По узкому коридору больницы бродил, как зачарованный, пациент по имени Виталий. Впервые за сорок два года своей жизни он явственно осознал, что жить стоит.
Месяц назад у него обнаружили рак сердца. Незадолго до этого он почувствовал боль в сердце, но, не любя врачей, до последнего терпел и обратился к специалистам уже тогда, когда выносить мучения стало невозможно.
Как ни странно, диагноз, который для большинства людей равносилен смертельному приговору, не вызвал у Виталия особых эмоций. Наоборот, неизвестность напрягала его гораздо больше, чем результат обследования.
Новость о раке едва перенесли его родители. Шестидесятилетние старики, мама с папой, целыми днями сидели на успокоительных и надеялись, что это только страшный сон. Не меньше, чем диагноз, их мучило нежелание сына лечиться.
- Почему ты сдаешься, почему не борешься? – обливаясь слезами, спрашивала его мать.
- Не за что бороться, - мрачно отвечал сын, повергая ее в еще более глубокие страдания.
Родительская опека настолько тяготила его, что Виталий перестал отвечать на их звонки. Он закрылся в своей тесной серой и абсолютно запущенной однокомнатной квартире.
Однажды родители пришли к нему домой и минут десять стучали, пока он не открыл. Таким исхудавшим, уставшим и бледным они еще не видели своего сына. Весь его вид даже не просил, а требовал уйти подобру-поздорову. Тем не менее, они не выполнили его безмолвное требование, а, пересиливая боль, вошли в его комнату.
Единственное, чем занимался Виталий эти несколько дней – это просмотр научно-популярных фильмов и чтение книг того же содержания. Кажется, за все это время он только раз поел; аппетит у него пропал напрочь.
- Мы накопили денег тебе на операцию. Оперировать будет очень хороший врач. Есть шанс спастись, - пытаясь оставаться твердым, сказал отец.
Эти слова, казалось, пролетели мимо ушей Виталия.
- Мы вошли ради тебя в долги, - надорвано добавила мать.
- Ну, и зря. Верните долги поскорей, пока вам не начали начислять проценты.
- Что ж ты такой бессердечный! - взмолилась женщина.
- Да, я бессердечный, и скоро стану таким в прямом смысле. Вы что не знали, что мое сердце поразила опухоль?
Смотреть на то, как человек заживо хоронит себя даже постороннему неприятно, не говоря уже о родителях. После этих слов все их аргументы рассыпались в прах, и они не знали, что сказать.
- Уходите, - воспользовался молчанием сын.
Никогда в жизни им не приходилось так тяжело поворачиваться к двери. Шагая, они искали зацепки для переубеждения сына, но не находили. Прежде, чем они закрыли двери, Виталий сказал им:
- Мне, действительно, незачем жить. Из-за вас я занимался всю жизнь не любимым делом – наукой, - а был жалким офисным планктоном. Это же вы говорили, что наукой себя не прокормишь, вы перекрывали мне кислород. Что, прокормили? Да, я нормально зарабатывал, но единственный день, когда я был счастлив на своей работе – это день моего увольнения. Я сказал шефу и сотрудникам все, что о них думаю и получил такую характеристику, что меня уже ни в одну фирму не примут. А мне и не надо…Доживать я буду на деньги, что копил на ноутбук, так что вас не побеспокою. Когда я умру, может продать мою квартиру и обеспечить себе безбедную старость. Оказался же Виталий в больнице благодаря радикальным методам своих родителей. Они уговорили двух крепких санитаров силой вытащить Виталия из квартиры в карету «Скорой помощи». Такие принудительные меры взбесили мужчину. Он брыкался, проклинал и санитаров, и родителей, но в конце концов успокоился и лишь тихо сказал «Даже умереть по-человечески не дают».
По большому счету не имеет значения, где умирать: во дворце или в хижине. Виталий это понял и смирился с больничным режимом.
Вот, что он думал о своем положении. «У каждой болезни есть свои причины. Грубо говоря, если ты много пьешь – у тебя заболит печень, если куришь – легкие, ешь – будет ожирение. Рак же иногда появляется из ниоткуда. Можно вести здоровый образ жизни, регулярно обследоваться у врачей, а он возьмет и появится. Подлая болезнь».
Но и обижался он недолго. Для себя он решил так: «Жизнь у меня не настолько плохая, чтобы желать смерти, но и не настолько хорошая, чтобы за нее бороться. Выходит, это идеальная возможность переложить свою ответственность на болезнь».
Но в день, когда он зачарованно бродил по коридору, подобные мысли как ветром сдуло. Он не мог найти четкого объяснения этому. Его просто перещелкнуло. Бывает, что человек идет-идет и вдруг понимает, что ему надо идти в другую сторону. Так и с мыслями Виталия; они будто вспомнили, что нужно идти не к смерти, а к жизни.
Для начала, он распрощался с идеей спасения в уходе в другой мир. Если раньше он думал о ней с таким же спокойствием, как, скажем, о своем матрасе, то теперь понял, что смерть – это действительно страшно. Смерть избавит его от проблем: ненавистной, монотонной работы, от глупых коллег, от слякоти. Но вместе с тем и от того, что он любит: науки, родителей, редких друзей, книг, фильмов, музыки, цветов, снега, кофе. В ходе подсчетов оказалось, что вещей, которые ему хоть чуть-чуть нравятся, в его жизни гораздо больше, просто он их не замечал.
В его палате лежали еще три человека. Двое из них боялись смерти, а третий, как и Виталий раньше, ждал ее. С ним-то и наладились у нашего героя отношения. Тогда им нечего было терять, поэтому в своих беседах они бездушно критиковали все: начиная глобальной политикой и заканчивая больницей.
Только теперь Виталий понял, что привязался к этому человеку и хотел ему помочь. Когда больной по привычке начал критиковать медлительность медсестер. Виталий неожиданно ответил:
- Ты хоть понимаешь, как замечательно то, что в мире есть такое явление, как медицина. Если б ее не было, ты бы просто болел, не надеясь на помощь, а так тебе готовы жизнь спасать совершенно незнакомые люди.
По началу сосед не воспринимал своего приятеля серьезно, но и его скептицизм дал трещину, когда Виталий заявил:
- Когда Христос сказал больному: «Брось костыли и иди», чудо совершил не только он. Ты представляешь себе, как трудно бросить единственную физическую опору и опереться на веру! Больной по-своему тоже совершил чудо. Возьми с него пример.
Как и большинства ученых, пусть не только в душе, Виталий был атеистом, но болезнь заставила его зацепиться за веру. Он всерьез думал, что только выздоровеет, тут же решит все проблемы, которые до него не могли столетиями решить теологи и богословы.
Двух других больных приободрить было немного проще – они хотя бы не ждали смерти. Им он привел такой пример:
- Когда на поле выходят две футбольные команды, и одна хочет выиграть, а другая боится проиграть, то, скорее всего, победит первая. Победа – это жизнь, а поражение – смерть. Страха смерти мало для того, чтобы не умереть. Здесь нужно жгучее желание жить. Страх парализует, а желание дает толчок. Оттолкнитесь.
Ему так понравилось вселять людям надежду, что он переговорил с каждым больным в отделении. Не все приняли его благородный порыв, но к тем, которые заинтересовались его словами, он приходил несколько раз. Подобно врачам, он знал все диагнозы в отделении, а одной бабушке сказал, что в 70 лет жизнь только начинается.
Кроме этого, он подружился со всеми медсестрами отделения и, самые дерганные и, казалось бы, невежливые из них, обращались с Виталием приветливо. Он, в свою очередь, неукоснительно слушал все их рекомендации. Когда ему сказали, что для поправки нужно хорошо кушать, он будто забыл о своем плохом аппетите и начал с удовольствием есть перловую кашу, веря, что и это маленький вклад в победу над раком. Когда ему посоветовали чаще дышать воздухом, он поразился, как ему самому не пришло это в голову. Он понял, что лучшее лекарство доступно каждому из нас, и каждый вдох – это продолжение жизни. Как прекрасно дышать!
Он любовался невзрачным видом из окна, как заправский пейзажист. Как прекрасны серые тучи вдалеке, как прекрасна сухая трава, как прекрасны опавшие листья!
Виталий встретился с родителями, и они обменялись извинениями. Он пообещал, что когда выздоровеет, обязательно станет профессиональным ученым. Это обещание не огорчило, как пятнадцать лет назад, а порадовало родителей. Если раньше он хотел заниматься наукой ради самой науки, то теперь его целью стало хоть немного улучшить жизнь. Эту прекрасную жизнь!
Если раньше он не понимал, почему его любимый Галилео Галилей прилюдно отказался от своего учения, чтобы спасти себе жизнь, то теперь он на сто процентов понимал великого итальянца. Если хочешь жить, по-настоящему хочешь, то неважно, на какой Земле: квадратной, плоской, круглой или треугольной. Только бы жить. Хорошо, конечно, как Джордано Бруно, жизнь отдать за идеал, но жить все-таки лучше. Тем более, в душе Галилей верил в свои идеи. Жизнь сама по себе идеал.
Наступил момент, когда в палату вошел хирург и спросил у своего пациента:
- Виталий, Вы помните, что завтра у Вас операция?
Странно сказать, но Виталий не помнил. У него была настолько насыщенная жизнь, как внешняя, так и внутренняя, что это важнейшее событие вылетело у него из головы.
- Доктор, Вы можете мне обещать, что я буду жить? – спросил Виталий, и в его вопросе читались и страх, и надежда, и неуверенность, и мольба.
- Я могу обещать, что я сделаю все, что от меня зависит.
Этот ответ придал Виталию спокойствия, но он все равно переспросил:
- Это, конечно же, очень хорошо, но я спросил «Буду ли я жить?» Понимаете? «Быть или не быть?» - это Вы Гамлету оставьте (доктор улыбнулся). У меня другого выбора нет. Если мне дадут тысячу лет, мне будет мало – тысяча рано или поздно кончится. Единственное, что меня устраивает – это вечность. Но это уже не в Вашей компетенции, а подарить мне жизнь здесь и сейчас – в Вашей.
Доктор опять улыбнулся.
- На самом деле, от меня зависит не так много. Все зависит в первую очередь от Вас. Я вижу, что Вы сделали это все и у Вас действительно нет другого выхода. Что ж, будем жить.
Наверное, именно после этого момента болезнь поняла, что с этим мужчиной тягаться бессмысленно, и отступила.