Россия, середина XIX-го века и размышления о нашем

Дмитрий Ромашевский
    Россия, середина XIX-го века и размышления о нашем времени.
               
               
            Россия, середина  XIX-го века. Николай I, пытаясь остановить распространение революционных идей из Европы, учреждает секретный комитет надзора за печатью - изданием  газет и журналов, и всеми выходящими литературными произведениями. Так начались  годы, которые некоторые современники государя называли террором. Конечно, то, что происходило тогда, нельзя было сравнить с красным террором во время становления диктатуры пролетариата. Напротив, время  правления Николая I, за исключением казни декабристов, потрясшей страну, можно назвать временем светлым и спокойным: не было революции и гражданской войны, массовых казней и грабежей, и однако же, серию репрессивных мер в XIX в. наиболее прогрессивные и образованные дворяне не случайно называли террором.
   В 1848 г. на внутриполитическую сцену вступает генерал-майор Бутурлин,* исполняющий волю самодержца. По выражению Павла Анненкова*, исполнял её он с ненавистью к слову, мысли и свободе, проповедуя безграничное послушание. Разговоры о крестьянском вопросе замолкли, наряду с ростом  «патриотизма» стало процветать лихоимство (так тогда называли взяточничество) и казнокрадство чиновников.
     Россия стала жить в ожидании войны. События я в Европе (произошедшие революции в Италии, Франции, Германии  и начало революции в Венгрии) очень беспокоили  правительство. В народе же всё чаще слышались возгласы: «Мы их шапками закидаем!». Особенно сильной была ненависть к французам после свежей ещё в памяти компании  12-го года. Гуляли слухи об аресте дворян, распускаемые, вероятно, самим правительством для устрашения вольнодумцев. За неблагонадёжными устанавливалась слежка.
  В апреле 1849г. были арестованы члены кружка М.В. Буташевича-Петрашевского.   В их числе был и Ф.М. Достоевский.
  За петрашевцами давно была установлена слежка: их собрания посещал внедрённый тайный агент, записывающий то, что там говорилось. В доме, где проходили собрания, открылась табачная лавка, где  другой агент следил за теми, кто приходит на эти собрания.
  В 1850 г. цензура действовала особенно жёстко. П. Анненков пишет: «Крылов - цензор, например, употребляет весь ум на ослабление выражений писателя и обесцвечивание произведения, называя это «кровопусканием от удара». Но как далеко было это до  цензуры социалистической России, когда пространство писателя сузилось лишь до возможности писать, прославляя советское правительство и коммунистические идеи!
  Но вернёмся в ХIХ-й век. Были учреждены цензуры различных ведомств: финансовая, духовная,  путей сообщения, театров, и т.д., создан комитет для слежки за общим направлением деятельности издательств и писателей.
  В то время рассказывали как анекдот, что один из членов негласного комитета задавал риторический вопрос: «Скажите, зачем они тратят время на литературу? Ведь мы положили ничего не пропускать, из чего же им биться?»
  Первым министерством, изменившим свои основы и цели, было министерство просвещения. Бутурлин говорил, что не будь Евангелие так распространено,  его следовало бы запретить за демократический дух, а девиз министра народного просвещения  Уварова «Православие, самодержавие, народность» он считал революционной формулой.
    Уваров был обвинён в высказывании и реализации демократических идей и стремлении уровнять все сословия посредством образования и либерализма в гимназиях. Его отправили в отставку.
   Попечитель Санкт-Петербургского учебного округа Мусин-Пушкин боролся с непослушанием. Его он видел во всём, что было хоть немного ново, даже в статьях, стихах, лекциях…
   Были урезаны права университетов выбирать ректоров, проводить совещания факультетов, число студентов в каждом университете  ограничивалось до трёхсот, исключением был только Дерптский*. Кафедры философии и логики  упразднены.
   Всё больше становилось доносчиков и клеветников.
    Продавцы иностранных книг преследовались. Культурная связь с Европой почти прекратилась.
  Право на образование было закреплено только за дворянами и наиболее богатым купечеством.  Классического образования не стало. В учебных заведениях ввели физические наказания.
  По свидетельству И.И. Панаева* состарившийся и больной Уваров говорил: «Наше время уже тем страшно, что из страха к нему, вероятно, никто не ведёт записок о нём».
    П. Анненков отмечает в своих мемуарах: «Люди жили, словно притаившись». Могли ли они представить себе Россию ХХ-го века с её системой образования, которую ещё недавно так хвалили, арестами, органами слежения за гражданами, тюрьмами и лагерями, в которые попадали и интеллигенты, и самые обыкновенные, простые люди, далёкие от политики и размышлений о власти… Виток ХХ-го века был куда страшнее века ХIХ-го.
   Но вернёмся  в век XIX-й. Чиновники обогащались за счёт государства. Многие сановники «участвовали в золотых приисках, страховых обществах, промышленных предприятиях даровыми паями и составляли их прикрытие во всех случаях мошенничества.
<…>Никакое предприятие не могло состояться  без приглашения в даровые  участники вельмож времени.<… > Никто не предвидел, что итоги забывшемуся всесилию и насилию будут подведены ещё на наших глазах», - пишет в своих мемуарах П. Анненков.  Что он имеет в виду? Отмену крепостного права? Реформы Столыпина? Так или иначе, эти реформы были подведены сверху, хоть Россия и была погружена в молчание и на счету всё той же полиции были и те, кто мочал.
  Когда «прогремел манифест о войне с венгерцами за Австрию», мало кто из всех слоёв русского общества не сомневался в пользе этой войны. Начало военной компании открыло бедственное положение русской армии. На пути к границе тянулись усталые, обессиленные часто голодные солдаты. Истощение некоторых было так сильно, что порой они с трудом могли двигаться.
  Осенью 1851г. император приезжал в Москву на празднование 35-летия своего царствования и открытия новой железной дороги. Он казался мрачным и усталым. Со свитой осматривал он все мосты и насыпи. На следующий день звонили во все колокола, был парад войск, звучала музыка. Когда Николай I в открытой коляске подъезжал к месту парада, сопровождаемый восторженными криками толпы,  на подножку вскочил какой-то всклокоченный мужичок и, несмотря на повелительные жесты императора, уцепившись за опущенный верх коляски, с открытым ртом радостно смотрел на него.

  Сегодня фигура Николая I представляется нам исключительно в негативном свете. Казнь декабристов, гибель Пушкина, подавление польского восстания, мрачное время 1849-51гг.; но в воспоминаниях Анненкова мы находим и светлый оттенок. Именно он, самодержец, не раз останавливал своих сановников в рвении уничтожить  российское образование, именно его сдерживание и дало образованию возможность опять подняться.

________________

*Бутурлин Дмитрий Петрович - генерал-майор, военный историк, председатель негласного Комитета для надзора за печатью в России. 
   
Анненков Павел па Васи;льевич  — русский литературный критик, историк литературы, мемуарист, поэт.

Дерптский  ныне Тартуский университет.

И.И. Панаев - прозаик, поэт, литературный критик, редактор.

П. Анненков. Мемуары.