Вместо предисловия
- Я дерусь из-за несогласия по одному богословскому вопросу, - сказал Арамиc…
- Да, одно место из блаженного Августина, по поводу которого мы не сошлись во мнениях, - сказал д’Артаньян.
Кто-нибудь задавался вопросом, что именно могло подразумеваться под «одним местом из блаженного Августина»?
Понятно, что сказано это было, чтоб не озвучивать истинную причину дуэли, что д’Артаньян не настолько сведущ в богословских вопросах, чтоб вступать в споры и, по большому счету, они, эти вопросы, ему неинтересны.
Но все-таки…
Одной из самых спорных точек зрения блаженного Августина есть его понимание благодати и предопределенности. Августин считал, что собственными силами человек не способен не только жить, согласно Божескому закону, но даже уверовать в Бога. Воля к праведности дается ему по благодати, т.е. через энергию, в которой Бог являет Себя человеку и которая даруется человеку для спасения. Бог изначально предназначил одних людей к спасению, а других – к погибели, независимо от их поступков. Что, как и почему – знает только Он, а человеческая воля всего лишь слепое орудие Божьей воли. В этом суть понимания Августином «предопределения» - все предопределено, но человек не знает, к чему его предуготовили; изменить же свое предназначение, равно как и повлиять на него, он не в силах. Развитие этой концепции осуществлялось Августином в ходе борьбы с ересью известной как «пелагианство».
Пелагий, напротив, считал, что смертный способен выбирать добро или зло без помощи Бога. Человечество имеет свободу собственной воли и тем самым само несет ответственность за свои грехи и поступки. Т.е. «камень преткновения» - свобода воли.
Рассмотрим ситуацию у Карм-Дешо.
Арамис приходит туда, потому что все вело его к дуэли – обстоятельства сложились так, что иначе он поступить не мог. Он покорился и собрался драться. Появление гвардейцев ничего, в принципе, не меняет – опять обстоятельства, которые диктуют все то же – поединок, не с этим, так с теми. Выбирать не приходится – выбор сделан за мушкетеров. Предопределение? И тут д’Артаньян выходит за рамки этого предопределения, наплевав на мнение бл.Августина – он САМ делает выбор, демонстрируя свободу собственной воли, вместо пассивного подчинения обстоятельствам - то самое «одно место из блаженного Августина, по поводу которого мы не сошлись во мнениях»?
Сцена в Кревкере.
… «Non inutile est desiderium in oblatione», то есть: «Некоторое сожаление приличествует тому, кто приносит жертву господу». - Остановитесь! - вскричал иезуит... - Вы затронули тот пресловутый вопрос о свободе воли, который является дьявольским соблазном. Вы вплотную подошли к ереси пелагианцев и полупелагианцев.
Налицо прогресс (или регресс с точки зрения иезуита).
Если в начале романа Арамис склоняется к мнению Августина и не особо усердствует, то с течением времени, он все больше проявляет активность в решении собственной судьбы, не надеясь на предопределение и благодать. Концепция Пелагия о свободе воли и ответственности за свои действия все больше интересует его, что находит отражение в его споре с иезуитом.
Надо заметить, что в тот момент Арамис был в меланхолии, уверенный, что мадам де Шеврез его бросила, «мир – это склеп», «жизнь полна унижений и горестей…все нити, привязывающие ее к счастью, одна за другой рвутся в руке человека, и прежде всего нити золотые». Таковое предопределение Арамиса явно не привлекало, и в этом может быть причина, что он стал возражать бл.Августину в лице иезуита, на что преподобный настоятель сразу же отреагировал предупреждающим воплем: «Остановитесь!...Вы вплотную подошли к ереси пелагианцев и полупелагианцев».
Как далеко готов был зайти Арамис, осталось неизвестным, потому что приехал д’Артаньян с письмом от мадам де Шеврез. Предопределение быть любимым герцогиней – не самое худшее, и Арамис уже не помышляет о духовной самостоятельности. Если бл.Августин утверждает, что все уже решено за нас, и наше спасение и наши грехи, то Арамис готов покориться своей участи – быть любовником мадам де Шеврез. Внешне это выглядит как возврат к мирской жизни: «Давайте пить, милый д’Артаньян, давайте пить, черт подери, давайте пить много, и расскажите мне обо всем, что делается там!».
Но то, что это именно возврат к прежнему паттерну мышления, хорошо демонстрирует высказывание Арамиса по поводу проданной лошади: «Вся наша жизнь может быть выражена тремя словами: erat, est, fuit»* - «был(о), есть, стал(о)».
Любопытно, что Арамис не использует будущее время, хотя, казалось бы, само собой напрашивается «erat, est, erit» - «было, есть, будет». Но нет, будущее отсутствует, круг замыкается от прошлого к прошлому, ибо предопределенность, и исхода из этой замкнутой системы нет. Это не открытость и незавершенность свободного выбора - erat, est, erit.
Если проиллюстрировать это на примере английской лошади, то получится примерно следующее:
1) как чаще всего случалось, у Арамиса не БЫЛО лошади (erat);
2) вдруг явился гасконец, и теперь у Арамиса ЕСТЬ лошадь (est);
3) но блага этого мира непреходящи только для тех, кому предопределено быть при лошадях всегда, и это не Арамис (см. пункт 1), как результат, Арамис снова СТАЛ безлошадным (fuit)».
Арамис расстался с лошадью не без печали, но, видимо, упования на мудрость бл.Августина должны были его утешить.
Даже двадцать лет спустя Арамис все еще остается на прежних позициях:
- Подумайте о том, - сказал ему Арамис, - что если вы признаете божественное правосудие и его участие в делах земных, то, значит, эта женщина была наказана по воле божьей. Мы были только орудиями (предопределение!), вот и все.
- А свободная воля, Арамис?
- А что делает судья? Он тоже волен судить или оправдать, и осуждает без боязни. Что делает палач? Он владыка своей руки и казнит без угрызений совести.
Атос, надо полагать, изначально привержен концепции Пелагия, хотя ему, при его обстоятельствах, бл.Августин существенно облегчил бы жизнь.
Видимо, не так легко прийти к единому мнению относительно «одного места из блаженного Августина».
*Erat – Imperfectum indicativi activi – прошедшее время несовершенного вида
Est – Praesens indicativi activi – настоящее время
Fuit – Perfectum indicativi activi – прошедшее время совершенного вида