Он запер дверь и обернулся. Юльки след простыл. Надо же, какое наваждение. Зашел в свою комнату, бросился на диван и попал в объятия. Юлька. Голая. Губы горят. Везде. Они что-то сотворили быстро.
- Доволен?- спросила томно Юлька.
А его разобрал ужас. В соседней комнате Рита. Вдруг проснется? Как будто нагадал. Скрипнула дверь, шаги в прихожей. Дверь в комнату начала медленно открываться…
Володя проснулся. Слава богу, сон. Отер пот со лба.
Уже рассвело. В комнату сквозь шторы пробивается утро. Володя соскочил с постели, подошел к окну и раздвинул шторы. Напротив дом, копия того, из которого он сейчас выглядывает. Двор. Вон скамейки и столик. Если приложиться лбом к стеклу, можно увидеть дорожку к подъезду. Сколько надежд рухнуло вчера на ней.
Квартира угловая. Одно окно смотрит во двор, второе в торцовой стене. Володя подошел ко второму окну и раздвинул шторы. Ворвалось море света. Даже слишком много.
Неудобная планировка. Окно мешает. Вроде есть стена, а вроде нет. «Стенка» не поместится. Можно, конечно растащить ее по углам, но… Зачем она тогда нужна?
А ничего живут Заславские. Под ногами огромный ковер. Не ковер, а цветущий луг. На стенах над диванами ковры во всю стену. Да и сами диванчики не из дешевых. Импортные с плюшевой обивкой. На потолке хрустальная люстра. Рядовой обыватель удавится от зависти побывав в такой комнате.
Одно странно. Нет магнитофона. Володя был уверен, что у Риты есть магнитофон. А чуть раньше, когда еще не встречались, был уверен, что она играет на пианино. Выяснилось, что нет, и он обрадовался. Давным-давно одна знакомая девочка изматывала симфониями. На всю жизнь хватило. Рита, по-видимому, не интересовалась музыкой совсем.
Володя вышел в прихожую. Из комнаты где спит Рита, ни звука. Он зашел в третью комнату. Так называемая гостиная. Копия Ритиной, но в зеркальном отражении. И еще есть выход на балкон. А вот и электрофон. Рядом стопка пластинок. Он взял крайнюю. Ободзинский.
- «Льет ли теплый дождь, падает ли снег
- Я в подъезде против дома твоего стою».
Как раз в тему.
Огляделся. Стены и пол в коврах. Диванчик, кресла, сервант...
- А ведь я могу все купить. И кооперативную квартиру в Калинине и мебель... И не могу,- подумал он с тоской,- Не могу, потому что мои деньги даже не пахнут, а смердят. От них несет стенкой у которой исполняют «высшую меру». Рита не знает. А Юлька догадывалась, и он виноват в этом.
Хлопнула дверь соседней комнаты, легкие шаги в прихожей, щелкнула задвижка в туалете.
И сразу приспичило. Вот с чего надо было начинать, а не разглядывать люстры и ковры. А если она устроилась надолго?
- Бля, я сейчас обоссусь.
Но послышался шум воды, задвижка щелкнула, и Володя рванул в заветное место. Рита удивленно посмотрела на него. Халат полузастегнут, грудь почти наружу и белая полоска трусов. Володя ничего не понял и скрылся в туалете.
Сунулся в ванную помыть руки. Рита без халата чистила зубы над раковиной. Увидела его в зеркало, прикрыла грудь и состроила такую гримасу.
Володя вылетел как ошпаренный.
Сполоснуть руки можно и на кухне. Тем более, тут же лежит увесистый брусок хозяйственного мыла.
Кухонька небольшая. Как в квартире в «Южном». Столик приделан к стене, подвесной холодильник. Интересно, профессор сам все это прилаживал? Володин отец даже гвозди сам не забивал. Приглашал какого-нибудь работягу. Сам мог только командовать.
- Володь, я от тебя фигею. Залетаешь в ванную как у себя дома. Мой отец никогда без стука в ванную не заходит если там мама.
Опять виноват.
- Прости, я не знал, что ты в ванной. Честное слово.
Рита стояла перед ним. Трусов не видно, но халат как раз по то место.
Она перехватила его взгляд.
- Тебе халат не нравится? Ну, извини. Свой я постирала.
- А это брата твоего?
- «Щас» договоришься... Юморист. Это мой халат с восьмого класса.
- Оно и видно.
- Я плохо смотрюсь?
- Да замечательно ты смотришься. Прелесть. Только я нормальный мужик.
Начал резко и сам испугался. Осекся и улыбнулся смущенно.
- Рит, ну ты же понимаешь. Говоришь до свадьбы, а сама провоцируешь.
Девушка молча вышла из кухни.
Обиделась. Володя подождал минуты две. Все, надо идти мириться.
Рита вернулась. Длиннющий, до самых пяток халат плотно запахнут и туго затянут на талии пояском.
- Так пойдет для нормального мужика?- спросила с вызовом.
- Я полный идиот,- понял он,- Рядом девочка с прелестями наружу. Глаз не оторвать. Нет, вызверился, понес дурь. Теперь смотри на «девушку востока».
Они целовались на диване. Он обнимал ее и не чувствовал тела. Только толстенный махровый халат.
- Теперь я всегда буду надевать этот халат. Тебе ведь нравится,- язвила Рита.
- Мне не нравится этот халат, но тот был уж слишком…
Рита оживилась.
- Слушай, а что было бы, если бы я осталась в том халатике? Ты бы меня изнасиловал, да?
- Естественно. Несколько раз.
- Ты не отшучивайся. Я серьезно спросила.
Володе стало не по себе.
- Рит, ты чего говоришь - то?.. Нет, ну я бы попытался тебя уговорить…
- Это исключено. Я бы не согласилась НИ ЗА ЧТО. И ты бы меня изнасиловал.
Она не шутила и смотрела не добро.
- Я похож на насильника?
- А я не видела ни одного. Не довелось.
Володя изменился в лице.
- Рит, что ты от меня хочешь услышать?
Девушка отодвинулась от Володи.
- Представь себе, у меня были знакомые ребята. Надеюсь, ты понимаешь, что до тебя я встречалась с кем-то?
- Я даже видел одного. На «Жигулях».
- Это к делу не относится. Я о другом. Они приходили ко мне в гости. В эту квартиру. Бывало, что и в том халатике я выходила. Представь, они тоже были нормальные мужики. Уж точно не хуже тебя. И никто из них не нес эту дичь.
- Рит, ты меня не так….
- Помолчи и послушай. Может, ты не виноват, может в вашей деревне на женщин как на скотину смотрят. Не знаю.
Она вдруг взорвалась.
- И не хочу знать. Приехал в город, веди себя по-человечески.
Она отсела еще дальше.
- Захочешь, поженимся,- она так точно передала его интонации,- В вашем колхозе так предложения делают? С ума сойти. Вот нашла сокровище.
Так его никто не обижал. Если бы на ее месте был парень… А девку ударить, себя не уважать. Володя задохнулся от обиды. Избалованная тварь. Какая тут любовь?
- Я ненавижу эту суку,- подумал он,- И я ее убью. Не сейчас, так скоро. А чего я сижу? Меня выгнали, дав на прощание пинок под зад, а я сижу.
А уходить не хотелось.
- Я влюбился,- понял он с ужасом,- Она меня растоптала, а я…
Он встал и не глядя на Риту вышел в прихожую. На вешалке пиджак, на полу полуботинки. Две минуты на сборы и все. Он больше не придет сюда, на диване будет сидеть кто-то другой и целовать ее.
Нет уж, на прощание пусть услышит правду о себе. Он вернулся в комнату. Рита смотрела на него с интересом.
- Успокоился?- спросила она,- Теперь слушай. Приедем на дачу, никакого мата.
- Мата?- изумился Володя,- Какого мата?... Погоди, я не понял. Ты только что крест поставила на наших отношениях... И вдруг дача.
- Боже мой, ты полный балбес, товарищ Горский Владимир Сергеевич. Если бы я захотела порвать с тобой, просто указала бы на дверь и не стала тратить время и нервы на твое воспитание.
«На душе и привольно и весело, и легко и тревожно чуть-чуть»,- вспомнилась забытая песня.
- Чего ты улыбаешься?- спросила Рита,- Глупенький ты, Вовка. Я не знаю как с тобой говорить. Ты все переиначиваешь.
- Я про мат не понял,- спохватился Володя,- Я никогда при тебе не ругался.
- Вчера вы разговаривали с Сомовым, и ты все «ёп» да «ёп».
- Во-первых, это с Сомовым. А во-вторых «ёп». «П» на конце.
- Только не надо объяснять как это должно звучать на самом деле. Приедем на дачу, никаких «ёпов». Понятно?
- Понятно.
- Я ни от родителей, ни от брата ни разу матерного слова не слышала.
- Можно подумать, мои матерятся постоянно.
- Твои меня не волнуют. Не обижайся, но сейчас мы едем к моим. Слушай дальше. Маму зовут Людмила Николаевна, папу Александр Юрьевич. Брата Колей. Его ты вряд ли увидишь... Вот еще что. Папа может предложить выпить. Даже бутылку и стаканы на стол поставит.
- Я должен отказаться.
- Обязательно. Во всяком случае, в этот раз. Папа будет говорить, что любит мешать вино со спиртом. Он и правда гонит вино из смородины и выпивает иногда. Чуть-чуть.
- Я понял, Рит. Проверка на это.
Володя звонко щелкнул пальцами по горлу.
- Да, проверка.
- А я не пью, Рит. В самом деле, не пью.
- Может быть, но пьяным тебя видели и не один раз.
- Рит, кому ты веришь?
Но Рита уже не слушала. В ее голову пришла новая мысль.
- Скажи, а Ангелина могла что-то про тебя наговорить? Понял мою мысль? Не моя мама ей про тебя, а Ангелина маме.
- Ты думаешь…
- Уверена. Сам же говорил, что Ангелина едва кивнула.
- Ну, значит, наговорила,- сказал он удрученно.
Рита прищурилась.
- Что она могла про тебя рассказать? Колись.
- Я собирался жениться. В ноябре. Ангелина была в курсе.
- Жениться?- Рита растерялась. Володя готов был провалиться сквозь землю.
Девушка овладела собой и спросила с издевкой.
- На ком, на Таньке, что ли?
Володя молчал.
- На Таньке?- переспросила грозно Рита.
- Нет, не на ней.
- Тааак, еще интереснее. Кто же эта наша невеста?
- Девчонка одна из Волжска. Слушай, но ведь ты только что говорила про своих парней. А у меня получается, девушки быть не могло?
- Я не заходила в своих отношениях так далеко и замуж не собиралась.
Ее вдруг озарило.
- Так вот почему ты в общежитие не ночуешь. К ней ездишь?
- Да ты что. У нас давно все кончено. У нее парень есть и они…
- Мне плевать на нее. Понял? А в Волжск ты больше не ногой. Ночуешь только в «общаге». Я проверю. Мне быстро донесут. Воскресенье проводим вместе.
Ночевать в общежитии, имея «хоромы» в Южном?
- Я согласен,- сказал он.
- Попробовал бы не согласиться.
Как он ненавидел ее. И смотреть боялся. Она понимала его взгляд. Пошел на хитрость. Рита сидела на диване, он сел перед ней прямо на ковер и ткнулся лицом в ее колени. Если бы это были Юлькины колени. Развел бы их и поцеловал. Нет не так. Целовал бы и разводил все шире и шире…
- Вов, ну ты чего?- спросила Рита,- Чего ты так расстроился? Подумаешь, хотел жениться. Не женился же. Мои родители все поймут правильно.
Он еще крепче прижался к ее коленям. И добился чего хотел. Она погладила его по голове и взлохматила волосы.
- Вов, а почему ты не женился?
Володя поднялся с пола и сел на диван.
Почему он не женился на Юльке? Может, из-за злосчастного аборта? Он хотел ребенка, а она нет. И сделала аборт не предупредив. А может, он уже любил Риту? Сам не понимая этого.
- Я увидел тебя в первый раз. Помнишь, ты тогда напала на меня? Потом просил прощения, а ты ушла так стремительно. Я смотрел тебе вслед и готов был целовать твои следы. Вышел на улицу, ты садилась в машину. Я понял, что у нас ничего не будет, но забыть тебя не мог. Как можно забыть, если видеть каждый день перед собой милый профиль дороже которого нет ничего. Я забыл свою невесту. Я приезжал в Волжск и избегал встреч с ней. Вот так. Поэтому не женился.
Рита заглянула в его глаза и поверила.
- Как же ты жил? Если ты не врешь…
Она смутилась.
- Я вижу, не врешь. Ты не пытался со мной поговорить. Так странно. А если бы не случай с моим братом? Продолжал бы молчать?
- Не знаю. Я хотел... Но боялся.
- Меня мама спросила,- Какой ты? А я сказала, что ты очень добрый.
- Хорошо иметь доброго соседа по площадке или доброго преподавателя на экзамене. А добрый зять, это скорее минус. Какой толк от доброго, если все в этом мире выгрызается волчьими зубищами,- невесело усмехнулся Володя.
- Мой отец ничего ни у кого не выгрызает,- возмутилась девушка,- Просто честно и добросовестно работает всю жизнь. Он тоже добрый и временами, даже беззащитный. Честное слово...
Она говорила, и глаза ее теплели. И он упивался этим теплом, хоть и предназначалось оно другим людям.
- А мама другая. Волевая,- с придыханием продолжала Рита,- Обожаю мою мамочку. Это она папу в люди вытолкнула. Он бы так и сидел на заводе в главных технологах, а она настояла, нацелила его.
- Ты меня тоже собираешься в люди вытолкать?
- Конечно. Но ты сам должен этого хотеть.
- Ты аспирантуру имеешь в виду? Так я учусь через пень колоду.
- Все можно наверстать. Если захотеть,- жестко отчеканила Рита,- Ты, хочешь, чтобы я стала твоей женой?
- Конечно.
- Тогда у тебя выбора нет. Принимайся за учебу. Впереди три года.
Досада закипела в сердце.
- Ты всерьез считаешь, что человек начинается с «кандидатской»?
- Нормальный, да.
Сказала, как отрезала.
Он огорчился. Сильно. Потому, что планы на ближайшие лет десять уже составил, и аспирантуры в этих планах не было.
- Чего ты надулся?- спросила весело Рита,- Иди сюда.
- Сейчас получу соизволения поцеловать ее,- понял Володя.
- Поцелуй меня.
Хотелось раздвинуть языком ее губы и проникнуть, столкнувшись с ее язычком. И чтобы зубы о зубы…
Вспомнил вдруг. Ему было двенадцать, а ей на два года больше. Он был рослым и крепким для своего возраста, и она что-то в нем нашла. В школьном саду среди зеленеющих кустов смородины и крыжовника, под раскидистым шатром «белого налива» она учила его целоваться. Сама толком не умела, а учила. Целовались упоенно, а в перерывах грызли незрелые кислые яблоки и черную смородину. Урок продлился до позднего вечера. Продолжили бы и до утра, но у обоих прихватило животы и свидание пришлось прервать.
Он оторвался от ее губ, поцеловал в скулу, в шею, в ухо.
- Прекрати.
Рита смотрела на него как на извращенца. Если бы она знала куда он целовал Юльку. А Ингу?
Детский сад.
В столовой института полно студентов. Полдень. Еще и «окно» в занятиях.
Рита растерянно смотрела на нашествие.
- Ничего себе, столпотворение.
Володя понял, что виновником сейчас назначат его.
- Придумай что-нибудь,- капризно приказала Рита.
- Что я могу придумать?
- Ты же нормальный мужик. Или хочешь, чтобы я в очереди парилась?
- Давай пока погуляем на улице. Через полчаса никого не будет.
- Да? Я думаю, нормальная еда тоже закончится.
- Можно подумать, она здесь когда-то была.
- Не знаю какими тебя мамочка разносолами подчевает. Единственного и неповторимого. Как ты меня раздражаешь.
- А ты как меня…,- подумал он,- До чего же упертая самовлюбленная баба. Я не выдержу больше. Сейчас плюну и уйду.
- Я вам машу, машу.
Знакомый сладкий голосок. Инна с улыбкой разглядывала озабоченные лица.
- Идите к нам.
Она ухватила Риту за руку и повела за собой мимо очереди изголодавшихся студентов. Володя рванул следом. Их пропускали. Хоть бы кто возразил. Они оказались на раздаче.
- Володь, ты с Лешей стой, а мы места покараулим,- сказала Инна.
Девушки прошли в зал к единственному незанятому столику в центре которого возвышался «дипломат». Наверное, Лешкин.
- Привет,- Володя пожал Лешкину руку.
- Здорово,- ответил тот не очень радушно.
Борщ, шницель с картошкой и компот. Две порции. Попробуй разместить все это на одном подносе, да еще и донеси не опрокинув до столика.
Подошла Инна и взяла свой поднос с тарелками. Посмотрела на Володины мучения.
- Сейчас я Риту пришлю.
- Ага, пришлешь ее,- сказал в сердцах Володя.
Лешка посмотрел хитро удивленно.
- Что, не подойдет?
- Не знаю.
- Ставь одну тарелку на мой поднос.
С подносами в руках подошли к столику.
- Ты сам додумался или Леша помог?- спросила Рита с иронией.
Инна вздохнула, покачала головой и посмотрела на Володю как на идиота. Он понял ее взгляд, и она поняла, что он понял.
- Как борщ?- спросила Рита. Спросила так, что стало понятно к кому она обращается.
- Ничего,- сухо ответил Володя.
- Твоя мама лучше готовит?
Нет, он бы сдержался, если бы разговор шел тет-а-тет. Но при Инне..
Грубые слова не сорвались с языка. Голубоглазая помешала.
- Стойте,- вдруг перебила она,- Хотите скажу, что меж вами пробежало?
Рита посмотрела снисходительно.
- Попробуй.
- В воскресенье вы были на даче.
- Я тебя тоже видела, дорогая.
- Не перебивай. Вы были на даче и …..
- Что, и?
- Володе не понравилась ваша стряпня.
- В точку,- подумал про себя Володя.
Наверное, белокурая благодатно влияла на Риту. Та, готовая уже сорваться, вдруг смущенно улыбнулась и развела руками.
- Да, не понравилась. Представь себе.
И посмотрела с упреком на Володю.
- Подумаешь, Лешке тоже нравится только то, что он сам готовит.
- Неправда,- взвился Лешка.
Инна незаметно толкнула его ногой под столом, и он замолк.
- Ты умеешь готовить, Леш?- удивилась Рита.
- Могу кое-что.
- А ты, дорогой, можешь?
Володя угрюмо молчал.
- Если мужчина умеет варить сосиски и яйца вкрутую, уже хорошо,- рассмеялась Инна.
Рита зыркнула на нее, но промолчала.
- Леш,- спросила она,- Ты местный?
Инна вдруг напряглась и поджала губы. И Рите стало радостно.
- Я из Красного Холма,- сказал Леша.
- Правда?- Володя неожиданно оживился,- Я бывал в Красном Холме. Изумительный городок. Такая архитектура.
- Да,- Леша кивнул,- Красиво. Я - то привык, а приезжие…
- Лешик, а чего ты не говорил, что живешь в таком сказочном месте?- удивилась Инна.
Но Лешу вдруг пронзила другая мысль.
- Гадом буду, многие сейчас гадают,- сестры вы или нет?
- А что в нас общего?- удивилась Инна,- Прически и все.
- Рост, фигуры.
- Нормальный рост, нормальные фигуры. Ты мне зубы не заговаривай. Когда поедем любоваться твоим холмом?
Они шли по переулку в сторону Кооперативной. Под руку среди бела дня. Как взрослые.
- Ты заметил как он смотрит на нее?- мечтательно спросила Рита.
- Как?
- Он любит ее.
- Я тебя тоже люблю.
- Ой, не болтай. Ты никогда так не смотрел.
- Я правду говорю.
- Не начинай. Как я это в тебе ненавижу. Слова, слова. А я в тебе чувствовать должна любовь. Понимаешь?
- Она на него тоже смотрит красноречиво.
- Конечно. А как же? Он любит ее. Она это чувствует и отвечает взаимностью.
- Да не то ты в их взглядах прочла. Спят они вместе. Поняла?
Рита изумилась.
- Как это ты понял? Не говори ерунды.
- Да там взгляды соответствующие. Прости, но это элементарно.
1981 год. Июнь.
Медсестра Лена - крепкая невысокая с рыжими кудряшками выглядывающими из-под белой шапочки. Симпатичная беспечная мордашка. Плакать вроде не умела, а сейчас ревела белугой.
- Ленок, ты чего? Что случилось?
- У меня больной пропал. Тяжелый,- навзрыд отвечала она.
Сама чуть ли не под койки заглядывала.
- Погоди. Как пропал? Кто такой?
- Горский из первой палаты. Тяжелораненый. Пришла, а койка пуста.
- А соседи что говорят?
- Нет соседей. Палата для особо тяжелых.
- Может ему стало скучно, и он убег?
- Как? Он весь раненый.
- Может, он в толчок пошел?
- На чем? У него ноги толком не шевелятся.
- А эта штука между ног шевелится?
- Да ну вас. Дураки. Мне не до смеха. Меня Секачев убьет.
Слезы брызнули с новой силой.
- Ленок, не переживай. Посмотри, это не он?
Лена выглянула в коридор.
- Он. Из туалета возвращается. Вот паршивец.
Слезы просохли моментально.
Владимир зашел в палату, Лена следом.
- Ты совсем идиот? Я чуть с ума не сошла.
- Я ходил в туалет.
- Дааа? А кто тебе разрешил? Вот твой туалет.
Она грохнула ногой по жестяному судну выглядывающему из-под койки.
- Я не хочу, чтобы ты выгребала мое дерьмо. Понятно?
Она наткнулась на его взгляд. Как на стенку метра в три толщиной. И замолчала пораженная.
- Ты чего?- удивился он.
- Никогда так не смотри. Страшно.
Лена отошла к окну.
- Когда ты убивал людей, у тебя, наверное, такие же глаза были, да?
- Я людей не убивал.
- Как?... А мне говорили…
До нее дошло.
- Кто бы они не были, все равно люди... А дерьмо мне приходится из-под многих выгребать. У нас с санитарками напряг. Так что не привыкать.
- А из-под меня не будешь. Все, закрыли тему.
- Ну, хорошо, хорошо. Ты хоть сейчас ляг. Увидит Секачев, мне конец.
Владимир забрался в постель.
- Слушай, что у вас за койки? Одному тесно.
- А ты с кем спать собрался?
- Могу с тобой.
- Ага, размечтался. Так, помолчи, я тебе капельницу поставлю.
Голова кружилась, и мышцы ныли во всем теле с непривычки. Шутить не хотелось. Он покорно протянул руку и безучастно взирал на иглу, которую она собиралась загнать в его вену.
- Володь, а у тебя девушка есть?- она делала вид, что его ответ ее не интересует.
- Нет,- Лена задела больную струну и ответил он грубовато. Но она не обиделась и наивно распахнула глаза.
- Почему?
- Никому не понравился.
- Ладно, не свисти... А, вообще, встречался с кем-нибудь?
Эта Лена словно знала что-то и умышленно добивала вопросами.
- А вообще, мне двадцать четыре. Встречался, конечно.
- Я бы не хотела быть твоей девушкой.
В этот момент она вкатила иглу в вену.
Хочет она быть его девушкой или не хочет. Какая разница.
- Почему?- спросил он.
- В тебе доброты нет. Извини.
В душе закипела злость. Какая-то п….а в белом халате строит из себя психолога.
- А в других есть?- он постарался сдержать эмоции.
- В других есть. Я знаешь, сколько всяких видела? С такими ранениями. Без ног, без рук. Знаешь, что такое «самовар»? Так вот, был недавно такой. Его от боли корежило, а в глазах доброта. И у других, тоже. Не только со мной. Меж собой говорят,- лица добрые. А ты так смотришь, будто вокруг враги. Даже не так. Будто вокруг нет людей. Наверное, если когда-нибудь создадут роботов, те будут так же смотреть. Прости, что я вот так прямо.
В этот момент от легкого толчка дверь распахнулась, и появился молодой человек в больничной пижаме с рукой на перевязи.
- Сестренка, можно поговорить с этим грубияном?- весело спросил он.
- Он не грубиян.
Лена сказала и смутилась.
- Конечно, говорите. Я пойду.
Она скрылась за дверью. Вошедший взял стул и уселся рядом с койкой.
- Ну что, узнал?- спросил он.
- Еще бы. Сразу срисовал еще там.
- И не признался.
- Зачем? Я не просекаю ситуацию. Лучше промолчать.
- Правильно мыслишь. Значит я в тебе не ошибся. Ну что, поздороваемся что ли?
Они пожали руки.
- Как тебя величать?- спросил Владимир.
- Также. А ты ловко меня сделал тогда. Я даже не понял. А через два года попал случайно в этот Холм. В "красивейший город"... А почему ты решил меня проверить? Что было не так?
Владимир усмехнулся.
- Да все не так. Ты два слова сказал, и я понял, что передо мной урбанизированный мальчик.
- Так было заметно? Почему же другие не поняли? Даже Иннины родители.
- Я не знаком с ее родителями. Наверное, они кроме себя самих никого не замечали. Они ведь у нас преподавали?
Борисов кивнул.
- Ну и кто ты был для них? Какой-то пришлый из трущоб. У меня аналогично было, так что не переживай.
- Скажи честно, ты случайно не поделился тогда своими догадками с кем-нибудь? Например, с Ритой?
- Нет. Зачем? Мне все равно кто ты.
- А вдруг я шпион?
- Ну и наплевать. Шпионь сколько хочешь... Но ты не шпион, Леша. У таких, как ты, другое название.
Борисов расхохотался.
- Сексот?
- Ты сам это сказал.
Борисов объяснялся минут десять. Горский слушал пораженно.
- Все уразумел?
- Как в кино.
- А ты изменился,- сказал Борисов,- Не удивляйся, но я многое знаю о тебе. За две недели кое-чего накопал.
Владимир напрягся. Что за сюрпризы подготовил потомственный чекист?
- О том как ты в армию попал с белым билетом - знаю,- Борисов смотрел не мигая как удав,- О твоем бывшем тесте знаю. О том, что он помог тебе в армию попасть, тоже знаю.
Он помолчал пытливо вглядываясь в глаза Горского.
- О Зотовой тоже знаю.
И понял, что попал в десятку. Спохватился, осознал, что совершил гнусность, что об Инге можно было бы упомянуть, но не так в лоб и не в контексте предыдущего разговора.
- Прости,- сказал он поспешно,- Я думал, что время… Ведь почти два года прошло. Прости. Глупость я сказал. Год, два.. Наверное, это никогда не забыть, если было по-настоящему.
Он хотел еще что-то сказать, но Владимир перебил. Говорил, а сам смотрел мимо Борисова.
- Я когда-то очень любил свою страну. Свой Советский Союз. Иногда думал,- А что было бы со мной если бы я родился не в СССР? И сам себе завидовал. А потом отец потихоньку стал выправлять мне мозги. По чуть-чуть каждый день. Я очень много узнал про свою страну и возненавидел ее. Леша, как я ее ненавидел. В семьдесят втором летом попал под машину и лежал в больнице в Волжске. А тут канадцы приехали. НХЛ. Представь, холл, телевизор, мы сидим на стульях и "болеем". Все за наших. А я за Канадцев. Втихаря, конечно.
- Ты сейчас это к чему?- спросил удивленно Борисов.
- Я ненавидел страну, и она отомстила мне. Отняла Ингу. Теперь я буду мстить стране.
- Я понимаю твои чувства, но ты заблуждаешься. Кому ты будешь мстить? Что такое страна? Как ты собираешься мстить? Если пойдешь по проторенному пути, тебя очень скоро повяжут и поставят к стенке. Но ты не дурак и валютой заниматься не будешь. Значит, чем? Примкнешь к деятельному тестю? Тоже повяжут. Может, чуть позже. И тоже к стенке за хищение в особо крупных... Но давай отвлечемся от наказания. Предположим, ты процветаешь, у тебя везде свои люди и т. д. и т. п. Короче, «мафия». Слышал такое слово? Ну и дальше что? Кому ты мстишь? Тем людям, из-за которых погибла твоя девушка? Нет. Тогда, кому?... Народу. Ты будешь мстить народу, совершенно не виновному в твоих горестях.
Горского прорвало.
- Почему же не виновному, Леш? Молчаливое быдло на глазах которого топчется все. Самосознание, свобода, достоинство. Оно и виновато во всем. С молчаливого согласия этого народа свершилось все самое поганое. Этот народ завалил анонимками НКВД. Ты лучше меня это знаешь. Этот народ сотворил Сталина таким, каким он стал, этот народ побежал сеять кукурузу в каждом дворе. Теперь этот народ стремится к коммунизму и готов вцепиться в глотку ближнему из-за импортных шмоток или хрустальной побрякушки. Такой народ заслуживает страшного наказания, Леш. И он его получит однажды.
- Получит,- вдруг сказал тихо Борисов,- Совсем скоро.
Владимир посмотрел удивленно, но тот не стал развивать мысль и поднялся со стула.
- Полежи здесь еще дня два, а потом тебя переведут ко мне в палату. Нам о многом надо поговорить.
Он открыл дверь.
- Ленок, можно тебя?- позвал он громко.
Медсестра подошла.
- Побудь с ним, а то он чего-то загрустил.
1976 год. Май.
- Ритуль, мне надо съездить домой. Мама заболела.
- Конечно, поезжай. Что-то серьезное, да?
И смотрела на него испуганно.
- Я точно не знаю, но вроде серьезно.
- Володь, ты только держись. Все будет хорошо.
Он не ожидал такого сочувствия. Господи, какой стыд.
- Я тебя провожу,- сказала она.
Около электрички она поцеловала его не обращая внимания на любопытных пассажиров. Он обнимал Риту пряча глаза в льняных локонах, и клялся сам себе, что больше никогда не обманет ее.
- Настанет время, и я расскажу тебе обо всем. Встану на колени, и ты простишь меня,- сказал он молча и с отчаянием смотрел в ее глаза.
- Володечка, не переживай так. Ну, пожалуйста.
Состав тронулся, Володя прошел в вагон, сел около окна. Рита махнула рукой, прощаясь. Он выскочил в тамбур, рука застыла над стоп краном. Пересилил себя. Вернулся в вагон, соседи удивленно поглядывали на него, и Володя прошел дальше от косых взглядов.
Проснулся. Электропоезд отходил от Крюкова. Рита думает, что он уже в Волжске.
Москва встретила круговертью, и переживания ушли. Жажда наживы или страх? Наверное, и то, и то заполнили сущность.
Электропоезд Москва - Волжск покачивало на стыках, тоненькая стопочка американской валюты поджимала сердце.
В десять вечера он позвонил в заветную квартиру. Рита открыла сразу, будто ждала у двери. Он опять увидел смятение в ее глазах, опять стало стыдно.
- Ну что?- спросила она
- Все нормально.
- Ничего себе нормально. На тебе лица нет.
Он уставился в зеркало. Лицо как лицо. Только в глазах переполох. Штирлица из него не получилось бы.
- Как мама?
- Нормально. Я думал, будет хуже.
Он пытался целовать девушку, а она не давалась, отворачивала голову, отстранялась.
- Вов... Да погоди. Что все-таки с твоей мамой?
Мама выручила еще раза два или три. Но всему приходит конец. В тот день Рита долго настраивалась на нужную волну. Хмурилась, отвечала невпопад, словно готовилась к трудному разговору.
- Володя, я так понимаю, что твоя мама не очень здорова,- наконец начала она.
Первая фраза прозвучала умиротворенно, и Володя обрадовался. Рита научилась держаться в рамках.
- Моя, кстати, тоже,- продолжала та на полтона выше.
- Нет, я не возражала, когда думала, что там действительно очень серьезно. Но ты ездишь и ездишь. А я одна и одна. В выходной торчу дома или на даче одна. Как дура. У меня вроде есть ты... А вроде, нет.
Голос зазвенел металлом.
- Короче, меня это не устраивает. Твоя мама не настолько больна, чтобы требовалось твое присутствие. Тем более, у нее муж под боком.
- Но, Рит, понимаешь….
- Решай. Или я, или твоя мама.
- Чего решать,- пробормотал понуро Володя,- Конечно ты.
К Инге приперся в начале двенадцатого ночи. Она открыла дверь и уставилась изумленно.
- С ума сошел? Я не одна.
- Я по важному делу.
- Иди к своему брату. Я приду.
Олег что-то рассказывал, Володя смотрел на часы.
- В соседней комнате есть свободная койка. Можешь располагаться,- сказал Олег, заметив, что троюродный брат где-то летает,- Чего ты все на часы смотришь? Ждешь кого?
- Брось, Олег. Кого я могу ждать?
Легкий стук в дверь. На пороге Инга.
- Ааа, понятно. Развел тут тайны «Мадридского двора».
Инга смотрела тревожно. Кивнула головой, позвав за собой.
В комнате витал сигаретный дымок и легкий запах «вискаря». Вроде все прибрано, но постель излучала флюиды недавнего ошалелого секса. Инга перехватила взгляд.
- А я тебе клятву на верность не давала. Сам не прикасаешься ко мне второй месяц. Отскакиваешь как от чумы.
- Инга, выручай.
Он вкратце поведал ей о невзгодах.
- Прибрала тебя к рукам. Лихо. У меня так не получилось. Хоть бы посмотреть на твое сокровище.
Володя разозлился,- Ты все шутишь. Что мне делать?
- Расскажи ей правду. Что ты валютный спекулянт. Что тебе светит «вышка».
- Опять шутишь.
- Это ты шутишь. Поставил мое дело в зависимость от какой-то фифы. Брось ее.
Она уже не шутила. Он знал, что однажды такой разговор между ними состоится. И она поставит ультиматум. И не даст выбора.
- Инг, я не могу. Все что угодно, только не это.
Черные глаза впились в него.
- Любишь ее?
- Люблю.
- Ты мне тоже это говорил.
- Инга, ну не рви ты меня. И так хреново.
Он сейчас презирал себя. За то, что у одной женщины вымаливал соизволения быть с другой.
- Да люби кого хочешь. Мне до фонаря.
Постель была одна. Инга смотрела с издевкой и говорила так же.
- Я так поняла, у тебя приступ верности. Может валетом?
- Я лучше на полу.
- Как хочешь.
Володя примостился на крохотном матрасике возле окна. Инга выключила свет и бросилась на свое необъятное ложе.
Он не спал. Вспоминал как они встретились. Их познакомил Олег... Даже не так. Была вечеринка по случаю.. В комнате Олега. Инга появилась не сразу. Уже выпили несколько раз и закуску подъели. Володя наметил уже подружку на ночь. Вдруг дверь распахнулась, и появилась она. Смуглая гибкая и высокая. Она не обратила на него внимания и разговаривала с другими. Сердце забилось. Он понимал, что все зря, что та, которую наметил, его предел на сегодня. И ничего не мог поделать с собой. Вышел из комнаты, достал сигарету. Едкий дымок застилал глаза. Володя прошел до конца коридора и уставился в черное ночное окно.
Хлопнула дверь за спиной. Легкие шаги. Он не обернулся.
- Что ты куришь?- спросила она нараспев.
- «Опал»
- Дай мне.
Он полез в карман за пачкой.
- Дай твою. Все равно не куришь.
Она затянулась жадно и села на подоконник. Он уселся рядом.
- Зачем ты ушел? Все курят прямо в комнате.
От нее веяло умопомрачительно дорогими не здешними духами.
- Просто вышел. Подышать.
- Пойдем, потанцуем?
- У меня закружится голова.
- От меня?
- Нет. Просто нарушен вестибулярный аппарат.
- Какой, какой?- она прыснула в кулачок.
- Не тот, что ты подумала.
- Не обижайся, пожалуйста. Ходить прямо ты можешь? Тогда вперед по коридору.
Она ухватила его за руку и повела, повела. Они оказались в этой комнате. Она достала «Виски».
- Пробовал?
Он признался, что не пробовал ни разу.
- Ты честный. Обычно не признаются.
Налила в стаканы.
- Должны быть специальные, но и эти сойдут.
Выпили. А потом все закружилось
Он проклинал день и час, когда встретил и влюбился без памяти в темнокожую бестию
- Ты не спишь? - спросила шепотом Инга.
- Нет.
- Иди сюда. Хватит дурить. Я не буду приставать,- попросила она.
Володя перелез через мулатку и придвинулся к стенке.
- Ты сам ее не бросишь. Смотри какая верность. Прямо лебединая.
- У тебя тоже кто-то есть.
- Ради твоего спокойствия я могла бы переступить.
- Ради спокойствия своего дела.
- Дурак ты.
Несколько минут лежали молча.
- Ты о чем думаешь?- спросила Инга.
- Об абсурдности ситуации.
- Не поняла.
- Я лежу в постели на которой ты час назад занималась любовью. Полный абсурд.
- Ты ревнуешь?
- Не знаю.
Она резко повернулась и заглянула в его глаза. В темноте ничего не разобрала.
- Если у нас сейчас что-то будет, она завтра все поймет,- сказал он умоляюще.
- Да я не пристаю к тебе. Спи спокойно, Ромео.
Володя проснулся. Под головой женская рука. Как все перепутано.
Он прыгал на одной ноге не попадая в спешке в брючину.
- Ты даже не позавтракаешь?
- Да я и так везде опоздал. Пока до вокзала, потом до Калинина.
- До вокзала я тебя подброшу.
«Тройка» летела по проспекту. Инга несколько раз разогнула в локте левую руку.
- Ничего себе кавалер. Проспал всю ночь в трусах. Еще и на моей руке. Не завидую твоей Рите.
На первую пару Володя опоздал. Рита была в бешенстве.
- Ты с ума сошел? Пропустил последнюю лекцию перед зачетом.
Он попытался объясниться.
- Не надо ничего объяснять. Все. Надоело тебя уговаривать. Живи, как хочешь.
Она демонстративно ушла на другой ряд и уткнулась в учебник. Лекция началась. Володя напрасно пялился на любимый затылок. Рита не обернулась. Он написал записку.
- Прости, я больше не буду.
И передал через Любу Ершову. Рита, не читая, скомкала записку и бросила в сумку. Люба повернулась к Володе и хихикнула издевательски.
- Пошла ты на х…,- сказал Володя беззвучно одними губами.
Люба поняла, стрельнула ненавистью и постучала пальцем по виску.
Лекция тянулась целую вечность. Доцент переливал что-то из пустого в порожнее. Впрочем, Володя все равно не слушал.
Прозвенел звонок, он вскочил с места, но Рита оказалась проворнее. Он вышел в коридор, ее и след простыл.
- Такую - то мать. Опять капризы.
Плюнул и пошел вдоль коридора. Из туалета вышла Ершова. На лице гнусная улыбочка.
- Риточку ждешь? Может, зайдешь?
- А она там?
Улыбка стала еще гнуснее.
- Может, там. Я в кабинки не заглядывала.
И усмехнувшись, ушла.
- Создала же природа такую нечисть,- подумал Володя,- По сравнению с ней, Рита сущий ангел.
Дверь распахнулась и появилась Таня.
- Риту ждешь?
- Может, тебя?
- На хрен ты мне сдался. А Рита ушла. Можешь не искать.
- Куда?
- «Здрасьте». Где у нас лекция по химии? В «ХТ». А это «Центральный», Володя. Я, кстати, думала, что она рванула за тобой.
- Значит, не за мной.
Они шли к трамвайной остановке, и Володя тихо умирал.
- Неужели с Ритой все?
Заныло где-то внутри против сердца.
- За мной ты так не ухлестывал,- щебетала Таня,- Зря ты с ней связался. Совсем она тебе голову задурила.
- Почему зря?
Володя спросил просто для того, чтобы не молчать.
- Вы настолько разные. Ты увалень, созерцатель жизни, а она практичная, устремленная.
- Стоп,- Володя сразу вернулся в реальный мир,- Еще раз повтори про меня. Какой я?
- Созерцатель жизни. Я так сказала.
Подошел трамвай, но Володя оттеснил девушку от остановки.
- Погоди, поедем на следующем. Значит, я созерцатель жизни. Это как?
- Ты восточные песни слышал?
- Ободзинского что ли?
- Да нет. Настоящий восточный фольклор. Едет таджик, или узбек, или туркмен… Короче, едет нацмен на арбе. Арба катится медленно-медленно. И он поет о том, что видит перед собой. Села ворона на забор, собака залаяла, бабка белье развешивает. Он это видит и об этом поет. Ты не поешь, конечно, но также как тот узбек, медленно движешься по жизни и наблюдаешь за происходящим не слезая с арбы.
- Ни х…. себе. Хорошего ты обо мне мнения.
- А чего ты материшься? С Ритой тоже так?
- Прости, вырвалось.
- Я на сто процентов уверена, что при Рите ты такого не позволяешь... И чего вы в ней находите?
Рита-Рита. Опять сжалось сердце.
- А чем она плоха? Красивая девушка.
- Даааа? Длинная дылда. С позвоночником проблемы. Нога тридцать восьмого размера. Фигура как у вешалки. Под юбку заглянешь, вообще плохо становится.
- А что там?- оторопел Володя.
- Ну может такое быть, чтобы у девчонки жопа, извини за выражение, была уже плеч?
- А что, у нее уже?
- А ты сам не видишь? Ты глаза - то протри. Влюбленный ангел. А гонору то, гонору.... Целый вагон. Нет, ну естественно, папа профессор, можно дурака валять и все равно «отлично». И вами дураками крутит.... Чего ты улыбаешься? Сам посмотри, столько парней на курсе и никому она на хрен не нужна. Только тебе дураку. Чего ты опять смеешься?
- Я не над тобой, Тань. Просто представил пару. Придурок Горский и страшная Рита. А чего, как раз подходим друг другу.
- Дурак ты, Горский. Рите мужик нужен с деньгами и с положением. До сих пор не понял? И родителям ее такой зять не подходит. Сказала бы я тебе, что ее мамаша про тебя говорила… Но не скажу. А то мне Ритка устроит.
- Да не очень надо. Я и так представляю.
- Ну и зачем ты туда лезешь?
Подошел трамвай. Свободных мест рядом не нашлось. Они сели в разных концах вагона, и разговор прервался.
На остановке у института он подал Тане руку помогая сойти с подножки.
- Тебя Ритка этим штукам обучила?- спросила язвительно Таня,- Раньше я сигала с подножки сама, и ты руку не предлагал.
- Предлагал. Ты все забыла.
- Я все помню. И слова твои тоже. Люблю, не могу. Пустобрех ты, Горский. Слава богу, что я с тобой вовремя разбежалась.
- Тогда чего лезешь в мою жизнь?
- А мне жалко тебя. Вот честное слово, жалко. Ты так бездарно прожигаешь жизнь. С Риткой, в том числе. Ритка - это твой тупиковый ход. Зря потраченное время. Когда-нибудь вспомнишь мои слова. Может, очень скоро.
Она посмотрела на часы.
- У нас еще двадцать минут в запасе. Может, в буфет?
- Спасибо, я не голоден.
Он съел бы чего-нибудь. Но Таня…
Володя ждал, пока она исчезнет за дверями, и поплелся следом.
Интересно, Рита уже в аудитории? А может, рванула домой пообедать и подойдет к самой лекции? Тогда опять придется ждать. Ждать, ждать, ждать… Как надоело.
Рита встретила в вестибюле.
- Первая любовь не ржавеет, да, Вовик?- спросила с вызовом.
Он растерялся.
- Рит, ты о чем?
- Нам надо поговорить.
- Все. Сейчас объяснит, что разочаровалась во мне,- понял он и попытался взглянуть на девушку Таниным глазом. С уродкой - то распрощаться будет легче. Значит так, вешалка, жопа узкая, ноги… Бля, про ноги она не успела рассказать. Пусть будут кривые.
- Тебе вообще все по фиг? Я с тобой пытаюсь говорить, а ты рассматриваешь мою жопу, извини за выражение. Ты больной?
- Рит, да ты что? Я не рассматриваю, я любуюсь.
- Может, ты меня с этой жирной коровой сравниваешь? Я фигею. Как ты мог с такой встречаться? Задница как подушка, ляжки обвислые. Ужас. Представляю, что с ней будет лет через десять. Свиноматка.
- Да. Я с тобой полностью согласен. Не разглядел. Виноват. Рит, может, ты не будешь принимать скорых решений? Ну опоздал я сегодня. Так получилось…
- Ты не ночевал в «общаге»,- перебила Рита,- Домой ездил, да?
Пришлось врать и ненавидеть себя.
- Это я виновата со своими ультиматумами. Наговорила тебе тогда. Прости. Если надо, езди к своей маме.
- Я клянусь, что никогда никуда больше не уеду.
Наверное, хитрая бестия ждала этих слов и разговор специально так повернула. А он не понял.
- Ты есть хочешь?- спросила Рита.
- Не откажусь.
- У нас еще десять минут. Пошли в буфет.
Таня доедала пирожок с мясом. Заметила Володю с Ритой и отвернулась к окну.
- Мне яблочный сок и какой-нибудь пирожок. Только пончик не бери. А я столик займу,- сообщила Рита.
Зачем занимать столик в пустой столовой? Не царское дело стоять с подносом на раздаче? Тем более преданный холоп жаждет угодить королеве.
Володя поставил поднос на стол. Два сока и четыре пирожка.
- Остались только с луком,- он развел руками
Рита расстроилась
- Ну вот. А зачем ты их взял? Я не буду с луком и не хочу, чтобы от тебя луком несло.
- Шучу. Два с яблоками, два с капустой.
- Ну и шутки у тебя. Сразу видно, с Танькой пообщался.
Она вдруг засмеялась.
- Представляешь, я вот здесь сижу, а она там в окно уставилась. Свет на лицо падает, каждая черточка видна. До чего страшна. Я раньше не замечала.
- У Заболоцкого есть стихотворение «Некрасивая девочка». Длинное. Я ничего не помню, только последние строчки.
- «А если это так, то что есть красота
- И почему ее обожествляют люди?
- Сосуд она, в котором пустота,
- Или огонь, мерцающий в сосуде?»
Володя прочитал и посмотрел на Риту.
- Как ты говоришь его фамилия?
- Заболоцкий.
- Не знаю. Никогда не слышала.
- Я сейчас еще прочту.
- Не надо. Не люблю дурацкие стихи. И с луком твоя шутка отвратительна. Никогда так не шути больше.
Володя хотел ответить, но пирожок застрял в горле. Кашель и слезы на глазах. Он отвернулся, но…
Рита округлила глаза.
- С тобой в публичное заведение страшно заходить. Совершенно не умеешь себя вести.
Володя сумел проглотить пирожок и вытер выступившие слезы.
- Чего ты на меня уставился? Хоть бы извинился.
Она говорила и возмущалась сильнее и сильнее.
- Да ну тебя.
Бросила на тарелку недоеденный пирожок, отодвинула недопитый сок, подхватила «дипломат» и резво понеслась к выходу. Володя следом. Как верный адъютант.
Началась лекция. Рита взяла Володину тетрадь, написала вверху страницы.
- Владимир Сергеевич, вы сердитесь?
И положила перед ним. Володя написал ниже.
- Нет. Как я могу сердиться на любимую девушку?
Она написала.
- А у вас есть любимая? Да еще и девушка? Вот бы с ней познакомиться.
Володя несколько секунд медлил. Потом написал.
- Ты намекаешь, что ты уже не девушка?
И подтолкнул тетрадь к Рите.
- ГОРСКИЙ!!!
Химик выкрикнул его фамилию так громко, что Володя вздрогнул от неожиданности.
- Слушаю вас, Георгий Абрамович.
- Очень интересно вы записываете за мной,- начал тот иронично,- Я молчу, вы что-то строчите в тетради. Начинаю говорить, вы смотрите вдаль и о чем-то размышляете. Не размышляйте, Горский. Менделеев уже открыл свою таблицу.
Однокурсники дружно засмеялись. Громче всех ржали те, у кого было плохо с химией. Наверное, выслуживались перед Барышниковым. А тот смотрел с триумфом.
- У вас хорошо получается. Прямо, как у Райкина,- похвалил Володя.
Смех прекратился.
- С ума сошел,- прошептала Рита и толкнула его локтем.
В этот момент кто-то что-то сопоставил. Студент хамит преподавателю. Рядом профессорская дочь. Так вот откуда ветер дует. Значит, влез студент в семейку и изгаляется. Ловкий малый. И все дружно уткнулись в тетради.
- Вы что-то сказали?- спросил Барышников грозно.
- Я думаю, Георгий Абрамович, что важен результат, - сказал Володя осторожно.
- Да, несомненно,- согласился тот,- Позвольте взглянуть на ваш результат. Передайте мне вашу тетрадь.
И сразу несколько услужливых рук потянулись к его творению. Рита закусила губу и побледнела. Пальцы так сжали шариковую ручку, что костяшки побелели.
- Я не дам тетрадь,- негромко, но твердо сказал Володя.
И Барышников понял. Не отдаст.
- Хорошо,- неожиданно легко согласился он,- После лекции подойдите ко мне.
Рита взглянула тревожно и вышла из аудитории. Они остались вдвоем. Володя подошел к столу за которым восседал Барышников.
- Ну теперь-то покажешь, что ты там писал?
- Нет.
- Любовная переписка?
Володя молчал.
- Ладно, иди и девочку не позорь. Заметь, очень хорошую девочку.
Кровь бросилась в голову.
- Чем я ее позорю?
- Не ори. Конечно, позоришь. Слышал, как однокурсники хихикали?
- Так если бы вы не обратили на меня внимания, то и не хихикали бы.
Барышников от возмущения пошел пятнами. Стал похож на мухомор.
- Ни фига себе. Он занимается черте чем на лекции, а я не должен обращать внимания? Так что ли?
На Володю тирада не произвела впечатления, и химик сник.
- Слушай, Горский, не знаю, что у тебя за рука в ректорате... Но предупреждаю. Со мной отношения не порти. Я тоже кое-что могу сделать.
- О чем вы, Георгий Абрамович? Сдам вам экзамен в последний раз и все. Как в море корабли.
- Так надо еще сдать.
- Сдам.
- Посмотрим.
Рита дожидалась в коридоре.
- Боится, что тетрадка попадет к ее папе. Вернее, к маме. Я, наверное, тоже бы боялся на ее месте. Если представить гипотетически, что меня вышибут из института? На мне свет клином не сошелся. Таких как я миллион… А мама одна.
- Ну что?- спросила она с тревогой.
- Ничего. Просто поговорили.
- Ты показал тетрадь?
- Еще чего. Обойдется.
Рита ужаснулась.
- Ты с ума сошел. Догони его и покажи.
Володя изумленно уставился на нее.
- Зачем, Рит? Он отдаст твоему отцу. Тот твоей маме. Сообщит в деканат. Тебе такое будет.
- Ничего мне не будет. А тебя он завалит. Вот увидишь.
- Пусть попробует
- Дурак. Ты кем себя возомнил? Думаешь, мой отец за тебя похлопочет? Ошибаешься…
- Твой отец?
Володя расхохотался.
- Я думаю, твой отец будет рад, если меня попрут из института... Без него обойдусь.
Проректор Рублев дожидался в вестибюле.
- Зайди ко мне через десять минут.
Володя осторожно постучал и приоткрыл дверь.
- Разрешите?
- Проходи.
Володя зашел.
- Садись.
Володя уселся в кожаное кресло.
- Рассказывай.
- Доски готовы, кирпич тоже. Через два дня привезут на ваш участок.
- Прекрасно.
Рублев встал из-за стола, прошел по кабинету радостно потирая руки. Высокий худой горбоносый, чем-то похожий на грача.
- Георгий Соломонович, я больше не нужен?
- Погоди.
Рублев сел на место.
- Слушай, Володя, давай договоримся так. Если почувствуешь, что не готов к экзамену, бери справку в нашей санчасти... Нет. Лучше в Волжске. Так будет надежнее. А дальше как положено. Приходишь в деканат, выписываешь направление. И так далее. А с направлением приходишь ко мне. Понял? Если все-таки решишь сдавать и провалишь, то идешь в деканат…
- Я все понял, Георгий Соломонович. Давным-давно.
- Надеюсь, своей пассии ты ничего не рассказываешь?
Володя изумился.
- Вы о ком?
- Знаешь о ком. Не вздумай с ней откровенничать. Даже если вдруг…
Рублев замялся.
- Что, если вдруг?
- Вдруг вы поженитесь? Все равно молчи.
- Вы думаете, что мы поженимся?
Зачем спросил? Наверное, хотел услышать мнение Рублева. Тот молчал. Смотрел на Володю, будто принимал решение. Что-то он хотел сказать и не решался.
- А тебе это надо?- спросил наконец.
- Что, это?
- Да вся наша долбанная профессура. Для них ведь человек начинается с кандидатской. А тебе же некогда наукой заниматься. Тебе даже учиться некогда. Да и твоя голова в другую сторону повернута.
Володя подавленно молчал
- Да и твой отец не в восторге от твоего выбора.
Как ушат воды на голову.
- Что? Папа? Откуда он узнал?
- Я просветил. Извини, я о таком умалчивать не могу. Он с меня потом спросит... Скажи,- он перешел на шепот,- Ты и дома у них бываешь? Я имею в виду Заславских.
- Иногда.
- На даче, тоже?
- Был несколько раз.
- С Заславским общаешься?
- А вы к чему клоните, Георгий Соломонович?
- Да нет, просто так. Ничего он тебе про меня не говорил?
- Абсолютно ничего.
- Ты тоже ему про меня ни слова. Понял?
- Могли бы не предупреждать.
- Да, еще чуть не забыл. У тебя с Барышниковым конфликт? Моя помощь нужна?
- Спасибо, но у меня на него есть хомут.
Рублев опешил.
- Что за хомут, если не секрет?
- Никаких секретов. Его «Москвич» в капремонте в одном хорошем месте у моего давнего знакомого.
- Понятно. Шустрый ты, однако.... Ну хорошо, иди.
Володя уже взялся за ручку двери, но оглянулся.
- Георгий Соломонович, предупреждаю сразу. Стучать на Заславского я не буду. Не приучен.
- Ты меня не правильно понял. Я тебе ничего не предлагал. А стукачей хватает.... Кстати, о всех твоих художествах я тоже знаю.
1989 год. Июль.
- Все-таки ты хочешь его увидеть. Кстати, я заметила как твои смотрели на него,- сказала Таня.
- Недоброжелательно?
- Это мягко сказано.
- Не преувеличивай.
1976 год.
Тогда, в один из майских дней, мать закатила истерику. Отец забился в свою комнату.
- Саша,- громко звала она, но профессор не выходил из убежища и та распаляясь больше и больше, выдала все, что думала о Горском. Рита слушала с непроницаемым лицом и молчала. Мать выговорилась, чуть успокоилась.
- Пообещай, что не будешь встречаться с этим человеком.
Рита молчала.
- Чего молчишь?
- Я буду с ним встречаться, мам. Он мне нравится.
- Так что же я распиналась перед тобой полчаса? В пустую, да? Ну, погоди, вспомнишь мать.
- Мама, я не собираюсь выходить за него замуж. Пока, во всяком случае.
- И на том спасибо, доченька.
Она ушла в свою комнату, громко хлопнув дверью и по нарастающему шуму, Рита поняла, что отец получает по полной.
За ужином все продолжилось.
- Ты чего смотришь на часы? Опять с ним миловаться идешь? Дня не пропустишь. Саша, а ты чего молчишь? Твоя дочь.
- Я уже все сказал.
- Кому? Мне? Ты ей расскажи, прекрасной доченьке.
1989 год. Июль.
- Как я ругалась со своими,- вспомнила с улыбкой Таня,- Считала себя такой умной, а родителей такими отсталыми из средневековья. Кстати, из-за Горского тоже ругались.
- Из-за Горского?- удивилась Рита,- Ты мне ничего не говорила.
- Да как-то к слову не пришлось. Он приходил к нам и знакомился с моими.
Рита опешила.
- Я не знала, что у вас было серьезно.
- Да ладно. Просто познакомила с родителями и все. Ну, он конечно фрукт еще тот. Помнишь нашу квартиру на Волоколамке?
- Помню. Огромная квартира.
- Все комнаты соединялись между собой. Можно было из прихожей зайти, а можно из соседней комнаты.
- Я помню, Тань.
- Павлику было года три. Он любил ездить на велосипеде по кругу из комнаты в комнату. Двери распахнет и гоняет. Сначала в одну сторону, потом в другую. Горский пришел, а Павлик как раз катался. Сели обедать. То да се. Мама вдруг про Павлика вспомнила. Мол, хлебом не корми, дай покататься. А Горский на полном серьезе:- «Вы, Зинаида Васильевна, извините, но когда я поселюсь у вас, Павлику придется свои привычки менять». Родители в осадок выпали.
- Так и сказал? Вот сволочь. А мне говорил, что встречался с тобой два раза и разок поцеловался. Почему ты молчала, Таня?
- С какого перепуга я должна была с тобой откровенничать? Подругами мы не были. Вспомни, как ты пришла к нам в первый раз. Я тебя убить была готова. Честное слово. Такая противная... Да и рассказывать в принципе нечего. Перепихнулись и по домам.
Рита не верила ушам. Горский давно не существовал для нее. Его письма разорвала на клочки и выбросила в мусор еще тогда. Его фотография валялась в альбоме, а потом исчезла. Может Ильин выкинул, а может мама.
Но сейчас она страдала. Как чудовищно ее обманывали. И кто? Тот самый негодяй не сводивший с нее телячьих глазенок. Клялся в любви и «перепихивался» с Танькой. Слово - то какое. Будто и не люди этим занимаются, а два скота. А ведь так и есть. Риту вдруг озарило. Они животные. И Горский, и Танька. Им все равно с кем. Просто сошлись самец с самкой, удовлетворились и разбежались. Пошли искать дальше. И он нашел ее и бегал вокруг брызжа слюной, пытался затащить в постель… А однокурсники знали и, наверное, уверены были, что он своего добился. А про нее, наверное, думали, что она такая же «шлюшка» как и Танька. Шептались за спиной и смеялись вслед. Какой позор.
- И сколько же раз вы перепихнулись?
- Раза два или три.
- Господи, три, десять… Какая разница. О чем я спрашиваю?- пронеслось в голове.
- Мы больше не подруги?- спросила с вызовом Таня.
Рита сделала усилие и попыталась успокоиться.
- Почти год отдала этому придурку. Вот уж вы, наверное, за моей спиной посмеялись,- зло промолвила она.
- Ты обалдела? Кто над тобой смеялся? Над чем?
- Что встречалась с уродом, который «перепихивался» со всеми подряд.
- Я начинаю верить в первое мнение,- сказала тихо Таня
- Во что?
- Видишь человека в первый раз и в течение пяти мину составляешь о нем мнение. В девяти случаях из десяти оно оказывается верным.
Рита сразу сникла и виновато посмотрела на подругу.
- Сентябрь семьдесят пятого, да?
- Да.
- Я не такая, ты же знаешь. Просто тошно стало. Прости. Давай выпьем.
Выпили, потом еще.
- Может, музыку включим?- осторожно спросила Таня,- А то как-то скучновато. Или нельзя?
- Ааа, давай. Только тихонько. Поставь Тухманова.
- «Когда это было, когда это было
- Во сне наяву, во сне наяву
- По волне моей памяти
- Я поплыву, я поплыву….»
Неслось из колонок.
- Рит, ты совсем пьяная. Я тебя в таком виде никогда не видела,- заплетающимся языком твердила Таня.
- И ты пьяная. Я тебя тоже не видела. Тань, а чем Горский тебя не устроил?
- Да всем. Ритуль, я вообще его не понимала. Пытался мне стихи читать. А я, если честно, в них ни бум-бум. У меня математический уклад мозга. Понимаешь?
- Склад ума…
- Нуууу. Я и говорю. Я технарь... Понимаешь?.. А он мне стихи.
- «Я сидел у окна в переполненном зале
- Где - то пели смычки о любви
- Я послал тебе черную розу в бокале
- Золотого, как небо аи».
Таня непонимающе уставилась на подругу. Рита читала стихи. Абсурд.
- Что это?
- Блок. «В ресторане».
- «Ты взглянула. Я встретил смущенно и дерзко
- Взор надменный и отдал поклон
- Обратясь к кавалеру намеренно резко
- Ты сказала: «И этот влюблен».»
- А что такое «аи»?
- Просто, сорт шампанского.
- А чего это ты стихами заговорила?
- Да так, вспомнила кое-что.
Выпили еще.
Рита проснулась. Темно. Шипит не выключенный электрофон, и ужасно болит голова. Боже, как болит. Рита кое-как выбралась из постели, рукой наткнулась на чье-то тело. Ах да, Танька здесь. Та недовольно зашевелилась, что-то сказала невразумительно. Рита прошла на кухню. Пол плыл под ногами, и перед глазами все быстрее и быстрее раскручивалась вселенная.
Рита едва успела добежать до унитаза. Вывернуло наизнанку, но сразу стало легче. Туман ушел из головы, и земля прекратила вращение.
Вот надралась. Сколько она выпила этой гадости? Сначала первую, потом вторую. До конца или нет? Какая гадость эта водка. Какая сволочь ее придумала?
Вернулась на кухню. Наполнила стакан водой прямо из-под крана и выпила. Поганая вода с привкусом хлорки. Горский, помнится, проклинал эту воду. Привык, видите ли, к артезианской. Скотина. Голубая кровь, блин.
А мы и эту попьем.
Рита выпила еще стакан.
Ходил, выпендривался. Тьфу. Вспоминать противно.
Она вернулась в комнату.
- Включи свет,- страдальческим голосом попросила Таня.
Рита нажала на клавишу.
Таня сидела на постели. Глаза больные красные. Волосы растрепаны как у ведьмы.
- Чего ты смеешься?- спросила она.
- Ну у тебя и видок.
- А ты себя видела?
А ведь не видела. Даже в голову не пришло взглянуть в зеркало. Подошла к трельяжу. Матерь божья. Да Танька красавица по сравнению с ней. Лицо зеленое. Под глазами синё. Волосы спутаны. Не голова, помойка.
- Мама,- сказала она зеркалу.
- Это не мама, а ты,- съязвила Таня,- Меньше водки жрать надо.
- А сколько мы выпили?- со страхом спросила Рита.
- Вот смотри, все здесь.
- Три бутылки,- ахнула Рита,- По полторы бутылки. Ошалеть. Меня обычно рвать тянет после двухсот грамм.
- А тебя и рвало. До часа ночи. Бегала туда-сюда. Я, кстати, тоже.
- Зачем мы так надрались?
- Не знаю. Ты все орала:- «Наливай да наливай».
- Гад Менделеев. Придумал такую гадость.
- При чем тут Менделеев?
- Он же водку изобрел.
- Ага, щас. Он контракцию изучал и к водке никакого отношения не имеет.
- Контр… Чего?
- Контракция. Уменьшение объема при смешивание двух веществ. Спирта и воды.
- Откуда ты все это знаешь?
- Ты Блока учила, а я химию. Каждому свое.
- Много тебе эта химия дала.
- А тебе Блок чего дал?
- Сравнила. Это поэзия, чувства, полет души. А у тебя какая-то контракция. Вроде контрацепции. Смешно.
- Ну и смейся. С Горским вместе. Тот тоже только по душе спец, да по контрацепции.
Она вдруг схватилась за голову.
- Ух, как поплыло. Мамочка, я сейчас блевану.
Рита подхватила подругу и поволокла из комнаты.
- Танечка, только не здесь…
Рита, кажется, уснула. Таня погасила свет и осторожно легла рядом.
- Тань, ты можешь с Горским как-нибудь связаться?- спросила вдруг Рита.
Та растерялась.
- Зачем? Ну, в принципе можно через справочную.
- Тогда позвони ему утром и скажи, чтобы он на девять дней не приезжал.
- Почему?
- По кочану. Просто скажи, чтобы не приезжал.
Утром позвонил Потапов.
- Владимир Сергеевич, вы когда прибудете?
- Через час.
Ответил и положил трубку. Еще один день впереди. Мышиная возня. Хлопоты, может и не пустые, но ненасыщенные жизнью. Еще одна стопка купюр в кармане… А уже тридцать два.
Зазвенел телефон. Горский поднял трубку. Женский голос.
- Здравствуйте. Я могу поговорить с Владимиром Горским?
Он не узнал голос.
- Я вас слушаю.
- Это ты, Володя? Не узнал? Это Таня.
Точно, Таня. Как он не понял сразу. Зачем она звонит? Сердце вдруг набрало обороты, будто рванул стометровку. Хотел ответить, но голос не послушался.
- Ты меня слышишь?- спросила Таня.
- Слышу.
- Я вот чего звоню. Понимаешь, Володя…
Смятение в голосе. Горский уже знал, что услышит дальше. На языке завертелось что-то банальное, типа «насильно мил не будешь».
Трубка вдруг вздохнула, щелкнула, и ухо резанул деловитый жесткий забытый голос.
- Володя, извини. Таня немного напутала. Приходи к половине десятого в субботу. Если тебя, конечно, жена отпустит.
В комнату ворвался воздух. Много-много. Так легко задышалось.
- Я приду, Рит. А жены у меня нет. Была... Но сейчас уже нет.
- Мне эти подробности не нужны.
Ее голос так осязаем, будто она рядом. Как в прошлой жизни.
- Спасибо, Рит.
Она повесила трубку.
- Подставила меня,- без обиды сказала Таня,- Что же он тебе ответил?
Рита пожала плечами.
- Сказал спасибо. За что?
- Я же говорю, старая любовь не ржавеет.
- Ты сама-то в эту чушь веришь?
На той стороне линии Горский осторожно опустил трубку на телефон. Глупо счастливое выражение на лице. Хорошо, что он сам этого не видит. Слаб ты Горский. Столько прошел, столько потерял и услышал голос…
1976 год.
Догорело лето. Стремительно убежал август. Рита укатила в Ялту на три недели. Володя томился в одиночестве. В том самом, которого так не хватало для прокручивания «делишек». Ничего не занимало. Ни дискотека, ни кино, ни деньги. Впервые в жизни он познал боль разлуки.
Перед отъездом Рита отправила письмо в Волжск. Он перечитывал его по два раза на день. Короткое письмо, но ее рука и манера…
- Володя, добрый вечер,- писала Рита.
- Сейчас одиннадцать часов вечера, последнего вечера перед моим отъездом. Огромная луна смотрит в окно и следит за моим пером, а оно выводит строки для Володи Горского.
Итак, 12-го сентября я уже буду в Крыму, в самом его центре. Очень хочу моря, тепла, цветов, южной зелени, ярких красок, прекрасного настроения. И всей душой надеюсь, что все это будет, а не будет – сделаем. По крайней мере, настроение будет, это точно.
Вернусь в первых числах октября. И конечно хотелось бы, чтобы к моему приезду известия от тебя уже были. Как вернусь, постараюсь тебе сообщить.
Кажется, пока все.
До встречи. Рита. 10. 09. 1976 г.
Двумя месяцами ранее, в начале июля, Володя мучительно расставался с Ритой возле подъезда. На целую неделю. Осеннюю поездку в совхоз заменили работой при приемной комиссии. Рита отрабатывала июль, а Володе предстояло покрутиться с середины июля до середины августа.
Расставаться не хотелось. Даже на неделю. Родители просили приехать, но он не внял бы их просьбам. А вот Инга… Предстояло разгрести некоторые завалы в подпольном «бизнесе».
Через шесть дней он с трудом перебрался через глухую дощатую ограду метра в два высотой и тяжело соскочил в прогалину между смородиновыми кустами.
Луна выглядывала из-под рваных облаков.
Вспомнилось Пушкинское.
-«Луна, как бледное пятно сквозь тучи мрачные желтела…»
Но дождя не было. И то слава богу.
Осторожно ступая, держась за забор, Володя подобрался к хозяйственным постройкам. Вот знакомый сарай с сеновалом. Лестница лежит у стены. С трудом поднял лестницу и приставил под дверь сеновала.
Лег в сено, и сон сразу обволок. Не помешала даже боль в ноге.
Он падал в пропасть. Сначала, кажется, несся на машине, а теперь летел вниз из ее нутра, раздирая тело о распахнутую дверь. Что-то больно ударило в колено, будто голову разнесло напополам.
Володя проснулся, открыл глаза и зажмурился. Яркий луч фонарика ударил в лицо.
- Ты кто? Убери…
Боль сковывала тело, и сил сопротивляться не было.
- Я,- сказала испуганно Юлька,- Это я.
И отвела фонарик.
- Юлька. Слава богу.
Она дотронулась до его руки.
- Что с тобой? Тебя колотит.
Дотронулась до лба. Сначала рукой, потом губами.
- Температуры нет. А пульс зашкаливает.
- Нога,- сказал Володя.
- Что?
- С ногой что-то.
Юлька осветила ноги.
- Снимай штаны.
Он начал снимать, она помогала.
- Ух ты, как опухло. Что случилось?
- Упал прямо на колено.
- Колено, это плохо. Давай посмотрим.
Она осторожно ощупывала ногу.
- Ты не геройствуй. Говори честно. Так болит?
- Немного.
- А так?
- Не очень.
- Тогда, значит здесь.
Холодный пот как из ведра.
- Больно. Очень больно.
- Сейчас будет еще больнее. Держись.
Он сдержался. Даже не пикнул.
- Молодец,- похвалила Юлька,- Легче стало?
- Намного.
- Надо бы в больницу на рентген. Приемный покой работает всю ночь.
Он почувствовал, что это не просто слова. Она действительно переживает. Вот и рука ее заботливо и нежно скользит по колену.
- Вовка, ты меня слышишь? Я говорю,- рентген надо сделать.
До больницы километров пять, автобусы давно ушли в парк.
- Я потерплю до утра.
Она поняла, что своего решения он не изменит и согласилась.
- До утра, так до утра. Ты хочешь есть?
Ответа не ждала. Вскочила и кинулась к двери.
- Я мигом.
Через несколько секунд легкие шаги затихли в саду.
Юлька вернулась минут через пять с корзинкой в руках. Зажгла большой керосиновый фонарь, висевший у двери.
- Надеюсь, не загоримся.
Из корзинки достала краюху хлеба, шмат рыжего венгерского шпика, несколько огурцов, половину курицы, вареную картошку, соль, нож и все это разложила на газете. Наконец, водрузила бутылку самогона и два граненых стакана.
Выпили по первой, и Володя впился в ломоть перченого шпика. Юлька закашляла, утирая слезы.
- Крепкий. Наверное, градусов шестьдесят. Я не ожидала. Дед вчера варил.
- Хороший самогон. Чистый.
- Для себя гонит. Вов, как это случилось?
Отвечать не хотелось, да и нельзя.
- Юль, давай не будем о грустном. Лучше еще выпьем.
- Я больше не буду. Если чисто символически.
Он выпил еще грамм семьдесят. Захрустел огурцом. Вдруг пододвинулся к Юльке и взял за плечи. Нахлынула нежность, но он переборол себя, и виновато заглядывая ей в глаза, зашептал.
- Юля, спасибо тебе за все. За то, что было, за сегодня. Ты самая лучшая, Юль.
И замолчал. А она тихо засмеялась.
- Хочешь сказать, что у тебя есть женщина? Я знаю, Володь. Здесь все все знают. Твоя однокурсница, калининская, отец профессор. Ты не хочешь ей изменять. Так?
- Да,- Володя ошеломленно смотрел на девушку,- Так.
- А ты с такой ногой еще чего-то смог бы?
И смеялась, смеялась, смеялась.
А рано утром, когда сквозь щели в досках пробился рассвет, Юлька сказала :
- Володь, постарайся не иметь с Максом никаких дел. Гнилой он. И еще… Если хочешь, чтобы нормальные девчонки оставались с тобой, не тряси перед ними бумажником. Я была счастлива до безумия. Пока такие деньги не увидела…. Откуда они у тебя? Честно такое не заработаешь, а мужа уголовника мне не надо. Вот так.
Часов в девять Володя доковылял до дома и позавтракал. Юлькина бабушка смотрела удивленно, но вопросов не задавала.
- Ты в больницу собираешься? Я могу с машиной договориться,- спросила Юлька.
- Только после того как ты выполнишь мою просьбу. Не забыла?
- Я все сделаю.
Через час Юлька появилась на городском пляже. Небрежно скинула сарафан на расстеленное одеяло оставшись в темно зеленом купальнике. Не обращая внимания на разглядывавших ее мужчин, прошла к воде, как бы между прочим оглядывая пляж. Та, которую она искала плескалась метрах в сорока от берега. Толи метиска, толи мулатка. Юлька не разбиралась в таких тонкостях. Она зашла в теплую как парное молоко воду. Мягкий речной песочек нежно щекотал пяточки. Юлька прошла метров двадцать, вода добралась до груди. Юлька оттолкнулась от дна и поплыла расслабленным брассом. Вода уже не была такой теплой, прохлада обжигала тело. Девушка неспешно проплыла метров тридцать и легла на спину. Краем глаза отметила мулаточку. Та разглядывала небо метрах в десяти от нее. Юлька тоже уставилась в голубое бездонье. Развернулась так, чтобы солнце не слепило глаза. Смуглая девушка оказалась прямо перед ней. Прошло минут десять. Юлька вдруг перевернулась, нехотя поплыла сначала к берегу, затем, будто передумав, рванула к середине реки. В этот момент она оказалась в полуметре от темненькой, мгновенно под водой затолкнула ей под резинку плавок крохотный целлофановый пакетик, и не нарушив ритма уплыла. Покружилась по реке еще минут десять и вышла на берег, прошла к своему месту и улеглась на одеяло. Минут через десять к ней присоединился ее новый поклонник Борис.
Инга вышла из воды минут через двадцать. Не обращая внимания на взгляды любопытных (смуглые девушки не часто появлялись в Волжске), легла на свое одеяло и пролежала почти час, как бы наслаждаясь лучами палящего солнца. Пакетик обжигал нервы, но она выжидала. Наконец, поднялась, накинула халат и босоножки, сложила аккуратно одеяло, убрала в пакет с надписью “Marlboro” и не спеша пошла в город.
Только очутившись в гостиничном номере, достала из плавок пакетик. Торопливо раскрутила матерчатую изоленту и развернула сложенный в несколько слоев целлофан. Записка размером со спичечный коробок почти не пострадала от воды.
На следующий день бежевая «тройка» покинула Волжск. Благополучно добралась до «Ленинградки» и повернула в сторону Москвы. Черная «Волга», увязавшаяся за ней от самого Волжска, довела до Клина и отстала. Наверное, вернулась назад.
Еще через четыре дня Володя садился в утренний автобус до Калинина на автовокзале в Волжске. Легкие брюки, рубашка с коротким рукавом, серая спортивная сумка через плечо, в руках палочка. Великодушно уступил незнакомой девушке место у окна. Автобус тронулся. Володя положил сумку на колени и, кажется, задремал.
Через полтора часа он вышел у Калининского автовокзала, поймал такси, назвал адрес и наконец вздохнул свободно.
Через час Володя сидел на скамейке возле Речного вокзала, рассеянно разглядывал плывущую мимо великую русскую реку и отчаянно искал выход.
Около Центрального корпуса «Политеха» кого-то дожидалось такси.
- Не меня?- спросил Володя.
- А тебе куда?
- На Конева.
- К институту что ли? Садись. Как раз туда еду.
Володя забрался на задний диван.
- Сейчас вашего мужика дождемся и поедем.
Володя еще раз прокручивал в голове сцену, которую предстояло сыграть минут через двадцать.
- Поверит или нет? Я бы не поверил. А Юлька поверила бы. А Инга, нет. Потому, что Инга стерва, а я стервец, и она видит меня насквозь. Еще тогда, в первую встречу поняла какая я тварь и подключила к своему проклятому «бизнесу».
Передняя дверь распахнулась, невысокий плотный пассажир заскочил на сидение, и Володя с ужасом узнал профессора Заславского.
В мозгу сверкнуло.
- Может, не заметит? Нет, не надо надеяться на чудо.
- Здравствуйте, Александр Юрьевич,- Володя втолкнул в голос столько елея, что самому стало противно.
Тот удивленно обернулся и удивился еще больше. Аж очки запотели.
- Володя?
И ухватил за руку готового уже отъехать таксиста.
- Погодите, я пересяду.
Такси полетело по набережной. Профессор громко шептал.
- Далеко собрался, Володя?
- В институт.
- Откуда ты, если не секрет?
- Из дома.
- А в институт зачем приезжал?
- Я, вообще-то, к Рите.
- Рита в «Учебном корпусе», а я спрашиваю, что ты делал в «Центральном».
- Я не был в «Центральном». Я добирался из дома на «Метеоре».
Профессор поверил.
- Ну да, я совсем забыл про «Метеор».... Денег не жаль?
- Что «Метеор», что автобус. Одна цена.
- Мог бы на электричке. Значительно дешевле.
- Из-за полтинника трястись в электричке с пересадкой?
- Ну да. Ну да. Комфорта желаешь. Комфорт хорош, когда деньги сам зарабатываешь, а не на мамины с папиными живешь.
- Стипендия.
- Да что, стипендия. Слезы. Копейки. Ладно, что-то мы не о том. Скажи мне, друг ситный, почему ты к Рите едешь сегодня, а не пять дней назад? Ты ведь ей обещал.
Володя сразу сник.
- Так получилось.
- Если бы у меня так получилось в свое время, у Риты был бы другой отец.
Около института Заславский легко как мячик выскочил из машины, а Володя никак не мог вытащить ногу, потом палка, которую он положил на полик, неудачно закатилась под сиденье.
- Ты чего там возишься?- с нетерпеливым раздражением спросил Заславский.
Володя, наконец, выбрался.
- Что у тебя с ногой?
- Так. Авария случилась небольшая.
Профессор смотрел недоверчиво, и Володя протянул ему сложенный пополам листок бумаги.
- Вот справка из больницы.
- Зачем она мне?
- Вы, вроде, не верите.
- Да я - то что. Рита поверит ли?
Взглянул на несчастное лицо и смутился.
- Вот что, Володя, я сейчас в отпуске, так что как бы здесь не был и тебя не видел. Давай, счастливо.
Они пожали руки и разошлись.
Володя поднялся на второй этаж, прошел по пустынному гулкому коридору, проклиная больную ногу. Остановился у нужной двери и приоткрыл. Рита сидела за столом и заполняла ведомости. Подняла голову и увидела парня. Несколько секунд смотрела враждебно.
- Я сейчас выйду. Закрой дверь,- бросила сухо.
Володя стоял в холле у окна. Вернее, полусидел на подоконнике.
- Сейчас я почти не совру,- думал он.
А на душе было гадко.
Сначала Рита не поняла. Молча с вызовом смотрела на Володю. Что-то жесткое должно было сорваться с ее губ, но он опередил. Оттолкнулся от подоконника и пошел к девушке опираясь на палочку.
И все. Она простила его. Он прочел прощение в ее доверчивых глазах. И навалилась совесть.
- Что? Что случилось?- спрашивала она.
Он врал про перевернувшиеся такси, а перед глазами опять встала ночь, ревущий на пределе «жигуленок», летящая вдогонку темная «Волга», и девочка - шоколадка орущая последние наставления. Распахнутая дверь и бесконечный полет под откос с заветным пакетом в руках.
- Расскажи ей правду,- шептала совесть,- О деньгах, о мулатке руководящей твоими поступками. И узнай, так ли всепрощающа Маргарита Александровна.
Палочка с громким стуком упала на пол. Они целовались у окна, и совесть успокаивалась.
- Мы живем на даче, но с моими тебе лучше сегодня не встречаться. Давай так. Я их подготовлю, а завтра ты приедешь к нам.
- А сегодня?- спросил он с отчаянием.
Представил унылый тоскливый вечер без Риты и стало тошно. Наверное, она поняла его состояние. Как не понять, если он умирал перед ней.
- Хорошо, я приеду домой к десяти часам.
Жизнь обретала смысл.
Ее ждала работа, а его долгое ожидание заветного часа.
С больной ногой не побегаешь. Володя добрался до «Вулкана». Полтора часа прошли незаметно. Бельмондо был великолепен. Фильм так и назывался «Великолепный». Про писателя, представляющего себя в своих романах суперменом.
Володя шел по узенькой улочке именуемой улицей Вольного Новгорода и размышлял.
Если бы ему пришлось когда-нибудь описать сегодняшний день? Сказал бы правду? Или придумал захватывающую красивую историю?
Сегодня не написал бы. И через пять лет, и через десять. А лет через двадцать?... Все порастет быльем и значения иметь не будет. Сорокалетняя Рита, нет не Рита, а Маргарита Александровна прочтет и недоуменно пожмет плечами.
Не заметил как оказался у другого кинотеатра. У «Звезды».
В зеленом зале начиналось «Возвращение блондина» с Пьером Ришаром.
Вышел из кинотеатра около девяти. Вот и убил время. По набережной Степана Разина двинулся к стоянке такси у нового моста на Тверском.
Фильм так себе. Первая часть была несравненно лучше. Дарк, конечно, ничего. Слишком худа, а задница неплоха.
- Вдруг Рита не приедет? Родители не отпустят, например. И что тогда делать? Лечь у ее двери и умереть. Или взять такси и нестись на дачу….
По Тверскому со стороны моста шел трамвай. Бывают же чудеса. В одном из окошек Рита. Заметила парня и сделала жест рукой. Я выходить не буду, двигай следом.
- Шеф, в Первомайский.
Радостно и звонко на душе. Пусть таксист удивленно оглядывается, принимая за слегка сдвинутого. Лишь бы гнал свое авто. Вот Ритин трамвай, вот он далеко позади.
У продовольственного магазина Володя вышел. Рита появилась минут через десять.
- Ты здесь?- удивилась она,- На такси что ли? Денег не жалко?
Ему ничего не жалко. Наступал момент которого он ждал две недели. Тихий вечер и Рита рядом. А то, что отношения не переходят грань? Зато острее наивное детское чувство о котором он позабыл упиваясь взрослой жизнью с Юлькой, Ингой… И Риткин поцелуй в сто раз слаще, и легкое прикосновение к ней значит больше, чем все безумные ночи проведенные с ними.
Они ужинали. Он наворачивал картошку с кроликом.
- Ты ничего не ел?- спрашивала она.
Он ждал ее и забыл, что надо есть.
- Я пытался и не смог. Мне кусок в горло не лез. Думал, а вдруг ты не приедешь? Тошно было, Рит. Я не знал, что так может быть.
- Мой дедушка, мамин отец, однажды получил путевку в Крым на три недели. Вернулся через три дня. Не смог без бабушки прожить.
- Я тоже без тебя не смог бы.
- Болтун,- сказала весело она,- Сам пропадаешь неделями. Другая давно бы тебя поперла, а я жалею, и ты этим пользуешься... Может, ты притворяешься? Взял палочку и разыгрываешь инвалида?
Он пытался что-то доказывать.
- Я пошутила. Давай спать. Я умоталась за день.
Он опять лег на ее диване, она в комнате родителей.
Сон не настигал. Бессмысленное кручение с правого бока на левый. Володя не выдержал, встал и подошел к окну. Распахнул створку и подставил лицо ночной прохладе.
- Если бы в соседней комнате спала Юлька.... Почему в соседней? Здесь бы спала. Какая была бы ночь.
Он заснул под утро, когда рассвет уже забрезжил за окном.
Проснулся от легкого прикосновения. Рита сидела на краю дивана. Сон как рукой сняло. Схватил ее за талию, но она легко выскользнула и со смехом выбежала из комнаты. Детский сад.
Он долго плескался в ванной. Прохладная вода приводила в чувства. Потом завтракали, и он на время переключился на ее кулинарные таланты, и мысли перешли в иную плоскость.
- Ах, как хорошо,- думал он,- Завтракаю с такой девчонкой. И еда незамысловатая, а вкус кажется чудесным. Может, правда жениться? Купить кооперативную квартиру в Калинине. Можно даже, трешку. Первый взнос всего пять с половиной тысяч. Достать хорошую мебель. Проблем не будет. Инга поможет. Да, вот с Ингой придется распрощаться. Собой можно рисковать, а Риту подставлять нельзя.... Что скажет Инга? Что-нибудь вроде,- «Вход рубль, выход два»…. Или сто.
Целовались на диване. Рита спрашивала.
- Тебе со мной хорошо?
Он отвечал,- «Да».
И не врал. Действительно было хорошо.
Юлька всегда задавала тот же вопрос. Потом повторяла что-то нечленораздельное и кончала. Лежали рядом, тело еще слабо били конвульсии, она ласкалась и снова спрашивала: « Тебе со мной хорошо?» И он всегда отвечал: «Конечно. Очень хорошо, любимая».
А один раз не выдержал. Достала Юлька своим вопросом. Ответил: «За……сь».
Она обиделась насмерть.
!976 год. Октябрь.
С тополей возле химинститута золотым дождем опадает листва. Как странно. Кругом горят желто красные кроны, а здесь падает последний лист. Может, химия виновата? Не зря же так несет сероводородом.
На площади Гагарина Володя вышел из автобуса. Бабье лето слегка запоздало и наверстывала упущенное. Октябрь гулял уж второй день утопая в последнем летнем солнце. Теплый летний ветерок гладил лицо.
До начала занятий еще несколько дней, но Рита, наверное, вернулась с юга. Писала, что сообщит. Может, забыла? Может, вообще, все забыла?
Такси домчало до Первомайского за десять минут. Он не рассчитывал, что Заславские находятся в квартире. Дачный сезон еще не закончен. Но чем черт не шутит..
Позвонил. За дверью, как и предполагал, тишина.
Через полчаса добрался до дачного поселка. Знакомой тропкой минуя центральный вход, пошел к дому Заславских.
Лопата, грабли, два ведра беспечно брошены возле крыльца. Значит, в доме кто-то есть. Володя зашел на участок. Дверь приоткрыта. За ней полная тишина. Он осторожно постучал.
Что его сейчас ждет?
За занавесками на террасе мелькнул силуэт. Неужели Рита? Дверь приоткрылась. В проеме показался Заславский. И увидев его, Володя сообразил, что ни Ритиной мамы, ни самой Риты в городе нет.
- Здравствуйте,- сказал он.
- А, Володя.... Проходи.
Володя зашел в дом.
- Проходи на терраску.
На столе тарелка с не хитрой закуской. Помидоры, соленые огурцы, вареная картошка, колбаса. Бутылка красного смородинного вина и фляга со спиртом.
- Присаживайся.
Профессор придвинул к столу табурет. Володя сел. Заславский поставил на стол еще один стакан. Вдруг спохватился.
- Может, ты не будешь?
До этого Володя отказывался. Всегда. Но что-то сейчас шло не так.
- Буду,- сказал он.
- С чего он пьет с утра пораньше? Может, что-то случилось с Ритой или Ритиной мамой? Вряд ли. Слишком уж профессор бодренько выглядит. Он не ждет жену с дочкой и расслабляется.
Сразу напала грусть. Рита не появится сегодня, а может, и завтра.
- Как тебе наливать?- спросил Заславский.
- Наливайте, как себе.
Выпили по первой.
- Ты закусывай, Володя. Не удивляешься, что я пью в такую рань?
- Утром выпил, весь день свободен.
- Как ты сказал? Весь день свободен? Смешно. Надо запомнить.
Выпили еще. Разговор не клеился.
- Ты даже не спрашиваешь про Риту.
Заславский словно подвел итог чему-то.
Володя не знал, что так может быть. Сердце вдруг повисло. Не стучало, не пульсировало. Висело неподвижно в груди. Целую вечность.
- Что с ней?
Заславский пьяненько развел руками.
- Абсолютно ничего. Завтра вернутся... Или послезавтра.
Выпили еще. Заславский мрачнел все больше с каждой секундой. Что-то творилось в его голове.
- Ты закусывай, закусывай,- повторял он.
Наверное, профессор хотел говорить о чем-то другом, о важном, но не мог решиться. И спирт не помогал.
- Я больше не буду.
Володя осторожно отвел горлышко бутылки от своего стакана.
- Как хочешь. А я выпью.
Заславский проглотил бледно красную жидкость. На секунду зажмурился.
- Володя, а на хрена тебе нужна моя дочь?
Володя опешил.
- Ты даже не поинтересовался, где она.
- Александр Юрьевич, я явился сюда не для того, чтобы повидать вас.
- Я понимаю, что не меня. А тебе нужна, вообще - то, Рита?
- Я люблю вашу дочь, Александр Юрьевич.
Заславский брезгливо поморщился.
- Аааа, да какая там любовь. Это все лирика, Володя. Любовь это что? Пшик. Было, прошло.
- Ничего себе. А мне Рита говорила, что вы любите свою жену... А она вас.
- Рита пока наивная дурочка. Любовь, поцелуйчики. Ну, ей так и положено. А ты - то мужик. Тебе семью кормить. Сможешь?
- Смогу.
- Ни хрена ты не сможешь. Слушай, Володя, я к тебе неплохо отношусь. Не пара тебе Рита... Ты не обижайся. И не подумай ради бога, что я хочу тебя унизить. Что мол я профессор… Ну и так далее… Дело не в этом. Я сам из простой семьи и отношусь к этому нормально. Просто, ты другой. Вроде своего отца.
- А чем вам не нравится мой отец?
- Не обижайся, но… Вот он строитель, ты говоришь?
- Вроде того.
- Ему под шестьдесят.
- Пятьдесят четыре.
- Ну, я и говорю. Скоро пенсия. Скажи на милость, зачем он учится на историка? Пойдет преподавать историю в школу? Зачем он тратит время так бездарно? Вот у меня ни одной свободной минуты.
Он посмотрел на Володю и поспешно добавил.
- Я в отпуске. Могу позволить. Да и то день, два... Не больше. Остальное время только для достижения какой-то цели. Ты извини, что я так высокопарно выражаюсь. Но зато по сути.
- А хобби?- спросил Володя,- У человека должно же быть какое-то хобби. Не возможно же по тридцать часов в сутки заниматься наукой.
- Отвлекаться, конечно, надо. Например, как я. Иногда фотографирую, потом фотографии печатаю... Дача вот. Тоже развлечение... На юг съездить можно. Иногда. Ты представляешь, каждую секунду в мире кто-то что-то изобретает, внедряет новые технологии. А ты должен быть в курсе. Упустил и все. Не нагонишь.
- Вы мне все про науку. Я не собираюсь ей заниматься.
- Ну, а кем ты хочешь стать? Вернее, кем ты сможешь стать? Инженером на заводе? Сто пятнадцать дадут сразу. Через пять лет,- сто пятьдесят. Если завод выполнит план, получишь премию процентов сорок. Это максимум. Итого двести десять. Минус подоходный. На руки сто восемьдесят рублей. Ну, предположим, ты дорастешь до начальника бюро. Оклад рублей сто семьдесят. Плюс сорок процентов. Двести десять на руки. И это лет через десять. Тебе самому не смешно?
Заславский наполнил стакан.
- Я тоже буду,- поспешно сказал Володя.
Выпили.
- А у тебя какое хобби?- спросил Заславский.
- Пока никакого.
- А у твоего отца?
- Он рисует. Я же говорил.
- Ах, да, он еще и рисует. Портреты?
- Пейзажи. В основном городские. Иногда, природу. А портретами я увлекаюсь... Немного.
- Хорошо получается?
- Да так.
- Вот именно, так. В каждом деле надо добиваться профессионализма. Иначе никакого толка.
- Вот вы все про какой - то толк. А что такое толк?
- Ну ты загнул. Это самое главное в жизни. Как говорят - то? Из этого будет толк, а из того нет. Толк, это смысл, польза. Понимаешь? Никакого толка, значит никакого смысла, никакой пользы.
- Почему обязательно должна быть польза? А если просто для души?
- А просто для души, Володя, живут бездельники. Те свое время транжирят направо и налево. Всю жизнь прожили, а за душой ничего нет. Представь, какой каламбур. Всю жизнь прожили для души, а за душой ничего нет. Смешно.
Еще выпили.
- Ты закусывай. Ешь колбасу, не стесняйся.
Минуту или две молча поглощали пищу.
- В молодости я писал стихи,- вдруг вспомнил Заславский,- Кстати, не самые плохие. Люде очень нравились.
- А сейчас?
- Бросил. Давным-давно. Аспирантура, диссертации. То да се… Какие тут стихи.
- Наверное, можно было выбрать время.
- А зачем? Есенин из меня все равно не получился бы.
- Значит, у вас не было потребности что-то высказать в стихах. Ну, признайтесь сами себе, Александр Юрьевич, ведь не было. Писали, наверное, когда ухаживали за будущей женой, когда были влюблены. А потом жизнь потекла размеренно. Жена рядом. И все, иссяк источник вдохновения... Вы счастливый человек. У вас вся жизнь была просчитана. Аспирантура, защита.. Старший преподаватель, доцент, профессор… Вы крутились, работали, работали. И сейчас продолжаете, и вам этого хватает. Честное слово, завидую вам. Вы любили девушку, женились на ней, она родила вам детей и рядом уже больше двадцати лет. Наверное, это счастье. Я бы дорого отдал, чтобы прожить также.
Он не хотел прожить так даже один день. Вернее, не смог бы. Просто, захотелось сделать приятное Ритиному отцу. И профессор принял все за чистую монету.
- Отдал бы,- передразнил он,- А что у тебя такое есть, чего ты бы мог отдать? Такое счастье заслужить надо. Заработать своими руками. Вот этими.
Заславский поднял кулак и с громким стуком обрушив его на стол, встал.
- Ты посиди. Пойду я до ветру пройдусь.
Володя остался один. Почему - то не брал алкоголь. Так, чуть-чуть. Наверное, нервы. Не простое дело беседовать с человеком, дочь которого тебе не безразлична. Зря наговорил профессору. Хотя, вряд ли он вспомнит. Столько выпил.
Заславский вернулся. В руках кусок колбасы и хлеб. Сел и начал кромсать колбасу ножом.
- Значит, ты мне завидуешь?
- Завидую.
- Ты сам - то понял, что сказал?
- ??????
- Ты сказал так. Повторяю дословно. Работаете, работаете, и вам этого хватает. Вот так ты сказал. Значит, мне хватает этого, а тебе нет... Нет, ну в самом деле, кто такое этот Заславский? Преподавателишка в институтике. Прожил неизвестно зачем. Учился, наукой занимался, диссертации писал, преподавал. Ну что это за жизнь? А жена - красавица двадцать лет рядом,- просто так. Двое детей отличников,- просто так. Патенты, премии, грамоты - просто так. Короче, живешь ты, товарищ профессор зря.
- Да не о том я, Александр Юрьевич…
- Молчи. Дай досказать. А вот совсем другое дело Горский Владимир Сергеевич. Кто такой? Студентик того самого институтика. Малюет портреты не зная толком как это делается. А учится через пень колоду, занятия прогуливает. Приходит в дом своей девушки и даже не пытается узнать где она... О том я, Володя, о том. Мы с Людой тебя давно раскусили. Наша дуреха в тебе что-то нашла, а ведь нет ничего. Пустобрех ты. Пытаешься из себя что-то изобразить. Твое дело сейчас - это учеба. Три курса впереди. Учиться, учиться и учиться, как Ленин говорил.
Володя не выдержал.
- Если в вашей жизни все так замечательно, что же вы тогда пьете? С утра хлещете спирт. Небось, еще вчера начали.
И тишина. Заславский несколько секунд удивленно смотрел на молодого человека. Алкоголь не давал сосредоточиться. Удивление переросло в гнев.
- Вон отсюда, мерзавец,- загрохотал профессор.
- Да ради бога.
С грохотом захлопнулась дверь, и лязгнул запор.
- Ну и пусть.
Продолжение следует.