Нет, бабы, я так больше не могу! Мой муж оказался типичной свиньёй, которая свой пенсионный возраст заработала на нашем диване. Оторвать его от этого лежбища, к примеру, в сторону магазина, нет никаких моих сил, потому как масса огромная, а желание на нуле заклинило. Я кручусь на двух работах, приползаю домой поздно вечером, высосанная работодателями до типичного рентгеновского снимка во весь рост. И в ответ на эту антигуманную действительность современного бизнеса, я уже в прихожей слышу заливистое ржание моего супруга. В ответ на эти испражнения стареющего духа на фоне растущей телесной массы, из телевизора слышится призывное гоготание, на предмет совместного время провождения, звезданутых дам, то ли бывшей врачихи, то ли бывшей певички, то ли просто дальней родственницы фюрера страны. У них – бытовуха-развлекуха, а у меня в прихожей грязь и отхожее место не выгулянной собаки, которая бросается мне в ноги, падает на спину и, подобно прикормленным властью адвокатом, машет хвостом с просьбой о помиловании. Вот так всегда: власть всегда права – нагадит, и просит принять это как должное истинному патриоту своей страны. На кухню можно не заглядывать: в раковине типичная Джомолунгма грязной посуды подпирает навесной поток. В ванной на полу валяются носки, полотенце и половая тряпка, напоминая мне о профсоюзном собрании прошлых лет моей жизни. И всюду горит свет: в прихожей, на кухне, в ванной и туалете, и в гостиной, из которой, наконец-то, раздался чрезвычайно удивленный голос супруга:
- Зиночка, это ты уже пришла?! Как быстро летит время! Чёрт бы его побрал.