В ЛЕСУ
Рассвело. Туман клочьями повис над тропинкой, по которой мы углубляемся в лес. Узловатые корни лезут под ноги, в полутьме они почти не различимы, похожи на клубки готовящихся к зимовке змей.
Вика бежит вперед. Сквозь еловые лапы мелькает ее зеленоватый бушлат. Едва поспеваю за ней, спотыкаюсь о корни и тихонько матерюсь себе под нос. Понимаю, что не прав. У девчонки есть заповедные места, и она спешит к ним. Я ведь и сам поступаю так у себя в Приволжске. Бегу через темный лес, чтобы в тот миг, когда свет прольется сквозь листву, оказаться на месте и вырезать урожай прямо под носом припозднившихся грибников.
Проходит полчаса. Свет прорывается к нам разгоняя последние клочки тумана, мягко стелется под деревья. Из темноты выплывают кустики черники, бархатный мох, алые брусничные ягодки.
Мне некогда разглядывать мох, я лечу за Викой. Она не останавливается, вдруг на ходу наклоняется и срывает подберезовик. Несется дальше, опять наклоняется.
Я догоняю ее.
- Вик.
Она делает вид, что не слышит и ускоряет шаг. Я хватаю ее за бушлат.
- Убери руки!!!
Опять она мелькает меж деревьев. Я уже понял,- никакого места нет. Она убегает от меня.
Вчера возвращались из кинотеатра.
- Помнишь сцену, где идут цыганки и Тома в центре?- спросила Вика.
- Красивая сцена.
- Видишь только ее одну, а других не замечаешь. Знаешь почему?
- Нуууу... Это же Тома.
- Потому что она выше других, а остальные пигалицы.
Вика гордится своим ростом метр семьдесят, хотя в душе, может и комплексует. Тем сильнее пытается доказать свое превосходство.
- Не только рост. А фигура? А осанка?
Я забываюсь и несколько минут восхищаюсь прелестной Радой в исполнении Светланы Томы. Спохватываюсь, но уже поздно. Мертвая тишина в ответ и взгляд изподлобья.
- Я на дачу. Не провожай меня.
- Мы же хотели к тебе на квартиру.
- Переживешь.
Как назло, подходит трамвай. Вика заскакивает в заднюю дверь второго вагона. Двери захлопываются прямо пред моим носом. Трамвай мягко трогается и уносит Вику. Я остаюсь один.
Сентябрьский вечер. Бабье лето. Сумерки. Последний автобус до Приволжска ушел час назад, одинокая квартира в Южном слишком одинока. Я слоняюсь по вечернему городу. Закрываются последние магазины. Мимо пробегают счастливые пары. Им весело и нет дела до меня. Вечерний бар еще работает. Я захожу и заказываю первый попавшийся коктейль. Себе и соседке за стойкой.
Повторяю заказ.
Вопрос с ночлегом решается мгновенно. Квартира на соседней улице. Но я влюблен в "идиотку" метр семьдесят ростом и ухожу из бара один.
Последний трамвай доносит меня до последней остановки в район кирпичного завода. Я выхожу. Трамвай со звоном разворачивается на кольце и уносится в город. Я остаюсь один. После коктейля хочется пить. Ах, как хочется. «Продмаг» закрыт. Через широкие окна видна витрина. Банки с соком и бутылки с минералкой, как драгоценные алмазы.
До дач, если идти вдоль шоссе, километров пять. Через лес километра на два меньше. Я выбираю короткий путь.
Темно. Я иду по узкой тропке через лес. Вокруг лесная жизнь. Посвистывают птицы в ветвях, под ногами то и дело кто-то снует, наверное, мыши.
Над дачным поселком повисла тишина. Окольной тропинкой добираюсь до Викиного домика. Темные окна с белесыми занавесками. Царство сна.
Но меня волнует другое. Подхожу к водяному насосу, стоящему против дверей. При помощи него хорошо наполнять ведра. Три раза качнул длинную ручку, и ведро полное. А пить неудобно.
На кой черт я нахваливал Тому?
Все - таки изловчился и напился. Никогда не догадывался, что вода такая вкусная.
Час ночи. Вика проснется не раньше семи. Прохладно и покусывают комарики, но я засыпаю.
Просыпаюсь от холода. Зуб на зуб не попадает. И снова хочется пить.
Пью воду. Чтобы согреться, делаю кружок вокруг дачного поселка. Снова пью воду и вспоминаю проклятый коктейль. На часах три.
Опять засыпаю. Через полчаса делаю забег вокруг поселка.
Шесть часов. Из домика вышел Андрей Николаевич. Самый беспокойный из семьи Суворовых. Он ежится и вглядывается в темноту, пытаясь понять, кто льет воду из его насоса.
- Володя?- он удивлен до крайности. Снимает и протирает очки.
- Я,- признаюсь я.
- Ты как здесь оказался?
Мои объяснения кажутся ему чудовищными.
- Почему ты нас не разбудил?
- В час ночи?
- Ну и что? А так лучше что ли?
Он дотрагивается до моей руки.
- Ты же совсем задубел. Быстро в дом.
Мы проходим на кухню. На газовой плите шкворчит чайник.
- Есть хочешь?
- Нет. Чай только.
Пью чай стакан за стаканом и жую бутерброд с копченой колбасой. Суворов неодобрительно разглядывает меня.
- Ну ты даешь. Ночью по шоссейке пять километров.
- Я через лес.
- Еще не легче. Знаешь, дружок, это уже не смешно. А если бы с тобой что-то случилось?
- Думаю, никто бы не расстроился.
- Да? Хорошего ты мнения о нас... И о Виктории... А родители твои? О них подумал?... А мы бы как им в глаза смотрели?
Я пристыжено молчу и пью чай.
- Попьешь и ляжешь спать. Я в большой комнате постелю.
- Я на террасе.
Дверь открылась и зашла заспанная Вика в домашнем халате. Насупилась, увидев меня.
- А этот откуда взялся?- спросила она отца.
Тот вкратце пересказал ей мои злоключения.
- Вооооо,- она покрутила пальцем у виска и удалилась.
Я ринулся за ней.
- Вик, погоди.
- Папа, он что, здесь останется?- крикнула она отцу.
Тот появился в дверях.
- Он же на ногах не держится. Всю ночь бродил. Пусть ложится и спит.
- Не жирно ему?... Хотя, ладно, пусть спит. Мне все равно.
Я обиженно вздыхаю и готовлюсь ко сну. Голову приятно клонит к подушке.
- Ты куда собралась?- доносится голос Суворова.
- За грибами.
- Одна?
- А с кем? Пойдешь со мной?
- Я не могу.
- Тогда о чем речь?
Сон проходит, я вскакиваю с дивана.
Вика уже одета. Джинсы, легкий свитерок, бушлат. Осталось надеть сапоги.
- Я с тобой,- говорю я.
Она не реагирует.
- Ты же спал,- Суворов переводит взгляд с меня на дочь и обратно.
- Ладно, идите вместе,- решает он.
- На фига он мне нужен.
- Вика, я не отпущу тебя одну.
Отец говорит так грозно, что Вика отступает.
- Только быстро.
Появляется Зинаида Михайловна, мама Вики.
- Чего вы разорались?
Ей вкратце пересказывают мои похождения. Она давно считает меня грохнутым, поэтому не удивляется.
Меня одевают всем семейством, дают в руки ведро и ножик.
До леса доходим чинно, но молча. Потом Вика срывается в пике.
Рассвело. Туман клочьями повис над тропинкой…
Впереди ручей или канава с высокими обрывистыми краями.
Вика осторожно спускается вниз, переходит ручей, находит пологий подъем. Я, как Тарзан, перескакиваю на другую сторону и подаю ей руку. Вика обжигает презрением и оттолкнув мою руку, выбирается сама.
Несемся дальше. И в этой гонке я все - таки вижу большой белый гриб, притулившийся у сосенки. Срезал. Ножка как сахар, шляпка темно - коричневая с бугорками. Словно с картинки в учебнике ботаники.
Моя находка не воодушевляет Вику, и взгляд не теплеет. Глянула в мое ведро с едва прикрытым донцем, взвесила с презрительной усмешкой свое ведерко, почти полное.
- Давай я понесу.
- Обойдусь.
Она опять понеслась вперед.
Еще полчаса, ну максимум час и мы выйдем из леса. Вернемся в дом Суворовых… Чужие друг другу. Я с тоской смотрю ей вслед.
Еще небольшой марш - бросок, и мы оказались у огромной глубокой канавищи. Настоящий ров перед неприятельской крепостью. Внизу бежит тонкий ручеек, крутые откосы заросли репейником и осокой. Через ров переброшено бревно, вернее ствол дерева. Метров двенадцати в длину. Бугристая кора местами отвалилась, обнажив поеденную короедом темную древесину.
Вика ловко переходит по бревну на другую сторону. Еще секунда и она скроется за деревьями. И я решаюсь. Добегаю по бревну до центра рва и…. Ствол больно обжигает бедро, но что не сделаешь ради…
Звук от падения моего тела настолько силен, что Вика выскакивает из-за деревьев. Склоняется над канавой. Я вижу ее лицо. Потирая ушибленную задницу, выбираюсь из канавы. Колючий репейник впивается в ладони.
- Больно?- спрашивает озабоченно Вика.
- Нет.
- Как ты сумел упасть? Я тут сто раз проходила.
- Думал о тебе и не заметил бревно.
Она смотрит на меня, как на сумасшедшего, который ей не очень неприятен.
- Я твои джинсы немного порвал.
- Зашью. Они все равно старые.
Мы меняемся ведрами и медленно идем рядом. Лес кончается, впереди виднеются дачные постройки.
- Родителям скажем, что это ты собрал,- говорит Вика.
- Зачем?
На этот случай есть прекрасная поговорка:- «Что членом не доделаешь, яйцами не достучишь». Но я не решаюсь произнести ее вслух.
- Вик, если они обо мне невысокого мнения, ведерко грибов не спасет. Пусть уж думают, что я и грибы собирать не умею.
- Тогда разложим пополам.
Она вываливает треть своего ведра в мое.
Я подхватываю оба ведра. Мы идем умиротворенно. В траве стрекочут кузнечики. Голубое небо пронзает белоснежный выхлоп реактивного самолета как символ того, что не будет войны.
- Эта Тома намного хуже меня. Правда?- шепчет Вика.
И я соглашаюсь.
1976-1989 год.