- Блин, ща всё веселье пропустим! – донеслось до Инги. В мозгу словно щёлкнули переключателем, она с самоубийственной решимостью бросилась в воду, совершенно не чувствуя холода. Наган показался невесомым, лодка с неясными во мраке фигурами села на пенёк мушки…
Вспышки выстрелов ослепляли, казалось, закрывая весь мир, хлопки хлёстко и больно били по ушам, Инга шла вперёд, вглубь, вжимая спуск, пока не услышала холостой щелчок, которому вторили крики боли… Ослеплённая, оглушённая, она с глубоким вдохом прыгнула щучкой, уходя под воду, мощными гребками бросая себя в глубину, плывя по памяти к лодке. Кажется, крики раненых пробивали толщу воды – а может, в ушах всё ещё звенело от стрельбы. В руках пусто – походу, просто отшвырнула оружие. Пальцы легли на рукоять зарукавного ножа…
По спине ширкнуло чем-то твёрдым, широким, округлым – днище лодке, а что же ещё?
Инга толчком всего тела выбросила себя на поверхность, извернувшись, вцепилась в борт свободной рукой, резко накренив судёнышко… Кто-то не удержал равновесия от неожиданности, заваливаясь спиной назад, Инга поймала его за руку, потянула на себя, всаживая нож по рукоять в податливое тело, провернула, вырвала и ударила ещё раз, чувствуя судорожные рывки противника, слыша его хрип… Оттолкнув обмякшее тело, вбросила себя на борт, влепив обеими ногами по ближайшему, рывком села на колени, наотмашь ударив ножом – попала! – и ещё раз, и ещё, изворачиваясь змеёй. В лодке оказалось тесно от сгрудившихся тел, промахнуться она не смогла. Кто-то ещё кричал, ужаленный пулей, задетый клинком, кто-то неподвижно лежал – Инга отмечала это всё краешком сознания, бешено размахивая клинком, попирая тела, неподвижные и шевелившиеся, коленями и локтями… Кажется, при этом из горла рвался сдавленный рык…
Как в руке очутился скрамасакс, Инга так и не поняла, рубя размашисто, вкладываясь в каждый удар, совершенно не ощущая веса оружия. Иногда лязгала сталь – наверно, клинки задевали оружие… Под острыми лезвиями чавкало, хлюпало, в лицо брызгало новой влагой – липкой, солоноватой…
А потом резко, толчком пришло осознание, что никто уже не двигается. Удушливый тяжёлый запах крови ударил в нос с особенной, дурманящей остротой, враз отяжелевшие руки и ноги оказались в чем-то влажном, липком… Случайно выпустив рукоять ножа, Инга попытавшись найти его, ухватила пальцами что-то длинное, скользкое, смявшееся в руках.
Желудок сжался, подскочив к горлу, едва Инга поняла, что это, и удержать рвущееся наружу не было сил. Её рвало долго, мощными, выворачивающими толчками спазмов буквально скручивая, омерзительное тепло пульсировало под рёбрами, выдавливая, выжимая из неё всё, что можно. Даже когда блевать стало нечем, её всё равно крутило и гнуло новыми спазмами.
Обессиленная, опустошённая, Инга перегнулась через борт и с тяжёлым всплеском рухнула в воду, вынырнула, отфыркиваясь. Едва её окутало холодом, стало легче. Оба клинка остались в лодке – но вернуться за ними её бы ничто не заставило.
Шумно плеснула вода, маленькие, но сильные руки ухватили её за плечи, вытягивая на берег. Парнишка, конечно, кто ж ещё.
Добравшись с его помощью до отмели, Инга растянулась на песке, дыша тяжело, чувствуя, как сердце тяжело молотит в рёбра грудной клетки и пульс кувалдой бьёт в виски и уши.
- Не стреляют больше, - - прошептал пацанёнок, склонившись над ней, заслонив курчавой головой половину небосвода. Инга с трудом приподнялась, прислушалась. И впрямь больше не стреляют…
- Помоги мне, - прохрипела она, не узнавая свой голос. – Надо залезть наверх.
- Там могут быть враги! - возразил парнишка. Ингины пальцы сомкнулись на детской шейке, чуть стиснув упругую трубку гортани.
- У меня там родители наверху! – хрип превратился в рык. – Да и твои родные там!
- У нас оружия нет! – пацан без труда отнял руку Векши от горла.
- Там, в лодке, его полно… Но я за ним не пойду…
- Я принесу, - парень стремглав кинулся в воду, Инга не успела его удержать. Ну и хрен с ним, пусть возится в крови и кишках! Боже…
При мысли о том, что пацану предстоит увидеть, Ингу едва вновь не вывернуло. Справившись с собой, она негромко сказала:
- Вот тебе и косуля…
Она поползла к обрыву на разъезжающихся, вязнущих в песке руках и ногах, однако втащить собственное свинцовое, неподъемное тело не удалось. Дважды чуть не сверзившись, Инга бессильно плюхнулась на задницу, вслушиваясь в темноту, преодолевая гул бьющегося сердца.
Сверху доносились протяжные вопли – то ли от боли, то ли от горя, а может, и сразу вместе. Что-то тихо трещало – кажется, пламя. Может, кибитки подпалили…
Наступившее после боя оцепенение захватывало мозг, отчего мысли становились столь же неподъёмными, неповоротливыми, с трудом ворочаясь под черепной коробкой.
Спустя бесконечные минуты вернулся пацан.
- Держи, - он всучил ей короткий автомат, ствол которого был украшен толстой трубкой. Глушитель, ну да…
Оружию явно довелось побывать в воде, оно было слишком чистым после случившегося в лодке – ну, немудрено…
Такой же автомат был и у парнишки – правильно, на неё сейчас никакой надежды, раскисла, как сухарь в воде.
Худенький, но сильный, словно подросший волчонок, он буквально вволок Ингу наверх.
Кибитки казались целыми. Из-за повозок, с той стороны, доносились голоса.
Пацан что-то крикнул на незнакомом языке – наверняка цыганский. Между двух кибиток слева протиснулся ражий бородатый мужик с винтовкой. Инга опустила автомат.
- Они ушли, - сказал он, зло выдохнув. – Убежали, но не все! Много людей убили! Идём!
Он схватил парнишку за руки, силком увлекая за собой, Инга поплелась следом.
Когда они обогнули повозки, в голове зашумело, мир перед глазами поплыл, норовя закрутиться в воронку, уносящую сознание, но Инга усилием воли удержалась на краю обморока, буквально заставив себя смотреть.
Тела, тела… Тела торговцев, тела своих. Кто-то ещё жил, беспокойно ворочаясь, крича – над ним хлопотали уцелевшие… Боже, как мало выживших!
Медвежа баюкал на руках младшую сестрёнку – окровавленная головка ребёнка безвольно свисла плетью… Трупы, трупы… пули ложились кучно, словно плетью, хлестнув по толпе, промахнуться было нельзя… И запах крови, тяжёлый солоноватый смрад её… Своя кровь, человеческая, пахла тяжелее…
- Папа! Мама! – закричала Векша, быстро шаря взглядом по усыпанному телами пространству. Рослую фигуру, качавшуюся в странном ритме, она заметила сразу. И на ватных ногах кинулась бегом к ней, едва успевая перепрыгнуть через распростёртые тела…