***
Продолжение главы http://www.proza.ru/2013/10/10/1203
На побывке
Последний весенний месяц 1960 года принес Егору немало неожиданных моментов, среди которых особое место занимало главное непредвиденное событие, скорректировавшее его планы на ближайшие пять-шесть лет.
Ещё в первых числах апреля, он, как и другие курсанты двух учебных полков Уральского военного авиационного училища первоначального обучения лётчиков (15-го ВАУПОЛ), получил уведомление о том, что в соответствии с Приказом Министра Обороны СССР, обозначенное военно-учебное заведение подлежало расформированию.
Этим же приказом определялась также и дальнейшая судьба каждого военнослужащего: курсанты распределялись по другим военным и гражданским учебным авиационным заведениям, а преподаватели, инструкторы, инженеры, авиатехники, механики, представители других служб специального и аэродромного обеспечения - увольнялись в запас.
Данный приказ МО вводился в действие в соответствии с принятым специальным Постановлением ЦК КПСС и Советского Правительства о дальнейшем сокращении численности Вооружённых Сил Советского Союза.
Для всего личного состава училища он прозвучал как гром среди ясного неба!
Буквально недавно, ещё месяц назад, в начале марта, после совершения первых парашютных прыжков, оба авиационных полка приступили к плановым учебно-тренировочным полётам с курсантами на лёгких поршневых самолётах Як-18А.
Отдельные ребята из числа тех, кто до поступления в училище получил солидную подготовку в аэроклубах, уже успели вылететь самостоятельно, нарезая на зависть всем остальным однокашникам полёты по кругу и в специальные зоны для отработки упражнений высшего пилотажа.
Среди них был и Иван Чепрасов, весельчак, заядлый баянист и классный товарищ, земляк Егора, родом из пригорода Курска.
Ещё в процессе формирования учебных групп и экипажей, Иван был назначен младшим командиром с присвоением ему воинского звания младший сержант.
Дружба у ребят возникла сама по себе, вполне естественно и взаимно, как это бывает иногда у земляков.
С самых первых дней после зачисления в училище, Егор почувствовал, что ему очень интересно бывать рядом с этим парнем, хотя тот был чуть постарше его по возрасту и, что очень важно, - он вырос в городе. Ну, и само собой, авторитет Ивана подкреплялся помимо баяна и другим важным моментом – он уже успел налетать в аэроклубе больше тридцати часов. А это в лётном деле – не фунт изюму.
При распределении спальных мест, они выбрали первую от входа в расположение курсантской казармы двухъярусную кровать: Ивану, как младшему командиру и сержанту полагался первый «этаж», ну а Егор не возражал против второго. Так у них и пошла совместная служба и учёба.
Иван и его младшая сестрёнка росли без отца, тот погиб на фронте, совсем немного не дожив до Победы.
Мать работала стрелочницей на Курской железной дороге, баловать детей было некогда и не на что, так что, воспитательный процесс в семье двигался сам по себе, больше опирался на высокую сознательность молодого поколения.
Иван, обучаясь в своё время в Курском аэроклубе, одновременно окончил вечернюю среднюю школу. Правда, его аттестат зрелости выглядел на фоне аналогичного документа Егора, крайне скромно, по всем предметам у него отмечались, в основном, удовлетворительные знания.
Егору теоретический курс и, в целом, учёба в приютившем их «храме науки», как он частенько именовал 15 ВАУПОЛ, нравились и давались легко.
Он любил своеобразную логику аэродинамики, получал удовольствие от приобретения совершенно новых понятий, которыми изобиловали теория полёта, самолётовождение, авиационная метеорология, военная топография, устройство двигателя и прочие предметы.
Многое из того, что стало уже привычным делом, теперь оставалось позади, предстояла неизвестность, всё надо будет начинать в других местах с нулевой отметки.
Вскоре в училище понаехали «вербовщики», как курсанты называли между собой кадровиков, прибывших с задачей произвести подбор кандидатов для своих учебных заведений.
Перспективы были разные, кого-то включили в списки будущих курсантов Сызранского вертолётного училища, кого-то в Армавирское лётное училище ПВО, другим предложили перейти в учебное заведение Гражданской Авиации.
Но подавляющее большинство ребят, в том числе Егор с Иваном, отозвалось на предложение отдела кадров Оренбургского высшего военного авиационного училища лётчиков, создаваемого на базе другого, расформированного, авиационного училища (ЧВАУЛ).
К середине мая все хлопоты по зачислению в число курсантов ОВВАУЛ были завершены, вот получены на руки и отпускные предписания, и проездные документы - можно было следовать в первый очередной отпуск на родину.
За истекший после отъезда из дома срок, составлявший чуть менее года, Егор настолько соскучился по родным местам, что долго не мог поверить в подвернувшееся счастье и свободу.
Лишь, когда поезд медленно начал движение и мимо поплыли перрон, вокзал и привокзальные постройки, а также лица многочисленных провожавших, махавших руками вслед набирающему скорость пассажирскому составу, лишь тогда вся группа курсантов, столпившаяся в тамбуре у раскрытых дверей, дружно грянула «Ура!»
Молодость брала своё. Все ликовали, не веря, что впереди их ожидает целый месяц отдыха в любимых с детства местах, там обязательно состоятся встречи с родными и близкими людьми, с друзьями детства, со школьными учителями и товарищами.
Ещё заранее Егор и Иван договорились, что во время отпуска они обязательно побывают в гостях друг у друга.
Решили начать с хутора Монастырского.
Более того, как оказалось, у Ивана в Танеевке проживала тётка по отцовской линии, сын которой Сергей, учился в сельскохозяйственном институте в Курске, и тоже должен был приехать в эти дни к матери.
Вот таким образом будущие пилоты оказались вместе в рейсовом автобусе «Курск-Обоянь». Иван с Егором были одеты в военную, курсантскую, форму, и поэтому, когда они, сойдя тем утром с автобуса на остановке у поворота на Танеевку, начали уточнять маршрут, их то и принял за сотрудников милиции Коля Бабын.
В Танеевке они действительно застали Сергея, он накануне приехал к матери. Тётя Катя была счастлива увидеть своего племянника живым и здоровым, вытирая фартуком проступающие самовольно слёзы, ахая и охая, что не доведётся уже никогда её погибшему на войне брату увидеть своего красавца сына. Она гладила Ивана по плечу, нежно касалась натруженными руками его курсантских погон с двумя жёлтыми поперечными нашивками.
- Ох, Ванечка, ты уж совсем взрослым стал, побереги себя, летай аккуратней, – давала наставления тётя Катя.
И тут же:
– Серёженька, ну ты же угощай гостей, небось, ребятки изголодались с дороги, да и в армии, кормят то хоть хорошо!? – хлопотала она.
Сергей налил в гранёные стаканы до половины самогону и предложил тост за предстоящий отпуск друзей, чтобы он им надолго сохранился в памяти и смог компенсировать всё то, что забрала у них требовательная воинская служба.
Выпитая ими уже не первая «чарка», теплом разливалась по молодым телам, отзываясь в головах неизбывным счастьем и уверенностью, что всё будет хорошо. Главное, что они дома, а рядом - родные люди; над головой в бескрайнем голубом небе светит летнее ласковое солнышко, они молоды и сильны, им сейчас любая задача по плечу – могут и гору своротить.
Друзья пустились дальше навещать других родственников Сергея и Ивана, удивляя их своим неожиданным приездом. Как водится в этих краях, если гость на порог – всем работам конец. Не важно, чем были заняты люди, но проявить уважение, да ещё к таким первостатейным парням, как Иван и Сергей, это главнее всего в данный момент. «Работа не волк – в лес не убежит» - скажет по такому поводу старший в семье, или какой ровесник братьев, заглянувших на побывку в деревню.
Всех людей из родни Ивана отличала одна удивительная общая черта – доброжелательность и гостеприимство. Находясь в кругу родственников и друзей Сергея и Ивана, Егор ловил себя на мысли, что всех их он будто уже давно знает, и как они похожи на его земляков, живущих точно таким же образом на другом хуторе.
Через какое-то время он чувствовал себя абсолютно своим среди них, все вразнобой обменивались накопившимися новостями и впечатлениями. Местные, проявляя любопытство, дотошно расспрашивали, с чем же «едят авиацию» и как же живут другие люди в дальних краях. С достоинством сообщали о своих достижениях, жаловались на трудности, говорили о планах и мечтах.
Об авиации и обо всём, что касалось полётов на самолёте, инициатива безоговорочно была предоставлена Ивану, а о текущих армейских буднях и своих впечатлениях о жизни в «несвободе», служивые рассказывали поочерёдно.
Егору тоже не терпелось поскорее увидеться со своими родными, поэтому он начал поторапливать друзей прогуляться до хутора Монастырского, тем более, что погода и время располагали к этому.
Шли по дороге вдоль рощи и пшеничного поля. Мощные вековые дубы, широко разбросав во все стороны свои кроны, будто сказочные великаны, держали в узловатых и кривых руках зелёный полог, защищая путешественников от зноя и палящего солнца.
За поворотом обозначился спуск, а в прогалинах между деревьями блеснуло зеркало речушки, а затем и ставка.
Иван, поражённый такой открывшейся красотой природы, не удержавшись, вынул из футляра свой музыкальный инструмент и, легонько касаясь клавишей, начал подбирать давно полюбившийся ему мотив. Над залитой солнцем и украшенной яркими всевозможными, лесными и полевыми цветами, округой разнеслось:
- По До-о-ну гуляет…..
Друзья исполнять песни на ходу умели, почти годичный срок обучения и строевой подготовки в военном лётном училище не
прошёл даром. В авиации песня всегда находилась и находится в большой чести, каждая эскадрилья не только должна, а обязана была, иметь и исполнять свою песню. Не было такого передвижения строем, чтобы оно осуществлялось молча. Конечно, иногда, возникали с этим делом казусы и смешные случаи.
Такая традиция, видимо, закрепилась в Русской армии ещё с давних времён, перетекая затем из одной эпохи в другую, достигнув своего непревзойдённого значения в годы Великой Отечественной войны.
Таким весёлым образом друзья вступали на условную улицу хутора, а услышав, что их песню подхватила идущая навстречу группа женщин, от удивления даже приостановились.
Но тут Егор увидел свою старшую сестру во главе спонтанного самодеятельного хора, сняв с головы форменную кепку и широко раскрыв руки, зашагал ей навстречу.
Мария для него всегда была одной из самых любимых сестёр, она с раннего возраста больше всех возилась с ним,
помогала решать ему разные мальчишеские дела, учила азбуке, а позднее и чтению, а когда начала работать в сельской лавке, то частенько баловала его гостинцами.
- Ну, что, милые бабоньки, давайте знакомиться с молодыми людьми, может, кому и в кавалеры подойдут, - обнимая брата, шутила Мария. – Это - Егор, мой милый братик, а это, как я понимаю, его друзья – обняла по очереди она Ивана и Сергея.
Ребята представились, кто-то из женщин признал Сергея, назвав его своим. Иван снискал повышенное внимание - рослый, статный, с белозубой улыбкой, смуглым лицом и курчавым чубом, он мог покорить и не только хуторских девчат, внимание на него обрушивалось как металлическая стружка на магнит.
Потом, выступив из женского полукруга, подала весёлый голос Мария Кудинова:
- Ни-и-нка, так это же, небось, и есть твои милиционеры? – заливисто захохотала женщина. – Ребята, а ну давай, пройдитесь по дворам, пошукайте, кто, куда самогонку попрятал!
Остальные женщины, каждая на свой манер, подхватили шутку, начали называть предположительные места хранения
«стратегического резерва».
В этот момент у своего дома появилась тетя Сюня; выйдя из ворот и держа в руке узел, похожий на куль, она весело прокричала:
- Маруся, а ну-ка приглашай всех поближе к дому, давайте-ка хлебом-солью встретим дорогих гостей!
Женщины засуетились, отговариваясь, что, мол, неумытые же, да прямо ж с грядок, дайте хоть чуток привести себя в порядок.
Но тётка Сюня, взяв на себя роль старшины, непреклонно настояла на своём предложении.
- Разойдётесь по домам, попробуй потом вас собери; мужики, небось, вас кого и не отпустят, – настаивала она, подталкивая нерешительных женщин к своему двору.
Скоро и споро появился в тени под клёном покрытый клеёнкой стол, Мария и её помощницы вынесли закуску «чем бог послал», а тётка Сюня, развязав свой куль, торжественно водрузила в центре стола «причину переполоха на хуторе Монастырском».
Начавшаяся весёлая встреча постепенно привлекла к себе внимание и других хуторян. Одни женщины отходили на время к своим домам, возвращаясь назад не с пустыми руками, другие участливо хлопотали, помогая тёте Сюне и Марии около стола.
Наступившая вечерняя прохлада и засветившиеся в домах огоньки, делали нечаянную сходку ещё более уютной и весёлой. Подошли мужчины, среди них и Алексей. Крепко обнявшись с Егором, он, не теряя солидности, представился его друзьям, демонстрируя глубокое уважение музыкальному инструменту Ивана и его воинскому званию.
Потом полились песни. Мария знала немалое их количество – и русских народных, и более современных; среди хуторянок выявились и другие женщины, которые умело и хорошими голосами поддерживали её.
Некоторые песни Иван тоже помнил, и где мог, подыгрывал им на баяне. Люди пели, улыбались, с лиц женщин ушла привычная усталость и озабоченность, глаза их блестели в лунном свете, а голоса сами выводили любимые мелодии:
«Расцвела под окошком
Белоснежная вишня.
Из-за тучки далёкой
Показалась луна…» ...
А за ней -
«Окрасился месяц багрянцем
Где волны шумели у скал
Поедем, красотка кататься
Давно я тебя поджидал
Поедем, красотка, кататься
Давно я тебя поджидал…».
По заявке хуторян авиаторы исполнили свою строевую:
Там, где пехота не пройдёт,
И бронепоезд не промчится,
Угрюмый танк не проползёт,
Там пролетит стальная птица.
Пропеллер, громче песню пой,
Неся распластанные крылья!
За вечный мир,
В последний бой
Лети, стальная эскадрилья!..
...В эту ночь на хуторе Монастырском народ ещё долго не мог разойтись по домам, люди общались, оставляя в стороне былые обиды, а больше - норовили сказать друг другу что-то более веское и доброе.
Они рассуждали, вот ведь можно, вот так, весело и дружно провести время, а выпито – ну совсем ничего – одна четверть самогонки на всех, а как душевно всё получилось!
Вот, бабка Сюня да её Маруська, умеют ведь сотворить дело – любо-дорого, весело и никого не оставили обойдёнными.
Та побывка «лётчиков» на хуторе Монастырском у каждого из хуторских жителей надолго осталась в доброй памяти, а у гостивших ребят - отложилась глубокой благодарностью к простым крестьянам, тоже умеющим проявить свою душевную щедрость и сердечную теплоту в ответ на уважение и дружеское общение с ними, как с гражданами одного человеческого общества.