать тоже не спешила. Желудок уже превратился в кусок льда, а с кровью вытекало последнее терпение Гайста. И голод. Хищный голод становился все ярче. Гайст обхватил нетронутой рукой цепь и дернул изо всех сил.
- Серебро, – даже не обернулся Тамир. Отсчитывая капли, добавлял густеющую кровь в намешанное зелье.
Еще одна новость. На минуту Гайст забыл об обстоятельствах.
- Почему оно не обжигает?!
- Сказки, – приподнял склянку, оценил количество оставшейся в ней крови, глотнул, уменьшив его ровно вполовину. – Оно всего лишь прочнее тебя.
- Так значит, не опасно для нас?
- В отличие от тех, кто знает о его свойствах.
- О, Тамир вступил в ряды просветителей? – низкий глубокий голос проник в комнату раньше, чем его обладатель. Секундой позже в расширившемся проеме показался Основатель Второй Ветви.
Гайст вздрогнул. Как он не услышал характерного щелчка и гула?
- Доброй ночи, - неуверенно проговорил он.
Тамир проигнорировал.
- Доброй, это я тебе обещаю, – не улыбка – намек на нее, саркастичную, скользнул по губам Снейка. – Эриния передавала что-то, – обратился он уже к алхимику.
Тот, не отвлекаясь от работы, молча подвинул к нему записку с темным, закрывшим половину слов пятном.
- Что это?
Да, Гайсту тоже было крайне интересно, что там.
- Frigus. С ложки натекло, – невозмутимо ответил инквизитор, щипцами выискивая что-то в мешочке.
Гайста такой ответ не устраивал.
Снейка, судя по выражению лица, тоже, однако добиваться другого он не стал. Только поморщился на все еще витавший в воздухе кислый запах.
- Когда ты прекратишь свои ароматные эксперименты?
- Я только начал. Тебе нужен результат?
Снейк шагнул к пленнику, оглядел все еще кровоточащую руку.
- Расточительно.
- Не более чем на площадке Башни Смерти, - парировал алхимик, подходя тоже. Естественно, со склянкой. Обхватил руку Гайста, сжал, усиливая кровоток. – Все равно слишком быстро заживает. Надо усложнить состав.
У Гайста закружилась голова. Он рефлекторно отдернул руку, лишь после сообразив, что причиной был нож.
- Джоанне, – пояснил Тамир, стер пальцем часть багровой дорожки, прижал стеклянный край к живому.
- Наберешь – закрой.
- А проверять состав кто будет? – проворчал в ответ, слизывая с пальца кровь.
Снейк медленно вдохнул…
- Чему тебя успела научить Хельга? – обратился он к прикованному.
Неожиданный поворот озадачил Гайста. Он попытался вспомнить: а действительно, чему? Мысли туманились, уклонялись от взора памяти, растекались на отдельные слова и ощущения, теряя форму. Сосредоточившись, он насильно скомкал их и вытянул в одну линию.
- Обращению к Высоким, прятаться от солнца, вкусу… крови…
Снейк усмехнулся.
- Что еще ты знаешь о бессмертных?
- Я лучше вспомнил бы, если бы поел.
- Ты лучше вспомни, а то есть не придется.
- Много, но теперь вижу, что ничего. Зрение, рассвет… мы… сильные… если не жажда. Убийцы… и не гроб вовсе.
- Что с ним? – нетерпеливым раздражением в адрес причины многих проблем.
- Frigus. Побочный эффект.
- Ну так устрани его!
- Я думал, он тебе нужен, раз еще жив.
- Эффект! – даже Гайст понял, что дальше злить Основателя – себе дороже.
- До завтра сам пройдет.
"Да кто такой он такой, чтобы хамить второму вампиру клана?!"
- Тамир!
Тот, пожав плечом, потянулся за очередным пузырьком. Влил в него несколько капель крови, взболтал, полюбовался рыжеватой смесью – и споил ее Гайсту.
Огнем ворвалась она в измученное жаждой тело, мгновенно растопила лед, выжгла всю плоть, оставив только кожу, поднялась волной, кровавым потом проступила на лбу. Гайст стиснул цепи, борясь с внезапной болью, задрожал.
- Это поможет? – спросил Снейк, с сомнением глядя на мучения Наследника.
- Надеюсь.
- Что?!
- На отработку требуется время. Ты мне его не дал.
Снейк скрипнул зубами:
- Когда подействует?
- Откуда ж я знаю?
Ярче факела полыхнула ярость. Хруст суставов оповестил о сжатых кулаках. Не состоявшийся удар – о потрясающей выдержке Основателя. Он резко развернулся, ушел вглубь комнаты. А когда вернулся, Гайст уже не дрожал. Постепенно боль уходила, возвращая ясность сознания.
- На этот раз тебе повезло, – бросил он алхимику, оценивающе оглядывая прикованного.
- Он прав. Неправильный расчет пропорций – и результат был бы иным, – согласился Тамир, подходя к Гайсту с какой-то мазью на конце сухого корешка. Не удосужившись промыть порезы, просто размазал поверх, умудрившись еще и поцарапать.
- Что ты теперь скажешь? – обхватив лицо новообращенного стальными пальцами, Снейк испытующе смотрел глаза в глаза.
Туман рассеивался. Голод – нарастал.
- Я много читал о вампирах. То, что написано людьми. Я изучал этот вопрос. Но правда рассыпана по строкам крупицами, их трудно собрать. Не знаешь, чему верить. Больше всего проблем – с принятием существования вампиров. В вас… в нас не верят. Я сам не верил, хотя и хотел. И если бы не Хельга…
- Если бы не Хельга, забот у Дома Илларна было бы меньше. Ты умеешь читать мысли?
- Не совсем понимаю, как это происходит, но я  слышал, что думают люди, когда их… А вот его я прочитать не смог. И мыслей Эринии не слышал. И твоих.
- Это как раз не удивительно, – ответил Снейк, – а закрывать свои барьером тебя учили?
- Кто? При жизни… при смертной жизни, - поправился он, - даже предположений не было о таком. А когда я изменился – времени.
- Двое бессмертных жалуются мне на недостаток времени. С удовольствием исправлю сей парадокс.
- На башне у железного столба?!
- О, в юноше проснулся дар прорицателя! – однако интереса в голосе Тамира на этот раз звучало больше, нежели язвительности.
- Так, хорошо, – отметил Снейк, вглядываясь пристальней. Слишком уж совпадало предположение с образом в его собственной голове.
- Я ничего не скрываю от вас, – смущенно проговорил Гайст.
Основатель нахмурился. Отстранился:
- Назови мне хотя бы две причины, по которым я должен оставить тебя живым.
- Мои знания? Хельга не сможет обратить другого? Я слишком интересен, чтобы убивать?
- Ты чувствуешь, что я пытаюсь прочесть тебя?
- А вы пытаетесь? Нет…
- Святая простота, – Тамиру, – он сам не знает о своей способности. Уверен, что нет угрозы?
- Абсолютно. Но если хочешь…
Жестом Снейк остановил алхимика, шагнувшего было к Гайсту:
- Напробовался.
- Тебе решать, – равнодушно отвернулся Тамир. Стал закупоривать пузырьки с обновленным содержимым, составлять их обратно в ящик.
- Когда бессмертный читает мысли равного, - обратился Снейк к обнадеженному Гайсту, - его собственное сознание открывается, становится доступным. То же самое происходит, когда передаешь свою мысль другому: становишься уязвимым сам. Это неизбежно, как словам необходимо прозвучать, чтобы достигнуть слуха. Я пробовал читать тебя. Ты меня услышал, я тебя – нет. Ты даже не почувствовал попытки проникнуть в твою голову, а они никогда не остаются незамеченными. Интересная способность. Я найду ей применение. Хельга заберет тебя. Мы встретимся чуть позже, в более удобной обстановке.
На последнюю реплику Тамир саркастично хмыкнул.
- Не забудь отнести кровь Джоанне, – предупредил его Основатель.

Они ушли, на сей раз не отняв ни огня, ни перспективы за открытой дверью.

***
Год 2001, 18 ноября

Холодный голубоватый свет. Струящийся синий и серебристый атлас на стенах. Ломаные линии высоких ширм, задрапированных мягкими складками шифона и переливчатой органзы. Трюмо со створками побелевших зеркал. Напротив - грубая маска из куска коры, больше похожая на атрибут для страшных ритуалов, чем на традиционный символ театра. К счастью, не отражающаяся.  Высокая кровать… Гайст сидел на синем шелковистом пуфе, рассматривал комнату. Когда он впервые попал сюда – как будто оказался на театральных подмостках. Каждую минуту ждал реплику или аплодисменты из зала. Теперь уже привык. И к отсутствующей четвертой стене (комната  плавно переходила в сцену, перед которой расстилалась поляна, окруженная прозрачным сероватым лесом), и к почти неслышному, но постоянному шуму дождя. За годы, проведенные им здесь, почти ничто не изменилось, лишь изредка обновлялись декорации да реквизит. Конечно, хозяин заботился о том, чтобы ему не было скучно: приносил книги, журналы, рассказывал о новых достижениях человечества, о веяниях в искусстве. Временами разыгрывал для него мини-спектакли, читал лирические или философские монологи и стихи, напоминая Вечности о великих мастерах. Он подарил Гайсту отличную шпагу лет восемь назад (вот она, висит на стене у изголовья кровати, поблескивает гранями резьбы на узорной гарде) и с тех пор они частенько устраивали поединки. Великолепный фехтовальщик, владеющий десятками необычных приемов, значительно превосходивший Гайста и в скорости, и в силе удара, Ирвик многому научил его. Они могли подолгу рассуждать о психологии людей и новообращенных, и Ирвик прислушивался к мнению сына Илларна, задавал вопросы, высказывал предположения. Или же говорить о свойствах мира, о переменах и взаимосвязях, о влиянии на мир бессмертных – и тогда Гайст слушал его. Они были серьезны – и смеялись вместе, иногда пошучивая друг над другом осторожно. Ирвик заботился. Порой настолько проявляя нежность, что Гайсту становилось неловко. И все же это был плен. Гостеприимный дом, который нельзя покинуть.

- Доброй ночи, друг мой! – проникновенный голос заставил обернуться.
Из-за одной из ширм вышел вампир, держа в руке глянцевую коробку. Расстегнул пряжку, удерживавшую фиолетово-синий плащ,  одним движением плеча сбросил его прямо под ноги. Сжал в кулаке черные пряди, сгоняя воду. Тяжелые капли застучали по дощатому полу.
- И тебе доброй ночи, Ирвик.
- Надеюсь, скука не съела твой разум? – бледный красавец откинул мокрые волосы назад, тепло улыбнулся. – Я готов выполнить свое обещание, – протянул коробку.
- Весьма признателен, – Гайст встал навстречу, благодарно кивнув, принял подарок.
- Это не все, – обнял его за плечи Ирвик, подвел к краю комнаты. – Гляди, кто ждет тебя на ужин.
Он щелкнул пальцами. Из-за разросшегося ивняка на поляну вышел парнишка в промокших до колен джинсах и парусиновой куртке, на плечах потемневшей от воды. Остановился, испуганно взглянул на вампиров и быстро опустил голову.
- Гостинец из Саксонии. В Гёрлице нынче дождь. Правда, ни слова не произнесет по-баварски… Но не думаю, что это тебя расстроит. Не буду мешать, – он вновь улыбнулся и, оставив Гайста наедине с жертвой, исчез.
Из Саксонии!.. Гайст с завистью подумал о том, как свободно Ирвик перемещается по территориям. Интересно, как успевает за ночь преодолевать такие расстояния? И что дает ему право охотиться повсюду? Хотя, ему, конечно, попросту плевать на закон. Голод, однако, настойчиво толкал мысли в другую сторону. Гайст спрыгнул с края комнаты на землю (вот уж, действительно, подмостки!), мягкие туфли беззвучно спружинили.
Мальчишка даже не заметил, как хищник оказался прямо перед ним. Испуганно вздрогнул от раздавшегося над ухом "Guten Abend!", ошарашенно уставился на вампира.
- К-кто вы?..
- Тень. Всего лишь тень на твоем пути, – зловеще-мягко проговорил Гайст, играя немецкими словами. Ему нравилось звучание – и то, что этот юный смертный понимает их. Понимает правильно.
Страх толкнул паренька в грудь – тот бросился прочь от незнакомца. В лес, в чащу – куда угодно, только бы спастись! Вампир ухмыльнулся, взъерошил пепельные волосы и неторопливо направился следом. "Беги, беги, малыш. Куда бы ни стремился – все равно придешь ко мне. Таков уж этот мир". Прислушался. Где-то впереди хрустнули сломанные ветки. Похоже, паренек запнулся и рухнул на землю. Но ничего более Гайст не услышал. Это становится интересным. Бесшумной тенью скользнул к ближайшему дереву. И к следующему. И дальше, дальше. Вот здесь он упал. Но где теперь? Гайст огляделся. Ни признака движения. Ни звука. Но запах! Тонкий соблазнительный запах человеческого страха – лучший ориентир. И он указывал на запад.
Догнать беглеца не составило труда. Поймав краем глаза метнувшуюся впереди тень, тот остановился. Как громко бьется его сердце! Как он боится! Как он хочет жить! Вампир позволил себе стать чуть более заметным. Обошел жертву, мелькнув меж серыми стволами. Мальчишка присел. Ох, как же ему хотелось сжаться, спрятаться, стать совсем маленьким, невидимым – чтоб этот ужасный монстр не нашел его! А "ужасный монстр" развлекался, пугая неизвестностью – и неизбежностью. Не выдержав напряжения, паренек с истошным воплем бросился вперед. И тут же натолкнулся на вампира.
- Тень, что пересекая дорогу, обрывает ее, – выдохнул в юное, искаженное ужасом лицо Гайст, схватил мальчишку за волосы и впился зубами в горло.

Он был неплох. Гайст слизнул с верхней губы остатки немецкой крови. "Да, Ирвик знает, что предложить". Он шел по лесу, совершенно не заботясь о направлении: все равно ноги принесут его к дому. Сам неоднократно пробовал сбежать – и каждый раз оказывался на поляне перед сценой. Пока Ирвик не объяснил ему, что только он, хозяин этого мира, может вывести его отсюда. И Гайст оставил напрасные попытки. Но не оставил надежду.
"Вот он, конец всех путей этого потаенного мира". Край синего занавеса колыхался от ветра. Сын Ночи подошел к дому. "Надо будет спросить, зачем ему столько дверей, когда даже стены не все". Без труда вспрыгнул на сцену, прошел вглубь, упал, раскинув руки, на кровать. "Ирвик… отнимающий бессмертие вампир, помешанный на театре. Чей дом – и сцена, и гримерка…"
- Ты звал меня, друг мой? – вышеупомянутый не замедлил явиться.
- А я-то думал, это меня прозвали Призраком! – рассмеялся Гайст.
- Теням думать не положено, – парировал Вампир дождя, усаживаясь рядом. – Еще не смотрел, что там?
Гайст потянулся за коробкой, отставленной на время охоты. Открыл – и забыл вдохнуть от изумления. На черной шелковой поверхности лежала маска. Асимметричная, дымчато-черная, полупрозрачная. Словно вырезана из ночных теней. Как будто невзначай упавшие капли мориона украшали ее по краю, оживляя мягким округлым блеском.
- Она откроет твое истинное лицо. Примерь.
Гайст вынул маску из коробки. Почти невесомая, но плотная. Бархатистая на ощупь внутри и снаружи. Он приложил ее к лицу. Идеальна по форме,  приятное прикосновение. Странный, необъяснимый уют.
- Жаль, не могу предложить зеркало, - Ирвик откровенно любовался своим гостем, – но ты великолепен, можешь мне поверить!
- Я верю. И благодарю тебя за чудесный подарок! – уверенный, что для бессмертного актера маска – не просто вещь. Она несет в себе множество значений и смыслов, актуальных – и стершихся за множество веков. Отнюдь не каждый достоин такого дара.
- Рад доставить тебе удовольствие, – пропустив меж указательным и средним пальцами пепельную прядь, Ирвик красиво уложил ее поверх матово-черного скругленного уголка, едва коснувшись подбородка Гайста. – Может, когда-нибудь и я…
- Я действительно очень признателен тебе за внимание и заботу. Но – прости – не в силах дать, что ты желаешь. Не в моей это власти.
- Я терпелив, друг мой, – улыбнулся Вампир дождя. Картинно поклонившись, подхватил с пола плащ, дошел до края комнаты, полуобернувшись, кивнул – и, спрыгнув на поляну, исчез среди деревьев.
Ставший привычным шелест падающих капель остался.

***
Год 2011, 17 декабря

- Сегодня будешь работать одна, – заявила вампиресса, едва встретилась взглядом с Арахной, поднявшейся на второй этаж "Illusion". – Мне надо выяснить кое-что, а тебе – вот, – протянула уже знакомую флэшку. – Здесь письмо от Киры. Не знаю, чем поможет… Но странно, что она так доверяет тебе: некоторые вещи даже для меня были новостью.
- Вы придете?
- Не знаю. Не жди. Потом вернешь.
- А нельзя было мне на электронку?
Геката фыркнула: может, Основатель должна была лично приехать, чтоб рассказать все? Не борзей.
Она вынула зеркальце, подмигнула отражению и, бросив волшебное стекло обратно в сумку, умчалась.
Арахна заколебалась, не зная, как поступить. Дома, конечно, разбираться с материалами удобней. Но водитель Сфинкса, скорее всего, уехал – как добираться? Рисковать собой, шатаясь в полночь по городу, – позволительно ли? Но и сидеть в кафе, дожидаясь непонятно чего, глупо. И что изменится, если решение, пусть даже не совсем верное, будет принято сейчас, а не спустя полчаса раздумий? Мысленно поприветствовав вампира на экране, набрала такси.

Горячий чай. Время любимому помощнику согреться, а себе – сосредоточиться. Чертовски хочется спать. Значит, не чай, а кофе. Опротивевший за ночные смены до жути. Но она бы предпочла и вовсе избавиться от рабочих дней: слишком уж много суматохи, нелогичности и лжи в окружающих людях, приспосабливаться к которым еще хуже, чем горько-приторный, въедливый вкус. Наконец, она решилась включить нетбук, открыла переданный Кирой файл.

"Доброй ночи, Арахна!"

Формальность, необходимая в общении вампиров, - и практически комплимент для смертного. Девушка улыбнулась теплу, разлившемуся в сердце. С каждой встречей Кира ей нравилась все больше, и жестокость ее казалась все менее реальной, забывалась. Интересно, что связывает их со Сфинксом?

"Мне нравится твоя скрупулезность в подходе к делу. Деталей лишних не бывает.
Я не знакома с Гайстом настолько, чтобы ручаться за него или предсказывать его шаги, - он был избран Хельгой. Более того, мысли его надежно скрыты от любого проникновения, так что даже случайно узнавать о его планах мне не доводилось. Предупреждаю следующий вопрос: нет, записей он не вел никаких. И в моем доме не жил, сразу предпочтя Купеческий.
Его прислали для решения проблем с теневыми вампирами, которые уж слишком распоясались в последнее время. Да, до сих пор мы не решили проблему полностью. Но тебя это не должно беспокоить, речь сейчас не о том. Он неплохо сработался с Интаром, несмотря на свою скрытность, и никогда не был причиной каких-то беспокойств. Учтив, корректен, ответственен. Никогда не приходилось контролировать его. Что скажешь - школа валькирии.
Он часто исчезал на несколько ночей, не предупреждая, но всегда возвращался с новой информацией. Подозреваю, передавал мне процентов двадцать… Вторая Ветвь, вообще, скупа на ответы – предпочитают спрашивать сами. Изысканно так спрашивать. Собственно, поэтому я и не беспокоилась, когда в очередной раз он исчез.
Твоя мысль о том, что Гайст пленен Вампиром дождя, не лишена оснований. Однако я не вижу мотива. Если бы это были Бешеные, похищение было бы объяснимо: многие знали, что именно он участвует в охоте. Решиться изловить того же Снейка, к примеру, - весьма экстремальный способ самоубийства, а поимка Гайста выглядит более вероятной. Они могли бы понадеяться выпытать у него информацию, использовать его для шантажа или же, на худой конец, просто отомстить. Но зачем пленник существу, безжалостно убивающему каждого встречного? Слишком дико предполагать, что Вампир дождя создал свой клан, назвался Александром и полез в драку. Другой вопрос, если Бешеный сумел чем-то привлечь его, предложить что-то выгодное взамен на услугу, а главное – сделать это до того, как стал едой. Тогда ему респект, а нам – серьезная проблема. Но в любом случае остается загадкой, почему Гайст не использует зов. Либо есть что-то, блокирующее его, либо не позволяющее воззвать к крови, либо… он сам в силу каких-то причин не делает этого. Быть может, выжидает (хотя за двадцать семь лет мог бы и найти возможность). Вероятность предательства исключена.
Что же касается возможного знакомства Гайста и Вампира дождя – ни опровергающих, ни подтверждающих сведений у меня нет. Но, полагаю, будь это так – Снейк был бы в курсе и использовал бы эту связь в собственных интересах. Хотя, пожелай Наследник Хельги оставить что-то в тайне…
Нам остается только строить предположения и проверять их одно за другим. Буду признательна, если ты продолжишь работу, уделив внимание каждому варианту, насколько бы фантастичным он ни казался.
Кира".

"Итак, варианты. Что ж, рассмотрим. Начиная с самого вероятного. Почему я раньше не подумала об этом?" Арахна схватила ручку, вытащила из подставки для документов планшет. Пустота верхней строки разделилась стрелками надвое: "Похищен" – "Остается где-то добровольно". Далее – пункты вниз.

1. Бешеными.

"Да, это не исключено, как любой другой вариант: мы знаем лишь, что он погнался за Вампиром дождя, а что с ним стало там, в самом сердце ливня, – неизвестно никому. Может, он не нашел его, но попал в руки Бешеных. Несколько вампиров могут справиться с одним? Скорее всего. А почему он не позвал на помощь? Может, и звал. Хельга могла почувствовать его. И Тамир. Но они слишком далеко. С другой стороны, действительно, за двадцать семь лет… А Кира? Только если он пил ее кровь. А этого я не знаю". Девушка попыталась представить ситуацию. Нет, вряд ли. Далее снова стрелки: "получить информацию" – "получить выкуп" – "устранить врага".
"Прочитать Гайста невозможно, так что, если он только не сломается под пыткой, хрен они что узнают. А Снейк, подозреваю, тренирует своих так, чтоб исключить подобные казусы. Но пытаться-то они могут. И кто знает, насколько хватит их терпения?
Если бы они хотели добиться чего-то от Дома Илларна, используя Гайста, - давно заявили бы свои требования. Или он нужен им для каких-то других целей? Ну, да, я сейчас нафантазирую.
Устранить врага можно двумя способами: убить – или переманить на свою сторону. Не убили, иначе об этом бы знала Хельга. Предательство Кира не рассматривает… Но Гайст же мог притвориться поддавшимся. Ведь истинных его мыслей никто не прочтет. Тогда он остался там, с ними, чтобы разведать все, а то и вовсе уничтожить клан. Скажем, подорвать авторитет главы, занять его место – и привести всех Бешеных в руки Древнего Круга, или кто там решает участь непокорных? Но как быть с тем, что вампиры не могут лгать? Но Фир же врал. Значит, могут? Надо спросить у кого-нибудь. Лучше всего у – Фира". Она усмехнулась, вспомнив старую логическую задачку.

2. Другими теневыми.

"Например, случайно – повезло так: гуляет кучка вампов под дождичком, а тут – нате, Гайст бежит... Грех не поймать". Синие указатели вновь уткнулись в цели: "продать Бешеным" – "для себя".
"Продать можно за деньги, за какой-нибудь артефакт. Но для вампиров это все – мелочи. Скорее, Гайст мог быть расплатой за какие-то услуги. Данью, откупом – чтобы не трогали. Выкупом за своего. Или "вступительным взносом", если они хотели примкнуть к Бешеным".
Какие цели для неизвестных вампиров могли быть "своими", Арахна придумать не смогла. Зато ей пришла в голову другая мысль: если эмоции остаются на предметах, могут ли оставлять свой след мысли? Особенно на листке с рукописным текстом. Хорошо, что Кира не умеет читать руками. Но лучше, наверное, подстраховаться и не давать ей эти записи. Потом только, в электронном виде.
А на бумаге появилась еще одна стрелка к добровольности. "Так или иначе, Гайст мог задержаться и у других непризнанных. Опять же, чтобы повлиять на них, столкнуть их интересы с Бешеными или же убедить в том, что быть частью Ночного Сообщества выгодней… Хм. А не передоз миссионерства?"
Предусмотрительно оставив немного пустоты, девушка вписала еще одного похитителя.

3. Вампиром дождя.

И замерла. Писать "для Бешеных" было страшно; "для себя" – слишком фантастично. Тем не менее, оба варианта следовало учесть.
"Для Бешеных? Кира сказала, что это – самый проблемный вариант. И маловероятный. Но если, все же, они смогли договориться… Хорошо, если это разовый контакт, в порядке исключения. А если Вампир дождя, действительно, связан с этим кланом? Тогда поимка врага – помощь им, добрая услуга. Или же польза самому себе. И, кстати, совершенно не обязательно было ему лично ловить Гайста. Достаточно спровоцировать, заманить. Но тогда необходимо знать, чем задеть его. Бешеные могли рассказать об охоте на них – и расчет был бы на долг, на необходимость защищать территории. А могли и видеть Гайста с Гекатой. Сам Вампир дождя мог видеть. Расчет на чувства, на личные отношения вампира. Что вернее?
А если Вампир дождя похитил его для себя? Ну, захотел сожрать – и не смог. Понравился ему Гайст чем-то. Или просто решил отложить десерт – благо, не испортится".
Впрочем, был еще вариант: Вампир дождя мог иметь собственный клан, безбедному существованию которого работа Гайста откровенно мешала. Тогда, опять же: либо убивать – либо держать под замком. Пункты – те же, что у Бешеных.
"Итог: совершенно правомерно могут существовать два (а то и больше!) клана, желающих изъять Гайста из ночной жизни. И вероятность связи с ними Вампира дождя больше, нежели отсутствия оной: скорее верится в запланированность погони, нежели в "дождичек в четверг".
Следующий момент. Если Гайст мог сообщить о том, что с ним, или, как выразилась Кира, "воззвать к крови" – почему он за столь долгий срок не сделал этого?
а) Не счел нужным? Тогда это свидетельство того, что он по своей воле не возвращается.
б) Не имел возможности? Из-за чего? Побоялся, что его зов прочтут? Это вряд ли: мысли же не могут. Или ему не позволяют сконцентрироваться, чтобы сделать это? Или, действительно есть что-то, блокирующее такую связь, и зов просто не проходит, не достигает цели? Ну почему я так мало знаю?!"
Арахна нахмурилась, оперлась виском на ладонь. Утро скоро. Выспаться бы еще. Мысли, словно услышав это пожелание, начали разбредаться, терять четкость.  Ладно, завтра. Она отложила планшет, поколебавшись, выключила ноут. Все завтра.

***
Год 1973, июнь

Подлетая к небольшому аэродрому, Гайст немного волновался. Он видел Киру лишь однажды, в 1940, и не знал, что его ждет. Зигмунд тоже с ней не общался. Патриция сказала, что она – достойный Основатель своей Ветви. Тамир, по обыкновению ворчливо, назвал ее "темной лошадкой", не пояснив, имел ли он в виду ее характер, происхождение или же бронзовую кожу (что было равновероятно). Ирбис, очаровательно улыбнувшись, заверила его, что Кира в своей целеустремленности, силе духа и красоте садизма едва ли уступает Снейку. У Хельги спрашивать было бессмысленно.
Гайст был бы рад остаться в Цитадели: после того, как он прошел довольно жесткое обучение у Основателя и доказал свою полезность клану, ему стали доверять, предоставили уютные покои в Башне Забвения и свободу действий. Между различными и не сказать, что редкими заданиями Снейка все же оставалось время, которое он мог посвятить исследованиям. Забрав из прежнего дома свои книги и записи, Гайст перечитал их, воспринимая уже совершенно по-другому. Многое исправил и дополнил, исходя из опыта, о котором Клаус Шульц не смел даже мечтать. Уютная Бавария с ее общительными, мягкими людьми, изменилась для него, однако не перестала быть родной, и покидать ее не хотелось. Но.
 Решением Древнего Круга на Четвертом Разделе территорий некоторые европейские кланы расширили свое влияние за счет России. Советского Союза, как она называлась теперь (надолго ли? Слишком большое государство, столь разнородное по своему составу, обречено: едва ли смертные благоразумнее вампиров, однако их амбиции не меньше, особенно в борьбе за власть). Но, кроме Ночного Сообщества, на нейтральные земли претендовали теневые. То там, то здесь нарушались границы; непризнанные совершенно не беспокоились о последствиях, убивая людей направо и налево, бросая трупы, игнорируя свидетелей. Временами доходило до открытых столкновений, в которых каждый, объявляя себя хозяином территории, по-своему был прав. Из всех владений Илларна российские, доверенные Кире, были наиболее уязвимы. Ни родового замка, недоступного чужим, ни подземелий древней церкви, как в Бостоне. Гайст сильно сомневался, возможно ли, вообще, вампиру в современном городе найти надежное укрытие. Леруа, глава Лионского клана, чьи Наследники пригрелись в Подмосковье и тоже терпели нападки теневых, предложил Дому Илларна объединиться для решения этой проблемы. Они с Интаром разработали план действий и, заручившись не поддержкой, а, скорее, условием Равенского, занялись его осуществлением. И способности Гайста пришлись как нельзя кстати.
Прием оказался теплее, чем в Цитадели. Кира лично встретила его на аэродроме, по пути к дому рассказала о территории и правилах охоты, принятых здесь. И о весьма специфическом населении. Проведя мини-экскурсию по просторному, еще не вполне обжитому дому, предложила выбрать любую из незанятых комнат, пообещав обставить ее по желанию гостя. И даже поделилась донором на ужин.
- Что там? – кивнул он на одну из стен, когда они, уже насытившись, сидели на диванчике напротив камина. Имел в виду разросшиеся липы и тополя снаружи. – Лес?
- Егошихинский некрополь. Часть города.
Бронзовые пальцы Основателя Третьей Ветви расслабленно перебирали мягкие колечки волос донора, притихшего у ее ног.
- Двухэтажный особняк на кладбище? Это же…
- Слишком явно? - улыбнулась Кира. – Он скрыт от посторонних глаз надежней, чем кажется. Ты знаешь что-нибудь о параллелях?
Гайст весь превратился во внимание.
Из того, что вкратце объяснила ему Кира, он усвоил четко: реальность не исчерпывается очевидным. И даже скрытым от вездесущего человеческого любопытства. Вампиры оказались не просто хищниками, обладающими солидным набором преимуществ, но связующим звеном меж разными слоями одного, отнюдь не монолитного мира. Слоями, недоступными смертным. Устройство дома в одном из таковых защищало его лучше, чем метровой толщины стены или своды глубоких пещер. Да и проблем создавало гораздо меньше: все достижения человечества оставались доступны. Правда, хозяйка пеклась об уюте гораздо меньше, чем о делах Вечности, ограничиваясь минимумом необходимого. Вторгаться в сложившийся порядок вещей Гайст не хотел, поэтому, как только узнал о втором столь же надежном укрытии, изъявил желание перебраться туда. И не получил отказа.

Вскоре выяснилось, что дерзкие выходки непризнанных в отношении лионцев и Наследников Илларна – не единичные разрозненные случаи, а носят систематический характер. Причем географический разброс весьма велик: от северной столицы до Урала. И чем дальше, тем агрессивнее проявляли себя теневые, нападая на всех иноязычных Детей ночи. Равенский в одном из писем, не сдержав эмоций, назвал их бешеными. Оказался прозорлив. Немногим спустя Леруа поймал одного из них, накачанного грубого юнца, все требовавшего увидеть "главного" (невысокий обаятельный француз, очевидно, не впечатлил его). Впрочем, пыла его хватило едва ли часа на полтора. Гайста призвали к участию в допросе, чтобы исключить малейшую вероятность взаимного прочтения.  Главой разбойничьего клана (пленник гордо выпячивал плечо из порванной рубашки, демонстрируя  браслет черной кожи с вырезанной на нем собачьей головой в пылающем круге) был назван русский по происхождению вампир по имени Александр Бешеный. Кто был Создателем Александра, юнец не знал. Он очень многого не знал, что следовало бы вампиру. Рычал о том, что никогда не выдаст друзей, мысленно взывая к их именам. В разгар допроса, умудрившись вырваться из пут, набросился на Леруа с нечленораздельным воплем. Новообращенную бестолочь пришлось убить.

Интар мотался по России, выясняя, кто этот Александр, где скрывается, чего хочет добиться своей агрессией. Гайст остался в Перми. Работы не убавилось: Бешеные, потеряв одного из своих, стали осторожней, но не настолько, чтобы прекратить нападки. Гайст выжидал. Каждую ночь незримой тенью скользил вдоль улиц областного центра или периферийных городов, выискивая их следы, привыкая к пространствам. И в одну из весенних дождливых ночей ему повезло.

***
Год 1985, 17 мая

Хотя, как сказать "повезло"? Он остался без ужина – это факт. Конечно, одна неудачная охота на здоровье не скажется (благодаря Основателю, он это быстро выяснил), но неприятный осадок эта ночь оставила.

Девушка в сереньком клетчатом пальто и светлой косынке, сошедшая с запоздалой электрички, вышла на привокзальную площадь. Никто не встретил ее. Она никого не ждала. Перехватив из руки в руку небольшой, но, по всей видимости, тяжелый чемодан, заторопилась к трамвайной линии, надеясь успеть на последний. Вообще, шансы есть. Если, конечно, не вмешается вампир. Выдерживая дистанцию в десятка полтора шагов, Гайст двинулся за ней.  Слишком открытое пространство вынуждает быть таким же, а посторонние взгляды – усугубляют.
Вот она приблизилась к арке, ведущей к университету… Можно было бы заманить ее туда...
- Девушка, постойте!
Она вздрогнула, оглянулась, не замедляя шага, поспешно прошла мимо черноты короткого тоннеля. Гайст нагнал ее, но, разумеется, о возвращении и речи быть не могло.
- Позвольте помочь вам.
- Спасибо, – она с благодарностью протянула чемодан, – мне на трамвай.
Вампир легко подхватил ношу и пошел рядом. Странное чувство, будто кто-то из темноты провожает его взглядом, заставило обернуться. Обернулась и она. Светлый локон выбился из-под косынки, тонкими пальчиками она ловко затолкала его обратно.
- Хорошо, что не нужно идти туда, – поежилась боязливо.
- Да… - рассеянно ответил Гайст, - нам нужно вперед.
 С неба, весь вечер затянутого тучами, начал накрапывать дождь.
- У вас есть зонтик?
Они переглянулись. Девушка рассмеялась, бессмертный улыбнулся в ответ: руки обоих, не считая чемодана, были пусты.
- Вы не местный? – пыталась она поддержать разговор, чтоб хоть вниманием отблагодарить за помощь.
- Почему вы так решили?
- Говорите не по-нашему. Не так, как здесь.
От внезапно возросшего ощущения чужой силы Гайст вновь насторожился, но оглядываться не стал – не напугать жертву. Мысленно попытался определить, где источник. Не смог. Возможно, реальная угроза не так и велика – слишком долго он в напряжении, каждую минуту ждет столкновения с врагом. Чутье же подсказывало обратное: ни один из людей в поле зрения не был больше, чем человеком; железнодорожная насыпь, за которой мог скрываться противник, слишком далеко; почему тогда он чувствует его так ярко?
- А еще вы очень рассеянный.
Смех его спутницы был негромким. И пахла она свежо и возбуждающе. Вдобавок дождь обострил восприятие, украв множество звуков, заменив их влажным шелестом листвы и звонкими поцелуями воды, быстро скопившейся в неровностях дороги.
- Идемте скорей, мы промокнем! – она уже готова была схватить его за руку.
- Да, – Гайст поднял воротник и быстро зашагал к остановке.
Укрывшись под козырьком, девушка стянула с головы косынку, встряхнула рассыпавшимися волосами, пышными и непослушными, выбившимися из когда-то заплетенной косы. Они напомнили ему Хельгу.
- Промокла, – пояснила жертва, смущенная чересчур внимательным взглядом. Встряхнула белый треугольник, как доказательство.
Гайст улыбнулся, понимающе кивнул. Поставил чемодан на скамейку. "Не дать ей уехать? Или проводить до дома? Точнее, до ближайшего темного переулка. Или увести в Купеческий дом?"
- Почему вы молчите? Когда будет трамвай? – этот весенний дождь радовал ее, как сам приезд в город, обещая множество перемен.
- Скоро. Куда вы поедете?
- К родне. Они меня не ждут, но… не прогонят же. А утром пойду на завод.
- В субботу? – Гайст усмехнулся.
- А что? Я думаю, там каждый день должны быть люди. Мне только поговорить кое с кем. А на смену я со всеми потом выйду.
"Великолепно. Значит, в Купеческий".
Дождь усилился. Ощущение чужого присутствия тоже. Теперь уже совсем явное, оно не давало покоя вампиру. Мало того, что они охотятся не на своей территории, так еще и следить за ним будут! Он резко обернулся на почти неслышный звук – черная тень скользнула к деревьям, пропала в струях дождя.
- Эй! Вы куда?! Трамвай! – Донеслось вслед.
Гайст не обернулся. Он мчался за невидимым врагом, как гончая по тающему следу. Азарт подпитывала ревность: это он здесь достоин называться Тенью! Грохот стальных колес  оповестил о том, что ужин уехал. Новый всплеск раздражения – он побежал быстрее. Узкие улочки, скверы, дождь. Как будто чей-то плащ взметнулся, скрылся за поворотом. Гайст – следом. Темнота, ливень – и никого. Но он чует, чует его! Вот, точно бешеные – так носиться! Дождь, как из ведра, по глазам, мешая видеть. Очередной сквер уже похож на лес. Вампир остановился. Тишина. Неумолкающий шум воды, струящейся с небес. И… смех?! Смех в шелесте листвы, так откровенно явный! Ощущение чужого присутствия вернулось удвоенным. Гайст огляделся. В блестящей, текущей в землю темноте, вновь мелькнуло что-то, тут же скрылось средь промокших стволов. "Да он издевается!" Выхватив нож, снова бросился за чужаком.

Острый блеск с размаху впился в землю. Злой, как черт, вампир рухнул следом, и без  того испачканной спиной прислонился к стволу. Отвратительная ночь! Проклятый Бешеный! Он поднял голову, подставляя лицо холодной воде. Дождь, так мешавший ему в погоне, смывший все запахи, все возможные следы, теперь успокаивал. Все, что осталось ему – это скрыться от неумолимо приближавшегося к горизонту солнца. С другой, невидной стороны.

Уже в постели, погружаясь в сон, Гайст пообещал себе во что бы то ни стало найти этого подлеца.

***
Год 2011, 18 декабря

Теперь Арахна располагала информацией и о Гайсте, и о его Наследнице. Не хватало малого – сведений о самом Вампире дождя, – чтобы сложить все факты в единую цепочку, по которой, звено за звеном, они пришли бы к цели.
Как будто тихий звон заставил девушку вздрогнуть и оглянуться. Дугой – тень от настольной лампы на стене. Чернильное небо за окном. Никого. Арахна закрыла глаза. Две недели неизвестности. Две недели растущего напряжения. И плеть, возложенная на кровавый бархат, хранит последнее прикосновение ее, а не бессмертных рук. Каждый новый день отвлекал, занимал неглубокими мыслями, делами, с которыми справлялась машинально, но только пока небо светло. Каждая ночь – как путь на эшафот. И ожидание. Сколько еще?
"Нет, соберись. Когда решит избавиться от тебя – узнаешь первой. Но прийти может в любой момент. Будешь ли готова к тому? Чем встретишь его? Очередным разочарованием? Быть может, он нарочно не вмешивается. Дает время для работы, уже желая видеть результат. А ты – не выполнишь…"
Арахна честно старалась заставить себя думать о Гайсте и Вампире дождя. Она просто не имеет права не оправдать доверие. Но мысли расходились с голосом сердца. Последнее стремилось наружу, в темноту, раствориться в холоде ночном, впустить в себя бездонную синеву, стать ее частью – и, быть может, суметь отыскать, почувствовать его… Хотелось плакать. А слезы как будто вымерзли, оказавшись предательски слабыми. Хотелось – танцевать, звучать, быть!.. Но краеострая апатия, как наст, сковала мятущуюся душу. Малейшей искры хватило бы, чтоб вспыхнуло, воспламенилось, заполыхало, сжигая дотла, – именем Феникса. Но вместо этого – осознание неопределенности, робкая надежда – и страх преждевременно угаснуть, оказавшись не абсолютной.
Она открыла новый файл, чтобы собрать в него все сведения, полученные от Гекаты и Киры. Неожиданно откуда-то из глубины прорвался ритм:

Ты никогда не дашь ответа,
как вне жестоко-нежных рук,
сгорая в пламени желанья,
из края в край пройти сквозь ночь,
как жажду ласки превозмочь,
терзая душу ожиданьем,
что близок, близок солнца круг…
И снова потерять с рассветом.

"О, боги! Какая дерзость! Я не должна…"
Девушка спешно удалила файл.
И лихорадочно, боясь утратить совсем, тут же восстановила его.
"Никогда – равной. Никогда – любимой… Но он не сможет запретить мне! Никогда…" Осознание непреодолимой дистанции сверкнуло молнией, леденящей душу. А чего ждала? К чему сама стремилась? Хотела принадлежать – пожалуйста. Имеешь право требовать? Нет. Способен ли кто-то дать тебе больше? Нет. Сумеешь разлюбить?.. Колючий ком воткнулся в горло. Обречена. И не желанием поработившего вампира – своей любовью, собственной неутолимой жаждой быть именно для этих рук, жить в свете только этих глаз, и этой тонкой улыбкой восхищаться. Он – лишь возьмет, если сочтет достойным. О, да, заботлив – на грани эгоизма. Его забота – стремление усовершенствовать по собственному усмотрению, сделать идеальной – для себя. Ласков? Да, безусловно. Но ласка его несравнима с привычной смертным: в ней наслаждение – неотделимо от страданий и редко, когда превосходит их. Так почему же ей нужна именно эта ласка?! Именно это дыхание над трепещущим горлом ведет ее на грань острее лезвия – меж жаждой жизни – и готовностью отдать…

***
Год 2011, 20 декабря

"Хорошая вещь – интернет. Все планы смертных – как меню. И ресторан живописен…"
Один из немногих, спешащих в полночь вдоль укрытых снегом дорог. Кому-то поздно. Голодному вампиру – в самый раз. Впервые в городе одна из клубных сцен станет воистину темной: неповторимый дуэт "Morgenstern", приглашенный другом, – рождественский подарок местным готам. Нет ни одной причины, чтобы не внести в него свой вклад. Он свернул с освещенной улицы в тень, на пустынный тротуар. Громко сказано. Возможно, летом таким и будет, а пока – всего лишь тропа меж невысоких, но довольно неприятных сугробов вдоль спящей многоэтажки. Запахнулся в плащ плотнее. Всего-то света – пара запоздалых  окон да прожектор за забором. Погасить не составит труда.
- Эй, кто здесь? – очевидно, ему. Объект под охраной.
- Добрый вечер, – один принявший полста сторож – не препятствие для ночного охотника.
- Сюда нельзя!
- Выключи прожектор.
- Ты еще покомандуй здесь!.. Ээй! Куда?!!
Но нежданный гость уже ступил на территорию.
- Да ты кто такой, ваще?! Пошел отсюдова…
Возмущенный вопль оборвал короткий удар по шее. Доблестный охранник с выпученными от шока глазами осел на снег.
- Ты меня не знаешь. И не вспомнишь, – произнес, холодно глядя сверху вниз. Брезгливо отряхнул перчатки. – Гаси свет и иди спать.
С трудом поднявшись на ноги, пошатываясь, словно в тумане, то и дело проваливаясь в снег, сторож побрел в свою будку. Через минуту прожектор над вампиром моргнул – и ночь, распластав черные крыла, упала к его ногам.
Теперь, в накрывшей стройку темноте, он различил красноватые отблески огня в одном из зияющих пустотой проемов. Шестой этаж. Отлично. Отбросив за спину плащ, направился к подъезду.

- Ха-ха-ха-ха! – эхом разносился по зданию совсем недавно сломавшийся голос.
- Гы-гы-гы! – вторил ему другой.
- Кончайте ржать, укурки! Где бабки возьмем?
- Че нам, за это дерьмо еще и бабки платить?! Мы их потом, на выходе.
- Да, гы-гы, потом. И па-па-па-одному…
- Вы че гоните! Они не ходят по одному!
- Один, два – фигня.
- Да-да хоть толпа! С нами же Жека будет!
- Же-жека! – передразнил раздраженный голос. – Че-то твой Же-жека труханул и не пришел сегодня. Темноты испугался?
- У него сестра ма-ма-малая болеет.
- Да ладно те, Мих! Эти уроды толпами тоже не ходят – нет столько в городе. Даже скучно как-то, – примирительно жалуясь.

Их оказалось трое. В бесформенных куртках и черных шапочках, едва налезающих на разбухшие от избытка интеллекта головы. Судя по встрече в Контакте, их должно было быть больше. Но и этого на ужин хватит. Сидят на корточках кружком возле измазанной гудроном бочки, в которой что-то полыхает и дымится. Вампир поморщился: что за любовь у смертных ко всякой дряни… И возятся в пыли, как крысы… Он оглядел этаж. Серые стены – голый бетон, уже исписанный матом. Черный провал подъездного окна. Такой же – возле лестницы, не успевшей обзавестись перилами. Строительный мусор повсюду, смятые пачки сигарет.

- А где ловить будем?
- Всяко мимо Советского не пройдут, да, Мих?
А Мих уже впивался взглядом во мрак, где, прислонившись плечом к углу и скрестив на груди руки, стоял бессмертный.
- Ох, ни хера ж ты! – его приятели разом обернулись. – Слышь, блондиночка! А ну, топай сюда… знакомиться будем!
Вампир не шелохнулся.
- Слышь, ты, урод! Вы че, следите за нами? Бей его, Мих!
- Неет, Ромчик, мы эту красотку сначала умоем, побреем… поделим на троих... – угрожающе медленно поднялся парень, выщелкнул лезвие складного ножа.
- Я не советовал бы вам появляться на улице в ночь концерта, – не меняя позы, спокойно предупредил вампир.
- Гляди-ка, барби говорить умеет!
- Ба-ба-бармочет че-то! Гы-ы! - заржал самый мелкий из них, подбираясь со стороны лестницы, одновременно оглядывая углы в поисках какой-нибудь арматурины. Третий двигался вдоль стены, заходя слева. С пустыми руками – очевидно, уверенный в разящей мощи своих кулаков.
Бледные губы искривились в предупреждающем оскале.
- Ах ты, упырь!
Они набросились одновременно. И буквально столкнулись лбами. Двое. Третий, кого почтительно именовали Михой, был опрокинут навзничь сверкнувшей багровой молнией.
- Чего уставились?! – взревел он разъяренно на изумленно замерших друзей. – Убью эту сволочь! Ищите! – вскочил. Пальцы хрустнули, стиснув рукоять ножа.
Вглядываясь в темноту углов, готовые в любой момент напасть, парни стали расходиться в стороны.

- Цып-цып-цып… пып… ып……пххх…
- Хочешь, я буду являться тебе во сне? – почти ласково, у самого лица. Но от высокомерной усмешки веяло смертью.
Парень замолотил ногами по стене, к которой прижимала его горло рука вампира. И рухнул на пол, отпущенный так же внезапно.
Ни звука – бросился к лестнице, споткнулся об обломок доски, чуть не упал… Лишь этажом ниже завопил истошно:
- Ребя, спасайтесь! – и ветром понесся дальше.

- Идиот! – хрипло прорычал Миха, оглянувшись. Не увидел ничего. – Где ты прячешься, гад? Я найду!

В углу у мусоропровода, маяча голубым экраном, в дрожащих пальцах плясал телефон.
- Же-же-же… - кнопки предательски ускользали.
"Выключи. Выдашь себя светом", – мелькнуло в голове. "А ведь и правда!" – додумал неожиданную мысль заика и нажал отбой. Постоял минуту, вслушиваясь.
Где-то в другом конце коридора тихо ругался разозленный приятель.
"Тебя же видно на фоне окна!" – ангел-хранитель сегодня был в ударе. И подопечный решил внимать его благоразумию. – Он хочет встретить вас внизу. Поднимись на пару этажей, пережди. Там он не станет искать". Стараясь двигаться как можно тише, обходя хрустящие кучи рассыпанной известки, каких-то гвоздей и еще черт знает чего, почти на ощупь парень вернулся к лестнице. С сомнением посмотрел на бетонные ступени, ведущие в черный провал. Идти туда было страшно. "Но это – единственная возможность, - убеждал он себя. И не верил. Но хотел очень. – Я на этаж всего, недалеко. Главное не упасть…"
Он сел на первую ступеньку седьмого этажа, немного расслабился. "В конце концов, это Миха разозлил его. Так что пусть сам и выкручивается. А я ничего не зна…"
- …Аааа! – судорожно вцепился в воротник. В ужасе не соображая, какая сила тянет его вверх, пытаясь задушить.
- Санек! – донеслось снизу, из темноты.
- По… мо…. гхиххх… - "Вот, вот, сейчас догонит, уже шаги…"
Рывок – и россыпь мягких волос у его лица:
- Какая глупая самоуверенность!
Не дожидаясь, пока Миха настигнет, он потащил парня наверх. Тот, отчаявшись вырваться, хаотично перебирал ногами и руками, панически боясь сорваться с края – или отстать от маньяка и задохнуться.
- Где ты, чучело?! – тяжелые ботинки громыхали уже совсем рядом.
Вампир ускорился.
Санек в отчаянии вцепился в его рукав, всем своим весом потянул вниз.
- Scheisse! – выругался вполголоса бессмертный. И бросил парня вперед, сам уйдя в сторону.
Пролетев несколько ступеней, больно оббив колени и локти о бетон, чуть не свалившись в лестничный пролет, тот замер, готовый расплакаться.
В проеме показалась голова друга. И осторожное:
- Санек?
Тишина. Едва различимое всхлипывание.
- Что эта гадина сделала с тобой?! – заторопился парень.
- Пока ничего, - раздалось негромко за спиной.
Миха аж подпрыгнул. Но в руке поблескивал стальным изгибом нож, и это вселяло уверенность.
- Он псих! Буйный! – прошептал Санек. – И маньяк!
- Он покойник! – Миха угрожающе шагнул навстречу незнакомцу.
Вампир усмехнулся. Открыто, издевательски демонстрируя клыки. "Как проницательно!" Отступил назад. Еще… Оглянулся, будто боясь упасть…
И Миха бросился.
Наобум. Не видя цели. Не зная, с кем имеет дело.
Бессмертный чуть качнулся в сторону – парень пролетел мимо, врезался животом в подоконник, едва не вывалившись наружу.
- Ну, ты!... – и снова, замахнувшись ножом, прыгнул вперед, надеясь достать врага.
"Слепой безумец…" Неуловимой тенью хищник метнулся к стене, слился с нею – а в следующий миг оказался у мальчишки за спиной, сорвал с него шапку – и пропал.
Миха испуганно присел. Он ожидал удара, подножки, толчка – но никак не этого. Мертвая тишина сдавила нервы. "Куда он делся?! Врежет? Сейчас! Нет? Вот, сейчас!.. А Санька где? Нет, не двигаться… Что он за черт, вообще? И ПОЧЕМУ ТАК ТИХО?!!!" Паника, поначалу едва касавшаяся, изо всех сил стиснула его в объятиях. Глаза, хоть и привыкли к темноте, не различали ничего, кроме бетонных стен и черных проемов меж ними. Ни шороха, ни движения. Ушел? Решив, что выжидание бессмысленно, он, не вставая, стал пробираться к лестнице, где оставался (Миха на это очень надеялся) его приятель. По полшага, руками опираясь на холодный грязный пол. Вот так… тихонько, незаментно…
- Ааа!
Острые ногти впились в подбородок, задрав кверху лицо:
- Снимай куртку, – и отпустили.
Он инстинктивно крутанулся, махнул ножом. Но там, где должен был быть враг, лезвие рассекло лишь воздух.
Зато по его собственной щеке потекла кровь. Через секунду – взвизгнула боль. Парень схватился за лицо.
- Снимай! – снова донеслось из-за спины. Звучало убедительней, чем в первый раз.
- Ты, урод! Боишься драться честно! Выходи!
Холодный смех в ответ.
Дрожь пронизала парня насквозь.
Стальные пальцы схватили за горло:
- Твои условия, маленький нахал?
- Свет!
Опустил.
Тишина. Пустота. Бездонная ночь. Ни вздоха.
Удар – и с грохотом покатилась по полу какая-то бочка ("Они тут что, на каждом этаже?!"). К самым ногам.
Миха в отчаянии пнул ее. Стер со щеки скопившуюся кровь. Потом вспомнил о зажигалке. Поставил бочку, высыпал в нее остатки сигарет, поджег пачку. Огонь ослепил его, но пары секунд хватило, чтоб приноровиться смотреть через ресницы. Миха заглянул внутрь. Пятна какой-то темной жидкости на дне… "Подстава, черт!" Швырнул туда же догорающую пачку. И отшатнулся, чуть не опалив лицо, - жидкость на дне вспыхнула, багряно-рыжим осветив пространство вокруг. Уверенности сразу прибавилось: теперь он видел. Красновато-серые стены, усыпанный известкой, а у окна – заледеневшим снегом пол. И – вот он, двадцатилетний белобрысый псих с кривой ухмылкой. У противоположной стены. Безоружный. Если, конечно, не прячет какую-нибудь хрень под этим девчачьим плащом. Протекторные гриндера, конечно, тоже оружие, но у него и самого не хуже.
- Где Сашка? – угрожающе двинулся вперед, удобней перехватывая нож.
Тот не ответил. Но парень почему-то сразу понял, куда смотреть. И посмотрел. Его насмерть перепуганный друг сидел, скрючившись, посередине лестницы, обхватив колени, спрятав в них лицо.
- Санек! – окликнул его Миха.
Ноль эмоций.
Оглянувшись на гота (а кем еще мог быть патлатый придурок с накладными клыками?), прикинув расстояние и время, которого должно хватить, чтоб отразить возможную атаку, шагнул к лестнице…
- Не трогай его, – узкая ладонь уперлась в грудь.
"Какого черта?! Как?!!"
- Я сказал: снять.
Миха отмахнулся блестящей сталью. Но ледяные пальцы перехватили запястье, сжали так, что нож сам выпал из руки. Эхо с готовностью подхватило звон.
- Чего тебе надо?! Отстань!
Как по-детски!
 - Немного почтения к старшим. И к тем, кто думает иначе, чем ты, – он оттолкнул его. Всего лишь движение кисти, но парень потерял равновесие и оказался на полу. – В четвертый раз я повторять не буду.
Миха, совершенно не соображая, какая связь между почтением и его пуховиком, стал поспешно раздеваться. Только бы отстал, маньяк психованый.
- Дальше.
- Что?! Да пошел ты… Извращенец! – но свитер стянул. А потом и футболку, под пристальным взглядом вампира.
Открытые плечи, соприкоснувшись с холодным воздухом, вздрогнули.
"Извращенец" критически осмотрел парня: подтянутое, тренированное тело; не гора мышц, конечно, но рельефы красивы, и ничего лишнего. Неплохо.
- Встать.
Мальчишка, насупившись, с оскорбленным до глубины души видом, демонстративно обхватил колени: хрен тебе.
"А, сволочь! Так и знал, что прячешь карты в рукаве!"
Не в рукаве, а на поясе под плащом. И отнюдь не карты.
Одно движение брови – и Миха вскочил. "Не может быть, чтоб настоящий!" Однако проверять это ему не улыбалось. Вампир в распахнутом плаще, в кровавых отсветах огня, танцующих на светлых волосах, с жестокой надменной холодностью глядящий сверху вниз, вселял страх. Какой-то первородный, животный страх неминуемой угрозы, опасности, которой не избегнуть.
Короткий взгляд в сторону стены.
Ясно, как день. Но скованные ужасом ноги отказываются держать, и уж тем более нести куда-то.
- "Как знаешь", – смертным приговором средь сумбура мыслей.
Вампир неторопливо подошел, склонился над жертвой. Тонкие пальцы аккуратно обхватили шею. Повинуясь невероятной силе и страху, парень поднялся. Не смея ни оглянуться, ни прикоснуться к властной руке, чтоб воспрепятствовать, попятился.  Шаг за шагом. Пока лопатки не уперлись в стену. Миха так и не понял, что холоднее: бетон или рука, сковавшая горло. Но этот лед пронзил до сердца, заморозил все в груди. Легонько тронь – и треснет, осыплется тысячей осколков.
- Нож, – спокойно, как в порядке вещей.
- "Ты че, совсем сдурел? У меня нет!" – но оглянулся на шорох и понял: приказ не ему. Санек, глядя затравленным зверьком, сползал по ступеням. Спустившись, поднял брошенную раскладушку, будто покорный пес, понес ее вампиру.
Миха смотрел – и не верил: нахрена этот безмозглый шкет слушается его?!
- Боится, должно быть, - обронил с усмешкой бессмертный. – Отдай.
Дрожащая рука протянула оружие.
Миха непонимающе захлопал глазами: че добивается этот идиот? Не хочет бить безоружного? Типа, с понятиями.
Давление холодных пальцев поторопило.
Освободившись от предательского груза, Санек попятился к лестнице.
- Стоять!
А Миха недоумевал, какого черта привычный нож, всегда готовый высверкнуть в защиту своего владельца, теперь чужой, недоброй тяжестью тянул ладонь. Как будто безопасней избавиться…
- Не смей! – конец узорной рукояти ткнулся в подбородок, подняв лицо, предупредив трусливый шаг.
Вспотевшая ладонь напряглась, так и не успев разжаться.
Вдруг леденящая свобода с жадным вдохом ворвалась в легкие.
- Сам, – и отступил, предоставляя действовать человеку.
Парень прокашлялся, потер замученную шею. "Ну, если эта тварь желает драться – я с удовольствием украшу ее рожу…"
Но вампир качнул головой.
И тут до Михи дошло.
- Я не такой дебил, как вы! Не стану я… - праведное возмущение захлебнулось волной жестокой воли. Нечеловеческой воли.
Дрожа все сильнее, ломаясь под пристальным взглядом, он согнул руку. Поднес нож к своему запястью. "Кто-нибудь! остановите это! Я не могу!" Лезвие неуклонно стремилось к голубым изломам вен. А те, пульсируя, – ему навстречу. "Почему я?! Не хочу!" Но страх - отличный проводник в дороге смерти. Так медленно, так… противоестественно! "Я не…" Острая сталь коснулась кожи. А ведь нарочно наточил его, только вчера… Мгновение предвидения – и…
Что-то хрустнуло в багровой полутьме. Он вздрогнул – тонкая, пронзительная боль выжгла на гладкой коже алый след.
- Не сметь!
Влажное дерево замерло в ладони.
Вампир приблизился, взял окровавленную руку за пальцы.
Два смертных. Два распахнутых взгляда, не в силах оторваться от его ночного пиршества, ужасом насыщают кровь. Свидетели – и жертвы.

Миха зачарованно смотрел на осушающего его сосуды вампира. Если ударить ножом – наверняка бы попал. Но не мог. Чувствовал страшное прикосновение клыков, и мягкость губ, и ноющую боль, что становилась все сильней. Но отчего-то не хотелось препятствовать ей. Слабея, опускался на пол. Следом за ним, опускался и вампир, почти заботливо держа холодеющую руку.

Поспешный топот за спиной: "Валим отсюда! Быстрее!"

Вампир нагнал его на четвертом. Не особо торопясь. Парнишка бросился было вглубь коридора – неумолимая рука схватила за ворот. В полушаге от края. Узкий клинок звонко вылетел из ножен, прижался к побледневшему лицу.
- Ты не так хорош, – зловеще прошептал бессмертный, медленно вдавливая гравированную сталь. Теплая плоть легко впускала ее внутрь, раздвигаясь. Кинжал, как и его безжалостный владелец, пил…
…Тихий стон, боль скользящего огня, соль безнадежности, отчаяния черный провал… куда позволено было упасть.

Там, в глубине непрожитой ночи она ждала. Он помнил ее нежное тепло и тонкий вкус с горчинкой любви… Что ж, волей Художника это будет другая реальность, другая ночь – в той же струйке песка. Еще один способ взять свое.
Очистив горстью снега клинок, вбросил в ножны, ступил на подоконник. И, распахнув полы плаща, подобно крыльям, сорвался в ее сон.
;
Глава 3. Тайны поющих рун

***
Год 2012, 2 января

- Входи, – впервые за все время донорства Сфинкс встретил ее в передней. Помог снять пальто, бросил его на ближайший стул. – Идем. Хочу показать тебе кое-что.
Да это просто ночь открытий! Арахна знала лишь малую часть дома Художника: лестницу вниз, коридор, ведущий к кабинету, и собственно кабинет, совмещенный с небольшой (вряд ли единственной) спальней. А сегодня он зовет ее туда, где побывать она и не надеялась, раскрывает еще один кусочек тайны, окружающей его! В знак прощения?! Сердце радостно забилось, едва не захлебнулось приливом благодарности и любви.
- Прошу, – Сфинкс отодвинул портьеру правого входа, любезно пропустил девушку в темноту. – Осторожно, лестница. Просто поднимайся до конца, – развеял ее неуверенность.
Подобрав подол длинной юбки, пошла по ступеням. Лестница достаточно широка, чтобы двое могли идти рядом, но Сфинкс отчего-то предпочел держаться сзади. А предложить ему поравняться с ней Арахна не посмела. Она просто шла, ступень за ступенью, временами касаясь стены ("Неужели во всем доме художника нет перил?"), и с каждым шагом все больше ею завладевало то пограничное состояние, в котором небезосновательные опасения мешались с негасимым желанием познать. То состояние, которым всегда любовался ее Мастер.
Свет сверху постепенно становился все ярче. Наконец, лестница вывела их под самую крышу. В полную цветущей зелени оранжерею, над стеклянным куполом которой сиял день!
- Нравится? – улыбнулся Сфинкс ошарашенному виду своей гостьи.
- Это… потрясающе!.. – восхищенно выдохнула та, обернувшись, – и снова замерла в изумлении. Распахнутые глаза жадно впитывали новый образ любимого вампира, доселе не виданный.
Он стоял под яркими лучами, совершенно не боясь их. Золотое сияние роскошных, мягких, рассыпанных по плечам волос. Пронзительно-яркий и глубокий изумрудно-синий взгляд – чистейшие краски. Ласковая улыбка, совсем-совсем человеческая. Высок, строен, в изысканной шелковой блузе с широкими, присборенными у запястий рукавами, в черных жилете, брюках – истинный аристократ. Такой живой, такой искренний и настоящий – вот он, идеал! К нему она стремилась, его любила, вопреки всему. Ах, только б не задохнуться от счастья!
- Но… как?! Солнце?!
- Не думай об этом. Лучше взгляни сюда, – приглашение в протянутой ладони.
Арахна, не веря происходящему, боясь неловким движением развеять все, словно сон, осторожно подала руку. Кивнув с улыбкой, Сфинкс взял тонкие пальчики, повел девушку вглубь оранжереи. А она, бедная, не знала, чем любоваться больше: великолепным садом или же бессмертным, представшим вдруг во всей красе. Даже мечтать не могла увидеть его в подобной обстановке – и вот…
Сильный цветочный аромат вернул ее к реальности. Реальности! Какое чудо! Кусты белых роз у ажурной кованой решетки. Восхитительный контраст живой нежности, проросшей сквозь железный узор.
- Это… восхитительно, Милорд!
- Пожалуй, – хозяин остался доволен эффектом. – Но я все еще вижу возможность дальнейшего усовершенствования. Встань здесь.
Арахна повиновалась. С трепетно бьющимся сердцем, не вполне веря счастью быть частью этой красоты. Эстет ликовал.
- Да, так. Руки выше, возьмись за нее. Обернись на меня и замри...
Он подошел вплотную, аккуратно сдвинул волосы с плеча девушки, легкой лаской коснулся плеча.
- Идеал. Помни об этом, – выдох, объявший вдруг сердце Арахны морозным пламенем. В сад ворвалась зима.
С тихим шелестом лента покинула петлю, ослабив корсет. Еще пара движений – и платье, ничем более не удерживаемое, соскользнуло на пол, обнажив и без того очевидную дрожь.
Откровенно наслаждаясь зрелищем (Арахна чувствовала это), впитывая ее крайне напряженное, нестабильное состояние, Художник провел пальцами меж лопаток. Нежно, бережно – лишь полпути. Потом острые ногти впились в кожу, разрывающей болью залив солнечный свет закатным алым. Сорванный выдох – с трудом сдержанный стон. "Нет, только не сейчас! Ведь все было хорошо!.. Но… черт возьми! Как же это красиво!"
- Ах!
Резкой болью полоснуло по спине. Кровавой страстью запылали четыре коротких линии. Арахна выгнулась, ударилась ребрами о кованые стебли. Шипы живых, обвивших решетку, впились в кожу, как соревнуясь с ногтями вампира: что больней? Аромат роз смешался с запахом крови, закружил голову. Попытка отстраниться от решетки не удалась – рассекающий тело удар хлыста, невесть откуда взявшегося, бросил ее обратно. Одна. В руках вампира – воплощения беспощадной, неумолимо жестокой красоты. Меж болью и болью! Прикована любовью! Черными дорожками заструились слезы. "Нет, я не буду! Я сильней!" Но тело перестало подчиняться. Еще удар – и снова горячая влага по щекам, по спине… Пальцы разжались…
- Не сметь!
И в подтверждение приказа – еще ожог кровавой полосой.
Упрямство, безрассудство бунтаря удержало ее. Вцепилась в черные листья изо всех сил: "Ты не заставишь меня…"
Свист – удар!
Уже не чувствуя царапин от шипов, скользнула вниз, но удержалась. Едва справившись с болью, вновь вверх. Стройная, упругая, как молодой росток, стремящийся за солнцем. Дрожа, плача – и, тем не менее.
Свист – удар!
Рука в белоснежном манжете у самого лица Арахны сорвала распустившийся бутон. Нежнейшее касание лепестков – как бритва вдоль открытых ран. Закусив губу, девушка застонала.
- Ты хотела прощение. Так принимай! – бесстрастный шепот над плечом.
Но в сердце – дерзкий вызов: "я сильнее!"
Схватив за тонкое запястье, Художник рывком развернул ее, вдавил исполосованной спиной в холодную решетку. В серых глазах – мгновение испуга – и бесконечность страдания. И не покорность, но признание власти.
- "Вот это лучше", – улыбнулся удовлетворенно.
Заботливо взял еще дрожащую руку, повернул ладонью вверх. Прохладой на трепещущие пальцы – белая роза с алыми контурами лепестков.
- Мой дар тебе, Арахна.
Легко подхватил ее на руки. Боль новой волной пронизала тело, превращаясь в неистовую чувственность. Отдавшись ей, девушка закрыла глаза. Белая блуза, с пятнами крови, пропитавшей шелк рукава – мягкие липнущие складки. Холодный взгляд любимых глаз из-под пронизанных солнечным золотом прядей, упавших на лицо ее и грудь. Нежный бутон, зажатый в кулаке…

***
Год 2012, 3 января

- Я готова, – Арахна открыла нетбук.
- На этот раз с тебя. Кира говорит, что ты его тоже видела.
- Не в лицо. Скорее, неким внутренним зрением. Или же он внушил мне образ...
- Какой он был? – глаза Гекаты загорелись зеленым. Она нетерпеливо выпрямилась и подалась вперед, словно желая разглядеть получше.
- Не очень высокий, бледный. Иссиня-черные волосы... Прямые, почти до плеч. Неровные и как будто мокрые. Синие глаза… Да у меня картинка есть!
Движение мышки – и на мониторе возникло изображение. Геката склонилась над столом, пристально вгляделась в лицо нарисованного вампира. Хмурый, суровый взгляд, не прощающий ошибок, отталкивал и манил. Признавать последнее ей явно не хотелось.
- Похож. И рисовала сама.
- Ну да, - смутилась девушка.
- Как ты, вообще, встретила его? Где?
- Шла от Башни смерти…
- Башни Смерти?!
- Не в Цитадели, – улыбнулась Арахна, откинувшись на спинку дивана. И тут же отпрянула, поморщившись: следы хлыста и сфинксовых ногтей (последствия прошедшей ночи) слишком болезненны, – на Компросе. Шла от площади вниз, к Каме.
- И? – непонимающе нахмурилась Геката.
- Он появился сзади…
- Дождя не было?
- Нет. Пасмурно только очень. Серо и вокруг, и на душе.
- Странно.
- Может быть.
- Дальше!
- Просто шла. Я даже не заметила, как он появился. Просто услышала его голос за спиной, всего в нескольких шагах. Оказалось – в голове...
- Голос?
- Да. Негромкий, но уверенный. Как будто это твои мысли, но ты точно знаешь, что не твои. И даже интонации, с которыми они звучат, чужие. Так непривычно было их воспринимать – я же раньше никогда не встречалась с бессмертными, никто не разговаривал со мной мысленно.
- А он что говорил?
- Позвольте… - Арахна чуть повернула нетбук к себе. Портрет на экране сменил Total Commander, а со следующим кликом -  MS Word.
 
Сознание навзничь.
Поверх опривыченных схем
невидимые наслоения.
Это не туман,
это не гроза –
знание, входящее в закрытые глаза.

Остановись.
По следу твоему
пойдут не лучшие, чем я.
Они, как я, чужое время пьют.
Остановись.
Начни с нуля.

Набухшее мрачное небо
навек поглотило рассвет.
Навязчивый бред
оскаленных улиц.
Смотри:
уходящие вдаль обернулись,
давление страха чуя спиной.
Иди со мной.

Попытка пропасть,
затеряться средь улиц –
наивность, ведущая в серую мглу
и холод могильный…

Замри на минуту.
Замри на углу
Забытой и Прожитой.
Внезапной дрожью
кайся.

- Это его слова? – Геката с сомнением посмотрела на девушку.
- Да.
- Убийца-стихоплет. Как романтично! – проворчала с издевкой. – Что еще?
- Имя. Только, я не уверена, что все, что слышу и воспринимаю, верно на сто процентов.
- Да хоть на один! Ты же понимаешь, что сейчас важна любая информация?! Как его звали?
- Ирвик.
- Хм… Мне он представился так же. И все?
- Все.
- И он не попытался поймать тебя? Позволил так просто уйти? – прищурилась недоверчиво.
- Ну, это же было в центре города. Днем, люди вокруг…
- Днем?!! – черные брови, изогнувшись, взлетели вверх.
Но до Арахны и самой дошло, что это значит.
- Не может быть! – возразила Геката, справившись с шоком. – Ты что-то путаешь. Любой дурак знает, что вампиры днем спят. А если нет – солнце сожжет его.
- Так не было солнца!
Наступила тишина. Тяжелая, напряженная. Грозящая вылиться недоверием (и поставить под угрозу всю совместную работу) – или… принятием неслыханного факта. И тогда под угрозой окажется не только результат.
- Черт. Это неожиданно. И неприятно крайне. Кто-то еще об этом знает?
- Не знаю. Я не говорила.
- И не вздумай. Я поговорю со старшими, а пока будем отталкиваться от привычного. Когда, говоришь, видела его?
- Лет пять назад. Да, в самом начале августа, в 2007.
- Я-то думала, что наши предки отличаются слишком богатым воображением. А они могли оказаться не так далеки от истины.
- Истины?
- Ну, да. Видишь ли, нет никаких документов, подтверждающих реальность Вампира дождя. Только следы его пиршеств, обнаруженные после. Или свидетельства очевидцев, которые и подтверждением назвать нельзя: то там мелькнула тень, то здесь край плаща. Очень все неправдоподобно и часто бездоказательно. Могло и просто померещится – молния в голову ударила… - Геката коротко и язвительно рассмеялась. – Хотя я предпочитаю думать, что не вхожу в число сумасшедших. Но ты заявляешь, что встречала его днем, - так может, и не вампир он вовсе, а, действительно, какая-то сверхъестественная тварь? Черт, этого нам еще не хватало.
- А что именно в тех записях?
- Много разного. Что он приходит в полночь, когда дождь. Что он сам может вызывать его. Что он – предрассветный убийца, нападающий во время грозы. Слуга самой Богини Ночи.
- Подождите. Я думаю, стоит разобрать все сведения по фактам. А вы не привезли с собой записи?
- Сомневаешься в моей памяти? Записывай! – скомандовала вампиресса, пододвигая компьютер к девушке.
Черные ноготки с легким стуком затанцевали по квадратам клавиш, едва успевая за словами бессмертной.
- Не буду рассказывать, как я приехала в ЦВ… Но первое, о чем вспомнила Патриция, когда я заявилась к ней в библиотеку, – это письмо Лимерка Первого Аарону. Двенадцатого... марта 1886 года, точно. Она не отдала его мне, но кое-что прочитала.

"Благие намерения имеют всем известный исход. Мудрый Основатель не стал бы рисковать репутацией и безопасностью своего клана, способствуя сомнительному предприятию. Любые сведения, даже случайная фраза о промелькнувшем во время грозы сером призраке, которого якобы видел кто-то из Наследников на границе, может стать началом необратимых перемен".

- А еще она сказала, что, судя по письму, достаточно сведений о Вампире дождя должно быть у основателя Рода Пуатье, и что она постарается придумать, как их достать. А остальное мне придется искать самой. И ведь пришлось. Я весь архив перерыла – во всяком случае, ту его часть, к которой меня пустила Патриция. Нашла записку, оставленную каким-то бедолагой, убитым, похоже, теми же руками. Вроде как, ее нашли в Свободном Междуречье, и потом Равенский собирал глав европейских кланов для обсуждения.
- Простите, а что такое Свободное Междуречье?
- Не думала, что придется учить тебя географии. Хотя людские карты, наверное, отличаются от наших. Свободным Междуречьем мы называем территорию между двумя притоками Дуная: Дравой и Савой. Она всегда была нейтральной, служила беспрепятственному проходу вампиров к владениям Древнего Круга. И разделяла темпераментных соседей. Ты лучше пиши.

"Безжалостная тварь, чудовищно быстрая и сильная. Она возникла ниоткуда, будто вылилась с небес вместе с холодным дождем. И, набросившись на Веймара, вцепилась ему в шею, бросила наземь. Я кинулся на помощь. Но одним ударом огромного кулака она швырнула меня прочь и, схватив добычу, исчезла. Рассвет близится. Если это письмо сейчас в Ваших руках, значит, Вечность моя оборвалась".

- Даты нет?
- Нет. Далее.

"Морав. 1886, янв. На вост. гран. пропад. бессм. В грозов. ночи предпоч. не охот".

Геката прервалась, встретив недоуменный взгляд:
- Что? Как было написано, так и говорю. Цитирую дословно, цени, – она усмехнулась. – Как хочешь. Тебе же дольше.

"Моравский клан. 1886, январь. На восточной границе пропадают бессмертные. В грозовые ночи предпочитают не охотиться. Слухи".

"Моравский. 1886, 1 марта.
"Длугош отправил всех прочь, не хотел никого видеть. Несколько ночей никто не осмеливался беспокоить Создателя. Мы терпеливо ждали, когда он сам выйдет,  расскажет, что произошло той ночью. Но он молчал. А мы знали лишь, что это была очередная из грозовых облав на теневого убийцу. Первая, имевшая успех, если можно назвать успехом усохший труп старшего сына рода. Ему доспех стал вдвое велик! Что было потом с телом, я не знаю. Говорят, оно до сих пор в склепе. Длугош надеется оживить его. А мы боимся разочарования".
О событиях 1240 года".

"Сыны. 1885, октябрь.
Не советую появляться там (на севере). Говорят, опять видели чужака, здорового, как боров. Давно его не было. Мельком, конечно. Повезло – кто ж выживет после столкновения с таким! Черные волосы, плащ – точно по описанию. Опять сожрал кого-то. Из наших никто не пропал, а теневых не жалко".

- Сыны? – подняла голову Арахна, допечатав последние слова.
- Сыны Дуная. Это… Венгрия, между Дунаем и Тисой.
- А Длугош – тоже из них?
- Длугош Чех – основатель Моравского клана.
- Угу, – кивнула девушка, делая в тексте соответствующую пометку.

"Польский. 1885, декабрь. Смертные.
- А ты про этих слышал? В горах которые. Жуткие твари. И главарь у них – убийца и колдун. Ночью, когда гроза, он превращается в зверя и набрасывается на людей, пьет их кровь! Она ему для колдовства нужна, чтобы силы не потерять. Не понимаю, почему до сих пор не объявили награду за его голову. Давно бы изловили да избавили всех от напасти.
- Врет он все, пан Мартишек. Не бывает колдунов. Не колдун это, а демон. И поймать его не выйдет никак, не под силу человеку. А ты в полночь не ходи по непогоде – и жив останешься".

"Польский. 26 февраля, 1886. Вильгельм при упоминании о Вампире дождя вздрогнул, потом сделал безразличное лицо, будто не верит в сказки про вампиров-демонов. На вопрос о внешности этого мифического убийцы ответил коротко: "Высокий и бледный. Все знают". Где живет Вампир дождя, не известно".

"Литовский, южная граница. 1514. Никогда не открывайте ворот в грозовую ночь. Не покидайте убежищ своих. Она убивает".

"Сыны. 1886, 15 марта. Исчезновение двоих бессмертных, одного за другим. Еще в начале ночи видели их живыми. Дождя не было, но небо в тучах.
О событиях 1716 года".

"Польский. 4 апреля 1886. Из разговора с Сальватором Врона.
- Не слишком-то разумно поступил Владек, бросив Создателя. Неизвестно, как решит Древний Круг, но, скорее всего, отщепенец окажется отрезан от Европы, если не выброшен из Сообщества. И вряд ли ему дадут новые территории. В лучшем случае будет в опале, как потомство Илларна Темного. Да и от теневых защищаться силы не те – достойнейшие из Наследников остались с Эрвином.
- Я думал, Ночное Сообщество давно оградило себя от разбойных налетов.
- Нейтральные территории никогда не будут безопасными. А когда речь идет о высших силах, о самой стихии…
- О стихии? Огонь – единственная реальная угроза нам, но с ней отлично справляются люди.
- Я не о пожарах говорю сейчас. Равенский умалчивает о многом, это его дело, ему рано или поздно расхлебывать. Но что касается Вампира дождя… Не смейся. Ты можешь не верить в его существование, но когда встретишься с его кошачьим взглядом, когда его самодовольный оскал блеснет во вспышке молнии острыми треугольными зубами – что толку в неверии?
- Тебе-то откуда знать все это?
- Двенадцать лет назад я потерял свою избранницу. Мы с Марцелой были тесно связаны, и хоть я не был ее Создателем, я чувствовал все, что чувствовала она. Однажды внезапно в голове моей возник этот образ, а через миг – острая боль в сердце. Я понял, что она в беде. Бросился к ней. Но слишком поздно".

Арахна едва успевала печатать. А вампиресса, похоже, была неутомима.
- Простите, мне нужен кофе, – девушка закрыла глаза ладонями, давая им короткий отдых.
- Пожалуйста, – откинулась хищница на спинку дивана. – Я бы тоже не отказалась от глоточка-другого.
- Кофе?!
Геката фыркнула.
Достойного ответа не нашлось, поэтому Арахна просто встала и спустилась в бар. Девушка, очевидно, ради них дежурившая в эту ночь, с надеждой посмотрела на нее (может, уже хотела попрощаться?)
- Кофе со сливками, пожалуйста. Если вам не трудно.
Надежда ретировалась:
- Да, конечно, как пожелаете.
Снабдив засидевшуюся посетительницу чашкой горячего капучино, бармен тихонько вздохнула и потянулась за отложенной книжкой. А Арахна вернулась к своему нетбуку.

- Готова продолжать? Отлично, – Дочь Ночи не дала возможности ни ответить, ни глотнуть бодрящего напитка.

"…Он пришел из ниоткуда,
Из безвестного явился
Повелителем стихии,
Божеством природной силы
Водяной. Грозой рожденный,
Сын грохочущего неба,
Получил он бури силу,
Мощь ночного урагана.
И в неистовстве жестоком,
В неуемной жажде крови
Нет ему доныне равных…"

- Что это?
- Кусок какой-то легенды, надо полагать. И не спрашивай у меня, когда и кем написанной!
- Хорошо, не буду…
- Я знаю только, что это что-то из финского, – примирительно проговорила Геката, – но продолжим.

"10 мая 1910, Бостон.
 Ни у нас, ни среди Черных ангелов и Ларанжейра о Вампире дождя или о ком-то другом, подобном ему, ничего не известно. Похоже, это явление "осчастливило" только Европу".

- Ответ хорошо известного тебе вампира на письмо Создателя. Вот на это:

"3 декабря 1907, ЦВ.
Сын мой!
Суета вокруг одного из мифических имен поутихла. Но оно время от времени, все же, являет себя, напоминая об угрозе. Никто из теневых, изведавших гостеприимство Снейка, не опроверг существование Вампира дождя. Они знают больше, чем Ночное Сообщество, но лишь в силу того, что погибают от его зубов чаще, чем мы. И наша несравненная Эриния опять упустила добычу. Здесь, полагаю, должно улыбнуться.
По словам непризнанных, он не особо крупного сложения, но крайне быстр и силен, практически неуязвим. Преувеличение, конечно: у любого существа есть свои слабости. Однако за сотни лет он отнял Вечность у многих бессмертных, сам оставаясь невредимым.
Будь осторожен".

- Дальше – записи самого Интара, чуть более ранние. Он вернулся из Бостона в 1887, чтобы разобраться с расколом Польского клана. Нет, конечно, вся политика Европы на плечах Равенского. Но тот, кого не оценила ты, получил признание Сообщества. Он настолько крутой дипломат, что его слова вполне могут влиять на обстановку. Да и Дому Илларна новая информация бы совсем не помешала. Интар, – вампиресса снова выразительно посмотрела на Арахну, - мог не только выудить ее, но и использовать в интересах клана.
К счастью, смущаться было некогда: Геката, не вдаваясь в подробности ошибок смертных, стала диктовать.

"3 июня, 1887. Варшава.
Глаза, как у кошки, а волос – вороново крыло. В пещере он скрывался. Я чувствовал, как он следит за нами, ждет момента, чтобы наброситься. Нас было четверо, но поскольку никто не хотел становиться едой, мы не рискнули соваться в его логово и поспешили уйти. Не знаю, преследовал ли он… Пока все живы. Владек обещал расправиться с ним. Сказал, что знает способ".
Из разговора с Наследником Владека Вроны".

"8 июня, 1887, Брно.
Нельзя допустить раскола поляков. Вместе они могли противостоять многому. По отдельности – станут отличной мишенью для теневых вампиров и более сильных существ. Хорошо, что ты здесь. Твое присутствие может смягчить ситуацию.
Из разговора с Длугошем Чехом".

"17 июня 1887.
Потакать подлости и бесчестью?! Род Лимерка никогда не опустится до такого. И никогда не уподобится тем, кто использует любую беду ради удовлетворения собственного честолюбия. Благоразумие, тщательная подготовка, тактика – и враг, сколь бы он ни был силен, даже когда легенды о нем у каждого юнца на устах, окажется повержен. Но ту заразу, что подтачивает изнутри, необходимо вырывать с корнем – без жалости и промедления.
Из письма Лимерка Аарону".

"7 июня 1887.
Либо мы слишком осторожны – либо он. Слухов много в Европе, однако из моих никто не пропал. Может, лионцы ему не по вкусу? Спросишь, что же Совет? Совет желает обнародования всех сведений и объявления войны, но в то же время до смешного боится. Боится выглядеть по-дурацки, если вдруг выяснится, что Вампир дождя – весьма искусно выдуманный миф, а истинная причина гибели всех тех несчастных, например, какая-нибудь болезнь крови. Справляться с ней понятнее и проще, чем с призраком-убийцей. Да и сведений никаких нет – нечего обнародовать. Но если я вдруг что-то разузнаю, mon cher, – Тебе сообщу первому.
Из письма Леруа Интару".

"12 сентября 1621 года.
В числе причин желания эстонских бессмертных примкнуть к Ночному Сообществу была безопасность. Они надеялись, что Сообщество защитит их от теневых кланов. Один особенно беспокоил их: охотившиеся поодиночке Наследники иногда не возвращались, убитые или похищенные их предводителем. Кааро дал описание этого убийцы: высокого роста, худощав, черноволос, очень быстр, владеет магией стихий – воды и ветра. Гроза идет впереди него. Конечно, он оговорился, что это лишь предположение, но того, чей портрет он описал, замечали, когда обрывалась чья-либо Вечность.
Из записей Патриции".

- Любопытно: здесь тоже говорят о клане. А насколько велика такая вероятность?
- Навряд ли демону, чья стихия гроза, нужны Наследники. Разве что как неприкосновенный запас на случай ядерной войны.
- А если он, все-таки, вампир?
- Ага. Разгуливающий средь бела дня. Сама-то как думаешь? – испытующе прищурилась Геката. Она успела снова закурить и теперь длинным мундштуком грациозно разгоняла струйку дыма.
-  Думаю, все-таки, вампир. Только… с какими-то невероятными способностями. А днем… неужели он совсем не мог проснуться? Может, его разбудил кто.
Вампиресса расхохоталась:
- Пойди разбуди Сфинкса! Только меня позови заранее – хочу посмотреть, сколько секунд ему потребуется, чтобы разорвать это маленькое тельце на тысячу клочков! Нет, нам конечно, лучше иметь дело с вампиром, чем с какой-то сверхъестественной тварью. И лучше бы сторонников у него не было. Но ты же сама лишила нас этой возможности.
Как много для них привычного, что люди посчитали бы сверхъестественным! Начиная с самого существования бессмертных. Ей повезло: отдав свою кровь, свою жизнь в руки вампира, она узнала много, очень много скрытого от людей. Каждый ли донор может похвастаться этим? Каждый ли донор, вообще, знает о своем положении? Человек боится всего, что не вписывается в рамки его представлений, что ломает их, разрывает шаблоны и ставит его перед чистым, непосредственным восприятием такой непредсказуемой и разнообразной жизни. А как представить то, что считается сверхъестественным для самих бессмертных?
Арахна взяла чашку. Кофе успел остыть, но еще сохранял свой аромат.
- А ведь даже среди эстонских собратьев нет единства, – Наследница Гайста, похоже, не собиралась делать перерывов.
Белый фарфор тихонько звякнул о блюдце.

"…Пронесся черным ураганом,
взметнув широкий край плаща –
и я осталась, трепеща,
вослед убийце глядя. Слезы
Вернуть не смогут – слишком поздно.
Проклятым демоном убит,
мой друг, не будешь ты забыт.
но Вечность стерта слишком рано".

- Но вы же понимаете, что это – метафора, поэтический прием.
- Ну-ну. Вот тебе еще один. – Геката на секунду задумалась.

"Это самое жуткое из порождений Ночи! Демон, прекрасный лицом, но ужасающий своею силой и жестокостью. Легким движением пальцев он ломает позвонки бессмертным. Взмах синего плаща – и ураганный ветер мгновенно собирает тучи, внезапный ливень лишает зрения, сбивает с ног. Цепной пес богини, Матери вампиров, призванный карать неугодных ей. Остерегитесь попадать в немилость Темноокой! Но кто бы знал, в чем вина несчастных, убитых им!"

- Ну, это, извините, фанатизм какой-то… - осторожно заметила девушка, не зная, насколько серьезно относятся бессмертные к своей мифо-религии.
- Это вполне официальное письмо, между прочим. Правда, место для адресата оставлено пустым. А автор найден у стола. Точнее, мумия, которую уже не заставишь говорить.
- А где нашли?
- Ну, если учесть, что Патриция переводила с эстонского…
- А год?
- 1813. Я даже число скажу: 11 августа. Покажи, что получилось, – Геката пробежала глазами набранный текст.
- Это все?
– Конечно, нет! Черт, я никогда еще не произносила так много слов за одну ночь! Хорошо, что еду не приходится убеждать, – она облизнула клыки, ощутив приступ голода. Девчонка вполне подошла бы, несмотря на то, что девчонка.
- Мумия. Уже в который раз упоминается. Что это?
- Тебе еще и википедию цитировать? Усохшие тела, неспособные вернуться к жизни – все, что остается от жертв этого весельчака.
- А если кровью?
Геката с сомнением посмотрела на нее:
- Ты думаешь, одна такая умная? Пробовали все. Но из сухой кости вампира не восстановить. Говорят, там не осталось и следа жизни, которая могла бы возродиться.
- А еще вы говорили, что Пуатье знал что-то, – поспешила сменить тему Арахна.
- Да. Без понятия, какими путями, но в одну прекрасную ночь Патриция с улыбкой положила передо мной на стол связку конвертов. Старых, хорошо потрепанных временем. Сказала, что я могу их только прочитать, а потом сразу вернуть ей. Честно говоря, я не сильна во французском, Поэтому ей самой пришлось переводить их. Так что, считай, ты ей должна.
- Эти записи тоже есть?
- Сейчас будут, – кивнула вампиресса на ноут.

"1793 года, 12 июля
Сир!
Два моих Наследника прошлой ночью не вернулись с охоты. Жан и Фредерик всегда отличались особой пунктуальностью и никогда не подводили меня. Согласно традиции, день они проводили в нашем родовом поместье. Но в эту злополучную ночь, когда под французским небом бушевала ужасная гроза, они не пришли. И не откликнулись на зов.
Сегодня, едва зашло солнце, я отправился на поиски, ибо вчера, засыпая, слышал голос крови моей, что говорил мне: "Франсуа, беда настигла твоих сыновей, болью и кровью платят они". Тела их, иссушенные, превращенные в мумии, нашел Роберт, мой младший, в зарослях ивняка на берегу Луары. Их шеи были прокушены, как у обычных смертных, которых мы с такой легкостью убиваем на охоте. Мы укрыли их во втором ярусе склепа, пытались напоить, привести в чувство – безрезультатно. Они мертвы. Я не чувствую их больше, и горе терзает меня.
Нижайше прошу Вас, Сир, найдите ту тварь, что убила детей моих, или дайте мне позволение – я приложу все силы для того, чтобы поймать и уничтожить убийцу.
Ваш покорный слуга,
Ф.Рено".

"1798 года, 8 августа
Франсуа!
Вчера на рассвете один из моих Наследников погиб. Свой первый и последний луч солнца получил Лори, беспутный разгильдяй, никогда не знающий, где будет пережидать свой следующий день. Что, впрочем, неудивительно: он вечно пропадал в нейтральных землях или на территориях соседей, с коими у нас и без того натянутые отношения. Стоило бы устроить ему хорошую выволочку. Но солнце успело раньше – Лори уже мертв. Не скажу, что мне не жаль, но это исключительно его вина.
Однако никто не смеет думать, что я не забочусь о своих Наследниках: я собрал всех ближайших, чтобы выяснить, где, все-таки, носило прошлой ночью этого лоботряса. Роз сообщила, что он собирался охотиться у восточных границ, неподалеку от твоего поместья. Я хочу знать, действительно ли Лори простился со своей никчемной Вечностью по собственной дурости. Или быть может, во владениях, доверенных тебе, смертные распоясались и охамели настолько, что с кольями бросаются на хозяев? Сообщи мне немедленно обо всем, что происходило – или, быть может, показалось странным – в ту ночь. Мне нужна вся информация, которой обладаешь ты и твои Наследники.
Пуатье".

"1798 года, 9 августа
Сир!
Всем сердцем сочувствую Вашему горю.
Я не знал о планах Лори ровным счетом ничего, как и любой из Наследников моих. Никто не стучался в мой дом в ту ночь, никто из бессмертных на землях Рено не был замечен. Да и само начало ночи не предвещало столь трагичного ее завершения. Однако за час до рассвета внезапно сгустившиеся тучи закрыли небо. Буквально за несколько минут собралась гроза. Шквал ветра, ливень, грохот, вспышки молний… Все дети мои возвратились в поместье, за исключением Оливии, живущей в замке Вашего Сиятельства. Те из них, кто не успел поохотиться, использовали доноров. Боюсь, придется заводить новых. Но о Лори мы ничего не знаем.
Осмелюсь напомнить, что пять лет назад точно в таких же обстоятельствах погибли Жан и Фредерик Рено. Вы не вняли тогда моим мольбам и не позволили объявить охоту на предрассветного убийцу. Теперь он продолжает умерщвлять Детей Ночи. И я снова прошу Вас: соберите Совет. Вместе мы найдем и покараем его.
Покорный Ваш слуга,
Ф.Рено".

"Твоя покорность, Франсуа, – лишь льстивые слова. Как смеешь ты дерзить, неблагодарный! Я сам решу, что делать. И я не намерен предавать это огласке до тех пор, пока не буду убежден в истинности своих предположений. А ты бы лучше, чем давать советы, поднял свой ленивый зад и прочесал окрестности. Мне нужно тело Лори. Хоть мумия, хоть пепел. И пошевеливайся.
Пуатье".

"1798 года, 14 августа
Сир!
Простите. Мы не нашли Лори. Только фамильный перстень, очевидно, соскользнувший с его руки. Его Вам передаст Роберт вместе с этим письмом. Еще раз простите. Я искренне сочувствую Вашему горю.
Ф.Рено".

"1861 года, летом.
Дорогой Милорд!
Простите глупую Мими за беспокойство Вашего сиятельства. Но я не знаю, к кому обратиться. Я живу ночью так недолго! Мой возлюбленный кузен Жак, он убит! Его убил какой-то демон, налетевший так внезапно – как ураган! Схватил за плечи – и больше я не видела его лица: черные волосы чудовища закрыли его от меня. Он его высосал до дна – я даже вскрикнуть не успела! А потом бросил, словно износившееся платье, махнул плащом и, даже не взглянув в мою сторону, исчез. И бедная Мими осталась одна, совсем-совсем одна! Только гроза, и холодный ливень, и безжизненный труп. О, Жак, мой милый Жак! Зачем ты оставил твою конфетку Мими! Умоляю Вас, Милорд, найдите колдуна. У людей есть колдуны, которые прогоняют демонов, - неужели у вампиров нет?! Найдите! Пусть он и не оживит кузена, но он убьет, убьет демона, отнявшего у меня любовь всей моей жизни! Вся девичья благодарность Мими будет навеки принадлежать Вам, Милорд. Только помогите мне!
Вечно Ваша,
Эмилия Д".

"1813, 10 августа.
Жером Ф.К.Л. Убит в ночь св.Патрика на **ском мосту. Тело найдено зацепившимся ногой за перила. На шее – рана от укуса. Сломан позвоночник. Тело опустошено, иссушено, словно мумия".

"1885 года, 2 сентября.
Мой любезный друг!
Опять объявлена охота на моих Наследников. Мы снова и снова находим их тела – во время или после грозы. Иногда малолетки притаскивают трупы смертных, по состоянию нисколько, впрочем, не отличающиеся от вампиров. Бестолочи. Нет чутья – хотя бы загляните в рот! Я не верю в идиотские россказни невежд, что это – дело рук какого-то демона. Скорее всего, это обыкновенный, ну, хорошо, пусть не обыкновенный – очень сильный вампир, нажравшийся других бессмертных и имеющий весьма извращенные погодные предпочтения. Дурак тот, кто упустит возможность убить его и вместе со славой снискать особое положение и власть. И все же, принимая во внимание, как долго эта сволочь шатается по Европе, замечу, что о нем такие же идиоты, как наши, уже вполне могли сложить легенды, которые нам могут быть полезны. Я даже знаю, к кому стоит обратиться с этим вопросом. Вы понимаете меня, друг мой? Пусть это далеко, но если я окажусь прав, мы будем пить на брудершафт кровь этого разнузданного гада. И заодно сможем прижать к ногтю наших недругов. Вы со мной?
П".

"1885 года, 16 сентября
Мсье!
Что за выгода в открытой войне с неизвестным врагом? Путешествие одного главы рода еще объяснимо. Совместный же вояж двоих неизбежно станет достоянием всего Сообщества и вызовет совершенно не нужные нам подозрения. Я готов предоставить Вам и Вашим сопровождающим право охоты и укрытия на моих землях на время этого похода. Не обещаю, но постараюсь собрать как можно больше сведений о предмете поиска.
Г.Т".

– Кстати, первые из заметок о Вампире дождя, которые ты записала, и тот кусок легенды были у Патриции вместе с этими письмами. Наверняка предназначались Пуатье. И все равно никаких конкретных сведений о том, где он скрывается, где может прятать Гайста, если тот еще у него.
- А кто такой Г.Т.?
- Герхард Торгау, основатель клана на севере Германии.
- Теперь мы хотя бы можем очертить территорию, где охотится убийца. Вряд ли далеко от своего дома. Впрочем… - Арахна вспомнила, где нашел ее Сфинкс.
- В том-то и дело. Ты посмотри на географию – это же вся Европа!
- Мне нужно немного времени, чтобы систематизировать…

Геката снова закурила. Мысленно усмехнулась, когда Арахна поморщилась от дыма. "Ладно уж, поберегу твои уязвимые легкие", - неторопливо встала, подошла к окну. Там, за тонированным зеркальным стеклом, падал снег. Из темноты в темноту, заметный лишь в свете окна. Сколько еще таких белых, лохматых или остроконечных, а может быть, похожих на крупу снежинок упадет, прежде чем она снова встретит своего Создателя? Почему ей – не кому-то другому – именно ей суждено было… Он спас ее, но сам остался лишь Тенью. И в помощь – всего лишь смертная.
Вампиресса обернулась в комнату. Ее "коллега" сидела, склонившись над нетбуком, просматривала что-то. Подмигивал зеленым глазом модем. Разными оттенками белого мерцал экран. Из сумки, вероятно, эта девчонка достала белые листы А4 и теперь что-то записывала на них, поминутно сверяясь с файлом. "Ей повезло больше – тот, кого она любит, наверняка радует ее своим присутствием. Ага. И он же, когда придет время, убьет ее. А у меня – Вечность". Неожиданно для себя вампиресса заметила, что ищет взглядом открытые участки тела, но поскольку высокий многослойно-кружевной воротник защищал шею, внимание привлекали руки девушки, изящные, подвижные. Слишком бледные для человека. Но для гота – самое оно.
- Что? – на вопрос во взгляде. – Ты закончила?
- Мне не хватает информации.
- Покажи.
Она подошла, взяла из-под рук донора расчерченные таблицей листы. Некоторые ячейки ее были не заполнены.
- Чума! – выдохнула вампиресса, пробежав ее взглядом. – Ты всегда так делаешь?
- Нет. Но в данном случае так наглядней.
- И чего тебе здесь не хватает?
Через минуту Наследница Илларна пожалела, что задала этот вопрос. Такой энергичной дотошности от смертной она не ожидала: даты заметок, территории, границы, мелкие уточнения по времени, погоде, описаниям – Арахну интересовало все, вплоть до деталей, когда и кем это подобранные слухи или же письменные документы. Девушка дополняла записи в таблице, что-то сразу печатала. Логика выбора была непостижима.
- Извращение, – проворчала Геката, поймав долгожданную паузу. – Надеюсь, это хоть чем-то поможет.
- Надо будет перечертить по-человечески. Или перенести в файл. И расположить строки по порядку. Как вы думаете, по какому принципу будет лучше: по географическому расположению, по датам или по количеству упоминаний о Вампире дождя на каждой территории?
Геката многозначительно облизнула клыки.
- Больше всего записей – в западной и центральной Европе, - продолжила Арахна, поняв, что безопаснее будет определиться самой. – Франция, Польша, Чехия… Потом – восточнее, Литва…
- Я чувствую себя географичкой. Не Литва. Это образовывался Литовский клан на территории Литовского княжества. Лет этак 600 назад. А нынче это Украина, западнее Днепра. Запись была сделана в 1514, а тогда, на Втором Разделе территорий, границами Литовского клана были определены Буг, Припять и Случь. Так что Ирвика видели, скорее всего, южнее, у истоков Буга и Случи.
- А почему клан по-прежнему называется Литовским? Ведь теперь это совсем другое государство.
Геката рассмеялась:
- Неужели ты думаешь, что вампирам есть дело до суетной политики смертных? Каждый клан стремится сохранить как свои первоначальные территории, так и родовое имя. И им плевать, как будут двигаться границы стран.
- На что же тогда они ориентируются, определяя территории?
- Реки. Это лучшее, что может отделить владения одного клана от другого.
- Вампиры не могут переходить их?!
- О, нет! Бегущая вода нас не остановит, если ты это имеешь в виду, – совсем развеселилась вампиресса, – но водные границы очевидны, а само пространство рек считается нейтральным.
- А что он делал в Эстонии? А в Финляндии? Это же так далеко!
- Вот уж не знаю, – проворчала недовольно дочь Ночи: искать Ирвика по таким скудным сведениям – что иглу в стоге сена.
- Но такие описания… и миф, похожий на древнюю песнь, - именно там.
Геката презрительно фыркнула:
- Литература.
- Но, может, в нем еще что-то говорилось? Какие-то детали?
- Еще раз процитировать? – она повторила уже озвученные строки.
- А дальше?
- А дальше страница кончилась, а новой не началось! – вампиресса начала раздражаться.
- Так странно: описаний либо нет совсем, либо они повторяют друг друга, но при этом такие разные, - продолжала рассуждать Арахна, изучая таблицу. – Как будто сложился некий образ, который передается через века и километры, а фактически добавить к нему нечего. Или те резко отличающиеся от большинства заметки более правдивы, в отличие от мифа?
- Ты же сама его видела. Он что, похож зубастого монстра? В большинстве случаев черные волосы и плащ – неизменные атрибуты. И тому, с кем сталкивались мы, они тоже свойственны.
- А может, он способен менять свою форму? То так являться, то…
- Все, хватит мистики! – почти что прорычала Геката. Ну и зануда эта смертная! Как ее Сфинкс терпит?
- И все-таки, почему на такой большой территории между Литовским и Эстонскими кланами нет ни одного упоминания о Вампире дождя? Как будто он и не был там совсем. Или проходил, но не охотился…
- Днем шел, ночью спал. Обычная практика, – съязвила бессмертная, ногтями расковыривая отломанный у новой сигареты фильтр. - А еще лучше, как дождь: вылился на землю, загрыз пару бессмертных – и снова в тучку, дальше путешествовать. Скорее всего, у нас просто нет материалов. Теневых на востоке много, а главного специалиста по ним мы как раз ищем.
- Можно это как-то проверить? Целостность данных имею в виду.
- Ага, щаз. Завтра же соберем общеевропейский совет и обязуем основателей кланов в течение суток предоставить стопроцентно верные сведения о Вампире дождя: где, как и при каких обстоятельствах, – но, заметив неловкость девушки, Геката смягчилась. – Обычно, кланы  держатся сами по себе и не слишком-то любят делиться чем-либо, особенно информацией. А Род Лимерка вообще, неприступен – один из самых древних в Европе и до ужаса гордится этим. Может, теперь Интару удалось бы разузнать у них побольше, но он же выслан в Америку! – с намеком. - Эй! – она щелкнула пальцами перед лицом соратницы. – Вспоминаешь. Приятно, наверно, быть избранницей такого вампира? Зря отказалась от Вечности.
Арахна пожала плечом.
- Ну, конечно! Гениальный художник – тоже неслабо!
- Я не думала об этом.
- Угу, рассказывай! – усмехнулась Геката. – Такой красавец! Да еще и с привилегиями.
Девушка промолчала.
- Ладно. Дальше что делать будем?
- Искать, узнавать… Не знаю. Мне не дает покоя вопрос, что привело Ирвика на север. И почему именно там сложился миф, хотя это – единственная запись о нем? А вот в Венгрии – нет, хотя там он явно появлялся чаще…
- Понятия не имею. Может, у него особая любовь к Сынам Дуная. Да что ты прицепилась к ним? Пуатье говорит о нем больше!
- Нет, подождите. Венгрия, Эстония, Финляндия… Венгрия, Эстония, Фин… это же… Это же одна языковая группа! Финно-угорская! И в России они тоже есть – те же коми… - Арахна торопливо застучала клавишами.
- Что ты делаешь?
- Хочу проверить, – открыла Yandex. – Смотрите, так и есть! Финский – минуя славян – снова финская группа… На каком языке говорит Ирвик?
- Ну, ты спросила! Ко мне он обращался по-русски.
- Ко мне тоже. Но родной для него – какой?
- А маму его тебе не назвать? – огрызнулась вампиресса, уже готовая вцепиться в шею этой зарвавшейся смертной.
- А можете? – но тут же осеклась, увидев зеленый огонь гнева в прищуренном взгляде. – Прошу прощения. Но неужели больше негде взять информацию? Первоисточник бы найти!
- Первоисточник? Это к Хранителю мифов надо. Говорят, у него собраны все вампирские легенды, которые когда-либо существовали. Может, и о Вампире дождя есть. Но разыскать Хранителя – это... я не знаю. Из наших только Кира встречалась с ним.
- Кира?! А в чем тогда проблема? Нужно просто попросить ее!
- Ты понимаешь, о чем говоришь сейчас?! Ты хочешь, чтобы я, Наследник пятого поколения, попросила Основателя не своей Ветви сбегать к Хранителю мифов за книжкой стихов об Ирвике?! Ты с ума сошла! Неудивительно, что Аарон готов убить тебя.
- Но ведь это Кира дала нам задание, разве нет? Она заинтересована в результате. Неужели откажется помочь? А вам самой разве не важно найти Создателя?
- Но я не могу так просто…
- Зато я могу! Как с ней связаться?
- Ты ненормальная, точно! – однако в голосе вампирессы сквозило восхищение. – Полагаешь, ей можно просто взять и позвонить? Мы обращаемся к старшим только в крайних случаях.
- А этот – не крайний? Хотите, я сама позвоню ей.
Геката просто дар речи потеряла от такой наглости: смертная, донор (чужой донор!) – и собирается звонить Основателю! Бред. Но, с другой стороны, сама Кира же заступается за эту девчонку. Может, и прокатит…
- Ладно, – она достала телефон, стала набирать номер, – звони. Но если она занята – просишь прощения и прерываешь разговор. Поняла? Сразу.
- Угу, - кивнула Арахна, слушая длинный гудок вызова.

- Я слушаю тебя, Геката… Не Геката.
- Простите, Миледи…
- Арахна! – сквозь официальность тона просочилась улыбка. – Говори.
- Доброй ночи вам. У нас есть одно предположение насчет Вампира дождя, но не хватает данных. Быть может, вы сможете помочь?
- Чем? Давай конкретно.
- Мы просмотрели все материалы, что были в Цитадели Вечности. Сведений очень мало, и они довольно противоречивы. Есть один текст… Отрывок, несколько строк. Но, судя по ним, полный вариант может оказаться более информативным, чем все остальное. Хотелось бы…
- Мм?
- Может, можно найти первоисточник этого мифа? Если не оригинал, то хотя бы один из первых списков. А в идеале – полный текст, – наглеть, так наглеть. – Возможно, там есть зацепки, какие-то конкретные сведения, по которым мы могли бы определить, к примеру, откуда он родом или где скрывается… Должен же быть кто-то, кто собирает…
- Легенды для бессмертных? Я поняла твою мысль. Еще что-то?
- Нет, вроде… пока. Простите за беспокойство.
- Работай дальше. Я постараюсь помочь.
- Благодарю вас!
- Позже, дорогая, – ирония?
Короткие гудки.

- Да, смелости тебе не занимать! – восхитилась Геката, пряча телефон. – Из тебя бы получился неплохой вампир, знаешь ли.
- Нет, спасибо. Каждому свое.
- Пожалуй, ты права... – вспомнила ее дотошность. – Может, хватит на сегодня?
- Да, но как же быть с недостающей информацией?
- Я намерена поужинать. И мне все равно, где: на темной улице или же прямо здесь. Здесь даже удобней. Выбирай, – ухмыльнувшись, Дочь Ночи шагнула в сторону девушки.
- Не смею вас задерживать, – даже не выключив, закрыла нетбук Арахна.
- Ну, что ж… – зеленоглазая охотница накинула шубку, – до скорого, – и легкой тенью выпорхнула из зала.

Арахна привычно собрала в сумку нетбук, мышь, провода. Разложила по отделам листки с записями, спрятала модем. И вот теперь, когда вопрос о дальнейшем направлении работы решен, когда она получила предварительную поддержку Киры – нахлынуло напряжение. Запоздалое, но от этого ничуть не менее сильное. "Надо же! Обратилась к Кире! Миледи… Как странно называть кого-то, кроме Мастера подобным образом! Для них это – всего лишь этикет, принятая форма обращения доноров к вампирам. Но… я-то чувствую, что мой Милорд, мой… повелитель – один, единственный! И так трудно произносить это слово в чужой адрес! Вряд ли смогу привыкнуть. Как будто каждый раз предаю его. Хотя именно он требует от меня соблюдения всех правил. Как бы перестроить мозг… Но Кира! Посмела же ей позвонить – и получила ответ! Нахалка, конечно… Но ведь по делу все!  Мумии. С ума сойти. Вампир, приходящий с дождем, живущий в нем – и выпивающий жертв досуха, в буквальном смысле. Забавно". Хотя Арахна понимала: забавляться этим может только отъявленный извращенец. Она сама очень счастливо избежала участи тех несчастных. Хорошо, что хватило сил не пойти на его зов. И, все же, день - спасает. "Теперь – весь интернет перевернуть, но найти хоть что-то об этом Вампире дождя. Конечно, людская мифология мне не поможет… Но… собственно, почему нет? Ведь, судя по записям, он убивал не только бессмертных. А люди никогда не упустят случая поделиться своими страхами, добавить в копилку ужасов еще одну напасть, изрядно приукрасив. Так что натолкнуться на след… Что там за нечисть, в Восточной Европе? Кроме очевидной. Ох, куда ж ты лезешь, дурочка?! Права Геката: ненормальная. Но я должна знать. И я узнаю".

***
Год 2012, 5 января

Кира вышла из переулка. Веселая компания, распевая в четыре глотки небезызвестную песенку о маленькой елочке, надвигалась прямо на нее. Ох уж эти смертные с их новым годом! И когда им надоест? Отступив в тень, пропустила великовозрастных детей: они и без ее участия найдут себе приключений на задницу. У нее же оставалось не так много времени, чтобы поужинать и добраться до врат. И как удачно сложились обстоятельства (да здравствуют легко поддающиеся внушению градостроители!), что Егошихинский некрополь, надежно хранивший дом вампирессы, оказался неподалеку от нужного пересечения дорог – всего полчаса пешком. Конечно, можно и быстрее, но стоит ли шокировать прохожих? Впрочем, прохожих было не так много. А дамба и вовсе выглядела пустынной. Даже машин почти нет. У людей праздник. Затянувшийся, как это обычно в России.
Порывом ветра принесло омерзительный запах успешно встреченного нового года.
- Эй, крошка! Подь сюда! – раздался за спиной развязный голос.
Кира обернулась. Сквозь мягкую снежную пелену увидела: за нею следом, торопливо перебирая ногами, но явно не успевая, двигался парень. Черная шапка набекрень, расстегнутая дубленка, мятые брюки… Слишком долго задержался в гостях, бедолага.
- Да, ты! Я хочу тебя ик-поздравить! Пойдем ко мне! Я здесь недалеко живу. Вон, там! – ткнул пальцем в сторону ближайшей высотки.
- Ты пьян. Не люблю пьяных, – продолжила путь.
Парень с невесть откуда взявшейся прытью вдруг подскочил к ней, схватил за рукав, озлобленно прорычал:
- Ты че, крутая?! – потянул в сторону от дороги.
- Ну, вроде как, – невозмутимо ответила Кира и, быстро оглядевшись, швырнула его под откос, прыгнула следом.
Парень покатился по снегу. В шоке даже не вскрикнул – в мгновение девица оказалась верхом, с нечеловеческой силой рванула воротник пуловера – только нитки затрещали.
- Ах ты, стерва! Да я!.. – захрипел, задыхаясь от возмущения.
- Сам пригласил, – тонкие пальцы вцепились в подбородок, задрав голову несчастного. Горло натянулось струной, вот-вот готовой лопнуть. Из под блестящих ногтей засочилась кровь. – Извини, шанса не повторить ошибку не будет.
Короткое усилие – и хрустнул позвоночник, порвалась кожа. Горячим фонтаном брызнул темный сок, проплавив снег. Достаточно, чтобы насытиться вампиру.

Напившись, Кира поднялась. Повезло: алкоголя в крови было немного, парень только прикидывался пьяным. Но надо идти, если она хочет попасть к Хранителю сегодня. Огляделась. Н-да. Несколько неаккуратно… Снег продожал валить, засыпая все вокруг пушистыми хлопьями. Очень кстати. Схватив безжизненную жертву за края дубленки хищница с размаху бросила ее вниз, к речке. "Счастливого рождества вам, люди. Не расслабляйтесь". Набрала снега в горсть, чтобы почистить воротник, но, представив, как эти яркие цветы огня размажутся, порозовеют, разжала пальцы.
Еще минут через десять вампиресса вышла на нужный перекресток. Тургенева, Макаренко, Уинская. Три улицы, три дороги. И первая как раз ведет на север. Кира остановилась, выжидая минуты до рассвета. Теперь – пора! Она шагнула вперед, четко выдерживая направление.

- Доброй ночи, Кира, Дочь Хозяина Дома Илларна! – в один голос.
- Приветствую вас, Стражи Врат. Да будет Ночь щедра, – тепло улыбнувшись, кивнула вампиресса двум близнецам, сидевшим в полутора метрах перед ней на большом, поросшем мхом валуне. Один из них, в сером меховом жилете, прикрывающем бледный, почти белый в лунном свете, натренированный торс, протянул в ее сторону руку ладонью вверх, приглашая продолжить путь. Учтиво кивнул. Никаких задержек, никаких вопросов: по сравнению с другими бессмертными, Кира была частым гостем здесь, ее знали. Развернувшись на сто восемьдесят, вампиресса направилась к дому Хранителя.
Дорога вела на север. Грунтовая, но хорошо наезженная, ровная, кое-где украшенная невысокими кустиками травы. По левой (западной) стороне уютной, манящей чернотой к ней спускался лес. Острые зубцы елей на фоне ночного неба, мягкие, округлые объятия берез. Справа тянулся луг – плавные волны высоких трав, укрывших берег глянцево-черного озера с сияющими бриллиантами звезд. И небольшие рощицы, белеющие тонкими стройными стволами в полночном сумраке. Как будто два совершенно разных мира разделялись непреодолимой границей. И граница эта теперь вела Наследницу Илларна прямо к цели.

- Кира, дитя мое!
Вампиресса оглянулась. От берега озера, сквозь шорох цветущих трав к ней шла красавица-финка, держа в руках небольшой букет. Мягкие волосы в свете звезд отливали серебром.
- Доброй ночи, Хранитель, – изящно поклонилась вампиресса, с достоинством и должной долей уважения к хозяйке.
- Рада, Nuoli1, тебе. Что привело ныне хищницу к Северным землям? Чувствую связь меж тобою и новым, непознанным. В том ли причина? Кто разделяет твой путь? – заботливо взяла гостью под руку, повела вдоль дороги.
- Именно за этим я и пришла, Хранитель, - за знанием. Нам нужна информация о некоем Ирвике, Вампире дождя. Я попросила двух девушек разыскать сведения о нем. Они нашли отрывок мифа, и теперь хотели бы узнать, о чем говорится в недостающем тексте. Возможно, он есть у тебя?
- Миф о Вампире дождя в моих записях? Что ж, вероятно. Девушек, значит. Поведай, кто они?
- Одна – вампир, другая – человек.
- Ты имена назови.
- Геката и Арахна.
- Вот что является силы источником этой! – неподдельные внимание и интерес. – А поподробнее?
- Геката – Наследник Второй Ветви в пятом поколении, обращена двадцать семь лет назад Гайстом. Его-то мы и хотим найти. И, вероятнее всего, Вампир дождя – ключ к этому. Арахна – смертная. Личный донор Сфинкса.
- Сфинкса? Как неожиданно и интересно слагаются руны! И что же Сфинкс?
- Бережет ее. С трудом уговорила позволить ей участвовать в поисках.
- Правильно делает, – и замолчала.
Кира не решилась продолжать разговор. Они так и шли, сопровождаемые лишь шелестом листвы да лунным светом: светловолосая дева полей в простом полотняном платье, с букетом синих цветов – и смоляная брюнетка в белой, запятнанной кровью меховой куртке и ботфортах. Свежий ночной ветер ласково перебирал волосы, легкими поцелуями касался лиц. Кира наслаждалась. Ей нравился этот мир: в нем всегда царила серебристая ночь, всегда был август. Но даже на эту гармонию она не променяла бы полную неожиданностей и перемен, окрашенную во все цвета эмоций жизнь среди смертных.
- Что может связывать мифов старинных создание с юным Наследником дома Илларна? – перебила тихую песню ветра Хранитель.
- Мне это тоже крайне интересно. Предположительно, Вампир дождя похитил его. Или же способствовал тому.
- Тот, кто на сердца живого биение идет лишь затем, чтоб осушить его?
Кира пожала плечами.
- Странные вести ты принесла, дитя мое. Может, я расскажу о Вампире дождя. Только им, твоим помощницам, когда в Северных землях сами появятся.
 - Благодарю тебя, Хранитель!
Белокурая дева остановилась, отпустила руку вампирессы. Глаза ее, ясно-голубые, как утреннее небо, которое когда-то, сотни лет назад, видела Кира, затуманились. Она качнулась вперед, потом назад, потом снова вперед… и, не прекращая медленного, плавного движения, запела.

… Горький час богини Ночи,
когда Сын ее ревнивый,
жаждой мести воспылавший,
против собственного рода,
на сестру свою родную
поднял грозное оружье,
ярой ненависти силу.
И сверкнуло в небе синем
белой молнии подобно
серебро, и Девы мрака,
тьмы Хозяйки безмятежной,
рассекло прекрасный образ,
на две части разделило…

Кира молча внимала. Силилась понять, о чем песня, но смысл ускользал от разума. Размеренным ритмом он входил прямо в сердце, заставляя чувствовать всю боль и горечь утраты чего-то еще не известного, но крайне важного.

… Ночь, великая богиня,
прародительница мира,
не смогла смотреть спокойно,
безучастною остаться.
Вырвав меч из рук у Солнца,
на куски его разбила –
сотней, тысячей осколков
он по небу разлетелся...

Кира невольно подняла взгляд. "Вот они, сияющие осколки серебра, убившего Хозяйку тьмы… По-прежнему ранят…"

… И Луне своей любимой,
нежной Дочери желанной
не позволила погибнуть,
кануть в вечность безвозвратно,
но взяла две половинки
в свои нежные ладони –
жизнь в них новую вдохнула…

"Не убившего! Хозяйка Ночи жива! " От радости вампирессе захотелось петь. Вместе с ней, с Хранителем, принесшем добрую весть. Она и не заметила, как тоже стала раскачиваться, душой и телом вливаясь в древний напев.

…Имена дала обеим.
Так одна Луны частица
стала светлою Селеной,
а вторая – черной тенью,
темноликою Гекатой.
И Селена пожелала
в небе сумрачном остаться
и холодной красотою
освещать владенья Ночи,
а Геката – мир подземный,
глубину богини мрака
предпочла. И в нем укрылась,
вечной тайной обернувшись.

Мир стоит такой, как прежде,
чередуя дни и ночи,
тьму и свет, сиянье с мраком,
холод – с пламенем горячим.
Но не те остались силы,
нет уже той прежней власти
у Хозяйки Ночи темной,
покровительницы хищных.
Днем, когда восходит Солнце,
Златокудрое сияет,
не появится на небе,
не придет ночная Дева.
Беззащитны Дети Ночи,
уязвимы, слабы стали
пред лицом дневного Света,
пред огня пыланьем жарким.
Жжет их Солнце беспощадно,
убивает их лучами,
самый день – отъемлет силы,
погружает в сон глубокий.
Лишь в ночи, после заката
пробуждаемы Луною,
обретают они снова
власть над миром человечьим
и свое берут по праву,
Тьму и Вечность восхваляя.

Но однажды час настанет,
тот великий, благодатный,
когда черная Геката,
повелительница мрака,
и сестра ее Селена,
света лунного сиянье,
обретут, найдут друг друга,
части две – соединятся,
нераздельным станут целым,
станут полною Луною –
и взойдет Хозяйка Ночи,
всем своим великолепьем
небо, землю озаряя,
воссияет Солнца ярче…

Затаив дыхание, Кира слушала пророчество. И меж произносимых Хранителем слов улавливала другие, особые: "Воплощаясь среди смертных то Геката, то Селена, не найдут никак друг друга, не сомкнутся их объятья. Только сами Дети Ночи, разыскав Сестер небесных, могут Слово сделать вещим, предсказание исполнить".

…И отныне Дети Ночи,
верные Луны Созданья,
возвратят былую силу,
властью прежней облекутся –
будут править миром смертных
в час любой, в любое время!

Голос умолк. Правда, Кире казалось, что Хранитель все продолжает петь, теперь уже о небе, глубоком и чистом, о деревьях и травах, склонившихся над зеркалами многочисленных озер, в которых мерцают серебряные искры – отражения осколков меча, рассыпанных по темной мантии великой, бесконечной Матери Ночи…
- Время, Nuoli. Скоро опустится солнце. Идем, я провожу тебя, – они направились не к вратам, через которые Кира пришла сюда, а в сторону от дороги, к рощице молодых берез. – Ты же не хочешь явиться на перекрестке Парижа иль в лабиринте каналов Венеции?
- Это было бы забавно, – улыбнулась Кира, – но – нет. Лучше дома.

Да. Дома, действительно лучше. Даже если он на кладбище. Даже если в нем живет Тамир. И теперь она знает, что именно заставило ее вступиться за Гекату перед Аароном. Если Наследница Гайста, действительно, та, кого ищет Хранитель… Кира сняла куртку, оглядела бурые пятна, жесткой коркой слепившие белый мех. Красота одной ночи. Теперь придется выбросить. Небрежно уронила ее на кресло. Еще только одиннадцать. Но с другой стороны, так ли уж много времени провела она в гостях своей наставницы? Неужели их разговор занял шестнадцать часов? Казалось, не больше полутора, вместе с дорогой… Кира никак не могла привыкнуть к странному течению времени в Северных землях. Или это песня так изменила восприятие? В любом случае, ночь только начиналась, голода не было и в помине, а мозг жаждал деятельности. Благо, поводов для нее предостаточно.
Тихонько хлопнула дверь, зашуршали раздвигаемые портьеры. В гостиную вышел Менестрель. Увидев вампирессу, поспешил опуститься на колено:
- Приветствую вас, Миледи!
- И тебе доброй ночи. Зачем-то ждешь меня?
- Простите, Миледи, мы с Генрихом немного задержались. Увлеклись.
- И как он? – руки не подала. Кивком позволила подняться.
- Он быстро учится. Весьма способен к фехтованию.
- Отлично. Продолжайте тренировки.
Менестрель нерешительно переступил с ноги на ногу, поднял взгляд.
- Что-то еще?
- Одна… сложность, Миледи.
Кира вопросительно подняла бровь.
- Генрих не знает русского.  А я не говорю по-немецки. Мы не можем нормально общаться.
- Не вижу в том необходимости, – взглядом указала на куртку. - Сожги. А у меня еще есть дела на сегодня, – И оставила озадаченного донора одного.

***
Год 1996, 16 декабря.

"Вода. Спокойная, тихая. Ее объятия нежнее шелка. Ее чуть слышный мелодичный шепот – словно само дыхание природы". На родине Гайст вряд ли бы решился купаться в декабре. Стремительный, своенравный Изар и в середине лета не баловал теплом. Здесь же вода всегда была приятна.
Гайст обнаружил это озеро, еще когда плутал по замкнутому лесу в поисках выхода. "Единственный источник влаги в мире, окруженном непрекращающимся дождем. Не странно ли?" Он расслабился, погрузился в ласковую воду по самый подбородок и закрыл глаза. Уже почти семьдесят лет, как обращен. И одиннадцать из них – в плену у Ирвика. А сколько еще продлится этот необъяснимый каприз? Так мало успел узнать... Едва успел полюбить… В памяти Гайста, словно на фотобумаге, стали неспешно проявляться знакомые черты: овал лица, ровный и мягкий, внимательный зелено-карий взгляд, живой изгиб открытой, чуть застенчивой улыбки… Вдруг будто рваной раной перечеркнуло образ: мокрое дерево выщербленных ступеней, блестящая листва – и кровь, разбавленная дождевой водой, с прокушенной чужими клыками шеи – в разметанную черноту волос. Гайст вздрогнул. Но от видения не отказался. Загнал пронзительную боль глубже в сердце. "Запомнить, навсегда запомнить… Придется ли когда-нибудь еще увидеть блеск этих чудесных глаз, окаймленных черным? И ощутить у самого лица прохладное прикосновение волос… Сколь свежи чувственные воспоминания! Я могу чувствовать их здесь, в воде, легонько, словно невзначай, касающиеся моего лица. Могу дотронуться до них рукой, ощутить…" Поддавшись иллюзии, вопреки здравому смыслу, Гайст поднял из воды ладонь. Тонкие нити намокшей паутиной опутали пальцы. Он снова утопил руку, играя воображаемой прядью. "Вот так, неотличимо от реальности… Но стоит открыть глаза…"
Открыл – и отпрянул, наткнувшись на ледяную синеву, – в лицо ему на расстоянии ладони смотрел Ирвик. С нежностью улыбаясь.
- Я не верну тебе ее. Прости. Но кое-что взамен… Позволь мне быть твоим течением, следуй за мною. Я могу не только убивать.
Он потянул Гайста на себя, и тому ничего не оставалось, как послушно лечь на грудь Вампира дождя. Ирвик оттолкнулся от берега. Черные волосы зазмеились, вместе с прозрачной водой потекли по плечам пленника. Мягкие, живые, ласково щекотали шею. "Рука поперек груди, удерживающая нежно и надежно, - такая тонкая, светлая, с выступающим узором вен. Но каждую секунду может обернуться сталью. И гладкость кожи под моей спиной… Всего лишь слой воды меж ними – и никаких одежд. Так близко, так интимно… И берег все туманней…"
- Закрой глаза, друг мой. Дай чувствам первую роль.
Гайст честно попытался расслабиться, прислушался к ощущениям. Стук сердца. Это его. Плавное ритмичное движение воды. И мышц, без усилий несущих их на середину озера, – Ирвика. Легчайшее прикосновение к щеке, скользнувшее с очередной волной на грудь, стекшее по ребрам… Приятное, пробуждающее странную жажду чувствовать больше, полнее… как ласковые руки Гекаты… Прохлада губ, касающихся шеи, плеча – ее смущенный, но желанный поцелуй… "Нет! Это не она!" Гайст резко оттолкнулся от обольстителя (тот сразу отпустил его) и устремился к берегу. "Как?! Как я мог спутать их?!" Сознание категорически отказывалось примирять тактильный опыт с визуальным, сводить их воедино. "Так близко! Кожа к коже! Я не должен. Я не могу!" Нырнул. Тихо плеснув, вода сомкнулась над ним. Здесь, в зеленоватой тишине, произошедшее казалось таким далеким… Чувства оцепенели. Думать не хотелось.
Он вынырнул уже у самого берега. Навстречу ему протянулась рука. Уже отчаявшись понять, как Ирвик может столь быстро перемещаться (да и почти привыкнув к внезапным появлениям его то тут, то там), сын Илларна проигнорировал ее. Но едва выбрался из воды – заботливые руки обняли его, обернув в сухое тепло простыни, желая унять дрожь.
- Я не замерз, – попытался высвободиться Гайст.
- Знаю, – Ирвик прижал его крепче. – Знаю.
Он подхватил вампира на руки и, словно обиженного старшими ребенка, понес домой.

***
Год 2012, 14 января

- Ну, поздравляю! – с порога начала Геката. – Твой звонок не прошел без последствий! Теперь нам придется отправиться к черту на кулички. Ну, не к черту, к Хранителю мифов – разница невелика.
- Нам?!
- Да, нам. Тебе и мне. Причем сегодня.
- Но…
- Какие "но"?! Это была твоя инициатива. Кира сказала, что мы должны быть там обе. Так что на рассвете…
- Я, конечно, прошу прощения, - рискнула Арахна перебить вампирессу, - но я не могу ехать куда-либо без позволения моего Мастера.
- Ну, так позвони ему!
- Не могу, – смутилась девушка.
- Почему это?
- Я не знаю его номер. Но даже если бы и знала…
Геката расхохоталась.
- Ай, молодец Сфинкс! Предусмотрительно: ты же любого из-под земли поднимешь!
В этот момент раздались первые аккорды "The Bondage Song". Арахна, сморщив нос ("Прошу вас, тише!"), торопливо запустила руку в сумочку, ища телефон.

- Я слушаю тебя. Говори, – любимый голос холоден и строг.
- Простите, Милорд. Здесь Геката… Она говорит, что я должна поехать с ней к Хранителю мифов. Так хочет Кира. Сегодня.
Пауза. За время которой Арахна успела испугаться собственной смелости, вспыхнуть надеждой, снова засомневаться и ощутить в груди ледяную дрожь.
- С целью?
- Не знаю… получить какую-то информацию о Вампире дождя, – добавила поспешно, уловив жест стоявшей рядом вампирессы.
И снова бесконечные секунды тишины.
- Можешь. Я разрешаю, – но интонации не изменились. Будто Арахна разговаривала с камнем. – Вернешься – сообщишь.
- Конечно, Милорд. Благодарю вас.
И лишь услышав короткие гудки, подумала: "А – как?!"

- Когда-нибудь я тоже заведу себе донора и буду его строить, – мечтательно произнесла Геката, выпуская тонкую струйку дыма и лаская взглядом бархат портьер.
- Я готова. Как мы попадем туда?
- Ха. Кира сказала, что это просто: достаточно шагнуть с любого перекрестка трех дорог, на ту, которая ведет на север. Правда, есть парочка занятных условий: это нужно сделать на рассвете, когда верхний край солнца только коснется горизонта, - и с твердым намерением попасть именно к Хранителю. И еще: пройти через врата сможет только кто-то один.  Первой ждут меня. Ты повторишь все то же самое завтра.
- И где я окажусь?
- В Северных землях, очевидно. Насколько я знаю, это какая-то особая параллель, что-то вроде дома Киры.
Арахна не сводила с вампирессы изумленного взгляда.
- Ну, место, которое находится… как будто в параллельном мире. Дом Киры, например, – на территории Егошихинского парка мертвых (ты знаешь), но увидеть его можно, только пройдя через врата. Попробуй зайти с другой стороны или в другое время – никогда не найдешь. Будешь топтаться на месте, где он стоит, пройдешь насквозь – и не почувствуешь даже. Да ты не переживай: попадешь, куда надо. Наверное.
- Допустим, – девушка решила отложить осознание этой не влезающей в рамки привычных представлений информации на несколько часов – благо, есть время. – А как я узнаю, что именно в это мгновение солнце касается горизонта?
- Вампиры отлично чувствуют это, поверь мне! – усмехнулась Геката. – Я пройду через врата, а ты засечешь время. Добавишь к нему минуту-полторы (с учетом удлиняющегося дня)  и завтра по часам шагнешь на север. Главное – не забудь о намерении. А теперь давай искать перекресток. Есть карта?
- Конечно, – Арахна вернулась к нетбуку, открыла Дубль-Гис.

- Ну и город! Ни одного нормального перекрестка! – возмутилась Геката, пару минут пошарив взглядом по карте. – Увеличь-ка, может, среди мелких улочек найдутся подходящие.
Через полчаса методичного изучения кемеровского пространства нужный перекресток был, все же, найден. Он оказался слиянием улицы с символическим названием "13-я линия" и какого-то безымянного проулка. И как нельзя лучше подходил для их целей.
- Да… далековато, – задумчиво протянула вампиресса, оценивая оставшееся до рассвета время.
- Десять минут на машине, - уточнила Арахна, запросив в Дубль-Гисе маршрут. – Ночью пробок быть не должно. Вызвать такси?
- Одевайся. Не надо такси. Всегда есть добровольцы.
Выйдя из кафе, Гекате достаточно было приблизиться к дороге – первая же проезжавшая мимо машина остановилась возле нее.
- Доброго вам вечера, девушки. Не замерзли? Подвезти? – масленый взгляд водителя, парня лет двадцати с мелочью, был весьма красноречив.
- Доброго, – очаровательно улыбнулась в ответ Геката, пряча клыки. – Подвезти. На 13-ю линию.
- Далеко вы собрались! Я туда не еду. Может, поближе?
- На 13-ю линию, – повторила вампиресса, добавив в интонацию убедительности. – Тебе же по пути.
- А, ну, да, – неуверенно ответил парень, не понимая, как же он сам не догадался, что крюк в несколько километров сделает его путь короче, – поехали.
Едва Геката оказалась в салоне, общительность водителя как ветром сдуло. Он сосредоточенно следил за дорогой, изредка косясь на сидевшую рядом пассажирку в черной шубке (и иногда – поглядывая в зеркало заднего вида на вторую, в длинном черно-белом пальто). Возможно, чувствовал опасность, исходившую от голодной хищницы. Но если бы ему сказали, что у нее попросту нет времени на ужин, – стало бы ему спокойней?

Высадив девушек на углу, у дома номер семь, невольный таксист поспешил убраться. Даже не вспомнив о вознаграждении.
- Может, зря мы его отпустили? – полушутя спросила Геката. Ответа и не ждала. – Идем. Следи за временем: нельзя ошибиться ни на секунду.
Спрятав свой красненький вместе с замерзшими руками в муфте, Арахна последовала за вампирессой.
Темная улица, освещаемая лишь луной и десятком колючих от мороза звезд. И жаждущий крови охотник рядом. Несмотря на то, что была официально признана личным донором Художника Ночи, Арахна не чувствовала себя в безопасности. Конечно, Геката должна понимать, чем грозит ей нарушение прав обладания, но… кто может быть уверен в том, что голод не затмит разум вампира? И это здесь, во владениях Сфинкса. А ведь завтра ей самой придется сделать шаг в иной, принадлежащий совершенно чужим, незнакомым бессмертным мир. И что тогда будет ее защитой? Конечно, Мастер отпустил ее, значит, уверен в том, что ей ничто не угрожает. Черт! Как же хочется верить, что он знает, что делает! И ведь наверняка так и есть. Но как же сложно принять это!
- А вот врата, – заявила Дочь Илларна, остановившись в полуметре от слияния двух улиц. Помех в виде машин или случайных прохожих не было. – Смотри. Завтра ты сделаешь то же самое: с твердой решимостью ровно в назначенный час шагнешь на север. Готова? Вот так.
Она сделала два шага вдоль дороги – и пропала.

***
Год 1987, 18 июля

- Напрасно ломаешь голову. Если тебе так хочется вывернуть наизнанку собственный мозг, могу предложить томик Беккета.
Гайст вздрогнул. Ничем не нарушаемая двухлетняя тишина, лишь голоса воспоминаний в голове, от которых ментальная защита не поможет, и вдруг - извне! Успел ли уловить мысль о побеге?
- Четыреста восемнадцать раз, не считая сегодняшнего. Твое воображение восхищает.
Гайст поднял голову с подушек – и вскочил: перед самым лицом его из полупрозрачной синевы смотрели огромные глаза Вампира дождя.
"Как он застал меня врасплох?! - приглаживая волосы, ровняя дыхание. – Все мои мысли… Он что, все это время был здесь?!"
- Всего лишь несколько минут.
Ирвик, сидевший на корточках возле кровати, неспешно поднялся, не сводя глаз с пленника, любуясь его замешательством. Он выглядел не так, как в первую ночь: синяя атласная блуза, перехваченная тонким пояском, свободно ниспадала с плеч, наивно желая скрыть прекрасную фигуру вампира; заправленные в сапоги узкие брюки стремились к обратному. Плаща на Ирвике не было. Зато пол-лица закрывала маска, в точности повторяющая его формы – как будто слой воды застыл, не успев стечь. И лишь глаза остались живы – огромные, глубиною в океан. И две густые капли на щеке замерли на полдороге к падению, словно забытые слезы… Гайст отогнал наваждение.
- Как ты сумел прочесть?!
- Что-то должно мешать мне?
Гайст понял вдруг, что с того момента, как узнал о непроницаемости своих мыслей, даже не думал защищаться. То есть никогда. Упущение. Он постарался поставить ментальный блок. Улыбка похитителя будто окатила ледяной водой: бесполезно!
- А других – тоже так легко?
- Не задумывался над этим. Создателя, пожалуй, не смогу. А мысли жертв – зачем?
Выдвинув ящик трюмо (Как он там оказался?! Я же все время смотрел ему в глаза!), Ирвик достал расческу:
- Позволь мне?..
- Нет! – отшатнулся Гайст. Плечами в стену. Но подпускать к себе врага не собирался.
- Тебе бы понравилось, – с оттенком сожаления произнес Ирвик, кладя вполне безобидный предмет перед мутным стеклом, – но можешь сам, я не настаиваю.
Гайст не сделал и шага в его сторону.
- Зачем я здесь?
- За кулисами дождя.
- Нет, для чего? Приводишь сюда жертв, приносишь одежду, книги… А сам не появляешься. Зачем все это? Ждешь выкуп за меня? – насколько он помнил, так был обращен один из Наследников Илларна: выменяли зарвавшегося чужака на кандидата.
- Нет.
- Меня все равно отыщут. Придут на зов.
- О! Многие из бессмертных удостоились твоих клыков? – ирония уступила заботе. Условно. - Вынужден тебя разочаровать: проникнуть в дом мифического вампира, о ком полночный мир знает лишь по легендам древних, – наивность, коей нет в твоих глазах. И зов по крови заперт, словно птица, в звенящей клетке из холодных струй.
- Тогда зачем?!
- Спроси у звезд, зачем сияние их отражается в темноте озер, восхищая  глаз, волнуя душу нечаянного зрителя. Или у предрассветного тумана, зачем ложится самоцветами воды на клинья узкие луговых трав, клоня своею тяжестью к земле.
Гайст чувствовал, что взгляд Ирвика и его голос, произносящий столь затейливые, красивые фразы, как будто усыпляют сознание, ведут вслед за собою в мир грез, полутеней, намеков и… Он встряхнул головой, вновь прогоняя иллюзию безмятежности. "Враг, искушенный в коварстве и хитрости".
- Кто ты? Что прячется под маской… дождя?
Улыбка оживила лицо, но совершенно не коснулась синих глаз.
- Под маской… - Ирвик прислонился к краю трюмо и словно погрузился в бесконечное сплетение пространств невидящим – и проникающим в исконную природу вещей взором. – Нет, она не прячет. Напротив, открывает нашу суть. Она являет нам самих себя, во всей красе и безобразии. Стирает пыль и позолоту с наших душ. О, как мы трепетны, покуда вольны выбирать! Едва ли каждую готовы примерить – животный страх, имеющий десятки оснований, нас держит за плечо дрожащею рукой: "Не тронь застывшую на время жизнь. Когда коснется теплого лица – какая тварь проснется в ней? Окажется ль она тем, что мы есть? Или, чужая, жадная до нашего дыхания, – поработит нас, навсегда лишив собственной воли?" В чем больший ужас: вдруг познать себя, без наслоений, без фальшивых ликов – или пропасть под гнетом существа, насильно вытесняющего нас из нас же? Первозданный страх себя, привычного, утратить, вдруг оказавшись не тем… Страх измениться под неведомым влиянием иного лика безвозвратно... Он смотрит из расширенных зрачков, отталкивая нас, не позволяя и пальцем прикоснуться к той желанной, что манит и влечет. Ее посул – горсть неразгаданных секретов да иллюзорного пригоршня бытия. Как в небе звезд, не счесть ее обличий, число неповторимых выражений и гримас непостижимо. Бездна смыслов в каждом. Какой из них ты впустишь вглубь себя, которому окажешься подвластен, когда одною мыслью прикоснешься, хотя б в воображении своем примеришь на себя нетленный образ?..
Еще одна идея вдруг пришла на ум Гайсту: быть может, по условиям выхода, здесь всегда должен оставаться один вампир? Поймет ли этот мир, кто в нем: пленник или хозяин? И пока Ирвик здесь – быть может, через одну из дверей удастся ускользнуть?
Вампир дождя, не изменяя позы, ни взгляда, продолжал:
- Предмет. Без пульса жизни, без сознания, без воли. На вид – игрушка, развлеченье, баловство. Но что познаешь ты, когда войдешь во мрак забытой комнаты, где с иссеченных паутиной стен, оценивая, смотрят на тебя ее пустые черные глазницы? Тень средь теней, ее подвижный лик – реальность или плод воображения? Сдержи хотя б на миг истошный крик. Твоих пугающих предчувствий отражения  –  морозными когтями в сердца стон, в неверный пульс твоей недолгой жизни впиваются. Она здесь явь. Ты - сон. И молишь каждого из ведомых богов, чтоб в черноте непроницаемой подбровной не распознать огня живого взгляда. Жестокий смех в ответ. Смертельный ужас, порожденный паном и ставший достоянием веков – единственно достойная награда…
Гайст, мысленно дублируя звучащий монолог, следя за погрузившимся в раздумья Ирвиком, плавно подвигался вдоль стены к ближайшей двери.
- …Имеет тысячи историй за спиной. И тысячи ролей неповторимых: кому-то долгожданным, светлым спасителем является; перед другим предстанет жертвой; для иных она – капризный и неумолимый палач…
Последний шаг, рука уже нащупывает дверь…
- …Способна дать новую жизнь, - Гайст не успел моргнуть – тонкие пальцы сдавили шею, пригвоздив его к стене. Таких жестких оков он не видел и в подземельях Башни Смерти. А Ирвик между тем спокойно продолжал, - или же отнять. Столь бесконечно разная. Но имя ее едино. Ты знаешь его, друг мой.

Хорошо, что дыхание для вампира – лишь дань привычке. Гайст стоял, не смея шевельнуть ни мускулом. Смотрел, как Ирвик постепенно возвращается из глубины сознания к нему, задержанному пленнику. И вовсе не был уверен, что хочет этого. Но взгляд Вампира дождя, все же, сосредоточился на нем.
- Прости, – смущенно отнимая руку, что совершенно сбило с толку Наследника Илларна, – я не хотел, чтобы ты ушел, не дослушав.
- Так, я, действительно, мог уйти?!
- Со сцены, - с улыбкой констатировал вечный актер.
Гайст поник. Внутренне. Не выдав ни одной эмоции наружу. Во всяком случае, очень надеялся на это.
- Когда-нибудь ты обретешь ее. Обещаю.
Вопросительный взгляд остался без ответа. Очевидно, Ирвик говорит лишь то, что хочет, абсолютно не считая себя обязанным объясняться. Впрочем, из его актерских откровений тоже можно попробовать выудить нужную информацию. Во всяком случае, попробовать не помешает. Вот только как защитить себя, как спрятать мысли? Доступность их чужому сознанию обескураживала Гайста – он прежде совершенно не прилагал усилий, и притом даже самые сильные не могли читать его. А тут…

***
Год 2012, 15 января

Приближаясь к перекрестку и поминутно глядя на часы, Арахна чувствовала себя довольно странно. Впрочем, может, как раз это состояние и было нормальным для такой ситуации – кто знает? Приняв существование вампиров как нечто естественное и неотъемлемое от этого мира, от ее собственной жизни, вполне логично было двигаться вперед и принимать все, что, так или иначе, несут с собой бессмертные. Однако здравый смысл (откуда-то из погреба вылезший, весь отсыревший и помятый) цеплялся за старые, давно отброшенные представления, твердил, что все это весьма и весьма глупо, что порталы в иные миры – это из области фантастики, демоны – из мира сказок, да и сами вампиры, если уж на то пошло… Девушка вспомнила яркий зеленый и синий лед в глазах Мастера, сжимающую волосы руку, острые клыки, впивающиеся в шею… Сердце затрепетало. Попробуй тут засомневаться в реальности! И разве не универсален здравый смысл, работающий в самых разных обстоятельствах? Это не давние привычки, не мнение большинства – способность наиболее разумно, рационально действовать в наличной системе координат. В жизни Арахны точкой отсчета стала ее принадлежность бессмертному Художнику Ночи, со всеми вытекающими. Ну, что теперь диктует здравый смысл? "Стоит поторопиться, если не хочешь провалить все дело и стать обычной, ненадежной смертной в глазах Мастера и всего Ночного Сообщества. Сделав первый шаг..". Вот оно. Пора! Сунув в карман пальто свой телефон, она решительно шагнула на север.

Ничего не произошло. А чего она ждала? Цветистого головокружительного полета? Смешения пространства, искажения времени, как показывают в кино? А может, страха или боли – от чего там кричат герои, попавшие меж миров? Нет. Она продолжала идти, как шла. Просто сменились декорации. Да, по накатанному сценарию, захотелось оглянуться, посмотреть, как выглядят врата и прежний мир отсюда. Никак. Всего лишь продолжение пейзажа: дорога, ускользающая вдаль меж темной полосой леса и серебристым лугом.
- Hyv;; y;t;2, – чья-то тяжелая рука легла на плечи.
В сердце похолодело. Девушка подняла глаза.
- Доброй ночи, - произнесла она. Не достаточно уверенно, чтобы поддержать себя.
Это сделал второй незнакомец, так же внезапно появившийся:
- Что привело в наши края смертную из России?
Правда, сложно сказать, поддержал ли. Конечно, возможность объясниться всегда полезна, но два вампира в совершенно незнакомом месте, откуда неизвестно, как выбираться… Арахна переводила взгляд с одного на другого, усиленно мобилизуя все резервы. Небрежная пепельно-русая шевелюра, небесно-голубые глаза с хитрым прищуром, откровенно хищная улыбка – слева над плечом – и их зеркальное отражение справа. Близнецы. Оба рослые, мускулистые, с молочно-белой кожей. Или так просто кажется в свете луны? Но на одном – застегнутый на круглую, расписанную рунами пряжку плащ, а на втором (что по-прежнему держал девушку за плечи) – серый жилет с длинным лохматым мехом.
- Я приглашена к Хранителю мифов. Меня зовут Арахна, – попыталась вывернуться из чрезмерно гостеприимных объятий. Которые в ответ лишь стали крепче.
- Любой пришедший может так ответить Стражам Врат, - заметил вампир в плаще, облизнув клык, – но насколько это будет правдой?
- Только бессмертные знают о Хранителе, - почти касаясь щеки, произнес второй, – а ты, прошу прощения, - еда… Кем присланная?
- Я – донор Сфинкса! – дернулась Арахна прочь. Чтобы в очередной раз убедиться в своем бессилии. – И здесь не для того, чтобы кормить кого-то! Я должна узнать… кое-что, – смешалась, боясь выдать лишнее.
- Тебе не жарко? – вдруг сменил тему вампир в жилете. – Такая одежда в августе…
- У нас декабрь, – смутилась девушка, вдруг поняв, насколько она, действительно, нелепо выглядит.
А страж, не размыкая объятий, уже расстегивал пуговицы:
- Раздевайся. Будет гораздо удобнее.
- Не трогайте меня! – выскользнула-таки, оставив в руках вампира пальто. И тут же угодила к другому.
- Какая недотрога! И долго этот Сфинкс приручал тебя? – схватил за плечи, удержал на месте.
- Пустите! Меня ждет Хранитель мифов!
- Конечно, пустим. Но мы обязаны торчать на этом валуне, охраняя Врата, целую Вечность, ни отдохнуть, ни поохотиться... Представь только, как соблазнительна такая милашка для двух бессмертных, – прошептал тот, что в жилете, подойдя вплотную, склонившись к самому лицу.
- Горячий, бьется!
Державший ее страж коснулся губами гладко выбритой кожи за ухом.
Сердце Арахны ухнуло вниз с черт знает какого обрыва. Голова закружилась.
- Нет! Я личный донор!
- А я всего лишь голоден, ничего личного, - вампир перешел на шепот, по-хозяйски склоняясь к лицу девушки все ближе, – и ты вполне…
Только секунда свободы, мгновение отчаянного безумства без мысли о расплате – Арахна изо всех сил врезала кулаком хищнику в живот. И не дожидаясь, пока изумление превратится в ярость, ветром помчалась прочь. Быстрей, обочина, трава, бешеный хохот за спиной, жар в горле, привкус крови, темнота, трава мешает, прочь, слабость в ногах, упасть, нет, хриплый выдох, снова кровь, в сторону леса, не сметь, черно, любой ценой, еще!.. Инерция вдруг стала сильнее импульса, земля ушла из-под ног. "Я – никому…прости…" Последним всполохом мелькнуло сознание – и девушка упала в черноту.

Очнулась от холодного прикосновения, будто тонкая струйка воды стекала со лба к виску. Превозмогая головную карусель, с трудом открыла глаза. Ровный овал лица, подчеркнутый штрихами серебристых, почти светящихся под лунным светом волос. И устремленный на  нее изучающий взгляд в сопровождении спокойной улыбки. А фоном - тот же сумрак летней ночи.
- Ты в безопасности, - незнакомка нежно погладила ее по растрепавшимся волосам, удерживая голову на своих коленях.
- Нет, простите… - Арахна попыталась подняться, но приступ тошноты убедил в поспешности такого действа. Хотя неловкость не оправдал, – я… до рассвета… к Хранителю…
Губы красавицы раздвинулись в улыбке, вскрывая тайну ледяных объятий:
- Редкого гостя ты в наших краях решила дождаться: здесь не бывает рассветов. И надо ль спешить в поисках рук, что уже прикоснулись к тебе?
- Вы?! – теперь просто обязана встать! Усилие воли, сосредоточенность… - Прошу прощения, что так...
Вампиресса рассмеялась. Тихо, мелодично – будто пропела что-то. Арахна не заметила, как та оказалась вровень с нею. Почти одного роста, но недосягаемо величественна. И простота одежд лишь подчеркивает дистанцию.
- Ты миновала Врата, чтоб узнать о Вампире дождя. Легендарном сильном охотнике черных безлунных ночей, или бессмертном убийце, живущем лишь в древних преданиях, - что предпочтешь?
- Правду, – не будучи уверенной в обоснованности притязаний. Но ее же спросили.
- Что ж. Я скажу тебе правду. Сплетай в узор змеящиеся руны, слагай из слов и образов нетленных простой напев. Сильных, вечно юных – да не коснутся времени измены. Сбирай в изысканное ожерелье событий прошлых и грядущих тени – влекомым истинно необозримой целью под ноги лягут Вечности ступени. Я чувствую в тебе способность видеть, жизнь утверждать. Я расскажу, пожалуй,  о том, кто мало роду нашему знаком. И еще менее – людскому. Только прежде поведаешь ты о себе. Кто ты?
- Арахна. Донор Сфинкса, Художника Ночи. Обычный…
- Не произноси. Ты не из их числа. Сущность твоя иная, дитя. Разве не чувствуешь?
В молчании – сотни неоформленных вопросов. С робкой надеждой на ответ.
- Мне не встречались прежде существа, подобные тебе. Ты смертна, уязвима, несовершенна… но – не человек. Я бы могла прочесть по крови больше…
- Нет! – девушка отшатнулась, хотя вампиресса не приблизилась ни на миллиметр.
- Что знаешь ты о том, кому так верна? – улыбнулась бессмертная.
- Не много. Но это не имеет значения.
- Все в этом мире значимо. Твое доверие неведомому – тоже. Оно определяет возможности. Я чувствую энергию в тебе. Творящую, способную влиять на наше окружение. Легка, неуловима… - Хранитель пристально посмотрела в глаза девушке, очевидно, намереваясь читать. Ясный взор ее будто остекленел, а спустя пару минут в нем снова проявилась жизнь и новое, изменившееся отношение. – Давно мои попытки прочитать чужие мысли не оказывались тщетны. Тем интересней, что ты. Или, вернее, воплощение чего. Стечением "случайных" обстоятельств ты оказалась в поле зрения Интара. Твои способности почувствовала Кира, хотя едва ль сумела разгадать. Сфинкс, чье влияние на мир неоценимо, в тебе не меньший видит интерес. И вот, ты, снова сталкиваясь с прошлым, приходишь к древнему Хранителю легенд, чтобы узнать о хищнике жестоком, который, вечной жажде вопреки, оставил жизнь тебе. Не много ль совпадений, затянутых в один тугой клубок?
- Я знаю, что случайностей не бывает. Но… может, у них просто вкусы сходятся.
- Это не повод для небрежных шуток! Как я уже сказала, в тебе есть способности, которые ведут твою судьбу. Ты можешь отказаться от них – но эту цену люди платят единожды. Посмотри вокруг.
Девушка оглянулась. Темное зеркало озера блестело под хмурым небом, где-то вдалеке сливаясь с ним во тьме. Кое-где едва различимые замшелые валуны проглядывали сквозь колосья высоких трав, росших из самой воды. Тонкие ветки молодой осины, как будто нарисованные черным карандашом поверх серого сумрака, слегка дрожали под лаской свежего ночного ветерка. Прямо у ног Арахны, меж больших камней настойчиво тянулась вверх всего из пары веток, но уже мохнатых, малышка-елочка.
- Именно так: величие этих мест завораживает, красота их покоряет. Причина в том, что все, что видишь здесь, себя являет в совершенстве. Все соответствует себе и в совокупности – несет гармонию. Ты зазвучишь иной, прекрасной темой в песне жизни, если познаешь, кто ты, если примешь себя. И каждое желание твое, каждое действие придут в единство с тем, чем являешься. Сливаясь с миром, обретешь свободу и, так же, как природы красота, будешь владеть сердцами, мыслями владеть, звать и вести, творя свою реальность. Голосом мира станешь и его стремленьем, волей – если обретешь себя.
Хранитель протянула руку, прося от девушки ответа. Та, зачарованная музыкой слов, подала было свою… Но вдруг отдернула, чуть ли не спрятала за спину.
- Простите, Миледи, – не понимая, откуда вдруг в ее сердце вонзилась игла.
- Ну, что ж. Всему свой срок. Ты за ответами пришла. Так спрашивай.
- Да, – на секунду задумалась, собираясь с решимостью, – о Вампире дождя. Ирвик – его настоящее имя?
Хранитель улыбнулась:
- А твое имя – настоящее?
Арахна смутилась, опустила взгляд.
- Ты же понимаешь, что имя значимо для каждой вещи, - продолжала вампиресса, – а для живого существа – тем более. И то, что мы используем как имена, как правило, только условность. Настоящие сокрыты, поскольку в них – особенная сила. Я бы могла помочь тебе, Арахна, услышать имя тайное твое. Один из самых древних ритуалов, оберегаемых из века в век, - твой путь к себе. Он даст тебе ключи к собственной сути, к власти над собою. Бессмертные, познавшие его, неизмеримо много обрели, пожертвовав ему всего лишь крови…
- Ну почему всегда – кровь?! Моя кровь принадлежит Сфинксу, я не могу распоряжаться ею. А имя я получила, ориентируясь на знаки. И не думаю, что не могу доверять ему.
- В крови – все о тебе. В ней суть заключена и власть. Расскажи мне об  этих знаках, – не слишком вежливая реплика Арахны, казалось, совершенно не задела Хранителя, тогда как сама девушка почувствовала себя очень неловко. И ответить отказом теперь было немыслимо.
- Я примеряла на себя много имен. И мне хотелось, чтобы они именно отражали, кто я. А в какой-то момент поняла, что не могу, не имею права больше придумывать. И я… попросила… чтобы мне подсказали имя, дали какой-то знак… Буквально через несколько дней я получила его: в очередной раз между обыденных забот вспомнив и задав мысленный вопрос, вдруг, повинуясь сиюминутному желанию, оглянулась – и на стене увидела десятка два расползающихся в разные стороны пауков. Больших, маленьких… Они были так красивы, притягивали взгляд. Никогда в жизни я не видела их в одном месте в таком количестве. И имя пришло мгновенно. А потом – множество подтверждений. Я сталкивалась с ними везде. Даже на паутине надетой на руку перчатки и под одеждой обнаруживала их…
Девушка взглянула на Хранителя. Та улыбалась, задумав что-то свое.
- Ирвик… Да, с этим именем Вампир дождя явился в мир. Иные неизвестны, – проговорила она.
- А что известно? О нем, вообще, мало сведений. Как нам найти его?
- Однажды он нашел тебя. Едва ли есть то, что помешает сделать это вновь.
- Но зачем? И как?! Я же уехала из того города. Далеко. Да и видела его давно. Вряд ли все это время он следил за мной. А если учитывать, что он охотится в Европе, вероятность встречи ничтожна.
- Ты ошибаешься. Ему подвластен дождь. И каждого, кто хоть единожды столкнулся с ним, он почувствует, когда того коснутся слезы нахмуренного неба. И найдет.
- Хм. А мог он так же, например, встретив Гайста (в той же Германии) выследить его и заманить к себе?
- Не забывай: безжалостный охотник не оставляет никого в живых.
- А я? А Геката? Ну, ладно, Гайст успел спасти ее. Но сам-то бросился вдогонку. Пропал. А его Создатель по-прежнему уверена, что он жив…
- Я лишь записываю мифы. И не принимаю решений за героев.
- Да, мифы! – вспомнила Арахна первоначальную цель. – Мы хотели попросить у вас текст, в котором упоминается Вампир дождя. Или не один, если есть… Если можно, конечно. Нам очень нужна информация. Мы не хотим причинять ему вред – нам только Гайста найти.
- Многие спрашивали у меня о нем, - рассмеялась Хранитель, - и цели их отнюдь не отличались подобной скромностью. Единственная существующая Песнь, действительно, хранится у меня. И я передала ее Гекате. Хочешь знать больше, - правильно задай вопрос.
- Хорошо. Мы нашли упоминания о нем в разных странах, но между ними – большие территории. И там о Вампире дождя ничего не известно.
Вампиресса ждала продолжения.
- Его замечали на юге Франции. Восточней – в Чехии, Венгрии, Польше... А потом – сразу Эстония и Финляндия. А между – пустота, как будто он там никогда не появлялся. Конечно, можно было бы сослаться на недостаток материалов. Но есть один любопытный факт. В 1813 году жертв Вампира дождя нашли с разницей в одну ночь: десятого августа – во Франции, а одиннадцатого – на территории эстонского клана. Как он мог за один день, когда, бессмертные… скрываются от солнца, преодолеть такое расстояние? Это же невозможно!
- Торопишься о невозможности судить. Сколько, казалось бы, необъяснимых явлений тебе встречалось? Вспомни только те, что связаны с пространством. Как ты пришла сюда?
Арахна сосредоточенно нахмурилась.
– Да, Геката говорила о каких-то параллельных мирах, попасть в которые можно только через специальные Врата. И этот мир, насколько я понимаю, такой же. Со своими условиями: перекресток из трех дорог, мгновение рассвета…
Хранитель кивнула:
- Наша действительность не монолитна, но состоит из множества слоев. Бессмертные зовут их "параллели". Это такие же реальные миры, как тот, что ты привыкла видеть, только каждый - неповторим. Я не уверена насчет людей, но  средь вампиров любой имеет собственную параллель, особый мир, который проявленьем его является, и отражает суть. Лишь он тем миром может управлять, входить в него, по своему желанию менять в нем что-то. И другой вопрос – кто из бессмертных обладает силой, способностью к тому.
- То есть у Ирвика вполне может быть такая параллель.
- Вы же считаете его вампиром, – ирония мягко скользнула по изгибу губ Хранителя.
- А кто он на самом деле? Демон стихии? Они, что, существуют?
- Я не говорила, что ошибаетесь.
- Но и не сказали обратного.
Хранитель промолчала.
- А может быть так, что он входит в свой мир в одном месте нашего, а выходит в другом? – глаза Арахны снова вспыхнули надеждой (может, теперь хоть на одну несостыковку будет меньше).
- Кто покидает Северные земли, вернется в базовый, привычный мир отнюдь не там, откуда он вошел. Волею случая он будет приведен на перекрестье троп или дорог, пригодное служить Вратами. И сколько б времени он здесь ни проводил, он никогда не сможет угадать час, что застанет его после перехода, ибо здесь – вечная серебряная ночь пряного августа и время неизменно.
- Это… изначальное свойство?
- Отнюдь. Условия и выхода, и входа определялись хозяином, что сотни лет назад стал Основателем означенного клана.
- И любую параллель можно так изменять?
- В пределах ее гибкости природной. Время, все, что наполнит уникальный мир, условия вхождения в него, ограничения… Но каждое из этих изменений поддержки требует энергией вампира, его создавшего. В противном случае, конечно, параллель вернется к первозданности своей. Возобновление угасших изменений – новый виток энергии. И чем сильней отличие, тем больше оно берет. Поэтому, насколько мне известно, вампиры, перенесшие свой дом в отдельный мир, стараются менять его как можно меньше, лишь по необходимости. К тому ж "родная" параллель, как правило, устраивает их.
- А если, например, вампир способен менять свою параллель – он сможет войти в чужую?
- Мы всегда ждем приглашения. Я знаю только трех настолько сильных в этой способности, что могут проникать сквозь грань миров. И то не всюду – лишь незащищенная часть им доступна. Сфинкс – в их числе.
Арахна ощутила, как лед разлился под кожей: вот это влипла! Загнав непрошеное беспокойство подальше в угол (ведь все равно выберется, зараза, как только почует ее расслабленность), сосредоточилась на главном:
- Что значит "незащищенная"?
- Ты хочешь выведать все наши тайны? – лукаво улыбнулась вампиресса.
- Я хочу понимать, с чем имею дело.
- Хорошо. Достаточно ли будет тебе знать, что измененная хозяином часть параллели (очерченная местность, выстроенный дом) становится недосягаемой для чужаков?
- Тогда дом Вампира дождя, спрятанный в его собственном мире, - лучшее укрытие для него. И способ передвижения. И место, где можно удерживать пленника. Предположительно, - добавила она, поймав испытующий взгляд Хранителя.
- Предположительно, – мягким эхом отозвалась финка.
- А сами вы встречались с Ирвиком? – "Откуда столько знаете о нем?" не прозвучало.
- Доводилось, – улыбку ее никак нельзя было назвать однозначной.
- А почему он…
- Не убил меня? Нашелся способ и слова, убедившие не делать этого.
- Значит, с ним можно договориться. А мог он основать собственный клан?
- Зачем?
- Вечность длинна. Неплохо бы иметь преданных, разделяющих ее с тобой. Мало ли, как обернется жизнь. Не обязательно же при этом открывать свои слабости и становиться уязвимым. Кровная связь обеспечила бы подчинение.
- Такие мысли – для Детей Луны, не смертных.
- Простите.
Вампиресса снисходительно кивнула.
- И… еще один вопрос. Можно? Все записи говорят об охоте Ирвика ночью или перед рассветом. Но я-то встретила его днем. Возможно ли такое?
- Днем? В свете солнца?
- Нет. Было пасмурно, можно сказать, темно – все небо в тучах. Но сам факт. Может ли вампир так?
- Вампир – нет.
- То есть, Ирвик, все-таки…
- Сильное, неуязвимое создание, живущее в иной гармонии с природой, чем мы иль люди.
- А не могли бы вы… - Арахна замолчала, осознав запланированную дерзость.
- Продолжай.
- Если вы с ним общаетесь, попросить его отпустить Гайста. Он нужен клану. Он нужен Гекате.
- О, нет: та, чье изысканное ложе Тьма, вряд ли нуждается еще и в тени! – Рассмеялась вампиресса.
- Но все-таки…
- Избранность кем-то из Высоких не обещает безнаказанности, так? – секунду назад живое, улыбающееся лицо превратилось в маску, холодной прелестью роднящую с луной. – Где подтверждение, что ваш Наследник у него? Идем.

Арахна шла и все пыталась понять: почему они так уверены в людском послушании? Вот, всякий, кто ни попадется, обязательно хочет командовать. А ведь она может совершенно без проблем развернуться сейчас и зашагать в другую сторону. И что тогда? Ну, да: насилие, угрозы, наказание… Боль – хрен с ней, но… разочарование Мастера… Вот кто единственный должен быть уверен в ее преданности. Остальным – нет дела. И теперь она не делает лишних движений всего лишь потому, что это бессмысленно. Да, черт возьми! Все упирается в бессмысленность, когда ты сталкиваешься с вампирами! Не в том ли власть их, что правила каждой игры они устанавливают сами? Однако честность девушки не преминула напомнить о себе язвительным "она тебе понравилась, не отрицай; ты уважаешь их и хочешь быть достойной". Да, уважение – это, конечно, причина добровольного подчинения. Как соблюдения условий договора: ты меня не убиваешь – я тебя не нервирую. Нет, кажется, наоборот. Так это позиция очень малого количества людей. Остальные просто боятся. Не просто – панически даже. А страх – лучшая ли основа отношений? Тут истерично закатился его величество черный юмор: вино в моем бокале будет ставить условия, как его пить?! Конечно, будет! У него всегда минимум два выхода. Чуть-чуть строптивости – и оно выберет наименее приятный, и плевать на последствия. "Ладно, заткнись, - обратился здравый смысл к бунтарю, - Хранитель помогает нам информацией. Требовать от нее большего – вообще что-либо требовать от нее! – верх наглости. Так что наслаждайся тем, что жив-здоров". А мазохист вякнуть даже не успел: Арахна задохнулась порывом морозного ветра с тысячей колючих снежинок. Сжалась – и поняла, что обнимает пальто. Глаза не сразу привыкли к сиянию, исходящему буквально от всего вокруг. От всего, что охватила собою, пронзила светом и заглянцевала зима.

***
Год 2012, 17 января

Снова в такси. Сфинкс всегда присылает за ней такси. Можно было бы предположить, что это его личный автомобиль, но Арахна ни разу не видела, Мастера за рулем. Впрочем, значит ли это что-либо?
- Скажите, - впервые она решилась заговорить с водителем, - вы давно работаете на… - она запнулась. А если таксист знает его под другим именем?
- Сфинкса? С самого начала, – басисто усмехнулся тот, даже не взглянув на девушку.
- А сам он ездит с вами? Или только так, для других? – Арахна смущалась все больше, понимая, что совершенно напрасно затеяла этот разговор. Но раз уж начала, стоит попытаться получить от него максимум. Хотя вероятность того, что Сфинкс узнает, очень велика, а реакция его – неизвестна.
- Нет.
Ну очень информативно! Она озадаченно замолчала. А водитель вовсе не собирался комментировать что-либо. Но удержать нить беседы просто необходимо, если она хочет хоть что-нибудь узнать. Вот только – как? Вопросы беспокойно толпились в голове, но все они были либо чересчур откровенными, либо имели столь очевидный ответ, что задавать их не стоило. И ни один не мог служить логическим продолжением предыдущего.
- Как вас зовут? – первое, что попало на язык.
- Кто?
Совсем сбитая с толку, Арахна посмотрела на таксиста. Красивый профиль. Строгий, немного грубоватый. И совершенно невозмутимый.
- Сфинкс, к примеру.
- Обычно мысленно.
"Черт! Да он издевается! Учился у Тамира?!"
- Но имя у вас есть?!
- Есть, – и снова тишина.
- Рада за вас, – не выдержав, съязвила девушка и уставилась прямо перед собой. В пространство, туда, где зимняя ночь смешивалась с воспоминаниями и предчувствием.
- Не обижайтесь, Арахна. Я не могу нарушить приказ вампира.
Левая бровь дернулась вверх: "Приказ?!"
– Простите, – кажется, покраснела. "Во всяком случае, я теперь знаю, что он в курсе, на кого работает. Донор?!" Новая мысль булавкой вонзилась в сердце. Она вновь оглядела водителя, уже оценивая совершенно иначе. "Нет, вряд ли. С другой стороны, там, в КТ, Альберт просил найти для него именно мальчика… Нет! Нет!" Несогласно мотнула головой. "Но… что тогда?"
- Все в порядке. Скоро будем на месте.
Арахна не услышала фразу, машинально кивнула.
- Ваш ноутбук! – напомнил таксист, когда она, выйдя из авто, уже была готова захлопнуть дверцу.
- Да, спасибо, – взяла протянутую сумку (подарок Мастера), пошла к дому.
- Доброй ночи, - осталось без ответа.

- Готово? – услышала она, едва вошла в знакомый кабинет.
- Что успела, Милорд.
- Показывай.
Минут пять он просматривал файлы на ее нетбуке и бумажные заметки.
- Надеюсь, это будет облечено в художественную форму. Я позволил тебе работать ради этого.
- Конечно, Мастер.
Вампир взглянул поверх экрана. Нерегламентированное обращение. Но с тем же почтением, что "Милорд". Допустим.
- Есть черновики?
- Да, разумеется. Вы позволите? – шагнула к столу.
Сфинкс развернул компьютер к ней, грациозно толкнул пальцами мышь.
- Вот, два файла: схемка и начало текста.
- Пожалуй… - экран вновь обратился к вампиру. Застучали клавиши. – Вот адрес. Будешь отправлять на него фрагменты текста. Хочу видеть, как ты пишешь.
- Да, Мастер, – проверка.
- Не увлекайся.
"Господи, как он все видит?!" Арахна была уверена, что они отлично понимают друг друга.
- Эта недосягаемая личность тут не при чем. Ты мое творение.
- Да, Милорд, – опустила голову.
- С чем от Хранителя?
- Я только заскочила домой и не успела записать…
И не успела договорить. Сфинкс уже цепко держал ее за горло, ногтями устремляясь под нежную кожу.
- Это не обязательно.
Он развернул ее, не ослабляя хватку, наступая, вынудил дойти до спальни, что примыкала к кабинету, бросил на кровать.
- Я буду читать. А ты раздевайся.
Упал рядом, опершись на локоть, намотал на кулак длинные черно-красные пряди, процентов так на семьдесят ограничив подвижность. Арахна стала раздеваться, мысленно следя за каждым своим движением – чтобы достигнуть цели в столь неудобной позе – и в то же время не выглядеть нелепо.
- Думай о прошлой ночи.
Сосредоточиться оказалось чертовски трудно. Боль тянула вниз. Единственная опора – локти – мешала снимать рубашку. Каждая посторонняя мысль склоняла голову все ниже (Сфинкс не хотел ждать), а нужные не приходили. Тогда, зацепившись за самое яркое впечатление, она стала вспоминать в деталях, как встретили ее близнецы у Врат, как отбивалась, бежала… Она успела избавиться от брюк и белья, пока Арахна в ее памяти не потеряла сознание. Оставалось самое лишнее – рубашка. Сочтя момент удачным, девушка отвлеклась на нее. Но вампир этого мнения не разделял. Рывком подтянув донора к себе, развернул, вынудив упасть на спину. Ну да, облегчил задачу. По расстегиванию. А снимать как? Она поторопилась вспомнить сумрачное небо, прохладу рук, чистый взор северной вампирессы… Образы не требовали от нее особенных усилий, но были частью визита к Хранителю, так что вполне могли считаться частью отчета.
Сфинкс усмехнулся, немного отпустил волосы. Достаточно, чтоб, извернувшись, она смогла стащить упрямую рубашку с одного плеча, потом с другого…
- Ты слишком самостоятельна сегодня. Что ж, продолжай, – он вытащил из кармана складной нож, раскрыл его и недвусмысленно подбросил Арахне.
Такого поворота девушка не ожидала. Самой ранить себя?! С положением донора не вязалось. А, собственно, почему? Давать кровь тем способом, который выбирает вампир, - обязанность. И почему она до сих пор сомневается, а не выполняет приказ? Сердце выпрыгивало из груди. Похоже, Сфинкс нарочно придумывает способы заставить его биться в панике и наслаждается результатом. А она никогда не относилась к тем "готам", что раз в неделю режут вены, потому что "тру" или шантажа ради. Она не боялась ни боли, ни потери крови (все это – давнее-давнее, забытое тысячу лет назад), она отдалась во власть вампиру однажды и до конца и готова была принять из его рук все, что угодно. Но чтобы собственными!.. А ему теперь угодно было именно это.
Внутренне зажмурившись, девушка взяла нож. Повертев в пальцах, выбрала удобное положение… "Удобное". Кто б знал, что это слово применимо так. Острый холод коснулся кожи, заскользил вдоль запястья, преодолевая сопротивление, погружаясь все глубже. Следом вонзилась боль. Арахна подняла глаза на Сфинкса. Тот, наблюдая, ждал. Значит, еще. Параллельная полоса протянулась рядом с первой. По стонущему уже на два голоса запястью – еще одна. Странное удовольствие – терзать себя во имя. Оно ломало ее, в очередной раз смещая ценности. Все дальше уводило от мира смертных.
Тонкие линии просочились алым. Каплями – будто нотный стан, на котором кто-то писал музыку крови.
- Иди ко мне, – от простых слов, от сильных рук, заключивших в объятия, закружилась голова. Нельзя верить. Но доверять безусловно…
Он приник к порезам, выпивая мелодию ее жизни, ее любви. Неторопливо, наслаждаясь каждым глотком. Скорее всего, прочитывал то, что она не в состоянии была бы вспомнить. Но уже не важно. Слабея, отдаваясь кружению теней, не зная, будет ли грядущий день, Арахна засыпала.

***
Год 2012, 18 января

- Ну, здравствуй.
Она приблизилась к стеклу почти вплотную, пристально посмотрела в зеленые глаза. Голодным блеском сверкнул ответный взгляд.
- Теперь я должна называть тебя по имени? Мое отражение. Мой двойник.
Любуясь гладкостью линий, Геката обрисовала овал лица. Обрисовала бы, если б сумела дотянуться. Но рука, поднявшаяся навстречу, остановила ее.
- Холодна, как и положено вампиру. Прости, мне еще непривычно твое имя. Я вообще не знала от твоем существовании, хотя всегда… чувствовала себя несправедливо одинокой. Гадала, почему так. А оказалось все просто. И при этом ты всегда была со мной… Давай зажжем свечи. Ты любишь огонь? Мне всегда нравилось смотреть, как свет его играет на мо… твоем лице, делая его подвижным, живым.
Геката расставила на полу у зеркала несколько больших белых свечей. Вдвое больше теплых огоньков озарило раздвинувшееся пространство. Дочь Илларна увидела вдруг не отражение, но продолжение комнаты, единую реальность, разделенную лишь танцующим пунктиром огня. Рука ее вновь потянулась к той, кто всю жизнь сопровождала ее, наблюдала все ее радости и беды – и всегда оставалась недоступна. Пальцы двойника осторожно коснулись ее.
- До этой ночи… ты была безымянна. И будто… нет! Ты всегда была реальной! И когда я еще была человеком, и после. Ты – вечна. Как отражение. Как отражение вампира – вдвойне. Где? Как я найду тебя? И в то же время, ты уже здесь, я чувствую. Лишь тонкое стекло разделяет нас. И – время. Время твоего рождения. Как хитро было исключить возможность встречи, разбросав нас по столетиям! Но те, кто сделал это, не предусмотрели одного: Вечности, свойственной вампирам, и возможности дарить ее Наследникам. Я обязательно дождусь, я разыщу тебя. Хранитель не сказала, кто мы и почему так важно нам найти друг друга. Лишь имена. Но намекнула, что Кира знает. Я спрошу. Обязательно спрошу и расскажу тебе. А когда мы встретимся… Как жаль, что не имею права обращать! Или ты явишься ко мне уже бессмертной? Но… Мы же все равно будем навеки вместе, правда? Не важно, кто чьей крови, какому клану принадлежит… Мы будем вместе, и непреодолимая граница зеркала  уже не встанет между нами… Я обещаю тебе это… Селена.
Щека к щеке. На черных изгибах ресниц Гекаты поблескивали капельки пламени. Девушка рядом нежно улыбалась в ответ.

- Кто там? – обернулась вампиресса на внезапный стук в дверь. Стерла с холодной щеки кровавый след слезы и взяв попутно со стола сигарету, пошла открывать.
В полумраке коридора стояла Арахна. Пахла живым теплом, нерешительностью и кровью.
- Я думала, мы встретимся там, у Хранителя. Думала, вместе будем спрашивать об Ирвике, – возмущенно начала вампиресса, впуская девушку, щелкнула замком (отчего Арахна вздрогнула). – Ты что, не смогла пройти?
- Смогла, – расстегивая пуговицы на пальто.
- Тогда почему мне пришлось всю ночь, а потом самой искать тебя – безрезультатно?! Пришлось терпеть выходки Стражей Врат, прежде чем они показали направление, куда вы ушли. А в результате эти подлецы попросту выставили меня! – тонкая сигарета в пальцах переломилась. Фильтр полетел в сторону, отскочил от стены, упал к ногам Гекаты. – Не слишком-то учтиво в Северных землях относятся к гостям Высокой! Основателя на них нет!
- Мы были у озера. Хранитель ни словом не обмолвилась о том, что мы должны встретиться. Сказала, что передала вам Песнь о Вампире дождя.
- Которого из озер? Их там много! Ну допустим. А тебе что?
- Она сказала: "Спрашивай". И отвечала.
- О чем? Что именно? – раздражение, подпитываемое голодом, едва сдерживалось.
- Обо мне, о параллелях... – Арахна шагнула назад, запахнулась в еще не снятое пальто, как будто пряча некую ценность от покушения. – Боюсь, я не смогу вот так сразу все пересказать. Мне надо записать все, осмыслить, вспомнить…
- Вот, всегда так со смертными!
- Простите.
Вампиресса зло щелкнула зажигалкой.
- И долго вы говорили?
- Не очень.
Геката бросила обломок сигареты на стол, вытянула из пачки новую. Внимательно оглядела ее от одного конца до другого, покрутила в пальцах, аккуратно отломила фильтр. Вставив обезглавленную в мундштук, закурила.
- Я не могу тебе сейчас отдать рукопись, – невозмутимо, будто вспышки гнева минуту назад не было, предупредила она, – она написана на финском. Кира взялась перевести. Как будет готово – пришлет тебе на электронку, так что с тебя адрес.
- Breeze825@ya.ru, - не задумываясь, продиктовала девушка. – А когда будет готово?
- Ты еще Киру поторопи! – проворчала вампиресса, подходя к зеркалу, вдоль которого по-прежнему стояли свечи.
Арахна смотрела, как один за другим угасали танцующие огоньки, белыми струйками дыма устремляясь вверх. "Так, вероятно, души покидают еще не охладевшие тела, когда внезапно угасает жизнь…" Встряхнула головой, прогоняя остатки влияния Хранителя – плавный ритм ее речи, судя по всему, успел проникнуть в сознание поэта достаточно глубоко.
Последнюю свечу Геката взяла в руки, поднесла к самому стеклу, вглядываясь в собственное отражение. Арахна отвела глаза – ее всегда манили свечи и зеркала (да, именно стоящие напротив друг друга в окружении темноты) – и всегда пугали. Тем, что могло вдруг проявиться в глубинах параллельной реальности, отделенной от привычного мира лишь хрупкой гранью стекла. Присутствие в комнате вампира не успокаивало, а если учитывать, что этот неверный огонек в руках хищника – единственный источник света…
- Ты почему не раздеваешься? – вдруг обернулась Геката к ней. Зеленый блеск ее кошачьих глаз заставил вздрогнуть. – Думаешь, нам нечем будет заняться?
- Ну, почему же… - нехотя сняла пальто, – просто… текста у нас нет, а я ничего рассказать не смогу.
- Я хочу просмотреть все материалы, которые есть. Кира требует отчета.
- Хорошо. Только я еще не все успела записать.
Черный помощник привычно вынырнул из сумки, лег на стол. Дождавшись загрузки, набрав пароль и открыв папку с нужными файлами, Арахна развернула нетбук к вампирессе.
- Угу, – кивнула та, устраиваясь перед компьютером, – можешь поспать пока.
"Поспать? В доме вампира? Пусть временном, но…" Задумалась. Ну, да, такое уже было: у Киры, у Сфинкса, в Клубе Теней… даже в Цитадели Вечности довелось. Но почему-то здесь девушка чувствовала себя гораздо менее спокойно, чем в любом из упомянутых мест. Быть может, оттого, что там властвовала неизбежность? "Неизбежность… обреченность… в ход событий вовлеченность…" Она поискала, куда сесть, чтобы не торчать посредине комнаты, выбрала кресло. Усевшись, запустила пальцы в отросшие волосы, пригладила челку набок. Давно пора привести их в порядок. Ну и что, что зима? Достаточно теплая, между прочим, чтобы не носить шапку. У Гекаты и капюшона нет… Она снова посмотрела на вампирессу. Наследница Илларна вглядывалась в светящийся экран, время от времени касалась колесика мышки, чтобы перелистнуть страницу. Забытая сигарета дотлела до половины, и сизый пепел угрожающе склонился вниз, готовый при малейшем движении осыпаться на черный бархат расклешенных брюк. "Как, все-таки, красивы эти вампиры! Неужели секрет их только в вечной молодости? Вряд ли. Наверное, Хранитель права: они никогда не изменяют себе, всегда остаются совершенными хищниками, утонченными, изощренными – и вот, пожалуйста: влияние на мир, власть над сердцами… И обладая этим, они еще больше утверждают свою суть. Круг замкнулся".
- Ну, что? Вспомнила?
- Простите, что? – не поняла Арахна. Задумавшись, она как будто выпала из реальности.
- Мне нужно предоставить Кире сведения. Здесь, - Геката кивнула на нетбук, - их не очень много. Я понадеялась на тебя, а ты... Неужели несколько страниц стихов – это все, чего мы добились?
- Не все. Я обнаружила одну нестыковку в датах: в 1813 за один день Вампир дождя добрался от Франции до Эстонии. Спросить у вас не успела, но сказала Хранителю. Это к вопросу о том, почему на отдаленных друг от друга территориях о нем знают, а между ними – нет. Два варианта: либо он, действительно, какое-то сверхъестественное существо, типа демона (что мне кажется менее вероятным, но Хранитель не отрицала этого явно), либо у него тоже есть своя параллель, посредством которой он перемещается: входит в нее, например, в Париже, а выходит – в Таллине. На такое перемещение не нужно тратить время, оно может быть мгновенным. И там же он может скрываться днем. И там же – держать Гайста, как вариант.
- Точно! Как… Да! Тогда понятно, почему он так внезапно появлялся и исчезал. Интересно, дождь может быть главным условием, чтобы переходить границу? Понятно тогда, почему Гайст не может выбраться: Ирвик мог просто запретить параллели выпускать его. Я слышала, такое можно устроить. Но откуда Хранителю все это известно?
- Она ничего не утверждала. Она будто подталкивала мысль в нужном направлении, но четкого "да" или "нет" не прозвучало ни разу. Хотя, когда я упомянула о пленении Гайста в параллели, ей это, кажется, не понравилось. А еще она сказала, что вампир не может появляться днем.
- Пф! Новость!
- Но Ирвик – не обычный вампир. По словам Хранителя, он – "существо, живущее в иной гармонии с природой, чем люди или бессмертные", он другой.
- Лучше бы сказала, как его убить…
- У каждого есть уязвимые места. Только убивать зачем? Договориться, найти компромисс…
- А с ним можно договориться?!
- Она же сумела!
- Сравнила тоже: нас – и Древнюю! Эй, погоди-ка. Это что же: она с ним как-то связана?
- Я не знаю.
- Нет-нет… И текст у нее есть, и знает о нем больше всех, и защищает его… Она тебе не говорила, как глупо пытаться убить Вампира дождя? Что он крайне силен, неуязвим и всегда находит тех, кого заприметил? Правда, неизвестно, как…
- Известно. Он видит их, когда те оказываются под дождем. И как-то определяет местность. А потом через параллель приходит.
- Ого! Мне б такую способность! Нет, все-таки что-то связывает их… Вот нутром чую.
- Она же Хранитель мифов. Она должна знать все. Может, она просто встретила его где-нибудь…
- Ага. И тут же встала на его сторону. Это убийцы-то Детей Вечности? Где логика?
- Есть логика: он уникальное существо, единственный такой; было бы жаль, если бы мир потерял его…
Геката фыркнула: вот уж невелика потеря.
- А чем, вообще, занимается Хранитель мифов? – спросила Арахна, будто ища подтверждения каким-то своим мыслям.
- Сказки пишет. Собирает предания, легенды… Она даже не историк!
- Но почему-то ее уважают.
- Откуда тебе знать?
- Просто предположение. Ведь она в своей области наверняка знает больше, чем, кто-либо. Сколько ей лет?
- Ну, ты спросила! Давай лучше к делу. Мы нашли ответ, как он перемещается, где прячется. Осталось обнаружить дверь в его параллель, которая может быть где угодно, узнать условия входа и выхода, выполнить их, попасть в логово убийцы, превосходящего по силе и скорости любого бессмертного, и выцарапать из его зубов моего Создателя. Ну, просто нефиг делать!
- Не расстраивайтесь. Я думаю, все равно есть способ.
- Ну да, конечно... И вообще, с чего ты взяла, что я расстроена?! – вдруг вспыхнула вампиресса. – Сейчас перекушу – и, вообще, жизнь раем станет! - она недвусмысленно посмотрела на девушку и изобразила ухмылку.
- Я могу еще чем-то помочь?
- Разумеется! – хищный огонек не погас.
- Работу имею в виду.
- Посмотрим, что скажет Кира. А ты можешь идти, если хочешь. Или…
- Пойду. В привычной обстановке лучше думать.
- Ну-ну…

Оставшись одна, Геката снова подошла к зеркалу. Но говорить уже не хотелось. Она ласково погладила отражение по лицу, грустно улыбнулась. Ей очень хотелось найти Создателя, увидеть его, узнать лучше. Она же его Спутница, она должна быть рядом. Но щемящей болью отзывались в сердце слова Хранителя: "Твоя надежда, сила и судьба – в единстве с той, с кем прежде были целым. Найди ее". Она смутно ощущала, что привязанность к Создателю может лишить ее чего-то большего, важнейшего, истинного. Сомнения в правильности действий отравляли ночь.

***
Год 1985, 19 августа

Гайст открыл глаза. Память торопливо перелистала последние события, остановилась на странице с большим знаком вопроса: что дальше? Хороший вопрос. Актуальный. Потерять донора, обрести Спутницу, погнаться за вампиром, чтобы убить его, попасть в совершенно невероятный мир и застрять в нем – поразительно, как много он успел за одну ночь! А теперь было бы весьма неплохо выбраться-таки отсюда, найти Гекату, объясниться с Кирой… Как выбраться?! Вчера он исколесил весь этот лес, но не смог и на триста метров удалиться от будто заколдованного дома. И ни одна из пяти дверей не привела его к желаемому результату. Так что предположения о том, что это место может быть похоже на дом Киры, спрятанный в ее параллели, не получили подтверждения. Но и не были опровергнуты. Если выход и существует, то лишь для хозяина, знающего условия.
Кстати, о хозяине. Гайст так и не увидел его. Помчавшись на запах дождя и крови (о, ярость, слепая гончая, что безошибочно идет следу!), он уловил лишь тень между холодных струй. Как будто синий плащ или что-то такое. Но бросившись в самое сердце ливня, оказался здесь, на этой поляне. И теперь… О, если убийца его избранницы заявится сюда  (когда заявится, ибо в неизбежности этого Гайст не сомневался) – он встретит его, как истинный Наследник Второй Ветви! Злость снова поднималась в нем. Но не туманила сознание, как большинству, а напротив, делала его кристально чистым, оттачивала холодный расчет. Черта, которая так приглянулась Снейку.
Он встал, решив еще раз попытаться выйти через дверь не в этот странный мир.
- Мм! Ждешь меня?
Гайст резко обернулся. Всего секунда, чтобы оценить противника… и не напасть.
В глубине комнаты, прислонившись плечом к двери и скрестив на груди руки, стоял вампир. В синем плаще, как и предполагалось. Блестящие черные волосы, заостренные кончики ушей, огромные синие глаза, устремленные прямо на него, и грустная полуулыбка. На мгновение показалось, что это невинное существо никоим образом не причинит вреда живому – печальный эльф, промокший под дождем, уставший от безуспешных поисков чего-то важного. Воспоминанием о распластанной на лестнице Гекате пленник прогнал наваждение.
- Добро пожаловать в мой дом. Я – Ирвик.
Молчание.
- Мне было бы приятно услышать имя из твоих уст. Хотя оно мне давно известно, Гайст, Наследник Дома Илларна.
- Ты убил мою избранницу, – угроза скрыла удивление. Достаточно ли хорошо?
- Она человек. Смерть их неизбежна.
- Она была моим донором.
- Носила твой знак, добровольно отдавала кровь и знала о существовании бессмертных, – снисходительно улыбнулся враг.
Взорвавшись ненавистью, Гайст бросился на него. Но собственный удар отбросил его обратно.  В изумлении воззрился на Ирвика, с трудом восстанавливая дыхание. Тот, не меняя позы, продолжал:
- Красивые игрушки дорого стоят. Понимаю. Но я могу дать тебе больше.
- О, да! – он снова рванулся к недругу, стремясь вцепиться в горло.
Но вместо этого жилистая рука сдавила его собственное, швырнула вниз, пригвоздив к дощатому полу.
- Если ты хочешь знать мою силу – я найду способ продемонстрировать ее. Но прошу: не вынуждай применять ее к тебе, – отпустил – и скрылся за одной из дверей.
 Вскочив, Сын Илларна метнулся за ним, распахнул дверь… Лес. Ни следа убийцы. И ветки над тропой, высокая трава у самого порога недвижимы – ничто не потревожило их ни теперь, ни секунду назад. Будто, выйдя за эту дверь, Ирвик переместился в другой мир. В базовую параллель? Это и есть выход? Гайст неуверенно шагнул наружу. Не сработало. Тогда где скрылся этот синеглазый? В двух шагах вторая дверь. Так же свободно открывается, он проверял. И, как всякий предыдущий раз, она впустила его в дом, на ту же сцену, с которой только что вышел. Досадливо ругнувшись, сел на мягкий пуф, обтянутый синим шелком. Очевидно, переоценил себя. Или недооценил противника, хотя в его-то силе сомневаться не приходится. Любой вариант плох. Особенно – самим фактом своего существования. Скверно.

- Ты… - и удар. Удар. Хриплое бульканье.
Обернувшись, он застыл, пораженный: на поляне под самой сценой, мокрый и грязный, схватившись за разбитое лицо, скорчился вампир. Ирвик спокойно стоял над ним, терпеливо ждал, пока тот справится с болью. С бледных пальцев капала кровь. Гайст медленно поднялся, подошел к краю. Он не смог разобрать, который из них старше и сильней, но ощущал не истаявший еще след былой уверенности в себе и страх. Страх за свою (такую ли вечную?) жизнь… Для зрителя, созерцающего мир с подмосток – драма Вечности, явленная лишь глазам: молодое красивое существо, размеренно и методично убивающее свою жертву. То, что на смерть был обречен бессмертный – переворачивало привычные представления о реальности.
Прокашлявшись, "гость" встал. Если бы смог выпрямиться – оказался бы на голову выше своего мучителя. Но тот схватил его за шею, легко приподнял над землей и с силой бросил вниз. Что-то хрустнуло. Вряд ли случайно подвернувшаяся ветка. Ирвик, отбросив за спину плащ, опустился на колено. Короткий взмах – кровь брызнула на бледное лицо. Вампир прильнул к разорванному горлу. Гайст видел, как уходит жизнь из некогда бессмертного существа, как тело опустевает, сереет… уменьшается! Он все пил, а жертва уже была похожа на скелет. Немыслимо!
- Ни капли больше. Хочешь – проверь, – раздалось вдруг над плечом.
Он ошарашенно оглянулся. Убийца, уже стоящий за его спиной, кивнул в сторону поляны.
"О, черт! Как он успел?!"
- Вижу, ты и так веришь мне. Рад. Присаживайся, поговорим.
Еще не вполне отойдя от шока, Гайст снова опустился на пуф. Хозяин устроился напротив, на краю кровати.
- Итак, ты надеешься меня убить. Или уже нет? – с интересом заглянул он в туманно-серые глаза пленника.
- А на что надеешься ты?
- Прийти сюда было твоим решением. Я не звал.
- Тогда выпусти меня.
- Нет.
Гайст поднял бровь: значит, все-таки, звал.
Тот просто проигнорировал.
- Кто ты?
- Бессмертный, полагаю, – улыбнулся синеглазый красавец почти нежно. – Чуть более, чем другие вампиры.
- Зачем было убивать Гекату?
- Охота – медаль о двух сторонах, не так ли? Кто виноват, что голод уходит лишь с чужой жизнью? Кровь – та же вода, но лишь течет в разных направлениях, накапливая больше информации. Больше, но не всю. Ограничиваться ею, когда можно получить максимум – есть ли смысл? – невинно пожал плечами похититель. – И, кстати, вчера я остался голодным, так что считай, она умерла сама.
- Но из-за тебя!
- Лучше, чем если бы из-за неразделенной любви. Ты уже не будешь в этом виновен.
- Но в том, что не защитил…
- И что бы ты сделал? На, пробуй, – усмехнувшись, он упал на спину, раскинув руки.
Гайст не шелохнулся. Слишком ярко стояла перед глазами сцена расправы.
- Необдуманность не продлевает жизнь, друг мой, – философски изрек Ирвик в потолок.
- Это место, оно в какой-то параллели?
- Ты знаешь о параллелях? Владеешь своей? – Вампир дождя сел, с нескрываемым любопытством устремил взгляд на Гайста.
- Мне доводилось… бывать в одной, открытой для многих.
- Дом Илларна пользуется ими, не так ли? О, не беспокойся, ваш клан не единственный, кто поступает так, – рассмеялся он мелькнувшему ужасу, что похитителю известно слишком много. – Это отличное место для укрытия. И не только.
- Твой тоже.
- Пожалуй.
- И где же остальные?
- Это моя. И покинуть ее без моего на то желания ты не сможешь.
- Странное место.
- Я люблю театр.
- Я о лесе. Он не похож ни на какой другой.
- Ты был в незащищенной параллели? Впрочем, да, вряд ли. Любая параллель - это отдельный мир, который может существенно отличаться от привычного. Мой мир – таков. Отчасти я создаю его сам, но в основе своей…
- Создаешь сам? Как?!
- Каждый вампир имеет собственную параллель. Ту, что, так или иначе, отражает его сущность. Но далеко не всякому дан доступ к ней – это зависит от способностей и силы, от того, насколько ты восприимчив к многоплановости мира.
- Значит, у каждого бессмертного есть собственный уникальный мир, в который надо лишь найти дорогу?
- Разумеется.
- А если им захочет владеть еще кто-то? Если кто-то попытается проникнуть в него вопреки воле хозяина?
- Исключено. Врата просто не откроются – без приглашения туда не проникнет никто. А еще можно изменить эту реальность так, что всех чужаков она будет уничтожать.
- Чужаков – да. Но… если параллель – полноценный мир, значит, в нем могут быть и другие существа. Неужели он необитаем?
- Мой - да. Во всяком случае, я никого не встречал. Что касается других... Возможно. Поскольку он суть отражение каждого – а мы все так не похожи друг на друга – правомерно ли говорить об ограниченном числе вариантов? И как ты можешь предсказать, какими они окажутся? Вот ты, к примеру. Не так давно обращен, пока не отличаешься ничем особенным, но перспективен, имеешь какие-то свои интересы, – можешь ли сам предположить, какой окажется твоя собственная параллель? Что ты увидишь, когда научишься проникать в нее?
- Не знаю. Не думал об этом.
- Напрасно, друг мой, напрасно, – улыбка вновь скользнула по бледному лицу. – В каждом есть еще не пробудившаяся сила. Требуется лишь время. А может – какой-то конкретный опыт, который позволит проявиться способностям. Я чувствую тебя.
- Интересно, почему я не чувствую тебя, – проворчал вполголоса Гайст.
- У юности нет опыта. Но непосредственность и красота ее столь привлекательны! – многозначительный взгляд Ирвика смутил бы Гайста, не будь тот вампиром. – Не это ли заставляет вас создавать Наследников? Желание видеть рядом молодое, лишь становящееся существо, зависимое, хрупкое – и в то же время невообразимо сильное, жаждущее самостоятельности и свободы. Очаровательный контраст, суть гармония этого мира.
Гайст недоумевал. Конечно, за полсотни лет ночного бытия он сталкивался и с необыкновенной чуткостью, и с поразительной жестокостью, но никогда не встречал столь противоречивого сочетания в одном вампире. Как уживаются в нем эти крайности? И что хотел сказать он этим? И почему, вообще, они сейчас сидят и разговаривают, словно старые друзья?!
- Прежде, чем услышишь речь, обращенную к тебе, ты должен познать тишину. Нет, я не лезу в твою голову. Ты и без того открыто заявляешь свои мысли. Мир полон противоречий. Но если приглядеться, увидишь, что они не исключают друг друга.
- Выпусти меня.
- Только когда примешь правильное решение, друг мой, – покровительственно кивнул Ирвик.
- А если я сам сумею подобрать условия выхода?
- Условие одно: мое желание.
- Но ведь параллель – это не замкнутое пространство. Если она аналогична базовой реальности…
- Да. Но не в том случае, когда имеет место искажение, неизменно возвращающее тебя в исходную точку. Я научился управлять свойствами этого мира, определил наиболее удобные для себя. Теперь это причина твоей обреченности. Обреченности сделать правильный выбор.
- Но из чего я должен выбирать? Что именно?
Ирвик выдержал паузу. Достаточно длинную, чтобы его пленник занервничал.
- Наблюдать за тобой открыто куда интереснее. Я дам тебе возможность самому решить это. Не думай о цели, каждую секунду живи полноценно – и поймешь меня, – он встал. – Прости, слишком поздно для охоты. Но к твоему пробуждению, обещаю, достойный ужин будет обеспечен.
Он встал с кровати, поправил сползший с плеча плащ, спрыгнул со сцены на поляну и, подцепив за ногу опустошенное тело вампира, утащил его в лес.

***
Год 2012, 20 января

"Скорее, только не упустить мысль, не забыть!" Пальцы торопливо перебирали нужные – и такие лишние сейчас! – мелочи в сумке в поисках ключей. Несмотря на усталость после рабочей смены, хотелось как можно быстрее сесть за ноутбук и… "Звенят, же! Здесь где-то! Ну!" Начиная раздражаться, Арахна стала доставать все подряд: паспорт, перчатку, моток проводов, растянувшийся, будто нарочно, во всю длину (черт бы побрал это перманентное свойство наушников!), зацепившуюся за него ручку, еще одну перчатку… Вот! Сунула трофеи обратно, открыла дверь. Сумку на пол, снять сапоги, пальто, свитер… Нет, сначала чайник. Клацнула пальчиком, стянула свитер, брюки, насыпала в чайник заварку. Из холодильника явилось мороженое. "Сумку разобрать… а, позже!" Открыла ноут: загружайся, дорогой. На мороженое – щепоть корицы (фетишный аромат), одежду – в шкаф. Бегло ввела пароль, по пути на кухню подхватила чайник, обжигаясь паром, залила чайно-фруктовую смесь кипятком. И снова к рабочему столу: что там? Total Commander? Открывайся! Одновременно вставила модем. Мороженое на стол. На себя – футболку и домашние брюки. Разумеется, черные, как иначе? Так. Подключиться, запустить гугл… "Чай заварился, должно быть…" Наконец, обнимая горячую чашку одной ладонью, мышь – другой, устроилась перед экраном.
Не вампир, говорите? Ладно. Интернет – вселенское зло, а значит, о зле чуть меньшего масштаба знать обязан. Она задумалась на миг, представив, как должна искать это создание по внешнему сходству. Самоубийство просто. Хотя бы потому, что Ирвик по виду обыкновенный вампир. А уж какой разновидности, и что намешано в его крови – как разберешь? Она вытащила все заметки о Вампире дождя, собранные вместе с Гекатой, стала просматривать. Никаких зацепок… "Нечисть охотится в грозу", "нечисть приходит с дождем", "вампир дождя"… Все не то. Ссылки на чьи-то художественные произведения, мало похожие на нужное. Еще раз: чем он отличается от остальных? Радикально. "Выпивает кровь, оставляя мумии". Кровосос из игры STALKER. Арахна улыбнулась: разумеется, именно эта тварь и третирует весь бессмертный мир. Картинка на открывшемся сайте, конечно, впечатляющая, но с Ирвиком общего мало. Едем дальше. Она стала перелистывать записи заново. Обычный вампир, ну, бледный, черноволосый… Стойте! Есть же еще одно описание! У Польского клана, вот! "Нечисть с кошачьими глазами и треугольными зубами", - защелкали клавиши. Первая же ссылка вела на бестиарий. Следующие три – к другим ресурсам, но в каждом из них звучало одно слово: бескуд. "Это еще что за зверь?!"

Отодвинувшись от ноута, девушка закрыла глаза руками. "Чаю. И корицы, хоть прямо в чашку. Все совпадает: и гроза, и трупы. И сила Вампира дождя, и его способность появляться пасмурным днем…  Круто попали бессмертные, если это он охотится в Европе. Вот только… как ему удается выходить за пределы породивших его гор? И почему только поляки описывают его как бескуда? Но ведь…" Арахна вытащила школьный атлас с комплектом контурных карт (купленный специально, чтобы отмечать места событий, связанных с бессмертными, если таковые вдруг станут известны). Там уже были обозначены границы Дома Илларна, Лионского и Моравского кланов, Свободного Междуречья… "Так и есть: территория Польского клана граничит с Бескидами. Ну, или близка к ним. То есть, действительно, выходя на нейтральные земли, бессмертные могли сталкиваться с этими тварями, а те не покидали своих гор. Все правильно. И Ирвик – не один из них. Однако последствия его пирушек такие же. Кто он тогда? Нет, точно чаю". Пошла наливать. Движению мысли порой необходимо движение тела. Она ходила по комнате, но ответы не являлись. Думалось зачем-то о том, каково это вампирам – осознавать, что есть на свете кто-то посильнее их. А еще немного морозило от допущения, что если существуют вампиры и бескуды, то и любая зверушка из бестиария может вдруг оказаться реальной. Черт возьми, в прекрасном мире мы живем! Как же хорошо, что не ведаем этого! Наполнив кружку свежезакипевшим чаем, девушка вернулась к компьютеру. "Так кто же такой – Вампир дождя? Бескуд, сумевший как-то выбраться из магического круга и уподобиться вампирам? Вампир, перенявший свойства бескуда? А как? Кому-то очень удачливому удалось напиться его крови, и с ней приобрести силу, способность выпивать жертву досуха? Может быть, может быть… И почему не посмотрела раньше? Могла бы к Хранителю идти с конкретными вопросами о возможностях крови. Ведь очевидно, что велики: не зря же и для обращения, и для ритуалов…"
Усталость брала свое. Вторая бессонная ночь, горячий напиток и уютный аромат… "Только проверю еще раз – и лягу", - подумала Арахна и, оживив электронного помощника, вновь погрузилась в чтение.

***
Год 2012, 1 февраля

- Это неслыханно! Она втягивает в наше дело посторонних! Это же надо – Хранитель мифов! Как она посмела?!
- Вы предоставили ей право действовать, Милорд, и она пользуется им, – нежные пальчики Патриции поглаживали краешек пера. Она ценила достижения человечества, но в некоторых вещах придерживалась старой традиции. И письма были в их числе.
- Я отзову его. А ее – в Башню Смерти! Снейк научит ее благоразумию.
- Позвольте мне высказать мнение, Милорд.
Аарон хмуро посмотрел на Спутницу. Не хватало еще, чтобы она перетянула его гнев на себя.
- Говори.
- Вампир дождя – не только предполагаемый похититель Гайста. Каждый из кланов время от времени теряет своих Наследников из-за него (и, в отличие от нас, без надежды на возвращение). Насколько мне известно, с самого своего образования Сообщество ищет способы обезопасить себя, просто раньше мы не знали, что это за угроза, теперь же у нее есть имя. Виконт многое бы отдал за сведения об этом Ирвике.
- С этим я согласен. Но к чему ты клонишь?
- Вы помните письмо, что писал Лимерк Первый, когда Пуатье в 1885 собирался в Финляндию?
- Грех не запомнить милость его сиятельства, - саркастично усмехнулся Аарон, – но я все еще не понимаю. Пуатье побывал у Хранителя? Однако мумий после этого меньше не стало.
- Но по тому письму было понятно, что Пуатье давно собирает сведения о Вампире дождя и, скорее всего, небезрезультатно. И если он не сумел правильно воспользоваться ими, это не значит, что не смогут другие. Когда Наследница Гайста работала здесь, мы нашли это письмо. И я обратилась к Равенскому…
- Что?!! К Равенскому?!! Ты!!! Во мне нет крови ни Амалии, ни Неро – откуда она в вас?! – взгляд Аарона почернел от ярости. Кулаки хрустнули: еще слово – и он ударит ее.
- Это кровь Илларна Темного, Милорд, – так же мягко, как секунду назад, произнесла Патриция. Ни капли страха на нежном лице. – Кровь, в которой непокорность соединилась с мудростью.
Она помедлила, давая Создателю время согласиться или возразить, и продолжила:
- Равенский не преминул проверить информацию и вскоре показал мне письма, изъятые у Пуатье. Кроме сведений о Вампире дождя (которые я передала Гекате), в них были намеки на союз рода Пуатье с кланом Торгау, направленный против Илларна. Какую бы нелюбовь к нам ни испытывал виконт, раскол меж кланами на вверенной ему территории менее всего желателен. Так что до сих пор существующим в Европе равновесием Бенедикт отчасти обязан вам. И, думаю, он понимает это.
Хозяин Дома Илларна промолчал. Выгоду такого хода отрицать было нельзя. Но и своеволие Наследников в настолько важных вопросах – тоже.
- Как вы заметили, Кира не первая, кто стал искать ответы в мифах, - рискнула продолжить Патриция, – и инициатива, судя по отчету, принадлежала смертной. Но главное: мы сдвинулись с мертвой точки, узнали кое-что новое о способностях врага.
- Но это же немыслимо: кроме того, что он сильнее любого из бессмертных, он еще прячется в параллели и может появляться, где ему вздумается. Ни границы, ни расстояния для него не имеют значения! Я уже молчу о фантастическом дневном хождении!
- Милорд, – Патриция отложила перо, подошла к Создателю, ласково коснулась рукава, – позвольте им завершить начатое. Кира, несмотря на свою непредсказуемость и кажущуюся беспечность, ответственна и умна, она добьется результата. Геката заинтересована найти Создателя и приложит к этому все усилия. А эта девушка… раз уж Хранитель удостоила ее личной беседы - чего-нибудь да стоит.
- Она мне стоила Интара! Не напоминай о ней, – Аарон отдернул руку.
Патриция невозмутимо вернулась за стол.
- Пиши: я крайне недоволен несвоевременностью отчета и вовлечением в исследование посторонних без моего на то согласия. Я ждал большего послушания от тебя. Результат может оправдать твои действия, но не настолько, чтобы избежать наказания.
Он взглядом проследил полет пера от листа к чернильнице и обратно.
- Это все.
Сдержав вновь вспыхнувшее раздражение, основатель клана покинул архив.

;
Глава 4. Puoliverinen3
***
Год 1246, 20 сентября

- Что ж, будем уповать на благоразумие Детей Ночи, ставших ныне неотъемлемой частью Ночного Сообщества. Не сомневаюсь: пример наш вскоре привлечет и остальных бессмертных, желающих защитить свои территории от варварского произвола неуправляемых безумцев, ведомых неутолимой жаждою убийства и разрушения. Мир обретет четкие очертания, и порядок воцарится в нем. Порядок, определяемый нами. И да будет Ночь щедра.
Доброе напутствие Лимерка, избранного четыре ночи назад старшим советником Древнего Круга, гулко отозвалось под каменным сводом. Вампиры, кланяясь друг другу и желая доброй охоты, стали расходиться.

Итак, состоялся первый совет Древнего Круга, первый шаг к объединению разрозненных кланов. Ночное Сообщество, образованное на этом Совете, предполагало руководствоваться универсальными законами, призванными обеспечить наиболее удобное и безопасное существование бессмертных, решать конфликты, возникающие между кланами, и защищать свои владения от посягательств теневых вампиров, являвших собою определенную угрозу "цивилизованным" Детям Ночи. Вступить в Сообщество было предложено всем, однако на приглашение отозвались лишь семь кланов: древний австрийский род Лимерка, Черные Ангелы с дальних берегов Британского моря, португальский клан Ларанжейра, Моравский клан, баварский Дом Илларна, род Пуатье, манерного и многословного француза, и состоящий всего из трех вампиров Северный клан. Основатели этих семей и составили Совет, названный Древним Кругом. Их территории были официально утверждены и ждали лишь бессмертной руки, что нанесет их на новую карту. Кроме упомянутых, на первый Совет Сообщества явились два вампира-одиночки: француз Антуан Эле, известный среди Детей Ночи как самый мягкий, непритязательный и справедливый из бессмертных, чьи охотничьи угодья ограничивались Лионом, и Бенедикт, уроженец Рима, получивший прибежище на территории Пуатье. Они также стали членами Совета, полноправно участвующими в решении глобальных вопросов.

- Простите мое любопытство, Миледи, но ваш клан весьма невелик, и территории его довольно далеко от центра Европы. Что сподвигло вас приехать? – обратился высокий бессмертный в кожаной накидке к выходившей одновременно с ним белокурой вампирессе. Галантно придержал перед нею тяжелую, окованную железом дверь.
- Вы были невнимательны, Милорд: я отвечала на этот вопрос Совету, – улыбнулась та, благодарно кивнув. – Я ищу признания и защиты для моих Наследников.
- Но, согласитесь: вряд ли кто-то станет претендовать на столь холодные земли. Должно быть, есть иные причины, – он подал руку, помогая сойти с паперти.
- Вечность, Милорд. Вечность, – та самая, что проглянула в глубине небесно-голубых глаз.
- Теперь вы возвращаетесь домой, я полагаю? Какими кораблями?
- О, нет, на сей раз не кораблями, – мелодично засмеялась Сюлви. – Я бы хотела пройти по нейтральным землям, увидеть мир, не прячась в трюме.
- До самого Варяжского моря?! Путь будет долгим и небезопасным. Позвольте предложить вам сопровождение.
- Весьма любезно с вашей стороны, однако – нет. Прошу извинить меня, Милорд.
- Длугош. Для вас, Миледи, – Длугош. И раз уж вы отказываетесь от моей помощи… Минимум, что могу я сделать для вас – обеспечить беспрепятственный проход по землям Моравского клана, если вам будет угодно ступить на них.
- Благодарю вас, Длугош, – снова улыбнулась Сюлви зеленым глазам. – Вероятно, это сократит дорогу.
- Однако должен вас предостеречь. В моих владениях вы, разумеется, будете в полной безопасности, но восточнее, в верховьях Вислы…
- Не беспокойтесь, я сумею защитить себя.
- Прошу, – вампир приглашающе указал на тропу, ведущую через поле. – Если бы речь шла о нападениях обычных теневых – уверен, вы справились бы. Но дело в том, что твари, живущие там, крайне агрессивны и невероятно сильны. Более того, они весьма искусно скрываются – никто и никогда не видел их. А если видел – вряд ли уж поведает нам. Я потерял нескольких Наследников по их вине.
- Что же это за существа? И много их? – азарт охотника загорелся в голубых глазах северной девы.
- Не знаю, много их, или одно, но не советовал бы выяснять это. Те, кто уходили охотиться на восток, не возвращались. Пропадали без следа. Мы пробовали выследить их, устраивали облавы. Безрезультатно. Однажды во время одного из таких походов Войслав, мой старший Наследник, отошел слишком далеко от остальных. Он был сильнее и опытнее других, никогда не проигрывал в битвах. До той ненастной ночи. Сквозь грозу шум борьбы мы различили слишком поздно. Нашли лишь тело Войслава, иссушенное. Он был выпит полностью! Ничто уже не могло вернуть его к жизни. Тогда я запретил своим Наследникам ступать на эти проклятые земли. И вас предостерегаю от неразумного шага, Миледи.
- Своим рассказом вы лишь пробудили любопытство, Длугош. Мне неизвестны создания более сильные, нежели вампиры. Если таковые и вправду существуют, я хочу знать о них больше.
- Было бы очень жаль, если бы столь молодой Северный клан лишился своего прекрасного основателя.
- Если вы так переживаете за мою жизнь, - прикоснулась к руке обеспокоенного спутника Сюлви, - я обещаю быть предельно осторожной.
- Увы, осторожности мало. Как мало и силы, и ловкости, чтоб справиться с ними. Я, все же, надеюсь, что вы проявите благоразумие и предпочтете иной путь. Возможно, удастся договориться с моими польскими соседями, вы сможете пройти по их территории, минуя проклятые земли.
- Не стоит беспокойства. Милорд.
- В таком случае…
- Благодарю вас за заботу, Длугош. Я воспользуюсь вашим предложением и приму к сведению все сказанное вами. Теперь же прошу простить меня: я голодна.
- Жду вас в своих владениях, Миледи, – почтительно поклонился  вампир, уступая дорогу. – Доброй охоты.
Он смотрел ей вслед, пока светлая фигурка в подбитом мехом плаще не слилась с туманом, медленно поднимающимся от земли. "Дитя северных земель, в одиночку преодолевшее сотни миль и жаждущее продолжить опасный путь. Кто она, эта Сюлви? Наследница какого бессмертного, ставшая основательницей клана, сумевшая войти в Древний Круг? Безвестная прежде, отныне – равная". Он выдернул из ножен листа травинку, смял ее в пальцах.
К Бескидам подкрадывался рассвет.

***
Отлично понимая, что пеший путь ее до дома займет гораздо больше времени, чем морское плавание, Сюлви не стала задерживаться у Длугоша, несмотря на его настойчивую любезность. Она простилась с гостеприимным основателем Моравского клана у самой границы, наотрез отказавшись от сопровождения.
- Я непременно пошлю вам весточку, – пообещала она, выкроив тем самым несколько месяцев спокойствия. И отправилась дальше на восток.
Длугош переживал не напрасно. Но Сюлви, возможно, выглядевшая беспечной в своем намерении, таковой не была. Она решила выяснить как можно больше о созданиях, убивающих Детей Ночи, а уж потом, если останется желание, ступать на их территорию. Поскольку бессмертные ей больше ничего рассказать не могли, остался единственный источник знаний – люди.
На окраине ближайшей деревни нашелся невзрачный домик, в темном окне которого подрагивал маленький огонек. Сюлви, не раздумывая, направилась к нему. Возмутившаяся было приходом незваного гостя, собака замолкла, забилась в конуру, поджав хвост, под пристальным взглядом хищницы. Огонек погас. Но вскоре зажегся снова. И рядом с ним возникло сморщенное старушечье лицо.
- Ох ты, беда-то какая! – всплеснула руками хозяйка, увидев посреди двора зябко кутающуюся в плащ девушку.
- Куда, дура старая?! – закряхтел другой старческий голос.
- Да ну тебя. Там девка пропадает! – отмахнулась от мужа старуха и, подняв лучину повыше, пошла открывать.
- Эк тебя среди ночи-то угораздило! Откуда ты такая? Али паскудлов не боишься?
Сюлви, не понимая ни слова из речи хозяйки, сделала испуганно-жалостливое лицо и, стиснув на груди плащ, торопливо поклонилась.
- Входи, входи, девонька! Негоже по ночам-то бродить! – распахнула перед нею дверь старуха. Задвинула засов, когда та прошла в дом. – Ну, раздевайся, рассказывай, кто такая, откудова? Почто в недобро-то время ходишь?
Вампиресса окинула беглым взглядом небогатую комнату и снова воззрилась на хозяйку, так необдуманно впустившую ее. Судя по интонации, ей не были особо рады, но человеческая жалость и любопытство возобладали. Мысли старухи были сумбурны, суетливо метались от грубой, но наполненной каким-то варевом посуды на столе и мехового длинного плаща незнакомки (подаренного, очевидно) к теряющейся в темноте лесной дороге и привычной скрипучей лавке под боком. И обратно. Сюлви порадовалась, что мышление сельских жителей было образным: не придется переводить с незнакомого языка. Главное – заставить думать в нужном направлении.
- Что ж ты молчишь, красавица? – хлопотала вокруг нее хозяйка. Приняла из рук девушки плащ, оценивающе оглядела ее. Светлая блуза, перехваченная на талии широким поясом с узорной пряжкой, длинная юбка (потрогала край) шерстяная, кожаные туфли и даже чулки! Богато.  – Не по-нашему одета. Из чужих краев? А? Немая, что ль?
Вампиресса с печальным видом коснулась пальцами губ.
- Ведьма она! Гони ее в шею! – из-за печной занавески выхромал старик, ткнул узловатым пальцем в гостью. – Паскудла! Пошла, нечисть! – замахнулся, намереваясь ударить.
Нет, не ударил бы. Но Сюлви испуганно отшатнулась. Отличный ход, когда хочешь добиться расположения людей: старуха тут же оказалась меж нею и угрозой.
- Иди ты, дурень старый! Вишь, испужал девку! – и снова обратилась к гостье, стараясь успокоить. – Не бойся, девонька. Он так шумит, для порядку. Садись, милая, ешь…
Она поставила перед вампирессой глиняную кружку. С молоком. Сюлви, с трудом подавив улыбку, подняла на хозяйку умоляющий взгляд.
Старик недоверчиво смотрел на нее, не отрывая глаз.
"И как это пить?!"
- Ешь, ешь. Чем богаты…
- Вишь, не может она. У нее змея во рту! Ну, покажи! – с рьяным намерением убедиться в правоте он потянулся к бессмертной.
- Да что ты, совсем из ума выжил?! – поднялась на него старуха. – Иди, иди! Не пугай гостью! – она толчками погнала мужа за занавеску.
Воспользовавшись моментом, вампиресса плеснула молоко в угол под лавку, сжав кружку в ладонях, задержала у лица.
Хозяйка вернулась быстро.
- Ох, бедняжка, совсем оголодала! На-ко, милая, не стесняйся! – и снова наполнила кружку до краев. – Небось, не обедняем. Откель ты? Не можешь говорить? Вот, беда! – сочувственно закачала головой. – Куда ж тебя на ночь-то понесло? Оно и видно: не наших мест, не знаешь, что за напасть в черноте-то черной скрывается.
Сюлви внимательно смотрела на хозяйку, обхватив кружку, затаив дыхание.
- Побледнела как! И верно: есть чего бояться. Паскудлы злые по ночам-то здесь бродят. Особливо в дождь да в грозу. С гор спускаются – и ищут, ищут, кто на дороге покажется. А как найдут – так выпьют сразу. Давеча нашли странничка за пригорком – с котомкой, с палкой дорожной. Шел, видать, как ты, издалече. Шел, шел, по камешкам палочкой стучал, не обижал никого… да не дошел. Да, издалече. Откудова ты, говоришь? Не можешь? Немая, что ль? Ах, беда!.. А тою ночью-то гремело-полыхало, а поутру только косточки нашли, кожей обтянуты. Выпили паскудлы странничка. Выпили – ни каплюшки не оставили. Наши деревенские странничка того за пригорком же и закопали… Да… Это хорошо, что сегодня сухо – не любят паскудлы сухости-то. В грозу-ливень бродят.
- Чего ты ей рассказываешь? Она сама паскудла и есть! – снова заворчал с печки старик.
- Да ну тебя! – сердито бросила через плечо хозяйка. – Ты его, девонька не слушай. Ложись-ка вот тут и спи. Поутру уж в путь. А то и оставайся, пособишь старикам.
Сюлви послушно устроилась на лавке, положив под голову свернутый плащ; позволила старухе укрыть себя каким-то затертым лоскутным одеялом. Долго слушала, как та возилась за занавеской, как вполголоса переругивалась с мужем, очевидно, из-за нее. Лучина дотлела и погасла. В доме воцарилась тишина.

Незадолго до рассвета гостья покинула их. Как и хозяев других домов, в которых останавливалась "на ночлег". В последнем на нее смотрели уже искоса, с опаской. Молва опередила вампирессу, и теперь она читала в головах селян страх не за нее, но перед нею. Их представления об оборванных, лохматых "паскудлах", приходящих в грозовые ночи, постепенно вытеснялись образом "неупокойной девы, глядящей во тьме своего убивца и господина". Это было забавно, но угрожало стать помехой, а потому, пробудившись с новым закатом, она направилась не к очередной деревне, а прямо в горы.

Год 1246, 29 сентября

Жаркий сентябрь иссушил землю, сведя успешность поиска почти к нулю: если в этих местах и водились "паскудлы", то медленно остывающие, пахнущие сухой древесиной и выгоревшими травами ночи их не прельщали; они наверняка предпочитали скрываться в глубоких сырых пещерах, куда не то, что солнцу – свежему воздуху не попасть. Однако ни в одном из тех гротов, где Сюлви проводила дни, она не обнаружила ни единого признака чьего-либо пребывания. Ждать дождей, уповая на то, что рассказы местных старух имеют под собой реальное основание, - или оставить поиски и вернуться домой? Дорога не близкая. Хотелось бы успеть до зимы.
Очередная ночь подходила к концу. И очередная пещера, которую исследовала вампиресса, оказалась пустой. Летучие мыши не в счет – эти сказки уж для совсем наивных. Уже намереваясь покинуть ее, вдруг заметила странную тень за грудой камней, чуть более глубокую, нежели другие. Просунув руку, убедилась: есть проход – и нырнула в него. Грот оказался довольно просторным. И почему-то отталкивающим, вызывающим необъяснимое желание как можно скорее уйти. Лишь через несколько секунд Сюлви сообразила, что именно не понравилось ей: вдоль стен пещеры, по кругу, располагались несколько весьма странной формы камней, похожих на коконы размером в человеческий рост, положенные на небольшие возвышения. И еще один такой же камень занимал самый центр пещеры. Очень похоже на место проведения каких-то древних ритуалов. Но более никаких признаков жизни здесь Сюлви не нашла. Оглядев несколько камней, теряясь в догадках относительно их предназначения, вампиресса решила остаться. Выбрав уголок поукромней (на случай, если хозяева пещеры вдруг объявятся), позади одного из этих странных сооружений за довольно высоким выступом, она, не снимая плаща, завернула его себе под голову и улеглась.

Год 1246, 30 сентября

Странный звон разбудил ее. Как будто трескался хрусталь, кроша осколки на сырые камни. Вся пещера, казалось, гудела, окружив Сюлви потоками тонких вибраций. Вампиресса осторожно приподнялась, выглянула из своего укрытия. Шаман, ее Создатель, учил, что на каждое известное явление найдутся тысячи неизвестных, и что готовность видеть их есть первый шаг к знанию. Похоже, нынешнее было одним из таковых.
Все камни, которых интуитивно опасалась Сюлви, изнутри светились холодным грязно-белым. Как будто что-то пробуждалось в них, объединяя. Чувствовалась какая-то непостижимая связь меж ними, словно в соляных недрах таилась жизнь, просачивалась этим сиянием, взаимно набиралась сил и вытягивала себя наружу… Гудение передалось в ладонь. Сюлви отдернула руку от камня, оказавшегося таким же необычным. След от ладони, светлее, чем вся остальная поверхность камня, пульсировал, угасая. Вампиресса отодвинулась подальше, не желая выдать себя и уж, тем более, участвовать в этом необъяснимом явлении, но продолжая с любопытством наблюдать. Звон усилился. Похоже, от хрусталя стали откалываться куски побольше, падали, разбивались. Но она не видела источник звука – светящийся камень загораживал обзор, а выпрямиться не решалась. Извернувшись, чтобы не прикасаться, Сюлви протиснулась между двумя камнями поменьше, не участвующими в этом подземном хоре. Дальше – открытое пространство. Но, что, черт возьми, происходит?!
Голубоватое сияние вдруг разбило темноту. Отчаянное "не прощу, если не увижу!" спружинило в послушном теле, мгновенно превратило вампирессу из напряженного комка в распластанного по стене пещеры хищника, готового напасть, чтоб защититься. И Сюлви увидела.
Кокон, лежавший в центре, светившийся ярче других, с оглушительным звоном раскололся. Сеть мелких трещинок, чернильно-синих, покрыла всю поверхность камня, а вдоль пролегла ломаная, фиолетово-красная щель. И из камня, словно из постели, поднялось похожее на человека существо. Черные волосы до плеч, мускулистое тело, обернутое в шкуру… Существо обвело взглядом пещеру, на секунду задержав его на неподвижной вампирессе. Как будто не заметило… С шипением вдруг соскочило с каменного ложа, развернулось к ней, оскалилось рядом острых треугольных зубов, намереваясь напасть. Сюлви метнулась вдоль стены к выходу. Тварь – ей наперерез. Но только меж ними оказался светящийся камень, резко свернула к центру пещеры и проскользнула за спиной у не успевшего обернуться врага. Ободрав локти, протиснулась в другую пещеру, помчалась к выходу. И – ветром под ясное небо, мимо камней, деревьев… Стоп. Чувство опасности пропало. Вздохнув, вампиресса прислонилась плечом к бугристому стволу, мысленно сканируя пространство вокруг. Враг не преследовал ее. Очевидно, даже не вышел из пещеры. Либо очень хорошо скрывается и внушает беспечность. Но последнее – вряд ли: если уж даже камни, в которых он спит, источают угрозу… Теперь, когда неведомое было обнаружено (и как обнаружено!), Сюлви не допускала и мысли о том, чтобы оставить его в покое и отправиться домой. Слишком много вопросов, ответы на которые ей было необходимо получить. Кто это, так похожий на человека и настолько отличающийся от него? Какова его природа? Возможно ли пойти с ним на контакт, договориться о чем-то? Или хотя бы узнать получше. Один он, или есть подобные ему? Та самая ли это тварь, о которой предупреждал Длугош? Если да, то почему позволила уйти? Всего лишь защищала свои владения? Вампиресса еще раз оглядела местность, прикидывая, как можно было бы выманить это создание наружу, обеспечив себе возможность побега. Соваться в родную стихию неизвестного хищника слишком глупо. Но вот если отвлечь его…
Шаман учил принимать решения быстро. И правильно. А если не знаешь, как правильно, - доверять интуиции. Интуиция же вела вампирессу к человеческому жилью. О, нет, не для защиты. Любое древнее божество требует жертвы. И даже дикий зверь благосклонней к рукам, что кормят.

- Иди! – втолкнула она крепкого деревенского мужика в прожорливую темноту. Запнувшись о камни, тот едва не рухнул, но удержался, вынужденно сделав несколько шагов вглубь пещеры. Испуганно оглянулся, не зная, что страшнее: войти в жуткий грот или остаться с этой "неупокойной". "Вона как корчит рот в злобном оскале, а зубищи – что волчьи!"
- Я не твой убивец, не твой, не убивец, не трогай меня, – забормотал он, силясь вспомнить хоть какую-то молитву, но не способный решить, который из богов встанет на его защиту.
Бочком, бочком, неуверенно двинулся прочь от улыбающейся вампирессы. В непроглядной тьме гулко зарычало. Мужик отшатнулся, присел от страха.
- Я приглашаю тебя на ужин, Хозяин пещер! – нараспев произнесла Сюлви, обращаясь к незримому существу. Пускай по-фински. Мысленный образ, сопровождающий слова, понятен любому.
Лохмато-серое метнулось от стены к стене – и в центр, сбило с ног насмерть перепуганного селянина, с хрустом вцепилось в блестящую от пота шею. Тот даже вскрикнуть не успел, дернулся – и замер. Страх кончился.

Расправившись с подношением (это, действительно, тот, о ком предупреждал Длугош: на месте жертвы – ссохшийся остов!), хищник выпрямился, встал в полный рост, уставился на Сюлви. Теперь она могла подробней рассмотреть его. Красивое мужское тело, стройное, очевидно сильное. Довольно привлекательное лицо. Серая кожа почти не портит. Огромные глаза с вертикальным зрачком. Острые кончики ушей проглядывают из-под слипшихся черных прядей. Но долго любоваться не пришлось: чужак уверенно шагнул к ней, произнеся что-то на незнакомом языке. Сюлви отступила. Еще одна фраза, на этот раз без движения. Он сам стремится к диалогу – отлично!
- Сюлви, – произнесла вампиресса, медленно положив ладонь на грудь, отправив собственный образ сознанию хищника. – Сюлви.
Тот помолчал, внимательно разглядывая ее лицо, затем удовлетворенно (и с царственным достоинством!) кивнул.
- Ирвик, – также коснулся своей груди. – Ирвик, – и снова что-то гортанно прорычал, жестом подзывая вампирессу к себе.
Рискованно. Но остановиться сейчас, вызвать недоверие в нем – куда опасней. Сюлви медленно приблизилась.
Тонкие пальцы с длинными ногтями протянулись к ее плечу, желая прикоснуться.
Короткий недоверчивый оскал – предупреждающая демонстрация великолепных клыков. Ни движением больше.
Ирвик улыбнулся, обнажив острые треугольники, среди которых клыки тоже заметно выделялись, но руку убрал. Стал говорить ей что-то на своем наречии. Ни шанса на вербальное общение – ясно, как луна. Но если… Не сводя пристального взгляда с его лица, Сюлви открыла свое сознание и устремилась к мыслям неведомого ей создания Ночи. Он, очевидно, почувствовав ее проникновение, нахмурился, однако препятствовать не стал. Пытался понять, что происходит.
Риск оказался оправданным. Как выяснилось, она вполне способна читать мысли чужака. Он только пробудился в эту ночь, голодный и раздраженный. Принял ее за врага. Но она, хотя и не принадлежит его роду, – накормила. Он благодарен за заботу и ждет дальнейшего служения – пока не сможет сам покинуть пещеру. Деве со странным именем ничто не угрожает. Если она, конечно, не разозлит его.
Любопытная перспектива. Неплохо было бы еще узнать, кто он. Так же, как с именем, рассказать сначала о себе? Напевно, мелодично начала Сюлви свое повествование, сопровождая его яркими образами. О том, как была человеком, как из-за северных озер средь зимней ночи в их селение пришел Шаман, как отнял ее у старого Килё и, превратив в ночного хищника, пьющего кровь людей, увел от солнечных лучей, научил чувствовать мир, быть его частью и волей…
Взгляд Ирвика наполнялся удивлением. Он слышал незнакомые слова – и понимал их! Видел воочию, что происходило с этой чужестранкой. Она не его круга, но из рода жрецов, и готова заботиться о нем, поддерживать, быть рядом, если он того желает. Конечно, он желает! Она красивее всех женщин, которые встречались ему. Так пусть… Пусть знает, кто он, Ирвик Неуязвимый, Великий Мститель, призванный восстановить честь своего рода!
И Сюлви видела его воспоминания. Непримиримую кровавую войну, лишившую великий род наследственных земель; сожженные дома, предательские стрелы в спину; таинственный и страшный ритуал, убивший многих великих воинов во имя возрождения и мести. Большинство из них пропали в черных водах подземной реки смерти. Он – возродился. И когда он сможет выйти на свет – уничтожит всех, кто когда-то с мечом ворвался в его владения! Он – Ирвик, сын вождя! Он – прирожденный воин и готов сражаться. Где его люди?
Сложный вопрос. Сколько десятков лун минуло с тех пор? Или даже сотен? Как объяснить ему, что мир уже не тот? И что не только обидчики его, но их далекие потомки уж не живут. Быть может, отголоски древней крови звучат в некоторых смертных, но смешаны уже с другими настолько, что и не отличишь. Что земли, о которых он печется, уж не единожды переходили от одного завоевателя к другому – и чьими они окажутся после рассвета – определит лишь время. Одной ночи, подходящей к концу, для рассказа не достаточно.
- Я прошу укрытия и защиты, Милорд. Скоро день, – решилась прервать мысленный поток вампиресса, почтительно поклонилась. – Солнце убивает нас.
Ирвик кивнул, приглашающе протянул руку в сторону расщелины, ведущей в грот со странными камнями.
Если она войдет туда, может и не вернуться. Но не войти – и обречь на провал такое успешное начало? Не познать нового?!

***
Год 1247, 12 февраля

- Тебя не было слишком долго. Что произошло? – Ирвик поднялся навстречу вампирессе, поправил съехавшую с плеча куртку. Впервые к его интонации обоснованного недовольства добавилось беспокойство.
- Простите, Милорд. Я должна выполнить одно обещание, и теперь у меня для этого есть возможность.
Сюлви бросила принесенные ветки в круг камней, служивший очагом, разожгла огонь. Расстегивая фибулу на плаще, огляделась. Два сухих трупа у дальней стены и прищуренный, но даже сквозь ресницы сверкающий нечеловеческой жаждой взгляд – как бы самой не оказаться в качестве еды.
- Ваш ужин ждет снаружи, Милорд, - поспешила она успокоить Ирвика, – я приведу.
Останки предыдущих жертв она уволокла из пещеры – шагов четыреста на восток, к глубокой расщелине, что вполне могла сойти за проход между скал. Привязанная к искореженной сосне лошадь шарахнулась в сторону, едва не сбросив пленника, когда хищница внезапно возникла рядом. Сбросила мумии на землю прямо перед лицом свисавшего поперек седла мужчины, удовлетворенно улыбнулась, уловив волну ужаса. Очень хорошо: когда они придут в пещеру, жертва будет готова. Ирвик будет доволен. Вытащив из-за пояса несчастного короткий клинок, рассекла стянувшую ноги веревку, сдернула пленника на землю. С трудом тот устоял. Также невозмутимо Сюлви срезала крепко привязанный к седлу сундучок, потребовала ключ. Отшатнувшийся в первый момент, мужчина снова посмотрел на мертвые тела и передумал сопротивляться. Но и помочь не мог: руки были туго связаны за спиной, а все попытки заговорить похитительница просто игнорировала.
Впрочем, желание затолкать ключ поглубже под сорочку, а лучше в штаны, вампирессой было легко прочитано. Сюлви аккуратно расстегнула куртку, отороченную мехом, жилет, распустила тесемки рубашки – вот он, маленький кусочек меди, путь ко многим тайнам. Она дернула находку к себе. Шнурок порвался, успев рассечь кожу на шее пленника. Запах проступившей крови обострил восприятие: вампиресса тоже была голодна. Но это – дар Ирвику.
В сундучке обнаружились несколько золотых монет, какие-то документы, чистые куски пергамента, сложенные вдвое, хитро закупоренная чернильница и несколько перьев. Превосходно. Она захлопнула крышку, замок защелкнулся.
- А ты куда собрался?
Мужчина, понадеявшийся улизнуть, пока разбойница увлечена добычей, испуганно обернулся на голос.
- Пойдешь со мной, – сопроводила мысленным изображением свои слова вампиресса, вдруг очутившаяся рядом и взявшая его за локоть.
Она бесцеремонно повела его куда-то сквозь темноту и падающий пушистыми хлопьями снег. "Никто не смеет так обращаться с ним, Рудолфом, посланником самого Яромира Бенеша! Во всей Богемии и за ее пределами он пользуется уважением и славой человека, знающего толк в делах и выгоде. А кто эта девица, обладающая силой двоих мужчин и бесчинствующая на ночных дорогах?! И как посмела она напасть на него? Говорит на чужом языке, хотя смысл понятен. Одета хорошо – в награбленное, поди. Бледна и холодна – ну, так не лето сейчас, к тому же – горы. Нет, он, конечно, слышал шепоток меж слугами о какой-то нечисти в облике женщины. Но эти глупцы всегда боятся чего-то, им только дай повод". Однако воспоминание о двух мертвых телах, демонстративно брошенных пред ним, заставило содрогнуться. Не в его положении ставить условия. Чего она хочет? Сведений? Но письма ее, похоже, не заинтересовали. Может, просто потребует за него у Яромира выкуп? Рудолф представил, сколькими трудами он будет обязан такой милости покровителя. "Да о том ли переживать?! В конце концов, не худший путь спасения. Только бы ей в голову не пришло чего лишнего".

Немыслимым образом выбирая в темноте дорогу среди деревьев и обломков скал, девушка привела его к пещере, втолкнула в зияющую черноту. Мелькнувшая было радость (ну хоть под снегом не ночевать) снова уступила страху: в проеме за выступом виднелись отсветы огня, скорее всего, разбойница не одна. И все же, люди – это надежда. С людьми всегда можно договориться, у них тысячи слабостей, играть на которых – его работа.
Но опасения Рудолфа оправдались, причем самые худшие, те, в которых он и себе признаться не посмел: у костра их ждал некто серолицый и черноволосый с совершенно безумным хищным взглядом. И в нем не было ни капли человечного.
- Прошу, Милорд, – подтолкнула жертву к огню.
Ирвик поднялся с камня, приблизился, оглядел приведенного так, будто собирался его съесть. Под пристальным темно-синим взглядом посланник вдруг почувствовал себя настолько уязвимым и беспомощным, что напрочь позабыл о гордости и был готов умолять отпустить его.
- Что вы видите в нем?
- Обычный человек. Ухожен, богат, – он пальцем подцепил тяжелый медальон, украшавший грудь пленника: изумруд, оправленный в узорное серебро. – Пахнет кровью, горячей и свежей.
- Он отличается чем-то от меня?
- Он мужчина!
- Прислушайтесь к чувствам. Каждое существо излучает силу, большую или меньшую.
Ирвик покачал головой:
- Не вижу разницы. Я ощущаю в нем потенциальную угрозу, хотя понимаю, что это не так. Но и в тебе я чувствую ее. Я вижу его страх и жажду жить. Это усиливает голод. Хочется эту жизнь отнять. В тебе страха нет, а жизни – больше, и она так же притягательна.
- И вы не отличили бы человека от вампира, не знай этого заранее?
- При ближайшем рассмотрении, – констатировал Ирвик, облизнув губы. Порассуждать можно и после еды.
- Подождите. Его одежда достаточно хороша, чтобы послужить вам.
Ирвик нахмурился. Ему очень не нравилось, когда вампиресса лезла в его голову, но на сей раз она была права: куртка, снятая с последней жертвы, слишком узка в плечах и стесняет движения, а наброшенная сверху – почти бесполезна.
- Хорошо.
- Раздевайся, - приказала Сюлви несчастному, послав ему образ его самого, полуобнаженного. Обошла его со спины, узкое лезвие скользнуло меж запястий, разрезая путы.
Рудолф испуганно замер. Слабая надежда на уважение к пленнику, растаяла. Обычные грабители, которым лишь бы поживиться. Но лучше не злить. Он нехотя снял куртку, протянул ее девушке. Ни жеста навстречу. Пришлось бросить на землю. За ней последовал жилет. Выразительный взгляд уперся в медальон, который, очевидно, должен стать следующим. Проклятье! Оценила-таки. Цепочку перехватил черноволосый, почти вырвал из рук. Поднял прекрасно ограненный камень к глазам, оглядел (хотя, что он мог увидеть в темноте) – и швырнул к другим вещам! Как ножом по сердцу! Невежды! Рудолф с тоской посмотрел на подарок Яромира, наполовину утонувший в складках одежды.
- Дальше! – нетерпеливый жест.
Это уж совсем верх неприличия! Но пришлось снимать и рубашку. Будь у него время, он бы, наверное, удивился, почему эти двое, не имея никакого оружия, кроме того, что отобрали у него самого, ведут себя так самоуверенно. А главное – почему он слушается их. Теперь же он лишь успевал выполнять приказы, смутно ощущая, что эти чужаки сильнее, чем можно было бы предположить, и, совершенно не колеблясь, убьют его – только дернись.
Только рубашка оказалась на земле, Ирвик шагнул к пленнику, потянул носом воздух. Восхитительный аромат крови и вновь нахлынувшего ужаса – от прикосновения холодной руки. Длинным ногтем он раскроил царапину глубже. Пленник вскрикнул, сложился пополам – пришлось обхватить его поперек груди, чтобы удержать. А сдержать жажду он уже не смог – вцепился зубами в шею несчастного, вытягивая из него все соки.
Сюлви неоднократно наблюдала, как кормится ее "повелитель", за минуты превращая полное жизни тело в кусок иссохшей мертвечины. Опустошив жертву, он мгновенно терял к ней интерес и искал глазами новую. Каждый раз вампиресса ощущала холодок, когда взгляд ее пересекался с ледяным синим. Но Ирвик, очевидно, понимал, что кто-то должен приводить ему людей, и не трогал ее.
И в этот раз он поступил с убитым так же – допив, отбросил в сторону, нимало не интересуясь дальнейшим. Зато его вниманием завладели бумаги в руках Сюлви.
- Это письмо одному вампиру, чтобы он не беспокоился обо мне и не послал на помощь, - пояснила она, выводя странные символы.
- Прочти, – приказал Ирвик, недоверчиво вглядываясь в строчки.
- "Милорд, как я и обещала, сообщаю Вам, что со мной все в порядке, я в безопасности, насколько может быть безопасной Вечность. Еще раз благодарю за заботу и радушие. С радостью увижу Вас на очередном Совете. Сюлви".
- Ты подчиняешься другому?!
- "Милорд" – принятое в обществе вампиров обращение к основателю рода. Оно означает лишь уважение и признание высокого статуса.
- Что за совет?
- Совет основателей кланов, решающий вопросы, связанные с землями, законами, отношениями родов меж собой.
- Как военный совет у короля?
- Над нами нет короля.
- Над вами?!
Поздно жалеть о неосторожности. Тем более что рано или поздно ее действительное положение должно было выясниться – нельзя же скрывать его вечно.
- Я тоже основатель рода.
Ирвик вспыхнул, коршуном упал на вампирессу, прижав ее к земле.
- Зачем ты здесь?! – зло прохрипел он ей в лицо. – Чтоб помешать моей мести?! Войти в доверие и предать?!
Та покачала головой, насколько позволили "страстные объятия" бескуда.
- Почему я должен верить тебе?!
Жестом она попросила освободить горло. Ирвик отпустил, внимательно следя за ней.
- Милорд, сколько возможностей у меня было покинуть пещеру и никогда не возвращаться? Или же привести соратников и убить вас. Вместо этого я забочусь о вас. Разве не достаточно, чтобы убедиться в преданности?
- Откуда мне знать, что слова твои правдивы? Как могу верить, что там, - он ткнул пальцем в оброненное письмо, - написано то, что ты говоришь?
- Вампиры не могут лгать. Ложь лишает нас силы, влияния на мир. – Она лишь повторила слова Шамана, но для Ирвика они почему-то оказались убедительными.
Он поднял письмо, еще раз просмотрел его, будто под повторным взглядом оно станет понятнее.
- Вот, значит, как выглядит твой язык.
- Это не мой язык, – уточнила Сюлви, вставая и оправляя одежду. – Это латынь. В сообщество входят вампиры разных народов. У каждого свой язык, а этот – их объединяет, позволяет понимать друг друга. Мы же сейчас говорим на суоми.
- Суоми?
- Да, это язык моего рода.
- А как звучит этот?
Сюлви прочла написанное.
- А в них что? – Ирвик указал на свитки в сундучке.
Только один из документов оказался написан на латыни. Он содержал обращение Яромира Бенеша к папе Иннокентию IV с просьбой о благословении на военный поход.
- Научи меня ему.
Сюлви удивленно посмотрела на бескуда.
- Языку этих писем. Я хочу понимать его. После Великого сна я смогу выйти отсюда, и должен знать, каким стал мир.
- Хорошо, Милорд, я научу вас. А что такое Великий сон?
- Ты сама понесешь письмо? Опять уйдешь надолго? – недовольно прищурился Ирвик.
- Нет. Благодаря нашему гостю, у меня есть лошадь. Я найду человека, который передаст его, и вернусь. Мне не нужно, чтобы Длугош знал, что я недалеко.
- Длугош. Странное имя. Нынешний правитель на моей земле?
- Нет, Милорд, западнее. Основатель одного из кланов бессмертных.
- А где твой клан?
- Далеко отсюда, на северо-востоке.
- Они ищут тебя.
- Нет. Они знают, что со мной все в порядке, и ждут.
- Когда ты успела написать им? – недоверие отнюдь не исчерпало себя.
- Нет нужды в письмах, чтобы знать, что с твоим Создателем или Наследниками все хорошо. Кровь сообщит, если жизнь их будет под угрозой.
- Мне говорили, что я буду чувствовать своих, - произнес Ирвик, нахмурившись, – но я не чувствую. Я один.
- Возможно, они еще не пробудились? – ей бы очень не хотелось, чтобы слова эти оказались правдой.
- Не знаю.
Больше он не говорил. Сюлви запечатала письмо, собрала украшения с выпитой жертвы и письменные принадлежности в сундук. Убрала труп из пещеры. Первые лучи коснулись горных вершин. Она не видела, но знала, сколько минут до полного восхода. Липкие пальцы сна касались сознания, обхватывали его, просачивались, словно в песок, отнимая волю. Свернув под головой плащ, Сюлви устроилась меж камней. Ирвик лишь бросил хмурый взгляд в сторону беззащитной вампирессы. Утро сковало жизнь.

***
Год 1247, 1 октября

- Доброй ночи, Сюлви.
- Доброй ночи, Милорд.
- Я вернусь. После Великого сна я восстану сильным и неуязвимым и обрету надлежащее мне. Пускай не ради мести, но во имя великого рода.
- Конечно, Милорд. Я буду ждать вас.
- Да. Иди ко мне, – он обнял ее белокурую голову, прижал к груди. – Двенадцать лун – и я вернусь. Жди.
За год, что провела она с ним, Ирвик впервые прикоснулся к камню, из которого поднялся. Когда тот слабым свечением напомнил о себе. Теперь же он сиял почти так же ярко, как в ночь рождения. Простившись с Сюлви, бескуд лег в него, словно в мягкую постель, тепло улыбнулся вампирессе и закрыл глаза. Принявшая его поверхность камня затуманилась, стала угасать, как будто втягивала внутрь себя прозрачность и свет, и, наконец, превратилась в ничем не примечательную, такую же, как все в пещере.

За год, проведенный с Иривком, Сюлви довольно много узнала о бескудах. Длугош в своих опасениях был прав: эти создания, действительно, выносливее и сильнее вампиров. Но – только после перерождения. А в первый год их убивает даже свет луны, поэтому они и не выходят из своих пещер. Однако мощь их и неуязвимость даже в "младенчестве" она успела оценить, и перспектива пугала. Сколько таких созданий бродит по земле, иссушая людей и бессмертных? Сколько еще лежат в камнях, ожидая своего часа? Слишком опасные конкуренты. Уничтожить, пока они не проснулись, не допустить перерождения. И начать с…
Нет. Только не с Ирвика. Он слишком хорош, чтобы убивать его. Он многому научил ее, и сам оказался способен воспринять новый мир и если не погасить, то умерить жажду мести. Несмотря на опасность бескуда, на его скрытность и необузданность, Сюлви успела привязаться к нему. И… очень соблазнительна была мысль иметь такого сильного хищника своим Наследником. Жаль, Ирвик не человек и обращение невозможно. Невозможно? А разве кто-то пробовал? Конечно, Древний Круг вряд ли одобрит подобные эксперименты, но… неужели глава клана обязан докладывать о каждом из кандидатов? Просто следует продумать все до мелочей. Обратить Ирвика и укрыть на территории клана. До поры. Он может оказаться очередной ступенью в развитии рода бессмертных, дать новые способности… Нельзя упускать такую возможность – теперь Сюлви в этом была уверена. А остальные камни, рождающие столь опасных соперников вампирам, – разбить. Что делать с уже окрепшими бескудами, о которых говорил Длугош, она пока не знала. Время покажет. В ее распоряжении целый год. Всего лишь год, чтобы принять тысячу важных решений.

***
Год 1248, 26 сентября

Она ждала. Не сегодня-завтра это должно было произойти. Продумано до мелочей, тщательнейше спланировано – ошибка может оказаться ценою в Вечность.
В эту не слишком приятную для прогулок ночь, все норовящую пробраться холодными каплями за воротник, Сюлви решила остаться в пещере, рядом со спящим Ирвиком. Сидя напротив каменной постели, в тысячный раз прокручивала в голове, как он проснется. Во что бы то ни стало надо уловить момент пробуждения – потом он станет слишком силен и быстр и даже если подпустит к себе, едва ли будет спокойно наблюдать, как его пьют. Надежда на ее способность (одну из первых, обнаруженных Шаманом) отнимать у жертвы волю укусом невелика, но есть. Главное – первый момент, а дальнейшее по обстоятельствам. Она неоднократно представляла, как организм бескуда примет вампирскую кровь (хотя не факт, примет ли), как будет изменяться под ее влиянием. Вариантов сложилось множество, причем в равной степени вероятных. Придется исследовать позже. Ничуть не меньше беспокоил вампирессу вопрос подчинения: хуже всего, если, приняв дополнительно к своим силы вампира, Ирвик, взбешенный посягательством, убьет ее. Но она все-таки надеялась, что кровь сработает привычно, и Наследник признает власть Создателя. Ну, или хотя бы не станет покушаться на то, частью чего является. Еще несколько ночей – и ответы придут. Она должна быть готовой ко всему, в том числе в случае опасности убить. Жаль потерять такую уникальную возможность изучить и применить на улучшение рода новую кровь; и Ирвика, который хоть чрезмерно прямолинеен и груб, но искренен и по-королевски статен, тоже жаль; однако когда речь идет о жизни… Несколько дней.
Внезапный звон резанул слух, рассыпался тысячей хрустальных осколков. Сюлви вскочила. "Уже?!" Каменный кокон, засиявший синим в рассеявшейся тут же темноте, готов был выпустить в мир новое создание, чьих полных сил, возможностей не знал никто. Швырнув последнее сомнение об пол, вампиресса подошла к звенящему магическому ложу. Сквозь испещренную чернильной сетью трещин поверхность, словно через изломанную складками вуаль, ей улыбался Ирвик. И как было не проявить тепло в ответ? Дождавшись максимального свечения, сын Северных Бескид поднялся. Тряхнул черными волосами, сгоняя остатки сна, расправил плечи, с хрустом размял кисти рук.
- Доброй ночи, Милорд, – с радостным волнением.
- Сюлви. Ты ждала меня, – он, проявляя величайшее доверие, особой честью награждая преданность вампирессы, раскрыл объятия.
- Я скучала, - прошептала она, касаясь его шеи губами…
- Рррахрр! – изумленной болью и яростью вырвалось из прокушенного горла.
Дернулся прочь, но силы, едва осознанные, восхитившие его, вдруг пропали, стоило клыкам Сюлви проникнуть в его плоть. Ни угасающее сопротивление бескуда, ни странный вкус его тягучей крови, так неохотно покидавшей тело, уже не могли остановить ее. Ночная дева впитывала жизнь, когда-то человеческую, насильно отнятую и преобразованную в нечто совершенно иное. Она вбирала все воспоминания, все мысли, чувства Ирвика, всю его энергию, всю страсть, что заставляла это существо бороться до последней капли крови... На ней Дочь Ночи и остановилась. Бережно опустив обессиленное тело на камни, придерживая голову, поцеловала аккуратную, почти прямую бровь.
- Смотри на меня, Ирвик Неуязвимый, Великий Мститель, возрожденный для иного.
Остекленевший взгляд когда-то ясных глаз остался недвижим.
- Внимай словам моим, ибо они послужат началом твоего пути в Вечности. Пути высокого Предназначения хранить и возрождать силу бессмертной крови, что дает нам свободу и власть над собственною сутью – и над миром. Я, Сюлви, первая Наследница Шамана, чье имя затерялось меж эпох, в сплетении чужих тысячелетий, я призываю тебя именем Луны и матери ее, Богини Ночи, принять этот бесценный дар. Отныне ты станешь частью нас. И в обновленной сущности своей ты сохранишь нас. Вместе с моей кровью я даю тебе другую жизнь, исполненную истинного величия и глубочайшего смысла. Восстань же, Ирвик, преданный Наследник мой. Не обреченным на скитания бескудом, утратившим свой некогда великий род, но сильным, безупречным Сыном Ночи, превосходящим многих, многих бессмертных. Настанет час – и судьба твоя, тесно сплетенная с судьбой вампиров, явит себя. Пей, Ирвик!
Царапнув клыком тонкое запястье, Сюлви поднесла руку ко рту бескуда.
Почуяв кровь, тот будто сразу ожил, в глазах сверкнула ярость оскорбленного предательством и жажда мести. Едва прохлада нежной кожи коснулась губ – жестоко вцепился в нее; зло вгрызаясь, стремясь отнять как можно больше в обмен на разрывающую боль, жадно втянул первый глоток бессмертной крови. Второй – длиннее. Сюлви не сопротивлялась, напротив, подставляла растерзанные вены окровавленным треугольным лезвиям. Стиснув зубы, ничем вовне не выдавая страданий, смотрела на взбешенного бескуда, с невероятной скоростью восстанавливающего свои силы; а параллельно в распахнувшемся сознании ее мелькали образы иссушенных вампиров, едва ль не обращенных в прах неутолимой жаждою убийцы.
Внезапно он отпустил ее. Замер, недоуменно взглянул на вампирессу. Та, улучив момент, отняла руку, сжала края раны, ускоряя заживление.
- Я слушаю тебя, мой Наследник.
Последним словом объяснялось все: и восхитительный вкус крови, запоминающийся на века, и обжигающее пламя во всем теле, и ледяная четкость восприятия, и чувство неведомой доселе новизны, перерождения – и множество каких-то новых чувств, мыслей, ощущений, не присущих прежнему Ирвику, – и интонация, с которой прозвучала реплика Сюлви.
- Я не могу убить тебя! – изумленно произнес он. В синеве глаз вороньей тенью кружило непонимание. – Я пил – и это было наслаждением, свободой. Жизнь вливалась меня. А потом – стала уходить! Как будто я пью яд! Каждый глоток – шаг к гибели!!!
- Это кровь, - улыбнулась Сюлви. Стоило усилий скрыть ликование за снисходительностью. – Одна на двоих. Убивая Создателя, ты убиваешь часть себя, а этого твоя природа не допустит.
- Что ты сделала со мной?! – он в ярости вскочил, вцепился в плечи вампирессы. Дикое желание разорвать это хрупкое на вид тело, застелило все кровавым туманом. Но из него вдруг поднялись сотни черных копий, готовых вонзиться в бескуда. И Ирвик отступил. Жажда убийства клубилась, словно пыль под ногами воинов. – Что ты сделала со мной?!
- Тебе дарована вечная милость Ночи. Отныне ты – в числе ее сынов.
- Проклятье! – Ирвик оттолкнул ее и исчез.
- "Солнце – твой враг!" – бросила вдогонку Сюлви резкую мысль. В том, что бескуд до рассвета отыщет жертву и завершит обращение, она не сомневалась.

***
Год 1248, 3 октября

Несколько ночей Сюлви ждала его. Наследник не являлся. Сам предводитель, сын великого вождя, Ирвик не принял подчиненной роли, и вампиресса понимала его. Однако жизнь диктует свои законы. А законы Вечности неумолимы. Время возвращаться домой. Время звать кровь к истоку.

Он нагнал ее на исходе ночи, безмолвным призраком выступил из темноты.
Он изменился. Кожа побледнела и истончилась, на висках обнажив рисунок вен; лицо, и прежде не лишенное благородства, теперь являлось его воплощением. И весь он, словно клинок, сработанный великим мастером, стал изящен и опасен вдвойне. Он стал вампиром.
- Доброй ночи, Ирвик, Великий Мститель, Наследник мой, – улыбнулась Сюлви, прервав трапезу. Слизнула с губ кровь; удерживая еще живую жертву за плечи, подтолкнула к пришедшему.
Он принял приветственный дар по-королевски снисходительно, как должное. Через минуту выпустил из рук иссохший труп. Хмуро и холодно посмотрел на деву Севера. Он остался бескудом.
- Я услышал тебя. Ты уходишь?
- Да, Ирвик. И хочу, чтобы ты последовал за мной.
- Я не могу покинуть горы.
– А что можешь?
- Я могу видеть их мысли, видеть их жизни, когда выпиваю их! – с каждым словом он воодушевлялся. – Я чую их присутствие еще до того, как они попадутся на глаза. И твое, но иначе. И многого не понимаю. Мир стал совсем другим. Я хочу знать его.
- Так не лучше ли оставить эти вершины ради достижения иных? Путь твой через Вечность лежит, но Вечность, замкнутая в кольцо неизменности, – проклятие.
- Я еще не нашел своих воинов.
- А чувствовал их?
Он помрачнел:
- Нет.
- Я не открою тебе всех тайн, ибо и мне они не известны. Но ты сам найдешь путь к ним. И начало его – за пределами этих скал.
- Я буду искать своих. Дождусь их пробуждения.
Сюлви покачала головой:
- Даже если так. Бессмертные объединяются, чтобы стать сильнее. Пока они почти ничего не знают о вас, но довольно и факта существования. Опасение скоро сменится уверенностью, недовольство – открытой войной. Народу твоему не устоять: обладая большими знаниями, превосходя числом и оружием, вампиры уничтожат его. Тебе назначена судьба иная.
- Уж не тобой ли?! – негодующе воскликнул Ирвик. Сверкнули гневом синие льдинки глаз. – Я должен быть со своим народом, когда он нуждается во мне!
- В тебе бессмертная кровь вампиров. Ты не должен предавать ее.
- Кровь бастарнов! Вот кровь моего рода! Из-за тебя кто я теперь: друг или враг себе?!
- Как ты надеешься умножить свой народ? Знаешь ли способ передать живую кровь? Ты сохранишь его, лишь сохранив себя. Но тем ли, каким был до обращения?
Ирвик замолчал. Когда-то, много-много лун назад, жрецы предупреждали: воды черной реки смерти унесут многих. Кто выживет – не станет продолжателем рода. И сам он, и лучшие воины его обменяли человеческую жизнь на возможность отомстить. Сюлви же, обойдя пророчество, сделала его иным, отдав часть себя. Значит, и он в будущем сможет поступить так же.
- Хорошо. Я пойду с тобой.
- Во имя великой крови твоего рода, Ирвик Неуязвимый. Во имя нашей крови.

***
Год 1248, 8 октября

Они продвигались на восток. Полночи уходило на поиск надежного укрытия впереди, остаток отдавался охоте. Вампиресса могла несколько суток обходиться без еды, но ее Наследнику требовалась кровь после каждого заката. Он уходил один, не позволяя сопровождать его. И что-то подсказывало Сюлви, что ни одна из жертв не имела даже малейшего шанса выжить.
Он просыпался раньше, засыпал – уже после того, как приближение дня смежало ее светлые ресницы. Ей оставалось только уповать на связь бессмертной крови, что удерживала бескуда от убийства. Проникнуть в его сознание Сюлви больше не могла – Ирвик быстро научился закрывать его, а вместо действительно значимых фактов преподносить другие: влажный шелест листвы, быстрый блеск ручья, свежесть ночного ветра. Буквально со второй попытки раскусив друг друга, оба негласно условились не повторять их. И постепенно, как и в первый раз, привыкали к взаимному доверию.
В одну из ночей, пробудившись, она вновь не обнаружила Наследника поблизости. Уже почти привычно, если можно привыкнуть к постоянному непослушанию: Ирвик согласился последовать за ней, но отнюдь не обещал содействовать, и это замедляло продвижение на восток.
Он догнал ее уже за полночь, облизываясь и ухмыляясь. В гораздо лучшем расположении духа, чем накануне.
- Наш путь занял бы меньше времени, если бы мы оба уходили охотиться вперед, а не на пройденные земли - заметила она, стараясь, чтобы голос звучал не слишком назидательно.
- Может, я и не разведал дорогу, но обнаружил еду поинтересней привычной. Прости, что не принес тебе, – подумал, что ты не станешь грызть сухие кости.
- Не стану, - улыбнулась Сюлви, ставшая воплощением внимания. – Поведай же, какого несчастного ты превратил в обтянутый скелет?
- О! Он был хорош! – растекся Ирвик удовольствием недавних воспоминаний. – И когда пытался уйти от преследования, и когда сопротивлялся… и даже когда пытался укусить меня! – кроваво-хищный блеск недвусмысленно  мелькнул и скрылся в глубине синего взгляда. – Быстр, ловок. Но не проворней, не сильнее меня. И кровь его – не чета человечьей. Будто пьешь воды Черной реки, поглощая не одну, а много жизней сразу. Что ты так смотришь? В следующий раз я приведу тебе такого, если хочешь.
- Следующего раза не будет, – впервые лицо Создателя будто окаменело, тяжелой тучей обернулся взгляд.
- Не тебе решать, на кого мне охотиться! – вскинулся Ирвик раздраженно. – Эта кровь насыщает лучше, дает больше сил. Она вкусна, наконец! Я не стану отказываться от нее ради… каких-то твоих правил.
- Эти "правила" позволяют нам, вампирам, поддерживать друг друга, а не истреблять. Убийство себе подобного - нарушение закона, принятого в Ночном Сообществе.
- Мне нет дела до ваших законов! Я знаю голод, пробужденный тобой же, - и знаю, чем его утолить. Ты не заставишь меня довольствоваться меньшим!
- Отыне есть. Ты один из нас. Ты часть моего клана.
- Так прикажи мне! Прояви власть, если имеешь!
- Не стану, – Сюлви мягко покачала головой. – В тебе достаточно благоразумия для правильных решений. Ты был достойным наследником своего отца. Ты будешь достойным Наследником Вечности.
Ирвик замолчал. Вампиресса не сочла нужным нарушать тишину. Зрелые травы зашелестели, склоняясь к ее ногам, оставляя цветочную пыль на длинной юбке. Ее путь не окончен.
- Я не пойду с тобой, – остановился Ирвик.
Она не ответила. Не замедлила шага даже.
- Я не пойду, – повторил он хмуро, но уже без злости.
- Не хочешь ограничивать себя?
- Не могу уйти из гор. Они держат меня. Это сильнее моих желаний.
Сюлви обернулась. Он не сделал и шага дальше того места, где оборвал надежду.
- Иди ко мне, – раскрыла она объятия.
Ирвик не сдвинулся.
- Неужели твоя связь с ними настолько крепка? – приблизилась к нему, ласково коснулась блестящих влагой волос, прилипших к плечу. Успев заметить, как бескуд сдержал себя, чтобы не отклониться. – Обещаю, я найду способ показать тебе мир.
- Я не могу пообещать в ответ того, что ты хочешь.
- Ты независим и силен. Ценность этих качеств неоспорима. Но лишь благодаря упругой гибкости ветвей, их не сломит буря.
- Я буду охотиться на кого захочу, – упрямо вернулся к прежней позиции Ирвик.
- Но только в пределах нейтральных территорий.
- Откуда же мне знать границы?
- Бескиды входят в их число. Позднее я предоставлю тебе карты других земель.
- Согласен.
- И не трогать тех, кого я укажу.
Ирвик нахмурился. Невесть откуда взявшиеся тучи заволокли небо, угрожая поглотить бледневший полукруг луны.
- Ты хочешь связать меня обязательствами прежде, чем выполнишь свои.
- Я предлагаю тебе выбор, что в дальнейшем даст мне возможность защитить тебя.
- Защитить? Меня?! – он расхохотался. – От тех, чьи высохшие кости я разбиваю ударом сапога? Хорошо их бессмертие!
- Не вынуждай меня…
- Что? Что защитит тебя от моих рук? – он бросился было на Сюлви, но остановился, как вкопанный, не в силах преодолеть незримую границу.
- Ты видишь, – улыбнулась та, в очередной раз удержав гнев глубоко внутри. – Но даже если я ступлю на твою землю…
Он не смог ударить. Ярость бессилия захлестнула бескуда, зарычала преддверием грозы.
- Но это ты. Других я с легкостью убью. И с наслаждением, поверь!
- Не против нашего уговора, Ирвик.
Пальцы ее вдруг обхватили шею, сдавили, вынуждая опускаться все ниже. Пока колени не коснулись земли. Он не мог противиться. Сила и гордость, попираемые волей Создателя, буквально разрывали грудь. Но даже мысль о том, чтобы схватить ее хрупкую руку, рывком освободиться и уйти, была невозможна. С грохотом раздираемых молнией туч на землю хлынула вода.
- Даже если так. Я отказываюсь от твоего клана! – прохрипел бескуд.
- Однако он не отказывается от тебя.
- Я останусь здесь!
- Где пожелаешь. Только будь любезен хранить в тайне свое происхождение.
- Чтоб твое имя звучало среди имен моего рода?! Не бывать тому!
- Тогда ты не захочешь, вероятно, и передавать кому-то свою кровь, смешанную с моей.
- Никогда!
- Прекрасно. Не забудь своих обетов.
- Но я не буду и зависеть от тебя! Ни от кого другого! Я сам определю себе закон.
- Помимо тех, что уже легли на твои плечи ныне? Изволь.
Ирвик зарычал, вторя грозе.
- Когда захочешь что-то изменить, скажи. Я всегда готова обсудить. Но храни тебя Ночь от нарушения нашего договора. – Сюлви, наконец, отпустила его.

Он смотрел вслед тоненькой, растворившейся во тьме и ливне фигурке. Только она была с ним после пробуждения. Она провела его сквозь смерть. Она единственная оказалась сильнее его. Он был уверен: Сюлви вернется. И к тому моменту он должен решить, какая цель важнее для него.

***
Год 1263, июль

- Эй, не отвлекайся!
Засмотревшийся на стройную фигурку вампирессы, Каоле обернулся. Теплый взгляд небесно-голубых глаз, так похожих на глаза Создателя, искрился юмором.
- Боишься, что вместо Сюлви параллель выкинет тебя? – прищурился он, собирая в горсть и отводя назад отросшую блондинистую челку.
- Я прошу вас сосредоточиться, - предупредила следующий всплеск иронии вампиресса. – Нарушение равновесия силы может исказить ее. Вы двое – воплощение столь разных черт, но вы едины и совместно являете собою гармонию. Храните же ее.
Живое, хитро ухмыляющееся лицо Эйно тотчас превратилось в суровый каменный лик. Но только на мгновение. Едва почувствовав движение мысли Основателя, он снова ожил, став действительно серьезным, со всем вниманием включился в работу.
Сюлви меняла параллель. А именно – условия выхода из нее. С преобразованием времени она уже разобралась, добившись для себя и Наследников неизменного начала ночи, теперь настала очередь пространства. Привязывать к скрещениям дорог выход было не сложнее, чем вход, однако требовало дополнительных сил на инициирование изменений и распознание энергий местности и существ, покидающих Северные земли, будь то вампиры или люди. Последние едва ли могли оказаться в ее владениях, но когда речь идет о Вечности, просчитывать следует все варианты. Поддерживать врата параллели ей помогали первые ее Наследники, неугомонные братья-близнецы Эйно и Каоле. Их выбирал Шаман, говорил об их незаурядной силе, умножающейся при взаимодействии, о взаимном уравновешивании братьями друг друга. Парни ей нравились, и Сюлви охотно поверила Создателю, а потом научилась сама распознавать наполненных особой энергией людей. Или вампиров, если им успело повезти раньше. В близнецах, изначально составивших ее клан и тем самым обеспечивших доступ в Ночное Сообщество, а впоследствии ставших Стражами Врат, она ни разу не разочаровалась.
- Держите их. Я попробую пройти как можно дальше. Запоминайте ощущения: они нам станут опорой для изменений, что последуют позднее, – пролилась мелодичная речь Сюлви. Вампиресса ободряюще улыбнулась Наследникам и шагнула по тропе, огибающей привратный камень справа. Следующий шаг ее близнецы не увидели – свободное пространство поглотило ее, оставив лишь воспоминание, светлый образ. Каоле обреченно вздохнул: сколько ни беспокойся, а она никогда не пожертвует знанием в пользу своей безопасности.

Притоптанная трава под ногами превратилась в камни. Сумрак посеребренных лунным светом лугов – в непроглядную темноту ущелья. Не успев сориентироваться, Сюлви ощутила присутствие силы бессмертного. Очень мощной, очень близкой – в шаге от нее. И будто знакомой… Мысль перехвачена железом пальцев, сомкнувшихся на шее. Рывок – и выступы укрытой мраком скалы больно вонзились в спину. Дочь Ночи машинально сжалась, взметнула руку, острый локоть воткнулся в горло нападавшего, задержав на миг. Но, кажется, и без того буквально в секунду хищник отпрянул.
- Сюлви?!
- Ирвик!
Хищные объятия распались. Бескуд отступил.
- Ты помнишь, чему я учил тебя, - констатировал он, оглядывая вампирессу. Сквозь вспышку радости просачивались, обретая все больше власти, воспоминания о размолвке. – Ты прервала охоту, встав на пути, – недовольно продолжил он. – Но... как ты прошла, что я не видел? Через каменистый перевал?
- Я тоже рада видеть тебя, Ирвик. Хоть и не ожидала, что параллель проложит путь сюда.
- Параллель? – недоверие к новым словам смешалось с любопытством.
- Мой мир, земли нашего клана. Особенное место, вход в которое возможен лишь при определенных условиях, а выход непредсказуем.
- Ты не издалека шла ко мне? Не проходила чужие земли, не пересекала каменистый перевал?
- Издалека. Но сделав только шаг через врата, что заменяет дорогу длиною в несколько лун.
- Расскажи мне! – в глазах бескуда загорелся иной голод: по неведомому. – Нет, погоди!
Исчез. Только качнувшиеся стебли потревоженной травы да с тихим стуком откатившийся камень – след его.
Он возвратился скоро, на ходу слизывая с пальцев еще теплую кровь.
- Теперь рассказывай.

Они пошли вдоль едва приметной тропы, ведущей к сердцу гор. Сюлви говорила. Ирвик жадно внимал, то воодушевляясь, когда слова Создателя манили необозримыми возможностями, то хмурясь, если они были непонятны. Но перебивать не спешил. Огромный мир за пределами Бескид, прежде казавшийся туманной дымкой, обретал формы, все четче проступал в его воображении, становился реальным. И в тоже время открывались такие его свойства, о которых никогда не говорили даже жрецы. А Сюлви – знала, и использовала их. Насколько же велика мудрость девы Севера! Тем большим противоречием вставало то, что вампиресса выглядела очень хрупкой, а в силе почти не уступала Ирвику. И то, как беспрекословно подчинялась она, когда ухаживала за ним в первый год в пещере. И то, как легко склонила его пред собой. Эти контрасты восхищали бескуда, подобно тому, как восхищали изящество и красота тонкого, искусно выкованного меча, являющегося воплощением опасности, несущего живому смерть. При этом он напряженно ждал, что вот-вот Создатель потребует от него решения, но вампиресса ни словом даже не приблизилась к тревожной теме.
- Значит, ты не затем пришла, чтобы увести меня отсюда? – не выдержал он, наконец.
- Нет. Однако обещание свое я помню.
- И не задержишься?
- Нет.
- А как будешь возвращаться домой? – спросил после недолгой паузы.
- Развилка, на которой мы встретились, станет обратного пути началом.
Ирвик помолчал. Потом упрямо, будто уже вопреки отказу, заявил:
- Возьми меня с собой!
- Горы теперь отпускают тебя? – удивленно посмотрела на него Сюлви. – Ты можешь уйти?
-  Нет. Но я пробовал обычные пути. А твой... Ты же вернешь меня обратно? Так же, как пришла сюда.
- Вероятно.
- Тогда идем!
- Хорошо. Но прежде мне бы хотелось свести риск к минимуму.
- Боишься? – усмехнулся бескуд, испытующе взглянув на Создателя.
- Беспокоюсь за тебя, – она как будто не заметила издевки. - Пусть время перехода незначительно, но расстояние, которое ты преодолеешь за один шаг, превосходит протяженность твоих владений. Я думаю, стоит попытаться ослабить твою связь с этой землей и укрепить нашу.
- Я не стану подчиняться тебе!
- Речь не о подчинении сейчас. Место, куда стремишься ты вместе со мной, – часть меня. Оно в большей мере станет и твоим, примет тебя, когда мы сблизимся.
- Ты говоришь о сближении?! Как я могу доверять тебе?!
Сюлви шевельнула плечом: настороженность наша взаимна.
- Еще один обмен кровью приблизит тебя к сути вампира.
Ирвик с угрозой посмотрел в голубые глаза Создателя:
- Я не забыл.
- На этот раз будет приятней, обещаю, – улыбнулась вампиресса. – Много крови не нужно. Можешь прочесть меня, если хочешь.
Она открыла сознание. Ту его часть, что касалась перехода между параллелями, ее надежд и опасений. А также повторного "обращения". Ирвик не преминул воспользоваться предложением. Он постарался вызнать все. Большую часть не понял, но чувствовал, что овладеть знанием ему мешает только то, что он скован каменным кольцом родивших его гор.
- Не здесь, – хмуро обронил он, когда из непрочитанного остались лишь стены плотного тумана, таящие наверняка еще много тайн, но, к разочарованию его, непроницаемые.
Он повел ее в пещеру. Ту самую, где пятнадцать лет назад был найден и обращен ею. За тысячи ночей ее отсутствия обретшую вполне жилой вид. У дальней стены лежали шкуры и, очевидно, снятые с кого-то одежды, рядом прислонены к камню длинный меч и несколько клинков поменьше. Сюлви отметила красоту кованых рукоятей и чистый блеск отточенных лезвий, на которых теперь плясали рыже-алые отблески огня.
- Я готов, - заявил он, встав посередине грота. – Или мне наклониться?
Последние слова звучали недоверием и злой язвительностью.
- Нет, Ирвик, мне достаточно руки.
Пальцы ее коснулись жилистого запястья. Не таким оно было в последнюю их встречу. Пятнадцать лет бессмертия истончили его, не лишив, однако, силы. Ласково погладив выпуклые дорожки вен, Сюлви поцеловала их. Почувствовала, как Наследник вздрогнул от опасного прикосновения – и со следующим поцелуем открыла путь крови.
Несколько глотков. Ни на что другое не похожий вкус. Она узнавала того, прежнего бескуда, но возрожденного ее собственным влиянием. Ощущала мощь, что невозможно было обрести, питаясь кровью только человечьей. Читала одиночество и скорбь, воспоминания о безуспешных попытках найти своих или же разбудить их, заставить выйти из камней на зов. Чувствовала настороженность его, готовность в каждый миг взорваться раздражением и яростью, вырваться из этих пут. Но где-то за пределами сознания, очень слабо, почти незаметно мерцал вопрос: "Зачем ты обратила меня? И почему покинула?"
- Я не могу противиться тебе! – воскликнул Ирвик, безуспешно пытаясь отнять руку.
- Это кровь, - улыбнулась Сюлви, выпустив его. – И немного моих способностей, удерживающих жертву во время укуса. Твоя очередь.
Она приподняла рукав, обнажив нежное запястье. Тонкая, бледная кожа, почти прозрачная. Все венки отчетливо видны – выбирай на вкус.
Ирвик взял ее за руку. И уже коснулся клыками…
- Я не могу.
Сюлви вопросительно взглянула. Это же добровольный жест, не покушение на жизнь Создателя.
- Не могу прокусить ее! - повторил бескуд, разжал пальцы.
"Любопытный эффект".
В просящем жесте она протянула ладонь. Широкий, с тончайшей кромкой лезвия нож холодной тяжестью лег в нее. Сюлви улыбнулась: "Мой Наследник. Понимает". Короткий взмах – и струи бессмертного нектара обагрили руку, густым теплом устремились к земле.
- Пей, я приказываю.
Это многим позже Ирвик понял, что без таких произнесенных слов он и открытой раны не смог бы коснуться, чтоб отведать крови Создателя. Сейчас же он просто пил. Первое раздражение, вызванное приказом, сменилось все нарастающим удивлением, почти ужасом от осознания того, насколько сильна эта маленькая вампиресса. И вместе с восхитительным напитком в него вливалась жажда познавать больше, видеть больше, все понимать…
- Довольно, - мягко прикоснулась Сюлви к черным волосам.
Ирвик отпрянул. Облизал губы, испытующе глядя на нее: что теперь?
- Прежде, чем открыть путь тебе в необозримый мир, не знающий тебя, позволь мне убедиться, что помнишь условия нашего договора. Они, как прежде, остаются в силе.
Мститель недовольно поморщился.
- Я голоден.
- Ты же охотился недавно.
Он пожал плечом: что с того?
Сюлви вздохнула. Придется, видно, быть настороже и каждую секунду присматривать за ним.
- Следуй за мною.

Он не понял, что произошло. Что-то толкнулось ему в сердце, словно жидким огнем, прожгло все сосуды, парализовав на миг. Вдруг стало ярко. Он невольно закрыл привыкшие ко тьме глаза рукой. Но чутье крикнуло об опасности и вслепую, зная наверняка, что не промахнется, бескуд бросился на врага.
Вскрик, падение, мягкая плоть, влажно расходящаяся под ногтями…
- Не смей! – властная рука отшвырнула его прочь. Колено придавило шею. – Никого здесь ты не убьешь!
Ирвик наконец смог нормально видеть.
Сюлви отпустила его, встав:
- Я не для этого привела тебя сюда, чтобы ты набрасывался на своих же братьев.
- Он не брат мне, – возразил бескуд, поднимаясь и стряхивая налипшие травинки. Посмотрел в сторону жертвы.
Взлохмаченный светловолосый вампир (Ирвик уже научился распознавать их), прислонившись к большому камню, окровавленной рукой зажимал шею. На растерзанное плечо ладони не хватало. Возле него, обеспокоенно оглядывая рану, сидел второй.
- Просто залечи его, - подсказала Сюлви, подойдя к ним, – а потом я вас познакомлю.
Ирвик никогда не видел ничего подобного: вампир, словно дикий зверь, склонился над своим собратом и начал зализывать раны. Аккуратно собирая кровь, соединяя рваные края губами. Лохматый меховой жилет добавлял ему сходства с волком. И царапины, в глубине которых бескуд не сомневался (его пальцы до середины были в крови), затягивались, пропадали без следа!
Сорвав пучок мягкой травы, он вытер руки, понюхал их. Аромат этих трав был ему не знаком. Как и вся местность, слишком открытая, давящая простором. Захотелось убежать, спрятаться в тот темнеющий серо-зеленой полосой лес. Нет, он не станет жить здесь.
- Ирвик, подойди, - позвала Создатель.
И он порадовался, что в голосе ее не прозвучало ни нотки осуждения или власти.
- Это мои Наследники: Эйно и Каоле. И в них отчасти та же кровь, что и в тебе. Запомни это ощущение, чтоб впредь не ошибиться. Ибо попрошу не покушаться на тех, кого я наделила Вечностью. От вас же, - она обернулась на близнецов, - я требую хранить тайну его происхождения.
- Да если б хоть узнать ее, - ворчливо усмехнулся Каоле, потирая затянувшуюся рану. Светлый плащ его был забрызган кровью, голубые глаза холодны, движения – нарочито небрежны (бескуд чувствовал напряженность каждого мускула на этом юном теле). – Откуда столько прыти?
 Обнимавший брата за плечи бессмертный также был готов защищаться.
Ирвик прикидывал, сколько времени потребуется, чтобы осушить обоих.
- "Немедленно прекратите!" – ворвалась Сюлви в сознание каждого.
- "Не я напал на него!" – возмутился Каоле, с трудом сдерживая гнев.
Эйно был с ним солидарен.
Бескуд раздраженно оскалился:
- Мне здесь не нравится, - с опаской оглянулся на небо. Оно падало на него всей своей бескрайней тяжестью. Голова закружилась, и Ирвик поспешил ухватиться за пронзительно-голубой взгляд вампирессы, устремленный на него.
- Привык к своим пещерам? Мир более разнообразен, чем Бескиды, и тебе придется принимать его таким, если, как прежде, намерение имеешь познавать.
- И за каждым камнем еда? Я согласен. Но горы лучше.
- Ага, там камней больше! – хохотнул Эйно, еще не распрощавшись с возмущением.
- Вот вам пример, насколько несовершенны еще врата. И вашей несобранности, - назидательно обратилась Сюлви к братьям. – Вы должны чувствовать за секунду мгновение перехода, и быть готовыми встретить любое существо, что впустят они в Северные земли.
- Я почувствовал, - полуворча-полужалуясь, произнес Каоле. Если Создатель привела сюда этого монстра, могла бы и сама поспособствовать лечению.
Но Сюлви уже уводила незнакомца на запад. Вскоре фигуры их скрылись в лесной тени.

Эта ночь показалась Ирвику длиною в Вечность. Сюлви много рассказывала о параллелях. Он старался запоминать. Кажущееся излишним (вроде имен Наследников, каких-то чисел, дат) отбрасывал в сторону, выискивая только то, что бы позволило ему самостоятельно путешествовать. На вопрос о том, может ли он сам обзавестись подобным миром, она ответила просто: "Пробуй". И подсказала несколько возможных способов проникнуть туда. Похоже, эта мысль заинтересовала ее. Хотела ли она сделать из Ирвика в итоге идеального защитника для своего клана, или же завоевателя, было не важно. Он не чувствовал над собой власти, пока Сюлви не прикасалась к нему. Их договор… это цена за мир, открывшийся внезапно для него. Огромный мир. Что с того, что он оставит в живых парочку названных по именам бессмертных? Можно охотиться и там, где не бывала Создатель.
Один момент насторожил его: когда вампиресса, пожелав открыть его тайное имя, предложила пройти некий ритуал, для которого снова требовалась его кровь.
- Нет уж, благодарю, - возразил он, – с меня достаточно.
Она не стала настаивать.
А потом снова привела его к вратам.
Белобрысые близнецы, ехидно ухмыляясь друг другу, боролись: пытались уронить один другого, опираясь только на пальцы. Причем тот, что в плаще, стоял на камне, и к его силе добавлялся вес. Но брат не уступал, держал натиск.
- Хороши у них развлечения, - усмехнулся Ирвик, бросив беглый взгляд в их сторону. Если бы его угораздило напасть на Эйно, неизвестно, обошлось ли бы все парой царапин.
- Это не развлечение. Они работают над укреплением врат. Выравнивают собственные энергии, чтобы лучше взаимодействовать, быть единым целым.
Ирвик промолчал. Возвращаясь в родные, но осточертевшие ему горы, мысленно обещал себе непременно найти собственную, независимую параллель, что станет дверью к необъятным возможностям.

***
Год 1421

Еще одна ночь из бессметного числа беззвездных ночей. Еще одна охота на приглянувшуюся накануне дичь. На этот раз – черноволосого красавца, чем-то напоминающего его самого. Ирвик отодвинул точильный камень, полюбовался на идеально прямую линию: острый блеск клинка – что может быть приятней глазу? Конечно, его сил хватило бы, чтоб справиться с противником (даже бессмертным) и без оружия, но разве должно сыну вождя не иметь при себе меча? Короткий, обоюдоострый, удобный для молниеносных выпадов, легко скрывающийся в складках одежды, он был лучшим и единственным другом бескуда. И, в отличие от Сюлви, ему всегда можно доверять.
Оттолкнувшись спиной от ствола, он поднялся, закрепил меч на поясе. Осталось малое: найти намеченную жертву. Сезон дождей обещал успех: чутье охотника, направленное параллелью, выведет его прямо к цели. Ирвик не знал, как это работает, но неоднократно убеждался в своей способности чувствовать заинтересовавшую его добычу, безошибочно выходить на нее, если в эту минуту она оказывается под дождем. Он точно так же иногда чувствовал Сюлви, однако вовсе не жаждал встречи с нею – и выбирал другой путь.
Да, он нашел-таки свою параллель. И она отличалась от возродивших его Бескид: сухой туманный лес с небольшими открытыми полянами и озером, питавшимся, очевидно, подземными ручьями. Он создал в ней защищенную территорию – и почувствовал удивительный покой. Он оградил ее потоками дождя – и зов Создателя, пытавшейся зачем-то найти его, перестал беспокоить. Нет, Ирвик никогда не следовал ему, если сам не хотел (а хотел лишь однажды), но голос Сюлви, возникавший внезапно во время охоты, или тренировки, или размышлений, раздражал.
Ирвик сдернул с надломленной ветки плащ, набросил на плечи. Застегнул у воротника фибулу. Одежда имела свойство истлевать, а древний знак рода неизменно сопровождал его. Оглянувшись, оценивающе осмотрел шатер. Он забрал его с покинутого поля боя на одной из людских войн. Конечно, не походная повозка, к которым привык его народ, но какой смысл здесь в столь громоздком сооружении? Что и куда перевозить? Это людям, кочующим с места на место, беспрерывно стремящимся к богатству, надо, не ему. Время войн ради человечьих ценностей закончилось для Ирвика вместе с отданной жрецам и мести жизнью. Мягкий шелковистый полог вполне удобен для отдыха и создает еще большее чувство защищенности в мире, где и так никто не побеспокоит – этого довольно.
Бескуд закрыл глаза, прислушался к струящейся, перешептывающейся с листвой воде. Дождь вокруг его параллели сливался с дождем, впивавшимся жидкими стрелами в землю там, где, не подозревая того, ждала очередная жертва. Уловив нужное ощущение, подобно зверю, учуявшему след, он шагнул к лесу.

"Вот он, крадется вдоль домов!" Ирвик бросился тонкой тени наперерез. Блестящим крылом взметнулась накидка, укрывая бледный лик; веер черных волос, рассеченных на пряди, брызнул холодом. И следом, из непроглядного сырого мрака – такой же стремительный, хищный выпрыгнул бескуд. Совсем немного не хватило, чтобы вцепиться в край одежд, но эта лишняя секунда на новый шаг дала возможность добыче ускользнуть. Злобно рыкнув, Ирвик устремился за ней. Охваченный азартом, не отметил приближавшегося шума, а стоило бы: его ужин мгновенно скрылся за углом, а в следующую секунду смешался  с толпой ряженых в цветные лоскутья людей. Сын Бескид замер, прижался щекой к холодной стене, потрясенно глядя на шествие безумцев. С грубой музыкой, смехом, плясками двигались они вдоль улицы, размахивая факелами, выкрикивая что-то на незнакомом языке, кривляясь и беснуясь в непостижимом неистовстве. Пораженный зрелищем, Ирвик забыл об охоте.
Толпа прошла. С ней ушла добыча. Дождавшись, пока стихнут голоса, вампир ступил на дорогу. Внезапно ставшее пронзительным одиночество и пустота, разбавляемые неизменным шумом дождя, окружили его. Он смотрел вдоль улицы, за поворотом которой еще плясали отблески огней, озадаченно прислушивался к эмоциям, оставившим в ночном воздухе столь явный след, и к самому себе. Что за подношение богам в столь дикой форме совершают люди? И почему это так взволновало его? Связано ли как-то с его предками или же теми, кто вынудил их род покинуть обжитые места? Ирвик не понимал, что именно вдруг вгрызлось в сердце смятением и неопределенным чувством опасности. Он опустил глаза, по привычке желая разглядеть следы…
Черные пропасти глазниц воззрились на него с земли! На мгновение льдом ужаса сковало сердце. Животного, забытого сотни лет назад,  а теперь, будто из недр самого глубокого ущелья его сущности, с угрозой выползающего на поверхность. Переборов его, Ирвик присел, чтоб рассмотреть поближе. Грубо вырезанная из куска дерева маска с круглыми прорезями глаз и прямой линией рта продолжала глядеть на него. Будто поглощала слепой пустотой. Усилившийся дождь смывал пятна грязи, влажным блеском разбивался о выступы коры, затекал в морщины. Не может быть, чтоб кто-то из жрецов обронил ее и не заметил. Часть ритуала, связанная с утратой? Нарочно выброшенный из потока жизни бог? Или человек? Ирвик протянул руку, чтобы взять ее. Помедлив, пальцы, все же, окунулись в грязь, подцепили неровный край. Он поднял маску, взяв ее в ладони, осмотрел с внутренней стороны – будто заглянул за воды Черной реки. Холод вновь стал накапливаться, концентрируясь в груди. Хищник насторожился, еще не видя, но подспудно чуя опасную ловушку. Поддавшись необъяснимому желанию, он медленно поднес маску к лицу.
Весь мир, сосредоточившийся в прорезях глазниц, изменился. Ирвик не мог определить, что стало другим – границы ли предметов четче, прозрачнее ли темнота. Иль холоднее дождь. Но будто не он, а другое существо сидело посреди дороги, озиралось, оказавшись вдруг в чуждой обстановке, каждую мелочь воспринимая с невероятным вниманием и четкостью. Еще одна, словно чужая, мысль – и он склоняется над лужей. Нет! Искривленный отражением облик, чужой, уродливый, уставился из черной воды живым блеском темно-синих глаз – его глаз! Ирвик отшвырнул маску прочь, вскочил. Плеск. Тишина. Несколько минут потребовалось, чтобы унять чрезмерно разогнавшееся сердце. Дождь разбивает зеркало воды на круги, тут же рисует поверх них другие… Не изменивший выражения рельеф наполовину скрыт глянцевой пленкой, в глазницах плещется живая чернота.
Ирвик не смог вовремя отвести взгляда, не смог просто развернуться и уйти – притяжение оказалось сильнее страха. Он снова поднял маску, но на этот раз не стал примерять, а, подставив струям, дождался, пока ливень смоет с нее всю грязь. А потом, завернув ее в угол плаща, унес с собой.

***
Год 1753, ноябрь

Осень. Сезон охоты на светских приемах, в салонах увядающих красавиц и на балах. Ирвик предпочитал последнее. И то, что с наступлением темноты званый вечер только разгорался, было не единственной причиной. Среди всей этой красочной, жаркой, ароматной суеты всегда можно отыскать укромный уголок – и жертву, что сама покажет тебе путь к нему. А спрятавшись за плавным изгибом маски, что защищает порой не хуже каменных стен, чувствуешь привычную отстраненность от мира смертных. И вампиров, если таковые здесь вдруг окажутся.

- А вы знаете, говорят, мадам Гатори для этого бала перешила свое прошлогоднее платье.
- Да, да, я помню эти банты, они, кажется, прежде были на рукавах, – изнеженная ручка пренебрежительно изобразила былую пышность возле локтя.
- Неудивительно, ведь ее муж проигрался и теперь вынужден отдавать долги.
- Ах, бедняжка мадам Гатори…
- Не нужно было флиртовать с мсье Орландо. Будь она чуточку осторожнее, не пришлось бы выходить за барона. А эти ее вечно томные глаза… - не договорив, девушка прикрылась веером и проводила взглядом незнакомую фигуру в темном плаще, слишком простом, чтобы быть модным, но отчего-то привлекавшем взор. – Кто это? – шепнула подругам.
- Быть может, Эрве Бернар де Фортен?
- Нет, де Фортен выше ростом и не так сухощав, - расправляя складки платья, со знанием дела возразила брюнетка в полумаске, расшитой золотом.
- А кто тогда?
- Он пугает меня…
Незнакомец скрылся среди гостей.
- Я хочу узнать!
- Не надо, Эв!
Но ее подруга, отмахнувшись сложенным веером, решительно устремилась вперед.

Белые кудри, белоснежные жабо, шелковый шелест платьев, обнаженные плечи, соблазнительные декольте и руки – мужские, женские – в роскошных рукавах и без, в непрерывном движении, словно, остановившись, они прервут и жизнь. Улыбки, зовущие взгляды… Ни одного открытого лица. Расшитая бархотка на шее, узкая, со свисающими капельками жемчуга. Не защита от укуса, но соблазн. Мимо. Цвета, цветы и перья, ленты, кружева, даже на треуголках. Сторонятся, неодобрительно глядя на промокший плащ. Какая тонкая рука из-под манжета! Ах, девушка! Маскарад позволяет все. И чей-то фаворит сегодня окажется невольно соблазнен его же другом, облаченным в маску. Меркурий обвенчается с Венерой, и даже вскрытый обнаженностью секрет не остановит страстного порыва.

- О, мсье! Идите, скорее к огню! Вам срочно нужно обсушиться! – нежный голос заставил его обернуться. Расчет – ответить на заботу галантностью.
- Едва ли от воды простудится, кто сам – дождь, - поклонился он, приблизившись к незнакомке.
Изящные бледные ручки. Белоснежный платок тончайшего кружева едва прикрывает грудь. Юна и беззащитна.
- Как мило! – жеманно спряталась за веером красотка на мгновение, чтобы в следующую секунду, взмахнув ресницами, интимно поднять взгляд. - Вы иностранец? – почти с укором, что этот привлекательный брюнет одет совсем не по моде.
- Можно ли считать иностранной грозу, что, налетев издалека, на вашу землю проливается дождем, ветви ваших деревьев клонит, ваше небо закрывает собою?
– Уверена, вы покорите всех своей оригинальностью. Первый приз будет ваш! – шепнула она, чувственно улыбаясь и призывно обмахиваясь веером.
Как по заказу юной обольстительницы, зазвучал менуэт.
- Не знаю, сможет ли мне кто-то предложить тот приз, что я бы предпочел сегодня, – недвусмысленно посмотрев на нее, ответил вампир.
Только легкомысленная особа, жаждущая верить в собственное очарование и ненастоящесть опасности, могла в холодном синем взгляде найти тепло. Однако ей повезло: кавалер в напудренном парике, мелкими волнами стекавшем по округлым щекам, наилюбезнейшее пригласил ее танцевать. Ирвик улыбнулся в ответ на полный сожаления взгляд и отступил к стене. Синий плащ его почти слился с таким же темным шелковистым полотнищем шторы.

О, краткий человечий век! Они не видят, как меняются их собственные представления о таких важных вещах, как явление самого себя. Беспрерывно изменяют себе – и в этом остаются неизменны. Прячутся под искусственной личиной и играют себя, одетых не-собой. Маскарад прощает все. Жаль, что никто из них не видит всей глубины смысла, что несет в себе этот весьма непростой предмет. Ты, человек из плоти, и костей, и жаркой крови, в коей растворяешь из ночи в ночь вино, вину и чьи-то ожидания, - ты в пальцах держишь целый тайный мир. Врата и ключ к необратимым переменам. Но ты небрежен. Легкий полужест, полуулыбка – и в сетях твоих пленительных речей, обманных взглядов такое же, как сам ты существо, безликостью души порабощенное. Что прежде было тайною времени и открывало истинную сущность, являло подлинный лик, жизнь означая в ее движении,  теперь лишь атрибут людского праздника, модная вещица, предмет богатства. Ширма для страстей и оправдание. Уловка охотника. Маскарад прощает все.

Внезапно чувство открытости дотронулось до него, предупреждая. Оглянувшись, Ирвик поймал свое размытое изображение: не картина, но зеркало! Как он не обратил внимания?! Поспешил отойти, но след нечеловеческого воздействия остался. Определенно, выгодно, что люди настолько увлекаются своими играми – никто и не заметил,  как стекло покрылось туманной пеленой.
Никто из смертных. Однако чей-то взгляд, принадлежащий Ночи, уловил странные изменения. В тот самый миг, когда Ирвик почувствовал его, другого вампира. Отшагнув еще дальше за спины людей, бескуд внимательно потек по залу взглядом. Не конкурента видел он в лице бессмертного, а ужин, гораздо более достойный его внимания, чем человек. Но ощущение присутствия исчезло так же внезапно, как и появилось – очевидно, вампир нашел свою жертву и увел ее прочь. Или же почувствовал его самого и не пожелал связываться. А если заметил зеркало… Отшвырнув с дороги край плаща, Ирвик метнулся к парадным дверям. Не сомневался в собственной скорости и силе, а отдаляющийся стук копыт убеждал в правильности мысли.

Он догонит ее, тонкую, в роскошном парчовом платье, мешающем держаться в седле. Сколь сладко будет вонзить зубы в белое открытое плечо, с которого, будто нарочно дразня, сполз мягкий шитый золотом рукав.
Но за несколько мгновений до триумфа девушка вдруг пропала, будто и не было. А гнедой, избавившись от ноши, полетел быстрее.
Ирвик остановился. Если бы конь сбросил ее, с перекрестка не скрыться: все три мощеных камнем улицы отлично просматриваются. И он бы чувствовал ее, даже убегающую. Но ни единого бессмертного в округе, кроме него самого. Да и смертного тоже. Лишь затихающий на севере перестук… На севере! Ирвик еще раз огляделся, будто ища каких-то подтверждений. Так вот из чьего рода она! Вот чей наблюдатель! Прекрасно, поиграем.
Поправив сбившийся за спину плащ, он вернулся на бал.

***
Что за черт?!
Братья, готовые к появлению любого монстра, отшатнулись в стороны – золотисто-голубой ком шелка, парчи и кружев влетел во врата так, будто кто-то с силой зашвырнул его. Но не покатился по дороге, как можно было ожидать, а замер, выпрямился, оказавшись вампирессой.
- Что? – с вызовом взглянула она на стражей, поправляя завитый локон. – Доброй ночи, – и, отколупывая с лица уже не нужную мушку, поспешила к дому Создателя.
Близнецы переглянулись.
- Как можно в этом охотиться?! – изумленно-оценивающе оглядывал, мягко говоря, пышную форму удалявшегося платья Каоле.
- Только на очень изнеженную и ленивую дичь, - занимаясь тем же, ответил Эйно. – Или притворяясь приманкой. А еще под ним можно спрятать парочку приспешников.
Он ухмыльнулся, хитро посмотрев на брата: стоит ли шутить по поводу такого платья на Сюлви? На этот раз передумал.

Основатель Северного клана перебирала древние рукописи. Не много их, собранных по всей Европе, но в каждой – какая-нибудь легенда о бессмерных. К сожалению, тексты не полны, многие требуют восстановления. Но для того и обращен Хранитель, чтоб упорядочить, восполнить, изучить...
Среди тубусов и хрупких свитков попался сложенный вчетверо листок со следами печати, когда-то сломленной и уже раскрошившейся. Печати Моравского клана. Сюлви развернула его. Знакомые неровности латинских букв встали живым воспоминанием.
"Я рад, что Вы успешно добрались до своих земель, Миледи, и теперь в безопасности. Восхищение Вашей отвагой и решимостью до сих пор горит в сердце моем. Я крайне не хотел бы, чтобы Вас вновь постигли заботы и тяготы долгого пути, но если необходимость или желание приведет Вас в наши края вновь, я буду счастлив видеть Вас в своих владениях.
С глубочайшим почтением и теплотой,
Ваш Длугош".
Она вспомнила его благородное лицо, проницательный взгляд цвета молодой травы, где-то в самой глубине хранивший скорбь давней утраты… Надо бы навестить его. В последний раз они успели пообщаться в тысяча пятисотом, на Втором Разделе территорий. Четыре ночи бурных споров и обсуждений имели небывалый результат: на карте появилось еще тринадцать бессмертных семей, Черные ангелы, род Пуатье, Моравский и ее собственный, Северный, кланы расширили свои территории, а заклейменному позором Дому Илларна были возвращены ближайшие к Цитадели Вечности земли. Меньшая часть того, что было отнято после казни  всех Наследников Илларна Темного. Всех, кроме одного. Сюлви не разделяла мнения о том, что предательство Неро и Амалии, убивших своего Создателя, должно ложиться кровавой печатью на весь род, однако Древний Круг был неумолим. Лимерк Первый, поддерживаемый Пуатье и Ангелами, добился истребления клана, оставив лишь младшего Наследника, прямого преемника великой крови, заключив его, как узника, в стенах собственной крепости. Лишь полтора века спустя дав ему право покидать Цитадель и создавать Наследников. И до сей ночи в силе ограничение на их число. И виконт Равенский, призванный хранить порядок на европейских территориях, неустанно следит за каждым шагом Аарона.
- Доброй ночи, Сюлви! – звонкий голосок юной Наследницы отвлек ее от мыслей.
Сюлви сложила письмо, вернула его на полку с рукописями, и обернулась:
- Доброй ночи, дитя мое. Ты взволнована.
- Конечно, взволнована! Я впервые видела такое! – сбиваясь с финского на французский, заговорила девушка. – Это что-то невероятное! Вот как рождаются среди людей слухи и предрассудки.
- Успокойся, Кайса, - Сюлви подошла к вампирессе, взяла за руку, ласково погладила по волосам, неприятно жестким от помады (ох, эта мода!). – Вот так.
- Он умеет скрывать свое отражение. Зеркала вокруг него мутнеют!
- Кто он?
- Да вампир же! Он совсем не прятался. Пришел, как все высшее общество, на бал. Поохотиться, конечно. Я видела, как он встал возле зеркала, а оно вдруг побелело, перестало отражать! Я сразу поспешила к тебе. Ты знаешь, почему так происходит?
- Чтобы понять причины любого явления, требуется время.
- Если хочешь, я вернусь туда и прослежу за ним. Или даже…
- Скажи, дитя, ты, верно, ощутила его присутствие рядом с собой? Прежде, чем взгляд твой уловил черты лица.
- Конечно! И очень явственно. Потому я и стала искать, кто из гостей мог оказаться бессмертным.
- Так отчего считаешь, что он так же свободно не почувствовал тебя?
- Он не успел меня увидеть – я сразу ушла, ничем не выдав себя. Он даже не взглянул в мою сторону. А в парке меня ждал конь. Так что погони не было, он не видел меня, и я могла бы…
- Вернувшись, ты едва ли обнаружишь его на месте. Даже если так, он может оказаться сыном тени, поверь, весьма опасным для тебя. Вечность твоя еще не столь длинна и опытна, чтобы преследовать бессмертных.
Кайса строптиво вывернулась из рук Создателя. Ей уже двадцать восемь лет, не считая смертных двадцати, а Сюлви все еще не доверяет серьезных дел! Это несправедливо!
- Так что мне его, просто отпустить? – обиженно спросила она, теребя кружево юбки.
- В тебе говорит голод, - улыбнулась основатель. – Но ты, все же, немало поможешь мне, если покажешь, как выглядел твой необыкновенный вампир.
Прочитав яркий образ, она отпустила Наследницу, еще раз предупредив не связываться с теневыми. Сама же задумалась.
Судя по описанию Кайсы, она столкнулась с существом, именуемым в Сообществе Вампиром дождя. Время от времени до Северного клана доходили известия, что какой-то теневой убивает бессмертных, пренебрегая законами, нарушая границы территорий и презирая силу противника. Как, впрочем, большинство непризнанных. Однако почерк слишком узнаваем: сухие мумии, либо одежды с остатками пепла. Никто из столкнувшихся с ним лицом к лицу не выжил, а описания случайных свидетелей ограничивались отдельными штрихами, не свойственными Ирвику. Кроме, пожалуй, черных волос. Но мало ли брюнетов получили дар Вечности? Тем не менее, возможно было все.
Сюлви давно не видела своего непримиримого Наследника. После второго обмена кровью она неоднократно призывала его, но расчет не оправдался: если ее кровь и дала бескуду новые способности, то уж никак не укрепила ее власть как Создателя. Ирвик остался независим и, наверняка, упрям, как прежде. Раз он сумел выйти за пределы Бескид (а Кайса предпочитает охотиться во Франции), значит, освоил работу с параллелью. Конечно, это повод гордиться за него, однако не в меньшей степени причина для беспокойства. Нет, он не станет обращать людей в себе подобных, не нарушит приказ. Но вот места охоты, так и не оговоренные детально, теперь слагаются в целый мир, доступный ему. Он не знает границ, не знает бессмертных, чья жизнь – залог порядка. И, благо великой Ночи, никто из основателей жертвой еще не стал.
"Что ж, очевидно, пора обратиться к прошлому, поднять с глубин запрятанную боль, - она вновь взяла истонченное временем послание. – Настало время написать ответ".
***
Год 1985, 17 мая

"Когда бы мир, известный досконально, оборотился вдруг изнанкою к тебе, не то, что свойства – о существовании коей ты даже мысли никогда не допускал – подобна нынешней, легла б на землю ночь".
Ирвик лежал на кровати, раскинув руки, устремив задумчивый взгляд сквозь потолок. Промокший плащ его висел на спинке стула перед трюмо. Сапоги стояли рядом. Свобода босых ног – как свобода поэта, не имеющего ни гроша за пазухой, ни чужой власти над летящей птицей вдохновения. И, по традиции всех вольных поэтов, он остался голоден. Теперь пытался понять, почему. Что остановило его, не позволило убить такую доступную, во всех смыслах открытую жертву? Наивность? Потрясающая смелость, с которой бросилась она буквально в руки смерти? Но прежде это никогда не становилось причиной пощады. Ирвик позволял увидеть себя, даже давал возможность защищаться, если чувствовал, что бой обещает быть интересным. Этот бессмертный даже не подозревал, кого взялся преследовать, счел Ирвика просто теневым. Вампир дождя усмехнулся: именно те, к числу которых приписал его незнакомец, и отличались особым, неоправданным бесстрашием. И не сказать, чтоб были слишком вкусны. Тогда почему нет?
Была, правда, одна причина, удерживающая вечного актера от убийства (не считая запрета Создателя): чувство прекрасного. В весьма своеобразной интерпретации. Бескуд серьезно подходил к охоте, из ночи в ночь утончая вкус, становясь все избирательней, выискивая все более изысканное блюдо. Превзойти себя удавалось не каждый раз. Но временами, когда он сталкивался на темных улицах с великим композитором, художником или поэтом, когда судьба вела к нему актера или драматурга, в ком видел он немало перспектив, - вставала дилемма: выпить гения, насладившись, но лишив будущее его творений, или отступить и никогда не познать вкуса его крови. Весы склонялись в сторону искусства. Однако этот ничем не примечательный вампир не был гением. Он даже не удосужился стать достойным Наследником Вечности – одна открытость мыслей чего стоит. И все же, Ирвик не сумел его убить. Дразнил, гоняя по лесу, доводя до бешенства, легко читая "коварно мстительные" планы в его пепельно-лохматой голове, смеялся, предвкушая итог – и не сумел. Причины оставались неясны. Что за странный интерес, остановивший хищника? Почему чужой мир, ставший вдруг отчасти доступным, привлек внимание?
"Что ж, - он заложил руки за голову, устраиваясь удобней, - значит, будем наблюдать. Еще один спектакль в репертуаре жизни лучше, чем запах пыли на забытой сцене". Он закрыл глаза, еще раз прорисовывая в памяти размытый образ, дополняя его неповторимым узором эмоций, считанных за время охоты дичи на охотника. "Будем наблюдать".
;
Глава 5. И вновь дожди.

***
Год 2012, 30 марта

Весна. Холодная, неторопливая – но все же весна. Орущие на городских кустах воробьи, хмурое утреннее небо, хрустящие под каблуками слюдяные пластинки льда, игривый ветер, срывающий вышитый шарф с плеча. Долгожданное время освобождения, время стремлений и вдохновенного полета. Время неутолимой боли в груди – просто потому, что желание и готовность вместить весь мир так ограничены возможностями тела.
Внутреннее напряжение, беспокойство с самого момента пробуждения не отпускали ее. Без видимых причин. Привычный путь до работы, мимолетные фразы, не затрагивающие душу, стандартный набор почти механических действий, люди, люди, люди… До головной боли утомительны. И сквозь эту занимающую неоправданно много времени "нормальную жизнь" - настойчивое желание вырваться на волю и петь. Пронзительно, до трагичности самозабвенно, кроваво-чувственно – петь! Недельная усталость к вечеру пятницы накопилась настолько, что ощущалась физически. Упасть, оттолкнуть от себя все суетные мысли – буквально несколько минут в пустоте – и с новым воодушевлением устремиться к прекрасному…
Однако приход домой изменил мало: напряжение не исчезло. Напротив, все явственнее толкало ее прочь, как будто пустота пространства между стен давила на нее своею плотностью. Арахна стала снова одеваться. Волнуясь, не понимая, что же она делает – вопреки здравому смыслу, убеждающему погасить неинтерпретируемые эмоции и заняться текстами. Сфинкс ждал от нее результата. А результата не было - она не могла заставить себя творить.
Привычным движением закрыла только что включенный нетбук (Подождет, я ненадолго. Куплю что-нибудь сладкое и вернусь.), вышла из дома. Зачем-то села на автобус, идущий в центр. Что будет следующим? Просто пешком, вдоль улицы. Один перекресток мимо… волнение нарастало, а объяснение не торопилось явить себя…  второй… "Illusion"! Никогда еще Арахна не заходила в это кафе сама – впервые ее привел сюда Мастер, а после – привозил таксист на встречи с Гекатой. Поколебавшись, девушка потянула стеклянную дверь на себя.
Приветливая улыбка бармена, уже знающей ее в лицо. Столик на втором этаже. Сияние свечей, теплом прорисовавшее мягкие складки драпировок. Бокал кофейного коктейля с тонким ароматом виски и корицы. Танцующие тени на черной матовой поверхности стола. Тишина. Не дающая ни капли покоя. Арахна сидела, обхватив ладонями горячее стекло, пыталась понять, зачем она здесь. Правда, мысли не желали создавать даже видимость логики. С каждым ударом сердца (которые ощущались все сильнее) они предательски забивались все глубже, в темные уголки сознания, и на все попытки выманить их оттуда лишь хитро посверкивали глазками.
- "Радуйся, что ты здесь одна…"
- "Глупо так тратить время. Иди пиши".
- "Что-то же привело тебя сюда!"
- "Но что ты будешь делать? Если бы нетбук…"
- "А может, это он и позвал тебя?"
- "Нет, определенно хорошо, что одна: ведь не звучало разрешения вламываться сюда средь ночи".
- "Вот придет Мастер…"
- "Вряд ли. Иначе было бы все по-другому".
- "Как по-другому?"
- "Да без понятия!"
- "Ну, да, надейся. А он как войдет сейчас!.."
И он таки вошел. Блистательный вампир в мелкочешуйчатом кожаном плаще с шипами на плечах и высоким воротником, что прятались под мягкими струями распущенных волос, выглядывая лишь при движении. Уголок губ его едва заметно дернулся в удовлетворенной ухмылке. Впрочем, возможно, так только показалось.
- Простите, Милорд… - встала навстречу.
- Тебе не требуется приглашение, чтобы приходить сюда. Но сегодня у меня другие планы, – подал пальто.

У входа в кафе ждала машина. Водитель, стоявший рядом, быстро погасил сигарету. Открыл перед Арахной дверь.
- Прошу…
- Благодарю, – кивнула девушка, ныряя в салон и устраиваясь на заднем сиденье.
- Прошу вас, Милорд, – прозвучало уже с другой стороны машины. Сфинкс предпочел сесть рядом с донором.
О, боги! Сфинкс предпочел сесть рядом!!! Но тут же внимание Арахны перенеслось на факт, что а) водитель оказался прямо перед вампиром и б) сама она вполне доступна, поэтому ничто не помешает ему контролировать ситуацию со всех сторон. Лучшее из положений.
"С вампиром. В замкнутом пространстве. В буквальном смысле замкнутом, учитывая блокировку дверей. Совсем иначе, чем находиться в его доме, где сохраняется хотя бы видимость свободы. Здесь же не то, что сбежать, – увернуться некуда". Сердце сжалось. "Так странно…"
Сфинкс вопросительно посмотрел на донора.
Арахна скомкала цепочку мыслей, отлично понимая, что состояние свое от Мастера скрыть не в силах.
- "Незачем".
Украдкой вздохнула в ответ.
- "Ко мне".
Теперь вопросительный взгляд принадлежал уже ей. Она подвинулась на середину сиденья, опасаясь неправильно истолковать желание Сфинкса… или того, что понятое окажется верным? Он никогда прежде не пил ее при посторонних.
Вампир, обняв девушку за плечи, притянул ближе. Холодный след изящных пальцев на щеке и жаркий на шее, оставленный кончиком черного ногтя. Трепет и ожидание. Почему каждое прикосновение Мастера  мгновенно превращает ее… не в жертву, уже нет. В чувственную, доверчиво-открывшуюся зверушку, безропотно отдающую себя его воле. И жаждущую быть именно ею, никем иным. Неужели, действительно, в том истинная сущность ее – принадлежать? Но ведь никто, кроме него, не имеет над нею даже намека на подобную власть. Или такая принадлежность может быть только конкретно направленной? Прохладная ладонь легко сдавила горло. Это ему не стоит никаких усилий (ну, разве что сдерживаться), а вот Арахне дышать… Как нежен! Девушка закрыла глаза, подставляя себя под дразнящие губы. Каждый миллиметр его прикосновения – бесконечное наслаждение, способное в любой момент сорваться вместе с жизнью. И осознание этого во стократ увеличивает ценность.
Вампир отстранился.
Минута, чтобы хоть немного успокоить взбесившееся сердце, восстановить дыхание. Только после Арахна заметила, что нет ни движения, ни шума – машина стоит в каком-то незнакомом дворе.
Сфинкс сам помог ей выйти из салона, кивнул водителю, отпустив его, взял девушку под локоть, направляя:
- Сюда.
Обычный многоквартирный дом. Глухо приветствующее отзвуком шагов подъездное эхо. Некрашеный бетон ступеней. Самая обыкновенная дверь, похожая на другие. Достав из кармана два ключа, сцепленных черной цепочкой, вампир молча протянул их Арахне.
Не сразу угадав с замком, она открыла дверь.
- Прошу вас, Милорд.
- Только после вас, - поклонился тот, пропуская ее первой.
Над головой зажегся мягкий свет.
Квартира была еще меньше, чем та, в которой жила девушка, но выглядела довольно просторной. Быть может, потому что в ней не было ничего, кроме кровати и стен? Но стен, воистину, достойных внимания: Изысканное кружево черного рисунка, сбегая со светлого фона, ныряло под резной рельеф посеребренной рамки, отделявшей его от глубокого черного, с богатой фактурой. И на этом черном блистательным холодом выделялись шесть стальных колец, вкрученных в стену: Три на высоте вытянутой руки и три – у самого пола. На концах цепи, продернутой через верхние кольца, красовались кожаные наручники. Ночь за окном куталась в черный бархат с мерцающей набивкой. Из-под него виднелся черный ажурный край тонкой портьеры. Далее – снова светлая стена. Резное изголовье кровати контрастом… И все же взгляд девушки неминуемо возвращался к кольцам. Нетрудно догадаться, для чего Сфинкс привел ее сюда.
- Твои предположения не исчерпывают действительности, – улыбнулся вампир. Выдержал паузу. – Ты будешь жить здесь.
Арахна вздрогнула. Такого поворота она совсем не ожидала.
- Что-то имеешь против? – не глядя на девушку, деловито снял плащ, бросил на кровать.
- Нет, Милорд. Это честь для меня…
- Тогда займи свое место.
Ну почему он все время ставит ее перед выбором?! Каждое мгновение ее новой жизни – постоянный выбор. Во вкусах, в тонкостях отношений, в конкретных действиях – во всем! И каждая мелочь оказывается настолько значимой! А откуда ей знать, что именно окажется правильным? Но что-то упорно твердило: ты – донор, ты обязана знать, что следует делать. Но чего точно не следует – так это заставлять Мастера ждать.
Пальто легло рядом с шипастым плащом. Арахна замешкалась, нерешительно посмотрела на Сфинкса. Ни единой подсказки. Абсолютно непроницаемый взгляд. "Должна ли?.. И каждый раз бояться, что интерпретация будет неверной… Сколько можно бояться?!" Зажмурившись, она толкнула себя под ледяную струю водопада – шагнула к кольцам.
Удар о стену выбил выдох, сдавил ребра, исключив вдох: вампир прижал ее к стене всем своим телом, по очереди приковал руки и лишь тогда отступил. Арахна жадно глотнула воздух. Оказавшийся слишком холодным – дрожью влившийся в грудь. Ногти легонько царапнули выбритый затылок, отодвигая волосы в сторону. На глаза легла прохладная полоска черного шелка, стянула голову.
- Все-таки, стоило раздеться, – шепнул, склонившись над плечом. И с треском разорвал рубашку от низа до воротника, закинул на плечи, обнажив спину.

О, сколько раз она оказывалась объектом истязающих ласк Сфинкса! Сколько она писала об этом! Прочитывая строки о самом себе, Художник когда улыбался, когда – молчал, пугая неопределенностью. Но каждый следующий раз она сознательно отстранялась от возможной реакции Мастера, вновь погружалась в ощущения, которые бережно хранило тело, и снова проживала их во всей полноте. Временами память подводила ее, отправляя в небытие добрую половину происходившего накануне. Оставались лишь смутные обрывки осознанного да боль как свидетельство жизни. Боль, которую она лелеяла, которой гордилась.
Из всего, что подарил ей Мастер в эту ночь, Арахна помнила лишь невыносимо жгучие струи воска, стекающие по иссеченной спине. И то, с каким немыслимым усилием удерживала крик на самом краю иссушенных внутренним жаром губ. Сколь бесконечно длинными казались эти густые, вплавляющиеся в кожу реки! Так, вероятно, чувствует земля, когда из жерла пробудившегося вдруг вулкана выплескивается ее пылающая кровь. А после – сталь, снимающая с обожженной кожи воск, и ласки вампира, нежные, утоляющие боль, ради которых она была готова снова испытать…
- Твои тридцать, – коротко предупредил о последних, наиболее жестоких ударах – и сердце оборвалось.
О, боги! Где его прежнее милосердие?! Где право на свободный вдох?! Впервые ей хотелось сосчитать их, знать, как скоро прекратится мучение. Не успевала справиться с болью. Один за другим неумолимо равномерно ложились они поперек спины, заливая все тело, все сознание нестерпимым жаром. Сбивалась со счета на двух. Плакала. Пыталась начать снова – и снова сбивалась…
Какой же сумасшедшей благодарностью переполнилось сердце, когда Художник, отбросив хлыст, обнял ее! Сквозь боль, что вызывало теперь даже легкое прикосновение его шелковистых волос, сквозь слезы и дрожащее дыхание – невыразимые словами благодарность и любовь. За то, что истязание позади, и она жива. Но в большей степени за то, что оно было, что благодаря ему она способна ощутить (и осознать их ценность) тончайшие оттенки ласки, что может чувствовать истинное, столь глубоко сокрытое отношение Сфинкса. И познавать себя.

Стук в дверь прервал их. Ласково лизнув рассеченное плечо, вампир пошел открывать.
- "Нет! Только не сейчас!" – запаниковала девушка, не зная, как спрятаться.
- "Оставь", – решение Мастера обсуждению не подлежит.
- Куда это?
- "О боги!" – Арахна сжалась, узнав по голосу водителя Сфинкса. Точнее сжалось все внутри нее, желая стать невидимым, исчезнуть. Тело же, растянутое меж стальных колец, лишь напряглось в тщетной попытке. Как это ужасно: осознавать, что кто-то чужой может разглядывать тебя – и не иметь возможности не то, что скрыться, – даже ответить возмущенным взглядом! И ситуация зависит не от тебя.
Очевидно, Сфинкс, по обыкновению, молча указал место – тяжелые коробки (что за коробки?!) встали на пол. Водитель вышел.
- Не довольна тем, что Адам перевозит твои вещи? – Арахна научилась чувствовать тончайшие оттенки голоса Мастера. В этот момент из него ушла забота, уступив место льду. Едва ощутимо для слуха, но весьма выразительно для крайне сдержанного в проявлениях эмоций Художника.
- Нет, Милорд. Но…
- Мм? – капелька любопытства.
- Почему сейчас?!
- Достойная плата за имя, не находишь? Не хочу, чтобы ты возвращалась туда, – он снова поцеловал ее, легонько куснув. – Я скоро навещу тебя.
Более не прозвучало ни слова. Сфинкс просто накинул плащ и вышел из квартиры, прикрыв дверь.
"Он вернется… Стоп. Когда?!" Доверчивая нежность рассеялась, как дым. Арахна всеми силами пыталась сдержать нарастающее беспокойство. "Вернется. Он обещал. Сказал "скоро". Но что значит "скоро" для вампира?! Нет, он же должен понимать, что мне, как всем смертным, нужен отдых, и еда, и… оставил открытой дверь! Может, это очередное испытание на выносливость? Ага. На понятливость. Нет, я же верю ему. И он не может со мной так жестоко… Ха. Ха. Ха. Это Сфинкс-то не может? Скоро. Он обещал скоро… Да вот же!.."
Шаги за дверью воодушевили девушку. Но еще больше – напугали: если не Сфинкс – то кто угодно может застать ее, прикованную, беззащитную. Последствия...
Глухой удар, шуршание, коротким выдохом усмешка… Адам поставил на пол очередную порцию вещей и снова вышел.
"Да что ж это за издевательство!" Тем не менее, существовала вероятность и того, что Мастер сейчас стоит в сторонке и, самодовольно ухмыляясь, наблюдает. Отрезвило. Ладно, если ему так хочется – пусть будет так. Набравшись терпения, девушка замерла. Минут через двадцать (весьма субъективного времени, которое фактически вполне могло равняться и трем) затекшие руки дали о себе знать пугающим холодом. Волнение вернулось. Вместе с опасениями, что Сфинкс вполне мог не учесть потребности человеческого тела в движении. "Нет, конечно, прежде такого никогда не наблюдалось, но кто знает, как сложится на этот раз? Мало ли, что может отвлечь его от беспокойства о доноре. Творческие люди – увлекающиеся. А… творческие вампиры – не звучит. А успокаивает еще меньше. Ведь, работая хлыстом или снейком, он совершенно не думает о результатах. Нет, наверняка думает – поскольку наслаждается ими: длинные полосы, темные, подкрашенные изнутри проступившей кровью,  местами ссадины, неуемная дрожь, потоки боли, плавящей сознание, застрявший в горле стон… Спасает только его способность залечивать тело. И делать сильнее душу".
Адам вновь что-то притащил. И, судя по звуку, поставив ношу на пол, стал снимать куртку.
"Нет! Он не мог отдать меня ему! Не должен!.." А, собственно, почему не должен? Разве не может вампир распоряжаться ему принадлежащим по своему усмотрению? Заслужил его водитель особое признание – вот вам поощрение, извольте принять. Или еще интересней: отдать и посмотреть, как все это воспримет Арахна, как – Адам. Способность читать мысли в этом случае как нельзя кстати: сиюминутная реакция, изменение отношения, влияние нового опыта на личность – как на ладони. Необозримый горизонт экспериментов.
Но водитель любовался ею не столь долго, чтобы дать довести рассуждения до конца. Приблизившись (Сфинкс, очевидно, любит молчаливых), он неспешно  стал освобождать девушку от оков. О, это чувство незащищенной неловкости! Две свободные руки всегда есть чем занять, но куда деть одну?! Чужое присутствие усиливает его в разы. А неспособность видеть происходящее… ох! Арахна замерла у стены, не зная, что делать дальше. Теплые сильные руки осторожно взяли за плечи, развернули (о, боги! за что?!), повели – Адам помог ей сесть на кровать.
- О, простите, – усердно скрывая иронию, спохватился, снял повязку с глаз. – Мне велено помочь вам. Здесь ваши вещи, – указал на аккуратно составленные у стены коробки. – Подумайте, что будет нужно для удобства: мебель, посуда, еще что-то. Завтра к одиннадцати я приеду, чтобы сопровождать вас. О деньгах не беспокойтесь. Главное – достойный выбор. Это была цитата. Отдыхайте.
- Да…
- Доброй ночи, – простился он с поклоном, довольно искренним.
Арахна проводила взглядом широкую спину.
"Да, вампиры тоже заботятся о комфорте. С ума сойти: поход по магазинам с водителем Сфинкса! Ну, да, а с кем еще? Не пойдет же он сам выбирать мебель". Представив роскошного вампира прогуливающимся меж диванно-шкафовых рядов, свысока оглядывающим однотипные, лишь степенью аляповатости отличающиеся друг от друга предметы, и с точно таким же надменным видом стоящим в очереди в кассу, она рассмеялась. "Бедные люди! Но тогда надо продумать все до мелочей. "Достойный выбор". Воистину, Сфинкс умеет озадачить. И как тут отдохнешь?"
Львиную долю оставшегося до рассвета времени, пока усталость окончательно не взяла верх, Арахна провела с карандашом в руке, рисуя, составляя списки, планируя. И осознавая, сколько новых чувств ей стали знакомы.

***
Год 2012, 8 апреля

Холодные, талые капли стучались о карниз, разбивались, мелкими радужными брызгами окропляя стекло, скапливаясь, по прозрачной плоскости соскальзывали во тьму.
- Сезон замотанных шарфами шей кончился, – улыбнувшись отражению в окне, проговорила Кира.
- Наконец-то! – Геката потянулась было за портсигаром, но вовремя передумала: Основатель Третьей Ветви не любит табачный дым. И то, что Кира приехала лично (не позвонила, не потребовала письменный отчет, как раньше), означало важность вопроса. Раздражать ее лишний раз не стоило.
- Да. И теперь мы можем предпринимать что-то. Я жду твоих предложений.
Сигарета все-таки явилась на свет, и тут же изломилась, раскрошилась в нервных пальцах.
Кира поморщилась.
- Предложения? Да, конечно… - стала быстро соображать Геката.
Черная бровь изящно изогнулась, приподнявшись. Не было нужды оборачиваться, чтобы Наследница Гайста уловила это движение.
- Есть основание предполагать, что Вампир дождя прячется в своей параллели и выходит в любом месте, где может идти дождь. Гоняться за ним по всей Европе нереально. Значит, надо выманить его туда, где мы могли бы устроить западню.
- Ты знаешь что-то, способное привлечь его настолько?
- Нет, – вампиресса виновато опустила голову.
- И даже если мы найдем это, как показать это ему? Как привлечь его внимание? И как узнать, что мы добились результата? Разве что… это будет нечто уже знакомое ему и связанное с очевидным для нас интересом. С твоим Создателем. – Кира обернулась, выразительно посмотрев в зеленые глаза напротив.
Геката еле справилась с импульсом отступить на шаг.
- Ты думаешь, ему буду интересна я?!
- Мы используем его же привычки и способности. Ты уже была его целью. По словам Хранителя, он не останавливается, пока не завершит начатое. А информатором ему послужит дождь.
- Но я тогда была человеком! Он может и не знать, что я жива, и думать, что выполнил свою задачу. Более того, своей цели он достиг – Гайст у него.
- Ты уверена, что именно это было целью?
- Нет, но… Но я знаю еще одного человека, охота на которого не завершена!
- Ах-ха-ха-ха! Не хочешь рисковать Вечностью ради Создателя?
Черт возьми, о такой интерпретации Геката не подумала.
- Не бойся, - смеясь, продолжала Кира, - я не скажу ему, – она вновь мгновенно стала серьезной. – Возможно, ты права, и Арахна, действительно, заинтересует Ирвика. Но. Ты понимаешь, что она принадлежит Сфинксу? И проблема не в том, что он – не Наследник Дома Илларна. А в том, что он – Сфинкс. Хотя… может быть, именно это и поможет нам. Но ты должна осознавать, что цена такого договора будет весьма высока. Только участие его донора в расследовании многого стоило, и я еще не выполнила всех обязательств. А уж использование ее в качестве приманки…
- Но, может, я сама могу расплатиться? Дать то, что ему нужно.
- Храни тебя Ночь от подобных заявлений! Кто сказал, что он безобидней Вампира дождя?
- Ну не убьет же он меня, не превратит в мумию.
- Однако легко сделает так, что ты сама захочешь этого.
- Но живет же с ним как-то Арахна!
Кира пожала плечами:
- Это Сфинкс.
Она оглядела всерьез озадаченную Гекату. Та усиленно соображала, чем еще можно зацепить Вампира дождя, чтоб вынудить его вернуть Гайста. Враг был неуловим и совершенно непредсказуем. Шансы – в районе нуля.
- И все же, - разорвал тишину мягкий голос Киры, - остается вопрос, как мы узнаем, что ловушка сработала.
- Я не знаю. Но раз он не убил Гайста за столько лет, одно-то лето погоды не сделает.
- Зато ее сделает Ирвик, - усмехнулась Кира. – Ты права: мы можем только ждать и каждую секунду быть готовыми к… действию. Но это значит – не сводить глаз с приманки. И еще: нужно придумать что-то, чем она оживит его интерес. С две тысячи седьмого года он не покушался на нее, никак не проявлял себя.
- Но это ничего не значит. Он мог незаметно следить за ней, строить планы, выжидать, я не знаю. Она каждую ночь была в опасности.
- Как любой человек, даже не подозревающий о нашем существовании.
- В большей. Если ты привлек внимание бессмертного, вероятность быть выпитым неизмеримо выше.
- Пожалуй. Тем не менее, задачи это не снимает. Я же попробую договориться с Художником. Надеюсь, сумею убедить. А тебя мы оставим на сладкое.

***
Год 2012, 8 апреля

Устала. Боги, как она устала за прошедшую неделю! Зачем смертные делают все, чтобы вызывать неприязнь друг у друга? Для чего они так глупы и безответственны? Арахна поймала себя на том, что пользуется терминологией вампиров и думает о людях слишком отстраненно, будто сама давно не имеет отношения к ним. Возможно, это и так. Но, черт возьми, как же хочется пусть не понимания, но хотя бы нормального отношения! Нормального – не в смысле "общепринятого". Грандиозная разница между ее представлениями о норме и тем, к чему привык фамильярный, безразлично грубый, сжирающий все без разбору социум, обнаружилась несколько лет назад, и с каждым днем все четче и резче проявляла себя. Одна прогулка весенним вечером ситуацию не исправит. Вдобавок весна всегда была для нее плетью, секущей душу в кровь. Но она же и поднимала ее над землей, помогая расправить крылья, распахнуть сердце навстречу жизни. Пусть пронзительно и до боли свежо, пусть высоко до головокружения, а внизу – оскалившиеся пики скал. Но – утонуть, раствориться в бездонном небе, впитать в себя чернильную ночь – и без остатка отдаться ей…
С холодным ветром пробирались под пальто воспоминания о вампирах, в разные периоды жизни встававших на ее пути. Возможно, вся эта череда встреч неизбежно вела ее  к главной, той, что навсегда изменила ее. Она по-прежнему не понимала, как совмещались в одном существе кровавая жестокость ночного хищника и ласковый солнечный свет. Сфинкс оставался загадкой. А теперь она должна разгадывать еще одну, касающуюся совершенно другого бессмертного, связанного с дождем. Сколько еще противоречий, являющих себя в гармонии, представит ей жизнь? Она подставила небу ладонь. Прозрачные звезды блестящей моросью осыпались на черный трикотаж перчатки. Первые слезы этой весны. Арахна подняла лицо, глубоко вдохнула сырой воздух – ощутить их на лице, стать частью… Проклятая благословенная весна!
 "Узнай! Услышь меня! Отдай, что отнял! Я не для тебя, но я прошу тебя!" – безмолвный крик взмыл в хмурое небо, истончился, растаял, не достигнув туч. Остатки разметал ветер, безразличный к чувствам смертных. Едва ли более, чем вампир, приходящий с дождем.
В последние недели о ней будто забыли. Арахна была предоставлена самой себе, ни Геката, ни Мастер не звали ее. Ничего нового не происходило, а уже произошедшее обдумывалось десятки раз. Она представила, как сейчас, пройдя этот квартал, войдет в свой подъезд, поднимется до квартиры… Сливочно-сладкий кофе в ладонях черного стекла, сплетения графитово-серебристых узоров на вертикалях стен, шероховатые клетки тетради под косыми петлями рукописных букв. Полторы минуты загрузки – и пальцы ее побегут по зеленым символам клавиатуры, то торопливо, стремясь успеть за дразняще ускользающей мыслью, то замирая над затейливой формулировкой, единственно верной. Она давно уже не пишет на бумаге, распробовав удобство правки в MS Word, но магия неровных, эмоционально насыщенных даже в своем написании слов не оставляет ее, и потому – истертая по краям обложка, цветные закладки, вклейки исписанных и чистых страниц, карандашные наброски и два разных почерка одной рукой…
Множество заметок, информация, требующая уже не систематизации, а художественного воплощения, старательно собраны в ту же тетрадь, с которой начиналось "Свидание с собой", спрятаны между теми же корочками, что материалы для "Данности", "Художника" и других, на разной стадии завершенности текстов. Непреодолимое желание как можно точнее воссоздать в ту реальность, в которой она живет, не позволяет разбивать их на независимые, удерживает в рамках единого цикла. Эксперименты с формой – да; стилизации, игры со временем и многоуровневым восприятием – безусловно. Но ни на шаг от прожитого, познанного, переданного бессмертными. Любая фальшь – убийственна.
Остановившись у подъезда, она еще раз посмотрела в небо, придержав шляпку. "Пусть все будет так, как должно. Ночь внимает словам, даже если они не звучат. Даже если рождение чувств не явилось вовне, Ночь прочтет их, беззвездно-кровавого мрака печать оставляя на сердце…" Еще раз наполнить грудь этой свежестью, этой свободой, сохранить ее как можно дольше… Она взошла на крыльцо, сбила с каблуков налипшую грязь. Скрип входной двери, несколько лестничных пролетов – и уютное тепло раскрыло ей свои объятия.

Песнь о Вампире дождя. Этот файл Кира прислала не вчера, но он еще не завершен. Конечно, использовать его в качестве источника информации можно и сейчас, но Арахне хотелось из построчного перевода сделать настоящую песнь, выверить ритм, максимально приблизить к финскому эпосу, в составе которого, вероятно, она и оказалась бы, знай о ней люди. Готовы только три руны. Четвертой, в которой, собственно, описывается встреча героя-вампира с Ирвиком, стоит заняться сейчас. Невозможно убить поэта; даже обезвредить его, появившегося не к месту, на время – наивные мечты. Он все равно предъявит свои права, все равно станет диктовать условия. Таков этот бескомпромиссный мерзавец в душе Арахны, с которым она давно уж перестала бороться.
Девушка налила себе чаю, еще раз пробежалась по уже сложенным строчкам. Вот эта не совсем хороша. И над этой еще стоит подумать, перефразировать… Отметила желтым маркером, двинулась дальше. А вот и четвертая руна:

В центре каменного зала,
посреди безмолвья ночи
сам король на троне черном,
рода вечных основатель.
Статен, словно изваянье,
недвижим. На бледной коже,
сотни лет не знавшей солнца,
темный след багровых капель,
горечь слез его кровавых.
Каждый раз с лучом закатным,
когда солнце лик скрывает,
пробуждается бессмертный –
пробуждается и память
о потере безвозвратной,
о Наследника утрате.
Он вернуть хотел бы время,
обратить его теченье
вспять, чтоб ночи той ненастной,
той трагической охоты
избежать, решенье сына
обернуть иным исходом.
Только время не подвластно,
не подчинено желаньям
даже тех, кто выше смертных,
чьи часы слагают Вечность.
И жестоким, беспощадным
палачом подносит память
каждый миг событий давних,
боли каждое мгновенье.

Никогда прежде ей не приходилось продиктованные кем-то факты превращать в стихи. Обычно они сами рождались где-то внутри, и бились, как в клетке, взывая о воплощении в словах. Здесь же требовалась четкая работа над формой, максимально точно отражающей смысл. И, разумеется, удовлетворяющей требованиям перфекциониста поэта. Правда, еще один момент озадачивал ее, не позволяя утвердить границу завершенности: четвертая руна, хоть и была последней, не выглядела таковой, создавалось впечатление, что песнь не дописана. Как будто автор (или сама жизнь) оставлял возможность героям проявиться еще раз, возможно, в ином качестве, в иных условиях. Не в смертельном противостоянии во время бури, а… когда закончится дождь! Вот оно! Название для ее собственного текста!
Мгновенно создан новый документ, кроваво-красным – первая строка. Открыты прежде сохраненные материалы, рассыпались по столу таблицы и заметки, написанные от руки, зашелестели страницы тетради. Арахна погрузилась в другой, создаваемый ею мир.
Стук капель по оконному стеклу вдохновлял на большее.

***
Год 2012, 11 апреля

Каждый хозяин параллели, определивший в ней защищенную территорию, устанавливает собственные правила входа в нее. Вход в параллель Сфинкса подразумевал обязательное наличие приглашения. У Киры такое было – имя ее, соотнесенное с личностью, было "прописано" в сумеречной реальности, как код в компьютерной программе, дающий право доступа к ресурсам.
Постучав в красивую резную дверь и подождав с полминуты весьма маловероятного ответа, Кира стала набирать смс. Не успела: входящее сообщение короткой вибрацией толкнулось в руку: "Правая лестница наверх". Одернув серый кожаный плащ (безо всякой на то необходимости, ибо сидел он на вампирессе идеально), она вошла в дом.
Сфинкс ждал ее в оранжерее, среди роскошной зелени, залитой золотистым светом, что проникал сквозь окна и бликовал сочным глянцем на листьях одних растений, просвечивал тончайшие сплетения прожилок других, живым, трепещущим туманом окутывал третьи… Сам Художник казался солнечным эльфом, своим волшебством создавшим этот чудный сад. Правда, черная блуза с изысканной кружевной отделкой, черные же брюки и прислоненная к ближайшему вазону трость с серебряным черепом вместо рукояти напоминали, что хозяин, все-таки, - порождение мрака. И это порождение теперь, развернувшись, демонстрируя себя во всей красе, приветствовало взглядом Киру.
- О, какая прелесть! – воскликнула та, впиваясь взглядом в маленькую рыжегрудую пичужку, цепкими лапками обхватившую указательный палец Сфинкса и с любопытством крутящую головой. – Что за птахи? – возле кованой решетки, увитой розами, она заметила еще двух.
- Попробуй угадать, – улыбнулся вампир. – Я немного перекрасил их, сменил им время дня и ночи, питание…
- Не устаю удивляться тебе!
- Вряд ли ты здесь только за этим.
- Верно. Я пришла с просьбой позволить Арахне завершить начатое.
- Разве сделано не достаточно? Ты обладаешь информацией. Не мне учить тебя, как поступать с ней.
- Мы знаем, что Вампир дождя, наметив жертву, будет преследовать ее, пока не настигнет. Он не оставит кубок недопитым.
Кира многозначительно посмотрела в глаза Сфинксу, но тот не поймал взгляда – внимание его было обращено на птичку. Шелковистые серые перышки, покрывавшие спинку и верхнюю часть крыльев, яркие голубые и рыжие пятнышки на концах крыльев и хвоста, длинные тонкие лапки с острыми коготками, казалось, занимали его больше, чем предмет разговора.
- У тебя есть Геката, – отозвался он с безразличием.
- Я не уверена, что Ирвик считает ее живой. Но, как бы то ни было, если мы можем увеличить шансы вдвое…
- Ты хочешь лишить меня лучшей из моих птиц! – нахмурился Художник. Рука его невольно сжалась, стиснув пичугу. Та слабо пискнула. Вампир расслабил пальцы, выпуская хрупкое создание.
- Я обещаю, что…
- Ты не можешь гарантировать! – голос его стал ледяным. И ни единой эмоцией более.
- Не могу, – честно ответила Кира, обращаясь уже к стройной спине, почти целиком скрытой пшенично-золотистым водопадом. – Но лучше она встретится с ним при нас, чем тет-а-тет.
Повисла пауза, нарушаемая лишь шелестом птичьих крыл.
- Я хочу больше для своего донора. Я хочу, чтобы она имела право писать о том и так, как сама считает нужным. Полная авторская свобода без исключений.
- Аарон,  вообще-то, жаждет убить ее. И он в этом желании окажется не одинок, если дать ей такую возможность.
- Никто не смеет претендовать на ее жизнь! – Сфинкс резко развернулся. Концы волос взметнулись и ударили бы Киру по лицу, не отступи она на шаг. – Она принадлежит мне! – вспыхнувший гнев застывал в разноцветных глазах, делая взгляд пронзительней и ярче.
- Он знает это, и все же… Однако в случае успеха он будет вынужден признать ее значимость и искать способ отблагодарить ее.
- В случае неудачи я лишусь донора, на которого имею особые планы.
- Да, я едва ли смогу достать тебе второго такого же.
- Разумеется, не сможешь. И все равно просишь меня.
- Прошу, – Кира склонила голову.
Сфинкс молча отошел в сторону, зовуще поднял руку. Малиновка, та самая, что пострадала уже от его объятий, села на пальцы, с опаской покосилась на хозяина.
Кира терпеливо ждала. От непроизнесенного "да" или "нет" зависело 50% успеха. И она никак не могла повлиять на решение Художника, не имела на то ни права, ни сил.
Сфинкс долго любовался птичкой, держа ее перед самым лицом. Наконец, погладив кончиком пальца по дрогнувшей спинке, аккуратно посадил на ветку гибискуса и только тогда неспешно обернулся.
- Мое условие остается прежним. Независимо от исхода. В случае же потери донора я оставляю за собой право выбирать компенсацию, – с полнейшим безразличием, будто о прошлогоднем календаре или лотерейном билете без выигрыша.
- Благодарю тебя, – кивнула дочь Илларна, в очередной раз поражаясь его способности так глубоко скрывать эмоции. – Я приложу все усилия, чтобы свести риск к минимуму.
Он снова отвернулся.
Кира, послав Художнику мысленное "Да будет Ночь щедра", покинула оранжерею, а затем и дом.

***
Год 2012, 12 апреля

- Не желаешь прогуляться со мной? – искорка озорства блеснула в холодном взгляде. Каждое проявление эмоций – бесценный бриллиант в короне властителя.
Ответом – волна любви, адресованная вампиру. "Сколько еще чудесных уголков, которых я не знаю, в его доме? Но интересно, он когда-нибудь перестанет держать меня на грани?"
- Конечно, нет! Раздевайся. Там тепло.
Арахна усмехнулась игре слов: иногда только чувство юмора и спасает. О прочем лучше не думать.
Сфинкс остановил ее, лишь когда на ней остались чулки (их она всегда снимала в последнюю очередь) и ошейник (не имела права снимать вообще). Удовлетворенно кивнул.
- "Неужели прямо так?!" – в удивленных глазах.
- "Смеешь возражать?" – недвусмысленно.
Не желая сердить вампира, извиняясь, опустилась на колени. Но, кажется, он отлично понял, что покорность эта лишь внешняя. Ухмыльнулся недобро.
- Прошу вас! – нарочито наигранно, с поклоном.
Ах, как тонка грань меж приглашением и приказом! Арахна встала, снисходительно кивнула, благодаря за оказанную честь (играть так играть!), последовала за галантным жестом.
Перед входной дверью все же оглянулась:
- "Пожалуйста! Там же холодно!"
Но Мастер уже открыл ее…

Не улица, не темнота апрельской ночи, не порывы свежего ветра с мелкой моросью - ничего, что было бы знакомым. И нет крыльца с аккуратной дорожкой, выложенной плоским камнем, но прямо от порога - земля, заросшая невысокой круглолистной травой. Легкий серый сумрак, теплый и неподвижный, пронизанный редкими лучами слабого холодного света, окутывал все вокруг. От дома вела едва заметная тропинка. Петляя меж странных узловатых деревьев, терялась в серо-зеленом тумане. Арахна посмотрела на небо. А… где оно – небо? Изрезанные морщинами стволы устремлялись высоко вверх и там, в вышине сплетались во что-то куполообразное, свесив к земле длинные, покрытые серыми листьями лианы. Других ветвей у них не было. Все здесь, казалось, ждало их появления, с готовностью внимало каждому движению, каждому звуку, выдоху даже.
- Добро пожаловать в мой мир, – улыбнулся Сфинкс.
Арахна вздрогнула: любимый голос над самым плечом прозвучал незнакомо. Она обернулась, ища поддержки у Мастера и в то же время боясь увидеть не его. К счастью, Художник Ночи остался собой. Девушка чуть успокоилась.
- Прошу. – Жестом радушного хозяина в сторону леса.
"Так вот какая она – параллель Художника!"
Первый шаг с крыльца. Сухая земля сразу проникла сквозь ажурный капрон, забилась между пальцев. Ступать по ней, тем не менее, было приятно. Как в детстве, когда они носились по проселочным дорогам, босыми ногами поднимая клубы пыли. Теперь же она шла осторожно, не торопясь. Впитывала совершенно новые ощущения. Сфинкс держался чуть в стороне, очевидно, тоже наблюдая.
Любопытство вело девушку все дальше. Хотелось сойти с тропы, ощутить ногами упругость травы, потрогать деревья, посмотреть, что скрывается в мягком тумане…
- "Можешь", – Мастер был на диво благосклонен.
Арахна, не раздумывая, ступила на коричневый ковер. Мягкий и сухой. Немного цепляющийся за чулки при каждом шаге. Она привстала на носочки – так оказалось лучше. Подпрыгнула раз, другой – как мягко принимает ее трава! – и побежала к ближайшему дереву. "Так тихо! Как будто сама земля поглощает звук!" Осторожно и ласково прикоснулась к стволу. Самыми кончиками пальцев. Ах, как чудесно чувствовать этот рельеф: бугристый, с глубокими прорезями складок… Он теплый! Словно само дерево источает тепло! Изящный пальчик соскользнул в ложбинку, оказавшись зажатым между выступами коры. А там – скопилась влага! Казалось, нажми сильнее – и податливый покров промнется, впустит глубже. Нет, не надо. С ним лучше нежно… Она оглянулась. Сфинкс стоял на тропе и с улыбкой смотрел на нее. Арахна глубоко вдохнула. Мягкий древесный запах, совершенно не похожий на тот терпкий, известный прежде. Выдохнула совершенно счастливой. "Ах, Мастер! Весь этот мир – сплошное чувственное наслаждение! Изысканное, тонкое, восхитительно легкое!" Она направилась обратно к тропинке, но по пути не удержалась – тронула край серого листа на одной из свисающих почти до земли плетей. Жесткий, острый. Попытайся сорвать – порежешься. А вот трава… Девушка присела на корточки, провела по ней ладонью. Похожа на бруснику, но листики узкие и свернуты колечками. С трудом заставила себя оторваться от нее. Сияя восторгом, подошла к Мастеру. Ах, как же хочется обнять! Но вместо этого – к его ногам:
- Этот мир чудесен! Благодарю вас, Милорд! – снизу вверх, полная искренней признательности.
Сфинкс благосклонно кивнул, позволил поцеловать пальцы. Ему понравилось, как непосредственно восприняла Арахна эту реальность – словно та оказалась близка ей.
- Это не все, чем он может порадовать. Идем.
Обняв за плечи (рука его казалась гораздо холоднее, чем воздух в этом совершенно очаровательном месте), он повел девушку дальше. А ей – ей хотелось лететь! Вокруг – такая красота! И все это – мир Сфинкса, ее любимого Мастера! И она оказалась достойна увидеть его! Глаза давно уже привыкли к приятному сумраку и то и дело находили детали, почти незаметные черты, из которых складывался потрясающий по своей полноте и уникальности образ. Жажда запомнить все, прочувствовать до самых мелочей, казалось, неутолима.
Вампир свернул с тропы, вывел донора на небольшую холмистую полянку.
- Ляг здесь. Хочу, чтобы тебе было удобно.
- Удобно для чего? – спросила, не без удовольствия опускаясь на пружинистую траву. Но он – художник, мало ли, что может захотеть? Может, даже нарисовать ее в этом чудесном окружении…
- Хии-Ша4! – прошипел вместо ответа.
- Что?
- Принимай все, что дает тебе этот мир. Не смей сопротивляться, – повелевающий, не терпящий возражений шепот Сфинкса напомнил, с кем она имеет дело, поставил на место. – Хии-Ша!
Вот тут она ощутила, насколько тепло было в этом сумрачном лесу: ледяная волна всколыхнулась в груди, пронизав все тело от сердца к поверхности кожи, – на поляне показалось незнакомое, пугающе странное существо, глубовато-синее, с тонкими длинными руками и ногами. Огромные темно-синие глаза устремились на нее. Неужели это Мастер позвал его?!
- Хи-Ша-Хии! – прошипело существо, даже не взглянув на вампира, но обратившись явно к нему.
- Шаа-хэ-хашш шаа-хэа-хашш. Шаа-хи-а. – ответил ему Сфинкс.
Глаза лохматого загорелись синим. На гладком, лишенном морщинок лице появилась плотоядная ухмылка. Обнажившая острые края маленьких треугольных зубов.
Глаза Арахны, испуганно-изумленно распахнутые, были едва ли меньше тех, что напротив. Она растерянно попятилась, оперлась неловко на руку, подвернула запястье, упала локтями на землю… Всего секунда отвлеченного внимания – и ухмыляющийся рот – у самого ее лица! Нет! Только не это! Одно дело, когда тебя пьет любимый вампир. И совершенно другое – когда намеревается отведать незнакомая зубастая тварь. "Не трогай меня!"
- "Не сметь!" – жестоким ледяным приказом в ее голове, остановив не успевшую подняться руку.
Такова воля ее Мастера. И что теперь? Надеяться, что Сфинкс благоразумно не станет жертвовать ею? Оставит ее в живых? Но для чего тогда здесь это существо?!
- Хи-Ша-Хи хэа-хи, – обернулась зверюга к вампиру. – Шашш-а-хаа!
- Хэ-шшшь! – метнул в призванное существо гневным взглядом Художник. – Шашш-хэ-хаа. Хэа-шаа-ха! – приказал снова. Прислонился спиной к ближайшему стволу, скрестив на груди руки.
Очевидно, поняв, что Сфинкс никуда уходить не собирается, и не особо довольное этим, синегривое вновь обратилось к Арахне. Та продолжала смотреть, не мигая, и, кажется, забыв, что нужно дышать. Существо подалось вперед. Девушка – назад, насколько возможно. Еще сантиметр – и упадет на спину… "Нет!!" Бессильно запрокинула голову, закрыв глаза. "Все в вашей власти, Милорд, но уберите его от меня!.." Горячий тонкий язычок коснулся шеи, оставил влажный след от ключицы до подбородка. Вся донорская сущность Арахны затрепетала: "так хочет Мастер. Отдавать. Бесконечно отдавать ему. Но это – не он! Должна ли я? Действительно его желание, или провокация? Не проявлять эмоции, сдержать…" Влажный поцелуй, угрожающий превратиться в укус, отнял последнее. "Пусть так. А за ошибку – приму на…" Обжигающее дыхание существа поглощало сознание, заставляло сердце биться быстрее. Голова закружилась, разворачивая мир вокруг петлеобразной оси. Арахна почувствовала, как теплые руки оперлись по обе стороны от ее плеч, а тело Синего будто просочилось меж колен, став тут же плотным и раздвинув их в стороны. Испуганно напряглась в ожидании. Как беззащитна! "О, боги, что это за тварь, способная становиться такой… соблазнительной?!" Это открытие окончательно сразило девушку. Движение навстречу было упущено, и рефлекторно-защитное сжатие бедер запоздало – существо подобралось вплотную, прижалось к трепещущему лону. Ааххх!.. Содрогание, холодная волна, а следом – жар крайнего смущения, почти стыда – и возбуждения. Отрывистый выдох как будто послужил сигналом.
- Хэа-хаа-ха! – прошелестело над ухом Арахны.
Синие волосы защекотали шею – оно спустилось к груди. Неимоверным образом изогнувшись, стало прочерчивать языком рельефы ребер, покусывая временами – так остренькие зубки котенка впиваются, не проникая вглубь, больно и нежно. От каждого укуса девушка вздрагивала, боясь следующего. А существо целенаправленно двигалось к животу. Чрезмерно напряженные плечи заболели. Неплохое подтверждение реальности. Но – какой реальностииии… Либо ускорить – либо прекратить. Уперлась пяткой в какую-то кочку, оттолкнулась – ох! Тонкие пальцы вцепились в плечи, приподняли – и бросили ее на землю, придавили. Горячий рот вновь оказался над ее лицом.
- Шаа-хи-а! – выдохнуло лохматое и накрыло губы поцелуем.
Арахна мотнула головой, вырвавшись. Но лишь на секунду. Чувственная тварь поймала пальцами ее подбородок, недовольно сощурилась.
- Хэ-хии-хаа! Хи-шшшь!
Острый кончик языка ткнулся в уголок губ, стремясь проникнуть внутрь. Раздвинув, медленно заскользил меж ними. И каждый миллиметр ласки обезоруживал и соблазнял, как будто Синее вдыхало в жертву вожделение и страсть. Арахна застонала: ноющая боль внизу напомнила, что это чувство едва ли относится к платоническим. Сильные пальцы отпустили лицо девушки (та не могла уже сопротивляться и едва сдерживалась, чтобы не отвечать на поцелуй), нежнейшей лаской потекли по шее, груди… ненадолго задержавшись – еще ниже… И снова дрожь, невольное движение – теперь уже навстречу ласке, горячей, влажно-скользкой… откровенный взаимный поцелуй… Все тело выгнулось, стремясь к наибольшему контакту. Арахна вдруг увидела перед собой прекрасное лицо Мастера. "Нет, только не уходи!" Обняла, прижалась к груди, ладони ощутили сухое тепло нежной кожи и… остро выступающие позвонки. Лик Сфинкса преобразился, приняв вид Синего. Но девушка уже не могла, не хотела остановиться. Всецело поглощенная желанием ощущать сильнее, глубже, вцепилась в узкие плечи существа, притягивая его к себе. О, головокружительный полет безумной птицы, сливающейся в чувственном экстазе с капризным ветром! Она отдавалась, отдавалась самозабвенно… И тварь, столь легко совратившая ее, уже не выглядела страшной, но – привлекательной, желанной именно в том виде, какой имела. Каким имела.
- Мммм! – сладко-болезненно, надрывно. Черно-красные пряди меж пальцев, судорожно запутавшихся в них…
Воспользовавшись временной свободой, существо буквально стекло к ногам Арахны, опершись на ее колени, придавив к земле, длинно лизнуло внутреннюю сторону бедра… Плавясь под восхитительной лаской и в то же время неимоверно желая обнять, прижать к себе это создание, девушка захныкала. Перед ее внутренним взором вновь появился вампир, ехидно-удовлетворенно ухмыльнулся. Открыв глаза, Арахна увидела… все ту же ухмылочку. "О, нет! Что же я делаю?!" Мгновенно краска залила лицо. "Не с ним! Я не должна!.." Дернулась, импульсивно стремясь прервать ласки.
- "Не сметь!"
- Ааххх!!. – задрожала от новых ощущений – и заплакала, неспособная сдержаться.
Ни капли жалости в холодном взгляде. Ни намека на сострадание в руках лохматой твари, пьющей жестокой лаской ее сок. "Нет, нет, не надо! Не надо больше!.."
Край плаща всколыхнул воздух у искаженного близким оргазмом лица. Жестокая рука схватила волосы, рванула к земле, открыв шею. И сразу же клыки вампира окунулись в алую страсть. Арахна вскрикнула – и задохнулась от боли: еще сильнее сжавшийся кулак, натянутое горло, вонзившиеся в бок острые ногти, невыносимое прикосновение языка, сжигающего льдом, стремящегося к эпицентру взрыва… "Где мир?! Где я?!"
- "Моя!.."

Очнулась на знакомой кровати в кабинете Мастера. Голова продолжала кружиться от слабости. Художник сидел рядом, склонившись к канделябру, просматривал записи в толстой тетради.
- Наконец-то, – закрыл тетрадь, заложив страницу пальцем, встал, собираясь уходить. – Твой сок, – кивнул на бокал в желтом круге живого света.
Арахна приподнялась… и рухнула обратно.
Сфинкс терпеливо положил тетрадь на столик, подсел к обессиленному донору, сам поддержал ее за плечи, напоил. Кивнул в ответ на благодарный взгляд.
- Сегодня можешь спать здесь.
Она закрыла глаза, уютно зарылась плечиками меж подушек. Усмехнувшись, вампир накрыл ее одеялом, убрал с лица черную прядь. Когда-то он рисовал и смертных…
- Кира хочет, чтобы ты еще раз встретилась с Вампиром дождя. В качестве приманки. Ты сделаешь, но мой тебе приказ: остаться живой.
И даже если Арахна уже не слышит его – она исполнит его волю. В этом он был уверен.

***
Год 2012, 19 апреля

"Отвратительно. Тебя только сейчас и не хватало". Геката с непреодолимой неприязнью смотрела на дождь за окном. Отражение, дрожащее от пламени свечи, - на нее. С осуждением. Выходить наружу крайне не хотелось. Но еще одна ночь голода – и она просто пойдет убивать. Уже готова. Вздохнув, вампиресса перевела взгляд на двойника в стекле, ласково улыбнулась: ничего, это всего лишь вода, я вернусь. Надев куртку и тщательно застегнув все пряжки на ней, еще раз заглянула в глаза отражению. Такой же зеленый голод, как у нее самой. В тонком изгибе черной подводки. Однако ночь, даже испорченная ливнем, не отменяет красоты.
Выйдя из подъезда, вампиресса ощутила еще большее нежелание нырять под дождь. И злость, что из-за какого-то мифического мерзавца должна ограничивать себя. Конечно, можно было вызвать такси, но… это значило признать собственный страх. Черта с два. Мысленно ругнувшись, она накинула капюшон и шагнула под холодные струи. Не лучшая обстановка для охоты: редкие прохожие разбегались по домам. Она слышала, как расплескивается под каблуками вода, как бьются о натянутые клинья зонтов тяжелые капли, как скрипят дворники проезжающих авто в тщетных попытках осушить лобовые стекла, и шум их двигателей. Нет, даже рев… байка! Геката резко развернулась навстречу звуку. Огромный черный зверь, поблескивая мокрыми боками и массивным изгибом руля, тормознул в шаге от нее, обдав волной холода и – присутствия бессмертного!
"Ты еще кто такой?!"
- Доброй ночи, Геката! – восхитительный черный "интеграл", предельно лаконичный и функциональный, переместился в ладони, открыв мужественное лицо, светлую стрижку и дружелюбную улыбку Рональда.
- Ты?! Доброй ночи, – изумление проходило быстро. Радость от неожиданной приятной встречи не проходила совсем. – Что ты здесь делаешь?
- Выполнял одно поручение Альберта. Теперь свободен и могу поохотиться. Не желаешь составить мне компанию? Я был бы рад, – он вытащил из внутреннего кармана куртки клетчатый платок и, обернувшись, протер сиденье позади себя. – Прошу.
- Есть место на примете? – поинтересовалась Геката, садясь на мотоцикл.
- Да. Обещает хорошую музыку и разнообразие блюд, – еще шире улыбнулся вампир, передавая Гекате шлем. – Побереги прическу. Мне бы хотелось восхищаться тобой весь остаток ночи, а капюшон, увы, ее не спасет.
"Тебе бы хотелось обезопасить свою шею", – насмешливо подумала Дочь Илларна, водружая на себя металло-пластиковую "защиту от дождя и ветра". Не без удовольствия, между прочим.

Обратно она возвращалась тем же путем – то есть верхом на мотоцикле, обнимая Рональда за пояс. Голова кружилась от крови, приправленной алкоголем, и оглушающей ритмичной музыки. Но больше – от восторга: железный конь ее нынешнего спутника был выше всяких похвал. А сам Рон – потрясающе учтив, галантен и заботлив. Ни грамма того безразличия, с которым он смотрел на нее в первую встречу. Геката чувствовала, что понравилась ему, даже если бы он ни слова не говорил. Но Рональд, принимая "шуберта" из ее рук, нарочно коснулся потеплевших пальцев:
- Мне было очень приятно разделить с тобой ужин. Благодарю.
- Взаимно. Ты надолго здесь? – не стоило упускать даже крохотную возможность сближения.
- Завтра поеду. Создатель ждет.
- Жаль, мы так мало успели… поговорить.  С удовольствием узнала бы тебя получше.
 - Впереди Вечность, – обнадеживающе заметил Рональд, ласково сжимая освободившуюся ладонь вампирессы.
- Но не хотелось бы тратить ее на ожидание.
- Признаться, я тоже совсем не прочь провести с тобой больше времени. А знаешь… буду весьма признателен, если позволишь завтра в начале ночи подвезти тебя до места охоты. Всего лишь небольшая мото-прогулка по городу. Могу я рассчитывать на твою благосклонность?
Геката рассмеялась:
- Конечно! В знак моего расположения, прошу, примите это, – сняв со своей руки, протянула Рональду стальной браслет, звенья которого драконьими чешуйками наслаивались друг на друга.
- О, это так неожиданно. И так приятно! – включился в игру Рон. – Я польщен. Я сохраню его как память о прекрасной ночи, проведенной в необыкновенном сиянии ваших глаз. Здесь, возле сердца, – он спрятал браслет под куртку. - И завтра непременно буду ожидать новой встречи с вами.
- Доброй ночи, рыцарь на стальном коне, – прощаясь, подняла руку вампиресса.

Окрыленная предвкушением, она буквально взлетела на седьмой этаж, на ходу сбросив промокшие ботинки, рухнула на кровать. Сквозь сомкнутые веки к сознанию стремились яркие образы – жаждали вновь и вновь быть увиденными. Венок из металлических цветов, свисающий на длинных цепях с потолка в самом центре холла. Борт самолета с иллюминаторами прямо в здании – весьма неординарный ресторан. Небольшая сцена и едва не сбивающий с ног мощный звук, драйв, выдаваемый какой-то неизвестной, но стоящей внимания командой. Стеклянная стена бильярдной и хрупкий паренек за ней, одиноко топтавшийся у одного из столов, неуверенно крутивший в руках кий. Рональд составил ему партию, а она – группу поддержки. Но мальчишка все равно проиграл им кровь, хоть и не понял этого. Он с восхищением смотрел на тонкий мундштук Гекаты меж мягких чувственных губ, тонул в ее пронзительно зеленых глазах и слушал непривычно красивую, выверенную речь Рональда. Байкеры так не говорят – но разве это важно? Наверняка, так говорят тру-байкеры, которых в Кемерово раз-два… Он, выглянув в окно, оценил крутой мотоцикл, омытый весенним дождем, – и мировой океан доверия обнял его, чтобы отдать вампирам.
Геката вытянулась во весь рост, по-кошачьи выгнулась, перевернувшись на бок. Лениво стащила с себя куртку, прицельно бросила ее на стул. Мальчишка должен выжить. Она успела вовремя остановиться, а Рон, вообще, ограничился парой глотков… В висках еще пульсировала музыка. Предрассветная лень обманчива. Вампиресса заставила себя подняться, плотно закрыть двухслойные стальные жалюзи. Конечно, Сфинкс говорил, что стекла в этом номере отражают ультрафиолет, но так надежней.
- Доброго дня, Селена… - сонно пробормотала она, забираясь под одеяло. Банального уюта в жизни бессмертного никто не отменял. Вот, если бы еще приснилось…

***
Год 2012, 20 апреля

Какая разница, что было во сне, который все равно не помнишь?
Гекату с постели как током сшибло. Вскочила, беспокойно озираясь, стала искать одежду. Через секунду замерла: "Что, совсем ненормальная?" Видимо, сон вспомнить стоило. Глубоко вздохнув (что, разумеется, делу не помогло, но успокоило немного), посмотрела на часы. 21-55. Никогда еще не просыпалась так рано. Бросила взгляд на телефон. Она не сомневалась, что, когда парнишка прошлой ночью выпрашивал ее номер, а она отказывалась дать,  открыто мысленно при этом воспроизводя, Рональд успел перехватить его и запомнить. Но пока молчит. "Ладно, зато собраться успею. Выбор не так богат, как дома, но… – вампиресса подошла к окну. Поминутно темнеющее небо сочилось слякотью, – смысла особого выпендриваться нет". Тем не менее, джинсы надевать не стала, выбрала юбку из прошитой кожи и свитерообразный топ. На макияж минуты три. А теперь? Ждать его звонка, или просто выходить? В задумчивости Наследница Вечности села на подлокотник кресла. Она прекрасно провела с Рональдом прошлый вечер. Если б и этот оказался таким же! Но ему надо возвращаться к Создателю, а это значит, что свидание будет недолгим.
В телефон упало sms. Сорвавшись с кресла, вампиресса мгновенно оказалась у стола, схватила мобильник. От Киры. "26, #327. Finde Arachna". Ну, здорово! В четверг, значит. Триста двадцать седьмой, если в этой же гостинице – то почти соседний, на противоположной стороне коридора. С потертой такой дверью. Каждый вечер она мимо проходит. А где ж она Арахну найдет? И когда это надо сделать? Прямо сейчас? Или двадцать шестого, чтобы привести по указанному адресу? Понимая, что уточнять что-то у Киры бессмысленно (ведь объяснять начнет, причем, судя по началу, тренируя ее немецкий), она просто набрала "ок".
Через минуту прилетел ответ.
Нет, не ответ! С незнакомого телефона "Ваш рыцарь у подъезда". Воспрянув, тут же выбросив из головы распоряжение патронессы (ибо голодный вампир – это нечто пострашнее ждущей где-то смертной), Геката торопливо надела куртку, подмигнула отражению и вылетела из номера.
Рональд ждал ее. Когда потянулся за шлемом, висевшим на руле, из-под задравшегося рукава блеснули чешуйки подаренного ею браслета – крохотная деталь добавила тепла в ненастную ночь.
- Как поедем?
- Через Новосибирск. Выезд один. Знаешь тот район?
- Вот и узнаю, – принимая из сильных рук блестящий головной убор.
- А то, может, ты к нам? Когда домой?
- Надеюсь скоро. Правда, не уверена, где теперь будет этот дом.
- Ты про Цитадель? Не переживай, там очень даже неплохо. Я тоже время от времени живу там. Помогаю Патриции в архиве.
- Ты – в архиве?! – Геката изумленно рассмеялась. – Никогда бы не представила тебя в такой роли! Это возможно?!
- Вполне, - улыбаясь произведенному эффекту, ответил Рональд. – Я же потомственный библиотекарь. Еще человеком работал в Мюнхенской. Не знала?
- На байке между стеллажей рассекаешь? Это какой должна быть библиотека под твой-то формат?!
Рональд пожал плечами:
- Довольно длинной.
- "Хотела бы я это увидеть! - продолжила она уже мысленно, надев шлем. – Нет, ты серьезно?!"
- "Вполне".
Взревел мотор, распугав спящих над подъездом голубей. Огромный байк, набирая скорость, понес вампиров к главной улице.

Да, вампиресса проводила его. Естественно найти и разделить на двоих жертву не успели – да и не это было важно. Геката возвращалась в город по обочине той же дороги, даже не обращая внимания на то, что лес и поля сменились чередой маленьких домиков, поблескивающих в свете фар темными окнами.
- Эй! Ты же вся промокнешь! – окликнул Гекату незнакомый голос.
Вампиресса обернулась.
Какой-то парень лет двадцати с копейками торопился к ней, будто олимпийский факел, неся перед собою зонтик. Обычный зонтик, обычный парень. Обычный ужин.
- Прячься! – прикрыл ее от усиливающегося дождя. – Ты чего одна? Куда в такую темень? Давай провожу.
- До ближайшей остановки можешь, - улыбнулась Геката неожиданной (и довольно  милой) заботе.
- Какая остановка? ты о чем?! – изумился он. – Сейчас до утра ни одного автобуса не будет. Тебе точно надо ехать?
- А есть другие предложения?
- Ты же идешь откуда-то. Вернись. Я доведу, если хочешь, помогу объяснить…
- Не могу, - запустила пальцы в спутанные ветром волосы, стряхнула воду.
- Ну, давай ко мне тогда. Мои в городе всю неделю.
- Уверен? – с сомнением посмотрела в сияющие энтузиазмом карие глаза. Слишком уж инициативен этот смертный.
- Пойдем, пойдем!  Меня Русланом звать. Я тебя здесь одну не оставлю.
Не ощутив в нем ничего, кроме искреннего желания помочь промокшей и замерзшей (а может, даже заблудившейся) девушке, Геката оттаяла:
- Идем.
Они прошли не больше квартала. Руслан, перебросив руку через забор, нащупал крючок, скинул его и открыл калитку:
- Заходи! Будь как дома.
Ну крайне неосторожно с его стороны.
- Давай-давай, заходи. Да ты дальше проходи, в дом, - оглянувшись на Гекату, замершую в ожидании.
Запер дверь, догнал ее и, обняв за плечи, направил в комнату, которая, должно быть, считалась гостиной. Диван-ковер-телевизор. Стандартная обстановка.
- Давай-ка раздевайся. Насквозь промокла же.
Не дожидаясь согласия, он стал расстегивать пряжки на ее куртке. Оторопев от такой беспардонности, Геката даже забыла возмутиться. Из ее опыта только девчонки в институтском общежитии так обращались друг с другом. Пока она соображала, что, собственно, дало этому мальчишке право вести себя с ней так по-свойски, он снял с нее кожанку, повесил на спинку стула и придвинул к батарее.
- А теперь садись и отдыхай. Сейчас чайник поставлю.
Убежал на кухню, загремел посудой.
Вот, человеческое радушие! Что ж он, дурак, не соображает, кого пригласил? Не соображает. Ей, конечно, проще: не нужно теперь мотаться по промозглым улицам в поиске случайных прохожих. Очень даже неплохой вариант подвернулся. Рона бы еще сюда… Невольно вспомнился их разговор. Геката улыбнулась: это хорошо, что он бывает в Цитадели. Значит, можно видеться. Но почти сразу вспомнилась и причина, по которой станут возможны эти встречи – и запретны для нее. Гайст. Нет, Геката отнюдь не забывала о цели своего пребывания в Сибири, о давнем стремлении отыскать того, кто подарил ей Вечность. Но мысли о Создателе почему-то прежде никак не пересекались с мыслями о Рональде. Хорошо. Допустим, она Наследница. "Не просто Наследница – Спутница", - уточнила язвительно память. И что с того? Разве она не может иметь друзей? Рональд, вон, тоже… Опаньки. Об этом она раньше не задумывалась: почему первый Наследник Альберта того же пола, что его Создатель? С чего бы такие исключения?
В комнату вошел Руслан, довольно поблескивая глазами. Принес заварник и вазу с конфетами. Поставил на журнальный столик, подмигнул гостье, умчался за остальным.
Геката молча проводила его взглядом. Она припоминала что-то из историй, написанных Арахной. Кажется, в "Начале" упоминалось об этом. Но тогда Рон не особо интересовал Гекату, и она пробежала текст по диагонали. А сейчас – особо? Что изменилось? Они просто поохотились вместе, не более. Тот же Леруа, к примеру, открыто искал ее расположения. Глава Лионского клана, член Древнего Круга! Не повелась же, хотя он влиятелен и красив. Она общалась с ним тогда почти всю ночь, была мила и обольстительна. Но даже мысли не возникло, что что-то делает неправильно, против своего статуса. По представлениям Гекаты, вампиры были гораздо свободней смертных в своих отношениях и интересах. Почему же теперь ей при мысли о Создателе становится неловко?
- Давай-ка, двигайся к столу, - пригласил вернувшийся с чашками хозяин и бухнулся на диван рядом с ней. – А! Лимон же еще есть! Обязательно, чтобы не заболела, – поспешил на кухню снова. Суетливый малый.
Вампиресса представила, как она встретит Гайста, когда найдет. Не ситуацию (это было пока совершенно непонятно), а само чувство. По большому счету, впервые увидит его. Останется ли отношение к нему прежним? Он был внимателен к ней, нежен. Но больше ничего, кроме полученных со стороны фактов. Тень, туман… Не обернется ли обретение разочарованием? Этого она не знала. Зато знала другое: вот он, Рональд. Живой, настоящий, отзывчивый. И, да, очень даже симпатичный, как раз в ее вкусе. Она улыбнулась воспоминанию – в тот самый момент, когда в гостиную вернулся ее назойливый кавалер. И, разумеется, принял улыбку на свой счет.
- Согрелась! Это хорошо! – радостно воскликнул он, расставляя на столе блюдце с нарезанным лимоном, сахарницу, баночку с медом…
Ведь не может быть, чтобы она заинтересовалась им только как байкером. Хотя, конечно, совпадение интересов – огромный плюс. Никто их бессмертных не дарил ей еще такого наслаждения. И мотоцикл у него – реально, зверь. Интересно, у него есть имя?
- Слушай, мне все равно, что у тебя там случилось, но расскажи, чего погрустнела-то? И как здесь очутилась, вообще?… Ты же не местная?
- Нет.
- Вот, это сразу видно. Кемеровская?
- Нет.
- Из области что ль? – парнишка недоверчиво нахмурился.
- Нет.
- Эй! Ладно, ладно, - примирительно поднял ладони вверх, когда Геката с угрозой посмотрела на него. – Ты почему чай не пьешь? Даже не налила!
Он снова подскочил, стал хозяйничать у стола.
…Действительно, как им встречаться в Цитадели, если она будет с Создателем? Даже если окажется свободное время…
- Тебе лимон прямо в чай? А сахару сколько? Две?
"Нет, он понравится мне, я не разочаруюсь. Он окажется таким, каким я и представляла его", - убеждала себя дочь Илларна, понимая, что раз приходится это делать – уже что-то не так. Только реальная встреча с Создателем могла ответить на все ее вопросы. И именно она теперь пугала.
- Нет, все-таки, с тобой что-то не то, - убежденно заявил Руслан, вкладывая чашку в ледяные ладони. – Ого! А руки, как у мертвеца! Ну-ка, пей давай!
Он внимательно смотрел, как гостья, перебирая пальцами, разворачивает чашку по кругу. Идеально ровно, ни на градус не наклонив, и при этом глядя куда-то в пространство.
- Але! Ты здесь? – осторожно окликнул он ее.
- Извини. Я не пью черный чай.
- Да что ж ты сразу не сказала?! А я, дурак, не спросил! И заставляю тебя пить эту гадость. А у меня есть зеленый, вчера для предков покупал. Я заварю! – он схватил ее чашку и помчался обратно на кухню. – Да не переживай ты, все нормально! – донеслось оттуда.
Геката встала с дивана, надела непросохшую, ненадолго теплую куртку и открыла окно.
- А завтра выспишься – я тебя прово…
Она бы все равно не услышала его слов: только шепчущий дождь да ветер, колышущий занавеску, остались собеседниками его.

***
Год 2012, 26 апреля

Высокая кровать идеально заправлена, пахнет свежим бельем. Резная тумбочка у изголовья. Кресло и журнальный столик очерчены мягким полукругом просачивающегося сквозь абажур торшера света. Обычный гостиничный номер. С той лишь разницей, что обои, паркет и шторы фактурно-черны, а окно совершенно не пропускает солнечные лучи. Впрочем, открытое, оно не является препятствием ни для них, ни для шума проезжающих мимо авто, ни для сырого аромата весенней ночи.
- …Значит, ты еще не в курсе деталей. Сфинкса не будет, говоришь? Ладно, дождемся Киру и обсудим. Придется подумать и о твоей безопасности, хотя…
- Да… - рассеянно отозвалась Арахна. Пальцы ее торопливо стучали по клавишам нетбука, лежавшего на коленях.
- Эй, ты меня слушаешь?! Ты, вообще, понимаешь, что тебя ждет? Это не благородный Интар, который и пальцем не тронет без твоего согласия. С ним не жаждут встречаться сами бессмертные!
- Конечно, Миледи, отлично понимаю, – девушка отставила компьютер в сторону, встала из велюровых объятий, – как и то, что не имею права рисковать тем, что принадлежит моему Мастеру.
- Ты должна продержаться хотя бы пару секунд, чтоб я успела заговорить с ним. А может, даже их у тебя не будет.
Арахна подошла к окну; опершись на подоконник, глубоко вдохнула ночную свежесть. "О, живое, изменчивое и вечное небо! Ты никогда не перестанешь манить меня! Слиться с тобой, принять в себя – и раствориться, наполнить тебя собою, став безраздельно твоей – и бесконечно свободной… О, боги!"
Из темной, холодной высоты вдруг хлынул дождь. Геката поспешно дернула девушку на середину комнаты:
- Уйди от окна!
Вовремя: по подоконнику, разбиваясь, разбрызгиваясь во все стороны, забарабанила вода. Заструилась по зеркальному стеклу.
- Какое чудо! Это же…
- Не лезь! - вампиресса удержала Арахну от восторженного порыва. – Тебе же сказали: пока не будет выверен план, не вздумай соваться под дождь. Так что никакой самодеятельности.
- Какая …та! – мощный раскат грома заглушил слова. Арахна восхищенно смотрела в черное небо, секунду назад разорванное сиреневой вспышкой. – Всю зиму природа ждала этого! А теперь – ликует!
- Не люблю дождь, – поежилась Геката. Отпустив плечо девушки, полезла в карман за зажигалкой.
- Но это же вода! Она смывает всю грязь и фальшь с этого мира, дает ему отдохновение. Вы слышите? Дождь – он поет!
- Он отнял у меня Создателя, так что извини, восторгов твоих я не разделяю.
- Он сделал вас такой. Отчасти благодаря ему вы обрели Вечность.
- Могло быть и лучше.
- Могло не быть никак.
- Мне кажется, или в твоих словах желание стать такой же, как мы? – прищурилась Геката.
Девушка покачала головой:
- Стремление остаться собой не исключает восхищения другими.
Вампиресса задумчиво смотрела сквозь рассеивающийся дым.
Новая вспышка молнии в черном небе – новый взрыв эмоций. Арахна с трудом удержалась, чтобы не броситься к окну, не выставить ладони под холодные струи, не прикоснуться к ним губами… Лишь жадно вдохнула, стараясь принять сырую ночь как можно глубже, почувствовать ее всем существом…
Гром будто раскатился по комнате, ударившись в каждый уголок, вернулся в центр – и внезапно обрел плоть:
- Здравствуй ненадолго. Я нашел тебя. Радуйся моменту – и прощайся с ним… - синий взгляд, холодная улыбка, промокший плащ – Вампир дождя собственной персоной!
- Какого черта?!! Не трогай ее! – Геката мгновенно оказалась меж ним и окаменевшей от изумления Арахной, оттолкнула ее назад.
- О! Ты жива, донор Гайста.
- Я его Наследница! – разъяренно сверкнули зеленые глаза.
- Он не говорил, что успел обратить тебя. Печально.
- Верни его!
Ирвик, грустно усмехнувшись, перевел взгляд на Арахну и обратно.
- Я пригласил бы вас обеих, но мне нужна только она, – легким движением кисти он буквально смел вампирессу с пути, шагнул к девушке. – Идем.
- Нет! – теплая ладонь уперлась в грудь убийцы в наивной попытке остановить его. – Ты не можешь забрать меня!
Бессмертный остановился. Из любопытства.
- Есть веские причины?
- Она принадлежит Сфинксу! – Геката снова была на ногах и снова порывалась встать между Ирвиком и потенциальной жертвой. – Верни Гайста!
Тот оценивающе оглядел ее.
- Что ты отдашь за него?
- Что ты хочешь?
- Выкуп за господина – цена раба – в чем разница? – как будто сам с собою. – Ее.
Арахна вздрогнула.
- Ты что, не слышал? Она принадлежит Сфинксу.
- Даже незнание языка не исключает диалога.
- Он не отдаст меня! – возмущенно воскликнула девушка, с ужасом понимая, что на самом деле не знает, как именно поступит ее Мастер.
Ирвик не удостоил ее взгляда, молча развернулся, вспрыгнул на подоконник. Синим крылом взметнулся плащ – и исчез в струящейся тьме.

***
Год 2012, 28 апреля

Гайст, опершись на локти, лежал на кровати, рассеянно листал одно из первых изданий Шекспира. Где его похититель и друг берет цитаты? Последнюю из сказанных Ирвиком фраз, впечатливших его, он предполагал найти здесь. Даже был уверен. Но вот уже в четвертый раз перелистывает все от корки до корки безрезультатно. Или, быть может, дело в переводе? Он вздохнул: видимо, так и не удастся уличить актера в плагиате.
Он приподнялся, оглянулся на стену с дверями. Закрыты все. И никакой гарантии, что хозяин войдет через одну из них. Он может появиться из леса, или из-за этой ширмы, или просто вдруг оказаться за спиной и, коснувшись дыханием шеи, шепнуть: "Впусти меня!" Гайст не хотел догадываться, что это может значить, однако чувствовал, что знает ответ.
И все-таки, откуда эта фраза? Чья реплика? Он безнадежно зажмурился, захлопнул книгу и вновь открыл ее наугад.
- Это слова бездомного актера, чья сцена – необъятный мир.
Сын Илларна не шевельнулся. Уже привык к таким внезапностям.
- Что ты готов дать за подсказку? – прозвучало над ухом едва ль не раньше, чем прогнулась кровать под острыми коленями и влажная прядь упала на его плечо.
Да-да, именно так он и подходит.
Оттолкнув книгу, вампир резко дернулся, чтоб быть лицом к лицу к угрозе, но жилистые руки остановили движение на полпути, вдавили плечи в атлас простыни.
- А может, не спрашивать согласия?
- Мнмм-нымм-мнн!
- Что вы говорите! Извольте аргументировать, - Ирвик сам развернул его к себе лицом, сдавил коленями бока, а пальцами – горло. Лицо его было сурово, глаза – смеялись.
- Ахх-рххп-фр-хрррс…
- Да вы издеваетесь! Как полагаете, понравится ли вам, если я вдруг заговорю на родном языке? Много ли поймете?
- Храхе-нсс-кххх?!
Изумление на лице Гайста было настолько велико и выглядело так комично, что Вампир дождя выпустил его.
- Разве ты не немец?
- Я утверждал что-либо подобное?
- Н… нет.
Ирвик пожал плечами: в чем тогда вопрос?
- А на каком тогда? Может, я знаю его.
- Едва ли. Мы не закончили, – он низко наклонился, так что вокруг лица поверженного оказался чернопрядый занавес. – А говорили мы о выборе. Вернее, о том, стоит ли предоставлять его тебе.
Его дыхание – смесь свежести дождя, терпкого запаха сырой листвы и крови. А холод губ буквально в миллиметре от губ пленника.
Гайст закрыл глаза:
- Тебе решать, прибегнешь ли ты к силе или благоразумию, - старался говорить как можно аккуратней, чтоб не коснуться.
- Тебе решать, обернется ли твое благоразумие тебе во благо, - эхом отозвался бескуд и таки провел губами по губам.
- "Не может благом быть наслаждение против любви".
- А ты, все-таки, Тень. Непроглядная. Непроницаемая для дождя. Ты укрыл ее от меня в глубине своих мыслей – я и сейчас не чувствую. Но я видел ее, твою Наследницу.
Гайст вздрогнул. Он и сам не знал, жива ли она. Не знал, каково это – ощущать связь с обращенным тобой. Но если Ирвик…
- Она еще может дышать. Если захочет. Что бы ты отдал, чтобы вернуть ее?
- Ты и так… - он снова встретил мягкость губ Вампира дождя, но договорил, - можешь взять самое ценное… Вечность моих вен.
Кончики пальцев заскользили по виску, по шее. Зашелестел сминаемый шелк.
- Что проку в срезанном, обреченном на смерть цветке, когда бы он мог радовать каждую весну, вновь и вновь расцветая? И какой смысл преграждать ручей, превращая хрусталь холодного и звонкого потока наполовину в дурно пахнущую слизь, наполовину – в высохшее русло? Я хочу другого.
Ребрами, грудью, животом Гайст чувствовал сквозь тонкую ткань туники все больше распаляющие ласки.  Но страсть захватывала не его, а Ирвика: руки его потеряли нежность. Сила, готовая вырваться из оков, за сотни лет накопленная жажда, стремление владеть…
- Тогда почему ты просто не отпустишь меня? Неужели свобода того, кто дорог, – не источник радости? И добровольность разве не ценнее насилия?
- Мы не раз говорили об этом, - приподнялся бескуд.
- И ты ни разу не назвал причину.
- Не ощущал твоей готовности услышать ее.
- Я готов, Ирвик, поверь. Давно готов.
Вампир дождя пристально посмотрел на Гайста. Возможно, он прав: рано или поздно это должно произойти, так почему не теперь?
- Есть договор. Условия его подобны нитям, что тянутся от марионетки к пальцам кукловода. Нарушь одно – запутаются все, оплетут, стянут, словно кокон, отняв остатки собственной воли. Я не имею права на друзей, и не должен оставлять живыми свидетелей. Покинь мой мир – и я найду тебя, чтобы…
- Только твоим желанием я заведомо обречен на вечный плен!
- Только моим желанием ты жив.
- Как мог ты заключить подобный договор?! С кем? Ты, так много видевший, столько читавший – неужели не мог предвидеть, что он в итоге обернется против тебя?
- Это цена всего, что я имею. Я сделал выбор.
- И давно? Не отвечай, - Гайст безнадежно махнул рукой, - я вижу, что сейчас, и тридцать лет назад, и пятьдесят ты не пошел бы на такую сделку. Ты мудрее, чем тот, кто соглашался с этими требованиями.
Ирвик усмехнулся:
- Уверен, что знаешь меня столь хорошо?
- Уже нет. Но это ли важно теперь? Скажи, есть срок у этого договора? Или возможность изменить условия? Я готов помочь всем, что в моих силах, чтобы освободить тебя от этой зависимости. Ты ведь тоже не от желания быть связанным подписывал его.
- Ты хочешь вернуться к ней. А я ждал. Надеялся, что ты увидишь.
- Она моя Наследница. Прости, но, - даже шепот Гайсту казался громким, - ты можешь привести любого в твой дом. Найдутся те, кто более достоин такой игры.
- Это не игра! Ты нужен мне. Тепло твоего сердца! Взаимность, о которой я мечтал, едва увидев.
Он схватил его за плечи, приник, впился жестоким поцелуем. Оттолкнулся, с победной горечью выпрямившись.
Гайст, улучив момент, вывернулся из-под него, скатился с кровати, отпрыгнул в сторону.
- Твой выбор сделан, - с искаженным болью лицом Ирвик вскочил, сорвал со стены шпагу, швырнул ее эфесом вперед. - Сражайся за свою любовь! Иначе я убью ее!
Гайст поймал ее на лету, подбросил, чтоб перехватить, но не успел принять удобной позы – отточенный клинок бескуда сверкнул возле самого лица – он едва смог отклониться и отбить удар. Нырнул под руку в следующий выпад, отбежал к краю сцены. И снова, почуяв опасность прежде, чем увидев, с полуоборота выставил шпагу, защищаясь. Звон и вибрация. Взмах, выпад. Взметнувшиеся глянцевым крылом волосы Ирвика.
- Я не хочу драться с тобой! – выкрикнул вампир, вновь уворачиваясь.
Злой смех. И острие со свистом рассекает ткань, жемчужно-серый обагряя кровью.
- А жить ты хочешь? – презрительно скривив губы, обтер лезвие о ладонь, слизнул кровь. Оскалился в ухмылке. - Хорош, - бросился снова.
Парируя удар, Гайст рухнул на пол, откатился от вонзившегося в доски клинка, метнулся прочь. Пробегая мимо ширмы, сдернул с нее шелковую драпировку, комом бросил навстречу врагу. Ирвик перехватил ее, откинул в сторону. Секунда, но потеряна. Противник уже за спиной. Свист – уклонение – но черная прядь полетела вниз.
- Разве я учил тебя бравировать? Сражайся!
Снова звон. Дивная песня смерти.
Длинным выпадом охотник Бескид едва не ранил Гайста. Тот с разворота ударил ногой, рассчитывая выбить оружие. Левой бескуд перехватил лодыжку, лишив вампира равновесия. Миг – и отточенное острие уперлось в горло.
- Ты все еще не понял? – коротко чиркнув шпагой вверх, рассек кожу под подбородком.
Гайст схватился за рану, сжал изо всех сил, стараясь, не выпустив клинок из рук, подняться.
- Я бы успел привести ее сюда, пока ты встаешь. Бой был бы веселее.
Сын Иларна не ждал новой атаки – охваченный жаждой убийства, бросился сам.
Ирвик увернулся, ударил гардой в лицо. Но узкий блеск взметнулся вверх, в последний миг встав между. Взвизгнула сталь, соскользнув с вражеской, Гайст отпрыгнул, темными каплями окропив подмостки. Одну из них Вампир дождя поймал, растер на пальцах. Актерство стоило пропущенного удара – локоть ожгло внезапной болью.
- Мальчишка! Ты не в силах защитить ее! - парировав очередной выпад, Ирвик устремился к дверям.
-  Не смей!
Если до этого момента Гайст не понимал, что должен сделать, теперь у него появилась цель. И картина сразу прояснилась, на первый план выступил расчет. Он схватил стоявший на полу канделябр, с размаху швырнул вслед бескуду.  Тяжелый, тот с грохотом врезался в простенок меж дверей. Ирвик удивленно потрогал вмятину на стене и обернулся. Так и не открытая им дверь распахнулась, выпустив разъяренного вампира за спиной врага.
Свист, звон, удар – и задрожала рукоять вонзившейся в перегородку шпаги, а ее владелец лежал, прижатый к полу. Лед и напряжение в узловатых пальцах, вцепившихся в горло.
- Хороший ход, - одобрительно улыбнулся Ирвик и слизнул с подбородка жертвы кровь. Рана стала затягиваться быстрее.
Он встал, протянул руку:
- Идем, я хочу показать тебе кое-что. Только оденься, может оказаться холодно, - сам накинул привычный плащ, спрятав клинок. - Шпагу не забудь.
Критически оглядев Гайста, кивнул и открыл пред ним все ту же дверь.

***
Год 2012, 28 апреля

Полумрак, рассеиваемый лишь приглушенным сиянием бра да рыжими фонарями за окном. Горячий аромат капучино и свежесть сырой ночи, вползающая, словно змея, в приоткрытую балконную дверь. И голоса бессмертных, негромкие, сдержанные. Сфинкса –  гневно-ледяной, оскорбленный, угрожающий. Немногим теплее – Киры, ищущей не оправданий, но объяснения, ответа, что делать дальше. Геката молчит. Лучшая из возможных реплик, иначе Сфинкса не удержать.
Арахна подняла глаза. Зеленый взгляд напротив прикрыт ресницами. Дрожит краешек челки, упавшей на лицо. Пальцы легко, небрежно держат зажигалку. Но предельно напряжены. Тронь – будто камень. Она наверняка отлично понимает, как должен реагировать Художник на вызов Ирвика. Конечно, жизнь смертного – ничто в сравнении с причастным к Вечности. Но собственность такого же, да и едва ли менее сильного… Взгляд Киры – темная ночная синь. Прямой, открытый, не сомневающийся в правоте. Она не просит, просто в нескольких словах рисует ситуацию. Безжалостно четко и честно. На Мастера девушка не смотрела: чувствовала себя виновной в собственном существовании. Не будь ее – не было бы такой проблемы. Но тогда он мог беречь кого-то другого, другую нежность пить, другой властью наслаждаться. Эта мысль причиняла боль, и Арахна старалась оттолкнуть ее. Но краем глаза ловила светлый водопад его волос, ручьями разбегающийся по плечу, тонкость артистичной руки в волнах атласно-черных манжет…
- …Вы не смогли предупредить эту ситуацию.
- Видимо, он успел отследить Арахну раньше. Но, согласись, присутствие Гекаты оказалось весьма уместным.
Сфинкс промолчал. Ему совершенно не понравилось, что чужой вампир сумел без приглашения войти в гостиничный номер. Значит ли это, что ему вообще не требуется такового? Или одна из девушек нечаянным словом, мыслью, жестом – чем угодно – умудрилась позвать его?
- Моего донора он не получит, - безапелляционно заявил он, наконец, и откинулся на спинку дивана, – так что вам стоит поискать другой способ вызволить Наследника.
- Полагаю, он продолжит охоту на нее независимо от этого, – заметила Кира, жестом предупредив возражения Гекаты.
- Знаю. Придется его переубедить. Но это уже моя проблема.
- Не будь так однозначен. Я также заинтересована в том, чтобы она осталась у тебя.
- "Твои права закончились, когда ты отдала мне ее!" – швырнул мысленно реплику вампир гораздо более раздраженно, чем произнес. – Полагаю, тебе достаточно своих забот.
Ни единым мускулом Кира не выдала эмоций:
- Если есть две взаимосвязанных задачи, не эффективней ли решать их сообща?
Сфинкс скрестил руки на груди, закрыл лицо маской высокомерия:
- Твои предложения?
- Он все равно будет искать ее. Ее или Гекату, чтобы услышать ответ.
- Если ему нужен ответ.
- Почему тогда он просто не забрал ее? А если хотел обозначить себя – так труп защитницы - чем не автограф?
Геката вздрогнула. Ей отнюдь не понравилось такое предположение. Хуже всего, что Кира права: только необъяснимый каприз Вампира дождя снова сохранил им жизнь. Скорее всего, ненадолго.
- Подозреваю, ему нужно нечто большее.
- Верное направление, но коротки шаги, - прозвучало внезапно из темноты.
У открытой балконной двери стояла фигура в темном плаще. Мокрый блеск слипшихся прядями черных волос, усталый взгляд, бледная рука на эфесе шпаги.
Сфинкс сверкнул глазами, но не вскочил в ярости – только прищурился, усилием сдержав ее до поры.
Несколько секунд противники изучали друг друга.
- Доброй ночи, Ирвик, - медленно вставая, ласково приветствовала его Кира. – Добро пожаловать на территорию Ночного Сообщества.
- Доброй, если желаешь видеть ее таковой, - с легким поклоном ответил гость, шагнул в их сторону. Ладонь с оружия не убрал.
- Входи же, присоединяйся к нашей беседе, прошу.
Улыбка не покидала ее лица, но глаза… Арахна изумленно переводила взгляд с одного вампира на другого – глаза их совершенно одинаково отражают ледяную ночь!
- Был бы рад разделить с вами немного Вечности, но, как говорит один мой друг, "Ночь не станет ждать".
Великолепный выпад!
Вампиресса качнула головой, усмехнувшись:
- Воистину, так.
- Чем обязаны столь позднему визиту? – Сфинкс таки не сдержался от издевки. Он тоже уже был на ногах, однако с активностью не спешил.
- К чему торопить неминуемое? Любые предположения рано или поздно подтвердятся, иль будут опровергнуты. Мне предпочтительнее наблюдать ход событий из зрительного зала.
- Пока партер сам не станет ареной Колизея?
- Но кто занять захочет колыбели лож? Спектакль без зрителей печален будет. Что ж - придать улыбку маскам их сумею я единым росчерком стального острия.
И ни один из них не шелохнулся.
Ускоренно считало мгновения сердце Арахны.
- Может, все-таки выберешь что-нибудь другое? – вмешалась вдруг Геката, решив от угроз перейти к деловому соглашению.
Все взгляды устремились на нее. И сразу же – на ту, кто оказалась объявленной ценой.
- Вот что значит отсутствие ведущей руки, - сочувственно констатировал Вампир дождя.
- Ты виноват в этом! – вскочила Геката. – Ты отнял его у меня!..
Сфинкс и Кира напряглись, готовые к защите.
Арахна вжалась в спинку дивана.
Ирвик и не подумал реагировать. Только губы чуть дрогнули.
- …Приходишь только убивать! Ты не знаешь, что такое любовь! Не знаешь, что такое верность! Одна смерть за другой – пьешь их, не думая…
- Остановись! – властный шепот прервал ее. Мгновенно, ибо Геката узнала.
Откинув штору, словно занавес, с балкона в комнату вошел Гайст.
На мягких цвета пепла волосах, на темно-сером пальто поблескивали следы дождя. В левой руке – перчатки и шпага, взятая за середину клинка.
Геката застыла в изумлении. Вглядывалась в красивые черты лица – и не узнавала. Переключалась на фигуру в целом – и взор туманился, поднимая воспоминания: это он!
- Мое предложение остается в силе, - мягко напомнила Кира, обращаясь уже к двоим. Она тоже была удивлена появлением Наследника Илларна, однако быстро адаптировалась.
Гайст обернулся на похитителя, в тени чьей силы удалось остаться незамеченным.
- К сожалению, вынужден откланяться, - приложил ладонь к груди Ирвик. - Сфинкс, продолжим нашу занимательную беседу в более удобных обстоятельствах.
- Непременно, - усмешка Художника мелькнула предвкушением.
- Дамы, – учтиво кивнул вампирессам, потом Арахне. И пропал. Только порыв ветра взметнул капроновую вуаль занавески.
"О, боги…" – только и подумалось Арахне. Голова внезапно закружилась. Почти наощупь девушка нашла остывший кофе, сделала глоток.
Сфинкс вернулся на диван, успокаивающе положил ладонь на колено донору. Та благодарно вздохнула.
- Спасибо, очень вовремя, - язвительно поклонилась Кира Гайсту. – Надеюсь, за двадцать семь лет ты сформулировал достаточно убедительные объяснения.
- Я не мог раньше. Видишь ли…
- Потерпи еще немного. Совет больше оценит твои старания. Лучше позаботься о Наследнице. Ей и вправду не хватало должного руководства.
Геката стояла, по-прежнему не в силах произнести ни слова. Красноватые отблески дрожали на изгибах слипшихся ресниц.
- Здравствуй… - он шагнул к ней, но не поймал движения навстречу и остановился. – Я больше не оставлю тебя.
Все-таки подошел, обнял свое создание. Окутал почти забытым туманом тайны и нежности. Не выдержав, Геката расплакалась.
- Что ж, не знаю, как остальные, а я еще хочу успеть поужинать, - заявил Сфинкс, за руку выводя донора из-за стола. Помог одеться, ласково коснулся тыльной стороной пальцев теплой щеки. – Идем. Адам заждался.
Кира проводила хозяина взглядом, мысленно пожелав доброй ночи.
- Вы собираетесь встречать рассвет? – обратилась она к воссоединившимся. - Романтично, но неоправданно. Геката, забирай Создателя, пока не улетучился, и отправляйся к себе. Чтобы завтра к одиннадцати были готовы, я заеду. Надеюсь, обойдется без сюрпризов? – уже Гайсту.
- Я тоже надеюсь на это.
Основатель Третьей Ветви усмехнулась:
- Пропадешь с моей территории еще раз – убью и скажу, что так и было.
Запахнувшись в свой серый плащ, направилась к балкону. Ирвик прав: какой смысл тратить время на лестницы?
Вытерев багровые дорожки с лица, Геката освободилась от объятий и уселась за стол. Вытащила из сумочки портсигар, привычно отломила фильтр, прежде чем вставить сигарету в мундштук, закурила.
Гайст молча стоял рядом и любовался. Он понимал, что ей потребуется время привыкнуть к его присутствию, принять, оживить любовь. И ему самому тоже. Но он точно знал, что приложит все усилия, чтобы Наследница его стала счастливой Спутницей.

***
Год 2012, 20 мая.

Им снова предоставили покои в Башне Забвения. Те самые, что год назад: с темно-зелеными стенами, узорящимися у потолка, фальшивым окном и примыкающей вампирской спальней. Арахна, измученная беспокойным днем, тяжелым перелетом и переживаниями о предстоящем, устало рухнула на диван.
- Простите, Милорд. Я сейчас. Пару минут – и…
Вампир снисходительно усмехнулся. Сбросив с плеча дорожную сумку прямо посередине комнаты, молча прошел в спальню.
Тяжесть век и головная боль. Холод предчувствия, желание знать и до слез расстраивающее бессилие. "Почему опять все сразу? Чертов идеалист. Мечтала о насыщенной жизни – изволь". Но вставать-то все равно надо. Ночь только началась. Одна из тех ночей, что вновь определит ее судьбу. Арахна верила, что Мастер защитит ее. Хотела верить и не думала о других вариантах. Так было немного проще. А совсем хорошо – вообще не думать, просто отключиться. Но разве это реально? Их пригласили в Цитадель Илларна не спать, а на Совет. И все же, сопротивляться утомлению было невероятно сложно.
- Почему ты еще одета? – любимый голос окатил, словно водой. На удивление не ледяной, а комнатной температуры. – Твой лимит исчерпан.
- Простите, Милорд, – виновато произнесла Арахна, прогоняя завладевший было ее сознанием сон.
С усилием приподнявшись, стащила с себя черный свитер, водолазку, оглянулась на Мастера: неужели недостаточно? А потом снова одеваться, чтобы идти в Зал Совета? Это же мучение!
- Не думаю, что нынче тебе предстоит быть там, – заметил Сфинкс, присаживаясь рядом. – Любое самомнение должно быть оправданным.
Он притянул ее за плечи, уложил головой себе на колени. Ласково погладил по волосам. Арахна всем существом потянулась к властвующей руке, закрыла глаза. Опустившаяся вместе с веками темнота сразу закружила голову, дезориентировав вдобавок сверлящим звоном и множеством то и дело вспыхивающих белых искр.
- Владей ты Вечностью – тогда да, присутствие на Совете неминуемо. У Высоких к тебе было бы много вопросов. Пришлось бы самой объясняться и защищать себя. Никакой донорской неприкосновенности. Одна против Кодекса и Аарона. Со смертного же никто не спросит причину прихотей вампира в отношении него. Ты имеешь возможность просто быть. Но и неудовлетворенное любопытство в придачу.
Он оперся локтем на спинку дивана, стащил бархатную резинку с хвоста, рассыпав по плечам пшенично-золотые пряди, и склонился над ней. Такой расслабленный, уютный – будто разбирательство никоим образом не касалось ни Арахны, ни, тем более, его самого.
- Разве ты никогда не думала об этом?
Внезапно возникшая конкретная задача, поставленная Мастером, разбудила мозг.
- Сложно игнорировать то, с чем сталкиваешься каждую ночь.
- Я говорил не об абстрактном. – "Девочка учится словесным играм, это неплохо. Значит, тренировкам пора стать жестче".
Ответить "нет" было бы проще всего. И хуже. Арахна посмотрела в глаза Художника. "И вопрос его не риторичен".
- Думала.  Но мне нравится быть тем, кто я есть.
- Беззащитной, уязвимой смертной, вынужденной подчиняться каждому, кто сильней?
- Разве среди вампиров подчинения не больше?
- Наш выбор осознан. Правильно сделанный, он сводит зависимость от других к минимуму. Более того, среди бессмертных высшей властью обладают достойные. Их не так уж много. А над тобой не только вампиры, но и люди. И последние – в гораздо большей степени. Буквально каждый, кто превосходит тебя статусом, финансово или физически.
- По крайней мере, они не пытаются меня съесть.
Сфинкс презрительно фыркнул.
Конечно, он прав, во всех смыслах: вампиры не убивают без веских на то причин. Это не о еде, разумеется. Люди куда менее предсказуемы и благоразумны, от произвола их, похоже, удерживает только страх. Разного рода.
- Я не зависима от времени суток, – осторожно добавила Арахна плюс в копилку смертных.
- Но тебе тоже необходимо спать. Усталость – расплата за нерациональное использование времени. И независимо от времени суток, - язвительно выделил он, - ты можешь упасть без сил. Или, не выспавшись, испортить весь следующий день, и не один. Мы же гарантированно получаем каждую ночь, полную жизни и энергии.
Он вдруг склонился, почти коснувшись грудью ее лица, и быстро откинулся обратно. Концы волос, словно плети, полоснули по щеке.
- Еще аргументы?
Арахна заколебалась. Как ей, личному донору, ответить, чтоб не задеть Мастера? Ее суждение о главном применительно к себе столь разительно отличается от позиции отдающей!
- Я не должна пить кровь. Мое меню разнообразней.
Сфинкс зловеще расхохотался.
Выдержал паузу, позволив девушке испугаться.
- Ты даже не представляешь, насколько разной бывает кровь на вкус, - проникновенно заговорил он. – Напоенная паническим страхом и жаждой жить или дразнящая непримиримой дерзостью; отнятая насильно в бою или добытая искусным соблазном; полная восхищения или непреодолимой неприязни, а иногда – того и другого одновременно. Или, как твоя, отчаянной, обреченной любви и жертвенности. Каждый раз – уникальный ужин, с неповторимой сервировкой и особым поводом. И это – не считая качества самой крови, вариаций и смешений которой – миллионы. Чего не скажешь о содержимом твоего холодильника. А если находится возможность пить бессмертного!..
Девушка вздрогнула: острие клинка, коротко сверкнув в руке вампира, воткнулось в плечо. Мир остановился.
- Позволь напомнить и другие преимущества, расплата жаждой за которые не так уж высока. К примеру, та же сила, благодаря которой так легко движется лезвие, раздвигая плоть.
Он едва шевельнул пальцами – и жгучая линия потекла вправо, бездонной пропастью разделяя его и донора. Арахна закрыла глаза, превозмогая, впитывая боль, осознавая и доверчиво стремясь принять ее как можно глубже.
- А еще – обостренная восприимчивость всех органов чувств, гораздо большая, чем та, что позволяет тебе воспринимать это сейчас.
Вторая линия от начала первой – вниз, пересекая ключицу, глубже и медленней. Арахна чувствовала, что Художник не прилагает усилий, чтобы добиться нужного эффекта, делая превосходство бессмертного очевидным. Привычно воспринимала его внутренним взором. Надменно улыбающийся, довольный собой, знающий цену каждого из своих действий. Расслаблен и снисходителен. Пока.
- Наша память. Уникальная, совершенная память, до мелочей воспроизводящая все когда-либо прочитанное, слышанное, пережитое. Способность охватить неизмеримо большее, чем дано людям. Усиление твоих способностей и реальная возможность достичь совершенства в чем угодно. Ты же хочешь, чтобы твои рассказы и повести и все, что выходит из твоих рук, было идеальным? Добавим к этому возможность делиться мыслями, чувствами, образами с себе подобными, не прибегая к посредникам в виде звуков и символов. Быть быстрее, гибче, пластичней. Сексуальней. Я знаю: ты любишь танцевать. Оставить за спиной несовершенство человеческого тела – это ли не мечта?
Он продолжал перечислять. Линии на плече Арахны множились, растекались алым, вторя изяществу блестящего клинка. Прямые и изогнутые, наносимые будто небрежными штрихами, складывались в единый рисунок.
- Ты путаешься в паутине людских представлений, мерзко липнущих, все больше ограничивающих, стягивающих тебя в мутный кокон все сильнее. А ведь жаждешь полета. Но твои крылья еще слишком слабы, чтобы разорвать его.
Сфинкс, убрав нож, приподнял девушку, выбрался из-под нее, намереваясь уйти. Просительно-удивленный взгляд провожал его до самой двери.
- Ах, да, – полуобернулся он через плечо, - регенерация. Стопроцентная. Мечта любого мазохиста. Оцени разницу.
И вышел.

***
В зале Совета собирались бессмертные. Неспешные шаги, шелест одежд, сдержанные голоса.
Интар в коричневом плаще советника, надетом поверх строгого костюма, увлеченно обсуждал что-то с Леруа. Предводитель лионцев был почти на голову ниже Наследника Илларна, но различие это виднелось лишь до более внимательного взгляда: стать и достоинство почти пятисотлетнего вампира (четыреста восемьдесят два из которых он являлся Советником Древнего круга) были поистине королевскими. Выглядел же Леруа вполне молодо и современно: классический костюм в тонкую бежево-серую полоску, золотисто-бежевого шелка пластрон, запрятанный под такой же жилет, мягко отливающая серым рубашка. Бриллиантовая искорка галстучной булавки – тонкий намек на состоятельность и власть. Каштановые волосы его, в отличие от светлых волн Интара, не были длинными, как раньше, тем не менее, выгодно подчеркивали строгие черты лица. На котором играла очаровательная демоническая улыбка. Они говорили по-французски. Это немногим позже, когда появится глава Совета, в зале не прозвучит других слов, кроме немецких. Теперь же, в угоду другу, Основатель Четвертой Ветви поддерживал беседу на родном Мишелю языке. Их связывали не только теплые отношения, и союза кланов для присутствия на Совете Леруа было бы не достаточно. Оба они – и глава лионских детей Ночи, и признанный Сообществом искусный дипломат – охотились на Бешеных. Под их началом проблему с необузданными теневыми помогал разрешить Гайст.
Поодаль от них, у каменных кресел советников, стояли Кира и Патриция. Патриция, как и Интар, была в традиционном плаще, только серого цвета. На черном камне, украшавшем пряжку, тонкой гранью бликовал знак Илларна. Если б не характерный профиль гречанки, ее могли бы принять за младшую сестру. На деле же Патриция была первой Наследницей и Спутницей Аарона, призванная хранить архивы и вести протоколы советов. Кира же, в другой ситуации непременно бы занявшая одно из кресел, ныне была отстранена от принятия решений как заинтересованное лицо. Теперь она продолжала разговор о рукописной родословной Илларна, прерванный когда-то появлением Создателя. Отблески танцующего в клетках факелов огня рассыпались по ее облегающему платью серебристым дождем, стекали в пол. Кровавой жаждой вспыхивали в глубине синих глаз. Не так-то просто объяснять причины доверия чужому донору, когда сам голоден.
В отличие от нее, Эриния, замершая безмолвной резкой тенью, успела поохотиться и теперь с нетерпением ждала, что же решит Совет насчет того, кто с такой дерзкой небрежностью увел намеченную ею жертву. Дважды. Черные волосы Спутницы Снейка змеились, приподнимаясь, как от ветра, хотя в зале Совета, расположенном в десятке метров под землей, никогда не наблюдалось сквозняков.
За этим необычным явлением, как бы ненароком, наблюдал Фир. Он с превеликим удовольствием притащил бы сюда фотоаппарат (благо, две трети из имеющихся у него объективов предназначены для ночной съемки), но Совет Илларна не предполагал ничего подобного. Жаль, пропадают роскошный интерьер и великолепная модель. А ведь это единственная возможность застать Эринию в Цитадели – она все время где-то носится, выполняя черт знает какие поручения Создателя. А потом в Башне Смерти появляются новые обитатели. Ненадолго. Фир заложил за ухо выбившуюся прядь белого каре, склонил голову в приветствии, встретившись с угольным взглядом. Идеальное тело, облаченное в кожаный комбинезон. Идеальна граница алых губ, изогнутая в вежливой улыбке. Хотел бы он запечатлеть ее…
Новые голоса привлекли его внимание. В зал Совета вошли Геката и Гайст, оба в черном. Остановились у колонн возле входа. Будучи объектом разбирательства, они не могут пройти дальше без приглашения. Приветствовали Киру и Патрицию, кивнули Эринии, затем ему. Фир коротко ответил и отвернулся.
- Когда-то мы с ним учились вместе, - заметил Гайст, чтобы поддержать разговор. И он, и Геката были напряжены, взволнованы. – Но что-то он не слишком расположен к общению.
- Ты не знаешь: он потерял Наследницу год назад. Представь, каково ему смотреть на нас.
- Фир? Наследницу?!
- Ты много упустил за это время, - грустно улыбнулась вампиресса.
- Обещаю: мы наверстаем…
- Доброй ночи всем присутствующим, - в зале появился еще один блондин.
Фир раздраженно фыркнул и скрылся за колонной. Кира с приветливой улыбкой кивнула вошедшему. Эриния улыбнулась равнодушно. Гайст поклонился, в знак признательности. Его избранница дополнила приветствие словами. Интар сдержанно кивнул, не превышая этикета. Взгляд Леруа засветился искренним интересом. В общем, объяснимо: Лионский клан был собран им из одиночек; сильные личности, способные выжить самостоятельно, неудержимо влекли бунтаря-француза. Он спросил что-то у друга, тот, пожав плечом, ответил и вернулся к прежнему обсуждению.
Обозначив свое присутствие, Сфинкс ушел в сторону, прислонился к одной из колонн и, скрестив руки на груди, замер в ожидании. Он тоже был замешан в этой истории – как владелец неугомонной девчонки, беспрерывно умудряющейся создавать проблемы себе и бессмертным. И благо, их разгребал только один клан. Поэтому он не особо ждал радушия со стороны илларновцев, хотя кое за что они могли бы быть благодарны.
Тем временем к виновникам "торжества" подошла Кира.
- Совет пройдет без твоего Создателя, - обратилась она к вернувшемуся в семью Наследнику. – Хельги нет в Цитадели, и вступиться за тебя будет некому. Я, разумеется, выскажу свои мысли о тебе, но не стоит обольщаться насчет моего авторитета. Решение принимает Аарон. Будем надеяться, отчет Тамира пойдет на пользу.
- Почему он не приехал сам?
Кира усмехнулась:
- Он не посещает подобные мероприятия, так уж повелось.
- Я расскажу все, что смогу, - понимающе кивнул Гайст, хотя на деле ничего не понял.
Хотел добавить еще что-то, но не успел: массивные створки дверей, открывшись, впустили главу Совета в сопровождении Основателя Второй Ветви и виконта Равенского. Все трое были в длинных плащах. Аарон – в сером с расшитыми темным узором рукавами и черной пряжкой, как у всех членов Совета. Обычная одежда главы Дома Илларна. Снейк также не изменял своим привычкам: сине-зеленый перелив змеиной чешуи вполне соответствовал его имени. Одеяние Бенедикта Равенского было черно, словно бездна. Он с неохотой скинул капюшон и горделиво выпрямился, но в окружении рослых вампиров, знающих цену красоты и силы, выглядел немощным стариком. И даже опыт, залегший в тонкой паутине морщин на желтоватом лице, не добавлял достоинства.
- Приветствую собравшихся здесь, - звучное эхо донесло голос Хозяина Илларна в каждый уголок каменного зала и вернуло обратно. – Благодарю каждого, кто смог уделить нам несколько часов своей Вечности. И объявляю Совет открытым.
"Лучше бы сам источник проблем явился сюда", – бросил Создателю хищно-раздраженную мысль Снейк и занял место возле своего кресла.
Каждый из советников последовал его примеру. Фир и Эриния подошли ближе, образуя полукруг. Из глубины зала, куда не дотягивался свет факелов, неслышно выступила еще одна фигура, присоединилась к ним. Это был Зигмунд, старший Наследник Хельги, прирожденный воин, защищающий интересы Дома Илларна и Ночного Сообщества. Высокий, мощного телосложения, с длинными светлыми волосами; лоб пересекала светлая полоской из мягкой кожи. Он бы великолепно смотрелся в походной одежде (которую обыкновенно предпочитал), но на Совет, все же, явился в мирском. Впрочем, не отказал себе в свободе рубашки навыпуск и мягких сапог, укрывшихся под черной классикой.
Леруа тоже сделал шаг в сторону советников.
Сфинкс принял более удобную позу – и только.
Аарон остался в центре зала.
- На обсуждение выносится вопрос о принятии в Дом Илларна Гекаты, - начал он, - Наследницы и Спутницы Гайста. Мы не могли решить его раньше ввиду отсутствия самого Создателя. Поскольку теперь он с нами и может лично объяснить обстоятельства обращения, ставшие причиной нарушения Правил поддержания рода, мы готовы вернуться к отложенному. Напомню, - взглянул в сторону виконта, скептически прищурившегося, - что Гайстом не были соблюдены первый и третий пункты правила выбора Наследника, касающиеся утверждения кандидата Основателем Ветви и добровольности обращения, что считается грубым нарушением. Совет готов выслушать объяснения.
Гайст выступил на середину зала, опустился перед советниками на колено, склонил голову.
- Мы слушаем тебя, - ноткой заботы подбодрил его Аарон.
- Как верно заметил высокочтимый Совет, правило добровольности было нарушено мною в силу обстоятельств. На девушку, которую избрал я своей Спутницей, напал другой бессмертный, и, если бы не моя кровь, она погибла бы. На тот момент я знал ее достаточно, чтоб быть уверенным: она поймет и примет с радостью иное существование.
"Лучше молчи о том, кем она была для тебя изначально", – подумала Кира, но не рискнула выпустить предупреждение из-за щита – Снейк запросто перехватил бы мысль, и еще одним поводом для опасений у Гайста стало бы больше.
- По той же причине, - Гайст перевел взгляд на своего Основателя, уже оправдываясь перед ним, - я не мог предупредить о своем выборе заранее. Приношу свои извинения, – снова склонился.
- Что скажет Совет? – полуобернулся Аарон к Наследникам. Патриция?
- Геката помогала мне в библиотеке. Недолго, но за это время успела проявить себя достойной носить имя Илларна.
- Снейк?
- Я вижу неплохие перспективы новообращенной. И я готов принять ее в свою Ветвь.
- Интар?
- К сожалению, я не был знаком с Гекатой, но не слышал о ней ничего дурного. Однако чтобы решение мое не оказалось необоснованным, прошу позволения прочесть ее.
Аарон вопросительно посмотрел на Гайста. Тот не без опаски кивнул.
- Прошу, дитя, подойди к нам.
Невольно оглянувшись, будто за спиной могла обрести поддержку, Геката приблизилась. Под пристальным взглядом хозяина Илларна опустилась на колено, подобно Гайсту.
- Ты позволишь? – присев напротив, Интар аккуратно взял ее за подбородок. Теплый блеск его золотисто-карих глаз очаровывал, вызывал доверие.
"Вот одна из тайн великого дипломата", - подумала она, открываясь.
Интар улыбнулся. Он не стал лезть в дебри ее сознания, достаточно было того, что на поверхности. Верность и уважение к клану, желание быть достойной Наследницей, воспоминания недавних дней, свидетельствующие о реальной заинтересованности в судьбе Дома Илларна, беспокойство о будущем…
- Я удовлетворен, – поднялся, почтительно кивнул Аарону. – Не имею ничего против.
- Кира? Уверен, Совет не откажется принять во внимание и твое мнение. На твоей территории была обращена Геката, под твоим руководством находилась до настоящего момента.
Ну, разумеется, этого следовало ожидать.
- С удовольствием дам рекомендацию этой юной особе, - выступила вампиресса на шаг вперед. – Исполнительна, законопослушна, аккуратна в охоте. Быстро учится и не повторяет ошибок. Учитывая же ее неоценимый вклад в… последнее наше предприятие, могу сказать, что Геката вполне достойна Вечности.
- Благодарю. Что ж, если возражений нет, - глава Совета выдержал паузу, - я озвучу решение. Геката, Наследница Второй Ветви в пятом поколении принимается в дом Илларна и получает все права, присущие членам Семьи. Гайст, оправданный обстоятельствами, получает предупреждение, мера которого будет определена Основателем его Ветви. Гайст, можешь забрать свое создание.
Геката облегченно выдохнула, встала с колен, поддерживаемая Создателем. Подняв глаза, встретилась взглядом с Леруа. Он был рад за нее, пусть даже принадлежащую другому - всегда приятно, когда в мире становится на одну милую вампирессу больше.
- Я бы не спешил отпускать его, - ядовито проскрипел Бенедикт, стоявший доселе, словно изваяние.
Все взгляды обратились на него.
- Не прозвучало объяснение причин, по которым этот совет отложен был почти на три десятка лет. Почему Гайст сразу не представил свою Наследницу? И что за бессмертный покушался на нее? Я вижу здесь Интара, в чьем ведомстве межклановые отношения, и уважаемого, - здесь виконт позволил себе долю сарказма, - Мсье Леруа. Уж не Лионского ли клана Наследник стал косвенной причиной обращения? И какова здесь вероятность случая?
Все благодушие с Леруа как ветром сдуло. Но изменилось только выражение глаз.
- Отнюдь. Мое присутствие обусловлено иными причинами, - ласково улыбнулся он Равенскому. – Ни один из моих Наследников, гостивших когда-либо на территориях Илларна, к этому не причастен.
- Мы выясняли обстоятельства той ночи, - взял слово Снейк, кивнув Аарону в запоздалой просьбе, - и можем сказать с уверенностью: ни Лионский клан, ни какой другой из входящих в Ночное Сообщество, не нарушил прав обладания. Попытка убийства кандидата – дело рук теневых.
Бенедикт оценивающе оглядел главного палача Илларна, чуть задержав взгляд на сильных пальцах, что медленно сжимались в кулак, прячась под краем рукава, и усмехнулся:
- Не сомневаюсь, что его уже навеки поглотила тьма. Однако первый мой вопрос остался без ответа.
- Гайст был похищен, и вам известно об этом, - вмешался Аарон. – Мои Наследники щепетильны, когда дело касается законов.
- Поэтому каждое второе обращение свершается с нарушениями? Но я не намерен обсуждать это сейчас, - он поднял ладонь в обрывающем возражения жесте (первом его жесте за время совета). – Мне интересно, не был ли связан тот "теневой" с мифическим Вампиром дождя, якобы похитившим вашего Наследника? И еще более: как был найден и какой ценой освобожден Гайст?
- Вампир дождя - не миф. К сожалению, мы убедились в этом.  Гайст, действительно был похищен им – в ту же ночь. Возможно, это было совпадение, быть может, ловушка. Но путь к нему, способ вызволить Создателя нашла Геката.
- Поведайте, откуда вы берете столь гениальных кандидатов, которым под силу то, с чем не справились опытные бессмертные?! Как она смогла в одиночку разгадать тайну столетий? И самое удивительное – выжить при встрече с ним.
- Мне помогали Кира и Арахна, - попыталась оправдаться вампиресса, чувствуя несправедливым приписывать себе все заслуги. – Они… очень много сделали, чтобы найти его.
В бедняжку смертоносными стрелами впились сразу три гневных взгляда: чернильно-синим острием – Киры, свинцово-серой тяжестью – Хозяина Илларна и пылающий черным огнем – Основателя, что несколько минут назад выказал ей доверие (очевидно, преждевременно).
- О, таланты Киры мне известны, - язвительно проскрипел виконт. – И о неординарности ее решений наслышан не меньше. Вполне допускаю, что с такой поддержкой можно и горы свернуть. Но кто такая Арахна?
Под сводами Зала Совета, как оголенный нерв, натянулась тишина.
Бенедикт испытующе оглядел Наследников Илларна.
- Так, кто она? Из какого клана? Или, быть может, Дом Илларна не хочет афишировать своих связей с теневыми?
- Она мой донор, - раздалось негромко со стороны.
Равенский метнул туда злобный взгляд, мгновенно узнал Сфинкса – и в серых глазах его полыхнула ярость, а потом – триумф.
- Смертная! Человек, посвященный в дела вампиров! Как безрассудно! – резко развернувшись к Аарону, он прохрипел: - Вы допустили ее к знаниям, которых не смеет касаться ни один из смертных! Ценнейшая информация, попавшая в руки какой-то девчонки, - о нас самих, о наших возможностях, о Вампире дождя! – ставит под угрозу удобство нашего существования! Любому, подобравшемуся так близко, гарантирована смерть!
- А мне обещали кое-что другое, - спокойно заметил Сфинкс, не удосужившись даже пошевелиться. – И еще раз: она мой личный донор.
Бенедикт скрипнул зубами.
- Тому есть подтверждение?
- На ее бедре. Она могла бы продемонстрировать, но, полагаю, уже спит. Устала с дороги. Не хочу беспокоить.
Лицо виконта исказила ненависть. Он не находил слов.
Эриния усмехнулась, высоко оценив дерзость Художника. Леруа, как и Кира, смотрел на него с неприкрытым восхищением. Геката – ужасаясь. Во взгляде Снейка пятьдесят на пятьдесят смешалось любование безграничной смелостью – и осуждение полного отсутствия субординации. Пожалуй, Художник был бы интересным гостем в его владениях.
- Прекрасно! - ожил, наконец, Бенедикт. – Надеюсь, она успеет выспаться к тому моменту, как ее захочет увидеть Древний Круг.
- Полагаю, - все так же невозмутимо ответил Сфинкс. – Давно я не бывал в Швейцарии.
Нет, Равенский не получил удовлетворения от своих угроз. Отлично знал, что вставать на пути Сфинкса – себе дороже, и даже Древний Круг, скорее всего, предпочтет пойти на уступки, нежели противостоять ему. Да черт с ней, с девчонкой – не так уж долго смертные способны развлекать своих хозяев (хотя справедливости во имя он, конечно, приложит усилия). А вот как удалось Гайсту выйти сухим из воды?
- Так что вы скажете насчет освобождения? – снова обратился он к Аарону, надеясь, что опальный сын Илларна все же порадует его своей уязвимостью. Во всяком случае, очень этого хотелось.
- Вампир дождя отпустил его.
- Просто отпустил?! И ни пыток, чтобы выведать информацию о клане, о Сообществе? Ни условий выкупа? Ни искушающих коварных предложений, в обмен на которые дарована свобода? Ни многократных попыток бегства, одна изощреннее другой, и жестокого наказания за них? Просто отпустил?! Простите великодушно – я не верю в сказки!
- Мы еще не поняли, чем Гайст заинтересовал его. Однако убедились:  если Вампир дождя искал каких-то сведений, он не получил желаемого, - уверенно заявил Аарон, поправляя перстень. – Как говорит нынешняя молодежь, ни мегабайта информации не просочилось. Гайст не изменил ни Семье, ни Сообществу.
- Вам сообщил об этом лично Вампир дождя? Или вы поверили на слово Наследнику? Бесполезных пленных обычно убивают.
- Мы читали его по крови. Мысли, намерения, отношение. Кира, прошу, расскажи Совету, что узнал Тамир?
Виконта снова передернуло: еще одно имя загнивающей занозой сидело в его карьере.
- С удовольствием, - промурлыкала вампиресса, предвкушая очередной приступ бешенства Равенского. Пожалуй, этот Совет – один из наиболее опасных и веселых во всей истории Дома Илларна. Надо будет попросить у Патриции копию протокола – на память.
- Вкуснее он не стал. Горше тоже, – она улыбнулась Бенедикту открыто и светло, как лучшему другу. – Это цитата.
Сфинкс едва сдержал смех.
- Тамир в своем репертуаре, - недовольно проворчал Снейк. Его совершенно не интересовало отношение к этому отчету Бенедикта, но от алхимика он ждал большего. Впрочем, с чего бы?
- Ты лучше знаешь  своих отпрысков, - уже не зная, как выразить в полной мере свое отношение к илларновцам, прошипел Аарону виконт. – Поясни же мне, что это значит.
- Он имеет в виду, что кровь Гайста не изменилась. Он остался верен нам, как прежде, - глава клана был предельно серьезен. Нынешняя ночь – острее лезвия меча. И либо она поднимет Дом Илларна – либо окончательно уничтожит его.
- Я хочу убедиться! – заявил Равенский, шагнув к Гайсту.
Аарон и Снейк переглянулись.
- Как вам будет угодно.
Бенедикт не сомневался в силе своих ментальных способностей. Временами даже на собраниях Древнего Круга он улавливал мысли Высоких, которыми коротко перебрасывались они, не желая произносить что-либо вслух. И этот юнец, которому нет и сотни, в котором не чувствуется силы, подобной силе Сфинкса, или Снейка, или его, Бенедикта, собственной, едва ли сможет защититься от проникновения. Прекрасная возможность достоверно узнать, что на самом деле произошло, и еще что-нибудь попутно (например, о Бешеных). Он подошел ближе и заглянул в туманные глаза:
- Даже не смей препятствовать!
Гайст и не пытался. Просто смотрел и думал о том, как, должно быть, тяжело виконту вести эту бесконечную войну в одиночку. Стоять меж кланами, пытаться управлять ими, удерживать от конфликтов, объединять, защищая от теневых. Ради какой-то наверняка высокой цели хотел унизить Наследников Илларна, а теперь сам беспомощно барахтается в непроглядном сером тумане. Он вспомнил Ирвика, который тоже не имел никого, кто поддержал бы его в трудную минуту. Но в отличие от Равенского, убийца вампиров не вызывал такой стойкой неприязни, в нем было благородство, быть может, не происхождения, но духа. Гайст уважал его. А Равенский не вызывал в нем даже презрения – только жалость.
Видимо, последняя мысль умудрилась просочиться на поверхность – оскорбленный Бенедикт отшатнулся, как от пощечины.
- Немедленно сними барьер!
- Я и не думал закрываться, Милорд, - вся поза, голос Гайста были исполнены смирения.
- Что за шутки?! Я не могу прочесть его!
- Никто не может, - скорбно констатировал Снейк, - поэтому и приходится доверять Тамиру.
- Тогда как смеете вы утверждать его невиновность, если ничем не способны подтвердить ее?!
- Один же подтвердил.
Равенский презрительно фыркнул.
- Я забираю его. Для выяснения всего, о чем вы умолчали.
Взгляд Аарона вспыхнул, потемнел:
- Я не отдам вам своего Наследника! Хотя при этом остаюсь верен той клятве, что давал однажды, вступая в Сообщество, мой Создатель Илларн Темный.
- Гайст представляет угрозу Ночному сообществу. Он был похищен убийцей бессмертных, невероятным образом выжил, да еще и умудрился вернуться. Его мысли непроницаемы, и никто не даст гарантии, что завтра он не приведет Вампира дождя сюда. Что он не встанет за твоей спиной с мечом, предательски направленным в сердце, - сухой узловатый палец угрожающе ткнул в сторону Аарона.
- Ты не можешь забрать его, Бенедикт, - негромкий, но уверенный голос Леруа заставил всех обернуться.
- Ты помешаешь мне? – прищурился виконт, оценивая очередного противника.
- Не я. Кодекс. Вина Гайста не доказана, и ты не вправе отнять Наследника у клана. Особенно если учесть ограничения, наложенные на Дом Илларна. Кому, как не тебе лучше всех знать, что эту утрату им не восполнить.
Спорить с очевидным, да еще и звучащим из уст Высокого, Равенский не мог. Мнение Леруа было уважаемо, а подтвержденное законами Сообщества…
- Но вы должны прекрасно понимать, что пока убийца жив, угроза остается. И чем больше он будет узнавать о нас, тем больше будет его преимущество. Тем более что Гайст не единственный, кто встречался с ним и не превратился в мумию. И я не для того помогал вам, чтобы вы, имея возможность уничтожить убийцу, отпускали его. Война с Вампиром дождя только началась, она затронет каждый клан, каждого бессмертного. И береги вас Ночь оказаться не на той стороне!
Он резко развернулся и вышел. Не будь двери зала Совета такими огромными, он непременно хлопнул бы ими.
Наследники Илларна облегченно вздохнули, хоть повод для тревоги всего лишь сместился во времени.
- "Проводи гостя", - приказал Снейк Эринии, и она черной молнией метнулась за виконтом.
- Равенский прав, - Леруа посмотрел в глаза Аарону, не скрывая беспокойства, - Вампир дождя опасен. И хотя никто из моих не сталкивался с ним, я уже наслышан о его невероятной силе и жажде убивать. И не хотел бы, чтобы это продолжалось.
- Я собрал все, что мы узнали о нем, вот здесь, - вынул из-под плаща узкий конверт Хозяин Илларна. – Хотел передать Древнему Кругу. Очевидно, руки Бенедикта – не те, которым стоит доверять.
Он протянул конверт французу.
Тот признательно кивнул:
- Благодарю тебя, Аарон.
- Не торопитесь, Милорд. Прочтите сами. Здесь много такого, что может изменить представления о нашем мире.
- Я приму к сведению. Еще раз благодарю, - Леруа спрятал конверт во внутренний карман пиджака и кивнул на во всем виноватого Наследника. – А все-таки, как получилось, что убийца отпустил его?
- Похоже, Гайст представляет для него личный интерес. Он заманил его к себе нападением на Гекату, не предполагая, что Гайст успеет обратить ее. А когда узнал, что та жива, да еще и обладает бессмертием, просто привел его к ней.  Очевидно, понял, что проиграл. А мы убедились, что Вампир дождя реален, хотя и недосягаем для нас. Убедились и в том, что это не безрассудный монстр, изничтожающий все живое на своем пути, но вполне цивилизованный, во многом превосходящий большинство Детей Ночи вампир, способный идти на компромисс, даже уступать, несмотря на совершенно… своеобразную систему ценностей. Могу предположить, что наш Наследник по-прежнему настолько важен для него, что он вряд ли захочет причинять ему какой-то вред. Это ли не основа для контакта? В крайнем случае – возможность ставить условия, чтобы обезопасить себя от нападений. Если же нам удастся заключить с ним союз – какого мощного сторонника обретет Сообщество в борьбе с теневыми!
- Я бы не стал торопиться со столь грандиозными планами, - улыбнулся Леруа, - хотя, признаться, перспективы очень заманчивы. Едва ли Древний круг единогласно одобрит связь Дома Илларна с Вампиром дождя. В силу многих причин. И одна из них, которую всеми силами постарается устранить Бенедикт, – это возвращение влиятельности твоего клана. Любое нарушение равновесия сил в Европе грозит множеством необратимых последствий. Этот вопрос неминуемо встанет на ближайшем Совете Древнего Круга. Если не Равенский, то я буду вынужден поднять его. Как бы то ни было, приберегите карты до лучшего случая. А теперь, если никто не против, давайте вернемся к остальным вопросам, запланированным на эту ночь.
- Конечно, Милорд, - лицо Хозяина Илларна смягчилось ответной улыбкой. – Я буду краток. Итак. С позволения Совета, я оглашаю решение. Гайст и его Наследница Геката остаются в Цитадели Вечности под непосредственным руководством Основателя Второй Ветви.
Мишель удовлетворенно кивнул.
Рука Гекаты, на ощупь найдя руку Создателя, тихонько сжала ее. Гайст ответил тем же.
Аарон продолжал:
- Кира, в некоторые моменты превысившая данные ей полномочия, оправдала свои действия результатом, а потому отделается небольшим внушением со стороны Создателя и сможет вернуться на вверенную ей территорию.
Дочь прерий благодарно кивнула, принимая волю подарившего Вечность. Интересно, что на этот раз он придумал для нее?
- Интар… Я снимаю свои запреты. И восстанавливаю его в статусе полноправного Наместника на бостонских территориях Илларна. Да, право выбора Спутницы я тоже возвращаю тебе, - дополнил он.
Признательный поклон младшего Наследника, исполненный искреннего тепла – что бывает лучше?
- И я не забыл о наших гостях. Сфинкс, прошу, расскажи, какова цена участия твоего донора в нашем деле? Кира так и не поделилась со мной секретом, а мне бы не хотелось оставаться в долгу.
- Должно быть, припасла на десерт, - усмехнулся Художник. – Но я скромен в своих желаниях. Мой донор – писатель. И я хочу, чтобы бессмертными признавалось ее право говорить о том и так, как сочтет нужным. Абсолютное право автора и демиурга, если вам будет угодно.
На минуту вампиры замерли, пораженные размахом требований. В воцарившейся тишине хрустнули костяшки кулаков Основателя Второй Ветви.
- Я могу обещать тебе лишь терпимость со стороны своего клана. Но не в моей власти решать за все Ночное Сообщество, - наконец ответил Аарон.
- И даже не в моей, - выступил Леруа, тоже немало озадаченный. – Как представитель Древнего Круга, могу сказать: все равно вопрос о твоем доноре будет поднят на Совете. Я постараюсь аккуратно коснуться и этого момента. Но если есть какие-то аргументы, способные повлиять на решение, лучше бы ими вооружиться заранее.
- Есть. И не только у меня, Милорд, - вдруг заявила Кира. -  Кроме того, полагаю, еще кое-кто в Древнем Круге будет не против предоставить ей такие права.
Снейк едва удержался, чтобы не схватиться за голову или не рассмеяться: эта безумная индейская кровь никогда не оставит Башню Смерти без визитеров.
Аарон… только пожалел, что уже озвучил участь своей Наследницы.
- Это мы с тобой тоже обсудим, - устало пообещал он Кире, и обернулся к остальным. – Если ни у кого нет больше возражений, объявляю Совет закрытым.

***
Год 2012, 9 июня

Конечно, это было немного утомительно, но небезрезультатно. Стремление выкраивать несколько часов в начале ночной смены для творчества, ставшее уже привычкой, давало свои плоды, что не могло не радовать. Правда, нынешней ночью девушку то и дело отвлекало какое-то необъяснимое беспокойство. "Что-то происходит, что-то меняется в этой реальности…" Вот и сейчас тонкие прохладные пальчики срываются с ключа, связка со звоном падает у порога. Сосредоточиться. Буквально на полминуты. Войти – и можно сразу лечь спать. Арахна подняла ключи, открыла дверь, поставила сумку у входа, скинула куртку и прошла в комнату. Просто рухнуть на кровать…
"Вот оно!" Пораженная, замерла на месте, забыв вдохнуть. То, что всю ночь беспокоило ее, хлесткой очевидностью свернулось на белой стене в три черных упругих кольца. "О, боги!" Сердце захолонуло – и ускорилось, усиленно загоняя порции крови в мозг. А тот пытался справиться с нахлынувшим цунами чувств, повергших девушку в полное смятение. "И как ты сможешь уснуть?!"

Обычные дела: условный завтрак, незавершенное шитье, немного интернета, шорох цветных карандашей – поминутно прерывались морозной дрожью. Арахна ни на чем не могла сосредоточиться. Если бы взгляды были подобны прикосновениям, кнут, так внезапно оказавшийся над ее кроватью, к вечеру был бы отполирован до блеска. "Он ничего не делает просто так. И никогда не ограничивается только одной целью". Ни на секунду не возникло сомнения, что ей придется принять новый дар Мастера. Но – когда? И, главное, - как это будет? Как она, вообще, сможет пережить это, если даже полутораметровый снейк в руках вампира превращается в жидкий огонь? А свившийся поверх фактурного узора стены гораздо длиннее. И он пугал ее. А еще – будил невероятное любопытство, то самое, что всегда заводило ее в весьма чреватые последствиями ситуации. Конечно, можно было бы попробовать описать все это в одном из текстов, препарировать эмоции, рассортировать мысли, предположить развитие событий, последствия… Ха! Именно последствия как раз непредсказуемы. С ее-то способностью влиять на объективную реальность – какие гарантии, что мир не извратит ее предположений? 50/50 – счастливейшее из возможных соотношений, в ее же случае вариантов отнюдь не два.
И она ждала. Старалась хоть ненадолго выбросить все из головы, успеть как можно больше, открыть пространство для новых идей и воплощений…

Однако с закатом Сфинкс не пришел.
Как не пришел и на следующую ночь, и следующую…
"Черт побери, да он издевается! Или…"
Постепенно опасения девушки превращались в страстное желание встать обнаженной у стены, ощутить грудью ее холодную твердь, а спиной – жгучую ласку плетеной кожи. "Милорд, зачем вы терзаете меня?!" Снова и снова возвращаясь мыслью к предстоящему, а взглядом – к настоящему, чувствовала, как с каждой минутой все больше и больше становится его. Но разве это возможно? Принадлежность донора абсолютна. Любящего – тем более. Сколько же граней у этого невыразимо сладкого и разрывающего обреченностью состояния? "Хочу всецело принадлежать вам" – пройденный этап – как блеклы слова в сравнении с той жаждой, что охватывает каждую клеточку тела, пронзает каждую мысль, блестящей сталью рассекая сознание, заливая кровью эмоций, возбуждая и…
В тысячный раз дотронулась до паутины, тонкими шрамами опутавшей плечо. Врезавшейся неизгладимо не только в тело, но в сознание.  Загадка Сфинкса – символ недостижимой свободы, который будет сопровождать ее всю жизнь, снова и снова напоминая... Забравшись на кровать, встала на колени пред свившимся над нею кнутом. Иначе не приблизиться, не прикоснуться. Не сметь касаться! Только ласкать взглядом, опершись пальчиками на фактурный узор стены. "Зачем Вы  меня так, Милорд? Я и без того готова на все… Как нестерпимо мучительно ожидание! И как убийственно-пронзительна будет… Но – пусть! Не лишайте меня счастья быть для Мастера. Как он ни пожелает – я должна – быть!"

Эпилог

- Неужели жалеешь?
- О том, что поступил правильно? Нет. Но предпочел бы иной исход, будь такая возможность.
Судя по голосу, велюровую мягкость которого не способен исказить даже мобильник, вторым участником диалога был Альберт.
- Жизнь слишком интересна, чтобы позволить ей оставаться однозначной, – заметил Сфинкс. Заметил и вошедшего донора, и следующая фраза прозвучала уже на немецком.
Собеседник ответил тем же. Но его произношение оказалось более плавным, чем строгая, отрывистая речь Художника.
Арахна, затаив дыхание, с восторгом вслушивалась в незнакомые слова, не понимая, почему до сих пор не удосужилась выучить язык, который ей так нравится. Тем более что это язык ее Мастера и Дома Илларна. Даже ощутила слабый укол чувства вины: как минимум, из уважения должна бы, а теперь – особенно.
Наконец, вампир завершил беседу с другом (которого он, следуя своим далеко не всегда очевидным принципам, вслух так никогда бы не назвал) и прервал связь.
- Доброй ночи, Милорд, – изящным полупоклоном, а более – восхищенным взглядом приветствовала его Арахна.
Сфинкс снисходительно оставил на лице улыбку, рожденную в ходе предшествовавшего разговора, оглядел донора: изящество слегка изогнутых, тонких линий корсета; заострившиеся плечики над ним, гладкие, без единого изъяна; поблескивающий металлом серый взгляд. Едва заметно кивнул, одобряя, приглашая подойти.
Трепетный поцелуй руки, украшенной серебряными перстнями, всегда, как первый.
- Скоро весна. Уже вторая. Не  слишком ли долго мы ждем "Дождь"?
- Я понимаю, Милорд, – опустила голову девушка, чувствуя ответственность, но отнюдь не вину. – У меня много проектов в работе, и каждый из них выбирает лучшее время для завершения. Мне тоже хочется быстрее, но… не думаю, что стоит жертвовать качеством.
- Сколько процентов?
- Больше половины.
- Если бы это был ответ на мой вопрос, - проникновенно произнес, приблизившись к ней, Сфинкс, - я бы тебя придушил.
- Я хочу восстановить все детали, правильно подать, - она очень старалась сохранять голос спокойным.
- Разве память по-прежнему подводит тебя? – он усмехнулся только губами, продолжая пристально смотреть, как его маленькая жертва тонет в глубине предположений и холодных глаз.
- Я бы так не сказала, – решив не уточнять, какой конкретно из частей предположения она только что отказала в бытии.
Холодные пальцы всколыхнули край манжета, мягкой гипюровой волной стекавшего с руки, черным по белому: "Так действуй!"
Арахна вновь поклонилась, готовая уйти.
- Разве я отпускал тебя? – зазвеневший о края реальности лед остановил движение.

Если бы это произведение было драматическим, упал бы занавес (непременно тяжелый, темно-синего шелка, как любит Ирвик), отделив кабинет вампира от зрителей. И в то же время любопытным взглядам их предстала бы другая, ждавшая до поры за сдвижной ширмой картина. Но читателю повезло: вместо обитого бархатом края сцены, умело созданных, но все же декораций и пространства, душного, сжатого до размеров зрительного зала, он может видеть бесконечное, сливающееся на горизонте с сумраком небо, бликующие зеркала озер. Услышать шепот зрелых, клонящихся под легким ветром трав, вдохнуть еще не остывшую, но столь соблазнительную скорой свежестью и прохладой ночь.
На мшистом сером валуне, едва касаясь спиной стройного ствола молодой березки, сидела девушка. У ног ее, положив голову ей на колени, – вампир в промокшем синем плаще. Склонившись, ласково перебирая слипшиеся от воды пряди, отводя их с красивого, бледного лба, Сюлви многозначительно улыбалась.
Новые мифы зарождались под покровом богини Ночи. В Северных землях, созданных Хранителем, впервые пошел дождь.

15 октября 2013