ххх
Торговый дом. ОАО. А раньше, при советской власти это предприятие называлось хладокомбинатом. Сидоров на этом предприятии подрабатывал грузчиком. А теперь на пенсии работал слесарем в компрессорном цеху. А один раз, когда помогал маляршам собирать установку для окрашивания потолка, стукнулся ногой о доску, получил рану, не обращал на нее внимания, а потом рана воспалилась, и он пошел ко врачу.
Но это не то, что на хладокомбинате при советской власти. Тогда на медпункте работали двое: врач и медсестра. Врач серьезная и благожелательная сидела за столом и оформляла документы. А сестра, уже пожилая, заранее расположенная к пациентам, обрабатывала раны или еще какие больные места на самом высоком профессиональном уровне. Помню, как пришел с потертость на ноге в сгибе сапога.
А она: «Надо плеснуть перекиси водорода, и рана наполовину будет обработана.»
И она щедро опрыскивала рану этим раствором так, что он шипел, перерабатывая рану, боль уходила, и казалось не столько от лекарств, сколько от доброты медсестры. Потом она укрепляла повязку на ране, и я уходил из медкабинета, казалось, здоровым.
А тут пришел ко врачу, а врач очень похожа на специалиста медицины Малышеву, ведущую передачу по телевидению, как две капли воды. Сидоров сначала вдохновился этим признаком врача и в первый раз она помогла ему, правда, не так щедро, как при советской власти медсестра, но теперь эту единицу сократили, осталась одна врач, и она обработала рану, но зеленкой на ватной палочке.
А на второй раз стала насмехаться над Сидоровым, что красноты от инфекции больше оттого, что сапог трет ногу, а надо мазаться мазью, а какой – не сказала, а мое оброненное слово «чего» передразнила как «чаво», тем самым списывая его в ряды общества нижнего слоя, которым теперь положено не столько благ, сколько раньше, с их «чаво», когда вокруг воруют, а они не умеют.
И Сидоров уже чувствовал, что его как класс заталкивают в ряды между проститутками и этим обществом. Его не ловят как проституток с ОМОНом, но уже как низшему классу, что о нем заботиться, чтобы обеспечить нормальной медициной. Здесь есть господа, которым представляются массажные процедуры. Высокооплачиваемые. Для поддержания здоровья.
Для них эта зеленка на палочке мелочь, на которую не надо обращать внимания. Не то что Сидоров. Даже если от ушиба нога распухла. Им нет до этого дела. А не будет – его спишут. Найдут нового. А медсестра – перерасход средств. Им не хватает на их высокооплачиваемое содержание. Не такое, может, как в Газпроме, но чиновничье относительно тех, кто трудится. Кто с сошкой. А не с ложкой.
ххх
Советский период. Седьмой класс. Урок литературы. Я учился при Сталине. Как сейчас помню, как мы проходили Гоголя. По этому поводу смотрели спектакль по пьесе Гоголя «Ревизор». Седьмой класс. У всех в классе родители трудящиеся, и как мы тогда привыкли в честности при взаиморасчете с государством.
Что у Бондаренко отец сталевар, герой труда, знаменит на всю страну и получает в получку столько, сколько инженер не зарабатывает. А у Смыслова отец летчик тоже заработок дай Боже. Тогда ведь олигархов не было, а платили по труду, по способностям. И помню, каким я сам себе казался умным, честным, принципиальным по сравнению с этим миром чинуш, погрязших в разврате, в коррупции, в чревоугодии, во взяточничестве, что даже не мог представить, как можно жить в этом страшном мире без всяких идеалов, а взаимообманывая.
И вот лужковский период по сути дела Лужкова городничего в квадрате, в котором такое отвращение слышать о том, что у нас строить дороги выходит в десять раз дороже, чем в западных странах, что попасть на прием к Лужкову стоит заплатить за это десятки тысяч долларов, что из-за престижа жить в Москве дома строятся с прибылью в семьсот, восемьсот процентов, когда строителям платят сколько положено, а прибыль рассовывается по карманам, когда, когда…
Этих много «когда», но когда уже Лужкова сняли, как не оправдавшего доверия, а по каналу РСН шло обсуждение его кандидатуры, то только и слышалось, как свинское хрюканье, восклицания: «Сам жил и другим давал жить!»
Господи, какое отвращение вызывают эти хрюкающие Ляпкины-Тяпкины, Земляники и Держиморды, которые не по чину берут, но их не сажают, а наоборот, сажают тех, кто не берет. А уж Хлестаковых, которые в пьяном угаре восклицают, что «Курьеры ко мне, одни курьеры. Тысячи одних курьеров».
Таких сколько хочешь, а умы сбегают за границу. Господи, как страшно жить в этом ельцинско-горбачевском периоде, который так укоренился в обществе, что не ученые, не сталевары зарабатывают, а эти, кто ввел в стране частную собственность чиновничьего произвола какого-то века, когда не государство было на первом плане, а какой-нибудь чинуша-патриот, а на деле берущий с черного хода.
С фасада он улыбается, будто свой, а с черного хода они как оборотни вернули в Россию этот страшный век городничих Сквозник-Дмухоновских, Ляпкиных-Тяпкиных, Держиморд в лице Ельциных, Горбачевых, Чубайсов, Гайдаров и прочих набить карман за счет того, чтоб растоптать Родину.
ххх
Самое начало пятидесятых годов. Сталинский период. Я учусь в шестом классе, смотрю в притихшем зале фильм «Встреча на Эльбе». И у всего зала одно дыхание с фильмом. Каким возвышенными были наши герои, какие патриоты типичные произносили слова. Особенно военные. И мы были одно с ними. Чувствовали себя таким же благородными, сильными.
Но тем большим чувством превосходства мы смотрели на циничный, западный мир, чувствуя свое моральное превосходство. А одна героиня американка с золотыми зубами как с апломбом повелительницы мира кричала кому-то в трубку: «В Германии превосходные сосны. Рубите лес, продавайте его англичанам!»
Мы чувствовали себя повелителями мира. Тем, что были честнее всех. И вот сколько лет прошло. Начало двадцать первого века. Радиоканал РСН. А по нему со здоровым оптимизмом бизнесмена, чувствующего верную прибыль, кричал на весь мир Доренко: «Россия поставщик на запад нефти, газа, проституток. Это наживаются на бизнесе коммунисты. Бывшие коммунисты. Теперь демократы.»
Господи, это наших, еще наивных девочек, заманивали на Запад работать официантками, гувернантками, а избивали и заставляли работать проститутками. А где я? Тот такой чистосердечный, такой верящий в честь, достоинство благородства государства как образ Сталина. А нас предали.
Знаете, есть песня Высоцкого: «Где мои семнадцать лет? На Большом Каретном».
Мы поем эти песни, не задумываясь. А я помню песни «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры, дети рабочих!» Или о парне сталеваре с той заводской проходной, что в люди вывела его, или… или, или. Их много, этих песен, которые так прекрасны как ощущение мира в те годы, и которые исчезли вместе с дискредитацией личности Сталина.
ххх
Я не понимаю обозревателей, ратующих за воспитание детей, когда по радиоканалам РСН, «Эхо Москвы» выступает такая невежественная во всех отношениях личность как Карацуба представительницей науки, возвышенных взглядов на развитие общества и еще там чего-то, от полноты чувств восклицая о своих открытиях в сфере научных интересов, опуская нас как подонков на самое дно. Если послушать ее.
Вот не далее, как в субботу, 21 сентября, она по радиоканалу «Эхо Москвы» выступала в возвышенных тонах, превознося себя как благую личность в компании с исторической справкой о немецком докторе Хаасе. Но о подвижнической, благотворительной деятельности доктора Хааса я знаю и без нее. А о Толоконниковой?
У меня приятель есть. У него давно не было женщины. Так он замучил меня разговором о Толоконниковой, о которой знал одно и то, что знает страна. Что она сует курицу между ног.
И приятель спрашивает у меня: «Ты видел?»
Ну про это самое спрашивает. Меня. Про курицу.
Дальше приятель стал рассказывать, как Толоконникова с кем-то воткрытую совокуплялась на Кремлевской площади на лобном месте. И дальше неожиданно спросил у меня: «А если Карацуба так защищает Толоконникову, может она тоже производит такие упражнения с курицей?»
Я видел по облику приятеля, что у приятеля еще какие-то вопросы, ну, например, проходит курица в это место у них или нет. Но так и не решился, не спросил о чем-то таком.
ххх
У нас очень низкая культура общения. Без всякой научной культуры. Вот взять Соловьева как ведущего передачи «К барьеру», так он при каком-то экстремальном моменте в жизни нашего общества восклицает: «Надо же, какое в нашей жизни творится!»
И начинает рассуждать, например, о том, почему Пусси Райт пляшет в церкви на культовых местах. В конце концов священник одного из храмов при подобном мероприятии не выдержал, и стал бить подобное сборище крестом.
Но вот о Ельцине как организаторе расстрела Белого дома как-то выразился: «Горбачев подобные конфликты хотел решить путем дискуссий, мирно, а Ельцин стал действовать.» И я в этом месте такой сакраментальной фразы Соловьева хотел поставить очень много вопросов: понимает ли он то, какое преступление совершил Ельцин? Если прямо и честно рассмотреть вопрос о том, что совершилось 3 октября в 1993 году того века.
Это не Ельцин занялся административной деятельностью, а произошел контрреволюционный переворот, обратный тому, какой произошел в 1917 году того же века. Тогда были ликвидированы господа, у которых было привилегированное положение обладать общественной собственностью, и ею стал обладать народ как хозяин государства. А теперь наоборот, опять появились господа распоряжаться недрами страны, государственной собственностью в стране, потому что они свои. Они из клана. А Верховный совет управлять страной при помощи советов прекратил свое существование.
А Соловьев опускает эту фабулу истории как что-то такое, что неосмотрительно совершил Ельцин и начинает рассуждать о том, почему в стране коррупция. Да только потому, что страной теперь управляют не советы как власть народа, а коррупционеры из клана семейки. Чтобы идти от общего к частному, а не наоборот. К государственной собственности, потому что появляются такие личности, как Чубайс, чьи интересы к обогащению выше государственных интересов сделать экономику государства рентабельной.
Как раз расстрел Верховного Совета РСФСР из танков и способствовал этому разрушению экономики страны как ее контрольных органов против развития коррупции в стране и появились олигархи, чье личное обогащение шло за счет разрушения государственной экономики.
ххх
Девяностые годы того века. Спрос определяет предложение. Господи, какое невежество в науке как в экономике. Что за паршивые экономисты в стране, что не видели в нашей экономике обратного явления, что предложение определяет спрос.
Возьмем пример такого действия, как назначение Чубайса директором РАО ЕЭС. Это на счет спроса назначение Чубайса на эту должность, что требуется директор РАО ЕЭС с запредельным окладом во сколько-то миллионов, который сам себе назначил Чубайс.
Кроме того знание энергетики как предмета не обязательно, так как помню, Зюганов как глава КПРФ кричал, что Чубайс не знает, как включается рубильник. И в случае аварии на объектах РАО ЕЭС как Саяно-Шушенской ГЭС тебя не снимут с поста как своего. Если бы было такое объявление назначения на пост РАО ЕЭС как вакантную должность. Но нет.
Не было. А Чубайса на этот поста назначил Ельцин во время обеда, расчувствовавшись по какому-то поводу по отношению к Чубайсу. Написал записку тогдашнему премьеру Степашину, и тот назначил Чубайса директором РАО ЕЭС.
ххх
Показывают кадры из жизни «Артека» при советской власти. Господи, какая возвышенность чувств. Какое чистосердечие душ на самых патриотичных чувствах дружбы, братства, любви. Показывают очевидцев и участников жизни в «Артеке» и слышатся вживую их речи, какая это вершина человеческих детских отношений.
И страшно переключать программу или ощущать то, что это программа нравственного коммунизма кончится и на сцене обрисуется Ксения Собчак с ее Домом 2 с отношением молодых людей друг к другу как пауков в банке или воткнуть шило соседу в руку, чтобы отдернул и освободил пространство.
Или появится Хакамада и закричит о том, что Россия страна воров, наркоманов, проституток и детей надо продавать в Америку, чтобы спасти.
Я помню, как отъезжала от телецентра и кляла Ксению Собчак, чтобы запретить ее передачу, а кто-то наоборот совал. И Нарусова. Помню ее речь на счет девочки-калеки из России на пони в Италии, удочеренную итальянкой, как она увидела русских журналистов, бросилась к матери.
И закричала, задрожав, как от ужаса: «Мама, спаси меня от этих людей, это русские, это страшные люди. Спаси меня».
Господи. Я был выбит из колеи и впервые почувствовал себя хуже народа Африки, позади их и сдвинувшись с оси, подумал, кто я? Мы, жившие идеалами таких высоких идей. После чего нас ограбили те, кто сейчас прячет деньги в оффшорах, лишили всяких прав, используя в труде гастарбайтеров, довели до нищеты в девяностые годы того века, представив теперь негодяями. Включишь телевизор, а там бандитские рожи кого-то пытают, стараясь доказать, что это мы. Растаптывая нас с безжалостностью фашистов. Вот они, те, кто сейчас настоящие фашисты.
ххх
В романе Булгакова «Мастер и Маргарита» Воланд обронил такую фразу: «Русский народ ничего, но его испортил квартирный вопрос.»
Сейчас Россию губит вопрос о частной собственности. У нас невежественные экономисты, невежественные депутаты, политики. У нас ничего не стоит какому-нибудь депутату, экономисту брякнуть: «Государственная собственность не работает, а частная работает.»
Какого государства и какая частная собственность. При Сталине приоритетом государственной собственности являлась честь: заключающаяся в правильном распределении бюджета, составляющим условия финансирования производительного труда, а рынок составляла частная собственность производителя, приносящего прибавочную стоимость. Это распределение труда из книги «Новый Завет», в котором Бог распределял таланты тем, кто приносил доход, а неумелого прогнал.
При Ленине, Сталине вопрос о частной собственности не возникал, так как строй был социалистический и талант каждого был востребован, каждому трудящемуся была обеспечена достойная жизнь. А при Хрущеве наша экономика потерпела крах за счет того, что производственно-общественные отношения стали приобретать феодальный характер по принципу забюрократизирования отношений на производстве до формулы: ты начальник – я дурак, я начальник – ты дурак. И начальство стало выбивать себе премии из ограничения окладов трудящихся.
Маркс нас вверг в величайшее заблуждение тем, что производство обозначил как частную собственность, хотя производство суть объект столкновения интересов рабочих и руководства. То ли трудящимся платят достойную зарплату до семи десятых от заработанного, то ли вплоть до невыдачи зарплаты, когда предприятия пускают вразнос вплоть до краха его, чтобы получить максимум прибыли и бросить этот объект производства. Нажившись.
А у нас все рассуждают о частной собственности вообще и выступает такой культурный деятель, как Никита Михалков и говорит, как тычет пальцем в небо, о нашем ли капитализме, социализме. Не понимая того, что капитализм государственный до которого, чтоб он был у нас, у народа не хватает чести. Потому что капиталистическая частная собственность государственная, а это значит то, что она должна приносить прибыль и с налогов на эту прибыль должно существовать государство. У нашей власти нет чести для такого строя. Она феодальная.
И схема работы капиталистического производства по Марксу это тогда, когда во главе производства Бог, и он правильно распределяет деньги как в притче труда «Новый Завет» Бог таланты, чтобы получить прибыль, а дурак не получит.
А мы в проекте о частной собственности споткнулись о то, что у нас в стране не капиталистический строй, а феодально-рабовладельческий, при котором интересы кланов в виде отдельных личностей, таких, как Гайдар, Чубайс, Березовский, в виде семейки Ельцина выше государственных интересов. А наши горе-экономисты разве ж разъяснят народу эту сторону частной собственности до того, что с тем, что творило обманное представление о частной собственности сравнимо разве что вторжение Гитлера в Россию. Впрочем, можно в ответ создать юмористическое представление, чтобы разразиться смехом на века, как в сказке Андерсена от слов мальчика, понявшего истинное положение вещей и крикнувшего: «А король-то голый!»
А про частную собственность воскликнуть: «Вор не сидит в тюрьме, а заседает во власти, потому что так теперь понимают частную собственность.»
К пониманию частной собственности русским народом применимы такие слова: «Слышали звон, но не знают, где он.»
Частная собственность на Западе существует не вообще, а ее уважают и обладают средствами производства уважаемые люди, которые могут наладить производство так, что оно принесет прибыль. Гарантия такой частной собственности государство, карающее преступный клан криминальным путем желающее завладеть незаконно чужими богатствами.
Но когда в девяностые годы наш народ лапоть в понимании таких понятий как акция, фирма, частная собственность вступил, как ему объявили, на путь реформ, то власть в лице демократов могла его как не сведущего в таких делах обвести вокруг пальца и отнять всю собственность, которую создал за годы советской власти, а также всеми богатствами залегающими в недрах страны.
Ваучеризация. Здесь даже в нашей стране для такого беспардонного ограбления масс не понадобилось Остапа Бендера. Хватило Чубайса, чтобы поставил подпись под документом выдачи ваучера, за этим ваучером, за который Чубайс обещал две «Волги», выстроились очередя. И приобретали банки, предприятия не Форды, Морганы, а Чубайсы, Березовские, Гайдары, которые изымали из наличия предприятия суммы, а сами не то чтоб могли наладить производство, а разоряли их. Так поняли свою задачу наши криминальные нувориши, когда Ельцин провозгласил: «Берите сувернитеты, кто сколько может!»
Ах, эта кратковременная идиллия для простого народа, когда он еще верил, что можно обогатиться при помощи пирамиды МММ, когда по поводу акций какой-либо фирмы Аляска показывали неудачливых рыболовов, один из которых вспоминал: «Не клюет, а на акции капает.»
Какая-то семья грузин по пути в Германию сдала средства, приобретя акции фирмы «Чара», на обратном пути хотела снять проценты, а их избили и выкинули из учреждения фирмы.
Ах, эти иллюзии, когда у нас на производстве ходил товарищ по кличке «Пионер» и к нему обращались с вопросами, на каких акциях зарабатывать.
У меня ужас вызывает то время, когда была могучая страна при Ленине, Сталине с частной собственностью талантов ученых, трудящихся, интеллигенции, когда бюджет страны был в ответственных руках и распределялся так, что выделялось достаточно денег на производство, чтобы каждый мог раскрыть талант в труде при достойной зарплате, условиях труда.
А тут дела взяли в руки фирмы сомнительных личностей, не способные удержать производство в прежних рамках работы, а им обещают, что на их акции будет капать те, кто так стал разорять производство, стремясь нажиться, что перестало капать в карманы трудящихся. Когда делами стали распоряжаться не Верховный совет по потребностям страны, а коммунисты, которые правильно говорили, а в итоге хотели видеть только халяву как нажиться лично на том, что правильно говорили, и из их рядов стали произрастать самые отъявленные негодяи. Такие, как Ельцин, Горбачев, Бурбулис, Чубайс, Гайдар. Чего стесняться?
У нас не экономика, а бред сивой кобылы еще со времен советской власти, когда считалось, что частная собственность это предприятие, которое принадлежит какому-то предпринимателю. А не потенциал ученого, который может сделать открытие, не умение сталевара выплавить сталь, ни какие-либо другие способности человека, а эта недвижимость. Даже держава, которая попала в руки таких, как Ельцин, Горбачев, Чубайс и иже с ними, а их частная собственность, если и способствует как руководителей, то как феодально-рабовладельческого государства, чья страсть к личной наживе выше государственных интересов.
Мне теперь, когда я вижу памятник Мухиной колхозницы с серпом и рабочего с молотом, страшно от слов Маркса об общественном труде, как будто их труд возник из небытия и устремлен неизвестно во что. Абстрактен как желание трудиться. А этот памятник как Бог прежде всего представляет высокоорганизованное государство с дисциплиной труда и высокоэффективный менеджмент, при котором их продукция будет при строгом контроле ОБХСС востребована, обработана до той степени развитого государства, при котором будут получены деньги не только на обратный капитал этого вдохновенного труда, но и на прибавочную стоимость для социальных реформ.
Мне хочется кричать на весь мир о том, что у нас при Ленине, Сталине было государство, при котором эти колхозницы и рабочие могли эффективно трудиться, раскрывая свой потенциал как частную собственность. И пусть им мало платили, но с каждым годом все больше, потому что у них была надежда, что там наверху эти деньги не разворуют, а используют как надо.
И только при Хрущеве произошло это отчуждение государства от народа, при котором государство стало рассматриваться как чуждое интересам человека, что человека надо защищать от государства, хотя государство это и есть сам человек личности прежде всего стоящего от государства. И если Сталин во время войны, когда его сына Якова взяли в плен и предложили обменять на маршала Паулюса, сказал, что он маршалов на солдат не меняет, то как только дочка Ельцина попалась на деле, которое вела на фирме «Мобитекс», а премьер Примаков на запрос прокурора Скуратова вести ли это дело дальше, ответил, что да, надо вести, Ельцин тут же дал приказ снять Примакова с должности премьера, и Россия опять захлебнулась в феодализме коррупционных дел. Чубайса. Березовского. И всех иже с ними.
У меня иногда в жизни наступает прозрение, как от грозового разряда, как от слов журналиста Доренко, когда он кричал: «Русский народ быдло, холоп!»
Я даже сначала не понимал, почему, но потом во время коммунистических демонстраций на день трудящихся понял. Там встречался один парень, который начинал при упоминании таких личностей, как Ельцин, Чубайс, Гайдар ругаться матом и от него только и слышалось по поводу этих личностей: «Сука. Подлец. Негодяи», - ну и всякие другие названия наряду с матерными словами, и всем от этих слов вокруг становилось неудобно. Некомфортно друг от друга.
Я сначала не понял, почему, но потом вспомнил место из пьесы «Вишневый сад», как один помещик, имея отличные зубы, выдернул их у врача, вставил по западному образцу еще в то время так неудобно, что они выпадали, он поправлял их и так и жил. Я думаю, и мы такие же суки предать свое исконное, русское при Ленине, Сталине, что топчем их, и не имеем мужества назвать негодяя негодяем.
Например, Ельцина. Как чуть что доходим до сути, тут же: «О покойниках говорят только хорошее».
Значит, признают, что покойник, а о Ленине что не говорят, выдерживает. Ленин живее всех живых. И кто топчет, какой-нибудь Митька с соседнего двора, который идет по вагону и кричит о связи Ленина и Арманд. Правда это или нет, он не знает, он просто растет в собственных глазах, когда как варвар топчет в людях святое. Как Пуси Райт, пляшущие в церкви, топча чувства верующих.
Но в другой церкви я видел, что как только один из прихожан стал в церкви ругаться, нецензурно выражаться, его тут же остановил один из прихожан, дав несколько раз по морде. В Киеве священник подобный плясуний стал сам бить по голове крестом. У нас в стране нравственность держится на определенном уровне благодаря инициативе народа, решеньям Путина.
Но когда у нас твердят о том, что страна у нас развивается по капиталистическому пути, то мы лукавим, потому что по всем показателям распределения бюджетных средств, прибыли с использования недр, у нас налицо государство феодального строя, а не капиталистического. Когда мы говорим о капитализме, то лезем со свиным рылом в калашный ряд. У нас для наличия капитализма нет чести.
У нас в стране по законам экономики феодально-рабовладельческий строй, который установился в стране в девяносто третьем году двадцатого века как права граждан на собственность, при котором собственностью очень часто завладевали рейдеры, а то и другие сомнительные личности типа Чубайса, Абрамовича и других до того негативные, что их активы выведены за границу Родины и мы не знаем хозяев предприятий, на которых работаем.
И история как в девяносто третий год упирается как в тупик, при котором власть народа как советов контроля над производством была ликвидирована, а установлена власть правящего клана Ельцина насильственным путем при помощи армии, с применением ими оружия. И если действия Макашова во главе оппозиции можно считать хулиганскими, арестовать его и судить, то действия Ельцина призвавшего к действию армию можно расценивать как фашистский переворот.
Но если Пиночет подобным образом пришел к власти, то установил в экономике порядок, когда производством руководили специалисты, то при управлении страной Ельциным предприятия давали «своим». Как, например, РАО ЕЭС Чубайсу, Автоваз стриг Березовский, Абрамович еще кое-какие места, семейка Ельцина вкупе с Гайдаром, Чубайсом и иже с ними выпуском облигаций ГКО устроила в стране дефолт до того, что не хватило золотого запаса, который они изъели обналичить рубли в доллары, и когда Примаков, пришедший к власти, стал печатать рубли как вопил Гайдар, что эта операция подорвет экономику.
И если Пиночет при помощи фашистского переворота навел в стране порядок так, что она стала иметь стабильные цифры роста, то как назвать переворот Ельцина, при помощи которого наше производство потерпело крах?
Вот выступает Сванидзе и по поводу событий девяносто третьего года восклицает о том, что Верховный совет расстреляли правильно, добавляя: «Мало им еще».
Если Гитлер навести порядок на автотранспорте дал приказ расстреливать каждого десятого безбилетника, то чего еще нам мало. Что довели народ в девяностых годах до такого состояния, что женщины не рожали? Вот сейчас ввели для рожающих женщин материнский капитал, и женщины стали рожать.
Или я работаю на предприятии, хозяин которого не известен. Доходы идут в оффшоры, а как там дальше распределяются, неизвестно. А кто хозяин? Или же наша зарплата среднего трудящегося двадцать тысяч рублей. Половина от средней в сорок тысяч рублей. А кто он, что своей зарплатой перебивает доходы один от всех трудящихся масс?
Или гастарбайтеры. О них рассуждают так, что если им надо меньше платить, то их выгодно использовать. Но ведь при этом нарушаются права граждан Москвы. Чтобы больше получать и производительней работать.
А недавно прочитал статью Сергея Иванова в газете «Новости дня», со словами, что какую продукцию производит Москва. Никакую. И был как громом поражен тоном и направленностью этой статьи. Министра.
Это министр так говорит, а если экономисты? От них только и слышишь о курсе доллара, инфляции, а если нет, то о стагнации, в какую вползет страна, а после некоторых таких умных слов грозят кризисом. Ничего перспективного, только набор научных фраз, которые можно произносить, можно нет. Ничего не ясно.
А я помню конец девяностых годов, когда очутился на улице Маросейка там, где выходит на Земляной вал у кафе имени Чернышевского висел плакат «Союз предпринимателей». Я вдохновился тому, что они есть в Москве, зашел в учреждение и к своему ужасу узнал, что существуют только помещения бывших предприятий, сдающиеся в аренду.
А сколько их было, как вспомнить, как на праздники проходили предприятия с плакатами заводов ГПЗ, ЗИЛа, АЗЛК и десятков других, а теперь чиновники как крокодилы чуть где лакомый кусочек, так, как крокодилы бросаются и отхватывают часть. А рынки как национальные кланы, платящие дань наверх.
И сколько слов таких научных и бесполезных, лживых, подлых, трусливых, потому что тут дело не в словах, а в личности человека, который должен отвечать за уничтожение такого города, как Москва в виде культурного, научного, промышленного центра до захолустья базара или сарая, где уже не отличить москвичей от азиатов. И только и слышна их гортанная речь.
И имя такому человеку, который сотворил такое с Москвой, Лужков. Он для меня стал Штирлицем в обратном порядке, потому что как Штирлиц в тылу врага разрушал фашистскую Германию, Лужков на глазах уничтожал Москву.
Это его жена Батурина перепродала помещения АЗЛК и завод перестал существовать, Лужков проехался на параде открытия ЗИЛ на грузовике, и ЗИЛ вскоре перестал существовать. Как Киевский рынок около метро, который отдал на откуп азербайджанскому клану и, и, и… Главное, эти феодальные отношения коррупционного порядка ты мне – я тебе, при которых власть чиновника как их силы в виде взятки составляла такую существенную часть, что закрывались прежде известные на весь мир заводы, а чиновники в виде их атрибута власти приобретали за бугром самые дорогие виллы, самые дорогостоящие дворцы.
А Москва стала приобретать неоднозначное значение, когда в ее ансамбль строительства пятиэтажных, девятиэтажных домов так стали впихивать высотные дома, что затрещала по швам. И я уверен, будь жив Сталин, он бы запретил прописку в Москве, сохранил Москву как культурный центр науки, искусства, финансовый центр, а теперь Москва помесь волка с дикобразом. Не пойми что. И под самые патриотичные лозунги, что Москва для всех, но сюда едет самое отребье совершать преступления, гастарбайтеры превратить русский народ в холопов, потому что если его берут на работу за гроши, то зачем нужны русские? Но это не экономика, а нарушение прав русских, потому что они живут в этой стране, а гастарбайтеры приезжие. И за уничтожением Москвы стоит Лужков. Хотя его и выгораживают определенные силы пятой колонны, в чьих интересах то же уничтожение Москвы.
И только Доренко так оптимистично характеризовал Лужкова: «Ел лицом и жопой!»
Или же, когда снимали Лужкова, он обращался к его прихлебателям: «Что же вы? Он вам давал квартиры, воровать, а вы не поддержите его». Вот живые слова экономики.
Когда пришел Собянин к власти, стал мэром города, я перекрестился. Стали проверять дела финансовых фирм при Лужкове, так обнаружили приписок на сто пятьдесят миллиардов рублей. Наконец-то, к власти пришел серьезный человек. У кого государственные интересы выше личных. И как у Гоголя вижу уже не свиные рыла, как в его комедии «Ревизор», а человеческие.