Через полчаса жизнь в лагере кипела – распряжённых и должным образом стреноженных коней пасли несколько крепких статных парней, разгорались костры, от которых тянуло аппетитными запахами поджаривающегося мяса. Многочисленная ребятня большей частью шумно плескалась в реке под присмотром нескольких дряхлых старух – в силу возраста уже мало на что годных.
Мужчины и женщины, одетые пёстро, ярко, готовились к ярмарке, вытаскивая объёмистые тюки с товарами из кибиток. В стороне стояли две пирамиды винтовок и автоматов – в знак добрых намерений.
Инга с откровенным любопытством крутилась неподалёку, но у корень этого любопытства крылся в другом – Лютый приказал. Вон он стоит, с Кегутом разговаривает о чём-то. И ещё несколько бойцов, что прохаживались с ленивой бдительностью. А кроме них постепенно к месту стоянки стягивался весь посёлок. Родители пришли в числе первых. Вот Араксина что-то не видать, наверно, всё-таки усталость взяла верх, отсыпается сейчас, скорее всего.
Приезжие работали, кажется, совершенно не смущаясь поселковых ребят с автоматами – то ли так уверены в поддержке Сколота, то ли просто привычные ко всему. Понаблюдав за ними, Инга пришла к выводу, что второе вернее – оно и понятно, бродячая жизнь обязывает. Можно было бы поговорить с кем-нибудь из ровесниц, но Инга не спешила, наблюдая – иногда простое наблюдение даёт больше, чем самый сокровенный разговор. Тем более, учитывая характер торговцев, разговорить непросто даже простого работягу барыги, непременно начнёт юлить, сыпать недомолвками, навострившись у хозяина. А тут сразу видно – наёмных работяг нет, и если они не одна семья, то близко к тому. Даже не смотря на то, что цыганская кровь тут порядком разбавлена славянской. Чистокровных цыган Инга усмотрела всего десяток. Начальника каравана, Кегута, и вовсе не отличить от русского. Видимо, кого-то выгнали в своё время из табора, вот они и пообрусели, сделала вывод Инга, неторопливо прохаживаясь вдоль лагеря, вставшего полумесяцем, вогнутой стороной к посёлку.
Товар, разложенный на постеленном поверх травы войлоке, мог похвастать завидным разнообразием – клинки разных форм и размеров ласкали глаз мастерством изготовления, линиями; наконечники стрел – охотничьи всех видов, в том числе и на пушного зверя, затупленные, круглые. Ювелирные изделия ослепительно сверкали золотом, серебром, гранями драгоценных камней. Одежда из шкур, различных тканей – от пестрядины до шёлка… Всего не перечесть. В общем, Кегут вполне обоснованно просился под охрану посёлка.
Родители исчезли в толпе односельчан, сгрудившихся у кибиток. Инга же решила держаться в стороне – давка её не привлекала, хотя поглазеть и, тем паче, что-нибудь купить она была не прочь. Но за таким столпотворением ничего разглядеть не удастся, потому оставалось разве что любоваться конями. Правда, лошади не воплощали собой красоту и грациозность, будучи сплошь из породы ломовых. Мощные ноги, копыта, несмотря на подковы, порядком потрескавшиеся. Но в чём сомневаться не приходилось, так это в хорошем уходе за ними – расчесаны хвосты, гривы, в которых у пары жеребцов алели длинные ленточки, кажется, шёлковые.
- Не хочешь прокатиться? – один из пастухов блеснул зубами, заметив внимание Векши.
- Не, - она с улыбкой мотнула головой. – Не очень люблю лошадей.
Да и не доверяю всяким приезжим, добавила Инга мысленно, отворачиваясь. Глянула ещё раз в сторону ярмарочной толпы. М-да, и как Лютый собрался косить приезжих из пулемёта, если они дёрнутся? Учитывая, что охрана большей частью сидит на постах в посёлке, а здесь лишь несколько солдат (себя Инга в расчёт не брала – со скрамасаксом да наганом-то?), а селяне поголовно безоружными пришли. Ну, может, у кого ножи есть.
Впрочем, всё было мирно, торговля шла своим чередом, вон, тётя Аня бежит, счастливая, сжимая в руках кожаную куртку. Для Лисёнка купила, явно недорого отдала – а вот в Горинске такая куртеечка ей была бы не по карману…
Мерный гул, в котором слышалось весёлье и азарт, ничуть не напоминал о случившемся горе. Разве что семьи Лёхи и Фрола не принимали участия в этом бардаке.
Интересно, подумала Векша, а мне что-нибудь купят? Ну, хотя бы с мамой на двоих. Инге приглянулось синее льняное платье по фигуре с пояском, разукрашенное неярким орнаментом. Как раз ей в пору – и мерить не надо. А ещё мягкие чеботы из змеиной кожи.
- Векша! – раздался весёлый окрик Лютого. Инга быстро обернулась на зов.
- Веди сюда Николаича, пусть осмотрит раненого, - распорядился Лютый, когда она приблизилась.
- Слушаюсь, - Инга лёгким бегом устремилась к посёлку. Лютый всё-таки расщедрился на фельдшера… Явно налаживает добрососедские отношения. А почему бы и нет – вдруг да заедут ещё раз и цены задирать не будут…
Найти Валерия Николаевича труда не составило – крепкий сухощавый врачеватель пятидесяти с лишним лет предпочитал свободное время проводить за книгами по медицине. Вот и сейчас на столике в маленькой комнатке перед ним лежали две внушительные книги – у одной оказались два листа картона вместо обложки, а другая носила название «Большой русско-английский англо-русский словарь».
- Представляешь, Векшунь, - начал он, словно видел её минуты две назад. – В кои-то веки решил изучить вот этот гроссбух по анатомии, а он, зараза, на английском. И в словаре многие слова отсутствуют. А моя «анатомичка» на русском далеко не полная, горинские вандалы много страниц на самокрутки пустили. Говорят, бумага хорошая. Пришлось денег отвалить, чтоб спасти бесценную кладезь от уничтожения… Как там гости?
- Да не хулиганят, - Инга пожала плечами. – Раненый у них. Лютый позвал, чтоб вы осмотрели. Хотя глава их, Кегут, спокойный, как медведь в спячке, опасности для жизни вроде нет.
- Ну, осмотреть не помешает, - фельдшер шустро вскочил из-за стола, исчезая в соседней комнате, из-за обилия книг превратившейся в самую настоящую библиотеку. Помимо книг там хранились различные медицинские прибамбасы – от набора хирурга до прибора с мудрёным названием «дефибриллятор». Он, правда, оказался нерабочим, но Валерий Николаевич мечтал найти батареи к нему, установив, что дело только в них. Даже в Горинске заказал – но вот уже год ничего такого ни купцы, ни местные добытчики не привозили.
Остальная часть жилища была обустроена не в пример более скромно, хотя дело не в бедности – просто большую часть денег фельдшер тратил на всё, что имело отношение к медицине, так что надежда оставалась на домашнее хозяйство и огород. А за ними приходилось следить жене эскулапа Ирине, поскольку фельдшер добросовестно изучал всю добытую литературу, перечитывая неоднократно заново. Даже ругался уже на латыни – правда, редко.
Наконец фельдшер появился в своём рабочем одеянии – белый халат поверх одежды, тонкие латексные перчатки (которые берёг как зеницу ока, каждый раз после работы тщательно моя их в дефицитном этиловом спирте), переносной ящичек с инструментами.
- Веди к больному.