Я вышла из ворот кладбища, где прибирала могилы отца и матери, и увидела то, что ещё более горестно, чем само кладбище.
Поодаль от чёрной резной ограды, разделявшей живых и мёртвых, со стороны живых громоздились плиты, обелиски, памятники и кресты с заброшенных могил. Они лежали свалом, уродливо и жутко соприкасаясь ржавчиной скореженных, изломанных частей.
Известное «не спрашивай, по ком звонит колокол», повторилось во мне похожим «не спрашивай, чьё это было».
И сколько б я ни уперала в землю глаз, я видела, как спотыкается о ржавчину и тлен доверчивая жизнь, как милое, живое, тёплое беспомощно перед законом мести за непослушанье.
Воочию – передо мной заброшенная инсталляция, похожая на "Гернику".
С тоской подумала: "Ведь тем, кто "отдыхал" под мраморной "подушкой", под надписями на граните, приходит время умереть посмертно, теперь уж – окончательно.
*
Изгнание с Земли происходит постепенно. Сначала время гонит с Белого света, из обжитого дома, от тепла родной крови.
Но пока есть, кому смотреть могилу, есть, кому подать в церкви поминальную записку, составить родовое древо, где будет и твоя "веточка", человек всё ещё не стёрт с лица Земли.
Он живёт в цветах на ухоженном бугорке. Он глядит сквозь гранёный стакан, прикрытый чёрным хлебом, и в его честь говорят тосты живые пока друзья. Кто-то вспоминает и поёт его любимые песни. Кто-то читает строки, некогда созданные им.
Да, он всё ещё кружит с планетой Земля.
Но вот ушли и те, кто ухаживал за могилой. Стёрлись и почернели фотографии на обелисках. Трава проросла в трещины надгробных камней и оплела ржавую ограду. И смотрит кладбищенский сторож на сутулую землю. Неспроста замечает, о ком некому больше помнить.
И однажды весной, когда грунт влажен и податлив, подойдут двое, раскачают и выдернут крест с твоим именем. Подопревшие перекладины отнесут подальше и безымянный холмик разровняют. Ночью крыта, ветром огорожена твоя могила.
Нет больше у тебя на Земле даже горсти могильного суглинка.
И станет твой последний приют малым подобием необъятных, временем предсказанных равнин – конечных ликов всех вершин и нагорий.
Ни слез, ни тоски, ни жалости, ни панихиды. Никого..
Вот тогда ты и стёрт с лица Земли. Ты – вечность везде и нигде...