Его хотели выбросить - маленький, старый, потрепанный, он был уже никому не нужен. По всей его поверхности - потертости и трещинки - бумага разъехалась, обнажая белую пластиковую сердцевину. Он был покрыт густым слоем пыли. Крохотный и жалкий, забытый всеми, старый глобус.
Мы не смогли пройти мимо и оставить его просто так. Не знаю даже, почему, но Сашка схватил его и сказав "Забираю", нежно спрятал глобус под мышку.
Признаюсь, какое-то время он оказался забыт и у нас - на столе, на почетном месте, но все же забыт, хотя пыль с него я стирала исправно.
А вчера придя домой я вспомнила, что моим заданием было отреставрировать глобус, закрасив трещинки и скрыв потертости. Я давно не садилась за карандаши или краски - рисование так и осталось одной из несбывшихся мечт, акрил и гуашь давно запылились и высохли... Но возможность хоть немного потрогать кисточки страшно меня обрадовала. Рисовать не хотелось, но открыть все эти маленькие цветные коробочки, баночки, обмакнуть кисточку в желтую и синюю краску просто поводить по бумаге, почувствовав запах старой гуаши - предвкушение этого привело меня в восторг.
Когда я закрашивала несуществующий раскол Тихого океана, плавно переходящий в каньон через озеро Байкал с одной стороны и расщелину, пролегающую через Кордильеры до самого озера Верхнее, с другой, я вдруг осознала, что этот глобус очень похож на человеческую жизнь, да что там - он похож на мою собственную жизнь. Посмотришь издалека - все отлично, ярко, красочно, интересно. Но подойдешь ближе - сплошь одни потёртости и шрамы. И как ты их не закрашивай, они уже оставили свой след.
Мне вспомнились самые разные люди, которые приходили в мой мир, а потом исчезали. И каждый оставил во мне свой раскол. Кто-то - глубокий, не стираемый и не закрашиваемый, огромный шрам. Шрам, который иногда вспыхивает то стыдом, то болью, то грустной, искренней любовью. А кто-то оставил после себя легкую, почти незримую, потертость, которую так сразу и не заметишь... Но все же и эта потертость изменила что-то в моем лице, в моей жизни.
Захотелось поверить, что несмотря ни на какие следы - шрамы, шероховатости, неровности, я все же осталась человеком со стержнем, как вот этот самый, жалкий, крохотный, но стойкий пластмассовый глобус.
Мне захотелось жить.